Текст книги "Слушайте звезды! (сборник)"
Автор книги: Юрий Брайдер
Соавторы: Николай Чадович,Сергей Булыга,Александр Бачило,Александр Силецкий,Таисия Пьянкова,Владимир Шитик,Евгений Дрозд,Игорь Пидоренко,Татьяна Грай,Юрий Глазков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц)
Куликов стоял у каменной ограды трамвайного парка и, думая о своем, смотрел на угол дома, за которым только что скрылся «Москвич» Толика. Он продолжал переживать те поразительные минуты, когда с помощью сканнера Парса входил в фильм. Раньше он испытывал нечто подобное во сне, но не с такой ошеломляющей ясностью и силой. К тому же во сне действие обычно складывалось шиворот-навыворот и независимо от его желаний. Контролировать каждое свое движение он не мог. А здесь получалось все. Кроме самого боя. Но Парс сказал, что это придет, со временем придет.
Куликов нащупал в боковом кармане куртки две испорченные кассеты. Он их не стал возвращать Толику, отговорившись тем, что на днях собирается навестить еще одного приятеля с видеомагнитофоном. Нельзя, чтобы Толик узнал: растреплет в два счета, а стоит ему увидеть переделанную ленту, и он сразу заподозрит неладное.
«Эх, целую неделю теперь дожидаться», – вздохнув подумал Куликов. И вспомнил: нужны кассеты. Сам Куликов согласился бы поупражняться и на этих, он так и ответил Парсу, но тот в своей бесстрастной невозмутимой манере разъяснил, что однажды просмотренная кассета ему уже не интересна. И если он, Куликов, достанет новые, то сканнер и половина времени, которые Парс может проводить здесь, на Земле, в его, Куликова, распоряжении.
«У Толика кассеты не водятся. Но есть еще Тигран…»
Куликов посмотрел на часы. Начало девятого. Хинкальная открывается через два часа.
Ровно в десять ноль пять Куликов входил в хинкальную. Не раздеваясь, он прошел в зал и повернул к двери, на которой висела табличка с надписью «Администратор».
,В длинной узкой комнате с зелеными стенами стоял стол в дальнем углу да пара стульев. Стол был завален грязной посудой: Тигран только что позавтракал. Теперь он болтал по телефону, то радостно хихикая, то становясь невероятно серьезным; прищелкивал даже пальцами и двигал под собой стул.
– Привет, Тиграша! – устало сказал Куликов. Два часа даром не прошли: у него уже слипались глаза.
– А-а, Петруха! – радостно закричал Тигран и бросил трубку. – Ну, заходи, заходи! Сейчас я тебя угощу!
«Петруха!» Куликов даже вздрогнул. Как живой встал перед ним Парс, протягивающий ему сканнер. Может, все это было во сне? Невероятная, удивительная ночь! «Спокойно, надо держать себя в руках, – подумал он. – Нельзя, чтобы кто-нибудь догадался».
– Спасибо, я сыт, – сухо ответил Куликов.
Тигран когда-то был женат на свояченице Толика, и, хотя давно уже с ней развелся, продолжал считать Толика и всех его близких друзей почти что родственниками. И это было невыносимо: он утомлял своей суетливой доброжелательностью. Многочисленные приятели своими набегами не раз опустошали хинкальную. У Тиграна можно было просить все что угодно – он всегда обещал достать. Все, кроме денег, конечно. Деньги и у самого Тиграна не задерживались.
– Тиграша, мне нужны кассеты, – сказал Куликов, когда Тигран успокоился на стуле, насладившись наконец родственными объятиями, и отпустил Куликова на; свободу.
– Тебе сколько надо? Я вчера у Кольки был! Смотрел «Первый меч Империи»! Ну это вообще! А потом боевик с Клавкой, а потом, ты себе не представляешь! – сына Брюса Ли, а еще потом…
Куликов слушал всю эту восторженную болтовню, едва заметно морщась. Но Тигран сейчас был необходим: пообещав, он мог действительно достать кассеты.
Отношения у них с Тиграном были сложные. Кассеты – дело денежное, но Тигран денег никогда не брал. Получалось, что Куликов вроде как вечный должник, а быть должником он не любил. Появись у него случайная кассета – и он уже бежал с нею к Тиграну, чтобы хоть как-то расплатиться. Тигран не возвращал кассеты неделями, и у Куликова из-за этого бывали всяческие неприятности и осложнения, но заикнуться о них он не смел – благодетель! Это бесило Куликова чрезвычайно; Тиграна он к тому же презирал, считая себя выше во многих отношениях. Ведь он, Куликов, понимал и настоящее кино, а эту чепуху смотрел лишь от скуки! Около двух месяцев тому назад он сделал-таки над собой усилие и поклялся никогда больше к Тиграну не обращаться. Это была маленькая победа, которою он даже несколько гордился. Но теперь ситуация изменилась, неприязнь и самолюбие отступили на задний план.
– Ты представляешь! – верещал Тигран, качаясь на стуле и руками изображая нечто похожее на мельницу. – Он один, а их человек двадцать. И вот он хватает…
– Да погоди ты! – раздраженно перебил его Куликов. – Я тороплюсь. Неси, какие достанешь. Штуки три, больше не надо. Принесешь? – несколько убавил он тон, опасаясь, как бы Тигран не обиделся.
Но Тигран был не из обидчивых. – Заметано! – Он опять вскочил со стула. В присутствии дорогих друзей ему всегда не сиделось на месте. – Сегодня вечером и занесу.
– Да не суетись ты так, – снова поморщился Куликов. – Мне к четвергу надо. В четверг я сам за ними и зайду.
– Договорились! – закричал Тигран.
– Запиши, забудешь, – насмешливо сказал Куликов, направляясь к выходу. У самой двери он вдруг остановился и обернулся к Тиграну.
– Да, и еще… – помолчав, сказал он с некоторым смущением. – Редкие фильмы не надо… Что-нибудь такое, известное, что я уже видел не раз. В общем, ходовое…
Тигран изобразил понимающую улыбку, означавшую, что он без труда прочел мысли Куликова. Только глаза смотрели удивленно.
– Не надо «Меча Империи», ни первого, ни второго, – справляясь с собой, пошутил Куликов, – а то еще потеряю, так потом в жизнь не расплатиться. – Это было единственное, что сразу пришло ему в голову.
– А-а, – произнес Тигран, и улыбка его стала еще более понимающей.
«Так будет лучше, – думал Куликов, шагая к дому. – вдруг испорчу ему какую-нибудь уникальную ленту!» Мысль о том, как он станет возвращать кассеты, пусть и не слишком редкие, он всячески старался от себя отогнать. Болели глаза, и сильно клонило ко сну.
В четверг, ближе к вечеру, Куликов опять оказался перед дверью с табличкой «Администратор». Он привычно пихнул ее плечом, но дверь не поддалась.
– Отгул у них, – буркнул гардеробщик, угрюмый инвалид-ветеран.
«Я же позавчера ему, балбесу, звонил! Я же напоминал!» – с яростью подумал Куликов и ринулся вон из хинкальной.
После долгих поисков он нашел Тиграна в одном уютном видеобаре, куда тот частенько захаживал. Тигран был человек мягкий и, со смирением выдержав целую бурю обвинений и упреков, безропотно дал себя увести от двух фыркающих девиц с крашеными космами. Он семенил, едва поспевая, за взбешенным Куликовым, трогал его за локоть и оправдывался на ходу:
– Ну забыл я! Ну подумаешь, ну бывает! Ну что теперь делать – ну забыл!
Впрочем, он знал, что делать. Уже через полчаса они звонили в дверь квартиры на последнем этаже высотного дома в далеких новостройках. Куликов не поскупился на такси, и Тиграну это понравилось.
– Николай даст! Вот увидишь! – говорил он. – Это мужик… ну, классный мужик!
Дверь открыл невысокий худощавый парень в очках. На вид ему было около тридцати. Он молча, с головы до ног оглядел Тиграна, отчего-то несколько оробевшего, потом взглянул на Куликова и с неожиданно вежливой улыбкой сказал:
– Проходите, пожалуйста. Меня зовут Николай.
О Николае Куликов слышал не один раз. Судя по восторженным рассказам Тиграна, это был настоящий чародей, способный во мгновение исполнить любое желание. Они прошли в квартиру. Комната, которую они миновали вслед за Николаем, была вся заставлена вдоль стен набитыми до отказа книжными полками, что в глазах Куликова придало хозяину еще больший вес. «Да, это вам не Тиграша, – с внезапным уважением подумал Куликов. – С этим и дело приятно будет иметь!»
Николай, очевидно, любил церемонии. В своем кабинете он чинно усадил гостей в кресла и, лишь устроившись за письменным столом, спросил:
– Итак… Чем могу служить? Куликов коротко изложил просьбу.
Николай ответил не сразу. Помолчав, взглянул бесстрастно на Тиграна, потом вернулся к Куликову и наконец сказал небрежно:
– Ну что ж, дело нетрудное. Можно уладить.
Он медленно растворил дверцы секретера сбоку от стола. Перед восхищенными глазами Куликова предстали стройные ряды кассет. Чего здесь только не было! – от классической «Великолепной семерки» до нашумевших «Командос».
– Три, четыре – ваш выбор.
Николай бросил на стол пухлую тетрадь. В ней одно за другим тянулись названия знаменитых фильмов, записанные аккуратным почерком. Среди боевиков мелькали ленты Антониони, Бунюэля… Но Куликову теперь было не до них. Его беспокоила одна мысль, за последнюю неделю не раз приходившая ему в голову.
– Здорово! – восклицал он, листая тетрадь. Потом спросил, будто бы невзначай: – И вы все-все помните?
– Почти все помню.
– Вот память! – продолжал Куликов с деланным воодушевлением. – Я бы никогда не запомнил! Что-нибудь бы точно перепутал. Принесли бы мне кассету, а я бы и позабыл, что у меня есть уже такая. С одним моим приятелем случилось как-то.
– Со всеми бывает, – снисходительно заметил Николай.
– А что? Лент одинаковых много ходит, – гнул свое Куликов. – Приятелю тому за день три кассеты принесли, и на всех один фильм. И разные совсем люди принесли…
Тигран в соседнем кресле беспокойно зашевелился.
– Конечно, повторений много, – сказал Николай. – У меня тоже дубликаты есть.
– Что, и дубликаты помните? Ну и память, а! Завидую!
Николай взглянул на ерзавшего Тиграна. Потом перевел взгляд на Куликова.
– Где есть дубликаты, я отмечаю. Галочка там перед названием, видите?
Именно этого Куликов и добивался. По спокойному тону Николая трудно было определить, сказал он это безотчетно или сообразил, с какой целью Куликов играет роль наивного простака. «Впрочем, какая разница, – подумал Куликов. – Все равно ему не понять, зачем мне понадобились именно дубликаты».
Он выбрал три ленты, как раз из тех, с галочкой. И опять лицо Николая было непроницаемо.
– Когда я должен их вернуть? – спросил Куликов.
– Обычно я даю на один день. Но если вам нужно на больший срок…
– Хорошо, я верну завтра. В котором часу?
– Как вам будет удобно, – вежливо сказал Николай.
– И сколько я должен? – Куликов поднялся с кресла.
– Ну о чем вы говорите? – Впервые за весь разговор Николай вдруг раскрылся. Было видно, что он испытывает удовольствие от своей игры, игры в бескорыстие. – Мы же свои люди, правда, Тигран?
«Вот актер, – с досадой подумал Куликов. – И как я сразу-то не понял? Еще один благодетель выискался!»
Тигран тоже вскочил и по обыкновению засуетился, поглядывая на часы. Надо полагать, он вспомнил своих смешливых девиц.
Вторую свою встречу с Куликовым в трамвайном депо Парс также решил из фильма исключить. В ту ночь Куликов казался несколько озабоченным. Парс был проницателен и эту озабоченность отметил, но интересоваться причиною не счел нужным: все тайное рано или поздно становится явным. Куликов принес новые кассеты и навоевался там, на ленте, всласть, а потом с восторгом наблюдал, как упражняется Парс. За оставшийся час концовки двух лент были изменены до неузнаваемости: Парс вложил в них все свое мастерство. В общем, он занимался этим не без интереса: давало себя знать старое увлечение менбиа.
Парс опять лег в кресло. Он старался заглушить в себе волнение размышлениями о композиции снятого фильма, но тревога не проходила. Неужели он боится, что его деятельность раскрыта и его, нарушившего запрет, накажут по всей строгости? Нет, не то… Время строгостей давно в прошлом… Он постоянно возвращался мыслями к самому Куликову – и вдруг понял, Что тот – причина беспокойства. «Но причем здесь Куликов? Я всегда решал поставленные перед собой задачи, – думал Парс. – Я захотел снять настоящий фильм, и я снял фильм. Так в чем же дело?»
Он внезапно поднялся и перешел в соседнее помещение. Возвратился он оттуда уже со сканнером. Фильм он портить не хотел и на всякий случай вынул блок воздействия. Теперь он мог проникнуть в свой фильм, взглянуть на чужой мир глазами Куликова, но изменить что либо был не в состоянии.
Куликов на экране не спеша поднимался по лестнице. Парс удобно улегся, поглаживая большим пальцем гладкую поверхность сканнера, зажатого в ладони. Через минуту он уже походил на спящего, сознание его было там, в прошлом, в другом мире, где усталый Куликов, ругая сломанный лифт, одолевал одиннадцатый этаж нового дома в далеких новостройках.
Николай, широко распахнув дверь, улыбнулся ему как старому знакомому.
– Я, признаться удивлен, – сказал он, пожимая Куликову руку. – Так быстро? Я думал, вы к вечеру появитесь.
– А долго ли надо, чтоб эту глупость проглядеть, – небрежно сказал Куликов.
Из комнаты неожиданно показался Тигран.
– А-а, Тиграша! – сказал Куликов и похлопал Тиграна по плечу. – И ты тут? А как же наши пельмени?
Они прошли в кабинет Николая. Куликов положил на стол кассеты и развалился в кресле, задрав носок ботинка выше головы.
– Не посмотреть ли нам кино? – ухмыляясь предложил он.
Николай старался сохранять невозмутимость, но видно было, что удается ему это с трудом.
– Какое желаете? – спросил он с натянутой иронией.
– Без разницы. Да вот это, хотя бы, – Куликов протянул одну из принесенных кассет.
Николай мельком посмотрел название и передал кассету Тиграну.
– Поставь!
– Покрути-ка там подальше, – лениво заявил Куликов. – Посмотрим конец.
– Да что там конец смотреть! – сказал Тигран. – Сто раз уже смотрел. Ну убьют его в конце, и все!
Николай пристально поглядел на Куликова.
– Прокрути! – резко приказал он Тиграну.
Тосиро Мифунэ положил ладонь на рукоять меча. Пора. Неслышной стремительной походкой он двинулся вперед. Вот, легкий и неуловимый, минует он охрану здания и проскальзывает по лесенке в узкий коридор, где часовой-боевик не успевает поднять автомат и обезглавленное его туловище уже валится на пол.
Вновь стремительный, летящий шаг… Его пытаются остановить в переходах, за поворотами, опять на лестнице, но каждый раз – короткий взмах меча, и преграда устранена. Но вот комната самого Босса. Пальцы пяти охранников на спусковых крючках. Меч Мифунэ превращается в разящую молнию, тело его взлетает в немыслимом прыжке, и пятеро как подрубленные тяжело оседают на пол, роняя автоматы. И тут выступают еще двое – два самых быстрых меча Империи. А за спиной Мифунэ из отверстия в стене выдвигается дуло пулемета. Первый из врагов делает едва уловимое движение, но его меч рассекает пустоту, и он валится лицом вниз, как будто случайно наколовшись на меч Мифунэ. Второй выжидает, но Мифунэ уже обходит его, кружит, прикрываясь от нацеленного пулемета. Еще несколько движений, невероятный полет – и голова врага раскалывается, словно спелый арбуз. Огненная лавина обрушивается на Мифунэ, пули визжат, разбивая стены, но тело Мифунэ движется в невиданном ритме какого-то нечеловеческого танца, и белое его кимоно по-прежнему непорочной белизны. Вот он опять летит, боком и сверху наваливаясь на стену, меч пробивает ее, сдавленный стон – и пулемет смолкает…
Куликов невозмутимо поигрывал кончиком ботинка, Тигран застыл с открытом ртом, вцепившись в спинку кресла, а Николай, вытащив из кармана платок, тщательно протирал им очки. Лицо Николая было опущено вниз, и о его выражении Куликов мог лишь догадываться.
– Ты где такую фирму взял? – спросил наконец потрясенный Тигран.
– Места знать надо! – снисходительно усмехнулся Куликов и опять взглянул на Николая. Реакция Тиграна его не интересовала.
Николай уже справился с собой и принял прежний невозмутимый вид.
– Я не буду спрашивать тебя, – начал он медленно, – как тебе это удалось. Ты ведь все равно не скажешь.
Куликов величественно качнул головой и подумал про себя, усмехаясь: «Ну артист, точно артист!»
– Мне это нравится, – сказал Николай. И, указав на две оставшиеся кассеты, спросил: – Эти тоже такие?
Куликов снова кивнул.
Николай выдвинул ящик, достал оттуда бумажник и выложил медленно одну за другой три сотенные купюры.
– Это аванс.
Он растворил секретер и выбрал десяток кассет. Двумя столбиками они легли поверх купюр.
– Если ты сможешь такое сотворить с этими…
– То получу втрое больше… – перебил его Куликов. Николай что-то прикинул про себя и кивнул.
– Договорились.
Куликов взял купюры и с видом прожженного дельца посмотрел сквозь них на свет. «Тьфу ты, черт!» – подумал он вдруг. – Что за пошлая комедия?» Он резко поднялся и сгреб кассеты со стола.
– Да… – с наигранной задумчивостью сказал Николай, когда они были уже в коридоре. – Наука – вещь великая! Человеческий разум, как видно, неисчерпаем!
Куликов усмехнулся, но ничего не ответил. Ему стало совсем противно.
– Послушай-ка, – словно только догадавшись, сказал Николай. – А ведь я тебе помочь могу. У меня аппаратура фирменная, и тачка есть, если перевезти что надо…
«Хитришь, гад!» – подумал Куликов.
– Сам обойдусь, – грубо буркнул он.
«Да ничего страшного! – уговаривал он себя, спускаясь по бесконечной лестнице. – Ничего такого не произошло. Просто я воспользовался обстоятельствами. А почему бы не взять, да и не воспользоваться? Я же не собираюсь этим всю жизнь заниматься, плевать я хотел на этих деятелей. Он-то, бизнесмен, небось теперь за деньги показывать станет, а оригинальные кассеты – роскошь невероятная, он в три раза больше заработает. Пусть вот и делится. А что мне оставалось делать? Все равно кассеты возвращать. Выкручиваться как-то надо…»
Несколько ободренный этой мыслью, он принялся высчитывать возможные доходы. Он готов был даже сократить время своих собственных упражнений менбиа. «Положим, останется полтора часа, – думал он. – Если хирургическое вмешательство начинать в конце фильма, то ленты три за дежурство можно делать. А там – плохонький какой-нибудь видео, и к черту всех! Зато видео, свой, собственный! И фильмы настоящие… И все сразу изменится…»
Но на душе было скверно.
В прихожей зазвонил телефон. Куликов бросил тузить спинку своего старого дивана, снятую и подвешенную на стене, и выскочил из комнаты. Когда-то, еще на первых курсах института, он занимался боксом, и небезуспешно. Были достижения, награды; он выступал за сборную института и в районных, и в городских соревнованиях. Однако потом он немного расслабился, пропустил тренировку, другую, в конце концов потерял форму и с досады занятия прекратил. Но теперь ему отчего-то подумалось, что стоит, пожалуй, привести себя в порядок – это поможет ему упражняться менбиа.
– Алло?
– Куликов? – просипел в трубке незнакомый и словно простуженный голос.
– Я у телефона, – несколько растерялся Куликов.
– Куликов! В понедельник вечером, в восемь ноль-ноль, тебя будут ждать в садике у рынка. Все понял?
– Кто, кто говорит?
– И не забудь кассеты. Коля – это не фирма! Афиноген даст больше. Понял?
– Какой Афиноген, какой Коля, какие кассеты! Что вы мне голову морочите?
– Приноси, приноси. Заплатим полтора куска за десяток.
– Не знаю я никакого Афиногена! – Куликов раздраженно бросил трубку на рычаг.
«Что за чертовщина? Что за Афиноген! – с беспокойством спрашивал он себя. – Откуда они знают про Николая, про кассеты? – Он вернулся в комнату и с размаху влепил удар в спинку дивана. – Этого мне еще только не хватало!»
Телефон зазвонил опять.
– Не ломайся, парень, не надо! Афиноген шутить не любит, понял? Так что в понедельник в восемь ноль-ноль…
Трубка противно загудела.
Куликов подумал, прикинул и решил не ходить. Была у него мысль: «А почему бы и нет? Если они согласны дать больше, то почему бы не воспользоваться?» Но он быстро с этой мыслью расправился. Не хапуга же он какой-нибудь, в самом деле! Он уже договорился с Николаем, тот производил впечатление человека интеллигентного, – это уже не так мало. А эти? Кто их знает? Какая-нибудь темная компания! И полезут еще в его дела, до Парса докопаются… Нет! К тому же как он потом с Николаем объясняться станет? Это же нечестно! Он сидел на диване и представлял разговор с Николаем, как он, Куликов, станет придумывать всякие увертки, лгать, отводя глаза. Противно! Поймав себя на чувстве неловкости, Куликов даже вскочил с дивана, весело попотчевал спинку «прямыми левыми» и с удовольствием посмотрел в зеркало. Он разом вырос в собственных глазах. «Нет, конечно, я не хапуга! – думал он с неожиданной радостью. – Хапуги щепетильными не бывают. А мне стыдно стало».
В среду после работы в парке было собрание. Куликов скучал на последнем ряду в небольшом актовом зале, думая только об одном: о завтрашней встрече. Зуд ожидания начинался у него уже за двое суток, все мысли упирались в Парса и в сканнер. Он тупо слушал начальников цехов, потом урывками – главного инженера: «Деталей нет, какой-то цех не укладывается в сроки…»; на выступлении профорга он заскучал совершенно и перестал слушать. Потом было совещание, его попросили остаться, даже несколько слов сказать попросили, и он даже говорил – что-то совсем уж бессмысленное. «Смешно! – подумал он. – Там где-то другие цивилизации, вещи фантастические придумывают, а эти все о трамваях и о трамваях».
Домой Куликов возвращался поздно. Давно уже стемнело, пошел мокрый снег, первый в этом году; фонари сумрачно блистали; неуклюжие приземистые деревья вдоль улицы с толстыми стволами и пучком редких веток на макушке кривились безобразно в мутном тумане. Под ногами хлюпало. Возле дома неделю назад вывалили кучу стройматериалов, да так, видно, и позабыли. Куликов свернул в темную подворотню, неуверенно нащупывая выбоины в асфальте. «Где-то здесь должна быть лужа» – вспомнил он. Неожиданно перед ним выросли две фигуры.
– Куликов? – спросил простуженный голос.
– Ну, я… – ответил Куликов, отступая к стене. – Что вам нужно?
– Поговорить с тобой только. Два словечка…
– Некогда мне, я тороплюсь, – пробормотал Куликов. «Худо дело», – подумал он и сжал кулаки.
– Послушай, дружок, тебя же предупреждали: Афиноген шутить не любит. Сегодня какой день?
– Да не знаю я никакого Афинргена! – Куликов прижал плечо к стене, быстро подставив бок. Резкий удар пришелся в бедро. Метили, видно, в живот. «Что ж, реакция не подвела. Может, пробьюсь», – с надеждой подумал он и резанул правой, целя в ближнего.
– Ого! – сказал тот хрипло с каким-то даже добродушием. – Мальчик порыпаться решил.
Они не торопились. Разошлись немного, совсем приперев Куликова к стене и отрезая ему пути к бегству. Попривыкшими к темноте глазами Куликов разглядел в руке у дальнего что-то похожее на дубинку. «Ну, громилы, приготовились ведь!» – подумал он с возмущением. Первый удар он отразил, но рука онемела враз, и одного из громил он на мгновение потерял из виду. Это и решило дело. Он и не понял, как оказался на земле, успел только скорчиться и принять новый удар плечом. Несмотря на занятия боксом, драться он не любил, и навыков обыкновенной уличной драки у него не было. Но бесконечные ленты-боевики кое-чему научили: он перекатился на живот, поджал под себя колени и рукой прикрыл голову. Другой уперся в асфальт и сделал попытку прыгнуть вперед, но не успел. Еще один сильный удар повалил его окончательно – в ту самую лужу, которую несколько минут назад он нащупывал в темноте. «Ну не убьют же, в конце концов», – успел он подумать и покорно, без движения скрючился в луже. Но они больше не били. Очевидно, это не входило в их планы.
– Афиноген шутить не любит! – снова услышал он сиплый голос. – Готовь кассеты, дурак!
Они ушли. Куликов с трудом поднялся во весь экран и стал счищать грязь с куртки. «Вот сволочи!» – думал Парс, лежа, словно спеленутый, в кресле со сканнером в руке. Бодрящие потоки воздуха скользили по его лицу, но все впустую. Одно лишь радовало Парса: то, что загодя вынул блок воздействия. Он не выдержал бы, помог Куликову, и пленка была бы испорчена. И пользы никакой – ведь это было уже, было – в прошлом.
