Текст книги "Защита звездного престола.Дилогия"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

   – При нынешних системах контроля, нашего начальника каторги давно бы уличили в воровстве и злоупотреблении. Ещё допускаю, что он мог украсть сотню, другую ракушек, продать их и при этом неплохо обогатиться, но поставить это дело на поток и воровать постоянно – подобное выходит за все рамки здравого рассудка.

   – Правильно! Ты как всегда права в самом главном, моя прелесть! – радовался Роман. – Точно так же как и ты, думают все остальные. Вплоть до Моуса. А барон Кири с удовольствием и с тонким расчётом пользуется общими стереотипами. Шоры на глазах и в сознании, мешают любому проверяющему заметить злоупотребления и обман. И они ничего не видят там, где всё лежит на ярком свету.

   – А ты вот взял и так вот легко всё рассмотрел? Ай, да молодец! Ай да талантище аналитических наук! Никто из ревизоров ничего не накопал, а тут тихий уголовник вот так взял, раз, и обо всё догадался! – иронизировала женщина над мужем. – Может, ты ещё скажешь и точное количество палеппи, которое барон Кири ворует ежедневно?

   – Увы! Точное сказать не могу, – расстроено развёл руками Роман. – А вот приблизительное – запросто. Каждый день начальник каторги ворует от пяти, до десяти жемчужных перламутриц.

   От такого утверждения Магдалена закипела прямо на глазах. Куда и делось хорошее настроение, после находки пяти перламутриц. А в таком виде она становилась опасной для окружающих. Но уголовник Си Га Лун смотрел на неё и радовался: пусть бесится, пусть злится и ругается! Главное, что из глаз напрочь исчезло унылое равнодушие, безнадёжное отчаяние и холодное смирение с судьбой.

   Переждав очередную лавину словесных атак на себя, он продолжил делиться своими размышлениями:

   – Нетрудно просчитать и время передачи посылки – это наш единственный в две недели выходной. Жилая зона отсечена от разрабатываемых пластов наглухо, туда не пробраться и что там творится, мы понятия не имеем.

   – Но ведь и мастера с надсмотрщиками туда тоже войти не могут, – резонно заметила женщина, слегка погасившая свои эмоциональные порывы и уже тоже начавшая размышлять и сопоставлять факты. – Как же происходит отправка посылки? Или кто конкретно забирает посылку снизу?

   – Ответ прост: никто! Ибо барону Кири не нужны ни сообщники, ни помощники, ни нечаянные свидетели. Ведь наверняка, каждый второй посылаемый сюда мастер – это внештатные агенты моусовской охранки, которые стучат на каждого первого. А тот в свою очередь стучит на второго и на вышестоящее начальство. То же самое творят и надсмотрщики, которым наверняка обещана крупная премия, если они отыщут хоть малейшее злоупотребление. И я тебе ещё раз напоминаю: любого робота можно так перепрограммировать в обход основных его действий, что никакой оператор сбоя не отыщет. Поэтому посылку передаёт, а скорей всего и доставляет наверх какая-нибудь шибко умная и проворная железяка.

   – Тоже не совсем сходятся твои выводы. Ведь движение наверх по всем стволам и тоннелям фиксируется с точностью до абсурда. Вон как мастера хвастаются, что наверх без регистрации и учёта ни один комарик не проскочит.

   – Да, по всем официальным стволам и шахтам – не проскочит. А по старым и заброшенным?

   – Не ты один такой умный, все ищут эти "старые и заброшенные", чтобы не корячась над двумя нормами и банально сбежать. А нет их! Наглухо обвалились. А будь такие, то их бы сразу обнаружили при утечке избыточного давления здесь внизу. Потому-то всё здесь и сделано с тройной гарантией полной герметизации.

   Но доводы его супруги, вроде как и весьма логичные, только распаляли Романа Бровера:

   – А ты себе представь, что есть такой шахтный ствол, который после каждой доставки посылки наверх перекрывается наглухо опять на две недели. Может такое быть? Элементарно! Но где он находится? Попробуешь предположить сама?

   Магдалена попробовала:

   – Наверняка в самых дальних, давно не используемых и выработанных ответвлениях.

   – Нет! Барону нельзя рисковать техникой, посылая её в самые гиблые и опасные места. Ищи ближе.

   – Ага! – ворчала она с раздражением, – Ты ещё скажи, что посылку забирают сразу возле центрального склада и основного хранилища!

   – Моя прелесть! Ты у меня самая умная и догадливая. Я над этой проблемой бился месяцами, а ты на первой минуте угадала.

   Уж на что женщина привыкла к комплиментам своего мужа, но сейчас и она не поверила, решив, что он над ней попросту издевается. Но присмотревшись к нему внимательнее, она решила уточнить:

   – Ты это серьёзно? Да там нет ничегошеньки, даже отдалённо напоминающего неучтённого шахтного ствола!

   – Ой, ли?! А та постоянная осыпь и жидкий плывун из расщелины, уходящей в сторону континента каверны, песок после которого постоянно подчищают уборочные экскаваторы?

   Разведчица задумалась, прикрыв глаза и до мельчайших деталей пытаясь представить то самое место, где они проходят по два, а то и по шесть раз на дню. В самом деле нехорошее место, аварийное, с постоянно просачивающейся морской водой и жидкой кашицей из мельчайшего песка. Сами каторжане называли зев широкой расщелины "болячкой", и старались возле неё и лишней секунды не задерживаться. Но сейчас припомнилась и одна, раньше не замечаемая странность: на следующий день после выходного, песка и воды возле "болячки" просматривалось раза в три больше обычного. Вроде так и надо, ведь выходной, никто не работает, даже роботы в своём большинстве находятся на профилактическом осмотре. Но! Ведь излишняя вода и песок – это аварийная обстановка. А при оной роботы действуют без промедлений и вне зависимости от наличия выходного дня.

   То есть, если принять во внимание размышления Романа, то и в самом деле получалось: некто открывает некий проход из расщелины, тем самым выплескивая из неё неучтённые порции воды и песка.

   Магдалена посмотрела на мужа совсем другими глазами, и сама перешла к комплиментам:

   – Сообразительный ты мой, гений аналитических наук! Если ты прав, и мы сбежим из этого ада, я разрешу тебе вытворять что угодно...

   На эту тему у них в семье имелись интимные шутки, и мужчина сразу оживился:

   – Даже приводить домой на некоторое время иных женщин?

   – Даже это! Но с одним условием: одну приводишь себе, а для меня – двоих мужчин. Две себе – мне четверых. Ну и так далее...

   – Договорились! – неожиданно легко согласился Роман, хотя ранее чуть ли драться лез из-за такой несправедливости и неравенства. Но дальше стало понятна его покладистость: ему не терпелось выдать самую заключительную часть их предстоящего побега. – Вот теперь и прикинь, как удачно всё складывается: нам только и надо будет каким-то образом после вечерней проверки последнего рабочего дня, проникнуть в рабочую зону и остаться там на выходной день. Тоннель вскрывается, мы пробираемся в него и!.. Вот она, желанная свобода!..

   И в этой части плана, скептически настроенная Магдалена отыскала тысячу сложностей и нонсенсов:

   – А робот нас не убьет? И тот кто посылку будет забирать – нас не задушит? А люк тоннеля перед нами не захлопнется? А воздуха нам в наших геологических скафандрах хватит? А наверху нас не встретит барон Кири с игломётом? И ещё тысячу "как и почему" могу тебе наговорить!

   – Согласен, нет совершенства в этом мире, – с улыбкой мудрого учителя танцев, изрёк Бровер. – И мой план ещё нуждается в некоей технической доработке. Но! Он уже существует и надо приступать к его подготовке немедленно. Вот такое моё резюме! И, тем не менее, если у тебя есть иной план нашего побега, я с удовольствием его выслушаю. Итак?

   Магдалена задумалась теперь надолго. И когда её супруг уже распереживался из-за такого долгого молчания, заговорила:

   – Не могу понять в чём дело, и в чём твой явный просчёт, но вот чувствую, что он существует. Хочу надеяться, что к моменту нашего побега мы упущение твоё выявим, вскроем и примем надлежащие меры. А сейчас я могу сказать только одно: ты у меня молодец! – она поцеловала его в губы и уже совсем иным, шутливым тоном добавила: – Только вот думаешь, ты и соображаешь слишком медленно. Мог бы гораздо раньше, как истинный кавалер отыскать для меня выход на свободу.

   – Извините мадам, буду исправляться!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

   3602 год, планета Элиза, город Нароха, ресторан.

   Вести дальнейшую беседу, я доверил Малышу. Он и смотрелся более располагающе, и даже под новой внешностью пиклийца не потерял своего аристократического лоска. Да и риптоны позволяли обмениваться нам мнениями по любому возникающему вопросу:

   – Присаживайтесь, господин Ратарк, – начал он, более чем вежливо и радушно. – У нас для вас и для вашего друга есть удивительная новость: его сын Цой Тан жив и стал вполне самостоятельным, можно сказать известным учёным. Во время беспорядков в Токио, ему пришлось бежать и некоторое время скитаться по просторам родной планеты. Потом он был нанят в один из воинских отрядов и покинул Землю. В данный момент он работает в моей команде специалистом-консультантом по флоре и фауне. И вместе с нами находится в этом городе.

   Такая конкретика весьма импонировала профессионалу от кулинарии, и он тоже не стал юлить, сразу поинтересовался о главном:

   – Когда я его могу увидеть?

   – Да хоть сейчас! Мой помощник попросту пойдёт и сменит Цоя возле аквариума. Он ведь настолько помешан на всяких рыбках, птичках и тычинках, что даже с нами ужинать отказался ради своих экспериментов. Готовы вы его подождать десять, пятнадцать минут?

   Цой Тан скривился в раздражении, ведь он готов был отлучиться на одну минуту, сменить внешность и вернуться за стол. Хорошо, что мы все дружно сумели убедить его через Вулкана, что такая спешка выглядит слишком подозрительной, да и шеф-повару наверняка необходимо отлучиться.

   Так и получилось:

   – Прекрасно! Я только минут на десять отлучусь на кухню, чтобы проверить, как мои помощники справляются с готовкой основных заказов.

   Он ушёл солидной, уверенной поступью, и мы тоже стали действовать не спеша. Нашего ботаника к флайерам сопроводил Николя. Вдвоём они и улетели со стоянки, приземлились неподалёку на тёмной, малолюдной улице и тут же вернулись обратно. Только из флайера вышел уже совсем иной человек: не уроженец столичной планеты Пиклии, а его сиятельство граф Цой Тан собственной персоной. Риск, конечно, имелся, что этого очень известного на Оилтоне в последнее время дворянина, опознают моусовские спецслужбы. Уж слишком граф засветился вначале своей близкой дружбой с национальным героем, бароном Артуром Аристронгом. Потом всех ещё больше поразило неожиданное сближение безызвестного графа с императрицей и с консортом. На этом фоне даже женитьба на виконтессе Амалии из древнего рода Эроски, показалась сущей мелочью. Так что на нашего друга уже наверняка собирается не одно досье, куда вносится его каждый известный шаг.

   Но на Карохе обстановка нам виделась спокойной, патриархальной и без лишнего фанатизма шпиономании. Спецслужбы наверняка здесь имелись и работали этой ночью тоже, но мы вроде как держали руку на пульсе событий. И уж очень хотелось, чтобы отец Цой Тана и в самом деле отыскался. Вдобавок, вернувшись в своё истинное обличье, наш товарищ замаскировал облик вполне привычными для данного места и времени аксессуарами: плащом с высоким воротником, шарфом и шляпой.

   К моменту его возвращения, произошла куча событий: вернулся за наш стол господин Ратарк, подали изготовленные блюда нашим опоздавшим товарищам, а я преспокойно доел свою внушительную порцию, не постеснявшись оставить огромную тарелку практически девственно чистой:

   – Неужели так понравилось? – улыбнулся повар.

   – Но то слово! – признался я искренне. – Давно не получал такого удовольствия!

   – Тогда предлагаю вам вторую порцию, за счёт заведения.

   Соблазнение было огромным, но я отчаянно замотал головой:

   – Нельзя! Никак нельзя! Иначе вдруг наступит пресыщение? А оно мне надо, лишаться такой роскоши? А так я ещё и завтра приду, и послезавтра... О! Кстати! А заказы на дом в вашем ресторане осуществляют?

   – Нет, – огорчил меня шеф-повар и владелец ресторана. Но заметив идущего в нашу сторону мужчину в надвинутой на глаза шляпе, которого сопровождал уже знакомый ему Николя, пробормотал: – Но если здесь никакого обмана не произойдёт..., то для вас – выполним любой заказ и в любое место.

   Цой Тан уселся рядом с владельцем удивительных плантаций рыбного дерева и их представили. Потом наш ботаник полностью раскрыл лицо и дал себя внимательно рассмотреть. Наш новый знакомый не удержался от восклицаний:

   – Очень похож! Почти один в один! Юсима таким был в молодости, когда я с ним только познакомился. Кстати, я и тебя парень на руках держал, когда тебе было два годика. Как раз твой день рождения отмечали...

   Сходство, сходством, но начались проверки и каверзные вопросы.

   – Помнить лично не могу, кто меня в том возрасте на руки брал, но уж никак не вы, уважаемый. Моё двухлетие я праздновал только с матерью и её сестрой в глухой деревне. Через месяц мать погибла, а ещё через два за мной приехал отец и забрал с собой. И как ни было ему тяжело и сложно со мной, он умудрялся с тех пор брать меня даже в некоторые экспедиции. И я прекрасно запомнил тот момент, когда мой отец лишился левого уха...

   – Так уж и уха! – фыркнул шеф-повар. – Твоему папаше только четверть уха оторвало снайперской пулей аборигена....

   – И не пулей, а стрелой...

   – Ну да, пулю он тогда в бедро поймал...

   И оба так сидят, смотрят друг на друга, а улыбки до ушей расплываются всё больше и больше. Вскоре, когда последние сомнения исчезли даже из интонаций, Ратарк раскрыл тайну местонахождения своего товарища и компаньона:

   – По сути, он согласился лететь со мной сюда на постоянное проживание и заняться прибыльным разведением плантаций рыбного дерева и кустарника кугурди. И так как всё делается по его методикам и разработкам, то шестьдесят процентов прибыли я честно откладываю на его банковский счёт. Он и помог мне вначале поставить дело на поток, а потом зачастил на планету Кияра в созвездии Рыжих Туманностей. Отыскал он там некие жутко заинтриговавшие его растения, от которых никак оторваться не может...

   – А крабер у него есть? – с надеждой спросил Цой.

   – Увы! Вроде и денег уже хватает, а всё никак не обзаведёмся этими дорогостоящими игрушками. Так и общаемся последние полгода только посредством космической почты. Порой сообщение в одну сторону идёт три, а то и четыре недели.

   После этого наш граф уставился на меня глазами преданной, готовой на всё собаки. И мне ничего не оставалось сделать, как со вздохом пообещать:

   – Ладно, гляну что удастся по этому поводу сделать... Вдруг кто из наших знакомых возле той Кияры и будет пролетать в ближайшее время, так что либо весточку от тебя передаст, либо крабер твоему папаше доставит..., – после чего я вспомнил рабочую легенду исчезновения Цой Тана с Оилтона и рассмеялся: – Вот уж мистическое совпадение! Мы ведь как раз собирались твоего отца поискать через общегалактический банк памяти, а он и сам вдруг объявился!

   В самом деле, получалось, что придуманная для Амалии отговорка, оказалась пророческой, и если граф объявится на Оилтоне с отцом, то это даже некоторые подозрения в мой адрес со стороны императрицы развеет, как ветер развеивает ночной туман. И польза для всего нашего дела получится преогромнейшая.

   Это признали все, удивлённо хмыкая и кивая головами. Разве что Малыш стал проявлять слишком уже мелочную придирчивость:

   – Не сам объявился, а благодаря нашему знакомству с господином Ратарком. За что ему отдельное спасибо от всей души. Но, как я понял из его же слов, существуют и некие сложности у его компаньона? Иначе, зачем ему бояться каких-то странных незнакомцев? Из логических предпосылок получается, что врагов у Юсимы Тана тоже хватает?

   Шеф-повар покрутил глазами в явном сомнении, не решаясь вот так сходу поделиться проблемами своего друга. Ещё и на меня покосился так, словно я смахивал на недавно упомянутого электромуга. Граф понял колебания нового знакомого, и, наклонившись к нему, зашептал на ухо:

   – Да вы не смотрите, что наш начальник по кадрам имеет такую отпугивающую внешность. На самом деле он верный товарищ, до крайности добрый и справедливый человек и полностью соответствует своему прозвищу Добряк.

   Передавший мне эти слова Булька, добавил от себя некое философское размышление:

   "Первый раз слышу такое точное определение твоего характера: добрый до крайности. Не находишь, что это звучит несколько пугающе? Типа: кто против моей доброты слово пикнет, тому башку сверну. А? И приврать ты всегда мастер..."

   "Фи, как не стыдно! Кому это я так насильно идеалы доброты впаривал? – возмутилось моё добрейшество. – Да я если и обманываю, то только врагов или явных отщепенцев, злодеев и дегенератов".

   "Неужели? Значит обман твоей жены, которая вдобавок императрицей является – приравнивает её к врагу-отщепенцу?"

   От этого напоминания мне и в самом деле стало стыдно. Но признаваться риптону, что он меня уел и вывел на чистую воду, не хотелось, поэтому я применил право командира менять тему разговора, а то и вообще прерывать его в нужный момент:

   "Потом поговорим! Ты мне мешаешь слушать интересный рассказ!"

   Потому что господин Ратарк и в самом деле перешёл к весьма интересному повествованию. Оказалось что всемирно известный исследователь фауны и флоры, человек ещё и авантюрного склада характера, не чуждый тяги к приключениям и готовый всегда стать на защиту справедливости. И в одной из своих экспедиций, он наткнулся на жуткое безобразие: колонисты пытались устроить геноцид местному населению и заодно полностью уничтожить полуразумных собак маклир, которые жили в идеальном мире со своими старшими братьями по разуму. Колонисты задумали обрызгать все растения, и в частности фрукты и овощи, которыми в основном питались аборигены и собаки маклир ядовитой субстанцией, вызывающей необратимые последствия в организмах и приносящих смерть ровно через месяц. Да что задумали, то и совершили, не останавливаясь перед страшной подлостью и геноцидом. После этого жизни людей и выходящих на иной уровень цивилизации братьев меньших оказались под страшной угрозой.

   Зато с максимальной эффективностью сработал находящийся на планете и ведущий пристальное изучение маклир Юсима Тан. Он не только сумел сообщить в Союз Разума о совершаемом преступлении, но и успел создать вакцину, после применения которой смерть представителям двух местных видов уже не грозила.

   После этого часть колонистов была схвачена силами космического правопорядка, часть разбежалась по Галактике, часть сумели как-то выкрутиться, сославшись на своё незнание. Но все три группы без исключения, стали злейшими врагами в первую очередь для учёного. Не все, конечно высказывали свои угрозы во весь голос, обещая сотворить с Юсима Тан самые страшные вещи, но даже те кто ничего не говорил вслух, старался приложить максимум усилий для уничтожения борца за правду и справедливость. Дошло до того, что Юсима не может себя чувствовать в безопасности, чуть ли не в каждом уголке Галактики.

   Услышав это, Цой Тан прорвался горячими утверждениями:

   – Ничего! Пусть только мы встретимся с отцом. Я уже знаю место, где ему предоставят такую работу, что он не сможет отказаться и будет занят на тысячелетия! И бояться ему больше не придётся!

   Малыш этак деликатно приструнил нашего ботаника:

   – Не надо так категорически решать за другого учёного. Вполне возможно, что у твоего отца окажется совсем иное мнение о твоих предложениях. Тем более, что такие люди как он никогда и ничего не боятся. Опасаются – да, принимают меры предосторожности – тоже. Но не боятся. Верно, я говорю?

   Последний вопрос был обращён к господину Ратарку и тот перед началом ответа тяжело вздохнул:

   – Увы! Как раз в этом мой друг совершенно далёк от здравого смысла. Ему глубоко плевать: кто, где и почему ему угрожает. Слишком он бесшабашный..., – после чего он сделал многозначительную паузу, обратился больше к Малышу, хотя при этом и на меня подспудно косился: – Обо мне вы знаете, про моего друга – тоже, а вот сами какими судьбами в наши края попали?

   Шеф конторы, он же Пьер Сиккерт с досадой развёл руками:

   – Работа, будь она неладна. Пытаюсь со своей командой спасти обанкротившееся предприятие...

   И он назвал абракадабру словесных значений, под которыми контора фигурировала во всех официальных бумагах. Наш собеседник о такой не слышал даже, но вежливо поинтересовался:

   – И как? Получается спасти?

   – Перспективы есть, но сейчас нам как посредникам нужен новый, желательно крупный контракт на техническое обслуживание старого и на поставки нового оборудования. А с этим – в Нарохе туго. Знали, что здесь есть каторга с огромными и развитыми шахтами, но влезть туда никак не получается, банально не имеем выхода на барона Кири.

   Чуда не произошло, Ратарк барона тоже не знал. Правда тут же многозначительно добавил:

   – Лично не знаком. И поговаривают, что он закостенелый мизантроп.

   – Вот то-то и оно...

   – Но пособить в этом вопросе постараюсь, – шеф-повар внимательно осмотрел нашу Миледи, которая с изумрудной окраской кожи стала только привлекательнее, и принялся объяснять: – Фактически начальник каторги только и благоволит уроженцам центральной планеты Пиклии. К нас он относится со спесью и надменностью, но мой метрдотель тоже с ним одного цвета кожи. При этом хочу добавить, что отличный, компанейский мужик... И вот они как-то там ладят между собой, и барон чуть ли не каждый день у нас обедает. В последнее время пристрастился к нашему фирменному блюду и заказывает чуть ли не двойную порцию рыбного дерева с плодами кугурди. Думаю, если мой главный распорядитель толково вас разрекламирует и представит, то вы со своей прекрасной дамой могли бы завтра с ним пообедать вместе.

   Малыш не знал даже как благодарить за такое щедрое предложение:

   – Мы и так у вас в неоплатном долгу за новости об отце нашего товарища, а если вы ещё и встречу организуете, мы ваш товар по всей галактике станем рекламировать и нахваливать. А то и сами организуем у вас оптовые закупки.

   – Ну, на всю Галактику у нас плантаций не хватит, – засмущался Ратарк. – Мы ведь только вышли на первую ступеньку: поставка в собственные рестораны. Вторая – это вся планета, ещё не скоро будет покорена. Но в любом случае будем благодарны за рекламу. А по поводу завтрашнего обеда, уже иду договариваться с метрдотелем.

   Когда он ушёл, мы несколько озабочено принялись обсуждать сам факт возможной встречи с бароном. Не будет ли наша назойливость или желание пообщаться именно с начальником каторги воспринята всеми и им в том числе, как некое посягательство на интересы короны? Ну может и не так громко будь сказано, но вездесущие службы сразу плотно заинтересуются Пьером Сиккертом и скупленной им на корню конторой. Дважды два сложить будет просто: либо ушлый аферист надеется заключить выгодный контракт с государственным предприятием, либо ищет пути, как это предприятие обокрасть, ограбить, поиметь и так далее.

   Но после всеобщего обсуждения через риптонов, пришли к выводу, что нескольких дней нам будет достаточно, а потом мы отсюда спрыгнем и нас больше никто, никогда не увидит на этой планете. Опять-таки, если моусовский режим будет свергнут, может когда и нагрянем с более мирными намерениями.

   Итог наших обсуждений выразил Роберт:

   – Может и никакого толка с этого обеда не будет, кроме дополнительного осмотра объекта риптонами, но глупо упускать из рук то, что само в них плывёт.

   Малыш не преминул пофилософствовать и на эту тему:

   – Само в руки плывет только то, что не тонет! И мне, если честно, общаться с таким зеленомордым ублюдком как Фре Лих – противно.

   – Не поняла? – нашла повод обидеться его супруга. – Я тебе перестала нравиться из-за цвета кожи? Но ведь все без исключения мужчины на меня оборачиваются и облизываются...

   – Это они не от вожделения, а от желания тебя перекрасить, – ревниво буркнул наш аристократ, а я, поглядывая на часы, поспешил покинуть ресторан:

   – Сами тут всё решайте, а мне надо отчитаться перед вышестоящим начальством. Роберт, пойдём со мной.

   И мы вышли для разговора по краберу. Сам я не пошёл по той причине, что наш Молния сопровождал меня по своей должности и вполне мог всегда оказаться рядом. А поговорить мне следовало со своей любимой, которая как раз в это время должна проснуться и в спешке готовиться к намеченным на день делам.

   Так и получилось, Патрисия разговаривала со мной на ходу, одеваясь:

   – Привет! Ты как там? – начала она.

   – Да как обычно: уже по тебе скучаю! – давно заметил, стоит сказать эту фразу, как любимая становится немножко рассеянной и уже не настолько настойчиво пытается уличить меня в неблаговидных поступках. Получилось и на этот раз:

   – Да и мне без тебя одиноко...

   – Но ты хоть отдыхаешь? Я ведь составил для тебя щадящий распорядок.

   – Ты шутишь?! Какой может быть отдых, когда на мои плечи ещё и твои обязанности свалились! – возмущалась моя любимая. – Мне пообедать некогда...

   – Накажу! Всех накажу! – начал я сердиться, воспользовавшись оговоркой. – Да что они себе позволяют?! Ты и так худая, кожа да кости!..

   – Да ладно тебе, обедаю я нормально, не надо к словам цепляться. Просто уже как с тобой рассиживаться, себе за столом не позволяю. И ты лучше расскажи, чем сам занимаешься? Как тебя встретили?

   – Отлично меня встретили! Даже слишком нагрузили своей опекой. Чуть ли не ложечек кормят. Поэтому я сразу согласился посетить местные купальни с целебными термальными водами...

   – Ой, ты же сам смеялся над теми наивными, которые в тех водах по пол жизни проводят.

   – Ха! Одно дело смеяться, находясь вдалеке, другое – когда любой косой взгляд в сторону купален истолковывается местными жителями как оскорбление их национального и прочих достоинств. Тем более что тут и в самом деле очень красиво...

   И принялся с упоением описывать просмотренные мною специально видеоматериалы. По крайней мере это была вечная тема для пустопорожней болтовни, которую Патрисия не могла себе позволить в начале трудового дня. И так она к большому удивлению выдержала целых три минуты, сумев перебить меня нейтральным вопросом:

   – Так тебе там нравится?

   – Да в общем ничего..., хотя что я тут успел толком рассмотреть?.. Вот чуть позже собираюсь взглянуть на подземный водопад..., ну и постараемся там искупаться...

   Моя супруга сразу перешла на иной тон, приказной:

   – Только делай это без своих привычных попыток доказать что ты ныряешь глубже всех и можешь прыгнуть с любой высоты!

   – Не получится при всём желании: приходится вести себя солидно, соответствовать высокому титулу консорта.

   А так как возле супруги послышались голоса, я понял, что она уже торопится позавтракать и сердечно ей пожелал:

   – Приятного аппетита, дорогая! И ещё раз настаиваю: сваливай все свои дела на других. Имеешь полное право и даже обязана так делать! Ты слышишь? Или я рассержусь и уже сегодня рвану обратно!

   – Ладно, ладно, сердитый ты мой! За собой смотри, а то как бы я не приехала...

   – А что?! – постарался я обрадоваться искренне, от всей души. – Кидай всё и мчись сюда! И мне так спокойнее будет. Ведь в любом случае без меня тебя никто толком и защитить не сможет. Да и вечно тебя тянет нарушать составленные мною графики и расписания...

   Мою любимую подобная опека порой бесила, чего я добился и в этот раз. Она не стала засыпать меня вопросами, а наоборот стала сворачивать разговор:

   – Ладно, мне и в самом деле некогда. Вечером, как освобожусь, я тебе позвоню...

   – Но я ещё тогда спать буду?

   – Ах, да!.. Ну тогда...

   – Я тебе сам и перезвоню в это же время завтра. И помни про мои нешуточные угрозы наказать виновных!

   Напоследок мы ещё обменялись некоторыми словечками из нашего семейного лексикона, относящиеся к категории "уси-пуси" и распрощались. Я выключил крабер, с облегчением вздохнул и подмигнул наблюдающему за мной Роберту:

   – Ну вот, ещё сутки полного спокойствия с этой стороны – у нас в запасе. Теперь пора в контору и начать плотное общение с Алоисом.

   – Разве не будешь участвовать в беседах с бывшими каторжанами? – удивился Молния. – Ты ведь собирался послушать самого "свеженького".

   Речь шла об одном ветеране Донышка, который оттрубил свой срок до конца и вышел на свободу только неделю назад. На него и все остальные коллеги по каторге, ссылались как на самого знающего и авторитетного товарища.

   Так что, вернувшись за стол, и узнав, что Армата с Зариной как раз отправляются на эту беседу в один из отдельных кабинетов ресторана, я к ним присоединился со словами:

   – Хочется живьём послушать человека, побывавшего "там". А вы ребятки, – это уже к остающимся, – Не стесняйтесь, заказывайте по второй порции. Когда ещё нам такие огромные подадут и настолько дёшево...

   Гарольд на это обрадовано хмыкнул и потёр деловито ладони. Раз контора платит, можно и повеселиться.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

   3602 год, планета Элиза, город Нароха, ресторан.

   Уже в отдельной комнатке, проверив её на отсутствие прослушки и заказав напитки, я решил всё-таки переговорить с Алоисом, пока наш собеседник запаздывал минут на пять. Причём в первую очередь меня как раз интересовала тема предстоящего разговора: "Как узнать Броверов и как удостовериться в их присутствии на Донышке?" Ибо уже вся имеющаяся информация, помимо наших измышлений обрабатывалась ещё и лучшими аналитиками Оилтона.

   Наш прославленный негр, поприветствовал бодрым голосом (видимо в кои веки хорошо выспался) и сразу приступил к докладу:

   – По всем нашим критериям и анализам, на роль Броверов подходят пары такие-то..., обозначим их просто порядковыми номерами с первого по чётвёртый. Но все четыре требуют уточнений по их биографиям и в первую очередь по датам поступления. Существующая там система умолчания и полной независимости любого человека от других каторжан, очень способствует сохранению внутренних, личных тайн. Кстати, этот момент нас весьма и весьма заинтриговал. Есть в этом какая-то особая неправильность и некий глубокий скрытый смысл. С одной стороны вроде как такая система помогает одним уголовникам полностью избавиться от насилия, надзора, притязаний и давления со стороны иных уголовников. Все живут полностью в своём изолированном мирке. Но у нас тут появилось мнение, что при такой жестокой, можно сказать обособленности каждого от каждого, возникает весьма питательная среда для всяких злоупотреблений. Мало того, что люди не особо знают о своих соседях кто он, откуда и за что срок тянет, так ещё общая численность зеков никому точно неизвестна. В том числе это и мастера могут не знать, работая каждый только на своём участке и общаясь только со своими подопечными. И если начальник каторги что-то слегка изменил в системе общего учёта передовиков и тех кто работает в полторы нормы – то у него появляется поле для хищений в любых устраивающих его масштабах.