Текст книги "Вернуться! (Эмигранты) (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 44 страниц)

Катрин заставила себя не нервничать. Подумаешь, сидит за спиной мужик с оружием. Не чужой какой-нибудь. Пусть излишне веселый и невеликого ума, но не первый день на корабле обитает.

Челнок поднялся еще по течению и остановился у тихой заводи. Вода здесь казалась относительно чистой. Катрин выпрыгнула на островок, ветки хрустнули под ногами, неверная твердь заколебалась.

– Вот на этом плоту и к кораблю двинемся, – засмеялся Касан.

Бочонок быстро наполнили. Моряк жизнерадостно посвистывал, споро работал черпаком. Наконец, Квазимодо на челноке с наполненным бочонком двинулся к кораблю. Касан вызывался поплыть сам, но одноглазый шкипер заверил, что должен лично погрузить подготовленные бочонки. Катрин одобрила – что ни говори, одноглазому она доверяла куда больше. Касан для хохмы и в бочонок плюнуть способен.

Прогуливаться по крошечному островку было, собственно, негде. Катрин села на корягу, внизу подгнившую до черноты и белую, как древняя кость, сверху. Воздух над рекой был полон тяжелой влаги, гудения насекомых и аромата мясистых цветов, свисающих с ближайших деревьев. К башмакам деловито семенил ядовито желтый, круглый как шарик для пинг-понга, жук. Катрин подпихнула наглое насекомое древком копья. Жук-лимон со свинцовым бульканьем канул в воду. В воде немедленно заскользили какие-то верткие тени. Да, с голоду здесь не пропадешь. И другие не пропадут – человек, это звучит вкусно.

Солнце припекало. Катрин, жмурясь, отмахивалась от москитов и рассматривала кроны деревьев. Зеленая, с пышной красной грудкой птица лениво перепархивала по ветвям. Хвост птицы, длинный и раздвоенный, казался двумя острыми языками пламени. Вот это цвет – прямо вспышки выстрелов в ночной тьме. Такой бы аксессуар понимающей даме на шляпку или на платье – весь бомонд от зависти бы ахнул. Диковинную жар-птицу вспугнула пара вездесущих попугаев. Птицы, грязновато-розовые и растрепанные, сделали круг над Катрин, сварливо обсудили нелепую человеческую породу и скрылись в ветвях. Одиноко и горестно заквакала-замычала лягушка. Судя по басу – весьма приличных размеров земноводное.

Ветки потрескивали под ногами Касана. Моряк прогуливался по островку, вертел в руках копье и насвистывал.

– Не свисти – денег не будет, – не выдержала Катрин, предпочитающая в лесу сохранять полную тишину.

– Денег? – удивился моряк. – А, примета такая, да? Я уж подумал, что леди совсем не любит музыку. Зачем нам деньги, моя благородная леди? Вы прекрасны и в обносках, а мне на роду написано умереть нищим.

Катрин покосилась на мужчину. Улыбается. Что еще за флирт? Вроде ему доходчиво намекали о субординации. Вряд ли забыл. Странная у него улыбка. На героя-любовника статью не тянет. Рожа простецкая, широкая. Откуда тогда такая уверенность?

– За свистом лодку не услышим, – миролюбиво объяснила Катрин и уселась удобнее, так, чтобы топор за поясом не давил в бедро. К новому оружию мореплавательница уже успела привыкнуть. Трофей, взятый при захвате обоза, оказался в меру тяжелым. Этакая чуть видоизмененная разновидность барте . Лезвие шириной и формой отдаленно напоминает клинок столь любимого и сейчас без дела скучающего в "Двух лапах" кукри. Слегка загнутый крюк-чекан на обухе тоже выглядел полезно. Боги позволят – и в деле топор не подведет.

Прикрыв глаза, Катрин вслушивалась в птичьи голоса, в хруст веток под ногами неугомонного моряка и пыталась догадаться, что в его словах зацепило. Про обноски? Глупости – и штаны, и рубашка ушиты по фигуре, пусть ткань выгоревшая и застиранная, но сидит одежда как нужно. Воинский, усиленный крупными бляхами пояс подчеркивает-стягивает все еще девичью талию. Может быть, даже излишне подчеркивает, заодно выделяя те выпуклости, что повыше. Нет, оборванкой не выглядим. Разве что башмаки... ноги-то защищают, но модельной обувью их только темный кроманьонец назовет.

Катрин рассердилась. Солнце греет, вода умиротворяющее журчит, а тут раздумывай о смутных намеках морского бродяги. Нашла чем озаботиться. Можно подумать, он регулярно консультирует модных кутюрье. Обнаглел, пиратская морда. Что о нем думать? Плечи крепкие, харя широкая, вот и все достоинства. Работает исправно, так что свою необъяснимую антипатию вы, благородная леди, можете подальше засунуть. Возможно, всё дело в его слишком знающей улыбке? Да, не слишком-то он вас, миледи, уважает. Или кроме неприличных мыслей, свойственных, впрочем, всем подряд, кроме, разве что, Жо и одноглазого, еще что-то во взгляде Касана мелькнуло? Пренебрежение? Возможно, морячок однополые радости предпочитает? Ой-ой, кошмар какой. Нам-то что за дело?

Жмурясь на солнце, Катрин попробовала вспомнить выражение лица моряка – не получилось. Простая ведь рожа, но даже губы не вспомнишь. С такой мордой нужно агентом наружного наблюдения работать. Может, его за шпионство в камеру и сунули?

Касан в очередной раз прошелся по островку и вдруг сказал:

– Возможно, леди вместе со мной посвистит? Голос у леди звонкий, приятный. Веселее будет, – моряк просвистел несколько нот, сложившихся в обрывок какой-то диковатой мелодии.

– Ты это что? Сильно заскучал? – Катрин открыла глаза. – Может, нам "Пятнадцать человек на сундук мертвеца" дуэтом исполнить?

– Тревожно как-то, – пробормотал моряк. – Вон, змея какая толстая плывет. Я их с детства боюсь.

Змея действительно плыла. Извивалась, блекло окрашенная, метровой длины, закругленная голова едва поднималась над водой. "Экая тварь аспидная, – подумала Катрин, неприятно пораженная близостью пресмыкающегося к островку. – Эти аспиды вроде поголовно ядовитые?"

– Пошла прочь!

Змея вскинула голову на человеческий голос, глянула на Катрин темными отсутствующими глазами. Стук древка копья о корень заставил гадину нырнуть.

– Плавают здесь разные, – пробормотала Катрин.

– Должно быть, ядовитая, – озабоченно сказал Касан.

Змея вынырнула у самого островка. Катрин даже выругаться не успела, – блеклый, с едва различимыми узорами, зигзаг всплыл из непрозрачной глубины, скользнул в месиво ветвей и бурой листвы. Катрин подскочила. Живой влажный блеск стремительно полился из почерневших сучьев, скользнул к растрескавшемуся башмаку... Топор с тупым звуком вонзился в перегнившее месиво, голова змеи отлетела, обезглавленное тело судорожно свернулось в агонизирующую пружину. Катрин отдернула ногу от брызгающей кровью полосы.

– Что за агрессия такая на хрен?!

– Ох и быстрая вы, леди, – с восхищением сказал моряк. – Только гляньте – вон еще одна гадина плывет.

Катрин машинально сплюнула в воду. Вторая змеюка, еще длиннее, светло-кофейная, с той же странной целеустремленностью плыла к островку. Что им здесь, медом намазано? Или лягушки особенно вкусные?

Змею удалось располовинить, едва гадина добралась до островка. Две часть длинного тела извиваясь погрузились в глубину. Мелькнула раскрытая пасть с ядовитыми клыками. Катрин отерла лезвие топора о сук, глянула...

– Да что ж это за террариум?!

Змеи плыли целыми десятками. Широкая протока просто рябила зигзагами гибких тел. Катрин материлась, энергично работая топором. Безумие какое-то. Змеи атаковали упрямо и как-то бессмысленно. Изредка иная успевала зашипеть до того, как топор отделял ядовитую голову от длинного тела. На корнях и полузатопленных стволах краснели капли густой крови. Думать о том, что будет, если все гады здешних мангровых зарослей вознамерятся посетить несчастный остров, очень не хотелось. Катрин оттяпала голову удивительно яркой, в чередующихся алых, желтых и черных кольцах, змеюке. Эта, кажется, коралловая. Вот, мля, неужели они и с моря сюда поднимаются?

...Стало еще хуже. Змеи плыли и от другого берега реки. Касан, явно не привыкший воевать с столь нечеловеческим врагом, справлялся с трудом. Копьем поразить настойчивых змей было трудно, а работать коротким тесаком моряк не рисковал. Прыгая вдоль островка, Катрин успевала оглядываться – Касан, бормоча что-то неразборчивое, сшибал змей в воду, те упорно лезли обратно. Молодая женщина разделала на "порционные куски" еще трех змеюк – одна выглядела безобидным питончиком, но точно определять семейственную принадлежность было не время. Катрин и так с трудом успевала держать оборону – гады шли густо. Рассекая пеструю змейку, Катрин услышала шипение под ногами – сзади угрожающе подняла голову черная упитанная тварь. Башмак едва успел отбить выпад гадины, Катрин резко придавила-втоптала ядовитую голову, – попала удачно, череп, украшенный маленькими рожками, хрустнул. Черный толстый хвост с силой хлестнул по ноге, попал под штанину, ударил по голой коже. Катрин содрогнулась – нет, нужно сапоги добывать. Полумертвая змея тяжелым шлангом полетела в воду...

– Я их не могу удержать, – громко сказал Касан. Он выглядел довольно спокойным, – копье пришпилило к стволу красавицу-змею в золотистых разводах, – нога отпихивает крошечного змееныша, упорно тыкающегося треугольной головкой. Третью змею, темную со светлым зигзагом, моряк, очевидно, не видел. Тварь, свесившись с прогнившего ствола, нацелилась на прореху в старых штанах Касана. Оценив, что допрыгнуть туда не успевает, Катрин рванула со спины нож. Тяжелый охотничий клинок свистнул в воздухе, разорвал змее шею. Судорожно обвив нож, гадина свалилась в воду. Катрин выругалась. Касан застыл, уставившись на молодую женщину:

– Ты в меня чуть не попала.

– Не торчи столбом! Видишь, еще плывут. Да что ж это за серпентарий взбесившийся?!

Напор рептилий вроде бы ослабевал. Катрин, наконец, добила копьем забившуюся под трухлявые сучья серую тварь, здорово смахивающую на знакомую еще по Африке мамбу. Можно было перевести дух. Головы нескольких змей удалялись по направлению к берегу. Опомнились, сучки ползучие. Ну и ну, хорошо, что у них ума не хватило плыть под водой и выныривать у самого островка. Вот тогда вы бы, милостивая леди, попрыгали. Экая здесь фауна агрессивная. И нож чертовски жалко, – такой хорошей стали в здешних лавках не найти. Если до тех лавок еще удастся добраться.

На реке тихо всплескивало весло, – приближался челнок.

– Не заснули? – безмятежно поинтересовался Квазимодо.

– Так, это... неуютно здесь, – отозвался Касан.

Катрин зловеще молчала.

Квазимодо причалил к островку, выпрыгнув на ненадежную твердь, принялся выгружать бочонок и замер. Среди веток слабо извивался обрубок пестро-коричневого змеиного тела. Остальные части рептилии уже успокоились на топком дне реки. Вор обвел взглядом островок, обозрел обрызганные кровью ветки, разноцветные "веревки", обвисшие среди сучьев, и дрогнувшим голосом спросил:

– Что такое?

– Это напоминание, что нужно быстрее веслами шевелить, – пояснила Катрин и заорала: – Ты где шлялся, чухонец полумордый? Тут плыть – всего ничего. Ждал, когда нас змеи закусают?!

– Там наши латную свинью подстрелили. Она через реку плыла. Жо говорит – свинья "броненосцем" называется. Пока я ее из воды подобрал... – Квазимодо с трудом сглотнул, не отрывая взгляда от змеиной головы размером с кулак, валяющейся на гниющих листьях. – Моя леди, я змей очень опасаюсь. Их, что, много было?

– Не слишком – как узнали, что ты отсутствуешь, сразу расползлись, жутко разочарованные, – пробурчала Катрин. – Ладно, воду брать будем?

Бочонки на проклятом островке наполнять не стали. Катрин ворчала, но и самой нагибаться к черным, спутанным ветвям у воды не очень-то хотелось. Кто его знает, сколько тварей там, в мутной воде, притаилось? Катрин сунула в челнок нескольких змеюк потолще, пообещав приготовить из них ужин. Ну, трофеи скорее предназначались для воспитания проштрафившегося Квазимодо. Бывший вор, обычно ничего не боявшийся, до смешного неуютно чувствовал себя рядом с убитыми гадами.

Челнок поспешил к "Квадро".

Катамаран без промедления вернулся к устью реки и вышел в море. Катрин жутко жалела о двух глупо потраченных днях, но рисковать, оставаясь в здешних негостеприимных мангровых зарослях, действительно не стоило. Тут не только нож потеряешь. Пришлось продолжить путь, так и не пополнив запасы воды. Неунывающий Касан заверял, что на островах в проливе можно без труда залить полные баки вкуснейшей водой. По словам бывалого моряка, на островках тамошнего маленького архипелага останавливаться одно удовольствие. Удобные лагуны, словно созданные для якорной стоянки, фрукты, прохладные родники... Из зверья только крабы, весьма приятные в вареном виде. Экипаж с увлечением обсуждал райское местечко. Катрин подозревала, что там кораблю придется задержаться на отдых.

* * *

На пятьдесят второй день похода «Квадро» повернул строго на север. Полоса берега скрылась за кормой. Катамаран вышел в широкий пролив. Жо и Квазимодо украдкой проконсультировались с показаниями навигатора – все шло неплохо. Ветер благоприятствовал, опытный Касан давал ценные советы, судно вело себя безупречно. Оказалась, что треть пути до Глора уже пройдена. Одноглазый шкипер оставался весьма доволен – по всему выходило, что корабль двигается гораздо быстрее, чем ожидалось. Катрин одергивала себя – обольщаться нечего. Но и молодая женщина чувствовала себя лучше – изменение курса благотворно повлияло на капризный организм: временами тошнота забывалась. Короткие, но обильные дожди шли каждый день, и о строгой экономии воды экипаж пока не заботился. И главное, «Квадро» исправно двигался к цели.

...– Компас – истинный подарок богов. Смотришь вперед и на стрелку, и ни о чем не думаешь. Помню, идем мы на север – кругом океан, туман дней двадцать подряд стоит. Такой туман – лопастей весел не видишь. Куда плывем – одни стурвормы знают. А глянешь на стрелку, и веселей. Есть север, есть, – Квазимодо разглагольствовал, стоя у штурвала, остальные сидели на планшире и жевали сухие абрикосы. Обед Катрин удался, и команда пребывала в благодушном настроении.

– Да-аааа, – согласился Сиге. Он вертел ломтик абрикоса в толстых пальцах, больше нюхая, чем пробуя на вкус. – Раньше наш народ только носом путь определял. Я помню времена, когда о компасе никто и не слышал.

– Зачем вам компас? – ухмыляясь, поинтересовался Касан. – Вы, селки, ниииии-куууу-дааааа нииикогдаааа не тоооорооопитееесь.

Все засмеялись, дарк тоже улыбнулся безгубой прорезью рта.

– Та-ааак раньше было. Сейчас мир больше стал. Интересно посмотреть. Новые пути узнать. Спасибо богам за компас.

– Компас не боги придумали. Он им без надобности, – сказал Хенк. – Это люди, что вообще без носа, без хвоста, всё по миру вертятся, лучшую жизнь ищут.

– Это точно, – шкипер похлопал по штурвалу. – Носов у нас нет, ласт тоже. Иногда и глаз-то не полный-то комплект. А все мечемся, да дарков невинных за собой сманиваем.

– Это мы невинные? – удивился Сиге. – Селки задолго до людей моря пересекали. Корабли строили, ветра удобные искали.

– Видели мы ваши корабли, – Касан ехидно улыбнулся. – Два ствола, веревка, охапка тростник да трава морская. Это не дромоны Флота геройского.

– Что спорить? – Квазимодо стукнул себя по груди: – Мы, люди, числом да крутостью берем. Морские дарки – умением и спокойствием. И нам, и даркам храбрости не занимать. Что с компасом, что без него, везде пройдем. Я слыхал, что некоторые умудряются и по звездам путь искать.

– По звездам не получится – меняются они слишком быстро, – возразил Сиге. – Каждую ночь, что камешки под новой волной перемешиваются.

– Луна-то всегда на месте, – пробормотал Жо.

– Всегда-то всегда, но раз в десять лет и она исчезает. Или Темная Сестра ярче Истиной Сестры светить начинает. Сколько людей в такие ночи в холмах рядом с домом блуждают иль и вовсе пропадают, – покачал головой Хенк.

Катрин сидела у своего трапа, слушала, не вмешивалась. У ног пенилась вода, оставались за кормой мили, километры, лиги и дневные переходы. Далеко, слишком далеко. Катрин старалась не думать, старалась ровнее класть стежки. Змеиную шкуру помогли выделать Хенк и Сиге, и молодая женщина шила уже вторые ножны. Трудотерапия – процесс полезный.

* * *

После дождя от быстро высыхающей палубы поднимался пар. Катрин сложила в ведро вымытую посуду и посмотрела на море. Стоит сейчас купаться или нет? Пару раз у самого борта «Квадро» вахтенные замечали подозрительные тени. Про акул здесь слыхом не слыхивали. Касан уверял, что стурвормы и прочие змеи-драконы в залив тоже не заходят. Ну, найдутся и иные твари, способные на дамскую пятку позариться. С другой стороны – не ходить же потной?

В кокпите появился Жо. Мрачно посмотрел на наставницу:

– Кэт, гальюн левого борта не работает. Наглухо засорился.

– Предлагаешь мне провести разъяснительную беседу среди личного состава?

– Что там проводить? – Жо насупился. – Народ у нас не тупой, все умеют унитазом пользоваться.

Каюты левого борта делили между собой Хенк с Винни-Пухом и Сиге с Касаном. До сих пор в вопиющих нарушениях правил гигиены ни один из моряков замечен не был.

– Полагаю, дело в воде, – сердито сказал мальчик. – Нужно прочистить клапаны трубопровода. Пресной воды у нас мало, а морскую я в систему заливать категорически не позволю.

– Хорошей воды наберем при первой же возможности, – пообещала Катрин. – Пока можно пользоваться одной уборной.

– Нет уж. Еще очередей нам не хватало, – возмутился Жо. – Раз я главный механик на этом судне, пойду пробивать засор. Пусть засранцам будет стыдно.

– Сочувствую. Хочешь, пойду с тобой, помогу?

– Не стоит. Сам справлюсь.

– Думаешь, я в унитазах ничего не понимаю?

– Ты мне наверняка поможешь. Только еще и разозлишься. Лучше не рисковать.

– Я такая вздорная? – удивилась Катрин.

– Не то чтобы очень, – Жо посмотрел на наставницу и ухмыльнулся. – Просто, ты и так насилуешь себя на камбузе. Мы с Ква с ужасом ждем момента, когда тебе надоест готовить, и ты начнешь надевать кастрюли на уши всем, кто подвернется под руку.

– Не волнуйся, я выдержу. Хотя жрете вы непозволительно много.

– Судя по засору в гальюне, ты совершенно права, – заметил Жо и ушел изыскивать заменитель сантехнического тросика.

Катрин успела приготовить ужин, когда на камбуз сунул голову Жо.

– Кэт, я все-таки взял штурмом этот сучий унитаз.

– Молодец. Тебе будет присвоено звание ударника сантехнического труда. Обещаю ценный приз, – Катрин потянула носом. – Только ты сейчас на кухню не суйся. Амбре от тебя не очень благородное.

– Догадываюсь, – с горечью пробормотал мальчик. – Вообще-то я не хвастаться пришел. Пойдем, посмотришь. Зрелище малоприятное, но любопытное.

Ведро воняло жутко. Катрин, стараясь не морщиться, заглянула внутрь, – полведра густого дерьма. Ну и шутки у мальчишки.

– Подожди, – сказал Жо и принялся ковыряться обрезком проволоки. Подцепил безобразный комок.

– Это что? – поинтересовалась Катрин, невольно зажимая нос. – Экскрементно-сортирная версия голема?

– Кукла, – пробормотал мальчик. – В ведре еще одна. Возможно, были и другие, но я их разодрал, когда пробивал отверстие. Не можешь сказать, зачем их запихивали в толчок?

– Шутишь?

– Какие еще шутки?! Я, скорчившись, полдня возился. Кто мне такое развлечение подстроил? Я ему уши пообрезаю.

– Думаю, это случайность. Кто-то развлекается втихомолку. Этакое оригинальное хобби. Народное творчество. Возможно, сублимация тоски по дому и желания иметь семью.

– Я бы этому страдальцу руки выдернул. Зачем в гальюне свою сублимацию топить? – Жо раздраженно плюхнул комок обратно в ведро.

– Стесняется художник, – предположила Катрин. – Нет, как-то глупо. Слушай, я позову Ква. Возможно, это какой-то морской обычай.

Шкипер бестрепетно присел перед ведром, занялся изучением содержимого.

– Действительно, на игрушку похоже, – пробормотал он. – У меня в детстве похожие куклы были. Потом к сестре, к Соплюшке перешли.

– Очень трогательно, – сказал Жо. – У нас на "Квадро" только один забитый отсталый ребенок. Крупногабаритный. Сейчас у себя на баке палубу драит. Только наш Зеро в гальюн вообще не ходит.

– Правда, что ли? – изумилась Катрин.

– На ветерке оправляется. Очень аккуратно, – Ква посмотрел на предводительницу. – Ты же ему разрешения на гальюн не давала? Вот он и живет на палубе. Во всех смыслах.

– Ладно, хрен с ним, – неуверенно сказала Катрин. – Куклы-то откуда? Может, в них какой-то сакральный смысл? Культовый? Или сексуальный?

Жо хрюкнул:

– Ну, ты скажешь.

Квазимодо ткнул пальцем в ведро:

– Сексуальный – это значит для плотского развлечения? Маловаты. Кроме того, – эта кукла, очевидно, меня изображает.

– С чего ты взял? – изумился мальчик.

– Ткань с моих старых штанов. И вот, – шкипер поскреб проволокой лицо примитивной фигурки, – здесь явно один глаз нарисован. Вылитый я. Правда, у меня голова не только водорослями набита.

– Ха, а второй тогда кто? – Жо склонился над ведром.

– Понятия не имею. Ты куклу неаккуратно вытаскивал. Похоже, это или Хенк, или Касан – в середке очень широкий.

– У Хенка борода.

– Может, и была борода, – рассудительно заметил Квазимодо, – только ты ее вместе с головой отодрал.

– Я бы посмотрел, как бы ты все это выковыривал.

– Постойте, – Катрин остановила возмущенного мальчика. – Это не может быть каким-то ритуалом?

– Гаитянские вуду? Африканские фетиши? – Жо насмешливо надул щеки. – Вот было бы забавно!

– Кэт, у нас на корабле если кто и колдует, так это наш тюлень, когда себе на ужин рыбу привораживает, – серьезно сказал Квазимодо. – Какие из нас маги, сама подумай?

– Ладно, что будем делать?

– В воду дерьмо выкинем, если никто не возражает, – Квазимодо оглянулся на кокпит. – Вам, благородная леди, ничего, а над нами будут ржать, что по поганому ведру судьбу гадаем.

Когда вымыли руки, Жо философски заметил:

– Загадочная вещь – канализация. Чего там только нет. У меня мелькнула мысль кольцо с бриллиантом выудить, а тут куклы. Ты, Кэт, прости за интимный вопрос, в левый гальюн не заглядываешь? Я там, среди прочих сокровищ, прядь твоих волос видел. Вытаскивать, уж прости, не стал.

– Я туда не заглядываю, и уж точно там не стригусь. Ты меня сам оболваниваешь. Так что не выдумывай. Если там женские волосы и болтаются, то уж точно не мои.

– Ну да, у нас здесь полно шикарных блондинок, – скептически кивнул мальчик.

– Иди, штаны поменяй, – сердито сказала Катрин. – Я постираю. Провонялся, сантехник-самоучка.

* * *

За день Сиге выловил лишь двух макрелей. На дарка это было совсем не похоже. Проходивший мимо Касан съехидничал насчет того, что здесь, в проливе человек-тюлень опасается свою двоюродную тетушку на крючок подцепить.

Катрин справившаяся с варкой каши и рассчитывающая поджарить к ужину рыбки, предложила:

– Может, наживку поменяем? У меня шкурка от окорока осталась.

Селк покачал гладкой головой:

– Не поможет. Рыба-плащ рядом. Отпугивает.

– Никого не вижу, – призналась Катрин.

– Если леди позволит, – дарк нерешительно протянул широкую мягкую ладонь.

– Давай-давай, – нетерпеливо сказала Катрин, и сама положила руку селка на свое плечо.

Сиге показывал на голубовато-зеленые волны и молчал. Катрин следила за плавным движением четырехпалой ладони, ничего не видела. Потом сквозь толщу воды мелькнула тень. Очень широкая тень.

– Ого! – прошептала Катрин. – Приличная рыбка. У нас, ее кажется "морским дьяволом" называют.

– Возможно, – согласился дарк, – разные народы называют ее по-разному.

– Отпугнуть эту рыбу можем? Или поймать? Этак она нам меню серьезно урежет, всех вокруг разгоняя.

– Можно попробовать изловить. Но придется остановиться. Потеряем время. Леди позволит?

– Тоже считаешь, что я несусь сломя голову?

Кажется, селк смутился:

– Леди вольна приказывать команде.

– От дельных советов леди тоже вольна не отказываться, – Катрин вздохнула. – Как с этой тварью справляться будем? Боюсь, достойного крючка у нас не найдется.

– Подумаем, – селк показал мягким пальцем на макрелей. – Могу я их использовать?

– Само собой, – Катрин с любопытством смотрела, какими точными движениями дарк разделывает рыбу.

Рядом появились Квазимодо и Винни-Пух.

– Кишки насаживайте, – не замедлил посоветовать одноглазый знаток. – Они с жирком, пахнут аппетитно.

– Лучше на хвостик, – возразил Винни-Пух. – Он держится лучше.

– Хвостик, кишки, – на что цеплять-то? Там такая дура, что ее из ПТР бить нужно, а не наши крючочки подсовывать, – возмутилась Катрин.

– Главное– поймать, к поверхности подтащить. Наверху я ее из эвфитона вмиг успокою, – заверил Квазимодо, и замолчал, уставившись на руки селка.

Четырехпалые, кажущиеся неуклюжими, ладони Сиге с осторожностью занимались рыбьей головой. Острый кончик ножа вскрыл череп несчастного тунца. Отделилась плоская косточка. Селк взял вторую рыбью голову, повторил процедуру. Зрители заворожено смотрели, как дарк бережно надпиливает плоские кости, соединяет в тонкую крестообразную конструкцию.

– Ты сначала наживку хочешь наловить? – не выдержала Катрин.

– Зачем? – Сиге качнул на широкой ладони костяной "цветок". – Наживка есть.

Мягкий палец подцепил рыбьи кишки, ловко обмотал костяные лепестки. Безгубый рот дарка пропел несколько непонятных слов.

– Заклинание, – понимающе прошептал Винни-Пух.

– Просьба к богам. У нас в роду так принято, – объяснил Сиге и улыбнулся, словно извиняясь.

На Катрин изобилие треугольных зубов дарка уже давно не производило впечатления. Молодая женщина внимательно разглядывала диковинную приманку – кажется, после краткого напева рыбьи кишки плотнее облепили тонкие кости. Получился своеобразный шарик, из которого слегка торчали острые костяные плоскости. Хм, полезно иногда к богам обращаться. Интересно, не может ли тюлений человек словами песенки-молитвы поделиться?

"Квадро" лег в дрейф. Команда в полном составе столпилась у борта. Даже Зеро, не рискнув подходить ближе, улегся животом на борт на носу, свесил голову.

– Это легко, – объяснил Сиге, покачивая приманку на самой толстой леске, что нашлась на катамаране. – Кидаем – рыба хватает. Главное, не торопиться.

– Точно, ты уж не торопись, – съехидничал Касан. – А то обычно мельтешишь, – ничего разглядеть-расслышать не успеваем.

Селк мирно улыбнулся и, коротко раскрутив, кинул снасть за борт.

– Рыба-плащ осторожная, сразу не наброситься, – человек-тюлень медленно пропускал лесу, свитую из конского волоса, между пальцев.

Катрин смотрела скептически. По ее мнению, манта такую крошечную наживку вообще не должна была заметить. Она и на целого тунца внимание не сразу обратит. Хотя селк, бесспорно, знал, что делает.

– Сиге, – сказал Квазимодо, – а лесу случайно не нужно закрепить? Я, конечно, рыбку вашу не видел, но вы говорите, она немаленькая. Может и дернуть.

– Да, Сиге, – поддержал товарища Жо, – еще вылетишь за борт. Где мы еще такого рулевого найдем?

– Нет причин вылетать, – безмятежно заверил селк. – Всё просто.

Шли минуты. "Квадро" покачивался на месте. На солнце набежала дымка. Катрин озабоченно подумала, что дождь очень даже не помешает, нужно только загодя поставить на крышу рубки еще кастрюль.

Винни-Пух начал переминаться с ноги на ногу. Хенк пихнул его локтем и прошептал:

– Не топчись, вспугнешь. Нам до ужина хоть первой поклевки дождаться.

– Вот это ловля так ловля, – улыбнулся Касан. – Тут запыхаешься.

– Не быстро, – согласился селк. – Рыба-плащ осторожна, как...

Леска плавно натянулась и ослабла.

– Откусил! – разочарованно сказал Жо.

– Нет, попался, – возразил Сиге.

Катрин чуть не ахнула, – метрах в пяти от борта всплыла огромная черная тень. Чуть шевельнулись крылья-плавники, изогнулся раздвоенные хвост. В ширину манта достигала шагов шести, ни меньше.

– Ни хера себе! – пробормотал Жо.

Катрин отвесила ему подзатыльник.

– Не употребляй чужих выражений!

Мальчик промолчал, похоже, даже не услышав. Да и весь экипаж "Квадро", пораженно смотрел на гигантского ската. Рыба вяло перебирала плавниками, иногда показывая их белую "изнанку".

– Вот это коврик! – ошеломленно сказал Хенк. – Она же каждого из нас проглотит и не подавиться.

– Уже не проглотит, – заверил Сиге. – Мы его проглотим. Он вкусный.

– Главное – большой, – Квазимодо оглянулся на предводительницу. – Будет, чем на камбузе заняться. Сиге, что нам дальше делать?

– Я его подведу, – дарк осторожно потянул лесу, и огромная рыба покорно поплыла к борту. Проглоченная наживка удерживала манту за что-то столь болезненное, что парализованная рыба потеряла всякую способность к сопротивлению.

– Она нам борт не повредит? – озабоченно поинтересовался Квазимодо.

– Пока я держу, она не двинется, – заверил Сиге, и в замешательстве погладил свой вытянутый череп. – Но если шкипер, не возражает, я бы предложил добить нашу добычу. Иначе рыба заснет только к утру. А живой нам ее на борт не поднять.

– Добить, это мы мигом, – оживился Квазимодо. – Заодно машину испытаем. Жо, Винни, – за мной!

Катрин смотрела на рыбу. Казалось, манта спала. Лишь изредка по широкому ковру ее тела проходили едва заметные судороги страдания. Должно быть, жутко больно «морскому дьяволу».

Эвфитон собрали быстро – Квазимодо явно делал это не в первый раз. Ложе со стальными "плечами" заняло место на станке. Одноглазый артиллерист лихо затянул винты, проверил механизм. Бормоча "Не то уж качество, не то", придвинул орудие к борту. Жо почтительно подал стрелу-карро, – солидное полутораметровое древко с острейшим, зазубренным четырехгранным наконечником. Квазимодо презрительно скривился, оглядывая снаряд, – "Кривая палка. Кто ж их так хранил? Впрочем, здесь и одноглазый не промахнется".

Взведенный эвфитон выглядел весьма внушительно. Винни-Пух попятился:

– Говорят, у них тетивы лопаются.

– Тетива, что брюхо – ни от чего не застрахована, – насмешливо заметил Квазимодо. – Сиге, где у этой рыбки мозги?

– Мозгов нет. Попробуй хребет перебить, – сказал селк, не без тревоги поглядывая на мудреное орудие.

Одноглазый наводчик приподнялся на цыпочки у борта, взялся за рычаг спуска, – парализованная манта распласталась на воде метрах в четырех от катамарана.

Эвфитон сухо щелкнул. Промахнуться с такого расстояния было невозможно, но стрелы Катрин не увидела, лишь манта всколыхнула крыльями и безжизненно обмякла. Волны сразу же своевольно закачали отяжелевшее тело, и лишь тогда стало заметно отверстие позади безобразной рогатой морды, – стрела эвфитона пробила рыбину навылет.

Квазимодо похлопал орудие по ложу и глянул на Катрин.

– Круто, шкипер, – одобрила предводительница. – Молодец, пирожок получишь.

– Вот это штука! – заорал Винни-Пух. – Любой корабль насквозь просверлит.

Касан со странным выражением недоверия смотрел на орудие.

– Сильное оружие, – одобрил селк. – Но сейчас багры и гарпун нужны.

– Что ж ты молчишь?! – завопил Квазимодо.

Мертвая манта неторопливо погружалась в глубину, и тонкая леса явно не могла удержать груз весом почти в тонну.