Текст книги "Вернуться! (Эмигранты) (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 44 страниц)

– Возьми. Это "Смит-Вессон". Намного проще "Вальтера", ты легко разберешься. И два десятка патронов.

– Не возьму, – твердо сказала Флоранс.

Катрин видела, как оскорблено дрогнули губы подруги, и торопливо зашептала:

– Пожалуйста, Фло. Ради моего спокойствия. Он наверняка тебе вовсе и не пригодится. Но мне будет спокойнее. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!!

– Кэт, ты паникуешь? – с изумлением прошептала Флоранс. – Все ведь очень хорошо. Мы подготовились. Теа нас доведет. Да ты бы и одна справилась. На кой дьявол мне револьвер? Ты нарушаешь собственные заповеди.

– Один "ствол" истории не изменит. Тем более, если он будет у тебя. Ты самая разумная женщина на свете. Пожалуйста, возьми ради меня. Мне сейчас очень нужно быть хладнокровной.

– Ты с виду совершенно спокойна. Кэт, я же всегда чувствую, когда ты беспокоишься.

– Я не беспокоюсь, – пробормотала Катрин. – Это мнительность. Просто мнительность. Нужно завести свою придворную бабку-гадалку. Возьми ствол, и не будем спорить.

– Хорошо. Я его отдам сразу, как только мы плюхнемся на ту землю, девственную-обетованную. Только ты ведь говорила, что переносить огнестрельное оружие бессмысленно, – патроны приходят в негодность?

– Иногда не приходят, – Катрин болезненно улыбнулась. – Иногда я неискренна даже со своей семьей. Возьми, очень тебя прошу.

– Для благородной леди-землевладелицы ты болтаешь чересчур много глупостей, – сердито прошептала Флоранс, забирая увесистый сверточек. – Где твоя железная последовательность? С чего ты вдруг решила прихватить револьвер?

– Я решила, что ТЫ должна его взять, – пробормотала Катрин. – Мне он не нужен. Собственно, и тебе не понадобится. Возможно, завтра мы его утопим в нашей реке. И никто не узнает, правда?

На мам серьезно смотрела Дики. Маленький лоб наморщился, и девочка явственно вздохнула. Тут же и Рич приоткрыл один глаз и улыбнулся.

– Надо же, подслушивал! – возмутилась Катрин. – Даже не знаю, кто из них хитрее.

– Ты хитрее, – насмешливо заверила Флоранс. – Успокоилась? Пойдем, леди-контрабандистка, нас уже ждут.

– Так, расслабьтесь, – Катрин пристально оглядела команду. – Делать ничего не нужно, думать тоже. Раз, два, и мы на месте. Думать будем мы с Теа. Для остальных главное правило – не сосредотачиваться ни на чем конкретном. Лучше всего занимайтесь арифметическими упражнениями. Понимаю, что скучно, но на несколько мгновений уж наберитесь терпения. Никаких конкретных мест, никаких конкретных воспоминаний. Иначе собьете маршрут. Найни, что с этим наскипидаренным?

Цуцик совершенно вышел из себя. Тянул веревочный поводок, дергал Мышку то к хозяйке, то порывался скакнуть к кустам.

– Он переживает, – пискнула Мышка. Она едва держалась на ногах, прижимая к себе младенца и удерживая дергающуюся веревку.

– Хвостатый, сейчас тебя отпустят, и ты проживешь счастливую жизнь, гавкая на беличье дерьмо и заглядывая под хвост скунсам, – холодно пообещала Катрин.

Пес мигом присмирел. Этот тон хозяйки он знал и рисковать не желал. Найни с опаской посмотрела на сидящего у ног пса. Цуцик тоже глянул на девушку с самым похоронным видом.

– Давай я возьму мальчика, а ты держи Хвостатого двумя руками, – предложила Флоранс.

Мышка передала ей Рича, ухватила веревку-поводок двумя руками. Оставалось надеяться, что отягощенную мешком девушку пес с места мгновенно не сдернет. Катрин мысленно пообещала Цуцику за такие фокусы оторвать хвост. Пора было действовать, пока еще что-то не случилось.

– Готовы? Станьте дети, станьте в круг, – пробормотала Катрин.

Флоранс улыбнулась, она единственная поняла. За год подруга как-то совершенно незаметно подучила русский язык. Остальные воспринимали только десяток заветных слов, во всеуслышанье употребляемых леди Медвежьей долины в моменты пребывания в удрученном расположении духа.

Флоранс улыбалась, держа близнецов. Рядом стояла, крепко обхватив ее под руку, Теа с двумя мешками на узкой спине. За другую руку лисы крепко ухватилась Мышка. Цуцик напряженно сидел у ее ног, поджав пушистый хвост-калач.

Такими их Катрин и запомнила.

Глядя в глаза подруги, Катрин сказала:

– Ноги расслабьте, – ударит по пяткам. Поехали...

Глава 2

Сухая земля ударила по потертым подошвам трекинговых туфель. Катрин на ногах удержалась, крепче ухватила за рукав Квазимодо, тяжело нагруженного парой мешков. Одноглазый парень на ногах устоял, зато Жо плюхнулся на колени. Мальчишка, правда, тут же выпрямился, молодцевато подкинул на плече тюк, набитый в основном увесистыми кожаными свертками с оружием. Притопнул ногой в мокасине негостеприимную землю. Из-под ноги поднялось облачко рыжеватой пыли.

Вокруг торчали однообразные склоны невысоких остроконечных холмов, местами поросшие выгоревшей зеленью. Рыжим тусклым апельсином сияло клонящееся к закату солнце. И под этим солнцем во все стороны насколько хватало взгляда, тянулись бесчисленные гребни все тех же скалистых зубов-холмов.

Жо, растерянно щурясь на солнце, повертел шеей в вороте кожаной рубахи и растерянно пробормотал:

– Жарко здесь.

Они стояли втроем на крутом скате холма. Внизу петляло узкое русло, должно быть, уже сто лет назад пересохшего ручья. Почему втроем?! Мальчик ошеломленно обернулся к Катрин. Квазимодо тоже смотрел на предводительницу. Катрин было не узнать: серость, проступившая через загар, сделала кожу неживой, а крепко сжатые челюсти превратили красивое лицо в какой-то неопределенный и пугающий набор острых углов и выступов.

– Мешки – вниз, – проскрежетал кто-то чужой горлом предводительницы отряда. – Ква, – ты на ту скалу. Мы на соседние. Ищем признаки людей и пробуем определиться, где мы....

Сверху Жо не видел абсолютно ничего способного нарушить однообразие бесчисленных каменных зубов. Судя по солнцу – бесконечные «зубы» занимали весь запад и северо-запад. Марс какой-то вымерший. Кроме цепких кустов, ничего живого. Совсем ничего. Где мама, близнецы, Мышка и рыжая лиса? Цуцик? Хотя лай пса наверняка был бы слышен издали. Сердце кто-то принялся сдавливать грязными когтями. Страх.

Катрин спрыгнула с уступа. Коротко взглянула. Яркость изумрудных глазищ казалась совершенно чуждой этому выгоревшему безлюдью.

– Ничего, не засек, – пробормотал Жо. – Скалы до самого горизонта, – мальчик кашлянул. – Кэт, но как же...

С соседнего склона в пыли съехал Квазимодо. Опухшее его лицо было неподвижно. Стянул с себя теннисную туфлю, принялся выколачивать набившиеся камешки. Наконец, буркнул:

– На юге река. Людей нет.

Катрин коротко кивнула:

– На юго-востоке тоже река. Очевидно, излучина русла. Эти скалы кому-нибудь что-нибудь напоминают?

– Мне они Марс напоминают, – сердито сказал Жо. – Только там, насколько я помню, дышать практически нечем. Здесь дышится легко. Вот только где мама и остальные? Как их искать?

Квазимодо промолчал, Катрин тоже смотрела куда-то на ближайший склон. Жо хотел возмутиться такому вопиющему игнорированию вполне закономерного вопроса, но предводительница хрипло сказала:

– Идем к реке. Но сначала оружие. Что-то годное в дело у нас найдется?

Распаковывая вместе с одноглазым парнем увесистый тюк с оружием, Жо сообразил, что вопросы задавал излишние. Конечно, к реке нужно двигаться. Азы азбуки выживания – заблудился, – двигайся к реке. Это даже мама знает, а уж опытная лиска, та наверняка. У реки и встретимся. Там, главное, не разминуться.

Квазимодо торопливо сдирал упаковку с ножей: сначала тщательно запаянный полиэтилен, потом обертку из сыромятной кожи, – четыре отличных охотничьих ножа, предназначенные в подарок хорошим людям. Еще в тюке имелся сверток с тремя стилетами испанской стали – тоже подарки, но предназначенные для утонченных дам. Вещицы городские и скорее интимные, чем боевые. Их можно пока не трогать. Остальной груз: пять качественных отлично полированных топоров без топорищ, две полосы сложной многослойной стали – заготовки для клинков мечей – и еще кое-какие воинственные мелочи, в данный момент никакой пользы принести не мог. Здесь, среди изжаренных солнцем скал, даже продать такие диковинки, наверное, некому.

– Живей завязывай и идем, – сказала Катрин.

Жо, машинально вешавший на пояс ножны с охотничьим ножом, изумленно посмотрел на молодую женщину. Ну, да, – пить хотелось с первых же мгновений пребываний под палящим солнцем, но голос Катрин хрипел так ржаво, как будто она уже вечность не пила. Неужели психует, как самая обычная баба?

Сначала Жо думал, что предводительница взяла щадящий темп. На ежедневных тренировках она учила двигаться куда интенсивнее. Но мешки осложняли дело, – мешок, пусть и не очень тяжелый, оттягивал плечи мальчика куда неудобнее любого мало-мальски подогнанного рюкзака. Второй мешок приходилось тащить за лямку вместе с напарником, и мокнущий от пота ремень так и норовил выскользнуть из ладони. Выплевывать незаметную, но так и набивающуюся в рот пыль было уже нечем – горло сухо, как русло того древнего ручья. Петляя среди одинаковых вершин, Жо следил за солнцем и старался не спотыкаться. Думать о лишнем, например, о бесконечности пустынных скал и о жажде, было совершенно незачем. Насколько помнилось мальчику, в багаже не имелось ничего, даже отдаленно напоминавшего флягу с прохладной водой. Или банку с диетической газировкой. Ха, нашел что вспоминать-то, сопляк!

Шаг-бег, шаг-бег.... Тяжелое дыхание спутников, собственный ритмичный хрип. Пот, привычно заливающий глаза. Пыль на губах, мелкие камешки под подошвами мокасин. Голые спины скал, островки блеклой колючей зелени. Изредка – шорох крыльев птиц, вспархивающих из колючек. Птиц Жо не успевал рассмотреть. Вообще, мир качался и расплывался, заслоняемый солеными каплями пота. Здесь лето... самая середина... остальное выяснится потом, потом, потом....

– Меняемся, – сказала Катрин. Лицо, припудренное серо-коричневой пылью, скулы-железки. Только глаза сияют по-прежнему. Жо покорно передал лямку мешка – они с Катрин тащили 'ручной' мешок поочередно. Квазимодо, несшему мешок за второй ремень, меняться было не положено. Одноглазый – выносливый местный уроженец, ему тренировки и тренажеры сроду не требовались. Жо хотелось заспорить – он и сам парень крепкий, да и ростом повыше одноглазого пирата будет. Кроме того, Ква еще не оправился после операции – вон, лицо как у мишки Гамми. Но Жо помалкивал – больше всего Катрин не терпела бессмысленные споры. А сейчас леди напряжена, очень напряжена....

Еще сотня шагов, еще сотня.... Без тянущей в сторону лямки мешка двигаться легче. Стало чуть прохладнее, – солнце уже цепляло верхушки скал. Местами носильщики двигались в блаженной тени. Интересно, как быстро здесь темнеет?

– Стоп, – Катрин отпустила мешок, – дальше река. Ква – на разведку.

Одноглазый выпутался из лямок, поддернул штаны и исчез выше по склону.

– Мешок сними, – сказала Катрин. – Отдышись. Бежать больше не будем.

– Почему? – пробормотал мальчик, упираясь ладонями в ноющие бока.

Катрин не ответила, полезла на склон.

Река оказалась рыжей и мутной, как будто часть скал ни с того ни с сего расползлась, притворилась жижей и двинулась в путь. Поток журчащей пыли-воды шириной метров в пятьдесят. Жо сидел на камне, опустив босые ноги в воду. Кайф. Речная вода была чуть прохладнее воздуха. Удобная твердь под задницей. Рядом, в подобии сосуда, свернутого из обрывков полиэтилена, отстаивалась речная вода. Верхний слой уже посветлел. На медлительный процесс очистки мальчик упорно старался не обращать внимание. Подумаешь, жажда. Бывало хуже.

Жо беспокоило молчание спутников. Катрин сидела на мешке и смотрела в мутную воду. Ква, разувшись, рассматривал останки носков – теперь хлопчатобумажная паутина могла послужить лишь напоминанием об изобилии магазинов Нью-Бриджа. На коленях джинсы парня тоже приобрели подозрительную прозрачность, а лопнувшая резинка на поясе свитера-балахона торчала мышиными хвостиками. Жо потер нос – как там Мышка? Перепугалась, наверное. Без хозяйки девушке всегда не по себе. А мама? Ей каково?

– Вверх идти или вниз? – без выражения спросила Катрин. – Есть какие-то мысли? Ощущения?

– Какие ощущения? – удивился Жо. – Идти нужно по течению. Уверен, и наши догадаются. Ты же нам сто раз рассказывала, что делать, когда ориентировку теряешь.

Упорно глядя в воду, Катрин пробормотала:

– Мы, Джозеф, не ориентировку потеряли. Мы их потеряли.

– Ну, так найдем. Ты же сама говорила – при Прыжках случайности практически неизбежны. Разберемся и отыщем своих.

Катрин кашлянула и почти неразборчиво из-за хрипоты сказала:

– Где? Где мы их должны искать? Жо, если у тебя есть какие-то ощущения, если ты что-то чувствуешь – скажи, и мы пойдем их искать. Черт, только скажи.

– Не понял, – пробормотал Жо. – Ты, что, намекаешь, что мы могли разделиться вначале этой дурацкой миллисекунды Перехода? С чего ты взяла?

– Нас могло разорвать в начале, в середине или в конце. Теперь и мы, и они могут оказаться в любом мире, в любом времени и на любом расстоянии. Мы не иголка в стоге сена. Мы – иголка в скоплении галактик.

– Ну, ты скажешь! – возмутился Жо. – Как будто это ты в первый раз Прыгаешь, а не я. Некая помеха сыграла свою негативную роль. Ведь идеальной точности не бывает. Даже странно повторять тебе твои же слова. И совершенно незачем выдвигать панические версии раньше времени.

– Этого не должно быть, – Катрин вяло похлопала ладонью по камню на котором сидела. – Невозможно попасть в место, в котором никогда не был, и которое совершенно себе не представляешь. Даже дарки на такое не способны. Иногда воможно Провалиться непонятно куда, находясь в бессознательном состоянии. Но, чтоб я сдохла – я была в сознании. Могу поклясться – Теа тоже соображала, что делала. Кроме того, если бы я внезапно отключилась, то очутилась бы на этих камнях в одиночестве. Бессознательный проводник за собой никого увести не может. Но раз мы здесь, я просто не понимаю, что произошло.

– Ну, нужно поразмыслить, – пробормотал Жо. – Не хочешь же ты сказать... – мальчик осекся.

Координаты. Если время и место неизвестно, то что толку в конкретной географическо-геодезической привязке? Кажется, здесь дышится легче. Пыль забила горло, да и жара страшная, но все равно.... Что это за пыль? Какой планеты? Как называется эта рыжая река? Есть ли вообще кому ее вслух называть? Ой, ой, ой.... Ладно, пусть это Земля. Допустим, – Африка. Или Центральная Азия. Какой век? Девятнадцатый? Шестнадцатый? Три тысячи триста тридцать третий до нашей эры?

Жо посмотрел, как Квазимодо тщательно завязывает шнурки, потом зажмурился. Журчала вода. Легко представить шелест листвы и покажется, что снова сидишь на берегу лесной реки. Середина августа, теплынь. Зашуршит в кустах неугомонный Цуцик, что-то насмешливо скажет мама. Начнет важно побулькивать, пуская пузыри, Рич, тут же возмутится поведением брата и запищит малышка Дики. А на веранде аккуратно намазывает бутерброды Мышка....

Жо услышал, как кашлянул Квазимодо, и открыл глаза. Одноглазый стоял и смотрел в затылок Катрин. Жо заметил, как напряглась спина предводительницы.

– Катрин, – неуверенно начал Квазимодо, – у меня есть подозрения. Наверное, я догадываюсь, куда мы попали.

Катрин смотрела на него через плечо.

Бывший вор подтянул штаны и набрался духу:

– Это место очень похоже на один из притоков реки Оны. Если я не ошибаюсь, эта речушка может впадать в Ону на юго-востоке. Приблизительно – дня три пути. Верхом. Если сейчас двинемся по течению, завтра окажемся у дома дока Дуллитла. Я о нем рассказывал. Мы у него два года назад гостили. Очень уж место похожее. Скалы такие зубастые нам только там и попадались. Ну, мне так кажется....

Как Катрин очутилась рядом с одноглазым, Жо не уловил. Жалобно затрещал ветхий балахон – изящная женская рука вцепилась в ворот с такой силой, что парень едва устоял на ногах.

– Кажется или уверен?! – хрипы в голосе Катрин теперь смешались с шипением, но от этого голос стал только страшнее.

– Уверен, – просипел Квазимодо. Лицо его напряглось в ожидании удара, он чуть склонил голову, оберегая единственный глаз.

Катрин действительно ударила, но только под дых. Бывший вор охнул, но согнуться пополам женщина ему не дала. Второй удар отшвырнул парня в воду. Парень плюхнулся в фейерверке брызг, из воды нелепо задрались ноги в испачканных теннисных туфлях. Катрин отшвырнула клок оборванного свитера, с рычанием шагнула в воду.

– Кэт, не нужно! – завопил Жо.

Крепкий пинок отправил полуоглушенного Квазимодо дальше от берега. Катрин стояла по колено в воде. Большую часть слов, которыми она плевалась, Жо не понял. Хватило и отрывков из многоступенчатых проклятий. Собственно, хватило бы и одного тона. Жо и не подозревал, что из человека может хлестать такая ненависть.

Жо на всякий случай не шевелился. Похоже, сейчас предводительница могла убить кого угодно. Катрин все выплевывала и выплевывала ядовитую смесь слов, глядя в основном в рыжую равнодушную воду. Благоразумный Квазимодо выбрался из реки шагов на сто ниже по течению.

Катрин по воде прошла в другую сторону, скрылась за изгибом берега. Жо показалось, что о нем наставница просто забыла.

Квазимодо, пошатываясь, прибрел по прибрежным камням. С одежды текла вода. Морщась и держась за живот, бывший вор пробормотал:

– Помоги кофту снять. Расползается, зараза.

Обветшавшую одежду разложили на еще теплых камнях. Квазимодо голый сидел на корточках и кряхтел:

– Ну и кулак у нашей леди. Еще сдержалась – я по глазам видел. Слушай, – у меня морда ничего? Швы не поползли?

– Ничего, – как была красная, так и осталась, – неуверенно утешил Жо.

– Это хорошо, – бодро решил вор. – Если бы швы разошлись, – кровь бы текла. Теа бы очень огорчилась. Что ты глаза отводишь? Найдем мы их. Дело только в том, сколько времени на это понадобится. И Катрин знает, что найдем. Мы – упорные. Это она в ярости зубами скрежетала. Понятное дело. Только я ведь не нарочно. Кто б объяснил, почему так получилось? Но виноват, скрывать не буду...

– Пить хочешь? Вода отстоялась.

– Не, я уже напился, – Квазимодо кивнул на реку. – Так воздух пополам с водой глотал, что даже лбом о камень приложился. Вот река – с виду одна грязь, а чуть зубы не повылетали, – вор бережно потрогал новенькие зубы. – Ты пей, сейчас стемнеет, и не разберешь, где прозрачная отстоялась, а где осадок. Вообще-то, здесь вода здоровая, хотя вкус глинистый. Уж хорошо это или плохо, но я эти места знаю....

– Что-то Катрин пропала, – стараясь, чтобы голос не звучал жалобно, заметил Жо.

Они с Ква уже набрали сухих веток и травы для костра. Хотелось есть. Жо чувствовал себя ужасно жестокосердечным, но после выпитой воды жрать хотелось еще сильнее. Вот вам и торжественный ужин в замке.

– Скоро подойдет, – заверил Квазимодо. – Ей успокоиться нужно. Она такая сдержанная стала – прямо не узнать. В прежние времена уж мигом бы отхрипел я перерезанным горлом. Вот угораздило... Не ерзай. Пойдем, глянем, где она, если хочешь. Только неназойливо глянем, как порядочные. А то... – вор осторожно пощупал живот.

Катрин далеко не ушла – стояла на коленях прямо в воде, умывалась.

– Что-то она долго умывается, – прошептал Жо, выглядывая из-за скалы.

– Ну, она не совсем умывается, – с некоторым смущением пояснил вор. – Пойдем, негоже нам смотреть. Она – леди. Ее слабость только твоя мама видеть должна. Сейчас обсудим ситуацию и без всяких послаблений дальше двинемся. Если Катрин со мной вообще разговаривать пожелает.

Предводительница появилась через несколько минут. Без выражения поинтересовалась:

– Что вы по берегу шныряете? Давно бы костер разожгли да что-то пожрать отыскали. Потом наш мудрый друг Квазимодо объяснит, в какой дерьмовый парадокс мы вляпались.

Цикады потрескивали на огне, быстро переставали шевелить лапками, да и на вкус были неплохи. Жо насадил на заостренную палочку еще пару насекомых, сунул ближе к углям. Ловил, между прочим, собственноручно, в темноте, Квазимодо только показал, как «охотиться». Скалы оказались не так уж безжизненны, с голоду здесь не помрешь. Вот только спутники ели плохо. Катрин машинально сжевала пару насекомых, явно не чувствуя вкуса. Квазимодо был слишком занят объяснениями:

– ... Я строго о математике думал. О процентной ставке по краткосрочным и долгосрочным ссудам. У вас это очень выгодное дело. Потом вдруг подумал, что никакие проценты мне хорошего настроения Теа не заменят. Ей не очень нравится, когда я о деньгах для денег думаю. Тут я о месте подумал, где понял, что моя лиса есть самое ценное в моей полумордой жизни. Клянусь, и в мыслях не было сюда возвращаться.

– Думаешь ты слишком быстро, финансист ты наш многомудрый, б... рожа, – с тоской сказала Катрин. – Все равно не понимаю, как ты на Переход повлиять мог – в тебе способностей не больше, чем в Цуцике. Ты, хоть лопни от натуги, сюда нас отправить никак не мог.

– Мм, виноват. Я, наверное, свою мысль Теа передал. Мы иногда думаем одновременно. Но она не виновата! – поспешно заверил вор. – Это случайность. Трагическая случайность. Не нужно было мне об этих дерьмовых ссудах думать.

– Что ж ты, сука, не сказал, что вы с Теа телепатически общаетесь?! – застонала Катрин. – Язык бы у вас отсох? Ты же, полумордый, нормальный человек. Кто знал, что ты в голову лисы залезть можешь? Надо было тебя, бухгалтера трахнутого, в госпитале забыть.

– Но я же не знал! – Квазимодо проникновенно прижал кулак к ушибленному животу. – Я думал – во всех семьях не обязательно вслух говорить. Думал, так все делают. Мы же с Теа...

– Вы же, вы же, – Катрин безнадежно покачала головой. – И где мы теперь? Где они?

Огонь костерка играл тенями на пустых склонах прибрежных скал, на путанице колючек. Журчала река. Жо задрал голову, глянул на незнакомое небо. Звезд здесь было в пять раз больше, чем над Землей. Или в пятьдесят раз?

– Ква, – после паузы сказала Катрин, – когда мы их найдем, ты будешь сидеть в "Двух лапах" и заниматься исключительно составлением налоговой отчетности. Хотя нет, мы сейчас от королевских налогов освобождены. Ну, будешь для внуков трудиться и для правнуков финансовые планы разрабатывать. Может, им понадобится двойную бухгалтерию вести. Ни к чему, где занята команда числом большая, чем ты с Теа, я тебя больше не подпущу. Если мы не найдем наших....

– Тут, леди, грозить нечем, – пробормотал вор. – Мне без Теа никак нельзя.

– Ладно, давай ближе к делу. Куда двигаемся? – прохрипела Катрин.

– Завтра, ну, послезавтра, будем у доктора. Там дом, лошади, люди – уверенно начал Квазимодо, потом несколько сник: – Док в помощи не откажет, я уверен. Но куда идти....

– Именно, морда ты догадливая, – с угрозой зарычала Катрин. – Что нам твой доктор, пусть он хоть сам Парацельс премудрый?! Нам сейчас весь Объединенный Флот не поможет, пусть мы даже лорда-командора за яйца ухватим. Где наши? О чем твоя лиса могла подумать? Куда Прыгнуть? Думай, ишак расчетливый.

– Катрин, не нужно.... – пробормотал Жо.

– А ты, кадет, хрусти равнокрылыми и тоже думай. Здравые идеи и от тебя принимаются, – отрезала молодая женщина.

В тишине потрескивал костер и стрекотали уцелевшие цикады в скалах. Потом Квазимодо задумчиво сказал:

– К флотским мне лучше не соваться. Могут сразу повесить, и толку от меня тогда вовсе не будет. Вам, леди, к лорду-командору показаться можно, только результат-то... Разве угадаешь? Пойдем к доктору. Дальше в Каннут. Город мирный, зажиточный. Лох на лохе сидит. У меня там кое-какие связи остались. Прикинем, что к чему. А сейчас нам лучше спать лечь. Особенно вам. Во сне много чего проясниться может.

Катрин фыркнула:

– Думаешь, это так легко? Когда я с Блоод связываюсь – одна из десяти попыток удается. Относительно удается. С Флоранс – вообще непредсказуемо. Да и как они могут собственные координаты указать? Только если сами уже в "Двух лапах".

– Любые сведения – лучше, чем никаких, – твердо сказал Квазимодо. – Мне в вашей лекарне почти каждую ночь Теа снилась. Ну, просто снилась, безо всякой конкретной связи. А вы сниться друг другу куда лучше умеете.

– Да пошел ты, – пробурчала Катрин. – Теоретик. Как можно уметь то, что само по себе приходит, само уходит? Я за эти годы ничему не научилась.

* * *

Ночь Жо провел на страже. Чувство гордости быстро сменилось озабоченностью. Топлива было мало, приходилось отходить от лагеря, но далеко мальчик отлучаться опасался. Воздух был теплым, успокаивающе трещали цикады, вот только в памяти накрепко застряли мимоходом брошенные слова Ква о том, что дикие дарки к кострам подходят неохотно. Но подходят. Хотя в этой глуши люди добычей становятся редко. В общем-то, спокойные места. Экономно подкладывая веточки, Жо разглядывал свой новый нож. Хорошее оружие. Мальчик, правда, больше привык к простому ножу-инструменту, что всегда использовали индейцы. Ну, здесь едва ли лося придется свежевать или колышки для силков выстругивать. А вот если человеку между ребер... то такой солидный клинок в самый раз.

* * *

Катрин спала плохо. Лежала, свернувшись калачиком. По другую сторону костра ворочался Квазимодо. Какие уж тут сны? Даже плащей завернуться нет. Хотя ночь теплая, ни москитов, ни мошки. Курорт. Катрин старалась успокоиться, заставить сердце биться ровно. Слез на ресницах суровой предводительницы никто не видел. Шаталась вокруг долговязая тень Жо, изредка потрескивали веточки в костре. И стрекотали, стрекотали бессмысленные цикады.

Проснулась Катрин на рассвете. Жо сидел у погасшего костра, глубокомысленно рассматривал противоположный берег. В сером свете рассвета вода реки казалась светлее.

– Ложись, – пробормотала Катрин.

– Я не устал.

– Ложись, говорю, – сердито приказала Катрин. – Не больше часа поспать дам.

Жо послушно улегся, придвинулся к теплой золе.

Катрин спустилась ниже к воде, принялась торопливо чертить пальцем по сырой глине.

Жо проснулся от разговора. Час, наверное, уже прошел, но поднимать не поднимают. Катрин, судя по голосу, сейчас опять одноглазого экзекуции подвергнет.

– Накарябал? – сердито спросила Катрин. – Все, отходи и читай, что я написала. Потом подумаем и сделаем выводы.

Жо сел и протер глаза.

– Берег моря. Город. Глор или Новый Конгер. Северное побережье? – прочел Квазимодо.

– Окрестности города. Берег. Глор, – хрипло пробормотала Катрин. – Вот дьявол.

Жо видел как одноглазый и Катрин переглянулись и сели у кострища. Квазимодо начал машинально росковыривать ногтями обгрызенную цикаду.

Жо прогулялся к берегу, умылся, мимоходом глянул на нацарапанные на глине слова. Никаких дополнительных объяснений не обнаружил.

Катрин сосредоточенно осмотрела ботинки, скрутила оборвавшуюся нитку:

– Черт! Мне не снилось ничего конкретного. Купалась в одиночестве. Под луной. Городские стены недалеко. Рельеф побережья – ориентировочно где-то между Глором и Конгером. Может, это я во сне с Блоод пересеклась? Я ее как-то там, на берегу плавать учила. Вот дерьмо вся эта сонная телепатия!

– Я вроде бы куда-то шел по улице. Озабоченный. Никого не встретил, – Квазимодо погладил бровь над пустой глазницей. – Город пустой-пустой.

– А с чего ты взял, что это Глор? По рельефу канав? Или улицу узнал?

– Так я домой шел. В смысле, в старый дом. Где сейчас сестра живет.

Катрин не скрыла удивления:

– В первый раз слышу о твоей сестре. И о доме.

– Да я и видел сестрицу всего раза три за последние восемь лет, – неохотно сказал Квазимодо. – И сегодня во сне я сестру, кстати, не видел. Нет никаких оснований связывать моё сновидение с местонахождением наших пропавших.

– Если без оснований? – спросила Катрин. – Что ты чувствуешь? Ведь у твоей лисы нет никаких причин вести детишек и Флоранс именно в Глор.

Квазимодо посмотрел на нее, потом на мальчика, почти жалобно признался:

– Я бы пошел в Глор. Не знаю почему. Если угадывать, то ставлю на Глор.

– Ну и ладно, – Катрин запустила пальцы в спутанные волосы. – Если не появятся более достоверные новости, идем туда. Глор отсюда примерно на полпути к нашему Северу?

– Я бы так не сказал, – дипломатично отвел взгляд Квазимодо. – От Глора до "Двух лап" будет примерно одна пятая. Остальные четыре пятые пути – отсюда до Глора.

– Сколько?! – не выдержал Жо.

– Если удастся найти лошадей, то от этой реки до Каннута дней восемь-десять. От Каннута выгоднее двинуться вниз по реке на торговой барке. До порта Скара, что на побережье – полтора-два месяца. Оттуда, если сразу удастся сразу попасть на корабль – шесть-семь месяцев плаванья до северного побережья. Оттуда примерно четыре месяца до Тинтаджа. Это если с погодой повезет и перевалы удастся сразу перейти. Ну, от Тинтаджа до Медвежьей долины – рукой подать.

– Больше года?! – ужаснулся Жо.

– Ну, это средний срок. Можно и быстрее, – пробормотал Квазимодо. – Мы же сейчас за океаном сидим.

– Здорово ты географию подучил, – с ненавистью прошипела Катрин. – Все, подъем. Собираемся и выступаем.

Этот день Жо так толком и не запомнил. Марш вдоль реки казался топтанием на одном месте. Хотя груз упорядочили, попытавшись соблюсти некое равновесие в укладке, мешки уже к середине дня казались совершенно неподъемными. Теперь вчерашний шаг-бег к реке вспоминался легкой вечерней прогулкой. В ритм шагам Жо тупо проклинал солнце. Кожаная рубашка промокла и воняла, попытка снять ее и высушить была пресечена в зародыше – Катрин рявкнула, – «Плечи сотрешь». Жо только кивнул и оставил рубашку в покое, лишь печально замечал, как исчезают красные и голубые бусины, украшавшие рукава и подол. Хорошая была одежка, – в лесу удобная. Впрочем, для здешних условий одежда всех троих путников оказалась неподходящей. У Катрин рубашка светилась как марля, брюки вели себя чуть лучше, хотя колени уже мелькали в прорехах. Трекинговые ботинки еще держались. Квазимодо, прямо на ходу укоротивший растрепанные обрывки штанин, щеголял подобием коротких шортов и блеклой безрукавкой. Вообще вся одежда побледнела и приняла музейный вид. Единственным ярким пятном в нарядах случайных путешественников были лоскуты темно-желтого шелка, навернутые на голову для защиты от солнца. Эти головные уборы изготовила Катрин, наугад выдернув из тюка с одеждой одно из платьев. Глядя, как распарывается на куски изящный наряд, Жо так и не успел понять, из чьего именно гардероба было испорченное платье: Мышкино, мамино или предназначалось в подарок? Катрин так злобно и нетерпеливо полосовала ножом, что представить тонкий роскошный шелк принадлежащим этой жестокой сухощавой женщине было невозможно.

Шагая за ссутулившимся, но неутомимым вором, Жо пытался думать о вещах отвлеченных. О том, почему, упакованные довольно примитивным способом вещи так и не подверглись разрушительному воздействию Прыжка, о течении реки, которое легко могло бы нести путников на себе, окажись в багаже самая дешевенькая надувная лодка. Раздумывал о том, как было бы здорово встретить нормальное крепкое дерево и хотя бы наскоро изготовить топорища для топоров. Идиотизм: тащишь на себе глупые куски стали, когда на поясе только нож болтается. Мысли отвлекали от жары, не так хотелось есть и пить. Главное, – не воображать тарелку с омлетом, обильно украшенным зеленью и ломтиками томатов. Мышка умела вкусно готовить. Нет, о пропавших женщинах тоже лучше не думать. Найдутся. Никаких там неизвестных миров, времен и галактик. Глор, так Глор. Судя по рассказам, нормальный древний город. Пусть до него не менее полугода пути, это лучше, чем неизвестность. Главное, чтобы мама там не очень волновалась. Ох, как она сейчас себя чувствует? Нет, об этом лучше не размышлять. Хватит того, что Катрин только об этом непрерывно и думает. Жо чувствовал на спине взгляд наставницы. Она замыкает группу, следит за темпом движения. Если бы не неопытный Жо, двигалась бы быстрее. Хотя Ква сейчас тоже на пределе. Быстрее идти по скалистым скатам, то и дело перебираясь через промоины и колючие кусты, попросту невозможно. Хотя Катрин шла бы быстрее. Да ее просто колотит от нетерпения. Сумасшедшая. Были бы у нее крылья, Жо и одноглазый остались бы вдвоем. Или нет? Довела бы она мальчишку до людей? Убедилась бы, что с голоду не сдохнешь? Может быть.