Текст книги "Обнаженные Розы (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц)

Они шли по узкой, мощеной дорожке. Ветер играл их волосами.

Девчонки что-то оживленно обсуждали. Спорили, доказывали, перекрикивали друг друга.

Они были совсем юными. И не смотря на всех их проблемы, переживания, эмоции и даже слезы, не представляли насколько простой и беззаботной была их жизнь. Пока что. Пока ещё она оставалась такой.

Но пройдёт ещё не много времени, совсем не так много, как хотелось бы, и мир каждой из них начнет меняться.

Для кого-то в лучшую, для кого-то в худшую сторону.

Но пока они ещё молоды. Пока им ещё можно быть детьми.

Пока они ещё могут мечтать о будущем. Строить планы на жизнь, представлять, как осуществляются их сокровенные желания.

И глядя на них Стас ощутил крепнущее внутри него желание, сделать всё, чтобы они не стали цветами.

Чтобы такие, как они не стали розами.

Почему? Он видел в них Алину. И знал, что отцы и матери этих девочек любят своих дочерей не меньше, чем он свою.

Что эти девочки в не меньшей степени являются живым смыслом жизни своих родителей.

Корнилов почувствовал растущую ненависть к Романтику.

Наверное, окажись подонок сейчас рядом, Стас бы его пристрелил.

И своего револьвера. Из своего верного Кольта Питон, с калибром пули 357 magnum.

Стас вздохнул. Желание было очень соблазнительным.

Он вышел из машины. Включил сигнализацию и направился к подъезду.

Когда он открыл дверь квартиры и вошел в прихожую, на встречу ему вышла Рита.

Стас поцеловал её. Она ответила тем же.

–Я ждала тебя не много позже.-призналась она.

–Ты не рада?-шутливо спросил Стас.

–Нет, что ты я очень...

–Слушайте, но это же уже просто не возможно!-раздался из ванной комнаты гневный голос.-Маргарита, вы уж извините меня, но кто это вам до меня трубы чинил? Все прикручено и приделано, как будто руки у того, кто делал не от плеч, а от жопы! И мозги там же! Какого чёрта вообще нужно было...

В прихожую вышел не высокого роста мужчина в зеленом комбинезоне и красной футболке.

У него были жидкие, светло-русые волосы и небольшие, топорщащиеся, такого же цвета усы под носом.

Он стянул с рук рабочие перчатки, спрятал в карман комбинезона.

–Здрасьте.-поздоровался он со Стасом.

Тот сухо, сдержанно кивнул в ответ.

Сантехник посмотрел на Риту. Не ловко прокашлялся.

–Всё готово, Маргарита,-сказал он, стараясь не смотреть в лицо Стасу.-Всё работает. Могу продемонстрировать.

–Хорошо, идёмте, посмотрим.-сдерживая улыбку ответила Рита.

Пока Стас разувался, он слышал, как шумит вода в ванной. И как сантехник рассказывает в чём была проблема.

Рита расплатилась с сантехником. Тот попрощался и ушёл.

Моя руки, Стас услышал, как Рита закрывает за сантехником дверь.

Корнилов вытер руки, вышел в коридор. Внимательно, молча посмотрел на жену.

Рита вздохнула.

–Сегодня днём начала течь раковина.-она покачала головой.-Поэтому я решила не тянуть и доверить дело профессионалу.

Она вздохнула. Стас пожал плечами.

–Хорошо. Правильно сделала.

Рита чуть вскинула брови.

–Ты не сердишься?

–А должен?

–Я думала тебя это... заденет?

–Если бы твой сантехник поймал убийцу, которого я ищу, меня бы это задело.-кивнул Стас.-А так...

Он усмехнулся и многозначительно развел руками.

–Ой, Корнилов.-скривилась Рита.-Не бравируй своим превосходством над обычным, беззащитным сантехником.

–Я профессионал. Он тоже.-Стас усмехнулся.-Всё просто.

–Тогда почему ты отказывался вызвать профессионала сразу?-Рита сложила руки на груди.-Проблема бы была решена ещё неделю назад.

Стас закрыл дверь ванной. Не спеша подошел к Рите.

–Ну,-протянул он и ласковым движением убрал прядь волос с её щеки.-Возможно во мне взыграло самолюбие.

–М-м.-протянула Рита с игривой улыбкой.-А представь если бы этот сантехник попытался вести следствие? Чтобы ты на это сказал?

–Ничего.-Стас чуть наклонился к ней, с восхищением глядя в манящие, таинственные зеленые глаза.-Я бы посмеялся.

–Почему это?-прошептала Рита.

–Сантехник-следователь.-проговорил Стас.

Рита хихикнула.

–Вот видишь.-сказал Стас.-Уже смешно.

–Смешнее, чем следователь-сантехник?-снова хихикнув спросила Рита.

Стас улыбнулся. Наклонился ближе. Они застыли долгом, сладком, жадном поцелуе.

Этот вечер, не смотря на происходящие события, оказался одним из лучших за последнее время. За последние месяцы. А может и за последние годы.

Они взяли с собой Алину.

Сначала пошли в кино. Потом прогулялись по одному из торгово-развлекательных центров.

Стас с Алиной играли в аэрохоккей. А Рита болела.

Они попробовали ещё несколько аттракционов. Потом Алинка забежала в магазин сувениров.

Там они приобрели сувенир в виде ярко раскрашенных, мультяшных часов.

У них была необыкновенная функция. Они могли проецировать свой циферблат на потолок.

Цвет света можно было менять.

Совершенно бесполезная штуковина, по мнению Стаса.

Но Алинка была от неё в восторге и Корнилов расщедрился на покупку.

Потом они зашли в небольшой зоопарк. Потом направились в боулинг, где у них была забронирована дорожка.

А в заключении отправились в ресторан.

Там Стас тоже заказал один из лучших столиков.

Это заведение содержал человек, которому Корнилов спас сына.

И он был крайне рад вернуть долг, подвинув одного клиента, чтобы освободить место для семьи Стаса.

Он ещё предлагал обслужить Стаса и его семью бесплатно, но Корнилов наотрез отказался.

Когда они, после ужина в элитном рыбном ресторане, ехали домой, Рита и Алина, обнявшись, прислонившись друг к другу сладко уснули на заднем сидении.

Стас то и дело с любовью поглядывал в зеркало заднего вида.

На душе него теплело уютное умиротворение.

Он знал, что такой вечер повториться не скоро. Знал и не просил, чтобы этот вечер не кончался.

Исключительная ценность моментов, заставляющих человека млеть от самых светлых чувств и восторгаться от позитивных эмоций, в их кратковременности и неповторимости.

Да, будут другие вечера. Лучше и хуже. Но именно таких не будет уже никогда.

Губы Стаса тронула блаженная улыбка. Он был счастлив.

Сейчас. Здесь. Сегодня.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Вторник, 10 июня.

Синяк был отвратительный. Просто мерзкий.

Темно багровый, с фиолетовыми разводами. И болел жутко, стоило мне только наклониться, согнуться или потянуться.

В дверь моей комнаты постучали. Я мигом опустила футболку.

–Да?-спросила я.

В мою комнату заглянул дядя Сигизмунд.

–Доброе утро, дядя.-поздоровалась я.

–Привет, ягодка.-кивнул дядя.– Ты чего-то не бегала на пробежку? Ты не заболела?

–Нет.-я покачала головой.-Просто... решила сегодня отдохнуть.

–С чего вдруг?-подозрительно спросил дядя.-Ты с пробежки всегда приходишь такая...

Он поискал слова.

–Энергичная... А сегодня что? Обленилась?

Я пожала плечами.

–Могу же я хоть иногда себе это позволить.

Я старалась выглядеть, как можно более невинной.

–Хм.-дядя испытующе посмотрел на меня.

Мне стоило усилий выдержать этот взгляд.

–Ладно. У меня есть просьба ягодка...-дядя не ловко прокашлялся.-Мне нужно чтобы ты вечером помогла мне... я сегодня повезу машину... той персоне с которой встречался вчера. Вот и...

–Вам помочь подобрать гардероб для свидания?-догадалась я.

–Да.-прокашлялся дядя.-Хочется, чтобы сегодня всё было... более...хм... как это...

–Торжественнее?-подсказала я осторожно, кротко улыбнувшись.

–Ага, оно.-кивнул Дядя.-Поможешь?

–Конечно.-кивнула я.

–Вот и молодец. Кстати, сосиски с рисом удались.

–Спасибо.-хмыкнула я.

–Но кетчуп был ещё лучше.-сыпанул своей дежурной шуткой дядя.

–Я не сомневалась.-вздохнула я.

Дядя довольно посмеиваясь, вышел из моей комнаты.

Я посмотрела ему в след. Закрыла глаза, на мгновение запрокинула голову.

Похоже у меня прибавилось важных дел на сегодня.

После завтрака я собралась и сказала, что поехала гулять с подругами. На всякий случай договорилась с Леркой, чтобы если, что она мне подыграла.

У дяди Сигизмунда есть её номер. И он уверен, что я об этом не знаю.

Сама я поехала в больницу. Синяк болел адски. Даже когда я просто быстро шагала.

Я очень переживала. Я опасалась, что у меня могут быть какие-то внутренние травмы.

Я обратилась к знакомому врачу. Точнее он ещё интерн.

И проходит интернатуру в одной из городских больниц. В отделении травматологии, как раз.

Разумеется, я ему не далась. А попросила, чтобы он позвал мне нормального, состоявшегося врача.

Пришла какая-то женщина лет тридцати пяти с четвертинкой.

–Добрый день.-поздоровалась она.-Меня зовут Нино.

–Очень приятно.-кивнула я.-Меня Ника.

У женщины была не типичная, для русских внешность. Судя по имени, наверное она из Грузии.

На грузинку она была не похожа. Ну, разве, что слегка.

Но всё равно со своими светло-русыми, слегка вьющимися волосами и светло-голубыми глазами, она разительно отличалась от тех уроженцев Кавказа, что попадались лично мне до этого.

Нино велела мне лечь на кушетку и задрать мой кобальтовый свитшот с нарисованным китом. и расстегнуть чёрные брюки скинни.

Я повиновалась. Нано раздраженно, негодующе цокнула языком увидев мой синяк.

–Только не ври, что упала на что-то.-сказала она осторожно проводя пальцами по моему животу.

–Нет.-ответила я.-Меня ударили.

Отпираться было бесполезно. Нино и так бы определила след от кулака.

–Тебе стоит обраться в полицию.-покачала головой Нино.-Ника я не могу это так оставить... Если тебя избивают дома...

–Нино.-я посмотрела на неё.

Я уже придумала оправдание синяка на моём животе. По дороге сюда я перебрала кучу вариантов.

–Меня вчера ограбили.-выдала я, и опустив взгляд добавила.-Я... мне... мне не хватило ума просто отдать свою сумку... Вот...

Я смущенно пожала плечами.

Господи, какая дичь! Что за бред я несу!

Вот всегда так. Иногда у меня вроде получается соврать, особенного когда это необходимо.

Но, чаще всего я испытываю ряд трудностей, когда пытаюсь кого-то обмануть.

Со сверстниками такого вроде нет. Да и не приходиться особенно часто.

Но вот, с людьми которые постарше... Не редко меня сковывает необъяснимая робость и смятение, когда я пытаюсь врать.

Ещё я начинаю волноваться, и путаюсь в собственном же вранье.

Меня просто начинает сразу одолевать мысль, что я тот, кому я сейчас вру видит меня насквозь.

Но Нино кажется поверила.

–Вот засранцы.-покачала она головой.-Но всё равно нужно обратиться в полицию. Ты должна написать заявление. Нельзя же это спускать!

–Можно подумать они там  сразу, начнут мою сумку искать.-невесело усмехнулась я.

Ну, тут я не врала.

Вряд ли господа полицейские хоть что-то предпримут, если к ним заявиться заплаканная школьница и сообщит, что у неё отобрали сумочку и ударили.

В лучшем случае стражи порядка посочувствуют, и сделают вид, что предпринимают какие-то действия.

И потом, даже если бы это было правдой. Как они должны найти сумочку? Перерыть весь город? Дело не в том, что это не возможно, можно даже иголку в сене найти, как выяснилось.

А вот стоит ли ради этого напрягаться? Вот тут стражей порядка, сто процентов, будут одолевать серьёзные сомнения.

Нино никак не прокомментировал моё скептическое отношение к внимательности и чуткости правоохранительных органов.

Она внимательно осмотрела меня.

Поставила диагноз и прописала лечение.

Слава богу ничего серьёзного у меня не было.

–Но болеть будет ещё неделю, минимум.-предупредила Нино снимая медицинские перчатки.-Несколько дней лучше избегать тренировок и гимнастики. Или хотя бы не слишком сильно напрягаться.

–Спасибо.-я поблагодарила её.

–Не за что, Ника.-ответила доктор.-В следующий раз будь пожалуйста осторожнее. Тебе повезло, что всё закончилось вот так...

–До свидания.-попрощалась я.

Я была рада, что доктор Нино не стала задавать лишних, не нужных вопросов.

Зайдя в один из многочисленных ресторанчиков быстрого питания, я зашла в туалет.

В одной из кабинок я не много изменила свой образ.

В частности, я нацепила парик и одела очки в красной оправе. Посмотрелась на себя в зеркало.

Затем ещё накинула сверху кофту-худи с капюшоном. На руку одела несколько цветных браслетов.

Я придирчиво оглядела себя. Вроде бы на себя я теперь не похожа.

Из зеркала на меня смотрела чужая мне темноволосая, девушка в очках и мешковатой кофте.

Отлично. То, что надо.

Во всяком случае на «принцессу» я теперь точно не похожа.

Я вернулась к зданию где находилась фотостудия Игоря.

Вчера я заранее позвонила и записалась на курсы актёрского мастерства в школу, которая находиться на одном этаже с фотостудией «Совершенство».

Поэтому, когда у охранника на ресепшене возникли вопросы он набрал номер именно этой самой школы актёрского мастерства.

Я там была записана под фамилией Никольская.

Охранник меня пропустил.

Я не стала подниматься на лифте, пошла по ступеням.

Так мне было легче справиться с нарастающей боязливой нервозностью.

Если мой план даст осечку, я могу очень крепко влипнуть в очень неприятную историю.

Ладно. Если я сейчас начну сомневаться, я или напартачу, или вообще откажусь от того, что задумала.

И тогда Леркины фотки могут всплыть потом где угодно.

Даже представлять не хочу, чем это обернётся.

Наверное, сейчас особенно умудренные опытом люди, пренебрежительно кривились и смеялись бы надо мной.

Ишь ты! Возомнила себя борцом за справедливость!

Твоя подруга сама вляпалась, вот сама пусть и выкручивается!

Ты то чего должна рисковать. И вообще это же не твои проблемы.

Знаете, господа, у меня не так много людей которым я могу доверять, у которых сама могу попросить помощи, которые рискуя навлечь на себя гнев родителей и схлопотать привод в полицию, поедут на машине маминого ухажера выручать меня из опасной ситуации.

Ещё меньше людей, готовых лично заступиться за меня, когда одни овцы из параллельного класса решили меня проучить прямо в женском туалете.

Лерке тогда, кстати, крепко досталось. И полностью из-за меня.

И она тоже могла отвернуться. И закрыть глаза.

И кем я буду, если ничего не сделаю, чтобы исправить её ошибку, которая может ей слишком дорого стоить?

Я ж потом в зеркало на себя смотреть не смогу. Тошнить будет!

Так, что если кто-то там считает, что я занимаюсь глупостями, держите пожалуйста своё мнение при себе. Идёт?

И на всякий случай организуйте себе страховку на случай отсутствия верных друзей, и помощи в сложных, жизненных ситуациях.

Только по-моему, ни в одной страховой компании таких услуг нет.

Вот беда.

Я оказалась на четвёртом этаже.

Здесь я остановилась, подождала.

Я собиралась с духом. Мне потребовалось сконцентрировать свою волю и храбрость, чтобы не передумать, не отступить.

Страх щекотной, скользкой змеей извивался где-то внутри меня, и как змея пытался отравлять разум.

Его яд пытался вселить в меня опасение, неуверенность, трусливые мысли и уверенность в неизбежном крахе задуманных мною действий.

Я вздохнула. Вздох получился слегка судорожным.

Я покачала головой.

Чёрта с два! Я не поверну.

Я позвонила в дверь школы актёрского мастерства.

Мне открыли. Я вошла в просторный коридор.

Какой-то кучерявый парень в лёгком джемпере проводил меня в кабинет. Здесь меня ждали мужчина средних лет в чёрном пиджаке и примерно такого же возраста женщина в белом, деловом костюме.

Я поздоровалась, положила свой рюкзак на стул и села рядом.

Я около двадцати минут заливала им, как с детства якобы хотела стать актрисой.

Сначала я думала, что они с самого начала поняли, что я всё вру.

Но потом до меня дошло, что им вообще плевать чего я хочу, о чем мечтаю, им даже плевать есть ли у меня талант быть актрисой.

Единственное, что их волновало, это есть ли у меня возможности оплачивать их курсы.

И если есть, то мне непременно стоит взять программу максимум.

Я отпросилась, сказав, что мне нужно посетить дамскую комнату.

Я оказалась в туалете. Затем проверила все три кабинки. Пусто. Я одна.

Шикарно.

Я посмотрела на потолок, определила датчики системы пожарной безопасности.

Кое-что прочитала про неё дома. Благо вся информация в наши дни в открытом доступе.

Эта система построена так, что при обнаружении очага возгорания, включается локальная система автоматического пожаротушения.

А вот сигнал тревоги звучит по всему зданию.

Да, вот только, чтобы включилась вся эта система, сенсоры должны «учуять» дым.

И вроде бы ничего сложного. Включить зажигалку, поднести к сенсору.

Только вот здесь потолки в такую высоту, что даже самым рослым людям не дотянуться.

А мне с моими сто шестьдесят двумя сантиметрами и вовсе не допрыгнуть.

Хотя, когда я начала вытягиваться моя тренер по фигурному катанию переживала, что у меня будут проблемы с прыжками.

Некоторые фигуристки не упускали случая стебаться надо мной по этому поводу.

И как же они разочаровались, когда выяснилось, что на соревнованиях среди юниоров я вполне легко выполняю и тулупы, и риттбергеры и прочие прыжки.

И причем не одинарные. Так, что и тут справлюсь.

Я задумчиво окинула взглядом высокие перегородки кабинок.

Ну, делать ничего. Придется лезть.

Я встала ногами на толчок, потом на смывной бачок.

Ну, и что дальше? Я вздохнула. Время тикало. Секунды стремительно лопались как пузыри.

Скоро у сотрудников школы актёрского мастерства начнут появляться подозрения.

Я осмотрела помещение туалета.

Нужно, как-то дотянуться до гребаных датчиков на потолке. А как?

Даже стоя на бачке унитаза мне не хватает около полутора метров.

С такого расстояния датчики не распознают в маленькой зажигалке серьёзную опасность.

Тут мой взгляд наткнулся на стоящую в дальнем углу туалета швабру.

Затем я посмотрела на бумажные полотенца возле умывальников.

Ну, что ж...

Не долго дума я намотала полотенца на швабру. Достала зажигалку. Чиркнула.

Вспыхнул дрожащий рыжий огонёк. Я с опасением поднесла его к намотанным на швабру полотенцам.

Они мгновенно вспыхнули. Я вытянула швабру на максимальное от себя расстояние. Я едва поборола желание отбросить её.

Полотенца уже бодро полыхали пышным факелом. В лицо мне повеяло сухим, жарким, едким воздухом.

Я встала на бачок. Вытянула вверх горящую швабру.

На мгновение мне показалось, что ничего не произойдёт.

Как над головой вдруг пронзительно, визгливо заорала тревожная сирена.

А следующую секунду с потолка хлынули десятки тонких, упругих и сильных струй воды и пены.

Я инстинктивно отпрянула, едва не сверзилась с бочка.

Вот был бы идиотизм свернуть шею, падая с унитаза!

Я спрыгнула на пол. Натянула на голов капюшон худи.

В коридоре за дверью туалета слышалась паническая беготня.

Кто-то кричал, матерился. Хлопали двери. Причитала какая-то женщина.

Я затушила швабру под краном воды. Остатки сгоревших бумажных полотенец выбросила в унитаз.

Моя кофта уже успела изрядно промокнуть.

Я выбежала из туалета. Вместе со всеми ринулась к выходу. По пути я заскочила в кабинет, где со мной беседовали преподаватели курсов, и забрала свой рюкзак.

Теперь главное, чтобы Игорь запаниковал, как все.

Я выбежала из школы актерского мастерства.

На лестнице и возле лифта уже была прорва народу. Больше всего девчонок.

С визгом и истошными криками они поспешно сбегали по лестнице.

Я бросилась к открытой двери фотостудии «Совершенство».

Оттуда с криком выбегали девчонки.

Мне навстречу буквально вылетел Игорь. Он чуть не сшиб меня.

Я успела разглядеть его вытаращенные глаза и бледное лицо.

Распихивая девчонок он ринулась вниз по лестнице, перескакивая по три ступеньки.

Я юркнула внутрь студии.

Мимо меня пробежали ещё две девчонки.

Я ринулась в противоположном направлении.

Забежала в первый зал.

Здесь располагалась студия с темным потолком и кирпичными, голыми стенами.

У широкой стены с темно-синими обоями стояла кровать, стилизованная под старинную мебель.

Широкая, с розовым бельём, на чёрных, резных ножках.

Какая пошлятина!

Вокруг кровати стояли прожекторы, отражатели, студийные вспышки, софтбоксы и фотозонты.

Игорь так спешил, что оставил всё, как было. В том числе и стоящий на треноги фотоаппарат с массивным объективом.

Я подскочила к нему.

Лихорадочно начала щелкать кнопки. Перешла в режим просмотра фотографий.

Есть! Всё есть... Куча фоток. Отлично...

Теперь нужно достать карту памяти. Блин! Как тут открывается... Чтоб тебя... Карту я достать не могла. Зато у меня получилось открепить фотоаппарат от треноги.

В этот миг раздался топот ног. В студию ворвался Игорь.

Он был мокрый и злой. Его лицо искажала звериная ярость и оскал.

–Мр-разь!-прорычала он и бросился ко мне.

Я с камерой в руках испуганно сжалась, попятилась. Он ринулся на меня. Я нечаянно толкнула стол, стоявший рядом.

На пол посыпались фотографии.

Я отскочила от разъярённого Игоря. Он попытался схватить меня.

Я инстинктивно увернулась. Фотограф ступил ногой на упавшие листы, поскользнулся, рухнул на пол, наотмашь всем телом.

Охнул, застонал. Я мгновение, пребывая в ступоре, глядела на него. Затем ринулась бежать.

Он схватил меня за ногу. Я упала. Больно ударилась коленом о пол.

Фотоаппарат выпал у меня из рук.

–С**а мелкая!-рычала Игорь подтягивая меня за ногу к себе.

Я лягнула его свободной ногой в лицо. Он не отпустил. Я ударила снова. Затем ещё раз. Ещё. Ещё.

Я разбила его лицо в кровь.

Игорь обмяк. Сдавленно охнул его хватка ослабла. Я подорвалась, подхватила камеру с полу и рванула прочь, что было сил.

Выскочив из здания я неслась так, что ветер пел и завывал в ушах, а волосы флагом вились за спиной.

Парик давно слетел ещё на лестнице.

Я слышала крики за спиной. Я мчалась вперёд с яростной стремительностью.

Я стремглав летела вперёд петляя по дворам, улицам и переулкам.

Мои кеды вбивали пыль в асфальт.

Люди впереди оборачивались заслышав меня.

Встречный, воздушный поток обтягивал грудь, живот и плечи. А за спиной чувствовался пекущий, знойный, сухой жар.

Я мчалась вперёд.

Я бежала до тех пор, пока не выбилась из сил.

Пока не закололо в левом боку, пока не сбилось дыхание, пока икры ног не стало стягивать болью напряжения.

Наконец я остановилась. Несколько раз вздохнула.

Я дышала правильно. Как нужно. Чтобы привести в норму организм, вернуть нормальное дыхание, унять разогнавшийся вместе со мной пульс.

Втягивая носом воздух, я ощущала, как сердце стучит басами.

Я чувствовала стекающую по коже влажную прохладу.

Но фотоаппарат был у меня. Я закрыла глаза. Чуть запрокинула голову, подставляя лицо лучам июньского солнца.

Я улыбнулась. Удовлетворенно, победно, счастливо.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Вторник, 10 июня

Он стоял перед картой на стене.

На карте были прикреплены фотографии жертв Романтика.

Стас смотрел на их улыбающиеся, счастливые лица.

Смотрел в их глаза, полные надежды и уверенности. Смотрел, и вспоминал то, во, что их превратил Романтик.

В окровавленные туши. Безликие окровавленные туши.

Он забрал не только их жизни. Но и их обличия. Их лица.

Они умерли униженными и безликими.

Корнилов сосредоточенно размышлял.

Была середина дня. Его опера опрашивали знакомых убитой в Воскресение Дианы Егоровой.

Ей было двадцать три. Она была ивент-менеджером.

И по оценкам коллег, была одной из лучших в своём деле.

А ещё она сильно отличалась от предыдущих жертв Романтика.

Во-первых, она была заметно старше. Более взрослая, зрелая, опытная.

Во-вторых, одинокая. И явно выбравшая работу, как средство избавления от тоски и одиночества.

Она предпочитала работу отношениям и личной жизни.

Стас узнал, что Диана с головой погружалась в проекты, жила ими, дышала событиями, которые организовывала.

А остальную часть времени тратила на походы в фитнес-центры, шоппинг и на выходных иногда летала на Европейские курорты.

В частности, в Хорватию и Черногорию. Пару раз была в Палермо и Ницце.

И всегда одна. Почти всегда. У нее не было постоянных отношений.

Только редкие, ничего не значившие связи.

Почему Романтик выбрал её? Она категорически не походила на предыдущих жертв.

Почему? Почему? Из-за чего?

Этот вопрос монотонно пульсировал в голове.

Стас устало закрыл лицо руками. У него создавалось отчетливое ощущение, что ответ лежал совсем рядом, на поверхности, но ему не хватало сил и знаний его разглядеть.

Он вернулся к своему столу. Там лежали материалы по всем четырём убийствам.

Включая досье, документы, протоколы и фотографии по каждой из жертв.

Корнилов оперся руками о края стола. Вздохнул.

Такого не может быть. Он что-то упускает. Он чего-то не видит.

Романтик не хаотичен в своем выборе. У него есть критерии.

И Стас обязан в них разобраться. Он должен их изучить.

Он пересмотрел материалы, касающихся всех девушек.

Вдумчиво, в который раз изучил всю имеющуюся информацию о погибших девушках.

Он в который раз изучил их биографии. Ничего.

Ничего нового. Он ничего не нашел.

Стас вздохнул. Сел в своё кресло. Взял в руки фотографию Яны Долгобродовой.

Вторая жертва Романтика. Молоденькая, симпатичная девчонка с длинными, пышными светло-русыми волосами и изящной фигуркой.

Стас отложил в сторону протоколы допросов её знакомых и друзей.

Перебрал в руках фотографии.

Вот Яна резвиться с щенком, подаренным ей на одиннадцатилетие.

Вон, уже более старшая, она вместе с родителями на море, в Турции.

Вот они опять всей семьёй в каком-то туристическом походе.

Яна в шортах, в майке с рюкзаком за спиной. Отец Яны гордо держит повзрослевшую дочку за плечо.

Следующая фотографию. Они всей семьей празднуют день рождения. Похоже это день рождения мамы Яны.

Яна похоже на неё. У её мамы такие же волосы и такого же цвета глаза. И улыбка точь-в-точь, как у дочери. Скромная, кроткая, но счастливая.

Стас взял папку, что содержала в себе документы и снимки касающейся другой жертвы.

Самая первая.

Богуслава Мартынова. Юная биатлонистка. Ей не исполнилось и пятнадцати, когда Романтик забрал её.

Богуслава была худощавой, темноволосой, с миловидным лицом и испытующим, строгим взглядом.

Спортсменка и карьеристка. Так про неё говорили все.

Но при этом добрая, дружелюбная и общительная.

Обожала свой спорт, любила тренера, и всегда помогла начинающим спортсменам.

Стас взял в руки её фотографию с кубком.

Чемпионат Европы по биатлону. Позапрошлый год. Бёрн, Швейцария.

Стас взял следующую фотографию. День рождения в семье. И похоже...

Стас встрепенулся. Резко встал.

Внутри, словно как будто заведенный, резво завертелся вихрь будоражащего чувства.

Стас быстро, поспешно раскрыл две другие папки.

Дианы Егоровой и третьей жертвы, Алисы Гавриленко.

Стас не нашел среди фотографий Дианы ни одной с днём рождения.

Но это вполне объяснимо. Её мать бросила её в детдоме, в возрасте семи лет. А вот у Алисы Гавриленко, третьей жертвы, была такая фотография.

Дача. День рождения её мамы.

Стас положил рядом все три фотографии девочек и их семей, на которых запечатлены празднования дня рождения их матерей.

Стас кивнул своим мыслям. Кажется... Кажется он нащупал.

Как они все могли быть так слепы! Ведь эти фотки уже по нескольку раз пересмотрели!

Стас проверил даты дней рождения матерей убитых девочек.

Девятнадцатое мая, тысяча девятьсот восемьдесят второго.

У Корнилова по спине взобралась холодящая, вкрадчивая щекотка.

Даты. Даты рождения матерей. Они были одинаковы. У трёх жертв Романтика.

–Матери...-прошептал Стас и покачал головой.

Не мыслимо. Он выбирает не жертв. Он выбирает их матерей.

В кабинет постучали.

Стас поднял взгляд. Увидел заглянувшего в кабинет Николая Домбровского.

Тот сегодня пришел в синих джинсах и сером пиджаке поверх светло-голубой рубашки.

–У тебя есть новости?-без приветствия с ходу спросил Стас.

Домбровский с сожалением покачал головой.

–Наша Диана не была душой компании. Не особо часто была заметна в дружной компании, по пятничным вечерам. Не особо часто ходила на свидание. Одиночка. Но успела построить успешную карьеру в своей сфере.

–Понятно. Подойди сюда.

Домбровский подошел к столу.

–Стас мы уже несколько раз пересма...

–Вот.-Стас постучал пальцами по трём фотографиям.-Знаешь что общего между этими фотографиями?

Домбровский с сомнением взглянул на начальника. Затем снова посмотрел на снимки.

–На этих фотографиях матери наших жертв.-он недоуменно дёрнул плечами.

–Посмотри.-Стас открыл перед Колей данные о родителях жертв и показал пальцем на строки с датой рождения.

Домбровский сравнил.

–Ах ты ж чёрт возьми!..-вырвалось у Коли.-Он...

Коля скривившись от впечатления, взглянул на Стаса.

–Почему...-Домбровскому не всегда удавалось справиться с эмоциями.-Он... выбирает матерей? Почему? Стас?

Корнилов смотрел на старые фотографии давно минувших именин.

–Потому, что,-произнёс Стас глухим голосом.-Это дата рождения и его матери.

Он посмотрел на Николая. Тот поджал губы. Вздохнул.

Серьёзный, внимательный и пытливый взгляд Коли был полон вопросов.

В дверь деликатно постучали.

–Да.-бросил Стас.

В кабинет заглянул полицейский со знаками различия сержанта.

–Извините...-проговорил парень.-Товарищ майор... Здесь женщина. Ищет вас... Говорит она мать Дианы Егоровой.

Стас и Коля переглянулись.

–Впусти её.-сказал Корнилов.

–Заходите.-сержант посторонился.

Стас услышал мерный, не торопливый перестук каблуков.

В кабинет вошла женщина одетая в простое, легкое летнее платье, с черными и белыми полосами, разной ширины.

На ногах у неё поблескивали персиково-бежевые босоножки на каблуках.

Вид у женщины был статный, осанка и походка горделивой.

Эта дама знала себе цену и умела себя нести.

Волосы у неё были, как у дочери. Золотисто-медные, забранные в замысловатый, пышный пучок.

–Добрый день.-голос у женщины был приятный, грудной, сексуальный.

Стас кивнул.

–Не думаю, что он добрый для вас...

–Не надо!-перебила его медноволосая женщина.-Не нужно лживых сожалений.

Она оглянулась назад, окинула полупрезрительным взглядом сержанта, замершего у двери.

Тот опомнился, приложил руку к головному убору и скрылся за дверью.

Стас прокашлялся. Посмотрел на Домбровского.

Тот уселся за свой стол. Бросил настороженный, любопытствующий взгляд на женщину в летнем платье.

–Присаживайтесь.-Стас указал матери Дианы на стул.

–Благодарю.-холодно проговорила она и уселась на стул, перед столом Стаса.

Корнилов садиться на стал, остался стоять.

–Вы утверждаете, что вы мать Дианы Егоровой?

Женщина молча кивнула.

–Да.-голос её был звучал с осуждающей, сердитой сухостью.

Стас придирчиво рассматривал её.

–По нашим данным, мать Дианы бросила её в детдоме.

Он специально употребил словно «бросила», а не оставила.

Он не пытался уязвить её или причинить боль. Он хотел оценить реакцию. Он не верил ей. Пока, что.

–У вас есть какие-то документы, свидетельствующие о том, что Диана ваша дочь?-спросил Стас.

Если даже эта женщина та, за кого себя выдаёт Стас не мог себя заставить пожалеть её.

В его глазах мать бросившая собственное дитя, опорочила и опозорила себя.

И он не верил в эти дерьмовые оправдания типа: «Моему ребенку там будет лучше».

Любому ребенку всегда лучше с его матерью. По крайней мере если ребенок любит свою мать. Он всегда предпочтет быть с мамой, а не с чужими людьми, какие бы блага ему не сулили.