Текст книги "Обнаженные Розы (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 39 страниц)

Вообще, он был очень мил, красив и обаятелен. Я полностью понимала Марию, если она потеряла от него голову.

Збруев похож на девичью мечту.

–Если бы в тот день он не предложил мне поменяться...-он на мгновение скрыл улыбку, чуть погрустнел.-Я бы, страшно подумать, никогда бы не встретил тебя.

–Так уж и никогда?-спросила Мария.-Всё таки в одном городе живём.

–В котором, только официально пятнадцать лямов человек изо дня в день питаются одним общим воздухом.-усмехнулся Ипполит.

Мария хихикнула.

–Мечтаешь перебраться в какой ни будь менее шумный и уютный городок?-шутливо спросила Мария.

Ипполит ответил не сразу. Отпил из бокала, многозначительно и чуть самодовольно ухмыльнулся.

–Только если ты поедешь со мной.-проговорил томно, чуть растягивая слова.

И хотя эти слова предназначались совсем не мне, я неожиданно почувствовала просачивающееся в меня благоговейное и трепетное чувство тревожной надежды и блаженствующего волнения.

Ипполиту хотелось верить. Его голос хотелось слушать.

Просто с упоением слушать его слова и смущенно наслаждаться его обожанием и страстной одержимостью к одной тебе.

От его глаз не хотелось отводить взгляд.

Его взгляд и голос, и, должно быть его прикосновения тоже, вызывали крадущуюся по коже щекотную и сладостную дрожь в теле.

Это было похоже на какую-то магию.

Я закрыла глаза, выдохнула, ощущая, как мне стало удивительно жарко.

А в голове словно таяла сахарная вата, что готова была впитывать любые слова из его уст.

Я ощутила стыдливую неловкость. Я была крайне рада, что никто не в состоянии заметить, как быстро я сомлела от слов Ипполита, которые к тому же звучали не для меня.

О-ох...

М-да, обаяния и чувственности господину Збруеву не занимать.

Воспоминание из ресторана перенеслось в уютную, довольно просторную спальню.

Интерьер здесь был милым, но простым и безнадежно устаревшим.

Они лежали в широкой кровати с бордовой постелью.

Мария, прижавшись к нему, лежа головой на его груди, ногтем указательного пальца легонько скребла его кожу.

Он с блаженной улыбкой и закрытыми глазами, обнимал её за плечо и вдыхал запах её волос.

–Я не хочу возвращаться.-проговорила она вдруг и приподнявшись, заглянула в его глаза.-Давай уедем? Я возьму Демида, напишу Кеше записку, что ухожу и...

–Маша.-Ипполит открыл глаза, внимательно глядя на неё из под полуприкрытых век.-Я готов посвятить тебе всю свою жизнь. И готов скрепить наши отношения кольцами, свадьбой и штампом в паспорте.

Он вздохнул. Она ждала, с некоторой опаской.

–Но, только,-продолжил он, подняв взгляд к потолку.-Если ты согласишься начать жизнь полностью с чистого листа.

Он вздохнул и снова погладил её по плечу.

–С чистого листа?-переспросила Мария.-Ты... Подожди... Ты о моем сыне?

–Он только твой сын.-проговорил Збруев.-Моим он никогда не станет.

Мария несколько секунд рассматривала его глаза. Она словно искала в его взгляде намек на шутку. Она с тревогой ждала, что сейчас он улыбнется, поцелует её и сообщит, что это была шутка. И они вместе посмеются над этим.

Но Збруев не улыбнулся. И она поняла, что он говорит серьёзно. Абсолютно и безжалостно.

Видение померкло.

Туманным облаком подступило следующее видение.

Хлопнула дверь подъезда. Со спинки деревянной лавки сорвались и разлетелись воробьи.

Мария Хазина скорой, яростной походкой шагала прочь.

Лицо её выражало гнев и возмущение.

Дверь подъезда открылась. В расстегнутой рубашке, в брюках и в тапках выскочил Збруев.

–Да, ну стой ты!

Голос его порхающим эхом разлетелся по двору.

–Стой! Маша!

Он догнал её.

–Что?!-вскрикнув обернулась она.

Её необыкновенные, лазурные глаза сверкнули, как два заостренных куска льда.

–Чего тебе?!-спросила она, прожигая Ипполита взглядом.

–Ну, чего ты завелась?-он подошел ближе, взял её лицо в свои ладони.

Она закрыла глаза.

–Ну, родишь другого сына.-словно заклиная её, внушительно проговорил Ипполит.-От меня! А может и двух сыновей! И будем жить с тобой... Этот твой... Демид... Всего лишь ошибка... Ты же тогда девчонкой была...

Тут она резко оттолкнула его.

Он отшатнулся. Взглянул на неё с недоумением и настороженностью.

–Не приближайся ко мне больше!-прошипела Маша со свирепым взглядом.-И к моему сыну! И к моему мужу! Понял, меня?!

–Маш да ты...-пробубнил Ипполит.

–Пошёл на ***!-выкрикнула она выразительно, зло и откровенно.

Она отвернулась и, чуть ссутулившись быстро зашагала к арке, ведущей со двора.

Ипполит пару мгновений смотрел ей в след.

Выражение лица у него было странное.

Не то скептическое, не то растерянное.

–Да и...-он махнул рукой.-Проваливай. Овца безмозглая...

Он повернулся и, сунув руки в карманы брюк, направился к распахнутой двери своего подъезда.

Я стояла за его спиной. И смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью подъезда.

Я перевела взгляд на синюю табличку на стене дома.

Новогеоргиевская улица тридцать два, прочитала я.

Видение вздрогнуло, смялось и осыпалось тлеющими осколками.

–Ника?-Стас осторожно коснулся меня.

Я лежала в просторной кровати уютного номера в отеле.

Сердце разгоняясь, монотонными ударами пробивало грудь.

Мое лицо покрылось потом. У меня дрожали плечи, а в теле ощутимо поднялась температура.

–Ника.-Стас держал меня за руку.

Я сама тоже сжимала его ладонь.

–Всё хорошо.-он чуть наклонился ко мне и ласково провел пальцами по щеке.

Я подняла на него взгляд.

– Новог-георгиевская улица т-тридцать два.-проговорила, чуть заикаясь.

–Что?-не понял Стас.-Что это за адрес?

–Адрес Ипполита Збруева...-всё ещё подверженная нервной дрожи, ответила я.

Стас перевёл взгляд на снимок, лежащий на моих коленях.

–Маша приезжала к нему туда, по этому адресу.-уже более спокойным голосом ответила я.

Дальше, я в деталях рассказала ему всё, что видела.

–Значит Мария всё таки была его любовницей.-проговорил Стас, глядя на футуристичный орнамент на стене гостиничного номера.

–Он не прочь был жениться на ней....-сказала я, и поправила подушки за спиной.-Но он требовал, чтобы она оставила своего сына.

–И что Мария?-после секундной заминки спросил Стас.

Я посмотрела в глаза Корнилова.

–Послала его.

–Вижу ты рада, что она так поступила.-усмехнулся Корнилов.

–На мой исключительно субъективный взгляд, она поступила как нельзя правильно.-ответила я с тенью заносчивого холодка.-Нельзя требовать от женщины, бросить своего ребенка. Это бесчеловечно и подло!

–Некоторые женщины бросают своих детей сами.-заметил Стас.

Слова Стаса болезненным толчком ударили куда-то очень глубоко, в очень глубокую, болезненную и кровавую рану.

–Ника...-Стас уже понял, что его замечание касалось и моей матери.-Прости... Я... Я не об этом... Я...

–Всё нормально, Стас.-опустив взгляд проговорила я.

Я старалась пореже вспоминать свою мать. Я давно её простила. И не питала к ней ни ненависти и прочих негативных чувств.

И я бы с радостью просто обняла её при встречи, и была бы невероятно рада, если бы она звонила, хотя бы раз в год.

–Всё нормально.-проговорила я чужим, механическим голосом.

Я закрыла глаза, упрямо качнула головой.

–Кстати Викентий бил Машу. И видимо не редко.

Я коротко вздохнула.

–И именно поэтому поэтому она дала Ипполиту ключи от квартиры...

–Ну, Мария видимо не редко приходила пьяная, позорила Хазина и злила его.-произнёс в ответ Стас.-Его отчасти можно понять...

Я уставилась на него.

–Это не повод бить свою жену.

Стас чуть усмехнулся.

–Согласен. Но поведение жены, как минимум было неподобающим.

–Я не спорю.-ответила я.-Но... Можно было наказать её по-другому.

–Интересно.-прокомментировал он и взял у меня мятый снимок.-И как же?

–Забрать ребенка и уехать на время.-ответила я.

Почему-то мой ответ показался Стасу смешным и нелепым.

–Почему ты смеешься?-нахмурилась я.-Это лучше, чем распускать руки!

–Особенно учитывая, что Демид не родной сын Викентия. Мария могла бы и в суд подать.

–Не могла.-отрезала я.-Викентий к тому времени усыновил Демида, и по закону он имеет на него такие же права, как мать. Которая, и на это можно было бы сразу обратить внимание любого суда, действительно часто напивалась до невменяемого состояния. И к тому же вела аморальный образ жизни, изменяя своему мужу, а в прошлом занималась, что... м-м... развлекала мужчин за деньги.

Стас не удержался, хмыкнул со смешком.

Я пожала плечами.

–При таком раскладе, её бы вообще лишили прав.

Стас несколько секунд задумчиво созерцал меня.

Я на мгновение отвела неуверенный, настороженный взгляд.

–Что? Почему ты так смотришь?

–Думаю... насколько коварной ты, оказывается можешь быть.-с усмешкой ответил он.

–Это не коварство!-обиженно и расстроенно воскликнула я.-Это... это забота о будущем ребенка, в конце концов.

Я смотрела в глаза Стаса, я силилась донести до него свою мысль. Ну, это же очевидно! Как он не понимает!

–Мария была безответственной матерью и скверной женой.-ответила я.-К тому же она изменяла Викентию, и думаю их же соседи это могут подтвердить.

–Уже подтвердили.-с коротким вздохом сказал Стас.

–Ну, вот!-всплеснула я руками.-Так, что...

–Но, бить её всё равно нельзя?-с издевательской вкрадчивостью спросил Стас.

–Стас, честно сказать, ты меня пугаешь.-я неодобрительно покачала головой.

–Прости.-попросил он и со слегка смущенной улыбкой качнул головой..-Просто мне безумно нравиться слушать твои аргументы и твою точку зрения.

–Почему?-осторожно спросила я.

–Они обоснованы.

Я усмехнулась.

–Тебя окружают люди, которые не способны приводить аргументы и обосновывать свою точку зрения?

–Боюсь, ты удивишься, как мало даже взрослых людей на это способны.-хмыкнув, ответил Стас.

Я равнодушно качнула головой.

–Возможно большинство считает, что их представления, идеи и взгляды не нуждаются в аргументах или объяснении. Что это и так очевидно.

–И почему такое происходит? Как думаешь? Людям просто лень?

–О, нет...-усмехнулась я.-Просто есть разряд мнений, идей и представлений, которые превалируют в обществе, или среди большинства населения. Вот поэтому люди из такой части социума не считают нужным объяснять очевидные, с их точки зрения положения вещей. Это, как... ну не знаю... Вон если в двадцать пять или двадцать шесть девушка не замужем и детей нет, всё-Апокалипсис!

–Ты считаешь, это не так критично, когда девушка в этом возрасте остается без мужа и детей?-подумав, спросил Стас.

–Я искренне считаю, что это личное дело каждого.-ответила я.-Хотя... Наверное, своеобразный культ семьи в определенной степени должен рекламироваться ещё с детства.

Я пожала плечами, и тут же дернула головой.

–Но мы говорим об обществе, и его представителях, которые не стремятся объяснять сформированные в массах те или иные точки зрения.

–У такого общества может не быть будущего. Как считаешь?

–Тебе правда интересно, что об этом думает четырнадцатилетняя девочка?-ухмыльнулась я.

–Эта четырнадцатилетняя девочка будет поумнее многих, моих знакомых.-он криво усмехнулся, рассматривая меня.

Я хмыкнула, смущенно улыбнулась.

–О-о-о... Майор Корнилов, вы снизошли для прямолинейной лести.-с издевкой проговорила я.-Но, приятно, не буду спорить.

–Так, что ты думаешь?

–О том, что у общества не способного отстаивать свои позиции и взгляды, с помощью аргументов нет будущего?-я задумалась.-Понимаешь, тут... смотря о чем говорить и с какой стороны смотреть. В любой социальной группе, от семьи до государства, как мне кажется, роли должны быть четко распределены. Если этого не будет, государство просто не будь функционировать. Поэтому, например, роль формирования глобальных, для государства идей, представления и мнений, должна быть строго зарезервирована за определенными лицами.

–Ты сейчас пытаешься свести к тому, что общество должно быть послушным, тем глобальным и государственным взглядам, которые им навязывают?-спросил Стас.-Тебе не кажется это тиранией или диктатурой?

–Тирания и диктатура не просто навязывают мнение, они категорически исключают инакомыслие.-я отрицательно качнула головой.-А общество, в большинстве своем должно быть скреплено едиными национальными и государственными взглядами, интересами или идеями. А если все многомилионное общество начнет спорить, отрицать и обсуждать... Государство просто рано или поздно начнёт разваливаться и разделяться на отдельные, независимые карликовые страны, которые, каким бы абсурдом это не казалось, и сами могут потом распасться на отдельные миниатюрные республики... типа Сан-Марино или Андора.

–Тоже самое, тогда может случится с крупной корпорацией или фирмой.-согласился Стас.

–Разумеется.-кивнула я

–Ладно.-кивнул Корнилов.– Но, это если смотреть в глобальном смысле. А в более индивидуальном?

Он явно увлекся. Я была не против. Мы не так часто можем поговорить на темы, не связанные с очередным расследованием.

Я задумчиво скривила губы.

–А в индивидуальном, думаю, что люди должны уметь формировать свои взгляды, вкусы и предпочтения, но преимущественно на бытовом уровне. Ну, то есть люди могут и должны, наверное, дискутировать об отношении к тем или иным событиям, философским направлениям, искусству, поступкам других людей и так далее. Иначе, не способное мыслить и рассуждать общество быстро деградирует.

–Хм.-хмыкнул Стас.-Тебе не кажется, что ты сама себе противоречишь?

Я кивнула, села поудобнее.

–Сейчас объясню. Смотри. Во-первых не должно быть крайности. То есть ужасно плохо, когда социум разрознен и разбит разными взглядами и идеями. Но ещё хуже, когда народ непроходимо туп, дремуч и не образован, и категорически не в состоянии друг перед другом отстаивать свое мнение аргументами и контраргументами. Мне, кажется тут должна быть золотая середина, Стас. Люди должны быть умными, просвещенными и могут быть разносторонне развитыми. Но прежде всего они должны быть эрудированы в своей сфере непосредственной деятельности.

–А в своей сфере они могут отстаивать свои позиции и точку зрения?

Я задумалась.

–Не каждый, и не перед всеми. Большинство, только перед равными себе...

–Поясни, будь добра.

–Ну-у...-протянула я и продолжила.-не думаю, что будет хорошо, если каждый рядовой сотрудник и рабочий, в какой ни будь компании, будет высказывать свое мнение относительно тех или иных распоряжений. Ни к чему хорошему это не приведет. Кроме, разве что, исключительных случаев. И лишь некоторые, высококвалифицированные специалисты, должны на законном основании иметь определенную свободу и возможность аргументированно отрицать те идеи, касающиеся их профессиональной области, с которыми они не согласны.

–И конечно же, рабочие и рядовой сотрудник не должен задумываться о различных, иных политических идеях.-Стас кажется готов был тут поспорить.

Я вздохнула.

–Ну, сам подумай. Зачем, например, человеку, работающему на заводе бередить свой разум раздумьями о чем-то сложнее своей непосредственной работы или просмотренного вчера художественного фильма, или прочтенной фантастики? Всякие политические идеи будут только отвлекать его, и он не сможет качественно исполнять свою функцию.

–А вдруг он просто не хочет больше исполнять эту функцию? Ведь он имеет на это право?-вскинул брови Стас.– И если добьется большего, сможет получить право отстаивать свою точку зрения перед руководством или представителем правительства. Разве не так? Человек должен иметь право добиться более значимой роли.

Я была готова к подобному вопросу.

–Должен, конечно, но-о... А если таких будут сотни, Стас? Если в один прекрасный день, они решат, что по их мнению они все достойны чего-то большего? Что тогда? Кто должен будет работать вместо них? Я не отрицаю возможность человека на самоопределение, все имеют право передумать и сменить профессию. Каждый сам должен решать, кем ему быть. Это неоспоримо.

Я снова дернула плечами.

–Просто таких, которые хотят управлять и руководить не должно быть слишком много. И, это входит в обязанность правительства, люди, простые рабочие на тех же заводах должны осознавать и точно знать, насколько важен их тяжкий труд. Что они, именно они нужны стране здесь, сейчас и... больше не кому. Что это их роли, и они не менее важны. А посторонние идеи, сформированные на почве вольнодумства, могут увести их в погоню за бесполезными и неисполнимыми мечтами.

–Многие бы с тобой поспорили.-заметил Стас, записывая названный мною адрес Ипполита Збруева.

–Да, наверное, многие сказали бы, что это жестоко.-кивнула я и продолжила.-Но жестоким будет разочарование, когда сорвавшиеся с устойчивого жизненного пути люди, потратят свою жизнь и силы на то, что им в итоге совершенно не нужно.

–То есть, если ты работаешь на заводе, мечтать не стоит?-мягко спросил Стас.

–Конечно, стоит!-возразила я.-Мечта одна из самых сильных мотиваций. И каждый должен осознавать, что ради её исполнения нужно положить изрядное количество сил и времени. И их количество напрямую зависит от амбиций мечтателя. Ну, представь, какой будет идиотизм, если тысячи рядовых сотрудников завода решат, что могут легко быть учеными, ведущими конструкторами и директорами этих самых заводов.

–А вдруг?-усмехнулся Стас.

Но я категорично качнула головой.

–Среди них, конечно же могут быть будущие гениальные руководители и конструкторы, но... лишь единицы, Стас. Такова природа. Гений, способности и талант-штучный и редкий материал. А уж трудолюбие, необходимое для его реализации и вовсе уникально. А многие мечтатели отказывают об этом задумываться.

–Грубо говоря, амбиции не должны превышать способности и размер трудолюбия мечтателя.-заключил Стас.

–В принципе, верно.-согласилась я.

–Хорошо, а что же с более просвещенной частью населения?

Я перевела дух и продолжила.

Прошу прощения за утомительные рассуждения, но иногда мы со Стасом ударяемся в подобные философские полемики.

И только не надо кривить рожи, и говорить, что я тут сильно умничаю, и не должна быть на это способна. Судите, пожалуйста, по себе. Спасибо.

–Вернемся к точкам зрения, позициям и взглядам,-проговорила я.– будет ужасно, если у нас специалисты в области, например, медицины, компьютерных технологий, архитектуры, транспортной системы, военной сферы и прочих областей перестанут размышлять и отстаивать свои позиции друг против друга, и иногда и против государства. Если они не будут этого делать, страна может упустить возможность разработать и получить новые технологии, учения, подходы и методики.

–А как же их мечты?-напомнил Стас.

Я несколько раз легонько стукнула кулаками друг о друга.

–Такие специалисты просто обязаны стараться воплотить свои мечты, настаивать их реализации. Тоже самое касается деятелей культуры.

–Почему ты думаешь, что у них может хватить сил воплотить свою мечту, а у менее квалифицированных рабочих нет?

–Потому, что они все получали свою квалификацию, как раз, чтобы исполнить и реализовать свою мечту. А остальные, большей частью, решили, что им это не слишком нужно.

–Ты забываешь о финансовой стороне. У родителей могло просто не хватить денег на обучение своего ребенка той или иной специальности.

–Весомый аргумент,-согласилась я.-Но это уже можно считать естественным отбором.

–А вот это жестокое суждение, Ника.-покачал головой Стас.

–От этого оно не перестаёт быть закономерным.-возразила я.

Корнилов явно был не согласен, но затевать спор не стал.

–Хм, хорошо.-качнул головой Стас.-Но ты не упомянула людей, которые работают в сфере бизнеса. Менеджеры, экономисты, маркетологи.

–Они точно так же, Стас, воплощают свои идеи и мечты под эгидой той или иной компании. И на их реализацию тратят огромное количество сил и времени. Тем самым влияют на её успешность, а чем больше успешных компаний в стране, тем лучше. Разве нет?

–Да, думаю скорее всего ты права.-кивнул Корнилов.

Ну, вот...-вздохнула я и проговорила дальше.-А над всеми выше упомянутыми специалистами, в том числе и над директорами, уже стоят министерства и правительство, со своими правами и уникальными полномочиями государственного масштаба.

–То есть, если я правильно понял,-проговорил Стас.-Правительственные органы имеют нерушимое и единоличное право выдвигать глобальные, национальные идеи, направления и доктрины, в том числе в различных сферах деятельности человека. И специалисты, топ-менеджеры и директора этих сфер, могут или соглашаться с ними, или же отстаивать свои взгляды, доказывая их полезность друг перед другом или перед представителями власти. А, скажем так, класс рабочих или обычный офисный планктон этой привилегии должен быть лишен? Так?

–Кроме исключительных случаев, да.-кивнула я.-Иначе будет нарушена монолитность общества, которая может повлечь расщепление и развал предприятия или даже государства.

Я щелкнула пальцами и выдала:

–Гармония, каким бы злом она не казалась, должна быть нерушима.

Стас расхохотался так, что, наверное услышали все соседние номера и этажи.

–Подожди,-проговорил Стас.-А как же... как же политические оппозиции? Они ведь выдвигают иные, противоречащие правительству идеи.

–Общество, должно быть уверено, что его не лишают возможности выбора.-заметила я.

–Так, значит?-усмехнулся Стас.

–Да, и думаю ты согласен.

–Грустно, но правдиво.-кивнул Стас.

–Нет, всего лишь правильно, Стас.-качнула я головой.-Свобода должна быть относительной. Иначе она рискует стать анархией.

Корнилов кажется был шокирован моими суждениями.

Да, всё, что я высказала сугубо субъективное и личное мнение, и может быть триста раз оспорено.

Но на сегодняшний день и текущий момент, я убеждена в этих взглядах.

Общество в пределах государства должно сохранять баланс и гармонию в плане исполняемых населением функций.

Да и в пределах фирм, компаний и корпораций тоже.

Кажется, меня занесло.

Но, зато интеллектуальная деятельность помогает мне не сходить с ума от видений и воспоминаний.

А сейчас, помогло легче пережить стресс после встречи с Александром Демидовым.

Стас пару минут думал над моими словами.

–Есть вещи, о которых я бы с тобой поспорил.-произнёс он.-Но в другой раз.

–С радостью с тобой подискутирую.-кивнула я.

Корнилов в ответ самодовольно усмехнулся.

–Вернемся к делу.-хмыкнул он.– Скажи, в своем видении, ты не видела у Ипполита полицейское удостоверение или... что-то другое указывающее на его деятельность?

Я отрицательно мотнула головой.

–Увы, Стас.

–Досадно.

–Но, ты знаешь...-я сложила руки на груди и задумчиво, поджала губы.-Я думаю, что ты прав и он скорее всего служит в полиции.

–Скорее всего служил,-поправил меня Стас.

–Скорее всего.-кивнула я.

–А с чего ты это взяла?

Я не много злорадно улыбнулась.

Стас вопросительно изогнул брови. Я засмеялась.

–Он... ты только не обижайся, но он двигается примерно, как ты или Коля, или даже Сеня...

–Мне казалось мы разные.

–У вас у всех уверенная, властная и даже грозная походка, а ещё равнодушный, холодный и беспристрастный взгляд.

–Какая развернутая характеристика.-прокашлялся Стас.

Я игриво усмехнулась.

–Основанная на моих личных наблюдениях.-ответила я с легким оттенком превосходства.

В дверь постучали, и вошел Николай Домбровский. Он нёс на руках широкий поднос с вазочками, блюдцами и двумя чашками горячего напитка.

– Et voici le dessert tant attendu! ( Фр. А вот и долгожданный десерт!)

Я засмеялась. Радостно и оживленно зааплодировала.

– Très opportun!-ответила я.

Корнилов вскинув брови перевел взгляд с меня на Николая, и обратно.

–Я смотрю вам вдвоем очень даже есть, о чем поговорить.-заметил он.

–Особенно, когда речь идёт о французских десертиках.-заметила я.

Я хихикнула, и поправила себе подушки.

Коля поставил возле кровати предназначавшийся мне парфе в глубокой, хрустальной вазочке.

М-м-м!

Стас встал с моей кровати.

–Мне нужно ехать, Ника.-сказал он и похлопал себя по нагрудном карману.-Ты мне очень помогла и дала крайне важные свидетельства, я должен сегодня же их проверить. Займусь личностью Ипполита.

–Стас.-меланхолично вздохнула я аккуратно перекладывая ягоду в десерте.-Прости, что лезу не в своё дело... Но, мне кажется сегодня тебе лучше побыть с семьёй. Правда.

Я подняла на него пристальный, чуть печальный взгляд.

Мне было жаль его. Стас полностью погружается в дела и работу.

Отдает все силы. Без преувеличения.

И никогда, ни с кем не обсуждает личное.

Вот только, он постоянно забывает, что мне не нужно рассказывать.

Я много могу увидеть и услышать сама.

И я видела. Видела, что Рита, его жена, недовольна им. Что Алина, его дочь, обижается на него.

Стас не может этого не замечать. Но, тем не менее, старательно делает вид, что его семейное счастье не начало медленно рваться, как лист бумаги на две части.

–Пожалуйста.-попросила я его.-Побудь с ними, Стас.

–А как же Романтик?

–Старик,-вмешался Коля.-Наша оракул права...

–Коля.-скривившись хмыкнула я.

–Что?

–Оракулы были предсказателями.-заметила я.

–Ты своего рода, тоже предсказатель.-возразил Домбровский и снова посмотрел на Стаса, отпив кофе из чашки.-Реально, Стас. Ника права. Романтик никуда не убежит. Сейчас небось сидит где-то и радуется, что у него хватило ума не действовать нам на нервы.

Корнилов недовольно поджал губы. Я увидела его колебания.

–Личное не должно мешать работе.-наконец, сказал он веско, уверенно и не много жестоко.-Ты, кстати что-то выяснил с контактами из трубки Хазина?

–Почти все номера в его телефоне, уже не актуальные.-Домбровский чуть наклонил голов к плечу, скептически скривился.-Люди уже давно поменяли номера. Я «проехался» по родственникам, но оказалось, что почти все они перестали общаться с Викентием Хазиным, когда он женился на Марии.

–Понятно...-недовольно кивнул Стас.-Ладно, сегодня отдыхай, хорошо бы, чтобы ты побыл с Никой, пока не приедет Сеня. А завтра мне нужно, чтобы ты смотался к Ящеру и посмотрел, что он там нарыл на фотках Яны Долгобродовой. Чем раньше, тем лучше. Потом созвонимся. До завтра.

–Пока.-бросил Коля.-Ника, а дашь попробовать своего парфе?

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Четверг, 19 июня

День выдался донельзя тяжелым, утомительным и напряженным.

Только оказавшись в своей машине, Стас понял, насколько он устал.

Случай с Демидовым, страхи за Алину и Риту, а потом паническое переживание за Нику измотали и истощили его.

Стас спрятал лицо в ладонях. Протяжно вздохнул.

Перед лицом возник Демидов, с развороченной, кровавой дырой в груди.

Зорин ещё не в курсе, что Стас убил его шурина.

Хотя, если то, что Ника рассказала о чувствах Александра к своей сестре Дарье правда то Борис Зорин вряд ли будет расстраиваться слишком сильно.

Можно не сомневаться, что он или знал, или подозревал о нездоровом влечении Александра к своей старшей сестре.

Стас завёл мотор, положил руку на джойстик коробки передач.

Затем замер. Задумался. Он вспомнил слова Ники.

Стас сжал зубы, так, что челюстные суставы свело болью.

Он знал, что Ника права. Он и сам понимал, что ему нужно, что он обязан провести сегодня время с семьёй.

Он откинулся на спинку сидения. Запустил руки в волосы.

В памяти всплыли слова Риты.

«Будешь ехать... Позвони! Нам нужно поговорить!»

Корнилов никогда и ни за что на свете никому бы не признался, но сейчас, наверное, он больше всего опасался именно серьёзного разговора с Ритой.

–Боже,-проговорил Стас и покачал головой.-Да ты совсем спятил, приятель. Ты боишься серьезного и неприятного разговора с женщиной, как будто тебе лет двадцать!

К чёрту, подумал Стас. Как будто от этого можно убежать.

Разговор всё равно должен состоятся. Не бегать же ему от этого, как пугливому школьнику.

Чушь!

Но, ему всё-таки пришлось приложить волевые усилия, чтобы принять решение.

Он набрал Риту.

–Да?-ответил её голос в телефоне.-Ты едешь?

–Да, я...

–Отлично.-голос Риты звучал сухо и довольно резко.-Я жду.

Она дала отбой.

Корнилов фыркнул, ощерился, посмотрел на дисплей телефона.

Время разговора 00:03. Дисплей телефона медленно погас.

Таких коротких диалогов у них ещё не было.

Стас разочарованно сложил руки на руль. С безысходной безмятежностью во взгляде посмотрел вдаль.

Затем повернул ключ в замке зажигания.

Мотор Лэнд Ровера ожил, шумно, утробно заурчал. Стас выехал с территории отеля.

Глядя на серо-сиреневое, в лучах солнца асфальтовое полотно дороги, Стас размышлял о Рите.

О том, есть ли у них будущее. Он не сомневался, что дома его ждёт ток-шоу «Что тебе важнее: мы или работа?».

Только в этот раз ему скорее всего не удастся отделаться какими бы то ни было обещаниями, что дальше все будет по-другому.

Потому, что до сегодняшнего дня работа Стаса не угрожала жизни Риты или Алины. Кроме некоторых, отдельных случаев, где Рита просто перестраховалась.

Но, сегодня, Стас сам ощутил в каком постоянном риске из-за него находятся его близкие.

Ведь тот же Демидов, мог приехать не к Нике. А к Алине в музыкальную школу.

И чем бы всё закончилось, если бы Александр просто пришел бы туда, и... спустил курок?

Просто пришел и бы исполнил свою месть? Удовлетворил свою боль и ненависть за счёт безвинной жизни Алинки?

Эта Трагедия убила бы Риту, и вырвала бы когтистой лапой саму душу из Стаса, лишив его желания и возможности существовать в этом мире, обессмыслив его жизнь до бесконечной, убийственной скорби.

И Стас знал-это, реальность, которой ему посчастливилось избежать.

По пути Стас притормозил возле супермаркета.

Он решил купить чего ни будь сладкого для Алинки. Он знал, какие вкусняшки она любит.

А для Риты он подумывал взять вино, но потом решил, что она сегодня вряд ли будет с ним выпивать.

Он считает его виноватым и зла на него. Не за себя. А за то, что по его вине, под ударом оказалась Алина.

Рита многое может простить в отношении себя, но даже призрачную угрозу в сторону их дочери, она не стерпит.

И у Стаса чем дальше, тем больше складывалось крепнущее чувство того, что сегодня он пересёк границу допустимого.

Он подверг опасности жизнь дочери. Жизнь самого дорогого для него и для Риты, человечка. Жизнь своего маленького олененка.

Он припарковался на стоянке супермаркета.

Включил сигнализацию, забежал внутрь магазина.

Людей было не много. Он быстро прошел несколько отделов с продуктами, и остановился в отделе всяких сладостей.

Тут Стас не спеша прошелся в поисках любимых сладостей дочери.

Он миновал стеллажи с конфетами, леденцами, желе, добрался до печений.

Вдруг его взор выхватил из пёстрой череды поблескивающих упаковок сладостей нечто такое, от чего в его теле подскочил и учащенно забился пульс.

Стас повернулся, сделала пару шагов назад. Замер. Он стоял напротив упаковок какого-то нового печенья из Испании.

В красно-синей упаковке содержались пять больших, круглых печений с орехово-шоколадной начинкой.

«Кабальеро Сэм» гласило название из толстых, жирных букв желтого цвета.

А сам «Кабальеро» слева от логотипа, сохраняя самоуверенную ухмылку на лице, лихо закручивал лассо.