Текст книги "Обнаженные Розы (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц)

Я тяжело сглотнула.

–Потому, что это унижение.-проговорила я сердито.-Это позор и бесчестие. Я...

Я покачала головой.

–Я вам не дворовая девка, чтобы вы меня секли!

Я искренне не понимала этих варварских методов воспитания!

Какой смысл пороть детей за проступки?! Как будто физическая боль их чему-то научит!

Или, можно подумать, у них совесть находиться в заднице!

К моему удивлению дядя Сигизмунд вдруг одобрительно ухмыльнулся.

Посмеиваясь и покачивая головой, он засунул ремень обратно в пояс.

–Как ты мне сейчас напомнила Роджера.-сказал он с внезапной, дружеской теплотой.-Мой младший брат тоже обладает волевым и непокорным характером.

Дядя Сигизмунд вздохнул.

–Отец, твой дедушка Владислав, пытался его пороть.

Он криво, одобрительно усмехнулся.

–Но, стало только хуже.

Тут он снова посуровел, сдвинул свои густые брови, чуть прищурился разглядывая меня.

Я поняла, что он придумывает для меня наказание.

–У моего старого друга открылась небольшая закусочная, в Басманном.

Он злорадно ощерился.

–Потрудишься там этот месяц. Потом... я подумаю.

–А почему я не могу отбыть наказание в вашей мастерской, дядя Сигизмунд?-расстроенно спросила я.

Работать в закусочной и обслуживать всякую публику, не всегда адекватную мне не хотелось.

Ведь мне скорее всего придется им прислуживать за столом!

Мне не хотелось об этом думать.

–Потому, что ягодка, тачки тебе нравятся.-он пожал плечами.-А я хочу, чтобы наказание было для тебя неприятным.

–Спасибо...

–У меня есть ещё приятель, полный неудачник, до сих пор ездит на мусоровозе. И ему очень нужен помощник...

–Закусочная, так закусочная.-поспешила согласиться я.

Дядя самодовольно хмыкнул, и окинув меня насмешливым взглядом махнул рукой на дверь.

–Всё. Вали. Мне надо разбираться с головняками, которые я получил по твоей милости.

Я не заставила его повторять и ретиво смылась из его кабинета.

Закрылась у себя в комнате. Села в кресло перед компом.

–Ну,-проговорила я в тишине.-Могло быть и хуже.

Я посмотрела на часы. Было около пяти утра.

На улице брезжил рассвет. Словно не хотя, медленно светлело небо, на его фоне проступали очертания зданий.

Я решила, что ещё успею поспать пару часов. Поспать мне надо.

Иначе это уже будет вторая бессонная ночь за последнюю неделю.

Хотя, я знала, что после всего пережитого, шансы уснуть у меня не большие.

Уже в своей кровати я подумала, что нужно будет обязательно навестить сегодня Леопольда, а потом думать, что делать с фотографиями Леры, а ещё мне нужно помогать Стасу...

Я не помнила, как провалилась в сладостные, бездонные объятия желанного сна.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Воскресение, 15 июня.

Ударил гулкий, раскатистый выстрел. Возле левой ноги Стаса взорвалось облачко пыли, звякнула пуля, сверкнула искра.

Корнилов остановился. Он держал ладони на уровне плеч.

На лице у него было снисходительное, обманчивое спокойствие.

Его взгляд был устремлен в приоткрытое окно на третьем этаже усадьбы цветовода.

–Фабиан.-позвал Стас.-Это я, майор Корнилов. Мы беседовали с вами неделю назад...

В приоткрытом окне шевельнулся силуэт.

Стас шагнул вперёд. Ещё один выстрел выбил серо-бурую пыль.

Зыбкое, грязное облачко плавно расплылось по воздуху.

Стас вздохнул, подавил волну раздражения.

Бойцы спецподразделения, рассредоточились вдоль забора.

Один из них показал Стасу несколько, безмолвных жестов:

«Снайпер видит цель».

Стас отрицательно, едва заметно качнул головой.

–Фабиан.-снова позвал он.

Тишина. Стас слышал свое сердцебиение. Взволнованное, но не интенсивное. Он не чувствовал паники. Скорее опасение, и вместе с тем решительность.

Фабиана нужно взять живым. И он, Корнилов, обязан придумать, как это сделать.

–Фабиан,-повторил Стас.-Я не знаю как тебе сейчас, но знаю, что ты боишься наказания за убийство этой девушки.

Ответом ему была враждебная тишина. Но выстрел не прозвучал. Корнилов отметил это. Шагнул вперёд.

Тишина.

Стас смотрел на окна. Он почувствовал, как по шее медленно стекает, одинокая капелька испарины.

Он не видел Арманда, но знал (и чувствовал), что тот в него целиться.

Он прошел дальше. Остановился.

–Арманд.-произнёс Стас.-Я не знаю за, что вы убили Кунке... Но я знаю, что скорее всего, она вас разозлила. Вы пришли в бешенство. А когда увидели, что наделали, вами овладел страх и паника.

Вы представили, что с вами будет за это убийство. Вы представили, как вас арестуют и посадят.

Корнилов помолчал. Он сделала паузу. Он дал Фабиану возможность ответить.

Арманд не воспользовался этой возможностью.

Стас еще приблизился к усадьбе. Он был во власти прихоти перепуганного старика и его дворецкого.

Теперь они оба были уверены, что контролируют ситуацию.

–Я знаю, что вы боитесь тюрьмы,-продолжил Стас, разглядывая окна.-Вы твёрдо уверены, что вы никогда оттуда не выйдете.

И хотя в голосе Стаса звучал безжалостный металл, одновременно он допускал в свои слова толику сострадания и участливости.

Фабиан, как любой другой на его месте, жаждет сочувствия и понимания. Прежде всего.

Он хочет их услышать, почувствовать. И он их услышит.

–Вы представили себе самые ужасные события, которые могут с вами там произойти.-продолжил Корнилов.

Он не двигался дальше. Он уже прошел достаточно. И сокращать дистанцию не собирался.

–Не найдя ничего лучше, вы схватились за оружие и открыли огонь по офицеру Уголовного розыска.

Стас заметил, как втором этаже шевельнулась штора, сверкнул, случайный, тусклый блик.

Корнилов не задержал взгляд на этом окне. Кто бы там не был, Фабиан или его дворецкий, он не должен видеть, что его заметили.

–Арманд, я хочу обратить ваше внимание на то, что пока, что вы ещё не перешил ту красную черту, из-за которой уже нет возврата.-говорил дальше Стас.

Налетевший сзади ветер взъерошил его волосы, одёрнул воротник рубашки, прижал ткань одежды к телу.

–Арманд, я не буду уговаривать вас сдаться. Я только замечу, что убийство, совершенное в состояние аффекта может классифицироваться судебным психиатром, как временная невменяемость. Вы меня слышите? Знаете, что это означает? У вас пока ещё есть возможность с помощью своего адвоката представить дело именно так.

Стас не спешил. Он выдерживал паузу.

Он знал, он был уверен, что сейчас Фабиан слушает его с панической тревогой и бьющейся в такт сердцу, робкой надеждой.

–И тогда тюремный срок вам могут заменить на принудительное медицинское лечение. Уверяю вас, это куда лучше, чем тюрьма строго режима, в которую вы рискуете попасть, продолжая сопротивление. Как я уже говорил, я не буду вас убеждать и уговаривать. Но, я предупрежу. Если вас посадят, вы сядете в камеру к землякам убитой вами гражданки Есимовой. И они будут знать за, что вы сидите.

С этими словами Стас опустил руки.

–У меня всё, Арманд. Выбор за вами. Сейчас я медленно пойду назад. Когда я выйду через ворота, возможность, о которой я говорил, утратит свою силу. И тогда, Фабиан либо вы ответите по всей строгости, либо вы погибнете в процессе штурма.

Корнилов развернулся и не спешными шагами направился обратно.

Он не торопился. Ступал не спеша, вальяжно. Подошвы его ботинок с короткими шорохами соприкасались с брусчаткой во дворе усадьбы.

Его сердечный ритм звучал размеренно. Корнилов вызвал в себе показное безразличие к судьбе Арманда.

Он хотел задеть его.

Он дал ему возможность выбора. Человек в положении Арманда, должен иметь возможность выбора. Пусть и мнимую

А ещё он должен видеть и осознавать, что Корнилова устроят оба варианта исхода событий. Он должен видеть, что Стас не намеревается прилагать усилия для его добровольной сдачи или пытаться увещевать его.

Выбор был за Армандом.

Стас пересек половину двора.

За его спиной со стуком распахнулась дверь.

Стас обернулся и встретился взглядом с Армандом.

Тот выронил винтовку. Оружие перелетело вниз по ступеням, упало на брусчатку. Сам Фабиан сделал несколько, уверенных шагов, затем замер и кривясь, бессильно, тихо и горько разрыдался.

                                                        ***

Комната для допросов освещалась мягким, но не тусклым светом.

Блики желто-белого освещения стелились по гладким стенам, расползались бледными пятнами по столу.

Фабиан нервничал. Он, пребывая в мнимом одиночестве, вертелся на стуле, смотрел по сторонам.

Взгляд у него был затравленный, перепуганный и не много сумасшедший.

Человек, осознающий, что совершил, и какое наказание за это может последовать.

–Он не убивал раньше.-не громко, но категорично произнёс Стас.

Он наблюдал за Армандом через зеркало Гезелла.

Стоящий рядом со Стасом генерал Савельев смотрел на Фабиана с нескрываемым сердитым, осуждением.

Антон Спиридонович искоса, чуть нахмурив брови задумчиво взглянул на Корнилова.

–С чего ты взял? А если он ломает комедию? Как было до этого...

–О не ломал комедию.-не отводя взора от Фабина сказал Стас.-Он был вполне искренен.

–Он убил девчонку, Стас! Восемь ножевых! Восемь! За что, скажи мне?!

–Потому, что она над ним смеялась.-вздохнул Стас.

–Чего?!-скривился генерал после паузы и тут же скривился.-Из-за чего? Че это она над смеялась бы?

Корнилов покачал головой.

–До Кунке Есимовой, Фабиан имел отношения с несколькими другими несовершеннолетними девочками.-ответил Стас и взглянул на генерала.-К тому же все они дети иммигрантов.

–На, что ты намекаешь?-не понял генерал.

–На, то, что шестидесяти двух летний, пожилой мужчина, чувствовал себя уверенным только с не совершеннолетними девчонками, при том из малообеспеченных и социально хуже защищенных семей.-объяснил Корнилов.

Генерал внимательно выслушал слова Стаса. Снова взглянул на Фабиана.

Худой, сгорбившийся и запуганно оглядывающийся, сутулый старик производил жалкое впечатление.

–А эта девочка...-Стас вздохнул.-Я полагаю Фабиан в силу возраста, мог испытывать определенные проблемы...  А Кунке видимо имела не осторожность хихикнуть или улыбнуться.

–И он её...-генерал поджал губы, с болезненной досадой кивнул.

–Его это уязвило и унизило.-подытожил Стас.-Он потерял контроль.

–Ты будешь его сегодня допрашивать?

–Через сорок минут.

–А чего ты ждешь?

–Пусть помаринуется.

Генерал хмыкнул.

–Не передержи.-бросил он, направляясь к двери.

–Конечно.-не оборачиваясь бросил Стас.

Генерал вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Стас открыл фотографии с места где Арманд ранил Кунке.

Восемь ножевых, подумал Стас.

Сеня рассказал ему, что девчонка добежала до ворот и упала прямо ему на руки.

Как она вообще могла бежать с восемью ранами в спине! Как вообще сохранила способность двигаться?!

Корнилов вздохнул.

Кунке была сильной. Сильной и волевой девушкой. Она отчаянно боролась за жизнь. Хотя борьба была проиграна, с тех пор, как она познакомилась с Фабианом.

Стас рассмотрел фотографии.

Смятая постель в спальне Фабиана, вся в пятнах и брызгах крови.

Растертыми, алыми мазками застыла кровь на ковре и стенах.

На полу белели осколки разбитой вазы, рядом лежали растоптанные цветы.

Чуть дальше на ковре валялись предметы декора и расколотая на двое рамка без картины.

Корнилов перевел взгляд на снимки с лестницы.

Ступени через одну были отмечены багровыми отпечатками ног.

Она прытко и стремительно, через силу, через боль бежала по лестнице.

Корнилов представил это почти в живую.

Он работает в УГРО уже больше десяти лет. И за это время он почти научился быть беспристрастным в отношении любых дел.

Его учили, что нет смысла убиваться из-за жертв преступлений, сочувствовать им и переживать за них.

Это влечет истощение. И потом, твоя работа не горевать вместе с ними.

А найти и посадить на скамью подсудимых, тех, кто виновен в горе этих людей.

Стас почти научился не сочувствовать. Почти научился не принимать близко к сердцу чужие беды.

Почти.

Когда он вошел в комнату для допросов, Фабиан нервно обернулся, вжал голову в плечи.

–Вы готовы, Арманд?-спросил Стас.

–К-к ч-чему?-заикаясь и теряя голос спросил цветовод.

–К разговору.-Стас закрыл дверь.

Он прошел к столу, положил на него папку с материалами дела.

Стас сел напротив Арманда.

Тот, сложив руки на коленях, ссутулившись ещё больше, глядел на Корнилова с жалобным, виноватым видом.

И подумать трудно, что такой взгляд может быть у убийцы.

Впрочем, может. Особенно, когда убийца совершил преступление в ярости, совершенно потеряв интернальный контроль над собой, и способность к осознанно-регулируемому поведению.

Фабиан испытывал страх и скорбь. Чувства свойственные убийце-дебютанту.

Не всем. Только тем, что не собирались убивать.

–Начнём.-сказал Стас, глядя в глаза Арманда.

Тот коротко, молча, покорно кивнул.

–Расскажите мне о Маро Басилашвили.-сказал Стас.

Взгляд Фабиана изменился. Вопрос Стаса подавиться собственным дыханием.

Глаза его расширились, брови выгнулись вверх, челюсть отвисла.

Цветовод взирал на Стаса с растерянным испугом. Взгляд его в этот момент был совершенно безумен.

–Откуда вы?...-начал он слабым голосом.

–Это вас не должно интересовать.-качнул головой Стас.-Лучше расскажите, мне как решились изнасиловать эту шестнадцатилетнюю девушку.

Фабиан несколько секунд смотрел на Стаса с открытым ртом.

Его расширившиеся зрачки метались из стороны в сторону.

Затем он быстро опустил взгляд. Голова его поникла.

Он уставился в стол.

–Я не хотел...

–Я верю.-перебил его Стас.-Давайте говорить о том, что в итоге получилось, а не о том, чего вы хотели.

Фабиан покивал головой.

–Я встретил её на одной из выставок цветов. Пригласил к себе. Она отказалась.

–И что вы предприняли?-спросил Стас, видя, что Фабиан замолчал.

Он сжал губы. Было заметно, как ему не хотелось об этом говорить.

–Я... Я...-он отвернулся, несколько раз, быстро моргнул глазами, словно пытался не заплакать.-Я похитил её. Точнее... я заплатил. У нас в стране есть люди, которые готовы...

–Да.-осклабился Стас.-Не сомневаюсь. Такие отзывчивые люди есть, пожалуй, везде. Дальше.

–А дальше всё просто.-пожал плечами Фабиан.-Я... Мой дворецкий,

Захар... он... он привязал её, чтобы я мог...

Он снова замолчал. Вздрогнул, словно собирался подавиться, но потом поборол этот позыв.

–Когда всё закончилось я... я её отпустил.

Он посмотрел на Стаса. Корнилов несколько секунд молча рассматривал его. А потом спросил, пропитанным холодной язвительностью голосом:

–Неужели?

Он открыл папку, лежавшую на столе. Вынул несколько фотографий.

–Эти снимки сделаны буквально двадцать минут назад. Мне прислали их на e-mail. Взгляните.

–Чт-то это...-заикаясь, невнятно пробормотал Арманд.

На фотографии была одна его оранжерей. Вокруг раскопанной земли валялись розы. А в неглубокой яме лежало почти разложившиеся, человеческое тело. Отчетливо были видны проступающие через истлевшую одежду и кожу, желто-белые, грязные кости.

Дыхание Фабиана сбилось. Он с дрожью снова приоткрыл рот. В ужасе уставился на Стаса. Затем ретиво замотал головой.

Он ничего не говорил. Он не мог говорить. Стас видел глубину его потрясения. И был уверен, что сейчас Арманд точно не придуривается.

–Экспертиза, разумеется ещё не готова,-продолжил он.-Но с очень большой вероятностью, это может быть тело шестнадцатилетней Маро.

Цветовод молчал. Стасу казалось, что он слышит неистовый ритм его пульса.

Лицо Фабиана покрылось мелкими, как песчинки, капельками пота.

Его лицо поблескивало под светом потолочных ламп.

–Фабиан.-вздохнул Стас.-Помимо этого тела, было обнаружено ещё одно, в другой оранжерее.

Стасу показалось, что цветовод перестал дышать совсем. Его складчатая, старческая кожа лица, сморщившаяся и высохшая от возраста, приобрела бледный, зеленовато-землистый оттенок.

Корнилов выложил ещё одну фотографию.

–Тоже свежая.-прокомментировал он.-А это может быть тело Зебо Мухаммадиевой.

Корнилов качнул головой.

–Ей было восемнадцать. Если верить данным, родители, как раз собирались выдать её замуж.

Фабиан оторвал взгляд от жутких снимков. Его лицо стало дряблым, глаза потускнели. На лице отражалась растерянность и печальная обреченность.

–Я не... Я не... не... н-не знаю...-в перерыве между судорожными вздохами выдавил он.-Я н-не знаю... н-не знаю.. я... это не я... не я... Я н-не...

–А кто?-тихо спросил Стас.

Фабиан моргнул, глядя на него.

–Что насчёт Захара?

–Он... я его... я его зн-наю...-покачал головой Фабиан, слова давались ему с трудом.-Он бы... Да нет... Не возможно...

–Не возможно?-переспросил Стас и вздохнув, достал третью фотографию.

Это был старый снимок, конца девяностых.

Снимок осужденного с порядковым номером в руках. Фото в профиль и анфас.

–Что это?-прошептал сраженный Фабиан.-Это... Это Захар?!

–Да.-кивнул Стас.-Осужден за убийства двух девочек-подростков. Отсидел восемь лет.

–А как же его выпустили?!

–Его никто не выпускал.-ответил Стас.-Это был побег. Ваш Захар, на деле Николай Ковальчук, уроженец Украины. После побега, сбежал на свою историческую родину. Но и там отметился похожими преступлениями. Вернулся в Россию под вымышленным именем. Кстати его мать давно умерла. Поэтому, когда он вам говорил, что ездил проведать её... Неизвестно где он был и чем занимался.

Фабиан выглядел жалко. Он выглядел уничтоженным.

–Я не убивал этих девочек.-глаза его слезились.-Да я...

Он со смешным щелчком сглотнул, его заостренный кадык подскочил.

–Да, я из... изнасиловал... изнасиловал ту девочку... Она... да! Да! Но я же... я же не убивал... я просто выгнал её... Я сказал Захару...

Он замолчал.

–Что вы ему сказали?-спросил Стас со вздохом.

–Отвезти её и оставить... где ни будь под Москвой.-Фабиан пожал плечами.-Но я не говорил...

–Значит Захар решил, что раз эта девушка вас не интересует, он может делать с ней всё, что угодно.

Фабиан смотрел на Стаса. Он не мог говорить. Он забыл все слова и способность издавать даже простые звуки.

–Захар...-снова сглотнув, медленно произнёс он.-Захар и есть... Р... Романтик? Он Романтик?!

Корнилов несколько секунд изучающей разглядывал Арманда.

–У Романтика есть стиль.-ответил Стас.-А ваш Захар простой мясник. Но, у него может быть раздвоение личности. Может быть ему нравиться одних убивать грубо, а убийство других обставлять с идеей и намеком на эстетику.

Стас правда не был уверен ни в том, что Захар не Романтик, ни в обратном.

Тем более, что Захар, а точнее Николай Ковальчук, до сих пор открывал рот, только чтобы произнести фразу: я хочу видеть своего адвоката.

–Я не знал...-прошептал Арманд.-Я даже не мог представить...

–Я вам верю.-кивнул Стас.-А вот судья и гособвинитель вряд ли.

Он с показным сожалением цокнул языком.

Фабиан таращился на него.

–Вы обещали мне помочь.

–Тогда мне ещё не было известно ни об изнасиловании, ни о телах в ваших розариях.-заметил Стас.

Арманд молча, часто дыша смотрел на него. Он силился увидеть в лице Стаса хотя бы намек на собственное спасение.

–Фабиан вас могут признать невменяемым. Отчасти.

Стас критично скривился.

–Но, боюсь, для замены тюремного срока на принудительное лечение, этого будет мало. Тем более, что на деле вы вполне адекватный и здравомыслящий человек. Вам пришьют соучастие в убийствах вашего Захара.

Фабиан продолжал таращиться на Стаса.

–Но, всё равно, у вас остаётся шанс избежать тюрьмы строгого режима.

–Как?-голос Арманда прозвучал с сиплым присвистом.

Он прокашлялся.

Стас не спешил. У него была идея, и важно, чтобы Фабиан согласился.

–Вы можете мне помочь поймать Романтика, Фабиан.

–Я?-старик как-то странно икнул и вздрогнул всем телом.-Я не знаю... Я же тут... Как я...

–Ваши цветы.-ответил Стас.

–Мои цветы?-осторожно переспросил он.

–Вам в ближайшие минимум пять-семь лет, увы, они точно не понадобятся.

Веки Арманда опустились, взгляд стал сонным, удрученным, лишенным интереса, лишенным надежды.

–Но зато представьте, что будут говорить люди, когда узнают, что цветы Фабиана Арманда помогли поймать Романтика.-проговорил Стас слегка мечтательным тоном.

Арманд отвёл взгляд.

–А вы можете пообещать, что общество узнает, о том, что были мои цветы?

Стас кивнул.

–Я приложу усилия.

Арманд пожевала губу, и скупо кивнул.

–Я согласен.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Понедельник, 16 июня.

Я стояла перед дверью квартиры и пыталась заставить себя позвонить в дверной звонок.

Я слышала доносившиеся из-за двери звуки музыки, смеха и восторженные крики.

Там собрались мои, Олины и Леркины друзья. Все собрались в квартире Сливки на её именины.

И я тоже сейчас должна была быть там, вместе с ними.

Вместе с ними отрываться, орать, веселиться. Со всеми ними разделять всеобщий хаос безшабашной тусовки.

И от того, что я была лишена этого в груди тяжелела гнетущая тоска и сосущее, болезненное чувство обиды.

Я не обижалась на Олю, нет. И на Леру тоже. Я их понимала. И их реакцию тоже.

Я обижалась... просто на обстоятельства. Мне было до крайности, не выносимо горько, что я не могла сейчас там быть во семи, ними.

Особенно учитывая то, что мы втроем, с Олей и Лерой, за два месяца обсуждали как всё будет проходить.

Я поднесла руку к звонку. Застыла в нерешительности. Но потом пересилила себя, коснулась кнопки звонка.

...-И теперь я не знаю, что будет! Понимаешь?!-причитала Лера, поднимаясь по лестнице.-Из-за этой дуры белобрысой, меня могут на всю страну выставить голой шалавой! Особенно маме моей будет приятно! И, главное, я же её не просила!

–Да, она вообще всегда считает, что может влезать куда хочет.-бубнила Оля.-Кем она себя возомнила?! Да всего ей дело есть...

–Ой, да просто выпендривается.-презрительно бросила Лера.-Теперь из-за её дебилизма, я вообще боюсь в свой инстаграм заходить или в Твиттер. Каждый раз боюсь, что мне там напишут какие-то гадости или пришлют мои фотки...

–Небось если бы Ника сама так попала, вообще бы никому не сказала.-проговорила Оля.

Они встали возле её двери.

–Да хорошо было бы, чтобы она почувствовала на своей шкуре, как это.-с неожиданной, злой мстительностью проговорила Лерка.-Но эта ж принцесса слишком правильная, чтобы себе такое позволить.

–И небось поэтому, ставит себя выше других.-поддакнула Оля.

Она открыла свою квартиру, они вошли внутрь.

–Спасибо, что ты ей запретила приходить, Оль.-сказала Лера, снимая кеды.-Я бы ей глаза выцарапала, если бы она припёрлась.

–Ну, Лер... я ж твоя подруга.-пожала плечами Оля.-Я же понимаю...

Воспоминание растворилось, сникло, испарилось. Быстро и неожиданно, как и всегда.

А я осталась стоять не подвижно, перед дверью.

Держа в руках купленный подарок.

В моей голове эхом звучали слова Леры и Оли.

Мне показалось, что мне под сердце, куда то очень глубоко, чтобы побольнее, с силой вогнали лезвие ножа и несколько раз с остервенением повернули.

Я вздрогнула. Плаксиво всхлипнула. Безвольно отступила на шаг от двери. Затем ещё на шаг. Запнулась одной ногой за другую, пошатнулась.

Снова влажно всхлипнула. Закрыла глаза. Проглотила обиду.

В коленях растекалась вязкая и мякнущая слабость.

У меня опустились и задрожали плечи.

Горло словно сдавило тугой, жесткой петлёй.

Удручающее, саднящее и прогорклое чувство разрослось во мне.

Оно походило на безлистное сухое дерево, с кривыми, колючими, крючковатыми ветками.

Его ветки напоминали узловатые руки с загнутыми, длинными когтями.

Эти многочисленные руки-ветки дерево горестной обиды запустило в мое тело, сжало живот и легкие, сдавило сознание, поразило душу, обвило сердце.

Я закрыла глаза. Под веками дрожали хаотичные, слабые огни.

Я чувствовала, как щиплет и слегка печет глаза.

Я вспомнила слова Леры.

«Спасибо, что ты ей запретила приходить, Оль.»

Я открыла глаза. Несколько секунд смотрела на дверь. Оттуда доносился чей-то заливающийся смех.

Я осторожно повесила пакет с подарком на дверь.

Затем передумала. Сняла его. Потоптавшись и подумав, я направилась вниз по лестнице.

Мои одинокие шаги, шепчущим эхом звучали в стенах тихого подъезда.

Я вышла на улицу.

Погода сегодня была просто чудесной и живописной. Вселяла уют и умиротворение.

От этого мне было ещё горше.

Я присела на скамейку, возле пустой детской площадки.

Я смотрела на бредущего вдоль бордюра голубя. Затем перевела взгляд на украдкой пробегающую вдоль дома бездомную собаку.

Знаете, что между ними и мной сейчас есть общего?

Они тоже никому не нужны, и от них тоже все отвернулись.

Интересно они-то в чем провинились.

Я невесело, грустно улыбнулась своим дурацким мыслям.

Подняла взгляд на небо. Солнце коснулось моего лица.

Его прикосновение казалось ласковым, утешающим жестом.

Я поняла, что опять плачу. В который раз уже за последние несколько дней.

–Почему ты плачешь?-раздался чей то тонкий, робкий голосок.

Я опустила взгляд.

Возле меня стояла малышка лет пяти-шести. В голубом платьечке и белых босоножках, со своими пышными каштановыми волосами, завязанными в два хвостика, она производила умилительное впечатление.

Я приветливо, устало улыбнулась ей, быстро смахнула слёзы.

–Просто... день не задался.

–Тебя кто-то обидел?-спросил ребенок, глядя на меня большими, искренними светло-лазурными глазками.

–Немножко.-ответила я и снова грустно улыбнулась.

Девочка повернулась, и направилась к своей матери.

Я опустила взгляд. Отвернулась.

Мерзкое чувство обиды всё еще болезненно скребло когтями душу.

Я услышала быстрые шажки. Оглянулась.

Крошка в голубом платьеце снова стояла передо мной.

–Держи.-она протянула мне конфетку в яркой обёртке.

–О-о...-улыбнулась я.-Спасибо... Спасибо большое!

Я взяла у нее конфету. Подумав, развернула. Откусила кусочек.

Девочка, пряча руки за спиной, с интригующим видом смотрела на меня.

–Вкусно?-спросила она.

–Очень.-кивнула я признательно и довольно, счастливо улыбнулась.

Конфетка была с ореховой нугой и какой-то ещё вязкой начинкой.

–А почему ты не просишь ещё одну?-с наивной непосредственностью спросила девочка в голубом платье.

–М-м...-я слегка растерялась.

–Мама говорит,-сказала девочка.-Что если человек попросит, нужно обязательно дать ему ещё конфетку.

–Но-о... Ладно.-я неуверенно усмехнулась и пожала плечами.-М-м... Можно мне ещё одну?

–Держи!-она с готовностью протянула меня ещё одну сладость.

–Спасибо.-снова поблагодарила она.

–А что у тебя в этом красивом пакетике?-вдруг спросила девочка.

Я посмотрела на пакет с подарком для Оли, потом на малышку.

Оля Сливко с первого класса коллекционирует и собирает разного рода куколок. У неё дома просто целая экспозиция кукол из разных стран, разного вида, в самой разной одежке.

–Сейчас покажу.-сказала я с доброй хитрецой.

Я вынула из пакета упаковку с тремя маленькими, коллекционными куклами.

Творение голландских мастеров. Каждая кукла ручной работы.

Я полгода копила Ольке на подарок. У неё таких ещё не было.

–Ва-ау!-воскликнула девчушка в голубом платье.-Какие красивые!...

Она восторженно, с неподдельным любопытством разглядывала игрушки.

–Они совсем, как настоящие девочки!-пропищала малышка и восхищенно улыбнулась.

Я довольно наблюдала за её улыбающейся мордашкой. Смешная такая, и милая. Сама похожа на куколку из упаковки, которую держала.

–А ты себе их купила?-спросила меня девчушка.

–Я? А-а... Нет, я... я кое-кому другому...-вздохнула я.

–Повезло ему.-с неприкрытой завистью и грустью проговорила девчушка.

Она осторожно положила упаковку обратно на скамейку.

–Ирина!

Светлорусая женщина в чёрном кардигане позвала дочку.

–Ой, мне пора.-сказала Ирка и направилась к своей маме.

Я посмотрела ей в след. Затем на лежащую рядом коробку с куклами.

Я взяла упаковку руки. Я размышляла только мгновение.

–Ира!-позвала я.

Девочка остановилась на пол пути. Обернулась. Удивленно взглянула на меня своими небесно-голубыми глазками.

Я подошла к ней, присела на колено возле неё. Тепло, ласково улыбнулась.

–Держи.-я протянула ей коробку с голландскими куколками.

Ира посмотрела на упаковку. Затем на меня.

–Спасибо...-пролепетала она удивленно.-Но ты же собиралась... подарить это... кое-кому...

Я покачала головой.

–Возможно этот кое-кто ты.-сказала я ей.

Она несколько секунд рассматривала меня растерянными, неверящими глазами.

И вдруг подалась вперед, крепко, с радостной благодарностью обхватила своими тонкими ручками.

–Ой, ну, что ты...-смутилась я и не смело, легонько похлопала её по спинке.

–Спасибо! Спасибо! Спасибо!-твердила малышка, крепко, с чувством обнимая меня за шею.

–Не за что, Ира.-ответила я искренне.

Девчушка взяла подарок и едва ли не прыгая от радости помчалась к матери.

–Мама! Смотри! Смотри, какие красивые!-она плясала вокруг своей матери.

Русоволосая женщина выглядела смущенной и растерянной. Она в смятении взглянула на меня.

–Вы это серьёзно?-слегка шокировано проговорила она.

–Да.-кивнула я с ещё раз по-доброму улыбнулась.-Хорошего дня вам!

–Спасибо...

–Спасибо!-пропищала радостная Ирка.

–Тише ты...-сказала ей мать.-Дай хоть посмотреть...

–Осторожнее мам.

Они не спеша поплелись вдоль дома, по тротуару, мимо клумб.

Я посмотрела им вслед.

Меня переполняла странная, возносящая легкость.

Сердце млело от блаженного, приятного чувства.

Это ощущение было сродни тому, когда после острой боли, буйствовавшей в ране, наступает благостное, желанное облегчение.

Я подняла взгляд к небу. Солнце снова коснулось моего лица, чела и затылка.

Словно похвалило, погладив тёплой, греющей дланью.

Я была счастлива. И не могла этого скрыть.

Может быть кто-то меня осудит, что подарок, который предназначался Оле, я отдала незнакомой девочке.

М-м... Мне просто показалось, что ей он нужнее.

РОМАНТИК

Вторник, 17 июня.

Капли воды рассеивались в воздухе и серебрящей воздушной пыльцой плавно оседали на цветы.

Листья цветов слегка вздрагивали, когда на них садились невесомые, миниатюрные капельки воды.

Он шел вдоль рядов растений и заботливо опрыскивал их листья.

Если воды попадало слишком много, он старательно, с нежностью родителя, осторожно протирал каждый листочек.

Закончив поливку цветов, он сел за письменный стол, включил ноутбук, открыл его.

Ему не терпелось увидеть новости. Он жаждал прочитать про себя. Его истощала жажда узнать о себе в новостях. Увидеть, как его обсуждают, как его бояться, как его ругают и ненавидят.

Но первая же новость, которую он увидел в интернете поразила его и вывела из состояния равновесия.

АРЕСТ ОДНОГО ИЗ ВИДНЕЙШИХ ЦВЕТОВОДОВ РОССИИ.

РОЗЫ АРМАНДА В ОДНОЙ ВЫСТАВКЕ! ПОСЛЕДНЯЯ ЭКСПОЗИЦИЯ!

Хорошевское шоссе. Только неделя, чтобы успеть насладиться редчайшими розами! Не упустите свой уникальный шанс!

Ежедневно, с 9:00 до 23:00. Спешите!

Он несколько раз прочитал это сообщение.

Он замер на стуле. С жадностью сглотнул. Его глаза с лихорадочным голодом впились в сообщение.

Зрачки бегали по строкам.

Он представил это. Представил сотни, тысячи роз.

В одном месте! Все они, все цветы Арманда на единой выставке!

–Потрясающе...-прошептал он и облизнул губы.-Потрясающе... Это будет потрясающе.

Он уже представлял. Он предвкушал, он мечтал, какой шедевр можно преподнести для такого случая!