Текст книги "Ночной звонок"

Автор книги: Юрий Семенов

Соавторы: Семен Пасько,Юрий Голубицкий,Геннадий Немчинов,Владимир Измайлов,Борис Мариан
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

НАКАНУНЕ ВСТРЕЧИ

В отделе угрозыска дежурный сразу передал ему тощую папку:

– Вот, нашлась у нас в архиве. Волков приказал передать.

– А он на месте? – спросил Влад, расписываясь за папку.

– Уехал домой, – ответил дежурный.

Влад прошел к себе, сел за стол, раскрыл папку. С фотографии смотрело на него красивое женское лицо, уже знакомое Мирону, но без длинных до пояса волос. В папке – короткая, почти мальчишеская стрижка, задорная улыбка. Сутеева Елена Марковна. Она же Чарская Нонна Павловна. Родилась в 1954 году в Ленинграде. Отец – управляющий крупным строительным трестом. Мать – директор текстильной фабрики. Единственный ребенок в семье. В шестнадцать лет сбежала из дома, прихватив у матери драгоценностей на двенадцать тысяч рублей по казенной оценке. Начала гастролировать по курортным городам. В справках упоминались десятки городов, и всюду одно и то же – знакомство на улице, на пляже, в ресторане или в театре с денежными мужчинами – курортниками или командированными. Ужин в ресторане, ночь в гостинице или в одной из комнат, которые Нонна снимала по нескольку в каждом городе. Назавтра клиент просыпался с головной болью и с пустыми карманами, а то и без носильных вещей. Два года она была неуловима. В 1972 году в Сочи один из ее клиентов не проснулся совсем – то ли снотворное было слишком сильным, то ли сердце слишком слабым. Портье гостиницы опознала хипесницу по фотографиям. Старшему инспектору уголовного розыска Волкову было поручено разыскать ее и задержать. Это удалось сделать лишь через два месяца в одном из сочинских ресторанов, но ненадолго: Нонка сбежала через окно дамской комнаты. С тех пор Елена Сутеева, она же Нонна Чарская не попадалась ни разу, хотя заявления от пострадавших продолжали поступать, и было еще два случая со смертельным исходом, где, судя по «почерку», была замешана Нонна Чарская.

«А сколько же мужиков не обращались в милицию, чтобы не позориться!» – подумал Влад, дочитав документы до конца.

Теперь ему было ясно, что оснований для ареста Сутеевой-Чарской было более, чем достаточно. Нужен лишь сущий пустяк, чтобы она снова появилась в поле зрения оперативных работников.

В половине первого ночи капитан пошел наконец домой.

Дома, едва раздевшись, он провалился в глубочайший сон. Ровно в шесть утра, без всякого будильника, он вскочил, как встрепанный, и сразу приступил к ритуалу сложной своей зарядки.

В управлении Влад встретил внизу Сашу Орлова. Вместе прошли в кабинет капитана. Влад достал из сейфа телетайпную справку на Гаранина-Серегина, папку со сведениями о Сутеевой-Чарской и дал Орлову ознакомиться.

– Повезло нам, нечего сказать! – заметил Саша, прочитав материалы. – Это же прямо-таки монстры какие-то! За утопленником убийство конвойного и ножевое ранение оперативника, за мамзелью одно бесспорное убийство и два предположительных!.. А знаешь – подвернись мне где-нибудь в командировке такая фифа – может, и не устоял бы!

– На черта ты ей сдался? Ей денежных тузов подавай!.. Да, Саша, сообщаю тебе по секрету – сегодня иду на встречу с Серегиным. Рассчитываю у него в доме побывать…

– Это под каким же соусом?

– А я с ним договорился, что дом у него покупаю. Он, понимашь… Тьфу! У Жукова заразился… Он рассчитывает уехать куда-нибудь подальше, как только свою долю получит…

– А почему они, кстати говоря, до сих пор деньги не поделили и не разъехались?

– Я сам над этим голову ломал. Спасибо, Жуков идею подбросил насчет трех замков…

– Не понял.

– Ну заперли они, допустим, деньги на три замка, и у каждого по ключу. Отпереть смогут, только когда втроем соберутся. Насчет трех замков это я так, образно. Скорее всего, они деньги в автоматическую камеру хранения на вокзала положили и набрали каждый по цифре.

– Вот теперь понял!

– Серегин собирается смыться сразу после дележки. Дом его тогда бесхозным останется, пропадет. Он и хочет продать его по-быстрому. Ясно?

– И ты идешь вроде бы дом смотреть?

– Не один иду. С Майей Рошко. Ты ее-знаешь.

– Та, что по делу о квартирных кражах проходила?

– Вот-вот… Да, а что Кафтанату и Доридзе Волков дал? По выговору?

– Нет. Отчитал как следует, и все.

– А Нонка нигде еще не нарисовалась?

– Нет. Как в воду канула.

– Появится у Серегина, когда я там буду. Вот увидишь…

Орлов заторопился к Волкову получать задание, хотя знал, что пошлют его наблюдать за Серегиным, а Влад принялся заново перечитывать дело Сутеевой-Чарской, надеясь найти в нем какие-нибудь данные, на которые он вчера не обратил внимания. Ничего нового он не вычитал. Позабавило его, что из двадцати трех заявителей, обкраденных прекрасной незнакомкой, все как один писали, что деньги украдены казенные, выданные на те или иные учрежденческие нужды.

Зазвонил внутренний телефон. Влад взял трубку. Дежурный у входа в управление сообщил, что Мирона Петровича спрашивает какой-то студент по фамилии Плугарь. Говорит, что прибыл из Ялты и что его обязали явиться к капитану Владу сразу по прибытии. Документов у него никаких нет.

– Из Ялты? Пропустите его ко мне!

Влад быстро просмотрел записи в отрывном календаре, нашел фамилию Плугаря и, когда студент постучал, поднялся ему навстречу:

– Здравствуйте, Антон Андреевич! Спасибо, что пришли. Садитесь… Путевку вашу можно посмотреть?

Плугарь, бледный от волнения, неуклюже сел, открыл чемоданчик-дипломат, достал путевку, протянул капитану:

– Это не моя путевка… Мне ее дали… Я не сам взял…

– Так, так… Круиз по Черному морю на теплоходе «Карелия». Первый класс… Триста восемьдесят рублей! Для студента в самый раз! На каком курсе?

– На третий перешел.

– Стипендию получаешь?

– Тройки у меня. Не получаю…

– На что существуешь?

– Родители по сто рублей в месяц присылают.

– Сколько ж ты за путевку заплатил?

– Ничего я не платил. Мне ее так дали.

– Кто же это такой щедрый – почти четыреста рублей выложил, чтобы троечник Антон Плугарь мог по Черному морю прогуляться?

Парень молчал, опустив голову. В глазах его блестели слезы. Он закусил нижнюю губу.

– Ну так кто же тебе дал путевку?

– Не могу я сказать. Слово дал… Комсомольское…

– Ах вон как! Дал честное слово, что будешь покрывать бесчестные поступки? Хорош комсомолец!.. Мужчина дал тебе путевку или женщина? Это-то ты можешь сказать?

Парень опустил голову еще ниже:

– Женщина…

– Как ее зовут, не говори, раз нельзя… – Влад вынул из ящика стола и разложил перед Плугарем несколько женских фотографий. – Покажи молча.

Парень ткнул пальцем в фотографию Нонки. Остальные Влад убрал.

– Вот видишь, мы и сами знаем, кто дал тебе путевку. У нас даже фотографии есть. Она что – просто подошла к тебе, сунула путевку и ушла? Ничего не говорила?

– Говорила. Подошла, когда я из общежития на улицу вышел. Спросила, знаю ли я Васю Греку. Нет, говорю, у нас в общежитии такого. Она спросила, почему сейчас так мало студентов? Обычно, мол, толпы целые. Я сказал, что все в стройотрядах или на консервных заводах работают. Почему я не работаю, спрашивает. Говорю – врачи запретили, я менингитом болел. Что же ты, спрашивает, будешь делать в свободные дни? К родителям, говорю, в Оргеев поеду. А по Черному морю, говорит, хочешь прокатиться – от Одессы до Батуми и обратно? Денег, говорю, у меня нет на такие прогулки. А она – бесплатно, говорит, поедешь. И объяснила, что есть у нее дружок, а жена у него очень ревнючая. Так он купил путевку на этот круиз, а сам ехать никуда не собирается, у нее эти дни поживет. А ты, говорит, поезжай по этой путевке, только пусть тебе непременно отметку сделают, что ездил. Сказала, что восемнадцатого числа я должен сесть на дневной одесский поезд, в третий вагон от конца. Там, мол, она мне путевку отдаст. Десять рублей дала на дорогу. Я так и сделал. Когда поезд тронулся, она мне передала путевку. Вот и все… Да, когда я вернусь, должен в общежитии ждать. Придет человек, скажет, что он от Жанны, и я должен отдать ему отмеченную путевку…

– От Жанны, говоришь? Точно – от Жанны?

– Точно.

– Вот видишь, она чужую семью разрушает, а ты покрываешь. Хорошо это?

Парень не ответил.

– Ну вот что: провожу я тебя сейчас в пустую комнату. Ты сядешь и напишешь, что мне рассказал. И что еще вспомнишь. Ясно?

Влад провел Плугаря в комнату номер шестнадцать, предназначенную для таких случаев, дал ему стопку бумаги, шариковую ручку, вернулся к себе, сел за стол и стал размышлять. «Почему она выбрала именно этого телка? Да потому, наверное, что он и есть телок, размазня. Решительных шагов не предпримет, в милицию не обратится…»

Позвонил Чекир, позвал к себе. Влад сказал милиционеру, чтоб сидел у двери шестнадцатой комнаты, чтобы Плугарь, когда кончит писать, подождал в коридоре, и пошел к начальству. Чекир протянул ему лист бумаги:

– Ознакомься.

Это была докладная старшины дорожно-патрульной службы ГАИ Хасанбекова, датированная 21 августа, вчерашним числом. Старшина сообщил своему начальству, что получил фотографию женщины, которую надо задержать, в случае обнаружения ее в автомашине или автобусе, следующих из города. Его пост был вчера на развилке Оргеевского шоссе. А 16 августа он дежурил на улице Гагарина, напротив вокзала. Гражданка, изображенная на снимке, врученном ему сегодня, 21 августа, перебегала 16-го через улицу в неположенном месте и создала аварийную обстановку. Старшина засвистел, но она не остановилась. Тогда он догнал ее, задержал и потребовал документы. Она просила ее отпустить, говорила, что очень торопится и обещала встретиться с ним после его дежурства. Старшина предложил ей пройти в отделение. Тогда она предъявила паспорт на имя Вишневецкой Жанны Леопольдовны, 1957 года рождения, уроженки Воронежа. Паспорт прописан в Воронеже, улица 9 января, дом 42, квартира 35. Хасанбеков взял с нее штраф в размере 10 рублей и выдал квитанцию по всей форме. Квитанцию она на его глазах разорвала в клочки и бросила в урну. Потом села в троллейбус № 8 и уехала в сторону Ботаники. Второй экземпляр квитанции старшина приложил к докладной. Паспорт Вишневецкой никаких сомнений у него не вызывал. Серия и номер паспорта указаны на втором экземпляре квитанции.

– Надо запросить, – сказал Влад, дочитав.

– Воронеж уже запросили телетайпом. И фотографию фототелеграфом выслали. Ждем ответа… Видишь, как нам с подопечными потрафило – один на крысу похож, другая на ангела небесного. Запоминаются легко… К Серегину идти не раздумал?

– Никак нет, Георгий Фомич. Я понимаю, конечно, что обнаружить у него деньги или Долю шансов почти нет. Но во-первых, «почти» остается, а во-вторых, полезно пообщаться с ними поближе. Эта самая Нонна-Жанна наверняка будет…

– Ну поскольку ты мне ничего не говорил, а я ничего не слышал – поступай, как знаешь. Докладную Хасанбекова возьми. Приобщи к делу…

– Волков не сообщил – не нашли его ребята потерю?

– Нет. Я заходил к нему минут десять назад…

Николай Серегин проснулся от горячих, требовательных прикосновений. Чудеса! Ложился спать один, а Жанна вот она – рядом!

– Ты откуда взялась? – спросил он, но Жанна закрыла ему рот нетерпеливым поцелуем.

Потом лежали в рассветных сумерках и курили. Николай взял с тумбочки часы, посмотрел – полшестого.

– Как же ты от своего любовничка выбралась?

– Как всегда. Дала ему на ночь стакан коньяка с добавкой, он и заснул, как лапочка. Проснется теперь не раньше десяти. Я ему записку оставила, что ухожу на круглосуточное дежурство в больницу… Со своим фраером когда встречаешься?

– В два.

– А он не мусор? Ты проверял?

– Мусорам сейчас не до нас. Институтскую кассу ищут. Троих уже взяли. Месяц будут раскручивать, не меньше. А мы завтра утром башли заберем, разделим, как договорились. Потом ты с Долей переспишь, возьмем и его куш. Самого можно в камыш опустить, чтоб не болтанул чего лишнего. Только не дома. Твоя хозяйка с хода тебя сыскарям обрисует. Позови его в лес прогуляться – там и оставишь… Ксивы для нас с тобой я уже сделал – лучше настоящих.

– Инженера непременно в камыш. Решено. Хотя мне его немного жалко… Вот как бы сыскарей на него навести, на покойничка?

– Проще простого? Шмотки-то его у меня. Краник, что он на аппарате менял, тоже у меня. А за краник он голыми руками брался, пальчики на нем оставил. Ночью пойду и в бурьяне его потеряю. Так потеряю, чтобы мусорам легко найти было. Ясно?

– Ты у меня голова!.. За сколько этому колымскому фраеру дом уступаешь?

– Чтобы по-быстрому – штук за десять.

– А не мало?

– Да мы все заберем, что у него с собой будет. Не сумеешь?

– А много у него может быть?

– Шесть лет на Колыме вкалывал, в «Золоторазведке». А там, знаешь, как платят? А тратить негде… Вот черт! Я ведь ему велел в понедельник гроши принести! Надо же так фраернуться!..

– Ничего страшного, – рассудительно сказала Жанна. – Самолет у нас завтра во сколько?

– В девять вечера с минутами.

– Ну так мы все успеем. Вот смотри. Рюкзак с деньгами заберем сюда с утра, часиков в восемь. Здесь поделим. Потом мы с инженеришкой в лес поедем. Там я его быстренько приголублю. Так что назначай своему бобру на час. Я успею к тебе приехать, и к вечеру все будет о’кей!

– Лады! И всегда ты выход найдешь!

ДЕЛОВОЙ ВИЗИТ

Влад отчитывал Антона Плугаря, который сидел перед ним, глядя в пол и терзая собственные пальцы.

– Ты на каком факультете?

– На филологическом, – буркнул парень.

– Филолог! Знаток языка! А как пишешь?! «Перидала», «оташла»! За что тебе только тройки ставят?! Ну ладно. Поезжай домой в Оргеев и до начала учебного года в общежитии не показывайся! Все понял?

– Все.

– Ну давай сюда пропуск, я подпишу… Больше на такие подарки очертя голову не кидайся!

Парень теребил в руках пропуск и не уходил.

– Чего стоишь? Иди домой, – сказал Влад.

– А документы?

– Какие еще документы?

– Паспорт, студенческий билет… У меня в Ялте отобрали, сказали – здесь отдадут.

– Ах да!.. – Влад позвонил в экспедицию. – Из Ялты поступило что-нибудь?.. Вскройте этот пакет… Паспорт и студенческий билет на имя Плугаря?.. Он сейчас спустится к вам. Отдайте под расписку. Иди, внизу получишь свои документы. – И Влад положил трубку на рычаг.

Подшив в папку, которая стала уже распухать, показания Плугаря, капитан позвонил дежурному по угрозыску и поинтересовался, нет ли сообщений с поста у дома Серегина. Очень удивился, услышав, что Нонка, она же Жанна Вишневецкая, она же Зет, спокойно разгуливает по двору! Сейчас же поторопился в угрозыск и попросил связать его по рации с Орловым.

– Саша, в чем дело? Как эта фифа прошла незамеченной?

– Задами, наверное, шла. Через соседские огороды. А там у нас никого не было – овраг вдоль забора. Она, наверное, по нему и пробралась. Сейчас там пост поставили.

– Сколько всего людей у дома дежурит?

– Наших – Бойко и я. И еще восемь парней из народной дружины.

– Смотрите, ухода не провороньте! Будет уходить – не мешайте, но уж не упускайте больше!

Влад взглянул на часы – как же медленно время идет! Еще только начало двенадцатого! Прошелся по всему управлению – везде одни дежурные. Чекир и Волков будут только к двенадцати.

Вернулся к себе в кабинет. Позвонил в республиканское министерство связистам. Из Воронежа пришло телетайпное сообщение. Скоро его получат в управлении.

Влад вышел на улицу. Вскоре подкатила «канарейка». Из нее вышел вчерашний щеголеватый младший лейтенант. Вместе с ним капитан поднялся в приемную Чекира, расписался в получении пакета с телетайпным сообщением из Воронежа. В сообщении говорилось, что паспорт серии X БМ № 546714 на имя Вишневецкой Жанны Леопольдовны в Воронеже не выдавался. Бланки паспортов указанной серии вообще не поступали в областное УВД. В доме № 42 по улице 9 января Вишневецкая не проживала и прописана там никогда не была. Несколько сотрудников областного УВД и Воронежского горотдела опознали по переданной одновременно с запросом фотографии гражданку Чарскую Нонну Даниловну, которая в 1978 году обкрадывала мужчин, ночуя с ними в гостиницах и при попытке задержать ее – скрылась. Материалы о ее пребывании в Воронеже высылаются почтой.

«Ничего нового, – подумал Влад, прочтя сообщение, – за исключением того, что паспорта серии X – БМ в Воронеже не выдавались. Значит, паспорт поддельный. То, что он не вызвал сомнений у старшины Хасанбекова, ни о чем не говорит. Добротно сделано. Гаранин-Серегин – фальшивомонетчик. Значит, и паспорт мог сделать квалифицированно».

За дверью в коридоре прозвучали шаги. Влад узнал походку Чекира и, захватив сообщение, пошел к нему.

Чекир прочел сообщение:

– Серия X – БМ проходила у нас. Проверь по архиву заявления об утере паспортов. Вряд ли Серегин сам изготовляет бланки. Скорее всего крадет паспорта у разинь и переделывает на другие фамилии.

– Хорошо, проверю.

В одной из первых же папок, снятых с архивной полки, Влад наткнулся на заявление гражданина Крашенникова Петра Васильевича, у которого, как он пишет, украли паспорт в переполненном троллейбусе. Паспорт серии X – БМ № 546714 находился в бумажнике, вместе с деньгами. Заявление датировано 4 апреля текущего года. Влад попросил снять с заявления копию и доложил Чекиру. Чекир позвонил Волкову и попросил поручить кому-нибудь разыскать Крашенникова и допросить с предъявлением фотографий Серегина и Вишневецкой.

Затем Влад зашел в медпункт и взял несколько таблеток, нейтрализующих действие алкоголя.

Прежде чем выйти из горуправления, Влад еще раз связался с Орловым. Серегин ушел минут десять назад, а Вишневецкая дома.

Не торопясь направился к парку. Майю увидел издали. Она была в ярко-синем платье, изящных деревянных босоножках-сабо, с белой лаковой сумочкой на ремне через плечо. Свежеуложенная пышная прическа очень шла к ее удлиненному лицу, синим глазам и слегка вздернутому носику.

– Здравствуйте, – протянула она маленькую руку с наманикюренными ноготками. – Как я вам?

– Здравствуй. Не вам, а тебе.

– Как я тебе?

– Блеск? Я и не подозревал, что у тебя такой тонкий вкус!

Майя взяла его под руку, и они не спеша пошли через парк.

– Значит так, Майя: зовут меня Мирон Чеботарь. Запомни – Че-бо-тарь. Для тебя просто Мирка. Веди себя как можно естественнее. Не стесняйся виснуть на мне. Словом, делай вид, что у нас с тобой давние и близкие отношения. Там почти наверняка будет напарница Николая – очень опасная преступница. Ее специальность – спать с мужиками, опаивать их сильнодействующим снотворным и обирать до нитки. Для нас они оба не опасны. Завтра я должен принести деньги за дом. Значит, сегодня они будут с нами предельно внимательны, любезны. Ты должна сразу перейти на ты и с ней и с ним. Держись на дружеской ноге. Если тебе придется остаться с ней наедине… Ну, скажем, на кухне, и она будет расспрашивать тебя обо мне – скажешь, что я по девять месяцев в году торчу на Колыме, работаю в какой-то разведке на золото. Когда приезжаю в отпуск, сорю деньгами. Но ты это прекратишь, как только выйдешь за меня замуж… О доме, насколько он тебе понравится, скажешь, что будешь думать на самом деле… Все ясно?

– Так точно, товарищ капитан! Я ведь у нас в торге главные роли в драмкружке играю! Так что будь спокоен – не подведу!

Влад остановился у автомата с газированной водой:

– Примем-ка по таблетке на случай, если пить придется. Хорошо снижает действие спиртного.

Проглотили по таблетке.

Серегин спустился к ним из зала кафе:

– Ты точен, как король!.. А это кто с тобой? – спросил он, ощупывая слегка покрасневшую Майю цепким настороженным взглядом.

– Извини, что не предупредил, – сказал Влад. – Узнала, что дом иду осматривать, и увязалась со мной.

– Мужики в таких делах что дети малые! – подыграла Майя. – Одних нельзя пускать!.. Давайте знакомиться. Майя, – протянула она руку ладонью вниз.

Серегин, как видно, смирился с обстоятельствами и галантно поцеловал руку:

– Николай.

– Пошли? – полувопросительно сказал Влад.

– Давайте такси ловить, – предложил Серегин.

– Так ведь надо где-то что-то прихватить с собой… Может, в кафе?

– Зачем же с наценкой? – возразил Серегин. – По пути прихватим.

Показалась машина с зеленым огоньком. Майя вышла на край тротуара, подняла руку.

«Молодец! – отметил про себя Влад. – Сразу своей стала!»

Такси остановилось. «Только бы на Ильина не напороться!» – подумал Мирон. Но за рулем сидел молодой хлопец.

Серегин сел с водителем. Майя и Мирон сзади.

– К переезду! – скомандовал Серегин.

Майя подвинулась поближе к Мирону, положила голову ему на плечо. Ее волосы щекотали губы и щеку. Мирон потихоньку поцеловал их: в зеркальце заднего вида отражались недобрые, настороженные глаза Серегина. Впереди справа Мирон увидел вывеску гастронома. Попросил водителя:

– Остановитесь на минутку!

Таксист приостановил.

– Я сейчас, – сказал Мирон, открывая дверцу.

– Погоди, – остановила его Майя. – Возьми авоську. Достала из сумочки авоську, протянула Мирону. Вскоре Влад вышел из магазина с двумя бутылками коньяка «Калараш». Выходя, он, словно невзначай, оглянулся и увидел позади стоящую у тротуара «Волгу» старого образца. Догадался – свои «пасут».

– Закусить у тебя дома найдется? – спросил он Серегина.

– У меня и выпить найдется, – ответил Николай.

– Лишним не будет. Поехали…

Машина тронулась. Майя снова уютно устроилась на плече у Мирона.

У железнодорожного переезда остановились, хотя шлагбаум был открыт. Метрах в пятидесяти позади остановилась и старая «Волга». Серегин вынул из внутреннего кармана замшевого пиджака новенькую десятку, протянул водителю.

– Почти как настоящая, – пошутил он без тени улыбки. – Сам делал.

Таксист охотно рассмеялся шутке. Дал восемь рублей сдачи.

– Лишнее даешь, – сказал Серегин и вернул таксисту рубль, хотя счетчик показывал чуть меньше двух рублей. – Ну а отсюда прогуляемся пешочком, – обратился он к Майе и Мирону, когда они вышли из машины. – Погодка-то так и шепчет – бери расчет! А я уже взял, – взглянул он на Мирона в упор. – Теперь вольная птица! Вот улажу с домом – в Ташкент махану. Выгодную работенку предлагают…

– А я вчера сразу догадался, что кореша ты зря приплел, – сказал Мирон. – Дом-то свой продаешь.

– Правильно догадался. Я при журналисте не хотел говорить…

«К дому не подъехал, не хотел таксисту адрес оставлять, – подумал Мирон. – Осторожен, стервец! И ехать нацелился куда угодно, только не в Среднюю Азию!»

– Далеко идти? – спросила Майя слегка капризным тоном. – Жарко очень.

– Близенько, – отозвался Серегин. – Совсем растаять не успеешь. Немного останется.

Минут пятнадцать Серегин водил их узенькими переулочками, сворачивая то вправо, то влево.

«Трудно здесь ребятам за нами наблюдать», – подумал Мирон.

– Вот и пришли, – сказал наконец Серегин, открывая калитку в небольшой, поросший бурьяном дворик без единого деревца, в глубине которого виднелся котельцовый домишко в два окна по фасаду, под черепичной крышей. – А ты, дурочка, боялась! – сказал он Майе, пропуская ее в калитку.

Через весь двор от противоположного забора тянулась толстая проволока, по которой скользила гремящая цепь. На цепи бежал к хозяину огромный массивный пес, мастью, ростом и статью напоминающий ньюфаундленда, а мордой – немецкую овчарку. Очевидно, помесь. Длина цепи была рассчитана таким образом, что от калитки до крыльца пройти по выложенной плитняком дорожке можно – пес не достанет. А уклониться в сторону хоть на полшага уже нельзя – клыки у пса нешуточные.

Серегин сошел с дорожки и, склонившись над псом, потрепал его за уши, приговаривая:

– Гайдук-гайдучина, псина ты хорошая!..

На крыльцо вышла, щурясь от яркого солнца, стройная женщина с длинными, до пояса волосами, в легком зеленом халатике и в босоножках. Халатик распахнулся, а под ним – лишь две красные полоски бикини – на бедрах и на груди.

– Хэлло, Ник! – крикнула она, приветственно подняв руку, – с кем пожаловал?

Голос у нее был низкий, с хрипотцой, и Мирон сразу вспомнил показания Светланы Ротару о голосе женщины, звонившей в институт.

– Покупателей привел, – ответил Серегин.

Женщина сбежала с крыльца и подошла к гостям.

– Будем знакомы, – сказала она приветливо улыбаясь и протянула руку Майе. – Жанна.

– Майя…

Мирон назвал себя, поцеловал руку Жанне, не позаботившейся запахнуть халатик.

– Пошли в дом. Здесь слишком жарко.

Все гуськом поднялись на крыльцо. Впереди шла Жанна в развевающемся халатике, за ней Майя, а замыкал шествие Серегин.

В просторной комнате, куда они вошли, было прохладно. Крашенный охрой пол недавно протирали влажной тряпкой, и Мирон нагнулся, чтобы снять сандалии.

– Проходи, – слегка подтолкнул его Серегин. – Не в мечеть идешь!

– Давай сюда коньяк, – сказала Жанна, забирая из рук Мирона авоську с коньяком. – Мы его в холодильник, а холодненький достанем!

Она сунула обе бутылки в морозильник, достав оттуда запотевшую бутылку «Юбилейного». Бутылку передала Серегину, а из холодильника извлекла палку колбасы «сервелат», полголовки сыра и пачку масла.

– Пойдем салат резать, – позвала она Майю, и они ушли на кухню.

– Ну смотри, хозяин, комнаты, – предложил Серегин.

Мирон огляделся. Прямо перед ним висело на стене большое, писанное маслом полотно в аляповатой золоченой раме: Жанна в позе и в виде «Махи обнаженной» Гойи. Она лежала опершись на локоть на том самом диване, что стоял у стены под полотном. В рисунке чувствовалось, что художник не лишен способностей, но краски были слишком яркими, безвкусно-кричащими. Влад подошел ближе, чтобы разглядеть подпись, но подписи не было.

– А что? Совсем недурно! – счел он нужным сдержанно похвалить полотно и наивно спросил: – Неужели сам писал?

– Собственноручно!.. Похожа?

– Жанна? Похожа. Правда я ее в таком… неглиже не видел…

– Захочешь – увидишь, – безапелляционно сказал Серегин.

«Ишь чего планируют! – подумал Мирон. – Это на завтра, когда, как они рассчитывают, я с деньгами приду!»

По обе стороны полотна, чуть повыше, два явно подражательных пейзажа, тоже в золоченых рамках. Рядом на стене висела гитара.

Они пересекли небольшой коридор и попали в другую комнату, поменьше первой.

Здесь стены были сплошь увешаны рисунками на ватмане – карандаш, тушь, фломастер. Висели и гравюры: женские лица, городские пейзажи. На одном из листов – ряды скучных бараков и караульная вышка на заднем плане. «Лагерный пейзаж», – отметил Мирон и постарался не задерживать взгляд на этом пейзаже.

В этой же комнате лежал на столе альбом экслибрисов, около сотни штук. Экслибрисы Серегин делал действительно мастерски. Взяв клочок бумаги и карандаш, он набросал эскиз экслибриса для Мирона: на квадратном поле зубчиками елей изобразил тайгу. Из правого нижнего угла вздымается рука, сжимающая золотой самородок – от него расходятся штрихи лучей. По пересекающей тайгу реке идет надпись: «Из книг Мирона Чиботаря».

– Только не Чиботарь, а Чеботарь, – сказал Мирон, и Серегин тотчас же исправил ошибку.

– Ну как? – спросил он.

– Подумать надо… Не буду же я всю жизнь в тайге сидеть!

– Ладно. Об экслибрисе мы еще поговорим…

Третья комната была совсем невелика и ничем не обставлена. На полу, против двери, Мирон заметил четыре незакрашенных пятна, словно здесь, когда красили пол, большой стол стоял.

Серегин проследил за его взглядом:

– Здесь у меня станок был гравировальный. Я его недавно разобрал и на чердак снес. Пошли, кухню посмотришь.

Вернулись в первую комнату и прошли на кухню. Жанна крошила огурцы и помидоры для салата. Майя резала лук. Колбаса и сыр были уже нарезаны и разложены на тарелки.

Кухня просторная. Двухконфорочной газовой плитой, как видно, давно не пользовались.

– Газ, видишь, есть, – сказал Серегин. – Баллоны привозят. Только я давно не менял – некогда все… – Он ногой сдвинул половик, обнажив квадратную крышку люка с кольцом. – Подпол. Я туда не лазил ни разу. Тетка покойная банки-склянки там держала. – Он взялся за кольцо и, подняв крышку, открыл лаз. – Хочешь – лезь.

Влад заглянул вниз. Толстый слой пыли на ступеньках лестницы красноречиво свидетельствовал, что в подпол действительно давно никто не спускался. Ему тоже не захотелось лезть.

– Теперь что – чердак осмотрим и времянку? – спросил Николай.

– Теперь за стол будем садиться, – возразила Жанна. – Успеете еще на чердак слазить… Неси, Мирон, колбасу, хлеб.

Сели за стол в первой комнате. Серегин разлил в четыре стакана сразу весь коньяк из бутылки:

– Выпьем за мою хозяюшку! За Жанну!

Жанна, Серегин и Мирон выпили до дна. Мирон с трудом – он терпеть не мог спиртного. Майя отпила половину.

– Э-э! Не годится! – затянул Серегин. – У нас так не положено!

– Оставь, Ник! Пусть сколько хочет, столько и пьет, – вступилась Жанна. – Правда, Майечка?

Майя благодарно улыбнулась и кивнула. Серегин пошел к холодильнику и принес сразу две бутылки – те, что купил Мирон.

– Чтобы лишний раз не бегать, – пояснил он, разливая коньяк.

Майя накрыла ладонью свой стакан. Серегин разлил коньяк на троих, наполнив стаканы почти до краев. Бутылка снова опустела.

– За будущую хозяйку этого дома – за Майечку! – провозгласила Жанна.

Чокнулись, Майя храбро допила то, что у нее было. Жанна отпила половину и, наскоро закусив, вышла на кухню. Серегин, зажмурив глаза, сосал коньяк. На его тощей шее судорожно дергался кадык. Мирон, сидящий, спиной к открытому окну, резким движением выплеснул свой коньяк во двор и стал есть салат.

Серегин со стуком поставил пустой стакан на стол, фыркнул, замотал головой и нанизал на вилку кусок сыра.

– Жанна! – вдруг громко позвал он.

– Да? – послышалось из-за двери.

– Ты что – уже идешь?

Жанна вышла к ним уже не в халатике, а в зеленом облегающем платье с короткими рукавами, с зеленой сумочкой и с авоськой, в которой белел объемистый газетный сверток.

– Я, ребята, ненадолго. На такси мотнусь туда-обратно… Я у родственницы живу. Она на выходной уехала, а меня попросила о кошечке позаботиться… Съезжу, покормлю и приеду.

– Кошечка! – цинично усмехнулся Серегин. – Котик!..

Жанна метнула в него бешеный взгляд, под которым он съежился и притих, улыбнулась Мирону и Майе и вышла. Влад, оглянувшись, проводил ее глазами. Идя по дорожке, она достала из сумочки и надела большие светлозащитные очки. Выйдя из калитки, свернула не в ту сторону, откуда пришли они, а в противоположную. «Нарочно путал, – подумал Мирон о Серегине. – Только бы наши опять ее не проморгали. Доведут – узнаем, где Доля скрывается, и можно будет кончать комедию!»

– Коля, – сказал Влад. – Мы с Майей пойдем времянку посмотрим. Не возражаешь?

– Хочешь днем переночевать? Не возражаю. Погоди, только Гайдука привяжу… – Он вышел нетвердой походкой на крыльцо, взялся за цепь, отвел собаку к углу дома и привязал там за дерево. Вернулся в комнату. – Путь свободен. Иди, ночуй!

– Идем, Майя, – позвал Мирон, подавив желание врезать с правой в эту пьяную морду.