Текст книги "Обнаженные Розы (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)

От этих слов, у меня на мгновение сложилось странное ощущение, будто под ногами пропадает твёрдый пол, и я начинаю медленно куда-то падать.

–Вот как...-слабо произнесла я.-Тогда думаю мы на правильном пути.

–Вне всякого сомнения.

Квартиру вскрыли без особого труда. Хотя дверь была не так проста и довольно мощная, тяжелая.

Стас и Коля вошли первыми.

Лучи их фонарей заметались по стенам квартиры.

Мы ступали тихо, осторожно, стараясь передвигаться максимально бесшумно.

У меня тревожным барабаном гремели сердечные удары в груди.

Мне не терпелось увидеть дочку Ани, убедиться, что она жива, что с ней всё хорошо...

Коля и Стас обследовали квартиру.

Почти сразу же Стас и Коля наткнулись на две тонкие лески, натянутые прямо посреди коридора.

Этот больной псих заминировал квартиру, установив несколько растяжек в коридоре и комнатах!

Мы их осторожно обошли.

–Ника смотри под ноги и иди только за мной!-процедил Стас.

–Хорошо.-покорно проговорила я.

Странно, но мне не было страшно. Вот серьёзно. Я просто приняла это, как данное.

В конце концов около года назад мы вместе со Стасом вдвоем сидели в заминированной машине и пытались выбраться так, чтобы не взлететь в стратосферу, рассеявшись на молекулы.

Так, что...

Квартира, судя по обстановке была довольно запущенной.

Новым здесь была только электроника.

Холодильник, телевизор, компьютер, бензиновый генератор и кондиционер.

Больше всего проблем вызвала самая маленькая комната, возле ванной и туалета.

Так, как здесь стояла массивная, крепкая дверь из легированной стали.

Вот тут вызванным Стасом специалистам пришлось повозиться.

Прошло минут сорок, прежде, чем им удалось отпереть дверь.

Как только открыли дверь из комнаты раздался пронзительный, долгий, отчаянный писклявый визг.

–Чёрт!-выругался Коля.

–Все назад!-быстро сказал Стас.

Коля, вместе с спецами из МЧС, которых вызвали на случай не предвиденных обстоятельств, осторожно передвигаясь, покинули квартиру.

Я осталась со Стасом.

Мы с ним вошли в темную комнату, единственным источником света здесь было окно, через которое внутрь проливался молочно-серебристый свет луны.

Комната тонула в расплывающемся, серо-синем полумраке.

Я увидела маленький, забившийся в угол силуэт.

Я рукой попросила Стаса остановиться, а сама ринулась вперед.

Ощущая, как неистово лупит сердце в груди, я облегченно вздохнула, заставила себя успокоиться и приблизилась к девочке.

–Привет.-произнесла я тихо и ласково.-Не бойся нас, пожалуйста. Мы не хотели пугать тебя.

Я подошла чуть ближе. Девочка не двигалась. Я видела, как поблескивают тусклыми бликами её глаза из-под густых, лохматых волос.

–Меня зовут Ника.-сказала она.-А тебя?

Она не ответила. Но потом смущенно пробормотала.

–Я не знаю.

–А...-я на мгновение растерялась.

Меня переполнило сострадание к несчастной малышке, которую больной выродок обрёк на существование на положении, хуже, чем у домашнего животного!

Я горела желанием ей помочь. Я очень хотела донести до неё, что она в безопасности, что мы ей поможем, что теперь всё будет хорошо, и что скоро она увидит свою маму.

Я подавила в себе готовые хлынуть из глаз слёзы, от не выносимой жалости к обездоленному ребенку.

Я несколько раз судорожно вздохнула.

–Ну, что ж...-я подкралась к ней поближе.-Стоит это исправить. Ты согласна?

–А где... Где мой господин?-спросила девчушка.

Я пару секунд молчала, пытаясь сохранить самообладание.

–Он... Он больше не придёт.

Девочка шевельнулась.

–Никогда?

–Никогда.

–Значит... -она всхлипнула.-Значит теперь я... я никому не нужна?

Она обиженно шмыгнула носом.

–Конечно нужна!-воскликнула я убежденно.-У тебя же есть мама! И она очень ждёт тебя.

–Мама?-переспросила девочка.-Как... Как это? Кто... кто такая «мама»?

Её слова заставили меня потерять на мгновение способность говорить. Я поперхнулась воздухом, слова потерялись где-то в горле. Я вздохнула.

–Мама...-я усмехнулась, всплакнула, чувствуя, как теплые слезы увлажнили мои глаза.-Это человек, который готов на всё ради того, чтобы ты была счастлива, который оберегает тебя, поддерживает, помогает и всегда, всегда рядом, чтобы с тобой не случилось... Всегда на твоей стороне и всегда защищает тебя!.. Для мамы нет ничего важнее твоей улыбки... и все твои счастливые моменты она переживает как свои!

Ребенок слушал меня с неподдельным вниманием. И я видела, что половину слов она даже не понимает.

Но общий смысл, кажется уловила.

–А... ты не моя мама?

–Я? Нет, солнышко, прости я...-я замотала головой и быстро вытерла выступившие было слёзы.-Прости я не могу... Я... Мы отвезем тебя к ней. Она очень хочет увидеть тебя. Ты поедешь с нами?

Девочка шевельнулась. Но потом снова вжалась в стену.

–Мой господин... Он сказал, что... Что там за дверью меня ждёт только опасность и много боли.

–Это не правда.-прошептала я.-За дверью твоя жизнь, и чудесный мир, который тебе ещё предстоит познать. Если... если конечно, ты не предпочтешь и дальше оставаться в этой комнате?

Девочка снова нетерпеливо шевельнулась.

–Мир... Это то, что там?-она указала рукой на окно.

Я проследила за её маленькой ручкой, взглянула на ночное небо с сияющей луной.

–Да.-я снова судорожно вздохнула и смахнула слёзы с щёк.-Да, солнышко.

–Там темно.-неуверенно проговорила малышка.

–Просто ночь.-покачала я головой.-Но ты ведь видела и солнышко, так ведь?

Девочка ответила.

–Я не знаю... я видела... свет... и... других людей в окне... И небо... Это тоже мир?

–Да, милая.-тут же кивнула я.-Это он.

Она снова помолчала.

–И... мне там будет лучше?-спросила она робко.

–Да.-кивнула я с улыбкой.-Да, обещаю.

–Что... Что это значит?

–О...-я усмехнулась и снова осторожно вытерла стекающие по щекам слёзы.-Ну, это... это значит, что... Это наверняка так, и ты можешь верить моим словам.

–Хорошо.-после паузы со вздохом ответила девочка.

Было видно, как ей страшно решится на это.

–Едем к твоей маме?

–Да. Только...

–Что?

–Ника...

–Да?

–Мне страшно...

–Я буду рядом.

–А... Обещаешь?

–Обещаю!

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Пятница, 20 июня, поздняя ночь.

Радость, восторг, счастье. Одни из самых сильнейших позитивных чувств, которые способен испытывать человек.

Сильнее, наверное, только пресловутая любовь и осознание, что вы любимы.

Но, пожалуй, самые сильные положительные чувства способна испытывать только мать, увидевшая своего ребенка, после долгой разлуки.

Шквал счастья. Захлестывающая радость. Захлебывающийся восторг.

И выплескивающаяся через край волна неподдельной, чистой, искренней и чуть-чуть мучительной любви.

Только материнская любовь способна быть бессмертной, вечной и всепрощающей.

И ту боль, которую способна причинить матери её любовь к ребенку, вряд ли можно даже ненароком сравнить с той, что может спонтанно возникнуть между двумя людьми на некоторое время, пусть даже на года и десятилетия.

Все эти мысли и сравнения пришли в голову Стасу, когда стоял возле палаты Анны Шмелиной и через внутреннее окно, из коридора наблюдал за ней.

Он смотрел, как женщина заливаясь слезами, обнимает свою дочку.

Прижимает к сердцу, и осыпает её лицо поцелуями.

Губы Стаса тронула добрая улыбка.

Но, тут у него зазвонил телефон.

Стас принял вызов.

–Да, Коль? Что у тебя?

–Её только что приняли. Возле Южных ворот. Не поверишь, пыталась свалить в Литву.

–Какая тщедушная попытка.-вздохнул Стас.-Когда её доставят к нам?

–Обещали в течении часа. Может раньше.

–Прекрасно. Мы, как раз успеем перекусить.

–Может Нике стоит поспать, Стас? Отвези её в отель и...

–Она не согласится, ты же знаешь.-Корнилов прокашлялся.-И будет права. Мы должны найти и взять его сегодня. До рассвета.

–Почему до рассвета?

–Потому, что потом будет поздно.-Корнилов покачал головой.-Он уйдёт, Коль. Он уже знает, что мы слишком близко подобрались. Уверяю тебя, он собирается свалить. Только сперва, хочет...

Стас замолчал. А Домбровский не умел долго ждать.

–Чего он хочет, Стас?-осторожно спросил Коля.

–Попрощаться.-ответил Стас.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Суббота, 21 июня, поздняя ночь.

Из приоткрытого окна тянуло приятной ночной прохладой летней ночи.

Вместе с дуновениями ветерка в салон полицейского Ниссан Патруль влетали запахи города.

Выделялись запахи остывающего после жары асфальта, бензина, чуть слабее ощущался горький привкус табака и сладковатый, призрачный аромат алкоголя.

В добавок тянуло чем-то солёным жареным из ближайшего круглосуточно общепита.

У меня на коленях стояла картонная коробка с дурацким узором в мелкие графические лилии.

Внутри неё находились десятка три заплетенных в косички отрезанных волос.

Косички были разные. Самого разнообразного окраса. Нашлись даже синие и ярко-розовые. Но больше всего было русых, светло-русых, тёмных, каштановых, было и несколько рыжеватых и не много белокурых.

Эту коробку, и ещё несколько десятков предметов изъяли из квартиры, где Ковальчук держал дочь Анны Шмелиной.

Только, что я закончила рассматривать очередные воспоминания.

На долго меня не хватило, если честно. Я и так за последнее время, видела всего и много, и слишком часто.

Сидевший впереди Сеня обернулся.

–Стас идёт. Похоже он что-то тебе купил.

Я посмотрела на идущего к нам Стас. Он держал в руках два бумажных пакета из ближайшей закусочной.

Я вздохнула. Откинулась на спину сидения. Нервно, тихо постучала ногтями пальцев по крышке коробки.

В ушах ещё стояли крики одной из девушек, чьи волосы были в этой коробке.

Похоже... Ковальчука я не скоро забуду. Если вообще смогу это сделать.

Впрочем, кого я, чёрт побери, обманываю! Я их никого никогда не забуду. А хотелось бы... Господи, как бы это было здорово!

Стас сел за руль внедорожника.

Эту полицейскую машину он взял на время, в парке УГРО, взамен своего разбитого Лэнд Ровера.

–Ника?-Стас обернулся и протянул один из бумажных пакетов.-Не желаешь подсластить жизнь?

Я вздохнула.

–Было бы не плохо, если честно.

–Ну, думаю я угадал.-он хитро ухмыльнулся.

Я чуть заинтригованная взяла пакет из руки. Поставила рядом с собой и развернула.

Внутри было мороженное, m&m's, горячий пирог с яблоком, и ещё один с вишней. А так же пара шоколадных батончиков.

–Я надеюсь, это не всё мне.-усмехнулась я.-А то боюсь, все прыжки на льду останутся для меня в прошлом.

На самом деле, не смешно. Любое, минимальное изменение веса с очень высоким процентом вероятности, может повлечь за собой нарушение координации во время выполнения тех или иных фигур.

Но мне необходимо было хоть что-то поесть, ибо в последний раз я ела... уже вчера, после того, как мы привезли в больницу Анну Шмелину.

Я ограничилась только пирогом с вишней.

Хотя если честно, я бы всему этому предпочла бы обычную овсянку с яблоком и орешками. И иногда с медом. А не вот это вот всё.

–Стас мне нужно взглянуть на другие вещи из квартиры Ковальчука.

–Хорошо.-кивнул Корнилов.

Они с Сеней пили обычный кофе и закусывали такими же горячими пирогами.

Оба в легкую умяли по три штуки. И закусили пачкой печенья.

Два бегемота, подумала я с улыбкой. Сеня ещё потом доел, то, что было у меня в пакете.

–А ты, что-то увидела... по содержимому это коробки?-спросил Корнилов.

–Ничего нового.-мрачно ответила я.-Стас... как всё это могло происходить под носом у всех?

–Ника,-вздохнул Корнилов.-Ты задаешь вопросы, на которые мы все пытаемся ответить каждый раз, когда проводим очередное задержание.

–Это точно.-кивнул Арцеулов.-Каждый раз, когда арестовываешь очередного ублюдка, задаешь себе вопрос: почему? Как? Почему не видели, не замечали? Почему не обратили внимание и так далее...

Я кивнула словам Сени. Арцеулов проговорил это всё с угрюмой досадой.

–Я не хотела, Сень...

–Да всё в порядке, Ника.-он обернулся и улыбнулся мне.

У Стаса зазвонил телефон.

Корнилов поднес гаджет к уху.

–Да? Хорошо, мы едем.

Он завершил разговор и спрятав телефон, объявил.

–Директрису детского дома доставили к нам.

–Бывшую директрису.-поправил Сеня.

–Бывшую.-кивнул Стас.

Я опустила взгляд на коробку с волосами убитых девушек.

Кто их убивал? Сам Ковальчук или Романтик, которому он почему-то помогал?

Когда закончится вся эта история, Господи...

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Суббота, 21 июня, поздняя ночь.

–Что всё это значит?!-голосила Рапопорт Анжела Антоновна, уже бывшая директриса детского дома номер сто двадцать один.

–Какого х**на тут происходит?!-продолжала кричать задержанная женщина.-Меня вытащили из автобуса, прямо посреди ночи приволокли в вшивое гнездо вашей репрессивной управы! Что вы себе позволяете?! Или вы уже решили, что Россия опять в поганый Совок вернулась? Соскучились по своим репрессиям?! Да?! Соскучились, сволочи, по тем временам, когда вы могли людей просто так по ночам увозить и стрелять в подвалах? Да?! Сволочи! Уроды!.. Не дождётесь! Я знаю свои права! Я буду жаловаться! Об этом все узнают! Это я вам обещаю! Вы знаете, скольких знаменитых блогеров я лично знаю?! Очень многих! И они очень влиятельные люди! Я вас так «прославлю»! Во век не отмоетесь! Псы цепные!

–Стас.-тихо спросила Ника, глядя на орущую по чем зря Анжелу Антоновну.-А эта тётя знает, что расстрелы и репрессии это совсем не одно и тоже?

Стас хмыкнул, усмехнулся.

–Видимо нет.

Он вздохнул.

–Наша директриса похожа из тех, кто искренне верит, что раньше мы все жили в диком Мордоре. И сейчас не лучше.

Ника промолчала. Стас знал, как относятся к России её семья, её бабушки и дедушки, дяди, тётки и другие Лазовские.

Насколько он мог понять из уклончивых рассказов Ники, в семье Лазовских ненавидели и презирали, как Россию, так и её прошлое. Причем, и царское, и советское.

Рапопорт за стеклом зеркала Гезелла продолжала верещать и надрываться. Несколько раз она требовательно и яростно стучала ладонями по столу.

Сидящий напротив неё Домбровский, сложив руки на груди и откинувшись на спину стула сохранял спокойствие и пренебрежительное выражение на лице.

Ника с беспокойством оглянулась на Стаса. В её синих глазах мелькнуло настороженное любопытство.

–Стас... А чего вы все ждёте?

Стоящий рядом со Стасом Арсений загадочно усмехнулся.

–Когда иссякнут силы и закончиться эта истерика.-ответил Стас и вздохнул.-Анжела Антоновна прекрасно знает, что виновата, и ещё лучше представляет, что ей за это светит. Вот и сотрясает воздух, в надежде смутить нас.

–А-а...-протянула Ника себе под нос.-Какое бесполезное занятие.

Плечи Арцеулова затряслись от смеха.

Я снова перевела взгляд на Анжелу Антоновна.

Женщина продолжала истошно кричать, сыпать угрозами и пугать Домбровского средствами массовой информации, среди которой, по заверению Рапопорт у неё «очень много добрых друзей».

Коля сохранял хладнокровное равнодушие к её крикам.

Спустя еще несколько громких и безуспешных тирад, Анжела Антоновна, раскрасневшаяся и уставшая, опустилась на свой стул.

–Вот теперь, пора.-пробормотал Стас и направился в допросную.

Когда вошел в допросную, Рапопорт сменила тактику угроз и требований на противоположную.

Она, спрятав лицо в ладонях убивалась в рыданиях.

Но, Стасу хватило одного взгляда на неё, чтобы оценить актёрское мастерство директрисы детского дома.

Оно было ниже, чем у героев второсортных сериалов про бесконечные страдания от несчастной любви, которые во множестве выходят на отечественных каналах.

–Полно вам убиваться, Рапопорт.-пренебрежительно бросил Стас и жестом попросил Домбровского освободить место.

Тот поднялся, встал у стены, напротив стола, и сложил руки на груди.

Анжела Антоновна убрала ладони от лица. С откровенной, жгучей неприязнью посмотрела на Стаса.

Корнилов положил перед ней распечатанные лист с икселевской таблицей.

На листе красным маркером были обведены несколько строчек.

–И что это?-Рапопорт чуть вжав голову в плечи, подняла на Стаса взгляд.

–Ваши звонки.-Стас чуть ухмыльнулся.-То, что выделено красным, это ваши звонки на номер Ипполита Збруева.

–Ну, и... что?-она нервно встряхнула головой.-Что, это преступление?

–Сам звонок, как и пользование мобильным телефоном, конечно же нет.-Стас пожал плечами.-А что вас связывает с Ипполитом?

–Это имеет значение?

–Вопросы тут задаем мы!-повысил голос Домбровский.-Не забывайтесь, Рапопорт!

Стас послал ему одобрительный взгляд. Коле нравилась роль «плохого полицейского».

Стас доработал схему «плохой и хороший». Он предпочитал «Плохой и тот, который всё знает, и ему плевать, что с тобой будет».

Разумеется, это только для «особенных» посетителей, вроде госпожи Рапопорт.

Анжела Антоновна опустила взгляд, сложила руки на стол. Сплела пальцы рук. Вскинула голову, поджала губы, глядя в потолок.

–У меня не было выбора. Меня заставляли.

–Кто?-спросил Стас.

Рапопорт фыркнула.

–Романтик, конечно! Кто же ещё! Тот, кто убивал всех этих девушек! Тот, кого вы уже два месяца поймать не можете.

Корнилову на мгновение показалось, что в её голосе проскользнуло злое торжество. Но это ему показалось. В голосе Анжелы был страх. Страх, который прятался за злорадством, агрессивным поведением и злым презрением.

–А вы знаете личность Романтика? Кто он такой?-спросил Стас и чуть сузил глаза, рассматривая Анжелу.

Но женщина лишь пожала плечами.

–Об этом вам лучше спросить Анну Шмелину.

–Я спрашиваю вас.-ледяным голосом проговорил Стас.

Раппорт вздохнула.

–Послушайте, я...

–Рапопорт, вы сейчас очень серьёзно усугубляете свое положение.-прозрачно намекнул Стас.

–Ладно.-вздохнула она.-Я... Я видела его мельком... Ну, один раз, но... Случайно и всё было очень быстро...

Стас сделал знак Коле. Тот быстро вышел, и через пару секунд появился в большой желтой папкой.

Он швырнул её на стол перед Анжелой Антоновной.

–Откройте и посмотрите снимки.-сказал Стас.-Скажите, если кого-то узнаете.

Раппорт поджала губы, положила правую ладонь на левую и неспешно, в нерешительности потерла пальцы левой руки.

Затем все-таки подвинула папку к себе, открыла её.

Пару секунд смотрела на фотографии. Затем перевернула страницу.

Стас следил за её рыскающими зрачками. Пристальный взгляд Рапопорт был устремлен вниз. Она снова перевернула страницу.

Здесь её взгляд переменился. Она ткнула пальцем в одну из фотографий и легонько постучала.

–Вот этот. Я не знаю, как его зовут...

Коля подошел к столу, взглянул на фотографию. Стас тоже наклонился вперед.

Они с Домбровским переглянулись.

На фотографии, которую выбрала Рапопорт был изображен Николай Ковальчук.

Домбровский недовольно поджал губы, кивнул и хотел было забрать папку с фотографиями, но Стас остановил его.

–Подожди... Анжела посмотрите, может быть вы ещё кого-нибудь можете узнать? Вдруг?

Она окинула его подозрительным взглядом. Затем осторожно, с заметной опаской перевернула страницу.

Её взгляд заметался по многочисленным снимкам.

Стас с интересом ждал. Домбровский, сложив руки на груди, стоял рядом, не скрывая своего пренебрежительного скептицизма.

Анжела перевернула очередную страницу и тут её угольно-чёрные брови нахмурились.

Она чуть наклонилась к фотографиям.

–Кого-то узнали?-поинтересовался Стас.

Они с Колей обменялись быстрыми взглядыми.

Лицо Рапопорт приобрело озабоченно, испуганное выражение. Она постучала ногтем по фотографии и произнесла:

–Это фотография... К-когда она...

Она задохнулась. Быстро широко раскрыла рот. Её лицо мгновенно побледнело.

Директриса быстро, часто, жадно задышала. Она нервно хватала ртом воздух, и с силой втягивала в себя.

–Что с вами? Вам плохо?-Коля наклонился к Рапопорт, тронул её за плечо.

Стас встал, посмотрел на снимок, который вызвал у Анжела Антоновны такую реакцию.

Там был тот, про кого он если честно успел слегка забыть. Тяжело все лица все время держать в уме.

Со снимка на него смотрел тот самый парень, которого он встретил в квартире Збруевых, сегодня днём, перед тем, как они с Никой поехали в детдом.

Корнилов ощутил, как внутри него зашевелилось нарастающее беспокойство.

Анжела Рапопорт грубо отбросила руку Домбровского, и подняв взгляд на Стаса жестко ткнула указательным пальцем в фотографию.

–Когда... была... сделана... эта... фотография?-с трудом выговаривая слова произнесла Анжела.-Когда?!

Стас посмотрел на неё.

–Около четырёх месяцев назад.

Его ответ заставил Анжелу измениться в лице. Её глаза увеличились, рот скривился в плаксивом, перепуганном выражении. Он быстро, шумно сглотнула.

–Вы... Вы ув-веренны? Уверенны? А? Вы абсолютно уверенны?

–Да.-ответил Стас.-Кто этот человек? Вы его знаете?

В ответ Анжела нервно хихикнула.

–Вы, что... Вы... Совсем, что ли?! Совсем?!! Вы...

Она снова посмотрела на снимок.

–Это... Это Демид... Демид Хазин.

Домбровский с непониманием и напряженным, недоверием посмотрел на Стаса.

Корнилов крепко сжал зубы. Затем размеренно вздохнул.

Ритм его пульса взбешенно отбивал неистовые удары.

–Это Демид Хазин!-со слезами ужаса в голосе повторила Рапопорт.-Вы...

–Но он же умер.-проговорил Стас, опустив взгляд на фотоснимок.

Этого не может быть! Корнилов ощутил накрывающий его страх. Если Рапопорт не ошибается, то он сегодня совершил ужасающую, кошмарную ошибку.

–Вы же говорили, что он умер.-проговорил Стас.

–Я видела тело!-вскричала Анжела.-Видела его тело с распоротым пузом! В морге! В холодильной камере! Ясно вам?! Он был мёртв! Понимаете?!

–Значит, это кто?-Стас поднял фотографию.-Его двойник?

Рапопорт посмотрла на снимок. Затем на Стаса, снова на фотографию и опять на Стаса.

–Я не знаю.-прошептала она.-Но...

–Но «что»?!-требовательно спросил Домбровский.-Отвечайте! Что вы хотели сказать?!

–Если он...-боязливо прошептала Рапопорт.-Если он каким-то способом... остался... Он... Он... Вы понимаете, что он... Он... Он будет убивать... Он убил тех детей... Он убил двоих преподавателей... Он... Он же монстр! Монстр! Чудовище! Господи... Он не должен быть живым! Это не возможно! Не возможно!

Рапопорт содрогаясь всем телом забилась в слезной истерике.

Её охватила паника, и дикая фобия неминуемой, неотвратимой мучительной смерти. Она закричала, вцепившись пальцами в волосы. Она скомкала волосы в кулаки.

–Чёрт!-Стас чуть наклонился к ней.-Тихо! Тихо!..

Он хотел успокоить обезумевшую от приступа паники женщину.

Домбровский придерживал её за плечи.

–Тише! Тише, слушайте меня! Вы в управлении уголовного розыска! Слышите! Здесь, сейчас вам ничего не может угрожать! Вы понимаете?! Понимаете? Рапопорт! Слушайте меня! Слушайте мой голос.

Стас легко коснулся её руки. Она подняла на него испуганный взгляд.

–Ничто не может вам здесь угрожать. Ничто и никто.-убедительно и настоятельно говорил Стас.– Вы с нами. Здесь сотня с лишним вооруженных мужчин, опытных оперативников! Вы слышите?! Слушайте мои слова! Вы в полной безопасности, Рапопорт.... Вот так... Тише...

Женщина успокоилась, обмякла в руках стоящего рядом Домбровского. И сейчас тихо хныкала ему в предплечье.

Стас, в который раз поражался в каком ужасе перед Демидом Хазином пребывают те, кто его знал.

Корнилов посмотрел на снимок, в папке. Или тех, кто его знает.

В допросную неожиданно ворвался Арцеулов.

Стас и Коля оглянулись на него.

Корнилов, ещё до того, как Сеня открыл рот, понял, что что-то произошло.

Арсений был встревожен и возбужден.

–Стас! Мы потеряли связь с телефонами Збруевых!

–Что?-тихо спросил Корнилов.

–Мобильные телефоны дочерей Збруева перестали подавать сигналы!-громче произнёс Арсений.

Домбровский медленно перевёл взгляд на Стаса. А Корнилов в свою очередь посмотрел на фотографию, которая вызвала столь бурную реакцию и ужас Анжелы Рапопорт.

Со снимка безмятежно, и даже смущенно улыбался Виталий Доронин. Оператор телеканала. Или... Или коварное чудовище, сумевшее каким-то образом перехитрить всех вокруг.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Суббота, 21 июня, поздняя ночь.

Фотография дрожала в моих руках.

Я ничего не могла с собой сделать. Едва только Стас дал мне в руки этот снимок, я физически ощутила исходившие от него импульсы воспоминаний.

Злых, радостных, злорадных и кровавых воспоминаний.

Эта фотография, она была, как своеобразная клетка для стаи опасных, ядовитых змей!

И эти змеи сейчас ощутимо рвались наружу, шипели, показывали клыки, неистово и нетерпеливо извивались.

Они стремились вырваться наружу. Они были воплощением свершенного зла, совершенных убийств и испытанных от этого наслаждений.

Фотография смущенно улыбающегося парня неожиданно стала очень тяжелой. Как будто внезапно стала металлической.

Я поспешно положила её на стол. Закрыла глаза. Нервно вздохнула.

Кровь стучала на висках, гремели гулкие удары сердца в груди.

Воздух в кабинете стал сухим и студеным.

Все четверо мужчин, Стас, Арсений, Коля и Аспирин смотрели на меня.

Они ждали. Ждали и надеялись. А Сеня, кажется ещё и просил, просил, чтобы я смогла, чтобы узнала, чтобы... Чтобы я помогла им.

–Ника.-Стас тронул меня за руку.-Если не можешь... Не надо. Никто здесь не может тебя заставлять. И не будет.

Аспирин прокашлялся.

–Но было бы лучше, если бы ты всё-таки что-то... увидела, девочка.

Стас, закрыл глаза, вздохнул. Оглянулся на генерала.

–Ника и так помогала нам везде, где могла. И даже собственной жизнью рисковала!-сдержанно проговорил Корнилов.

–Я помню об этом, Стас.-голос Аспирина похолодел, в нём послышались рокочущие нотки.-И не забуду. Но сейчас... В опасности три девушки. Три жизни, могут быть сегодня ночью потеряны Стас! Ника должна...

–Она ничего не кому не должна, товарищ генерал!-Стас перебил генерала и посмотрел тому в глаза.

Домбровский и Арцеулов с беспокойством переводили взгляд с майора на генерала.

Я вздохнула.

У меня кружилась голова, и заметно начинало мутить.

Я ощущала, как у меня поднимается жар. Становиться душно и тяжело дышать.

Я взяла фотографию.

–Ника...-Стас забеспокоился.

–Всё хорошо, Стас.-проговорила я и выдавила скупую улыбку.-Всё в порядке...

Я положила снимок себе на колени. Нервно, тяжело сглотнула и сосредоточилась.

Закрыв глаза, я с трудом проглотила комок в горле.

Я чувствовала напряженные и внимательные взгляды всех четырех мужчин.

Снимок у меня на коленях вздрогнул, казалось парень на фотографии шевельнулся.

Я почувствовала, как проваливаюсь куда-то глубоко. Меня утягивало вниз, как в трясину.

... Темнота. Плеск воды.

–Ай! Дёма! Не брызгайся!-какая-то женщина засмеялась.

У неё был красивый смех и мелодичный голос.

Я увидела их.

Она сидела на краю ванной, в домашнем платье.

У нее были закатаны рукава.

Она улыбалась и помогала ему мыться. Мальчишка в ванной, с мокрыми волосами счастливо улыбался и плескался.

Он сидел в воде почти по грудь.

Белая, пузырчатая пена буграми и горками вздымались над водой в ванне, покачивалась в ней. Кусочки пены повисли на кафельной стене. Часть прилипла к волосам мальчика и его матери.

Я смотрела, как Мария Хазина с радостной, умиленной улыбкой купает своего сыночка.

Не знаю, как она ведет с ним в другое время, но здесь сейчас, она окружала его такой нежной и трепетной заботой, что я невольно устыдилась того, что говорила о ней прежде.

–Мама, давай покупаем их! Давай покупаем! Я хочу увидеть, как они купаются!

Мария в ответ загадочно улыбнулась.

–Хорошо.-наконец сказала мать Демида.-Сиди тихо, я сейчас...

Она поднялась, вышла. Маленький Демид, тут ему было, наверное, не больше пяти, что-то фантазировал себе.

Издавал не понятные звуки, играл, тихо плескался.

Открылась дверь ванной.

Мария принесла кукол. Трёх кукол.

Демид тут же радостно захлопал в ладоши.

–Раздень их! Раздень их!-мальчишка хлопать в ладоши,-Давай! Я хочу, чтобы они купались!

Мария сняла с кукол их миниатюрные платья. И поместила игрушки в воду. Демид радостно, довольно захихикал.

Куклы покачиваясь на воде, тонули в белой пене. Их неподвижные взгляды больших глаз с густыми ресницами, были устремлены вверх.

У меня эта сцена вызвала странное, неловкое и настораживающее ощущение. Происходящее, конечно само по себе не имело никакого значения. Но зная... Каким станет Демид, я не могла не придавать происходящему крайне мрачное значение и пугающий смысл.

–Они купаются!-Демид захлопал в ладоши.-Купаются! Купаются!

Голос его внезапно стал меняться, дрожать, изменяться.

–Они купаются!-взревел он.-Я хочу видеть, хочу смотреть, как они купаются! Я хочу! Хочу! Хочу! Они должны делать то, что я хочу!!!

Его слова исказились, завибрировали. Его визгливый, истошный и злобный голос звучал противно. Он требовал, приказывал, повелевал!

Мальчишка вскочил в ванне на ноги и открыв рот заорал голосом, мало похожим на человеческий.

Воспоминание вздрогнуло, затуманилось и стремительно растаяло.

У меня в ушах ещё звенел его озлобленный, требовательный крик.

Мое лицо бросило в жар. Я оказалась в темноте.

Почему так тяжело дышать?.. Почему так темно? Где я?

Я заволновалась, испугалась. Пробовала кричать, но вместо крика из моего рта вырвался глухой, булькающий звук.

Вспыхнул слабый свет. Он проникал в воду сверху...

В воду? Я в воде? Я глубоко под водой.

Я опускаю взгляд и новый беззвучный крик рвется из моего рта наружу.

Перед моим лицом, буквально в двух сантиметрах я вижу русоволосую девушку.

Её волосы извиваются в воде. Её плавно развевающееся, темное платье напоминает большую глубоководную медузу.

Она смотрит мне в глаза. Я вижу, как раскрывается её рот с накрашенными губами. Она что-то кричит мне. Я не слышу её голоса. Но я вижу её глаза. Он кричала взглядом.

«Он хочет, чтобы мы купались... Он хочет видеть, как мы купаемся...»

Мы? Я поднимаю голову в воде и вижу их. Десятки темных, человеческих силуэтов, вверху над водой.

Я могу разглядеть кое-какие лица.

Некоторые из них знакомы.

Яна Долгобродова, Диана Егорова, Дарья Зорина они смотрят на меня. Они кричат.

Я не слышу их голоса, но я слышу их желания. Они желают, чтобы мы поспешили, чтобы мы поторопились.

«Он хочет, чтобы мы купались...»

Я вынырнула наружу.

–Чёрт!-выругался Сеня.-Что с ней?!

–Ника, ника!-Стас держал мена за руку и плечо.-Всё хорошо.

Я тяжело дыша, хватая ртом воздух, с жадностью глотая кислород, вцепилась руками в край стола.

Меня била дрожь, мышцы тела сводила пульсирующая судорога.

У меня дрожали губы.

Стас прижал меня к себе.

–Он хочет, чтобы они купались...-проговорила я.

–Что?-не понял Корнилов.

–Кто хочет?-спросил Аспирин.-Кто должен... купаться...

–Куклы... Там были куклы... Они были в воде... А потом... Потом живые...-Я бессвязно, быстро и нервно лепетала, перечисляя всё, что видела.

Я опомнилась, глядя на не понимающие и откровенно перепуганные лица мужчин.

Я заставила себя успокоится, взять в руки.

–Он собирается их утопить.-заявила я.-Там не одна девушка... И возможно даже не три, как мы думаем... Я видела очень многих... Но там были и те... кого уже нет... Но...

Я взглянула на Стаса.

–Ему... Ему нужен большой резервуар с водой... Стас... Он собирается их утопить.

Корнилов смотрел на меня с задумчивой тревогой.