Текст книги "Мир Сценариста. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Юрий Погуляй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 62 страниц)

Глава двадцать четвёртая «Короли драмы»

Когда гости уходят, супруги либо устало валятся в кровать, либо выясняют отношения. Отправляться в постель с Головастиком я не хотел. Надеюсь, никто меня за это не осудит, чай не для Netflix история.

Психологи, правда, советуют поговорить во время конфликта с глазу на глаз. Мол, таким образом можно прийти к пониманию. Найти точки соприкосновения. Большая часть проблем сама собой уходит.

Но если бы все слушали психологов – то каким страшным обществом мы стали бы!

– Наш верховный главнокомандующий решил вытаскивать Выводок, – сообщил я своим товарищам. Прошёл в зал. Занял место за столом, чтобы опять круги не мотать. – Поздравьте его. Пока мы тут в поте лица сражаемся ради великого будущего, в его чёрной голове родилась прекрасная мысль. Договориться с Ловеласом!

Соратники притихли. Конечно, ждали они немного не такой речи, после долгого совета с лидерами других фракций. Однако, думаю, мне удалось их заинтриговать.

– Юра? – удивился Стас.

Головастик с перекошенным от злобы лицом остановился на пороге.

– Передёргиваешь, Лолушко. Мне нужен Ловелас, а не Выводок. И ты знаешь, что нет иного варианта развития событий. Ты слышал Алину.

– Да, вот только ты с ним договорился ещё до этого, – возмутился я. – Наплевав на то, что мы тебе рассказывали. В твоём суровом мирке мы как–то отличаемся от мобов? Обсуждать там, советоваться?

Меня потряхивало. Натурально. И не ясно больше от чего – от правоты Головастика, по итогу, или же от решения делать это без оглядки на наше мнение.

– Друзья. Вам бы успокоиться, – осторожно произнёс Стас.

– Да пусть полаются, дай насладиться, – Олег откинулся на спинке стула, закинул руки за голову. Воспалённые веки блаженно прикрылись.

– Без Ловеласа мы в испытании участвовать не сможем, – сказал Головастик. – Что тут обсуждать, Лолушко?

– Егор, блядь, – выплюнул я.

Юра ощерился, но справился с эмоциями.

– Меня зовут Егор. Ты задрал всех по никам звать. У нас имена есть, – прищурился я.

– Ты решил до конца идти? – тихо проговорил Головастик. – Это уязвлённая гордыня в тебе проснулась? Бесит, что твоё священное мнение никто не спросил?

Я моргнул. Фак. А может так оно и есть? Реально, завёлся уж слишком круто.

– Может, я этого не сделал потому что ты скорее всего опять устранишься и полетишь спасать кошечек с деревьев, потому что тебе так сказал какой–нибудь бродячий шарманщик? – продолжил Головастик. Так, отбросим сомнения. Он лезет в трубу.

– Печёт тебя. Мне, кста, помогло дать ему по морде, – посоветовал шаману Олег. – Реально полегчало.

Миша хохотнул. Маленький подхалим.

– Я рассматриваю этот вариант, – сказал Головастик.

– Напугал ежа голой жопой! – в тон ему ответил я. – Но дерзни. Будет интересно посмотреть, как ты будешь собирать выбитые зубы сломанными руками.

– Хватит сраться, – грохнул по столу Игнат. – Достали. Откуда появился Ловелас?! Что решили на собрании?

– Решили, что воюем. Наметили точку сбора. Выработали план, – я скрестил руки на груди, заставил себя проглотить очередную остроту. Хватит. Надо вдохнуть выдохнуть. Скандалом каши не сваришь. Скандалом только удобрения получаются. – Нас брать не хотели. Слишком уж донные мы обитатели. Купились на порталы. Про Ловеласа пусть он рассказывает.

Головастик сел за стол, поглядывая в мою сторону. Потёр руки, затем положил их ладонями на доски. Выпрямился. Прикрыл глаза, видимо тоже успокаиваясь. Светлана наблюдала за ним как котёнок за бульдогом. Женя укрыл её пальцы своими, тем выдрав девушку из транса. На губах заклинательницы родилась улыбка. Чёрт, как это мило. Из груди выпала затычка и гнев потёк куда–то в небытие.

– Простите. Несколько дней назад я действительно самовольно отправил соклановца в земли Унии. Это было непростое свершение, – глухо сказал Юра. – Я предполагал, что оно не понравится вам. Предвидел реакцию Егора, однако рискнул и… Как результат комбинации – не прогадал. Ребята сказали, что если нет полного состава – то боссы не появятся. Мы не выйдем если с нами не будет Лове… – шаман прервался, поправился, – Николая.

– Это же не Коля уже. Юра, это не Коля… То, что Выводок делает с людьми… Это не они. Вспомни хотя бы Свету! – Стас нервно крутился на своём месте. – Это не люди. Совсем не люди. Что–то в игре изменило их.

– Про Свету уже слышал. Но меня с вами не было, помнишь? И вот она сейчас – рядом. И всё с ней хорошо.

– У меня нет больше дроттов, чтобы делать из тех, кого забрал Выводок, хорошее, – встрял я. – Я, признаюсь, вспыхнул, как сухая трава по весне. Мне доктор прописывал таблеточки от этого, но они остались в другой рубашке. Но, божечки–кошечки, моё знакомство с Ловеласом вышло не очень. Эй! Я вижу, как ты смотришь, – ткнул я пальцем в Головастика. – У меня язык не поворачивается этого говнюка по имени звать.

– Он нас чпокнул ночью, когда чердаком потёк. И до херни этой компьютерной говном стал, чё сусолить? – сказал Олег. – Нахера ему вообще с тобой говорить было?

– Это другой вопрос… – Головастик тяжело вздохнул. – Другой вопрос. Он очень охотно пошёл навстречу. Ожидалось больше сомнений. Я даже думал, судя по отчётам соклана, что потеряю его там, на островах. Но Ло…Николай согласился вести переговоры.

– Ну конечно. Ему же надо ареал обитания расширять. Северянчики–то кончились, – фыркнул я.

– Ему? – не понял Головастик.

– Ну, тому, кто его себе забрал. Это не шутки, Юра. Совсем не шутки. Ты знаешь, как серьёзно я отношусь к мобам в этой игре. Но Выводок – это другое. Он уничтожает всё разумное. Переделывает. Я всерьёз отношусь к попыткам меня переделать. Потому что я настолько офигенен, что любое вмешательство непременно нарушит баланс, знаешь ли.

– А что делать–то? Какие у вас предложения?

– Вырубить его и таскать с собой, – подал голос Женя.

– Он охотник, – помотал головой Игнат.

Мы посмотрели на нашего стрелка, но тот будто бы и закончил объяснения.

– Секунду! – я вытащил из инвентаря Оскал. Напялил его и повернулся к молчуну. – Вот теперь мои эмоции полностью соответствуют желанию их выразить.

– Что? – неуверенно улыбнулся Игнат.

– Что значит «он охотник», кэп? Снег белый? Ты ведь просто так рта не раскроешь. Тайну ведаю я зловещую. Рассказывай.

– Способность у охотников есть. На пять секунд свободное перемещение.

– Опа… Погоди…

Знакомый толстяк в рубахе приветственно помахал мне рукой и затанцевал, виляя задницей и запрокидывая голову. Видения вернулись, будь они неладны. Но это лучше, чем полуголая модель с подобными жестами. Диссонанса нет и проблем с сексуальными девиациями потом не возникнет. Надеюсь.

– Блядь… – прикрыл глаза я. – Секунду. Соображу.

– Этот хант, которого мы вайпнули, чего тогда её не заюзал? – поймал мою мысль Миша. Быстро соображает парень. – Затупил?

– Или комедию ломал, – сказал Кренделёк.

– Он реально обосрался, когда я про бочку сказал. Так что надо проверить. Вяжите его ребята! – указал я пальцем на Игната. Тот даже напрягся немного. – Может, не снимает верёвки его заклинание? Или Таксист об этом не подумал тогда. Давайте проведём свою собственную передачу «Разрушители мифов»?

– Стоп. Потом. А что если он… Адекватный? – вновь заговорил Головастик. – Что если он больше пользы принесёт в бою, чем спелёнатый? Коля ведь легко внушаемый. Если знать, что сказать и когда – можно толкнуть его на всё что угодно. Я справлюсь, уверен.

– Откуда такие познания? – вцепился в эти слова я. Шаман закатил глаза. Толстяк из видений кривляясь ходил вокруг стола, пританцовывая у каждого из задохликов. Чего ему надо?

– Адекватные нубов на кладбоне не фармят, – фыркнул Миша. – А Ловелас фармил.

– Не перебивай, – отмахнулся я. – Я вижу, что у Юры тайна. Я хочу её вскрыть!

– Зачем это тебе? – спросил шаман.

– Не знаю. Природная вредность. Люди считают, что я тролль. Но на самом деле просто вижу пороки насквозь и люблю вытаскивать их на поверхность из светлоликих людишек.

– Ты вечно отвлекаешь от главного, Егор. Пожалуйста, немного приструни своё чудаковатое чувство юмора ненадолго.

– И правда, Егор. Пожалуйста, не могли бы вы чуть–чуть серьёзнее подойти к вопросу? – согласился с ним Стас. Ну раз он просит, то тут да, надо увянуть. Я принялся следить за невидимым всем толстяком.

– Мы же все хотим выйти отсюда? Без Ловеласа не выйдем, – устало произнес Головастик. – Если не хотим сдохнуть в капсулах, то нужно искать выход. Десятый нужен. Несёт ли он угрозу нам? Вряд ли.

– Вдруг он просто хочет выбраться с острова? – сказала Светлана. – Там его держит море. А здесь…

– Корабли настроить ему кто мешает? – повернулся к ней шаман. Толстяк пристроился за спиной заклинательницы. Закатил глаза, высунул язык и скрестил на груди пухлые руки. Потом уставился на меня в весёлом ожидании и затанцевал.

В груди стало тесно. В горле застрял ком.

Толстяк вновь повторил этот жест, глядя мне в глаза. Потом жирное лицо расплылось в понимающей улыбке, не хватало только лампочки «идея» над головой. Он подошёл к Жене. Заплясал радостно, изображая бег и веселье. Затем к Свете, и вновь сложил руки на груди и закатил глаза.

Двинулся к Игнату. Я уже не слышал разговора ребят, наблюдая за ним. Остановившись у охотника, жирдяй весело запрыгал, заплясал. Затем протанцевал к Стасу. Скрестил руки, закатив глаза. Я непонимающе нахмурился. Нет, догадка была. Страшная. Но… Этого не может быть.

Видение разочаровано вытянуло пухлые губы, пристроилось за Головастиком, жизнерадостно изобразило беззаботный бег по какой–то лужайке, вернулось к Стасу, закатило глаза и высунуло язык, как у покойника. В ожидании уставилось на меня. Что за дьявольский крокодил?!

Жирдяй перестал улыбаться. Насупился. Встал за Игнатом. Изобразил руками бьющееся сердце. Перешёл к Стасу, осенил его крестным знамением, сложил ручки и закатил глаза со скорбным видом. Изобразил руками крест. Уже раздражённо.

Затем дошёл до Светы, без дурачества. Тоже показал крест. Кивнул мне, понял, мол?

– Блядь… – вырвалось у меня.

– Что опять не так? – напрягся Головастик. – Ты с чем–то не согласен?

– Это синдром Туретта. Не обращай внимания, – хрипло ответил я. Посмотрел на Свету. Хотелось заорать от злобы и бессилия. Содрав Оскал, я резко встал. Перед глазами плыло.

– Отлучусь, – буркнул я, вышел из комнаты, сопровождаемый недоумёнными взглядами. Захлопнул дверь и прижался к ней спиной. Тихонько сполз вдоль неё на пол, вцепился в волосы. Да как так–то? Ну нечестно же!

Губы распухли. Язык ворочался вяло, пересох. Я вывел перед собой панель социального. Настучал в чат сучности:

«Если игрок уже мёртв, но победил последнего босса – что ты с ним сделаешь? Как ты его отпустишь?»

Отправил. Уставился в каменный потолок, на пляшущие отсветы факела. В скулах заболело от сильно сжатых челюстей. Недвусмысленная шарада была. Недвусмысленная. Система сообщала мне о том, что ещё один пленник ушёл насовсем, оставив слепок в матрице.

Что за говно, а? Стас, Игнат и Света – самые светлые люди в нашей компании. И двоих уже нет в реальном мире. Почему так? В глазах появилось жжение. Нос сморщился сам по себе. Стопэ! Стопэ! Я поднялся на ноги, бахнул кулаком в каменную стену. Боль чуть отрезвила. Система сообщила о том, что кладка нанесла мне повреждения. Злобная кладка. Вот тебе ещё раз!

Когда кровь с кулаков стала капать на пол, я шумно выдохнул. Стряхнул брызги. Посмотрел на руки. Если в таком виде ща явлюсь… Вопросов будет. Тщательно вытерев кулаки о штаны, я встал у двери, собираясь с силами. Натянул улыбку на лицо, мотнул головой. Пренебречь, вальсируем, Егорка. Пренебречь.

Ещё ничего не кончилось.

Но, жёванный ты крот, как рассказать о таких новостях ребятам? Привет, Света, а ты знаешь, что ты того, умерла? Так что бросай лапку Жени, потому что ты теперь существуешь только в виде двоичного кода, а призыватель наш, наверняка, детей–то настоящих захочет. Стасян, ты там тоже о сыне не парься, незачем уже, брось. Гыгы.

Уголки губ весили по тонне каждый. Я кривил морду, пытаясь побороть их. Поднять повыше. Увидел бы кто меня со стороны – упекли бы в дурку, как пить дать.

Дверь открылась. На пороге стоял Стас:

– Егор, с вами всё в порядке?

– Лучше всех! – отрапортовал я, старательно выпалывая скулящие мысли. – Чего решили? Создаём железную деву, запихиваем Ловеласа в неё и тащим с собой? Можно ведь и простую клетку. Я это уже проходил, штука полезная.

– Завтра у меня появится летающий маунт, и я отправлюсь на переговоры с Николаем, – сказал Головастик. – Сам. Чтобы в испорченный телефон не играть. Там уже и решу каким образом мы вытащим его к нам и в какой кондиции. Время есть.

– Один не лети, иначе вернёшься к нам совсем другим Юрой. Может быть, тот Юра понравится мне больше, но рисковать не хочу, – мысли заняты были другим, конечно. Меня подмывало глянуть в интерфейс в ожидании ответа сучности. Как в былые времена болезни «Ф5», когда знаешь, что придёт оповещение, но ты всё равно жамкаешь кнопку «обновить».

– С кем же мне лететь, о остроумный Егор? – скривился Головастик. – Флаи строятся долго.

– Алину возьми и её бойцов. Они ближе и вроде адекватные. Сейчас же всё равно начинается окопная жизнь. Пока войска соберут, пока дойдут. Тоска и уныние…

– Сколько боссов в Твердыне? Успеем ли? – тихо сказала Света. – Неделя – это ведь много, да?

– Топ ги при освоении траят ласта в нью контенте столько же, сколько всех других боссов вместе. Норм времени, даже если ласт, – ответил ей Миша. – Рачить нельзя просто.

Повисла тишина. Наверное, каждый понимал, что даже если всё сложится удачно – нагнать в прогрессе соперников будет непросто. Если вообще возможно. И это они ещё не знали то, чего знаю я.

– Когда вернусь домой, – произнесла Света. – Закажу суши. Так, почему–то, захотелось.

Я отвернулся, очень заинтересованно разглядывая дверь. Внутри болело.

* * *

Неделя. Семь дней. Семь ночей. В простом быту ж небольшой срок. В мирочке, где все страшатся понедельников и юморят про бесполезные выходные. В славной же игровой вселенной за это время легко может случиться пара апокалипсисов. Я смотрел в окно из своей комнаты, на огни внизу. В ночном небе то и дело пролетали Охотники с факелами в руках. Яркие точки, теряющиеся среди звёзд. Нафига им свет–то верхом?

Я вновь открыл панель «Социальное». Убедился, что там тишина, а не то что я протуканил ответ. Сучность молчала. Ублюдок наверняка придумывал какую–нибудь особенную гадость. Которую, по–хорошему, придётся выполнить. Потому что вопрос серьёзный. Очень серьёзный.

Даже слишком.

Голова шла кругом и совершенно точно – информация в неё укладывалась в неправильном порядке. Я тщательно пытался хоть как–то разгрестись в ворохе происходящих событий. Потому что мозг откровенно буксовал. Заставляя его работать, я шумно вздыхал, скрипел зубами, щурился в ночь. Очень даже пафосно выходило, жаль, что никто не видел.

Пойдём от простого. Выход из игры. Разбросаем вокруг Бастиона влажные мечты, что даже разбив Роттенштайн мы сможем добиться тех же успехов, что и поднаторевшие в Твердыне ребята. Ну вот просто предположим, что без знания тактик и без хорошего снаряжения – лихо пролетим боссов, «на скиле». Затем допустим, что всё будет совсем честно и гонка пойдёт по–спортивному, без подлянок со стороны других фракций. Пофантазируем, что Ловелас обретёт личность и будет сражаться вместе с нами, благородно и праведно, а Выводок останется на острове, покорно выращивать сам себя. Отбросим высадившуюся на земли Четлена Унию. Забудем про странный крестовый поход, организованный системой, которую вроде бы убил Серый Человек. Упростим максимально. Войти, победить, выйти.

Стас и Света останутся в игре? Или их сотрут?

Я вновь глянул на чат с сучностью.

А затем вышел из комнаты. Захотелось повидать правильных, коренных бергхеймцев, и, может быть, напиться с ними. Просто чтобы не думать. Да и какой смысл, когда информации не хватает. Мне и дохтур так говорил, что все переживания из–за её недостатка. Закручиваешь себе голову, зацикливаешься и в пике уходишь.

Лучше уж с норманами надраться.

Глава двадцать пятая «Слакер»

Викинги пили с удовольствием. С самоотдачей. Не знаю, как не надоели ещё друг другу за это время, но… Я сидел на лавке, с краю, и смотрел как пьяный Олаф отплясывает на столе. Доски трещали, гнулись, с каждым ударом сапога из щелей поднималась пыль. Остальные лихо хлопали в такт. В глубине дома мучал скандинавскую тальхарпу невидимый музыкант. Почти In Extremo у него выходил. Откуда–то из глубины хижины то и дело объявлялась баварского вида женщина с очередным кувшином. Северяне встречали её восторженным рёвом, но лапать не пытались.

Раскрасневшийся лицом Харальд вскарабкался на бедный стол и припустил в пляс рядом с побратимом. Свободные люди, правда. Я глотнул из глиняной кружки медовухи. В голове приятно шумело, и мне было совсем не интересно, каким образом достигается эффект опьянения. Главное, чтобы похмелья не давало.

Несмотря на веселье норманнов, встретивших меня тепло (видимо, потому как Оскал остался в сумке), я расслабиться никак не мог. Усмехался, иногда, глядя на забавы Своры. Отмахивался от едкого Олафа, призывающего выйти с ним на кулаках. Хохот, панибратство. Грубый троллинг друг друга. Прелести боевой компании. А я соображаю, как мне, не привлекая внимания сучности, сообщить товарищам, что некоторым из нас выходить из игры уже не придётся.

– Слушай! – наклонился я к скалящемуся Ньялу. Тот дубасил кружкой по столу, и среагировал не сразу. Повернулся. С трудом сфокусировался на мне, пару раз промахнувшись взглядом.

– Как у вас с письменностью? – перекрикивая хохот и грохот спросил я.

Понимания на физиономии скандинава больше не стало.

– Мне бумага нужна. И ручка… – обречённо уточнил я. Взор викинга пустел всё больше. – Грифель?! Береста? Долото для грёбанных рун. Сука, почтовый сервер с выходом в интернет! Нотепад плюс плюс!

– Скол! – взревел в ответ Ньял. Поднял кружку.

– СКОЛ! – громыхнули остальные. Тальхарпа перешла на чудовищный ритм, вырезая барабанные перепонки. Пляшущие Харальд и Олаф запрокинули головы, вливая в себя медовуху.

– Чго тбе ндо, Лолшк? – повернулся обратно уродливоротый. Пьяная программа. Ему гласные фильтром режут, интересно?

– Творить хочу! Сочинить чудесную историю! Чтобы от души! Нечем и не на чем.

В осоловевших глазах появилась тень понимания. Ньял всем телом подался назад, сунул руку за пазуху и протянул мне несколько свитков. Оскалился, хлопнул по спине и вновь повернулся к товарищам. Нормальный подгон.

Я взял скручивающиеся листки желтоватой бумаги, плотной, грубой, с отпечатками волокон. Похожие мне попадались уже, я ими реаниматологам работал в Бергхейме. На одном из свитков нашлись кривые буквы, выведенные чёрным цветом, с каплями клякс. Мама учила меня, что читать чужие письма нехорошо.

Я не был плохим сыном. Но просто по инерции скользнул взглядом по бумаге:

«Я кивнул своей головой верным друзьям. Я был храбрый. У меня был самый большой топор и я взял его своими руками и без страха атаковал йетуна. Я бил его топором как могучий Тор. Йетун кричал. Фернир выл. Повсюду был Рагнарёк. Но я не собирался сдаватся».

– Ться… – под нос сказал себе я. Изумлённо воззрился на Ньяла. Что это такое? Уродливоротый резко вскочил, плеснул в пляшущих товарищей медовухой, увернулся от пущенной в голову кружки и заржал. Плюхнулся назад, на лавку, повернулся ко мне.

Веселье слетело с викинга.

– Дай! – он вырвал у меня листок, торопливо свернул его и сунул за пазуху.

– Это… Ты написал?

Ньял насупился, воровато глянул на товарищей и едва заметно кивнул. Не знаю, что было большим шоком – понимание, что скандинав уютными вечерами сочиняет боевую фантастику, или же что он вообще знает, что такое буквы. Из всей Своры он меньше всего походил на человека с творческой жилкой.

– Мощно! – проглотил едкие комментарии я. – Очень… свежо.

Уродливоротый прищурился, повернулся ко мне.

– Пвда?

– Такого тут точно никто не писал, – выкрутился я. – Есть огрехи по стилю, но картинка как настоящая.

– Хчшь… ещё? – склонился ко мне Ньял. Ох ты ж ёжик. Надо осторожнее, а то он мне сейчас подписку на себя оформит.

– Обязательно. Но потом. А чем писать–то можно? Мне бы гелиевую ручку, люблю их.

Ньял пьяно кивнул. Вновь выпрямился, полез в сумку.

В инвентарь добавлен:

Чернильница

Перо 10 штука

Я развернул свиток. Вытащил на стол чернильницу. Та подпрыгивала в такт прыжкам норманнов. Нет, так не выйдет. Настоящему писателю нужен покой. Немедленно в деревню, в глушь.

– Завтра верну, – буркнул я Ньялу, встал, собрав инструментарий писца и поспешил к себе.

– Эй, крохотный братец, куда ты? – гаркнул мне Харальд. – Веселись, пей! Быть может завтра уже тебя призовёт твой бог!

– Меня реснут. Как и вас, если что.

– Пусть так. Валгалла никуда не денется! – засмеялся в ответ хевдинг и с пущей энергией принялся отплясывать на столе.

Ох, как я ему завидовал.

Ночная улица оглушила свежестью и сносной тишиной. Крики северян слышались даже тут, но гораздо глуше. В небе вновь пролетел один из Небесных Охотников. Башня Бастиона светилась огнями. Я двинулся к ней. Ну что, средство для коммуникаций Егорка нашёл. Вряд ли сучность будет рассматривать чего там накарябали, и кто это читает. Он ведь логи читает. А писанина то в логах не должна отображаться… Или… Ой, пренебречь, вальсируем. Зато можно спокойно передать важную информацию товарищам.

Но кому? Головастику? Ему вот точно насрать на то, что кто–то не выйдет. Он видит цель и не видит препятствий. Можно только восхититься. Олегу? Тоже сильно сомневаюсь. С бывшими отношения тёплыми остаются нечасто.

Я вошёл в башню, мимо двоих безмолвных стражей под факелами. Скользнул на знакомую лестницу, так бесшумно, как умел. На цыпочках покрался к себе, размышляя. Жилое крыло Бастиона молчало. Где–то капала вода. Что–то шуршало во тьме, но едва слышно. Машинально считая ступени, я поднимался всё выше и выше.

Соберись, Егорка. Кому ты можешь доверить такую информацию, а? Кто в ней заинтересован? Не Миша ж…

Из–за двери, у которой я оказался, раздался недвусмысленный стон. Мужской. Не порно, но близко. Наступила пауза. Потом что–то тихо проговорил женский голос, с улыбкой, с хихиканьем. Низкое, но тёплое бубнение в ответ. Сладкое Светино «ах». Обрывок Жениного «люблю». Уши покраснели. «Ах» прозвучало ещё раз, уже протяжнее.

Я торопливо, но стараясь не шуметь, двинулся наверх по винтовой лестнице, к своим покоям. Вот ведь, блин. Волнительно–то как. Кому страдания, а кому и утехи плотские.

У входа в комнату меня вдруг осенило. Это же был, считай, знак свыше, слепому и глупому Егорке. Женя! Призыватель, конечно, мудак. Но… По–хорошему, только он и сможет помочь в этой ситуации. Чёрт. Да он реально затащит, если мы отсюда выберемся! Женя одна из шишек в Волшебных Мирах! То есть имеются и технические возможности и финансовые сохранить всю информацию с этих серверов. Перенести матрицы. Сердце учащённо забилось. Это идея. Это – идея! Если вырваться отсюда и навести Миры на сервер – они смогут помочь тем, кому уже не суждено выйти. А у Жени теперь имеется личная мотивация. Красивая, сексуальная, милая. Если не врал во время секса, то и любимая. Этого достаточно.

В комнате я придвинул стул к подоконнику. Положил свиток. Придавил его. Выставил чернильницу. Достал перо. Макнул его в чёрную жижу.

И завис.

Эм… С чего начать–то? Типа: «дарова, отец, у меня есть инфа, что нам теперь доступна только электронная версия Светы. Как бы сохранить её к себе на жёсткий диск?». Чёрт, это психологический режим защиты так сыпал цинизмом, что хотелось самому себе оплеуху дать. Однако гораздо продуктивнее так, чем в рефлексии копаться и сопли по бумаге разводить.

Несколько минут я сидел над развёрнутым свитком, подняв перо и тупо глядя на жёлтое пятно бумаги перед собой.

Были у меня знакомые писатели, у которых ступор начинался при начале новых вещей. Много таких людей. Даже фобия какая–то существует, типа страх белого листа. Кто–то из знакомых говорил, что сначала пишет то, что лезет в голову, а потом уже, когда войдёт в текст, вымарывает. Даже великие таким не гнушались.

«Блядь» – аккуратно вывел я на свитке. Перо царапало, разводило кляксы. Писарь из меня не вышел бы.

Начало, конечно, не очень. Но… Уже ведь – начало?

* * *

Проснулся я от стука в дверь. Требовательного. Наглого.

– Ещё пять минуточек! – гаркнул я, поднимаясь. Сволочной свиток так и лежал на подоконнике. Ох сколько мучений он мне доставил. Непростая эта работка, письменно сообщать плохие новости и просить о помощи.

– Тебя все ждём! – пробубнил из–за двери Олег. Грохнул ещё раз.

Я добрался до выхода, откинул засов.

– А чего ждёте?

– Гелбгартен, Лолушко. Гелбгартен. Мы, епт, ишачить должны уже. Головастик слинял, завещал фармить. Чё дрыхнешь–то? Надо шмотьё собирать.

– Не собрали ещё? – буркнул я.

– А хер его знает, Лолушко. Может и собрали. Чё делать–то ещё, кроме как там бегать? Шевелись. Солнце давно уже высоко.

– Да есть у меня идея, чем заняться…

При мысли об очередном забеге по мёртвой деревеньке – подташнивало. Хорош уже. Надо развиваться как–то. Там ведь не понятно, что падает уже. Может и не надо никому. Был бы какой–то список лута, вот хорошо бы стало, а так… Раньше хабар растаскивали только в путь, а последние забеги если и забирали вещи из выбитого, то со скепсисом или «на всякий случай».

– Шуруй вниз, идейный, бля, – Олег развернулся и потопал по лестнице.

Я обернулся на свиток. Подошёл к нему, сунул в инвентарь. Ох, надеюсь, что расписал всё понятно и серьёзно. Шутить, знаете ли, фигня–вопрос. Это я завсегда, с разной долей адекватности. А вот когда клоунаду надо придержать – начинаются сложности. Потому что это ведь надо думать, как нормальный человек.

Ну откуда мне знать, как думают нормальные люди?

Когда я вышел на улицу, заполненную щебетанием птиц, солнечным светом и задохликами – то кисло сказал:

– Ха–а–ай… А давайте сегодня прогуляем? Смотрите, какая погода.

– Выводи своих и поехали, бля, – не повёлся Олег. Он рвался в бой. – Время. Скоро всё завертится к хренам, не до того будет.

– Тебя должны были очень ценить на работе. Ты целеустремлённый и ответственный. Ненавижу таких, – ухмыльнулся я.

– Ой да насрать мне на это.

– Давайте так, – я подошёл к Стасу, сунул ему Оскал. – Вы фармите. Я забираю Юру, и мы проводим рекогносцировку.

Бард взял маску.

– Что это, Егор?

– Наводка на шмотьё. Там дополнительный лут иногда появляется, в бочках да помоях. Тебе на них укажут. Клёвая штука. Пригодится.

Стас недоверчиво напялил её. Ох какая морда. Выпученная ухмылка на лице Книгожора напомнила мне древний фильм «Маска» и собаку оттуда, в маске бога Локи.

– В магазин с ней не ходи, – посоветовал я. – Побьют. Увидишь толстяка – не трогай его, он мой.

Оскал вкупе с изумлёнными глазами доставил особенное удовольствие.

– Что значит Юру забираешь? А дамажить кто будет? – спросил Миша. – Типа оделись и всё?

– Да все оделись, – отмахнулся я. – Вы это не подумайте, что я из лени.

Я подошёл к Жене, встретил его вопросительный взгляд. Знаком показал, мол, отойдём. Призыватель нахмурился.

– Чего тебе надо, дядь?

Я повторил жест, мол, отойдём, продолжая:

– У нас там порталы Роттенштайна неотмеченные. Хочу нанести их на карту. Хотя бы приблизительно. Кто лучше всего подойдёт для этой работы? Тот, у кого есть стеллс и большие кривые ножи. И, надеюсь, зрительная память.

Женя недоумённо пошёл за мною. Света двинулась было следом, но я остановил её взмахом руки. Заклинательница прищурилась. Ах, хороша. Чёрт, вот бывают женщины, которым злость к лицу. Мало кому из них это действительно идёт, несмотря на всеобщее поверье.

Мы отошли на несколько шагов.

– Чё ты мутишь, Лолушко, епт? – раздражённо повысил голос Олег. – Чё там с порталами?

– Я хочу, чтобы Юра прошёл в лагерь Роттенштайна, как маленькая серенькая мышка с коварными замыслами. Обошёл все точки входа выхода и нанёс их на карту. Один.

Свиток, над которым я корпел полночи перекочевал в руку призывателю. Тот взял его в руку. Тихо спросил:

– Что это, Егор?

– Это важно, – сказал я ему, вложив во взгляд всю серьёзность. – Очень. Один! Обязательно один.

Не прерывая речи, я повысил голос. Уж такие ньюансы в логах точно не пишутся. Значит и сучность не зацепится взглядом:

– Потому что если спалят гостей в портале – то могут и прикрыть воротца. А нам ведь это не нужно? Мы же хотим устроить сюрприз дражайшим друзьям. Присесть, как в американских фильмах и хором заорать: «сюрпрайз!»? Я в прошлый раз сунулся – получилось не очень хорошо. Но я не очень умный, а у Юры получится.

– Ой, бля, похеру. Делайте чё хотите. Кто ещё хочет отмазаться? – отмахнулся Олег.

– Что–то я очкую, – признался Кренделёк. – А если засекут?

– Шмот оставишь мне. Мы ж дружочки, выручаем друг друга.

Игнат молча сел на коня. Остальные тоже стали забираться в сёдла. Женя убрал свиток, всё ещё в недоумении. Сразу читать не стал. Не любопытный? Я бы не удержался. Но – слава Богу. Мне бы хотелось дать ему переварить прочитанное. Мозгов ведь у него хватит Свете ничего не рассказывать?

Ох, не хотел бы я быть на его месте. Но сожалеть уже поздно.

– И это не отмазка, Олежка, – кисло сообщил я. – Ну реально если мы весь день опять там просидим и ничего путного не выбьем – этот же день мы потеряем в глобальном смысле.

– Та ещё мотивация, дядя Егор, – прокомментировал это Женя.

– Да понятно всё, – скривился Олег. Взял поводья. – Я тупо жалею, что сам не рога. Мне эта херь ведь тоже не упёрлась. Но не тупить же здесь. Ты себе занятие нашёл – красавчик. По хилу Миша затащит. Второй танк ну тоже нахер сдался, если только не твою пачку собирать.

– Приятно видеть, что в тебе пробуждается разум, мой друг!

– На хер иди.

У башни мы с Крендельком остались вдвоём.

– Что если пасут там, портал–то? У них же явно глаза да уши по всей округе, – сказал Юра. – Спалят наш интерес ведь.

Это я не учёл. Совсем не учёл. И правда – раз за нами следят, то первоначальный план дойти до портала, который вычислил наш разбойник, и ждать там пока Юра в инвизе изучает точки выхода – не вариант.

– Я уже говорил, что я не очень умный?

Кренделёк хмыкнул.

– Адская ты скотина, Юра. Подбил на взлёте.

Я вновь вызвал чат с сучностью. Спит, собака. Молчит. Гадости замышляет.

– Забирай шмот тогда, и я пойду сам, – сказал Юра. – Чего делать–то надо?

– Всё настроение мне испортил, – проворчал я. – Ну, задача простая. Там будет лагерь, за порталом. Куча сараев с подобными входами выходами. У них названия разные, для ориентира. Я пытался запомнить, но это беспонту. Походи по каждому. Заглядываешь в портал, попадаешь на выход, открываешь карту, запоминаешь где выход. На, держи.