Текст книги "Милый, единственный, инопланетный (СИ)"

Автор книги: Юлия Монакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Так, постойте… Это он сейчас назвал меня жирной или я себя накручиваю?!

Психую и убираю телефон в сумку. Мне нужно подумать. Разобраться со всем тем, что вывалила на меня мама Ильи…

Нет, если отбросить глупые обиды и уязвлённую гордость, то во многом она права. Я действительно не готова прямо сейчас сказать, какие чувства у меня к её сыну. Имею ли я право пробовать строить с ним отношения, зная о том, что Илья – особенный? Ведь если у нас ничего не получится, он будет очень болезненно переживать разрыв – гораздо болезненнее, чем я или другие обычные люди. Похоже, в его системе координат нет понятия “пробовать”, есть только “делать”, он ко всему относится слишком серьёзно.

С другой стороны, как можно узнать, надо ли оно мне, не попробовав при этом?! Как определить, понравится ли тебе целый торт, если ты не съешь хотя бы крошечный кусочек?

Я закрываю глаза и пытаюсь воспроизвести в воображении образ Ильи. Его запах. Взгляд. Улыбку. Ощущение его кожи под своими пальцами. Его тепло. В животе становится жарко и щекотно, сердце делает кульбит, по коже бегут многочисленные мурашки… Что ж, с телесным влечением всё в порядке – реакция на Илью определённо есть. Меня к нему тянет, пусть даже это всего лишь физиология.

Вспоминаю о бывшей девушке Ильи и, повинуясь внезапному порыву, снова достаю телефон и принимаюсь искать в сети информацию о книге “Мой парень – аутист”. Интернет-магазины любезно предлагают мне купить бестселлер Алёны Лукашиной, “основанный на реальных событиях”. В интернете можно найти бесплатные отрывки в качестве ознакомительных фрагментов. С опаской погружаюсь в чтение и… уже через несколько минут с отвращением закрываю сайт. Это омерзительно. Полное ощущение, что подглядываешь в щёлочку за чем-то сокровенным, интимным. Как она могла писать об Илье такое, продолжая жить с ним вместе, спать в одной постели, заниматься любовью?! Он же служил для неё кем-то вроде подопытного зверька. Могу себе представить, как это было: постоянное наблюдение за его поведением, каждый необычный жест или фраза фиксируются и переносятся затем в файл будущего бестселлера, обрамлённые язвительными насмешками и ехидными комментариями автора. Нет, я не могу, я не стану это читать… как минимум из уважения к Илье и его чувствам. А они у него есть! Есть, несмотря на то, что пишет эта идиотка Алёна…

Поезд подъезжает к моей станции. Я выскакиваю из вагона, продолжая сжимать телефон в руке, бегу к эскалатору и думаю, что написать Илье. Мне хочется как-то подбодрить его, сказать что-нибудь доброе и хорошее. Перечитывая его последнее сообщение, почему-то вспоминаю дурацкую примету про пересоленную пищу и влюблённого повара. Как назло, в голову больше не лезет ничего подходящего и я, промучившись до самой работы, с колебаниями отправляю это Илье, пока еду в лифте.

Хоть в одном мне повезло: на месте Карика я с облегчением вижу другого ведущего, Женьку Синицына – он как раз заканчивает смену и готовится освободить студию для меня.

– А где Руденский? – спрашиваю я как можно небрежнее у возникшего в поле моего зрения Блинчика.

– Он попросил отгул, жену забирает из роддома… Ох, Маришка, какая ты сегодня нарядная и красивая!

Наверное, мне должно быть больно, хотя бы немножечко. Но мне наплевать. Точнее, нет – я очень рада, что не увижу Карика сегодня. Одной заботой меньше…

– Спасибо, – машинально откликаюсь я на комплимент, не вдаваясь в подробности, что нарядная и красивая я ещё со вчерашнего вечера, просто не ночевала дома.

Проверяю телефон и вижу непрочитанное сообщение.

“Какой повар имеется в виду?”

О господи, как же с ним… сложно. И всё-таки ловлю себя на том, что невольно улыбаюсь, ясно представляя искренний недоумевающий взгляд Ильи. Отвечать нет времени, потому что в студии появляется мой сегодняшний гость, так что я вырубаю звук телефона и переключаюсь на рабочие дела.

61

Как назло, нынешний гость зануден и скучен до зевоты. Делая вид, что вслушиваюсь в пространные многословные рассуждения, я время от времени вставляю оживлённые реплики и шуточки в его монолог, иначе радиослушатели просто заснут. Параллельно тайком набираю Илье разъяснения по поводу повара.

“Значит, ты влюблена?” – вопрошает он. Ой, всё! Я тихонько хрюкаю от смеха, понимая, что все эти игры и намёки, лёгкие заигрывания – точно не для него. Ему надо всё говорить в лоб, открытым текстом. Собираюсь ответить, но телефон сам тихонько вибрирует у меня в руках, принимая новое послание. Мама!..

“Мариш, сегодня, надеюсь, ты явишься ночевать?”

“А почему ты спрашиваешь?” – осторожно интересуюсь я. Нет, на самом деле мне необходимо появиться дома – как минимум для того, чтобы переодеться, но о своих дальнейших планах я пока не думала… Воспоминания о том, как проспала всю минувшую ночь, обнимая Илью и уткнувшись носом ему в затылок, заставляют меня чуть-чуть смутиться. Я уже скучаю по нему… странно, но факт – я действительно скучаю.

“У нас сегодня вечером небольшое застолье в узком кругу. Только мы и Логиновы”, – пишет мама.

Настроение снова начинает портиться. Логиновы – старые друзья семьи, и в общем-то я ничего против них не имею, они милые и приятные люди, но… у них есть сын Глеб, мой ровесник, и наши родители почему-то решили, что мы с ним – идеальная пара. Несмотря на то, что об этом никогда не заявлялось открыто (мы же интеллигентные воспитанные люди, никто не хочет давить), подтекст “Ах, как хорошо было бы, если бы вы…” так и витает в воздухе во время каждого подобного “застолья в узком кругу”.

– Маришенька, поухаживай за Глебом, положи ему ещё салатика и фирменных бабушкиных пирожков…

– Глеб, у Марины закончилось вино, не зевай! Правда же, она сегодня очаровательна? А эти ямочки!..

– Дети, вам, наверное, скучно слушать наши серьёзные разговоры. Можете взять с собой закуски и отправляться в Маришкину комнату! Вдвоём вам будет намного интереснее…

Мне не нравится Глеб. Не потому, что он глуп, некрасив или имеет скверный характер – это вполне достойный и симпатичный молодой человек. Но он просто мне не нравится!!! Все эти неуклюжие попытки нас свести не вызывают ничего, кроме раздражения.

Представив, что меня ожидает очередной тягостный вечер с идиотским сватовством, я морщусь… и только потом соображаю, что невольно получилось так, будто я скривилась в ответ на очередную реплику своего сегодняшнего гостя. Быстро наклеиваю на лицо извиняющуюся улыбку и старательно изображаю увлечённое внимание.

Не дождавшись от меня ответа, мама пишет снова:

“Так я могу на тебя рассчитывать вечером? Мы все тебя очень ждём”.

С одной стороны, можно легко придумать какую-нибудь отмазку. С другой… что мне теперь – прятаться от Глеба, сбегать из собственной квартиры? Вот ещё глупости… Мне в любом случае надо домой. Ну, не убудет же с меня от одного-единственного ужина?

“Ладно, – отвечаю я, – приеду”.

Затем вспоминаю, что так и не написала Илье. Поспешно набираю ему, что занята сейчас, и он тут же реагирует:

“Напиши, когда освободишься. Мы не договорили насчёт сегодняшних планов”.

Невольно чувствуя себя предательницей, с досадой откладываю телефон, однако он снова настойчиво вибрирует. Это Лёлька. Да что они все, сговорились, что ли?

“Как ночь с Ильёй? Как Руденский? – пишет подруга. – Тебя ждать сегодня на лекциях? Хочу грязных подробностей!”

Понимаю, что ехать сейчас в универ я точно не хочу. Тем более в вечернем платье…

“Прогуляю сегодня. Дашь мне списать лекции?”

“Это само собой, но когда мы с тобой увидимся?! Жажду поболтать по душам и вообще соскучилась по тебе!”

“Пока не знаю, Лёль, вечером у меня ужин с родителями. Наверное, теперь только завтра. Я тебе напишу. Тоже очень соскучилась!”

Наконец эфир заканчивается. Гость-зануда покидает студию, я с видимым облегчением выхожу вслед за ним и решаю, что мне надо срочно выпить кофе и посидеть в зоне отдыха, поболтать с коллегами о какой-нибудь ерунде, чтобы расслабиться и избавиться от лёгкого чувства раздражения относительно предстоящего вечера.

Телефон снова подаёт признаки жизни. Все одновременно вдруг вспомнили о моём существовании – на этот раз в ватсап пишет Рус.

“Ну как, мои бесценные советы тебе пригодились?”

“Спасибо ещё раз, кое-чем действительно воспользовалась”.

“У вас с Ильёй всё нормально?”

“Не знаю, что конкретно ты имеешь в виду, но вообще-то пока нет никаких “нас”. Мы с ним просто дружим”.

“Ночами?;)”

К сожалению, я не могу подхватить его шутливый тон.

“Рус, если честно, иногда мне кажется, что это не для меня. Боюсь, Илья слишком непрост для того, чтобы… короче, я не справлюсь”.

“WTF???* Всё же нормально было! Он что-то тебе сказал?”

“Не он сам. Его мама”.

“Тётя Лиза?!”

“Ну да. Мы пообщались с ней сегодня и она дала мне понять, что я Илье не пара”.

Рус немедленно перезванивает. Кажется, он не на шутку взволнован.

– Слушай, где ты сейчас территориально?

– На Цветном бульваре, – растерянно лепечу я, ошарашенная его тоном и напором.

– Давай встретимся? Я могу подъехать минут через двадцать. Поговорим…

– О чём поговорим?!

– О вас с Ильёй.

Начинаю заметно нервничать.

– Я же сказала, нет никаких “нас”. И, если честно, вряд ли будет.

– Не руби сплеча. Я не в курсе, что конкретно сказала тебе тётя Лиза, но, поверь, мало кто знает Илюху так же хорошо, как я. У вас с ним притяжение. То самое, что называют химией. Это видно невооружённым глазом!

Я молчу. Рус сбавляет обороты и тихо говорит:

– Пожалуйста, давай поговорим. Это важно.

И я зачем-то соглашаюсь.

___________________________

*WTF – аббревиатура от англ. “What the fuck?” (“Какого хрена?!”). Интернет-сленг, выражает крайнюю степень удивления и негодования по поводу происходящего.

62

ПРОШЛОЕ

Лиза, 2002–2009 гг.

Вопреки Лизиным опасениям, в школе никто и не думал травить Илью.

В детском саду его замкнутость и отрешённость вызывали у сверстников снисходительные смешки: ну и дурачок, ни побегать вместе со всеми, ни попрыгать не может, сидит в углу и строит какую-то непонятную ерунду из конструктора, а стоит затеять с ним шутливую возню – сразу начинает кричать и плакать, как рёвушка-коровушка, хуже девчонки, честное слово!..

Когда же Илья пошёл в школу, внезапно выяснилось, что в классе он самый способный: лучше всех читает и считает, быстрее остальных схватывает новые темы и почти не нуждается в разъяснениях учительницы, запросто осваивая материал самостоятельно. Вскоре об Илье заговорили с восхищением: вот это голова! Во многом, конечно, ответственным за этот имидж был Руслан, который на каждом углу вопил, какой талантливый и умный у него друг. Но Илья, заметив, что над ним больше не смеются, и сам как-то расслабился и оттаял, стал увереннее в себе, научился давать отпор. Вдруг выяснилось, что, несмотря на свои странности, он в целом обаятельный и даже общительный мальчик. Порой он не отказывал себе в удовольствии поноситься и побеситься вместе с остальными на переменах, хотя и выгорал эмоционально после таких развлечений гораздо быстрее других.

Конечно, подколки и розыгрыши со стороны одноклассников всё равно случались, но они не выходили за рамки добродушно-приятельских и не несли негативного подтекста. Вскоре Лиза поняла, что травить Илью при всём желании не так-то легко. Это в детском саду можно было запросто вывести его из себя и спровоцировать истерику, к удовольствию остальных. А в школе дети повзрослели и методы изменились… Намёков Илья не понимал, у него было очень туго с выражением эмоций, а на откровенную примитивную грубость он бы ответил чем-нибудь настолько вежливо-уничижительным, что в дураках остался бы сам обидчик. Над шутками в собственный адрес он смеялся громче всех, изображая, как ему весело, и в общем-то не понимал, на что тут можно обижаться.

Одно время по школе гуляла новая забава: мальчишки заталкивали друг друга в женский туалет и ржали. Но даже здесь с Ильёй было неинтересно, потому что он реально недоумевал, что в этом весёлого и смешного? Будь его воля, он бы и сам спокойно пользовался женским туалетом, благо он был ближе к классу. Ходил в мужской только потому, что взрослые сказали: “Так надо!”, а он просто подчинялся непонятному правилу. Так что с ним проворачивать эту развлекуху было совершенно не в кайф, он не вопил, не визжал, не протестовал и не возмущался…

Короче, на поверку школа оказалась не так уж и страшна. К окончанию первого класса Илья пользовался всеобщим уважением (особенно когда давал списать), а девочкам он вообще очень даже нравился, они угощали его конфетами и яблоками и звали исключительно “Илюшей” (чего он, кстати, терпеть не мог). Конечно, и на него иногда накатывало – к примеру, он никак не мог запомнить, что нужно поднимать руку, прежде чем спросить что-нибудь, поэтому чаще всего просто вставал и спокойно выходил из класса во время объяснений учительницы, а в ответ на возмущённые или недоумевающие вопросы пояснял, что захотел прогуляться, потому что ему надоело сидеть на одном месте. Но это были мелочи, с ними можно было смириться…

Зато наметилась другая проблема: Илья сделался очень привередливым в еде. Лиза ломала голову над ежедневным меню и порой буквально не знала, чем кормить сына. Естественно, еда в школьной столовой была им сразу же презрительно отвергнута, но и дома Илья соглашался есть далеко не всё. Выбирал он по каким-то своим признакам, в соответствии с собственной логикой, Лиза уже даже не пыталась её разгадать. К примеру, Илья категорически отказывался от котлет, но при этом любил тефтели. Про варёные сосиски говорил, что они похожи на пальцы мертвеца. Гороховое пюре напоминало ему то, что вообще неприлично было называть вслух. Терпеть не мог оладьи, зато обожал блины. Из варёных яиц выбрасывал желток. Всеми фибрами души ненавидел капусту, особенно в супе. Мог отказаться есть в детском кафе, если ему казалось, что там недостаточно чисто или недостаточно вкусно.

И по-прежнему единственным человеком, способным хоть как-то на это повлиять, оставался верный Руслан. Лиза нарадоваться не могла, как же её сыну повезло с другом. Когда тот приходил в гости, Лиза старалась накормить его обедом, зная, что под шумок и Илья съест что-нибудь с Русланом за компанию, даже ненавистные щи или тушёную капусту.

Когда же её сын сам оказывался в гостях у семьи Керимовых, его кормили там пирогами чуду с мясом и картофелем, тушёной бараниной и хинкалом на мясном бульоне. Это было большое, шумное и очень дружное семейство; они и Лизу нередко зазывали к себе, но она ощущала неловкость и смущалась, обладая совершенно иным темпераментом. Главное – то, что Илья чувствовал себя там на удивление хорошо и спокойно.

63

Летние месяцы Лиза обычно проводила с Ильёй и мамой на даче. Дача – это, конечно, слишком громко сказано, просто запущенный садовый участок. Домик был старый, деревянный, без удобств и отопления. Умывались и чистили зубы у жестяного рукомойника, мылись в душевой кабинке водой, прогретой солнцем, или бегали купаться на речку. На свежем воздухе Илья расцветал, начинал дышать полной грудью, с аппетитом ел натуральные фрукты и овощи, пил деревенское молоко и даже меньше сутулился – в городе Лиза не переставала напоминать ему, чтобы он распрямил плечи. У него появились свои приятели среди местных пацанов – никто не считал Илью дурачком или блаженным, некоторые особенности его поведения списывали на то, что он городской, а городские все со странностями. Лиза ездила на работу на электричке, но при этом уставала намного меньше, чем когда добиралась до ателье из дома, и вообще чувствовала себя свежей, выспавшейся и отдохнувшей.

Однако в тот год, когда Илье исполнилось четырнадцать лет, Лариска затеяла продажу участка. Сама она на даче не появлялась, презирая жизнь вдали от благ цивилизации, и в конце концов посчитала, что лучше будет заработать на этом немного деньжат. Если Лариска что-то решала – спорить с ней было бесполезно. Даже то, что её родная мать с удовольствием живёт на даче летом, во внимание не принималось, для Лариски участок был ненужным и бесполезным.

Вот так и получилось, что перед Лизой остро встал вопрос: куда поехать вместе с Ильёй летом? Пусть не на все три месяца каникул, но хотя бы на время её отпуска. Сыну были необходимы воздух, солнце и витамины. Лиза подумывала было взять путёвку в какой-нибудь недорогой санаторий, но вмешалась тётя Алла.

– Мальчику нужно море! – авторитетно заявила она.

– На море дорого, – возразила Лиза. – В совсем уж жуткие условия ехать не хотелось бы, а что-то более приличное, боюсь, я не потяну…

– Поезжайте в Крым! В Ялту, – решительно произнесла тётя Алла. – Я тебе оставлю контакты знакомой, которая сдаёт комнату у себя доме. Абсолютно бюджетный отдых! Сами готовить будете, сами развлечения для себя выдумывать… До моря – рукой подать! Только позвони ей заранее, чтобы договориться.

И Лиза, поколебавшись, всё-таки записала номер телефона.

Это было целое путешествие.

До Симферополя добирались на поезде в плацкартном вагоне, умирая от духоты и усталости. Затем пересели на автобус, следующий в Ялту. Там уже взяли такси, чтобы не плутать в поисках нужного адреса.

Хозяйка оказалась не очень многословной и с первого взгляда не слишком-то приветливой, Лиза даже заробела поначалу, хотя с ними держались предельно вежливо: показали, как пользоваться плитой на кухне, где можно стирать и сушить бельё, а где мыться самим, где хранить продукты, выделили отдельную полку в холодильнике. Лиза хотела было спросить, как добраться до ближайшего пляжа, но постеснялась, решив, что лучше выяснит у кого-нибудь по дороге.

Несмотря на эти досадные мелочи, настроение у Лизы было прекрасным. В последний раз она ездила на море ещё ребёнком вместе с родителями и Лариской. Они тогда отдыхали в Сочи. Лиза до сих пор с замиранием сердца вспоминала шелест волн, тёплый морской бриз, глухой шум в приложенной к уху огромной раковине, вкуснейшие персики и чурчхелу, прогулку на теплоходе, а также обилие весёлых и общительных пляжных фотографов с обезьянками, попугаями, питонами и прочей живностью.

Сейчас, настежь распахнув окно в выделенной им с Ильёй комнатке и вдыхая всей грудью запах моря, который ощущался даже отсюда, Лиза чувствовала себя по-детски счастливой и беззаботной.

Она не знала, что поездка на море приготовила ей ещё один сюрприз – встречу с Тимкой.

64

НАШИ ДНИ

Марина, сентябрь 2019

Мы договорились встретиться в кафе на первом этаже того же здания, где располагается наша радиостанция, потому что оно единственное открыто уже с восьми утра – редкость для Москвы. Я прихожу на место первой и занимаю столик у окна. Это даже не окно, а целая стеклянная стена с прекрасным обзором, так что я внимательно наблюдаю за прохожими, пытаясь углядеть среди них Руса.

В кафе довольно многолюдно – это место популярно среди любителей ранних завтраков. Здесь можно отведать омлеты и яичницы всех мастей, свежую выпечку – от круассанов до вафель со свежими ягодами, кашу, блины и ленивые вареники. Я решаю повременить с заказом и сначала дождаться Руса.

Интересно, он приедет на метро или на машине? Надеюсь, я его узнаю… мы и виделись-то лишь однажды. Невольно думаю о том, каково приходится Илье – ему ведь каждый раз необходимо прилагать максимум усилий, чтобы узнать лицо знакомого человека, он мне сам говорил. У этого расстройства есть труднопроизносимое научное название, но Илья сказал, что иногда эта проблема неофициально называется также синдромом Шалтая-Болтая. Помню, я даже рассмеялась от неожиданности:

– Шалтая-Болтая? Почему?!

– Потому что это описывал ещё Льюис Кэрролл в тысяча восемьсот семьдесят первом году в своей книге “Алиса в Зазеркалье”. Прощаясь с Алисой, Шалтай-Болтай сказал, что не узнает её при следующей встрече.

Илья на мгновение задумался, а потом дословно процитировал мне отрывок из книги:

– “Даже если встретимся, я тебя все равно не узнаю, – недовольно проворчал Шалтай и подал ей один палец. – Ты так похожа на всех людей!” “Обычно людей различают по лицам”, – заметила задумчиво Алиса. “Вот я и говорю, – сказал Шалтай-Болтай. – Все на одно лицо: два глаза (и он дважды ткнул большим пальцем в воздухе)… в середине – нос, а под ним – рот. У всех всегда одно и то же! Вот если бы у тебя оба глаза были на одной стороне, а рот на лбу, тогда я, возможно, тебя бы запомнил”.*

Я тогда на несколько секунд даже потеряла дар речи.

– Ты что, помнишь всё это наизусть?!

– У меня фотографическая память, – спокойно отозвался Илья. – Я просто воспроизвожу в мыслях нужную страницу книги и читаю.

– “Просто”! – передразнила я, глядя на него со смешанным чувством уважения и практически священного ужаса. – Мне бы так… Во время сессии подобное умение было бы весьма кстати.

Вспоминая об этом, я улыбаюсь… и в этот момент вижу через стекло, как прямо напротив кафе лихо тормозит байк. Я, честно говоря, не особо разбираюсь в мотоциклах, но то, что этот – невероятно крут, мне совершенно очевидно. Под стать железному коню и его хозяин – высокий, стройный, широкоплечий; длинные мускулистые ноги обтянуты джинсами; из-под кожаной жилетки виднеется чёрная футболка, не скрывающая, а лишь подчёркивающая бугрящиеся тугие мышцы рук. Пока я, разинув рот, сижу и пялюсь на сошедшего с небес мотоциклетного бога, он стаскивает с головы шлем, небрежно встряхнув тёмными густыми волосами, и я даже вскрикиваю от неожиданности: это Рус!

Чёрт, Лёлька же говорила, что он байкер… это совершенно вылетело у меня из головы. Тем временем Рус тоже замечает меня и вскидывает руку в приветственном жесте. Я, смущаясь, робко и коротко машу ему в ответ. Уверена, что сейчас все девушки в кафе, которые также наблюдают за этим эффектным появлением, тихо умирают от зависти ко мне.

Через несколько минут Рус возникает в дверях и уверенно направляется в мою сторону. Он присаживается напротив и белозубо улыбается, и я в который уже раз задаю себе вопрос: как получилось, что именно этот парень стал для Ильи лучшим другом?.. Более непохожих друг на друга людей сложно себе представить. Рус так и излучает самоуверенность, которая вкупе с грацией льва производит просто магическое впечатление. На нём кожаные перчатки без пальцев, это смотрится вызывающе и одновременно очень сексуально. Гордый нос, пронзительные чёрные глазищи – господи, я и не подозревала, что Рус такой красавчик… точнее, просто не разглядела его тогда в клубе, не обратила внимания. Лёльке повезло!

___________________________

*Перевод Нины Михайловны Демуровой

65

Возникшая возле столика официантка чуть из трусов не выпрыгивает, принимая у него заказ.

– Откровенно говоря, несмотря на время суток, я предпочёл бы суп харчо и рибай, – обаятельно улыбается Рус, – но так уж и быть, принесите мне скандинавский омлет с морепродуктами.

Я ограничиваюсь фруктовым салатом, помня о предстоящем ужине в семейном кругу.

Вежливая светская беседа не клеится. В ожидании заказа он пьёт воду, а я сок. Рус задаёт пару дежурных вопросов о моих делах, я вяло поддерживаю разговор, высказавшись о погоде… в конце концов, мне надоедает ходить вокруг да около, и я задаю вопрос в лоб:

– Так о чём ты собирался со мной поговорить?

– Об Илье, конечно же, – моментально отзывается он.

– Я понимаю. Но… что конкретно ты хотел мне поведать?

Рус отставляет стакан в сторону и пристально смотрит на меня, словно пытаясь на глаз определить степень и меру моей бесчувственности.

– Понимаешь, Марин… Илюха мне как брат. Да почему “как”, – психует он, злясь на самого себя, – он мне и есть брат, самый настоящий! И неважно, что без кровного родства. Я со своими родными братьями не в таких близких отношениях, как с ним. А братьев у меня двое, – поясняет он. – Я знаю Илью так же хорошо, как себя самого. И когда я впервые заметил, как он на тебя смотрит… слушай, я никогда не видел его таким.

Я чувствую, что краснею. Мне безумно приятно это слышать. Я в курсе, что по-настоящему нравлюсь Илье, но получить подтверждение своим догадкам от постороннего человека – это иное.

– Да, – продолжает Рус, – ты пока его очень мало знаешь и поэтому, должно быть, тебе трудно поверить в то, что Илья – нормальный, живой человек из плоти и крови. Он мужчина. Несмотря на все свои закидоны, ему нравятся симпатичные девушки, он может испытывать к ним физическое влечение… Но то, как он относится к тебе – это что-то намного большее, чем просто телесное притяжение. Тут… – он задумывается, пытаясь подобрать нужное слово, – безграничное доверие и полная уверенность в том, что ты создана для него, а он – для тебя.

– Это он сам тебе сказал? – недоверчиво уточняю я.

– Нет, конечно! Мы тебя с ним вообще не обсуждали. Но поверь, это видно. Это заметно. Было заметно ещё с той вашей первой встречи в клубе, на поцелуйной вечеринке…

Я прокашливаюсь, пытаясь справиться со смущением и привести в порядок мысли.

– Мне понятно твоё желание сделать другу хорошо. Я верю, что ты хочешь ему добра, и я… я рада за Илью, что у него всё так всерьёз и по-настоящему. Но почему-то ты забываешь обо мне, о моих чувствах!

– А что ты к нему чувствуешь? – тут же подхватывает он.

– Не знаю! – тут же взрываюсь я. – Думаешь, это так легко: если любишь – будь с ним?! Но мы знакомы всего несколько дней! Его мама считает, что, раз я не определилась в своих чувствах, мне не место рядом с Ильёй… но как, как, чёрт возьми, я могу определиться так быстро?! Я боюсь! В конце концов, начинать новые отношения всегда страшно, а тут… к чему притворяться и замалчивать, ты ведь и сам знаешь, что Илья – не такой, как все. Он особенный.

– Инопланетный, – кивает Рус.

– Но я-то земная!!! – мои руки дрожат, когда я подношу стакан сока к губам, а зубы нервно постукивают о стекло.

– Ты боишься сложностей? – спрашивает он с участием.

– А кто их не боится? Страшно привязаться к человеку и всё потерять… либо разочароваться в нём. Страшно просто… не вывезти всё это на себе. Честно скажу, Рус, у меня не такой уж богатый опыт отношений с парнями, но даже я вижу, что в случае с Ильёй всё будет совершенно иначе, и меня это пугает!

– Да с чего ты взяла, что иначе? Илюха такой же человек, как и все мы.

– Но только в любви с ним нужно действовать по каким-то своим правилам! – я почти кричу, пытаясь до него достучаться. – Мне пока совершенно непонятным…

Рус умиротворяюще накрывает мою ладонь своей рукой.

– Нет никаких суперсложных правил. Остынь. Единственное, о чём ты должна помнить – принимать Илью таким, какой он есть. Не удивляться и не обижаться. И самой быть с ним предельно откровенной. Честной во всём. Я не шучу сейчас и не преувеличиваю, никаких игривых многозначительных намёков, всё открытым текстом вплоть до: “Илья, сегодня секса не будет, у меня расстройство желудка”.

Я смущённо утыкаюсь носом в стакан и тихонько фыркаю.

– Предельно ясно и предельно чётко говори ему о том, чего ты от него хочешь и чего не хочешь. Не пытайся подстраиваться или притворяться. И будь готова к такой же предельной чёткости и ясности в ответ.

– Но… – я сконфуженно отвожу взгляд, – мне даже нельзя обнимать и целовать его, нельзя касаться…

– Боже, да кто тебе это сказал?! – Рус выразительно закатывает глаза. – И объятия, и поцелуи вполне присутствуют в его жизни. Просто перед этим нужно уточнить у Ильи, не против ли он. Поверь, он не бесчувственный непробиваемый чурбан. Он тоже готов идти на уступки, особенно если это уступки ради любимого человека.

– А его бывшая… Алёна… – начинаю я.

Лицо Руса мрачнеет.

– Даже вспоминать не хочу об этой твари.

– Почему Илья не обратился в суд? – спрашиваю я с недоумением. – В книге же были использованы даже его личные фотографии…

– Я тоже советовал дать ход этому делу, – Рус медленно качает головой. – Илья категорически отказался. Вся эта волокита, разбирательства… он не мог вообразить себя дающим показания в суде. Его это пугало. Могло спровоцировать стресс и очередной мелтдаун. Не думаю, что это произвело бы на публику нужное впечатление. Илюха просто хотел забыть. Он действительно в неё влюбился и ему было очень хреново после всего, что произошло…

– Влюбился? – это словечко из уст Руса неприятно царапает. Знаю, что ревновать глупо и давно уже поздно, всё в прошлом. Но… я всё-таки не единственная девушка, к которой Илья испытывал сильные чувства. Наверное, я единоличница и просто дура, но мне сейчас очень больно.

Смаргивая слёзы, я отворачиваюсь к окну и вдруг чуть не икаю от неожиданности, потому что вижу по ту сторону стекла… Лёльку.

Её не должно сейчас тут быть! В это время она обычно на парах в универе. Видимо, что-то случилось, раз она решила приехать ко мне на работу…

Ошалело наблюдаю, как подруга сначала зависает рядом с мотоциклом Руса, а затем поднимает глаза и сталкивается взглядом со мной – через стекло. Я не успеваю никак отреагировать, а Лёлька срывается с места и уже через минуту возникает в дверях кафе. Рус, только сейчас её заметив, округляет глаза.

Подруга приближается к нашему столику.

– Вообще-то я хотела сделать тебе сюрприз… – говорит она, пристально глядя на меня. – Но, похоже, сюрприз сделали мне.

66

ПРОШЛОЕ

Лиза, июль 2009

Следующим утром, отдохнув и выспавшись на новом месте, Лиза с Ильёй отправились на море. Завтракать не стали, Лиза пока не освоилась на хозяйской кухне – стеснялась, да и продукты для готовки они ещё не покупали, перекусив за ужином сухомяткой, привезённой из Москвы. Решено было позавтракать в каком-нибудь в кафе – уж в Ялте-то, надо полагать, недостатка в них не наблюдалось.

Они не спеша шли по узкой улочке частного сектора и пытались по запахам, звукам и другим приметам определить, где находится пляж. Невысокие деревянные домики утопали в густой зелени садов и лилово-розовом буйстве каких-то неизвестных Лизе цветов. Калитка одного из домов оказалась распахнутой; возле неё сидела на корточках девчонка и сосредоточенно возилась с распластанным в дорожной пыли велосипедом. Загорелые ноги, едва прикрытые короткими шортиками, резко контрастировали со светлыми, почти пепельными локонами, падающими девчонке на лицо, и она непрерывно и сердито сдувала их, делая смешные гримасы, потому что руки её были заняты.

Когда они поравнялись с девчонкой, Илья замедлил шаг, заинтересованно взглянув на то, чем она занимается, и остановился напротив.

– Чего тебе? – девчонка зыркнула на него исподлобья пронзительными тёмными глазищами. Лиза невольно залюбовалась ею – ну какая же красавица! Смуглая кареглазая блондинка… на вид ей было не больше четырнадцати – стало быть, ровесница Ильи.

– Дай мне посмотреть, – спокойно сказал он.

– Что посмотреть? – не поняла девчонка.