Текст книги "Жизнь (СИ)"
Автор книги: Юлия Ларосса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)
Глава 49
Родная линяя
Наступила тишина, в которой я отчаянно пыталась услышать дыхание Себастьяна. Единственное, что переполняло мои мысли – это давным-давно забытая молитва, которую я когда-то учила с мамой.
– Я все отдам тебе, Сезар, – сказала я, севшим голосом от травмы горла. – И Себастьян отдаст тебе все! Только не убивай его…
Но разве он оставит нас в живых, после того, как раскрыл свое лицо?!
– У меня и так все есть, – улыбался он. – А то, что мне нужно, вы не в силах вернуть. Никто не в силах.
Я ждала продолжения, вглядываясь в лицо человека, обрекшего на смерть многих людей и угрожающего еще стольким.
– Отпусти его. Прошу тебя, Сезар! – сдалась я, чувствуя новую слезу на щеке.
Наши взгляды молчаливо скрестились. Словно воины с разнокалиберным оружием и несокрушимой надеждой на победу.
– Ты очень странная девушка, Зоя, – задумчиво начал он, положив руки на подлокотники кресла. – Я с трудом понял тебя. И это для тебя весомый комплимент. Видишь ли, остальные личности, которые меня окружают – словно манекены, обладающие скопированными характерами и поступками. Признаю, ты меня поражала своими решениями…
В комнате раздался стон, и я резко посмотрела в сторону Эскаланта. Его голова дернулась и приподнялась. Он открыл глаза, затуманенные пеленою боли, и медленно обвел комнату.
– Скотина… Сезар, ты… – выдохнул он, но тут же встретился со мной взглядом. – Малышка?!..
Сердце запрыгало в груди, в отчаянной потребности коснуться его. Но я лишь протянула к нему руку, глядя, как Себастьян пытается сделать то же, но понимает, что скован.
– Все хорошо, любимый! – дрожа, соврала я и всхлипнула.
– Не лги ему, Зоя, – насмешливо прозвучал голос Сезара и он встал на ноги, направляясь в мою сторону: – Себ прекрасно понимает, что у вас двоих все чрезвычайно паршиво.
– Я убью тебя, подонок! – рычал Эскалант, окончательно придя в себя. – Прикончу тебя, только попробуй коснуться ее, мразь!
Сезар усмехнулся и остановился рядом с креслом, в котором сидела я.
– Как шаблонно звучат твои угрозы, Себ! О, сколько пыла и ярости в твоих словах! Моя сестра тебя действительно изменила.
– Жалкий трус! – шипел Себастьян. – Сними с меня наручники, и я покажу тебе, что бью мерзавцев, подобных тебе, с прежним мастерством!
– Себастьян! – прервала я его, боясь гнева тирана, стоящего подле меня. – Не зли его, пожалуйста…
Он перехватил мой умоляющий взгляд и ужас, который сковывал меня все это время, возрос в несколько раз. Отчетливое осознание печального исхода проникало в разум, словно отравленная стрела, вонзившаяся в спину.
– Твоя бывшая жена права, Себ, – лениво и с наслаждением смакуя смысл каждого слова, произнес Сезар.
Мои глаза расширились, когда я поняла, что он имеет в виду.
Нет!
Не так я хотела сообщить это Себастьяну. На автомате я покачала головой, глядя, как медовые глаза недоверчиво сузились
– Да, мой псевдо-друг. Она подписала развод. И без моего давления, – закончил Сезар, положив мне ладонь на плечо.
– Себастьян! – умоляюще выдохнула я, понимая, что ранила его сильнее плети, которой его недавно избивали. – Я… Я хотела сказать…
– Он все понял, Зоя, – оборвал меня Сезар. – Не унижай себя и нас объяснениями. У нас нет на это времени.
Себастьян на миг опустил глаза. Я наблюдала, как он тяжело дышал, словно пытался перебороть что-то внутри себя. Ему больно. И эту боль причинила ему я.
– Себастьян! – истерично звала я и вскочила на ноги, но тут же вскрикнула от боли.
Сезар опять схватил меня за волосы и грубо вернул на место.
– Сидеть! – приказал он, не отпуская пряди, и запрокинув мою голову назад. – Я сказал: нет на это времени!
Я услышала, как Себастьян бушевал на стуле, пытаясь сорвать с себя оковы, но безуспешно.
– Раблес! – вскричал Сезар и отпустил меня.
Задыхаясь от боли и вытирая слезы, я вжалась в кресло. Входная дверь отворилась, и в дом вошел предатель-охраник.
Беззвучный приказ от босса и он быстро направился к Себастьяну. Раблес размахнулся рукой с оружием и ударил Эскаланта по лицу с такой силой, что тот упал на пол вместе со стулом.
Я вскричала и зажала рот рукой. Сквозь ужас и панику я все же понимала, что за очередное неповиновение последует жестокая расплата от Сезара или его прислужников.
Я смотрела, как Раблес поднял стул вместе со сплевывающим кровь Себастьяном и замер рядом с ним, сцепив руки за спиной, подобно солдату, в ожидании приказа.
– Итак, мои псево-друзья, – деловито начал Сезар и я бросила на него взгляд полный ненависти. – Теперь вы готовы слушать, я полагаю?
Он принялся прохаживаться между нами, вертя в руке револьвер.
– Я не буду рассказывать, как и зачем я все это делаю, ибо вы все и так знаете. А я, не скрою, знаю, что вы все знаете. Шпионский каламбур, черт возьми! – он рассмеялся, убеждая меня в своем безумстве: – Я лишь хочу доиграть свой спектакль, в котором вы, мои забавные и предсказуемые куклы, играете свою жалкую роль. И это я должен сделать до прибытия Интерпола, полиции и других героически настроенных ребят.
Робкая надежда стала восставать из кучки пепла тлеющего поля битвы. Я посмотрела на разбитого – во всех смыслах Себастьяна и тот ответил мне тем же. Известие о моем похищении разлетится быстрее спам-рассылки. Виктор непременно заметит отсутствие Раблеса и тут же начнет действовать. Главное сейчас – тянуть время.
– Ты раньше всех узнал, что я Солер, – посмотрела я на Сезара, и он прекратил свое передвижение. – Как тебе это удалось?
Душевнобольная улыбка растянула его губы:
– У меня есть очень влиятельные родственники.
– Кто же они? – мой дрожащий голос сбивал ход его беседы.
– Неизвестные для вас люди, – оскалился он. – Но благодаря их заботе, я из приюта попал в положительную и благополучную семью. А иначе, так никогда и не узнал бы, что моя родная мать – брошенная мерзавцем-аристократом – решила убить нас обоих из-за чертовой несчастной любви!
Последние слова он прокричал, сжимая кулаки и тараща глаза, подобно безумцу.
Я сжалась от страха, глядя на его воистину дикий всплеск. Он – сумасшедший. Я уверена в этом так же хорошо, как и в том, что он – серьезная угроза для многих людей. Однако просто знать и непосредственно оказаться в плену у такого существа – огромная и устрашающая разница.
– Как ты узнал, где мы? – спросил Себастьян.
– Тут я должен поблагодарить тебя, мой псевдо-друг, – слишком резко сменил он тон своего повествования и вновь принялся ходить из стороны в сторону. – Ты позвонил Виктору сегодня ночью. Я задумался, с чего бы тебе звонить брату, с которым ты разорвал все связи, да еще и в новогоднюю ночь? Поздравить? Разумеется, нет! Ведь ты лишен подобных сантиментов!
Мои глаза машинально нашли Себастьяна. Однако он смотрел лишь на своего бывшего друга.
– И я решил проверить. Признаю, меня ждал сюрприз, когда в постели моей сестры оказалась незнакомка, которая только внешне походила на Зою. Конечно я это тут же исправил, и размозжил ее голову о стену.
О, нет!
Еще одна невинная жертва из-за меня… Я закрыла глаза, оплакивая девушку, которую видела с задорной улыбкой на лице ровно три дня назад.
– Ты приехал заставить Зою подписать развод? – предположил он, заставив меня вздрогнуть, и почти согнуться пополам от осознания собственной вины.
– Я приехал покончить со всем этим! – раздражаясь, гаркнул Сезар. – И хватит меня допрашивать!
Я в ужасе увидела, как он угрожающе наставил револьвер на Себастьяна, целясь ему в голову.
– Вы тянете время, глупцы. Но вы просчитались, – злорадно улыбался он. – У вас его уже совсем не осталось.
– Я отдам тебе все деньги! – прокричала я, привлекая его взгляд к себе. – Признаю публично вину Рамона Солера. И клянусь, никогда не назову твоего имени!..
– Довольно! – оборвало меня чудовище, и навело смертельное дуло теперь уже в мою грудь. – Вы оба обречены. Смиритесь с этим!
Он прав. Я отчетливо понимала это. Ну что же, я готова принять смерть, как все мои родные. Но не готова к гибели любимого Себастьяна.
Я медленно встала на ноги, глядя в глаза убийце. Его рука, сжимавшая смертоносное оружие – тверда и ни капли не дрожала. Он целился мне в сердце.
– Сезар, ты же мой брат… – прошептала я и моргнула, позволяя слезам скользнуть по щекам. – У нас с тобой одна кровь. Кровь нашего отца. И в этом мире мы самые родные друг для друга!
Он сузил глаза и склонил голову к плечу, словно решал, я – искренна или лицемерна.
– Я потеряла столько родных, сколько утратил и ты. Они навсегда остались в прошлом, в наших воспоминаниях и в наших сердцах. Но мы-то с тобой здесь, в этом настоящем мире, – я бесстрашно смотрела в глаза брату, который намеривался меня убить. – И мы можем все исправить, Сезар! Простить грехи родителей, разделить эту скорбь и… отпустить злость, которая губить нас. Ты мой единственный брат, а я – твоя сестра.
Его глаза на миг опустились.
Проходили секунды, длиною в часы.
Я почти не дышала и смотрела на него, робко надеясь на проникновенность своих слов. И вдруг – о, счастье! – его рука с оружием опустилась.
Сезар поднял на меня жестокие глаза и начал говорить:
– Я знаю, что худшее для вас обоих – это не обоюдная смерть. Худшее – это жизнь с воспоминаниями, как один из вас умирал на глазах другого. Но еще паршивее – понимание собственной вины в этой смерти.
Я отшатнулась, понимая, что близится неизбежный конец.
– Эскалант так горевал о твоем решении, сестра, что не заметил, как собственноручно подписал распоряжение о моем всевластии над семейным делом. Я получу деньги в случае кончины любого из вас, – смертоносно продолжал Сезар, вставая между нами с Себастьяном: – И я уверен, что тот, кто останется в живых, будет жаждать смерти, принимая собственную вину. Так что, мне все равно кто из вас умрет.
Он протянул мне оружие, которое только что направлял мне в сердце:
– Вот пистолет. В нем одна пуля. Так и быть, по-братски, я разрешаю тебе выбрать, сестренка, кто из вас будет жить. Либо убей Эскаланта, либо застрелись сама.
Глава 50
Кровь и снег
Равнодушный снег падал за окном коттеджа, украшая зимний вечер нового года. На протяжении веков, каждую зиму снег не прекращал свой ход и погибал на земле. Во время снегопада одни радовались, другие печалились из-за закрытия лыжных спусков, некоторые собирались ужинать или занимались любовью. Но к счастью, немногие переживали ужас и безысходность человеческой жестокости, как это делал я.
Почти не чувствуя боль от ран, я смотрел на свою Зою, которая мотала головой и пятилась назад. Она бы упала, если бы не стол, который и послужил для нее опорой.
Мой мозг лихорадочно соображал, высчитывал, принимал и тут же откидывал варианты нашего спасения. Я отказывался принять худший исход этого вечера. И вдруг понял, что именно этот вечер – последний в моей жизни.
– Малышка, – хрипло прозвучал мой голос.
Она подняла огромные глаза, в которых я прочитал тот же ужас, что сидел во мне.
– Стреляй в меня, любимая.
Ее губы стали дрожать сильнее, а слезы, казалось, застыли в глазах.
Я улыбнулся разбитыми губами, понимая, что готов умереть ради того, чтобы она жила. И мне стало так легко, словно я, наконец, разгадал сложную загадку, которая растянулась на всю жизнь. Мою жизнь.
– Браво, Себ! – ухмылялся мерзавец и похлопал в ладоши. – Я ставил на тебя!
Я не мог на него смотреть. Свои последние мгновения жизни я должен смотреть только на нее, чтобы запомнить. Чтобы ждать на той стороне, когда она присоединится ко мне, прожив долгую и счастливую жизнь. За нас двоих.
– Давай, малышка! – нежно уговаривал я и продолжал улыбаться. – Ты будешь со мной во всех мирах. Ты же мне обещала, помнишь?..
Она рыдала, прикрыв рот рукой.
– Нет! – вдруг закричала Зоя, мотая головой и сжимая ладони в кулаки. – Нет! Нет! Нет!!!..
– Я и это предугадал, – скучающе вздохнул Сезар.
Он резко поднял руку с револьвером, направив на Зою, и нажал на спусковой крючок.
Раздался выстрел.
Он убил Зою.
Я услышал собственный вопль и упал на пол вместе со стулом, разбивая лицо. Сквозь боль и кровь я поднял голову и увидел то, что вмиг лишило меня рассудка.
Мои глаза смотрели на худшее в жизни. Мои глаза видели смерть.
Ее смерть.
Зоя лежала на полу, у ног убийцы.
Ее тело извивалось от боли.
Ее одежда в крови.
Ее живот истерзан смертельной пулей.
Я выл и пытался добраться до нее.
Я должен ее спасти. Я смогу ее спасти!
– Она будет долго умирать, – раздался надо мной голос ублюдка. – Но ты не сможешь ей помочь, мой псевдо-друг Себастьян Эскалант.
Мимолетная тень скользнула по мне, и новая резкая боль пронзила затылок. Сгусток ужаса и мрака затянул меня в свою трясину.
Тишина. Она будила меня, вытягивая из болота мглы.
Я распахнул глаза и увидел лежащие рядом наручники и пистолет.
Внутренности сковало жутким предчувствием. Я приподнялся, невзирая на острую боль от побоев, и…
Зоя.
Она лежала рядом. Ее глаза направлены на потолок. Ее живот растерзан. Ее вытекшая кровь превратилась в застывший ореол, почти черного цвета.
– Малышка? – позвал я, дрожащей рукой откидывая залипшие кровью локоны с ее лица. – Зоя?..
Но пальцы обжигал обреченный холод ее кожи. Пульс молчал. Сердце не стучало. Я прижался к ее лицу, пытаясь почувствовать бесценный выдох…
Мозг поглотил дикий жар понимания, что девушка, которую я любил мертва.
Горячие слезы покатились по щекам и падали на бездыханную Зою. Горло разорвал крик. Вопль невыносимой скорби разорвал черную тишину этого коттеджа.
Я кричал. Я плакал. Я умирал, но почему-то еще дышал.
Схватив с вешалки куртки, я стал обматывать Зою. Я поднял ее на руки и вышел на улицу. Метель стирала слезы с лица, превращая их в лед, пока я нес свою любовь туда, где был ничтожный шанс вернуть ее в этот мир. Босые ноги жадно проглатывали сугробы. А руки, кажется, примерзли к девушке, которая умерла ради меня.
Сквозь завывания ветра я стал различать знакомый звук работающих лопастей вертолета. Я беззвучно закричал от радости, увидев свет автомобильных фар, которые быстро мчались на встречу. Вертолет над головой уже озарял меня мощным прожектором.
Я поскользнулся и рухнул на колени, но удержал драгоценную ношу на руках. Нас окружали со всех сторон, и я прижимал ее к себе, пытаясь вновь подняться, чтобы быстрее донести Зою к спасателям.
Из машины выпрыгнули люди и побежали в нашу сторону.
Я поднялся, не чувствуя ног, и стал идти к ним на встречу, под кругом света прожектора.
– Себастьян?! – услышал я голос брата и узнал его в одном из приблизившихся ко мне мужчин.
– Спаси ее! – я пытался кричать, но получился лишь хрип: – Спаси… Спаси ее, брат!
– О, Боже! Зоя?!.. – шокировано воскликнул он, когда я нападал на него.
– Это из-за меня…
Медики забрали ее у меня, и я рухнул на колени, глядя, как мою любимую несут к приземлившемуся вертолету.
– Это я убил ее… Я убил…
Кровавый рассвет второго января встречал Барселону. Казалось, что кровь, пролитая этой ночью, осветила утреннее небо алым заревом. Будто небо тоже горевало, что принимало в свою обитель прекрасного человека.
Виктор смотрел в окно больничной палаты на восходящее солнце, пока глаза не заболели. Он поморщился, и устало помассировал переносицу, отвернувшись от ярких лучей рассвета. Мужчина тяжело вдохнул больничный воздух и посмотрел на брата, спящего химическим сном. Измученное родное лицо уродовали многочисленные кровоподтеки и синяки.
Сердце Виктора взволновано стучало в груди, предвещая новые испытания. Он снова воскрешал в памяти события последних нескольких ужасных часов. Перед его глазами стоял, почти по пояс в снегу, раздетый старший брат, держа на руках окровавленный труп девушки, и умолял ее спасти.
Скорая, полиция, журналисты. Он все также слышал их навязчивые и однообразные вопросы. Продолжал кривиться от вспышек фотокамер, закрывая собой искалеченного брата. А в ушах, ни секунды не переставая, звучала жуткая фраза, которую постоянно твердил Себастьян.
Виктор закрыл глаза, запрокинул голову и опять воспроизвел в памяти жуткое бормотание своего старшего брата:
«Я ее убил… Это я ее убил!..».
– Виктор?
Он вздрогнул и, открыв глаза, обернулся на звук голоса жены. Злата тихо прикрыла за собой дверь, позволив ему на секунду увидеть спину одного из двух полицейских, которых приставили конвоем к палате Себастьяна.
– Как он? – встревожено спросила она.
Не говоря ни слова, Виктор быстро шагнул к ней и заключил в объятьях. Она обняла его в ответ, нежно поглаживая по спине.
– Я не знаю, что ему сказать, когда он очнется, – прошептал Виктор, еще крепче прижимая к себе жену. – Если бы такое случилось с тобой или… я больше всего захотел бы замерзнуть в том же снегу!..
– Виктор! – оборвала его Латти и, отстраняясь, обхватила лицо ладонями.
Она заглянула в его глаза и отчаянно пыталась подобрать нужные слова. Но тщетно. Злата понимала, что таких слов в мире нет.
Эскалант сглотнул и на миг прикрыл глаза. Поцеловал жену в лоб и, взяв за руку, повел к кровати, на которой лежал Себастьян:
– У него обморожение. Докторам пришлось удалить три пальца на левой ноге и два – на правой.
Злата судорожно всхлипнула и крепче сжала ладонь мужа.
– Его избивали несколько часов, – зло прошептал Виктор: – Спина исполосована ударами плетью. Выбиты зубы. Сломаны ребра… Моего брата истязали как скотину!
Яростный всплеск обессилил Эскаланта, и он рухнул в кресло, стоящее радом.
– А я понятия не имею, кто эта тварь, которая заставила нас переживать все это, которая убила… милую девочку.
Латти опустилась рядом на колени, вытирая слезы, и посмотрела на мужа.
– Он все твердит и твердит, как сумасшедший! – разбито продолжал Виктор. – Постоянно бормочет, что это он убил Зою.
– У него шок, Виктор! – воскликнула Злата. – Себастьян не смог ее спасти, вот и принял вину на себя.
– Я-то это понимаю! – резко вскочил Эскалант и взъерошил свои смолянистые волосы. – Вот только полиция и Мортис понимают все по-своему.
Латти поднялась и решительно подошла к нему. Встав перед мужем, она призывала его взгляд на себя и заговорила голосом, полным твердости и силы:
– Они не посмеют обвинить Себастьяна в убийстве. Любой суд опровергнет их доказательства, когда мы предоставим свои. Он жутко изувечен! Неужели она решат, что это он сам с собой сделал?!
Виктор сжал челюсти. Больше всего на свете он хотел, чтобы жена была права. Но ядовитый голос реальности нашептывал ему совершенно другое.
– Себа изувечили не только снаружи. Боюсь, его сломали внутри. Теперь я должен вернуть его. Иначе суд мы проиграем, Злата.
Глава 51
Сладость безумства
Гаспар Али-Капур медлил у входа в кабинет своего лучшего друга. Его рука поднялась и застыла в нерешительности над дверной ручкой.
Он ненавидел преподносить плохие новости близким людям. Но как-то так выходило, что именно эта участь ему всегда и выпадала.
Выдох напряжения, и он, наконец, открыл дверь, переступая порог комнаты с окнами вместо стен. Взгляд Гаспара сразу же нашел друга, стоявшего у оконной рамы с видом на сумерки, которые поглощали деловой центр Барселоны.
Пройдя вглубь недостаточно освещенного кабинета, Гаспар застыл. Он вдруг с удивлением осознал, что не знает с чего начать.
– Все настолько плохо, Гас? – голос Виктора пронизывала горечь.
«Как всегда проницательный Алекс!» – печально усмехнулся Гаспар, но промолчал и просто встал рядом с ним. Его глаза так же скользнули на огни вечерней Барселоны, которые пробивались сквозь непривычно-густой туман января.
– Меня отстранили, – сообщил бывший детектив Интерпола. – За слишком предвзятое отношение к обвиняемому.
Виктор шумно вдохнул:
– Мне жаль, что и ты страдаешь.
Тишина отягощала комнату, словно туман с улицы стал проникать сквозь стены.
– Все против него, Алекс, – нарушил молчание Гаспар, и перевел взгляд на друга. – Возможно, появился бы шанс, не тверди он постоянно, что убил ее. Он сам признается в этом!
Ни один мускул на лице Виктор не дрогнул. Лишь глаза обрели блеск, который для Гаспара остался неизведанным.
– Он наказывает себя, Гас, – тихо проговорил Виктор. – Он против себя. А тут мы уже бессильны.
Гаспар прикрыл глаза и потер веки двумя пальцами. Потом резко выдохнул. Он словно искал время, для подбора нужных слов.
– Черт! Ведь его можно понять, Алекс! Себастьян видел, как убивают его жену, и был бессилен! Чтобы ты сделал на его месте?! – горячо выдал он.
Однако друг остался нерушим.
– Нашел бы и убил эту тварь. А после – отправился бы к ней, – слишком быстро и уравновешенно ответил тот, словно уже думал об этом и не раз. – Если конечно, не сдох бы от боли раньше.
Снова тишина.
Двое мужчин думали и примеряли на себя участь Себастьяна, которого ждали жуткие испытания – жизнь-мучение с мыслью, что дорого человека больше нет.
Январская ночь, с переменным снежно-дождевым настроением, погружала в меланхолию окружающий мир.
Виктор Эскалант вышел из автомобиля и поднял ворот шерстяного пальто, направляясь в свою квартиру. Покинув кабину лифта, он направился прямиком в кабинет и, не раздевшись, подошел к зеркальному бару. Откупорив бутылку рома, Виктор наполнил хрустальный бокал и сделал четыре больших глотка, осушая его. Выдохнув огненный запал спирта, Эскалант тут же налил снова и быстро пошел к одному из кресел, напротив окна. Он уставился на моросящий дождь вперемешку со снегом, и сделал еще пару глотков
В дверь тихонько постучали, но он молчал. Он не двигался, даже когда в комнату вошла его жена. Она мягко ступала в облаке белого шелка своего пеньюара, доходившего до пальцев босых ног.
Злата подошла к мужу и опустилась на колени рядом с ним. Она робко коснулась его дрожащей и холодной руки, лежащей на подлокотнике кресла.
– Мой брат – псих, – упавшим голосом сообщил он, заставляя ее вздрогнуть. – У него психологическая дисфункция, на основании которой, его принудительно поместят в психиатрическую больницу. Будут пытаться вернуть его чертов рассудок!
Он размахнулся и швырнул бокал с недопитым ромом в стену рядом с окном.
Злата съежилась, инстинктивно прячась от осколков, но они посыпались на пол вместе с остатками спиртного далеко от них.
Эскалант схватил себя за голову, явно испытывая полное отчаяние.
– Виктор! – Злата накрыла его ладони своими и прикоснулась губами к влажным волосам мужа: – Мы справимся, любимый! Это всего лишь очередная задача, которую немного сложнее решить, но… мы сделаем это!
Дрожащий голос Латти звучал не так убедительно, как ему хотелось. Виктор шумно выдохнул и поднял голову, сжимая руки жены.
– Крошка… – тихо позвал он, встретившись с ней взглядом. – Мне так его не хватает!
– Я знаю, любимый! – всхлипнула Латти, кусая губы.
– Он – мощь нашей семьи, – продолжал разбито шептать Виктор: – Когда вижу его в этой проклятой одежде, смотрю в глаза, которые словно пустые, я так ясно понимаю, какой я жалкий слабак!
– Не говори так, Виктор! – плача, просила его Латти.
– Я не знаю, что мне делать без моего брата, – признался Виктор, с блестящими от слез глазами: – Мне так необходим его совет… как спасти его.
Я не мог вспомнить, когда в последний раз смотрел телевизор. Особенно телевизионные шоу. Но сегодня исключительный повод или оправдание для слабости, паразитирующей мозг.
Сидя в гостиной своего особняка, я откинулся на спинку белого дивана, сжимая в одной руке пульт от плазмы, а в другой бокал с прохладным французским шампанским марки «Пернуи-Рекьярд Первуи Жуэ». С моих губ не сходила улыбка уже больше трех дней. Это очень редкое событие для мышц моего лица. Но и для этой перемены у меня тоже есть очень важная причина.
Я подавил в себе острое желание сделать преждевременный глоток холодного игристого вина и продолжал искать нужный канал.
– Сильные психические расстройства, характеризующиеся спутанностью сознания, затрудняют для человека возможность отличить справедливое от несправедливого, – прозвучал с экрана голос весьма уважаемого психотерапевта среди испанской знати.
Долговязый мужчина с седыми прядями в темных волосах и черных роговых очках, давал уверенное интервью:
– Человек с психическим расстройством плохо контролирует свое поведение. Поэтому неудивительно, что приблизительно две трети обвиняемых, оправданных в преступлении на основании признания их психически ненормальными, получают диагноз «шизофрения».
Моя улыбка стала шире, и я довольно поерзал на сидении дивана. Закинув ногу на ногу, я принялся вслушиваться в диалог между ведущей ток-шоу мадридского канала Пилар Карденас и психологом Фредерико Мастти.
– Их подавляющее большинство уже в прошлом подвергалось арестам, госпитализации в психиатрические больницы или и тому, и другому. Около половины обвиняемых, которых признают психически нестабильными и оправдывают на основании умопомешательства – восемьдесят два процентов мужчины и в среднем возрасте тридцати двух лет.
– То есть любой из нас может проснуться с мыслью «Хочу убить» и совершить преступление? – уточняла, серьезно сдвинув брови, телеведущая в ярко-красном блейзере и намеренно взъерошенной копной черных волос.
Оператор по настоянию режиссера показал телезрителям несколько ошеломленных лиц зевак, которые наблюдали за происходящим сидя в студии.
– Человеческий мозг – это обилие тайн, которые дают неисчерпаемую почву для исследования, – улыбаясь, продолжил рассказ доктор Мастти. – Однако чем больше ученные стараются разгадать наш разум и его способности, тем сложнее им это удается. Нельзя сказать, что психически-нестабильными только рождаются. Это могут быть абсолютно нормальные люди, пока рычажок безумства, спровоцированный каким-либо импульсом, не сменит пассивное положение на активное.
– О, да! – довольно протянул я и шире ухмыльнулся.
– Люди признаются невиновными на основании умопомешательства, когда обвиняются в самых разных преступлениях, – продолжал доктор, после очередной съемки массовки: – Приблизительно шестьдесят пять процентов преступлений относятся к категории наиболее жестоких. Около пятнадцати процентов оправданных составляют обвиняемые в убийстве средней тяжести. Но, к сожалению, Себастьян Эскалант относится к первой категории…
Все даже намного лучше, чем я рассчитывал! Браво мне!
Деньги Солер пока моими стать не могут. Зато семья Эскалант со своим бюджетом теперь у меня во власти. Их капитал, значительно превышает солеровский, но и это для меня не главное.
Главное – это месть, которая оказалась слаще, чем я предполагал.
