Текст книги "Обнаженные Розы (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 39 страниц)

Лаптев в ответ лишь недовольно поджал губы, чуть опустил голову, его взгляд стал угрюмым.

Коля вновь смотрел на подъезд. Затем поднял взгляд на стоящий на противоположной улице большой билборд.

Там красовалась яркая реклама печенья «Кабальеро Сэм».

Затем он перевёл вид на возвышающиеся вдалеке новостройки.

Два новых бизнес центра и жилой дом.

Оба построены по стандартам современных небоскребов.

Обильно застекленные, отливающие сине-серыми оттенками и покрыты отражением небосвода с облаками.

Окна красиво сверкают под солнцем.

К подъезду, за которыми они наблюдали подошла согбенная старушка в старом пиджаке и юбке.

Она опиралась на трость. У нее что-то было с левым бедром.

Она шла переваливаясь, тяжело и неуклюже. Каждый шаг давался ей с явным трудом.

Домбровский увидел, как она приложила магнитный ключ к двери подъезда. Затем открыла его и тут, взглянув в сторону, улыбнулась.

Коля не слышал, но увидел, как она со всё той же доброй улыбкой чуть наклонилась и кого-то позвала.

Он чуть приподнялся в сидении. Но обзор закрывали растущие вдалеке кустарники и клумбы под окнами дома.

Наконец увидел, как старушка подзывает к себе кота. Домбровский чуть сузил глаза приглядываясь к животному.

Затем быстро достал телефон. Открыл присланные Стасом фотки рисунков Ники. Перелистал. Нашел рисунок кота из видения Ники. Поднял взгляд на животное, которое подошло к старушке.

Это был объемистый, пушистый кот рыже-белого окраса.

С крайней наглой походкой.

Коля сравнил его с рисунком. Он достал рацию.

Ещё раз взглянул на кота, на билборд.

Страх ошибиться поселял в нём нервозные сомнения. Если он совершит промах, есть самый серьёзный риск того, что Романтик сбежит и крепко, глубоко заляжет на дно.

Но Коля решил, что действие лучше бездействия.

–Работаем.-произнёс он в рацию.

–Принято.-отозвался командир группы спецназа.

–Пошли.-Коля спрятал рацию в чехол на поясе и достал пистолет.

Все четверо полицейских, одетые в черные бронежилеты, с пистолетами в руках ринулись к подъезду.

Территорию быстро оцепили.

Вместе с Домбровским и его группой, к подъезду подбежали семь человек в тёмной униформе спецназа.

Облаченные в шлемы, с автоматами в руках они взлетели на шестой этаж.

Предположительно квартира Романтика должна был быть примерно тут.

Оказавшись на этом этаже Коля увидел того самого кота. Он шипел и жался к окну. Его шерсть вздыбилась, взъерошилась.

Животное приготовилось драться на смерть.

Коля посмотрел в обе стороны лестничной клетки. Предполагаемую квартиру они тоже вычислили заранее.

Он указал на неё.

–Пошли!-скомандовал командир группы СОБРа.

Они гурьбой пробежали в самый конец коридора. Здесь остановились. Достали тактический таран.

Притаились по обе стороны от дверей.

Один из бойцов коротко размахнулся и ударил тараном по замку входной двери.

Звякнул металл, что-то скрипнуло. Дверь качнулась, распахнулась. Спецназ ворвался внутрь квартиры.

Коля со полицейскими из УГРО ринулся следом.

–Чисто!

–Чисто!

–Чисто!

Голоса спецназовцев звучали из разных комнат квартиры.

Домбровский переступил порог квартиры и оглядел её.

Легкий сквозняк шевелил обрывки старых обоев на оголенных стенах.

Воздух в квартире был перенасыщен смешенными, сладковато-приторными запахами цветов.

От него у Коли слегка закружилась голова.

Он медленно прошел по квартире. Взглянул на пол.

Кругом валялись листочки роз, завядшие лепестки. Повсеместно темнели на полу россыпи темной почвы. Некоторые из них были отмеченные следами протекторов подошв.

Коля вошел в комнату, где стояла ванная. Было не обычно видеть саму ванную в обычной комнате.

Особенно, когда рядом стоят предметы мебели.

Старый, провалившийся диван. Не менее старые стулья, кресло и пустые книжные полки.

Домбровский приблизился к ванной.

Он остановился и уставился на лежащие на полу, возле ванной волосы.

Их было много.

Тёмные, чёрные, русые, каштановые, рыжие и светлые пряди волос.

Некоторых он остригал. Прямо здесь. В ванной.

Здесь же он их мыл. Готовил.

Домбровский хотел коснуться ванной, но странное, глубокое чувство отвращения заставило его отдернуть руку.

Он не спешно прошелся по комнате. Половицы поскрипывали под его ногами.

Коля осматривал комнату и пытался представить находящегося здесь Романтика.

Как тот вынашивает очередное убийство. Как лихорадочно мечется по комнате, представляя, как будет убивать.

На старом столе Домбровский обнаружил несколько порнографических журналов.

Поверх них валялись женские трусы и лифчики. На некоторых из них Домбровский с отвращением обнаружил засохшие, белесые пятна.

–Больной урод...-проворчал он.

В комнату вошел Корнев.

Николай обернулся.

Корнев, хватая ртом воздух покачал головой. Он был чем-то до глубины души потрясен и шокирован.

–Тебе надо это увидеть.-сказал он.

Вместе они вышли из комнаты. Коля шел за старшим лейтенантом в полной уверенности, что сейчас увидит нечто, что действительно поразит и заставит потерять дар речи.

Так и случилось.

Почти все собрались в большой комнате, в зале.

И все молчали. Тишина здесь была угнетающей, прижатой, придавленной. Словно притаившейся.

Ощущая, как подпрыгивает сердце в груди Коля прошел вперед.

Спецназовцы расступились.

Длинную стену зала занимала деревянная сетка.

Она была склеена из тонких деревянных досочек.

Коле она живо напомнила ячейки винотеки в каком ни будь погребе богатого загородного дома.

Только здесь не было самих ячеек. Лтшь ромбовидные отверстия, которые занимали розы. Много роз.

Коля приоткрыл рот считая их. Двенадцать... шестнадцать... Двадцать.... Двадцать семь... Тридцать! Тридцать пять!.. Сорок! Сорок семь!

Сорок семь!

Кровь застучала в висках, чавкающими басами пульс отдавался в ушах. Сковывающее напряжение вибрировало в черепе и шее.

Коля ощутил жар и затрудненное дыхание.

Он подступил ближе, затем еще ближе.

Он стоял на расстоянии вытянутой руки от торчащих в сетке роз.

Поднеся руку, Домбровский коснулся висевшего на одной из роз браслета.

Он был сплетен из ярких кубиков мятного цвета и розовых цвета Барби. На них были выгравированы буквы.

Коля повернул браслет. Прочитал.

«Удачи Яна!».

Домбровский поднял взгляд оглядел другие розы. Они были искусственными. Чтобы не увядали.

И на каждом стебле блестела серьга, или браслет, или цепочка. Иногда колечко или бусы.

Коля действительно лишился дара речи.

Они ведь ловили жестоко серийного убийцу. А должны были искать самого настоящего монстра, весь смысл существования которого-убивать.

     ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Пятница, 20 июня

–Ясно, я понял.-сухо проговорил Стас.

Я следила за его лицом. Корнилов оставался не возмутим. Почти. Его выдавал только взгляд и минимальные мимические жесты.

–Хорошо, Коль...-сказал Корнилов.-Доложите всё Аспирину и пусть эксперты там всё проверят и перепроверят несколько раз. Должны быть улики. Судя по всему, наш приход был для него неожиданностью... Это не важно. Возможно он собирался сегодня покинуть столицу, а может и страну. Поэтому и забрал всю электронику. Да, она рядом со мной.

Он посмотрел на меня, усмехнулся. Я ответил скромной улыбкой.

–Нет, я думаю можно обойтись без этого.-пожал плечами Стас.-Я вообще не уверен, что по этому адресу ещё кто-то живёт. Столько времени прошло... Но, знаешь, на всякий случай пусть будут готовы. Да, всё. Давай.

Он закончил говорить, положил телефон между сидений.

–Коля нашёл квартиру Романтика, они вскрыли её.

–И что там?-спросила я с любопытством и опасением.

Стас ответил не сразу.

–Они нашли розы... Я так понял, что это была своеобразная коллекция. На каждой розе... были браслеты, серьги, цепочки... Ну, ты поняла...

–Трофеи.-проговорила я тихо.

–Да.-мрачно отозвался Стас.

–И сколько их?-спросила я, чувствуя, что не хочу знать ответ на этот вопрос.

Стас похоже тоже, это почувствовал.

–Уверенна, что хочешь это знать?-спросил он.

–Да.-вздохнула я.

Стас критично скривил губы.

–Сорок семь.-голос его прозвучал странно, потусторонне, без тембра, словно механически.

Я закрыла глаза, сделала трудный глоток.

Голова слегка кружилась, чувствовалось неприятное давление на уши, как будто я в море нырнула слишком глубоко.

Сорок семь. Сорок семь роз. Сорок семь жизней отнял Романтик.

И, наверное, это без учёта ещё тех четырнадцати человек, что нашли сегодня.

Вот же... Drań! Zwierzęta!

Предполагаемое место проживания Анны Шмелиной располагалось в Коньково.

Точнее там должны были проживать приемные родители Ани.

Это Фёдор и Валентина Елагины.

Мы получили сведения о личностях и местах работы этих людей.

Следуя метке на навигаторе мы относительно быстро добрались до указанного адреса.

И сейчас ехали по улице, между домов и растущих по обе стороны деревьев.

Местность здесь была глуховатая, безжизненная и крайне малолюдная.

И плотность домов, чем дальше тем больше снижалась. Постройки встречались всё реже и реже.

Улица как бы постепенно тонула и растворялась в густой лесополосе. Даже, наверное, это был парк, но больше напоминавший более-менее ухоженный лес.

По существу, от леса его отличало только наличие редких фонарей на кое-где асфальтированных дорожках и таблички с указателями.

Сейчас мы ехали по дороге, и вокруг нас были только деревья.

Но вот мы проехали ещё один дом. Из-за запущенной лужайки и грязных окон он казался не жилым.

Но рядом с ним стоял старый пикап и было видно, что приехал он не давно.

Далее снова вдоль дороги густели заросли леса.

Через пару-тройку сотен метров появился ещё один дом.

Здесь мы проехали мимо пожилого мужчины в спортивных штанах и очках. Он вёл на поводке ротвейлера. Прохожий неприязненно покосился на автомобиль Стаса.

Корнилов сбросил скорость, когда из-за густых дебрей деревьев и кустарников появилось очередное строение.

–Вот её дом.-Стас кивнул на один из домов, за низкой, металлической изгородью.

Это был двухэтажный дом с серым сайдингом и большой пристройкой сбоку, где по-видимому был гараж.

Стас остановил автомобиль, заглушил мотор.

Я посмотрела на дом, где должна была жить Аня Шмелина.

Он возвышался над дорогой, бросая тень на тротуар.

Было в этом строении, что-то высокомерное, предвзятое и то же время отстраненное, отталкивающее.

От дома как будто исходила неприязненная аура.

Она как будто говорила: «Пошли все прочь! Не смейте сюда входить! Здешние жильцы не хотят с вами общаться!».

Мы выбрались из автомобиля, подошла к калитке ворот.

Она почему-то была приоткрыта.

И дело было вовсе не в беспечности хозяев. Едва Стас скрипнул старой металлической дверцей, как из будки выскочил массивный, крепкий питбультерьер и с злобным лаем бросился на нас.

Стас было выхватил пистолет, но я схватила его за руку и ринулась вперёд.

–Ника, ты...-Стас схватил меня за плечо.

Я присела на колено и протянула к псу руку.

Собака остановилась. На морде читалось явное недоумение.

Пёс осторожно приблизился чуть наклонил вперёд голову и коснулся влажным, холодным носом кончика моего пальца.

Затем животное заскулило. Жалобно, как будто извиняясь.

Я улыбнулась ему. Только губами, пряча зубы.  Не нужно, чтобы животное решило, будто я оскалилась.

Пёс завилял хвостом. Дал себя погладить.

–Как ты... Как тебе это удалось?-удивленно спросил стоявший надо мной Корнилов.

–Он не злой.-ответила я.-Просто его научили гавкать на всех чужаков. Но... Характер вечного щенка ведь не скроешь. Да, малыш?

Я почесала за ухом собаки. На его зелёном ошейнике качала позолоченная медалька в виде косточки. На ней было выгравировано имя питбультерьера.

–Да,-хмыкнула я, прочитав имя.-Тебе идёт, Эдди. Очень даже...

Услышав собственное имя, пёс прилег на землю, вывалил язык, подставил пузико.

–Скажи, а с людьми ты так тоже можешь?-спросил Стас с ухмылкой.

–Люди сложнее.-качнула я головой.-И куда недоверчивее.

Дверь дома открылась. Мы со Стасом уставились в тёмный проём приоткрытой двери. Я различала смутный, тёмный силуэт внутри.

–Что вам надо?-услышала я гневный женский голос.-Убирайтесь! И оставьте мою собаку! Я вызову полицию!

–Не стоит,-Стас медленно приблизился доставая удостоверение.-Мы уже тут.

Несколько секунд женщина молчала. Видимо пыталась прочесть удостоверение Стаса.

–Уголовный розыск?-кажется она была удивлена.-Что вы здесь забыли?

–Вы Анна? Нам нужно поговорить.

–О чём?

–О многом.-суховато произнёс Стас.

Снова перед ответом была длинная пауза.

–Чёрт с вами, входите.-проворчала хозяйка дома.

Стас оглянулся на меня. Я кивнула и погладив Эдди на прощание, последовала за Стасом.

Внутри дома было темно. Повсюду были зашторены и плотно завешаны все окна.

Везде властвовал густой, плотный сине-серый сумрак.

Очертания предметов, стен, потолка и мебели скрадывались, размывались тенями таинственного полумрака.

Очень остро чувствовался стойкий, сухой запах чего-то залежавшегося и застарелого, с прогорклым привкусом.

–Проходите сюда.-услышали мы голос хозяйки квартиры.

Она говорила почти шепотом, но от её голоса по квартире разлеталось жутковатое эхо.

Казалось, когда она говорила, тени из полумрака таким же шуршащим шепотом повторяли её слова.

Я почувствовала довлеющее и давящее чувство какого-то бесконечного зачерствевшего уныния.

Здесь в этом доме не было место счастью, радости и любым положительным эмоциям.

Здесь властвовали печаль, злость и страх. А хозяйка этого дома, кажется живет в каком-то своеобразном и добровольном заточении.

Мы со Стасом прошли за ней на кухню.

Она стояла возле кухонного стола и наливала себе то ли чай, то ли кофе из прозрачного чайника.

Нам она ничего не предложила. Да я бы лично всё равно бы отказалась. Как и Стас, наверное.

–Говорите.-буркнула женщина не поворачиваясь к нам.

Она была одета в халат, по её плечам спускались тёмные, запутанные волосы. Часть их скрывала её лицо. Вернее, только половину.

Окинув кухню взглядом, я заметила составленные вдоль стены пустые бутылки из-под пива и других спиртных напитков.

Бутылок было много. Несколько десятков.

–Анна,-Стас чуть приблизился к женщине.-Нам нужно поговорить с вами о Демиде Хазине.

Я увидела, как при звуке имени Демида женщина в халате застыла на мгновение.

Затем то ли подавилась и закашлялась, то ли засмеялась.

Вот только смех не был весёлым. В нём слышалась горечь, пережитая боль и презрение.

–О Демиде...-повторила она.-Демид умер. А перед этим... сломал мою жизнь.

–Как это произошло?-спросил Стас.

Женщина отпила из чашки. Она пила редкими глотками, с паузами.

Стас терпеливо ждал. Я поморщилась от боли в ногах.

–Вы не против, если я присяду?-спросила я вежливо.

–На здоровье.-не дружелюбно бросила женщина.

Стас любезно отодвинул мне стул, и я осторожно присела.

Ступни ног вновь отозвались толчком боли, пронзившим плоть и казалось доставшим до костей.

Мысленно, я в который раз выругала извращенную фантазию Романтика.

Стас ждал ответа на свой вопрос. Но Анна Шмелина не торопилась с ответом.

–Демид...-Анна не поворачивалась к нам со Стасом.-Мы... мы дружили с ним... Мы росли в детдоме...

Я вздохнула.

–Анна,-проговорила я осторожно, с состраданием к одинокой и явно отчаявшейся женщине.-Мы знаем, что вы с Демидом вместе росли в сто двенадцатом детдоме, мы так же знаем, что Демида били из-за вас, и знаем, что потом вы вышли замуж за Михаила Трегубова.

Тут я ощутила на плече руку Стаса. Это был предупреждающий жест.

Но я не могла остановиться. Времени не было.

Я знала, что Романтик скоро убьет снова. Он ведь до сих пор страшно зол на полицию, на УГРО, на Стаса, на меня.

Он должен взять реванш. Я в этом нисколько не сомневалась. Да и Корнилов тоже.

–Мы знаем,-уже мягче проговорила я.-Что в один из вечеров Демид пришел к вам в дом и...

Я замолчала, вздохнула. Говорить, то, что происходило дальше было жестоко. Я не знала, как отреагирует Анна.

–А потом он убил Мишу, моего мужа.

Я слышала, что голос Анны подрагивает от сдерживаемых чувств.

Ей было слишком трудно вспоминать то, что случилось тогда. Это означало мысленно вернуться в ту ночь, когда произошли те события. В каком-то смысле ей пришлось бы заново пережить тот кошмар, когда её муж умер у неё глазах.

И те мгновения, те секунды на которые она оказалась в полной и безграничной власти Демида.

Демида, который пришёл мстить. За не разделённую любовь.

–Почему вы... не остались с ним?-спросила я.

–Что?-не поняла Анна.

–Почему вы предпочли Трегубова?-уточнила я.

Анна как-то странно фыркнула, покачала головой.

–А сами, что не догадываетесь? Если вы копаете это дело... Должны были уже знать, что... Демид был чудовищем! Монстром! А я... Я не сразу это увидела.

–Но его чувства к вам были искренни.-заметила я.

–Вам то откуда знать?!-с внезапной злостью воскликнула Шмелина.

–Потому, что именно вам он первой показал свои розы.-проговорила я тихо.

Тут Шмелина вздрогнула и медленно обернулась. Я увидела, как из-под спутанных волос на лице, блеснул её левый глаз.

Он чуть шагнула к нам, пошатнулась. Ухватилась руками за стол и осторожно опустилась на стул, возле меня.

–Вы стояли в его саду, среди роз, которые он вырастил и он приближался к вам,-продолжала я ровным, тихим, мягким голосом.-Вы спросили его, что он делает, а он сказал вам тогда, что собирается вас поцеловать.

Это воспоминание снова начало захлёстывать меня, утягивать в видение. Я сопротивлялась. Голова кружилась. Всё сильнее.

Я поморщилась. Головокружение становилось не выносимым и видение напирало, давило, пыталось проглотить меня.

–Вам тогда помешали...-сказала я, кривясь от ломящей боли в висках.-Там был Михаил Трегубов и его парни... Они избивали Демида... Вы тогда кричали, чтобы они перестали...

–Вы не можете этого знать.-внезапно с дрожью в голосе прошептала Анна.-Вы не должны... Из всех кто там был... В живых осталась только я! А я... Я никому... Я никогда ничего не говорила о Демиде! Я старалась забыть о нём!

–Почему?-в который раз повторила я.

Стас не мешал. Не вмешивался в наш диалог. Он видел, что Анна пошла со мной на контакт.

–Почему вы начали его бояться? Когда?-спрашивала я.

–Откуда вы знаете о том, что случилось в саду?-с внезапным лихорадочным оживлением проговорила Анна.

–Это не имеет значения.-этой многозначительной и категоричной фразе я научилась у Стаса.-Почему вы стали боятся Демида?

Анна ответила не сразу. Она чуть наклонилась ко мне.

Я ощутила исходящий от неё кисловато-влажный запах пота. Но я не шелохнулась.

–Вы были... в детдоме?-прошептала она.

–Да.-ответила я.

–Значит вы знаете о том, что со временем в детдоме начали пропадать люди. Другие дети и преподаватели.

Я смотрела в её лицо. Я пыталась увидеть её глаза, но под свисающими на лицо густыми, темными прядями волос, в густом, чернеющем полумраке это было затруднительно.

–Знаем.-ответила я.-Но почему вы думаете, что это Демид?

–А не думаю.-Анна встряхнула головой и на мгновение я снова увидел блеск её левого глаза.-Я знаю.

От последних её слов у меня по позвонкам словно провели чем металлическим и холодным.

Неприятное, внушающее опасение чувство охватило, и подчинило меня.

–Демид...-было заметно, что имя Хазина женщине очень трудно даже произносить.-Он и правда казался мне очень милым, а его подарки и неуклюжие попытки ухаживать за мной выглядели так трогательно... Он мне нравился. И довольно долго. И да, парни избивали его регулярно.

–Из-за вас?-спросила я осторожно.

–Из-за меня тоже.-нехотя призналась Анна.-Но... большей частью из-за того, что он был... другим. Другим во всех смыслах.

–Молчаливым, тихим, скромным.-перечислила я.

Анна снова замолчала и снова взглянула на меня, не скрывая удивления.

–Вы... Вы слишком молоды, чтобы знать его...-проговорила она недоуменно и с толикой страха.-Но у меня такое впечатление, будто он вам и вправду известен.

Да, подумала я, к сожалению в какой-то мере ты права. Даже не догадываешься насколько.

–Мы собрали достаточно информации.-ответила я туманно.

–Чушь.-прошипела Анна, чуть опустив голову.-Никто не знал, о то, что происходило, когда Демид собирался меня поцеловать.

Я поняла, что, наверное, зря заговорила про тот случай.

Я пыталась таким образом разговорить её, но было бы странно если бы у Ани не возникло вопросов.

–Давайте лучше поговорим о том, почему вы считаете, что именно Демид причастен к исчезновению тех детей.-в разговор включился Стас.

Я была безмерно благодарна ему, так, как порядком растерялась, не зная, что и как дальше говорить Ане.

Шмелина вздохнула. Затем шумно всхлипнула.

–Вы ведь знаете, что он любил цветы?

–Да.-кивнул Стас.

–Так вот все пропавшие дети и те двое преподавателей они... они перед своим исчезновением получили розу. Розу, понимаете?! Одну из тех, что он сам вырастил! И что по-вашему это может означать?

–Вы сами видели эти розы?-спросил Стас.

Анна ответила не сразу. Помолчав она призналась.

–Только однажды. Когда один из парней, который бил его, шумно интересовался у всех, кто и зачем подсунул ему под подушку колючую розу.

Она помолчала и добавила.

–Это был последний день, когда его видели. Его и... ещё троих парней.

Я увидела, как у Шмелиной вздрогнули плечи.

–Сколько ни искали... их так и не нашли.

С её уст сорвалось дрожащее, зловещее дыхание.

–А что же Михали Трегубов?-кротко спросила я.

Анин силуэт темнел на фоне окутанных расплывчатым сумраком светлых стен кухни.

–Миша... Миша внезапно стал очень тихим и скрытным.-ответила она.-Однажды... Однажды мы узнали, что он сбежал. Оставил записку и сбежал.

Он странно усмехнулась.

–Уже через полгода мы увидели его по телевизору.

Она снова всхлипнула.

–Мишка был засранцем, но потом круто изменился... Стал боксёром, мы за него болели помню... А Демид злился. Он ещё пытался ухаживать за мной, но с тех пор, я... я обходила его десятой дорогой... он преследовал меня, он постоянно был рядом, я всё время чувствовала его взгляд на себе... Постоянно. Мне всё время казалось, что он вот-вот возьмёт меня за руку.

Она шептала эти слова с искренним ужасом пережитых моментов. То и дело её голос дрожал и срывался на безголосый хрип.

–Я больше не могла так.-сказала она.-Я решила сбежать.

–Сбежать?-переспросил Стас.-Куда? К кому?

Я обернулась, бросила на него предупреждающий взгляд.

Он замолчал.

Совсем не стоит говорить Ане, что раз она живет в детдоме, то ей не к кому идти. И некуда.

–Знаю...-проговорила Шмелина и покачала головой.-Вы, наверняка думаете, что... Мне и податься было не куда... Ошибаетесь...

Последнее слово она протянула с какой-то злорадной язвительностью.

–Я сбежала к отчиму.

–Почему же вы...-начал было Стас, я не отводя взгляда от Ани, протянула руку и легко коснулась его левого запястья.

Стас замолчал.

–Почему я жила в детдоме и не сбежала к нему раньше?-спросила она.-Вы это хотели спросить? Да? Потому, что он пил, как свинья! И бил и меня, и маму! А потом... потом она ушла, а я...

Шмелина замолчала, сипло всхлипнула, втянула воздух и опустила голову.

–Меня у него потом забрали. Он в очередной раз, напился до белки... И... И набросился на меня... Я кричала, и соседи вызвали полицию... В итоге меня у него забрали. Я до четырнадцати лет прожила в детдоме, пока... пока не познакомилась с Демидом...

Её слова звучали с безразличной тоскливой грустью.

Голос женщины, отчаявшейся надеяться хоть на какое-то счастье в жизни.

–Потом я встретила Мишу... Он начала ухаживать за мной. Он сделал мне предложение и я... Я почти сразу согласилась. Но...

–Но вы его не любили.-закрыв глаза на мгновение, проговорила я.-Просто ухватились за него, как за шанс избавиться от отчима. Начать новую жизнь. Без отчима. Без Демида.

Шмелина фыркнула.

–Вы бы на моём месте по-другому бы поступили?

Я вздохнула.

–Демид нашёл вас.

–Да.

–Расскажите про тот вечер...-попросила я.

–Я... Он...-голос её сорвался, она уже зарыдала в открытую.-Он... он пришел... Я... я видела... Я... Миша бросился к нему... И...

Она подавилась рыданиями. Она прижала ладони к лицу.

–Я не могу... я не могу... не могу! Не могу!

–Тише...-Стас протянул руку к ней, но я его остановила.

Осторожно, морщась от боли встала из-за стола. Обошла его и положила руку на плечо Ани Шмелиной.

Женщина внезапно накрыла мою руку своей ладонью. Она у неё была шершавая и холодная.

Она крепко, с не скрываемой благодарностью сжала мою ладонь.

Я поняла, насколько одинока и запугана эта женщина. Уже несколько лет, ей совсем не кому рассказать о том, что гложет и пугает её, о том, что болезненно тяготит её. Ей не кому поведать свои страхи и переживания. Она одна, одинока и беззащитна.

И обречена чахнуть наедине со призраками своего прошлого.

Я знала и верила, что она не сможет рассказать. Правда не сможет.

Она старалась держаться. Первые минуты нашего общения.

Но, те эмоции, те чувства, которые она испытала помноженные на угнетение одиночества... они прорвались наружу и выплеснулись единым потоком сдавленных рыданий.

А для меня её выплеснувшиеся наружу чувства, стали проводником в её воспоминания.

...Пол давит на затылок. В голове разливается вязкая, тянущая боль.

А он нависал надо мной. И я видела своё отражение в его лихорадочно блестящих глазах.

Он дышал мне в лицо и шептал:

–Я любил тебя! Любил! Любил больше себя! Больше жизни! Больше, чем кого бы то ни было! Даже... Даже больше матери!

С этими словами он сделал порез на моём лице. Я вздрогнула, ощутив, как острая, обжигающая боль стянула мою правую скулу.

Я почувствовала, как по щеке медленно поползла щекотная струйка крови.

–Не бойся... Не бойся любовь моя.-сверкая безумными глазами шептал Демид.-Не бойся... Я не буду убивать тебя... Обещаю...

–Демид... Я...-я всхлипывая, лепечу что-то слёзным голосом.

Но он торопливо прижимает свои пальцы к моим губам.

–Нет, нет.-с обманчивой жалостью шепчет Демид.-Нет, нет... Ничего не говори. Не нужно ничего говорить...

И я молчу. Страх полностью парализует меня, отнимает даже возможность издать хотя бы звук. Я лишена голоса. Я не могу говорить. Я вся замерла, застыла, сжалась, напряглась и закрыла глаза.

–Во-от так...-протянул он.

Я пискнула от боли, когда он снова порезал меня. Лезвие его ножа жгло и вспарывало кожу на моем лице.

Я лежала, прижатая им к полу и беззвучно рыдала от боли и безграничного, бесконечного проникающего в душу, просачивающегося в само мое сознание опустошительного ужаса.

Слезы на моем лице смешивались с кровью.

–Только не дёргайся...-шептал Демид.-Только не дёргайся, любовь моя...

Я не дергалась. Я боялась шевельнуться. Я сжала кулаки и просто лежала.

Лицо горело, жгло и пекло.

Боль нарастала. Становилась невыносимой.

Я не издавала звуков. Я не двигалась. Я только терпела и ждала. Ждала, когда он перестанет.

У меня дрожало тело. Судороги боли комкали и рвали мое лицо.

Я чувствовала прикосновение его холодного, влажного ножа.

Я почувствовала, когда он встал и слез с меня.

В легкие ворвался кислород. Я вдохнула полной грудью и заорала, выгибаясь на полу и схватилась рукой лицо, но тут же отдёрнула руку испытывая разрывающую, пекущую боль.

Я перевернулась на бок, поджала ноги. Меня сотрясали рыдания.

Я жмурилась от боли. Я чувствовала, как моя кровь растекается по моему лицу.

Правая сторона моего лица как будто лежала на раскаленной сковороде.

Мне казалось, что не видимый огонь, пламя или раскаленный до красна металл обжигает мое лицо.

Я скребла ногами пол и билась в истерике ужаса и мучительного страдания.

Демид стоял на до мной и улыбался.

Грустно и спокойно.

–Теперь ты будешь одна.-произнёс он.-Всегда. До конца своих дней.

Он покивал головой и улыбнулся.

Самодовольно. Гадко. Мерзко.

Что-то происходило с его лицом. Оно... оно как будто менялось. Подрагивало будто отражение в воде и то и дело менялось, искажалось.

Я знала, в чём дело.

Аня хотела забыть Демида. Пережить то, что случилось и выбросить Демида из памяти. Её мозг отказывался воспроизводить его личность.

Я выругалась. Мысленно.

А Хазин стоя надо мной внезапно с силой вонзил нож себе в живот.

Я заорала громче, истошнее.

Он упал на колени. С тугим, сдавленным свистом втянул носом воздух. Наклонился вперёд, глядя в одну точку.

По его нижней губе выползла струйка крови потекла по подбородку.

Его начало лихорадочно трясти. Я увидела, как у него шее и на лбу вздулись прожилки вен.

Затем вдруг резким движением вспорол свой живот и завалился на бок.

Он слабо улыбнулся мне перед тем, как замереть и затихнуть.

Его глаза сомкнулись. Он неподвижно лежал в луже растекающейся крови.

Я, слабо передвигаясь, с усилием отползла от него подальше.

И мне казалось, что он вот-вот встанет и бросится на меня...

Видение оборвалось.

Я очнулась на руках у Стаса.

–Что с ней такое?

–Отвали!-прорычал Стас.-Дай лучше воды!

–Она...-Аня стоял чуть дальше и глядела на меня через спутанные волосы.-Она повторяла слова...

–Дай воды, твою мать!-выругался Стас, потеряв контроль и затем ласково провел ладонью по моей щеке.-Ника... Ника всё хорошо...

Я услышала, как льется вода. Аня подошла к Стасу протянула стакан с водой.

Я медленно села на полу взяла стакан из рук Стаса.

Вода живительной силой потекла из полости рта в горло и разливалась по телу приятной прохладой.

–Она...-снова повторила Анна и подняв руку, указала на меня.-Она повторяла мои слова... Все то, что я тогда говорила, когда...

Я допила воду и опустив стакан, подняла взгляд на Аню.

–Когда Демид резал твоё лицо.-проговорила я.

Стас присевший возле меня на колено медленно перевёл взгляд на Аню

Та пару секунд стояла, а затем двумя руками отбросила волосы с лица.

Она взяла со стола спички, чуть подошла к нам и присела возле меня. Стас напрягся. Я, не отводя взгляда от Анны, коснулась его руки.

Стас остался на месте.

Шмелина присела напротив меня. Чиркнула спичкой.

Запахло серой. Танцующий, дрожащий рыжий огонек пламени на конце спички озарил лицо Анны Шмелиной.

Боже, подумала я, глядя на неё.

Правая часть лица Анны была покрыта уродливыми, бугристыми шрамами.

Казалось, кто-то нанёс на ее лицо тесто и неряшливо набросал комками у виска и до скулы, и столь же небрежно размазал на щеке и возле правого краешка губ.

Правый глаз у неё не открывался. Точнее, открывался не полностью.

Женщина не могла его открыть из-за того, что верхнее веко представляло собой слившийся с надбровной дугой одутловатый, полусдувшийся пузырь.

–Видите?-прошептала Анна.-Видите, да?.. Вот, что сделал Демид Хазин... Он стал моим проклятием... Он отнял у меня последний шанс на новую жизнь и даже возможность мечтать о чем-то...

Она поджала губы и зарыдала. Горько, громко и отчаянно.

Я поднялась, опираясь на руку Стаса. Слабо ступая подошла к рыдающей женщине.

Затем присела возле неё, и она тут же прильнула ко мне, уткнулась лицом в плечо и шею.

Она была тяжелее, существенно больше меня, и мне было неудобно держать на себе её вес, но я удерживала.