Текст книги "Ночной звонок"

Автор книги: Юрий Семенов

Соавторы: Семен Пасько,Юрий Голубицкий,Геннадий Немчинов,Владимир Измайлов,Борис Мариан
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

– Сажать тебя пока еще рановато, – заметил Волков.

– Так я же прошу посадить меня за праздничный стол, а это всегда своевременно!

– Это свой человек, товарищ вахтер, – сказал Волков. – Журналист нашей тематики… Спасибо за бдительность и можете быть свободны.

Вахтер был в форменной фуражке с темно-зеленым околышем, а потому четко, по-военному откозырял, повернулся кругом и вышел.

Павел Мику проследовал к столу, снял с плеча сумку с раздутыми боками и поставил на стол перед прокурором:

– Вот, человек и закон, посмотри, что там у меня. А то внизу какой-то старшина хотел открыть, так я ему ее позволил. Пленку, говорю, мне засветишь…

Мику открыл сумку и отступил на шаг. Будеску сунул в сумку руку и вытащил, высоко подняв, огромного копченого леща. Мику молниеносно поднял фотокамеру к глазу и щелкнул объективом:

– Пошлю на конкурс – «Что бы это значило?»

Все засмеялись. Будеску поспешно сунул леща обратно в сумку.

– Я уже знаю, что тут произошло, – сказал Мику, посерьезнев. – Не буду мешать и удаляюсь…

– Погоди, – остановил его Волков. – Ты зачем сегодня в институт приходил?

– Встреча у меня была назначена на одиннадцать часов…

– С кем? – поинтересовался Жуков.

– С начальником отдела внедрения Булатом.

Все присутствующие многозначительно переглянулись.

– Виделся с ним? – спросил все тот же Жуков.

– Пришел в одиннадцать, как договаривались. Булата на месте не было. Прошел в его отдел к ребятам. Посидел там, потравил анекдоты. Минут через пятнадцать в отдел пришел Булат. Мы перебрались к нему в кабинет…

– О чем шла речь в вашей беседе?

– Письмо пришло к нам в редакцию. Инженер Доля жалуется на Булата. Булат, мол, пользуясь своим служебным положением, присвоил конструкцию портативного автогенного перфоратора, которую предложил Доля…

– Конструкцию чего? – встрепенулся Жуков.

– Автогенного перфоратора. Это такой аппарат для прожигания отверстий в металле… Булат опубликовал в специальном журнале статью и выдал в ней идею Доли за свою. Редактор попросил меня разобраться…

– Какой, говоришь, аппарат? Портативный? – опять спросил Жуков.

– Ну да. Небольшой, как я понимаю.

– А во сколько с Булатом расстался? – Жуков тщательно записывал ответы Мику.

– Ровно в половине первого. Он сказал, что у него деловое свидание и ушел, а я направился к Игорю Васильевичу попросить разрешения сделать с крыши несколько снимков для телестудии. Им заставки нужны, городские виды… Кстати, Игорь Васильевич, – обернулся Мику к директору, – огромное вам спасибо, отличные кадры снял. Комендант со мной целый час потратил… Еще есть вопросы? Если нет – я пойду…

– Больше вопросов к тебе нет, – сказал Волков, обведя всех взглядом.

– Паша! – окликнул Влад Павла, уже направившегося к двери. – Разыщи меня вечерком в управлении. Ты мне нужен…

Мику согласно кивнул и вышел.

– Продолжайте, Виктор Федорович, – обратился Волков к трасологу.

– Продолжаю… Отпечатки пальцев обнаружены в помещении кассы и на сейфе только небольшие, очевидно, женские. Скорее всего они принадлежат кассирше. Точнее определит лаборатория. Мужских отпечатков нет. Работали, надо думать, в перчатках. Под окном и перед сейфом обнаружены на полу еле различимые простым глазом следы подошв. Снимки с этих следов будут исследованы в лаборатории, а пока я могу с достоверностью предположить, что это следы подошв спортивных туфель-кроссовок бендерской фабрики «Флоаре», что соответствует описанию, данному товарищем Орловым со слов заведующей библиотекой Сазоновой. Размер – не меньше сорок пятого. Рядом со следами и внутри этих следов обнаружены мелкие комочки сухой земли. Будут переданы в лабораторию. На подоконнике следы подошв не обнаружены. Есть на подоконнике микроследы фланели, которую, очевидно, подкладывали под ноги… Выводы: в кассе был один человек, проникший туда через окно сверху по веревке или по веревочной лестнице…

– А как туда проник автогенный аппарат? – спросил Чекир.

– Не знаю, – пожал плечами трасолог.

– Я тоже пока не могу ответить, – сокрушенно вздохнул Анохин. – Сначала надо этот аппарат увидеть…

– Ладно. Оставим пока этот вопрос открытым… – Полковник Волков встал. – Что над кассой? – спросил он директора.

– Кабинет Булата, – ответил Диордиев.

– Булата?! – не удержался от восклицания Жуков.

– Да. Он на восьмом этаже работает. Как раз над кассой.

– Предлагаю пройти туда и посмотреть, – сказал Волков. – Может, найдем что-нибудь сто́ящее.

– Согласен, – отозвался Чекир и тоже встал.

Поднялись и все остальные.

Влад выходил последним. Он придержал Жукова, взял его под руку, и они несколько приотстали от остальных.

– У меня блокнот Гонцы, – сказал Влад. – Здесь записывались только денежные суммы – сколько нужно получить в банке и сколько в каких купюрах получено. Никаких записей другого характера нет – ни адресов, ни телефонов. Ни на одной странице. А теперь посмотри на последние записи…

Жуков взглянул на страницу блокнота, где было написано:

147143—78

– Видишь? Сто сорок семь тысяч сто сорок три рубля семьдесят восемь копеек. Это сколько она должна получить в банке. Запись сделана до поездки в банк. Так?

– Так, – согласился Жуков.

– А вот тут записано, сколько пачек с какими купюрами она получила. Запись, очевидно, сделана в банке. Так?

– Так, так, – заинтересованно поддакнул Жуков.

– А между этими записями еще одна… Взгляни. Что скажешь?

– Это номер телефона…

– Верно! Единственный во всем блокноте. А когда он записан?

– Перед самой поездкой в банк!

– Верно. А еще что видишь?

– Почерк не Гонцы. Чужой почерк!

– Тоже верно. Бери блокнот и действуй!

– Спасибо!..

Они дождались лифта, который вернулся, отвезя наверх других работников, и вошли в него.

– Пойду с Гонцей побеседую, – сказал Жуков, нажимая кнопку седьмого этажа.

– А в кабинет Булата не пойдешь?

– Чего я там не видел? Вот если бы, понимашь, сам Булат в кабинете сидел.

– Ну как знаешь. А я на восьмой…

На седьмом этаже Жуков вышел, а Влад поднялся этажом выше.

В большом коридоре сидели на подоконнике и стояли у окна почти все, кто присутствовал в кабинете директора. Не было только обоих экспертов и фотографа. Зато группа увеличилась за счет коменданта здания.

Влад подошел к Чекиру.

– Жуков остался с Гонцей побеседовать, Георгий Фомич… А чего вы все здесь?

– Эксперты попросили минут десять не входить. Вот и ждем… Ну, капитан, как тебе дельце?

– Интересное дело, Георгий Фомич…

– Интересное – это так. А вот не раскроем – пух и перья от нас полетят!.. У тебя уже есть какие-нибудь предположения?

– Рано еще предположения строить…

– А Булат?

– Спорная версия. Мику, например, утверждает, что расстался с Булатом в полпервого, когда Гонца деньги привезла. Мало у него времени оставалось на подготовку ограбления… Впрочем, посмотрим, что Викентий Павлович из Гонцы вытянет…

Чекир отошел к Волкову, а Влад жестом подозвал к себе Сашу Орлова, уже выполнившего поручение полковника.

– Будь добр, спустись в приемную, позвони в управление и попроси установить владельца этого телефона, – Влад передал Саше записку. – Адрес узнай, где работает…

Саша, взяв записку, быстро зашагал по коридору.

Влад отделился от группы, сел на соседний подоконник и принялся перебирать в уме показания Любочки, Светланы, всех тех, с кем беседовал Орлов, сказанное Мику и постепенно пришел к выводу, что Жуков, пожалуй, прав. Версия Булат – Чабаненко может оказаться достоверной. Кассирша отсутствовала около часа. Время, значит, у Булата было. Организовал звонок из автомата. Потом вернулся в институт. Незамеченным?.. А по запасной лестнице! С автогенным аппаратом к себе на восьмой этаж? Штука вроде громоздкая. И баллон с газом… А если аппарат портативный? Тот, о котором Мику говорил? А портативный значит небольшой… Но ведь речь шла о перфораторе, об аппарате для прожигания отверстий. Но если им можно прожечь отверстие, почему же нельзя прожечь щель в дверце сейфа? А прожжена была именно щель – узкая и короткая, в том месте, где находятся запорные стержни!..

Влад поспешно подошел к директору института:

– Игорь Васильевич! Павел Мику, журналист, которого вахтер в ваш кабинет доставил во время совещания, говорил о каком-то портативном перфораторе. Вы не знаете – его изготовили или лишь об идее спорят?

– Знаю, что инженер Доля вместе с Чабаненко пытался его изготовить. Но что там у них получилось… – Диордиев пожал плечами.

– Благодарю вас…

В это время из коридорчика перед кабинетом Булата вышел Виктор Федорович Гурский. Подошел к Волкову:

– Я в основном закончил. Можно заходить.

– Пошли! – скомандовал полковник!

Все двинулись в коридорчик. Возле открытой двери на лестнице запасного выхода возился Анохин – вынимал внутренний замок. Замок из двери кабинета был уже вынут.

– А зачем замки вынимают? – спросил Диордиев у Влада, когда они вошли в кабинет, где все уже рассаживались на стоящих вдоль стен стульях.

– Доставят в нашу лабораторию. Надо установить, чем их последний раз открывали – «родными» ключами или дубликатами.

– А!.. Ясно, – кивнул директор.

Когда расселись, Волков предоставил слово Гурскому.

– Подошли мы к кабинету. Дверь была заперта, как и дверь на лестничную площадку. Окно в кабинете было открыто настежь, как и сейчас. Осмотр помещения показал: на стояке парового отопления, вот здесь, у окна, ярко выраженный след относительно тонкой веревки, краска повреждена. Есть микроследы волокон. На подоконнике, на внешней его кромке, также видны полосы – следы от соприкосновения с веревкой. Таких полосок две. Можно предположить, что одна образовалась при спуске человека по веревке, а другая – при подъеме. На полу между дверью и окном, правее письменного стола, обнаружены очень мелкие комки сухой земли, по виду идентичные тем, что найдены на полу кассы. Никаких следов того, что в комнате стоял автогенный аппарат или баллон с газом, не обнаружено… Выводы: злоумышленник из этой комнаты по альпинистской веревке, привязанной к стояку центрального отопления спустился через окно, на этаж ниже, проволочным крючком открыл запоры окна, проник через окно в помещение кассы, вскрыл сейф, взял деньги, и по той же веревке поднялся сюда, заперев предварительно окно тем же крючком. Потом вышел из кабинета, заперев за собой дверь и по лестнице запасного выхода спустился вниз. У меня все…

– Что преступник открыл окно кассы при помощи проволочного крючка, это понятно, – размышлял вслух Чекир. – Но зачем ему понадобилось запирать за собой окно? Это ведь нелегко сделать в висячем положении, да еще имея на себе автогенный аппарат и сумку с деньгами!

– Сумку он мог сбросить сообщнику, – сказал Волков. – А окно запер, чтобы нам на психику воздействовать. Все кругом заперто, а деньги увели. Не иначе, святой дух с автогеном витал!..

– Резонно! – согласился Чекир.

Пока Чекир и Волков говорили об окне, вошел Орлов. Он передал Владу листок из блокнота, на котором под номером телефона было написано:

«Буруянэ Александр Владимирович, инженер Главэнерго. Садовая 117, кв. 14. Находится в командировке в Москве».

Влад спрятал листок в карман и поблагодарил Орлова.

– Что у вас? – спросил Волков Анохина.

– Здесь, в этой комнате, по моей линии ничего нет. Замки из этой двери и из двери на лестницу я изъял для лабораторного исследования.

– Понятно, – сказал Волков и посмотрел на часы. – Надо бы осмотреть здесь ящики письменного стола и сейф… Второй ключ от сейфа есть? – спросил он директора института.

– Есть в отделе кадров.

– Распорядитесь, пожалуйста, чтобы открыли.

Диордиев выполнил эту просьбу, позвонив в отдел кадров по внутреннему телефону.

Комендант здания постучал в дверь и вошел.

– Игорь Васильевич, – обратился он к директору, – разрешите врезать новые замки. А то нехорошо – и кабинет нельзя запереть и дверь на лестницу…

Диордиев вопросительно взглянул на Волкова.

– Новые замки? А почему нет? Нас старые интересуют… Саша, приступай. Осмотри стол, а принесут ключи – в сейф заглянешь. В столе и в сейфе ничего не перерывай. Посмотри только, нет ли там денег…

Орлов открыл незапертые тумбочки и средний ящик письменного стола. Влад подошел к окну, выглянул. Прямо перед окном простирался пустырь – бывшая пойма бывшей речки, давно уже превратившейся в узенький ручеек, а теперь, в августовскую жару, почти совсем пересохшей. Вдали пустырь ограничивался высокой железнодорожной насыпью, по которой как раз проползал длинный товарный состав. Даже не верилось, что совсем рядом проходит оживленная городская магистраль. Влад лег грудью на подоконник и заглянул вниз. Вдоль всей стены проходила узкая ленточка асфальта. Правее окна, из которого смотрел Влад, видна была дверь запасного выхода, крест-накрест заколоченная досками, а чуть дальше – приямок подвального окна. От заколоченной двери, вернее, от асфальтовой ленточки, начиналась напротив двери какая-то темная полоса, шедшая через весь пустырь к самой насыпи. «Надо будет осмотреть подходы к двери и эту темную полосу, – подумал Влад. – Очевидно, это – следы ног тех, кто шел к институту по пустырю со стороны насыпи… А место они выбрали удобное – ниоткуда нельзя видеть этих окон!»

Пришел начальник отдела кадров института с ключом, открыл сейф. Саша перебрал лежащие там папки. Те, что потолще, – открывал и заглядывал внутрь.

– Пусто, товарищ полковник, – доложил он, закончив осмотр.

– Ну что ж… – Волков задумался. – Что у нас еще осталось осмотреть? – спросил он, ни к кому в отдельности не обращаясь.

– Лестницу запасного выхода и подвал, – ответил Влад.

– А подвал зачем? – поинтересовался Чекир.

– Игорь Васильевич сказал, что там пытались изготовить автогенный перфоратор.

– Ааа! Тогда конечно…

– На лестнице могут быть обнаружены следы ног, – сказал трасолог.

– А в подвале аппарат, – добавил Влад. – Да и деньги могли там спрятать.

– В полуподвале, – поправил Диордиев. – Там у нас мастерская. Чабаненко работает.

– Чабаненко? – переспросил Чекир. – Непременно осмотреть!

– Давайте так… – Волков взглянул на часы. – Мы с Георгием Фомичом поедем сейчас в управление. Опергруппа останется здесь, продолжит осмотр. Сейчас пятнадцать пятьдесят минут. К девятнадцати закончите?

– Как знать, Константин Константинович… – за всех ответил Гурский. – Лестницу быстро осмотрим. Там нас интересует только наличие следов обуви. А на обследование мастерской может потребоваться много времени…

– В девятнадцать тридцать мы с Георгием Фомичом докладываем начальству о результатах первого дня работы. Так что к девятнадцати группа должна доложить нам все новости. Здесь что не успеете – доделаете завтра. Благо завтра суббота, и в институте никого не будет.

– Слушаюсь, – сказал Влад.

– Да, а где Жуков? – вспомнил Чекир.

– Я вам докладывал, Георгий Фомич. Продолжает допрос Гонцы в кассе.

– Ах да!.. Как позвонить в кассу? – повернулся Чекир к Диордиеву.

– Два ноль два. Вот этот внутренний.

Чекир набрал номер:

– Викентий Павлович?.. Прервись на минутку. Поднимись этажом выше в кабинет Булата. Это как раз над тобой…

Гурский, Анохин, Орлов и фотограф Пелинский прошли на площадку лестницы запасного выхода.

В кабинет вошел запыхавшийся Жуков:

– Вызывали?

– Вызывал, Викентий Павлович, – ответил Чекир. – Что нового?

– Замучился с ней, Георгий Фомич! Насчет Чабаненко, понимашь, признала, что он ей угрожал, грозился ограбить кассу…

– С чего он, кстати, грозился-то?

– А она ему сказала, что его зарплату и прогрессивку перевела, понимашь, его жене, а ему ничего не полагается…

– Решение месткома такое было, – сокрушенно развел руками Диордиев. – Алкоголик он, пропивает все деньги. Я издал приказ…

– Права не имели, – заметил Чекир. – На такой приказ решение суда нужно, а не месткома.

– Так вот насчет Чабаненко, понимашь, подтверждает, – продолжал Жуков, – а о том, кто ей телефон записал в блокноте – наотрез отказывается отвечать. Ревет белугой и ни слова!..

– Что за номер телефона? – спросил Чекир.

Жуков протянул ему блокнот, раскрытый на нужной странице, а Влад объяснил, почему считает эту запись существенно важной для дела.

– Не знаете, случайно, чья это рука? – спросил Чекир Диордиева, показывая запись.

Директор заглянул в блокнот:

– Булата. Он так цифры пишет…

– Вы уверены?

– Вполне. Его манеру писать цифры я хорошо знаю.

– Опять Булат! – воскликнул Чекир. – Кстати, что вы можете о нем сказать? Что это за человек?

– Сказать могу только хорошее. Кандидат технических наук. Слышал, пишет докторскую. Отличный работник. Отдел, который он возглавляет, – лучший в институте. Булат отвечает за внедрение наших разработок в промышленность. У него хороша налажена связь с предприятиями. Умеет договориться, убедить. Тут он незаменим. Единственный его минус – пристрастие к мату. Прибегает к мату, как к средству административного воздействия на подчиненных, включая женщин. Что еще?.. В общественной жизни активно участвует. Он все физкультурное дело у нас на себе тянет… Кандидат в мастера спорта…

– По какому виду? – перебил Влад.

– По альпинизму… Ох, так значит?.. Веревка?..

– Вот именно – значит! – сказал Волков.

– Никогда бы не поверил!

– Установили по номеру – где стоит телефон? – спросил Волков.

– Так точно, – ответил Жуков. – Квартирный телефон. Адрес есть, фамилия владельца… – Товарищ Будеску, – обратился он к прокурору, – надо, понимашь, наших людей туда послать. Обыск произвести и Булата арестовать, если его там обнаружат.

– Выдать вам ордера на обыск и на арест? А основания?

– Так ведь видели, понимашь, как Булат с рюкзаком спускался. И номер телефона у Гонцы в блокноте его рукой записан.

– Видела его эта, как ее?..

– Сазонова, – подсказал Орлов.

– Да, Сазонова. Со спины она его видела и две-три секунды всего. Не тянут такие показания на арест. А номер телефона… Надо, чтобы экспертиза подтвердила, что именно Булат его записал. А если даже Булат? Телефон ведь не у него на квартире?

– У Булата дома телефона нет, – сказал Орлов.

– А владелец телефона в институте работает? – спросил Будеску.

– Нет, – ответил Орлов. – В Главэнерго. Сейчас в командировке в Москве.

– Вот видите? И вы просите ордер на обыск в доме постороннего лица? Нет, нельзя…

– Как же нам, понимашь, преступников ловить? – в досаде воскликнул Жуков.

– Ловите, не нарушая требования закона.

– Возьмем квартиру под наблюдение, – вмешался Волков. – Если деньги там и их попытаются вынести, – задержим того, кто попытается, с поличным.

– А если уже вынесли? – не сдавался Жуков.

– Тогда и обыск в квартире нечего устраивать… – Волков посмотрел на часы. – А Булата нам прокурор разрешит задержать?

– Это пожалуйста, – отозвался Будеску. – Подозреваемых можете задержать и допросить. А вот если после допросов появятся основания для ареста – тогда и ордера выдам.

– Ну, поехали! – заторопился Волков. – Ты с нами или свои колеса есть? – спросил он Будеску.

– А до прокуратуры довезете?

– Довезем.

– Тогда с вами.

Волков козырнул и вышел. За ним Будеску. Диордиев тоже ушел, сказав, что если понадобится – будет у себя. Чекир подошел к Владу и Жукову:

– Ну, ребята, на вас вся надежда. Не подведите, В девятнадцать жду!.. Ни пуха, ни пера!..

– К черту, Георгий Фомич!

Чекир ушел.

– Пошли, Мирон Петрович. Поможешь расколоть эту фифу.

– Пойдем.

– Убежден, что она сама звонок организовала, – говорил Жуков, пока шли по длинному коридору. – Знала, понимашь, что звонить будут не ей, а Ротару. Сразу и свидетеля себе обеспечила… Буду постановление писать о мере пресечения…

– Подписку о невыезде взять собираешься?

– Нет, понимашь, под стражу. Прокурор разрешил.

Они спустились по лестнице на один этаж и шли теперь по другому коридору в обратном направлении.

– Не торопишься? Ну что ты можешь ей доказательно предъявить?

– На трое суток могу задержать и без предъявления обвинения.

– Но ведь основание должно какое-то быть?

Жуков остановился. Остановился и Влад.

– Какие тебе еще основания? Ушла, понимашь, из кассы, чтобы дать возможность полтораста тысяч увести. Вот и все основания.

– Так еще нужно доказать, что она сама звонок организовала.

– Пока будем доказывать, она, понимашь, смоется вместе с деньгами и сообщниками. Объявляй потом союзный розыск!… Почему она не хочет Булата назвать? У меня ведь тоже интуиция есть, не у тебя одного!

– Ну как знаешь. Тебе дело вести, не мне…

Они двинулись дальше. Через несколько шагов остановился Влад:

– Ты позволь мне начать с ней разговор.

– Хорошо.

В кассе возле второй двери сидел милиционер и читал книгу, захваченную, очевидно, из дома. При входе следователей он встал. Из-за перегородки доносились громкие всхлипывания.

Сейчас Любочку никто из сотрудников института, да и вообще из ее знакомых, не узнал бы. Темно-синие глаза, всегда такие задорные и блестящие, утратили и задор и блеск, стали мутными. Белки их покрылись такими же красными прожилками, как и белки глаз Миши Чабаненко. Тени под веками размылись от слез и потекли по обрюзгшим щекам, подбородок покраснел от помады, так же, как и платок в ее руке. Даже ярко-желтая кофточка и ярко-синяя плиссированная юбка потускнели, приобрели несчастный вид. Да, это были не те капризные слезы с надутыми губками, к которым она иногда прибегала и которые производили на мужчин неотразимое впечатление. Это были тяжелые слезы, вызванные бедой, горем, а горе да беда, как известно, женщину не красят…

Влад и Жуков вошли за перегородку. Любочка спрятала лицо в ладони и заплакала громко, навзрыд. Жуков, сев за стол, демонстративно углубился в свои записи. Влад, придвинув стул ближе к Любочке, тоже сел. Заговорил мягко, успокаивающе:

– Ну не надо плакать, Любовь Николаевна!.. Все будет хорошо. Найдем мы деньги. И тех, кто их взял, тоже найдем…

Жуков неодобрительно хмыкнул и осуждающе взглянул на Влада. А Мирон Петрович продолжал тем же мягким тоном:

– Я же вам говорю – найдем. Вот возьмемся за дело как следует и найдем. А то вы плачете, а мы, вместо того чтобы искать, с вами тут сидим…

Плач стал чуть потише.

– Просто вы очень перенервничали сегодня. Этот звонок насчет сына, пропажа денег… Вот и расходились нервишки. А вы их обуздайте… Водички выпейте…

Любочка послушно взяла пододвинутый ей стакан, поднесла к губам, но пить не стала, а снова поставила на стол. Глубоко и прерывисто вздохнула.

– Обязательно найдем, – продолжал Влад. – Только помогите нам…

– Ччем же я… ммогу… ппомочь? – проговорила Любочка сквозь всхлипывания.

– Ну для начала котя бы тем, что успокоитесь.

Любочка часто-часто закивала, взяла стакан с водой, отпила половину. Опять вздохнула прерывисто и несколько раз шмыгнула опухшим от слез носом. В первый раз за все время подняла голову и посмотрела на Влада:

– Слушаю…

– Сначала должен сказать, что Александр Владимирович узнал о вашей беде и просил передать вам его сочувствие…

Любочка высоко подняла выщипанные бровки:

– Какой Александр Владимирович?

– Буруянэ. Он на Садовой живет. Дом сто семнадцать.

– Да не знаю я его. И дома такого не знаю…

– А зачем же Владимир Сергеевич Булат записал вам в блокнот его телефон?

– Не знаю… – Любочка снова закрыла лицо ладонями и разразилась плачем. – За что мучаете?.. – истерически выкрикивала она. – За что?.. Это… не имеет… отношения…

– Хватит! – резко прикрикнул на нее капитан и хлопнул ладонью по столу. – Надоело! Прекратите сейчас же истерику!..

Властный окрик возымел действие – Любочка перестала рыдать. И хотя она не отрывала ладоней от лица и продолжала дрожать мелкой дрожью, приступ истерики явно пошел на убыль. Выждав с минуту, Влад спросил:

– Зачем заходил к вам Булат перед тем, как вы в банк поехали?

Любочка вздрогнула, как-то укоризненно посмотрела на Влада и, помолчав немного, ответила:

– Зарплату я ему выплатила. И две прогрессивки…

– Но вы же еще не привозили денег, – заметил Влад.

– У меня резерв оставался. На отпуска, на командировки…

– Можете доказать? – не выдержал Жуков.

– Там в сейфе коробка, – сказала после паузы Любочка, по-прежнему глядела на Влада и вроде бы совсем игнорируя Жукова. – Ее не взяли. Там остаток денег от резерва и все ведомости. Булат расписался в получении…

Влад подошел к сейфу, достал коробку из-под конфет, положил на стол перед Любочкой.

– Вот… Ведомости отдела внедрения… Эта на зарплату, эта на прогрессивку за первый квартал, эта за второй.. Он везде расписался…

– Верно. Подпись Булата есть на всех трех ведомостях, – сказал Влад. – Теперь нам понятно, зачем к вам Булат заходил. А вот зачем он в ваш блокнот телефон записал?

Любочка отвела глаза.

– Не знаю, кто записал…

– Может, довольно нас, понимашь, за нос водить? – взорвался Жуков. – Может, начнем наконец правду говорить, гражданка Гонца!

– Действительно, Любовь Николаевна, – поспешил вмешаться Влад. – Какой смысл скрывать, раз мы все равно уже знаем? Посмотрите сюда, – раскрыл перед Любочкой ее блокнот. – Эти цифры вы писали здесь за столом, перед тем, как в банк ехать. Так?

Любочка кивнула.

– А эти цифры в банке записаны?

– Да…

– В промежутке к вам заходил Булат и написал эти цифры – номер телефона… Знаете, знаете! Коли мы знаем, вы и подавно… Так или не так?

– Так… Только вы никому не…

– Тайну следствия мы, понимашь, хранить умеем, – заверил Жуков, перебивая. – Чей это телефон?

– Владимир Сергеевич сказал – его приятеля, – ответила Любочка, глядя не на Жукова, а на Влада. – Я должна была позвонить вечером…

– Во сколько? – спросил Жуков.

– Часов в семь, – Любочка упорно отвечала только Владу.

– Ну вот и выяснили! – весело сказал Мирон Петрович.

– Не все еще выяснили, – возразил Жуков. – Еще, понимашь, надо выяснить, кто звонил гражданке Ротару… Так кто все-таки звонил? – уставился он на Любочку тяжелым немигающим взглядом.

Любочкины глаза снова наполнились слезами.

– Сказала же я – не знаю, кто звонил!..

– Вы и про номер телефона, что вам Булат записал, тоже говорили, что не знаете! Темнили, понимашь, и теперь темните!

– Да не знаю я!.. – Любочка прижала к груди стиснутые в кулачки руки. – Не знаю, кто звонил! Ну как мне вам объяснить? Как?.. – И она беспомощно посмотрела на Влада, словно ища поддержки.

Влад сделал вид, что не замечает ее взгляда. Ему было не по себе, угнетала интуитивная уверенность, что к подстроенному телефонному звонку Любочка не имеет отношения, что спрашивать ее об этом бессмысленно, что о готовящемся ограблении кассы она не знала. Уверенность эта основывалась на едва заметных деталях ее поведения, на ее интонациях, взглядах. Но что мог он сделать? Следствие-то будет вести Жуков…

– Мирон Петрович, – Жуков выключил магнитофон, сложил свои записи в планшет, с которым никогда не расставался, встал. – Давай, понимашь, выйдем на минутку, покурим в коридоре…

– Выйдем, покурим…

Они вышли. Милиционер за перегородкой встал при их проходе, заложив палец между страницами книги, которую читал.

– Что почитываем, Унгуряну? – поинтересовался Жуков и слегка нагнулся, чтобы прочесть название на обложке. – «Общая психология» Петровского! На заочном учишься? На юрфаке?

– Так точно, товарищ майор!

– Молодец, понимашь, времени зря не теряет! – адресовался Жуков к Мирону Петровичу.

В большом коридоре сели на подоконник. Жуков достал из нагрудного кармана кителя пачку сигарет, щелкнул по пачке снизу большим пальцем, прямо ртом ухватил сигарету, протянул пачку Владу: – Бери, закуривай… – Спохватившись, сунул пачку обратно в карман. – Все забываю, понимашь, что ты у нас красна девица! – сказал, прикуривая. – Впрочем, теперь и девки вовсю шмалят… Ну что с Гонцей будем делать? Кто звонил, она добровольно нипочем не скажет. Пока не припрем, как с Булатом приперли…

– Да, я тоже считаю, что без дополнительных фактов продолжать допрос бесполезно…

Влад умолчал о своем мнении по поводу манеры Жукова вести допрос, не желая выслушивать его не всегда тактичные насмешки.

– Ну что ж… Буду писать постановление.

– О взятии под стражу?

– А что прикажешь делать? Деньги, понимашь, взял Булат, а она с ним связана.

– С достоверностью можно пока говорить лишь об интимной связи. А что деньги взял Булат, требуется еще доказать.

– Ну с тобой говорить, понимашь, терпежу надо набраться! – рассердился Жуков. – У тебя каждый жулик – святой!

– Святой не святой, а невиновный, пока вина не доказана.

– Вот-вот!.. Носитесь вы, молодые, со своей презумпцией невиновности, как черт с писаной торбой!.. А нас, понимашь, не так учили…

– Признание – мать доказательств? – усмехнулся Влад.

– А что? Ты разве не стараешься получить признание?

– Стараюсь. А потом еще больше стараюсь его доказать.

– Хорошо, понимашь, что не тебе это дело поручили. А то сотрудники института ждали бы своих денег до второго пришествия! – Жуков щелчком отправил окурок в форточку. – Ну пошли…

Следователи вернулись в кассу.

– Любовь Николаевна, у вас есть кто-либо из родственников, кто мог бы забрать вашего сына из детского сада? – спросил Влад, стараясь придать голосу непринужденность.

Любочка посмотрела на него. В глазах испуг.

– Арестовывать будете? – упавшим голосом спросила она.

– Ну что вы! Так уж сразу и арестовывать? Просто вам придется денек-другой побыть в изоляции. Сами должны понимать. Сумма-то огромная.

– Да, да. Я понимаю… Понимаю… А как же Алешенька?

«Видно, слез не будет, – отметил про себя Влад, – ожидала такого исхода!» А вслух сказал:

– Вот я и спросил: есть ли у вас кто-нибудь, кто его к себе забрать может?

Любочка закрыла глаза и замотала головой:

– Никого у меня нет… Одна живу.

– Но близкие подруги у вас есть?

– Можно я Свету попрошу?

– Конечно, попросите.

Любочка взялась было за трубку телефона, но Жуков отстранил ее руку и снял трубку сам:

– Я ее вызову… Два два ноля?

Любочка кивнула. Жуков набрал номер.

– Приемная?.. Светлана Георгиевна?.. Майор Жуков. Зайдите, пожалуйста, в кассу. Да… – Повесил трубку. – Сейчас придет.

– Викентий Павлович, – заговорил Влад. – Если не возражаешь, я спущусь к ребятам. Они там должны мастерскую осмотреть…

– Иди, конечно. Я закончу здесь дела и тоже приду.

Спускаясь по главной лестнице, Влад испытывал облегчение: избавился от тяжелого зрелища.

На ступеньках он столкнулся со Светой Ротару.

– Чего ваш майор меня вызывает? Не знаете?

– Знаю. Постарайтесь успокоить Гонцу. Очень она за сына волнуется. Вы можете забрать его на пару дней к себе?

– Конечно, смогу.. А Любочку арестуют?

– Задержат. Изолируют ненадолго… Так вы постарайтесь ее успокоить. Ладно?

– Постараюсь…

И они разошлись. Светлана наверх в кассу, а Влад вниз в мастерскую.

На лестнице его догнал директор института.

– Вернулся шофер из военкомата. Чабаненко там нет и не было.

– Что ж, будем искать, – сказал Влад.

В полуподвале капитана ждал сюрприз: в правом от входной двери углу, под кучей тряпья был обнаружен тот самый автогенный аппарат, который искала опергруппа!