Текст книги "Жизнь (СИ)"
Автор книги: Юлия Ларосса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)
Я, поддавшись инстинктам, забилась в угол между креслом и диваном, собирая остатки рваной одежды и пытаясь ими прикрыться. Глаза мигом нашли две борющихся мужские фигуры.
Братья Эскалант.
– Хватит, Себ!.. Перестань, слышишь?! – крича, убеждал его Виктор. – Приди в себя, наконец!!!
Я дрожала от пережитого почти-насилия и наблюдала, как Виктор тряс Себастьяна, словно пытался привести его в чувство. А тот упорно старался ударить брата, выливая вызванную мной ярость на родственника.
В комнату вбежала Латти и, накрыв меня пледом, подняла на ноги. Ее била крупная дрожь – я почувствовала это, когда она меня обнимала, будто пытаясь защитить. Я не могла перестать плакать и отвести взгляд от дерущихся братьев.
Внезапно, Виктор размахнулся и ударил Себастьяна кулаком в челюсть.
Я не сдержала вскрик, глядя как, тот пошатнулся, но удержался на ногах. Затихло все вокруг. Тяжело дышавший Виктор сжимал кулаки, стоя между нами с Латти и собственным братом.
Себастьян медленно выпрямился. Его темные волосы растрепались, несколько прядей упали на лоб, а на нижней губе кровоточила ранка. Медовый взгляд обретал четкость и скользил по присутствующим здесь людям. Он посмотрел в мои глаза, которые извергали слезы. В его взгляде я прочла раскаянье, обвинение и… жгучую ненависть.
– Какого черта…? – хрипло выдохнул он, глядя только на меня. – В кого ты меня превратила?!..
Его будто воротило от моего вида, и он попятился к двери, быстро исчезнув за ней.
Мои всхлипы переросли в рыдания. Я зажала рот рукой, пытаясь побороть этот приступ.
– Что вы устроили?! – обвиняя, требовал ответа Виктор. – Какого черта, ты сделала, Зоя?!
– Не кричи на нее, Эскалант! – встала на мою защиту Латти, крепче обнимая меня. – Это был и твой совет тоже!
– Какой, к черту, совет?! – взорвался Виктор и сделал два шага в нашу сторону. – Ты хоть понимаешь, что могло произойти, ворвись сюда кто-то из… сама знаешь кого! Да моего брата тут же посадили бы!
Я испуганно вздрогнула и попыталась отстраниться, но Латти не отпустила меня.
– Мы все продумали…
– Ни хрена вы не продумали! – яростно нападал Виктор. – Он бы изнасиловал ее, Латти! Ты как никто понимаешь от чего я ее спас!
Теперь Злата вздрогнула, словно от удара. Я почувствовала перемену в ней, и мне показалось, что наступила моя очередь ее защищать.
– Прости, крошка!… – вдруг изменился голос Виктора. – Я… зря это сказал.
Мой разум слишком сбит с ориентира, чтобы пытаться осмыслить этот конфликт. Но что-то в глубине сознания, подало тревожный сигнал о трагическом моменте в жизни подруги.
Господи, неужели она пережила то, что чуть со мной не случилось?!
Я ошарашено всматривалась в лица Златы и Виктора.
– В этом весь ты, Эскалант! – холодно бросила Латти. – Но ты прав. Спасибо, что пришел на помощь!
– Злата!..
– Извини, но мне нужно позаботиться о нашей гостье! – перебила она мужа и подтолкнула меня к выходу.
Глава 37
Буря последствий
Спустя десять дней
Перемены уверенно проникают в жизнь каждого. Можно попытаться отречься от них, постараться убежать или спрятаться, попробовать игнорировать или забыть. Но рано или поздно наступит понимание – все усилия бесполезны. Отныне перемены неизменные спутники на пути каждого живого существа.
Очередная декабрьская ночь в Барселоне была особенно ветреной. Или мне так казалось из-за того, что я на крыше? Черт, что за странности лезли в мою пьяную голову, пока я тщательно выкладывал две одинаковых дорожки из «снега». Еще пара секунд и разум затуманится химической эйфорией. Она вытеснит все ненужные размышления, а главное – воспоминания.
Акустика разрывала ночное пространство над моим пентхаусом. Я с наслаждением откинулся на спинку белого дивана и стал ждать искусственного кайфа, лениво разглядывая уже привычную для меня обстановку. Огромное джакузи с горячей водой, медленно испускающее пар в холодный воздух, грело трех голых девушек. Пустые и полные бутылки элитного алкоголя заполняли пространство стеклянных столов и пола. Дизайнерская одежда моих гостей небрежно разбросана, вместе с обувью на высоких каблуках.
Да. Вот такая теперь моя жизнь.
Воспоминания и мысли улетучивались из просторов разума. Я почувствовал легкость. Наслаждение от музыкальных битов наполнило меня новой эйфорией. Я невероятно отчетливо ощущал ветер, шевеливший волосы и трогающий кожу, не прикрытую тканью халата. Отдаленно я слышал женский кокетливый смех и плеск воды.
Мои будущие куклы…
Я закрыл глаза и откинул голову. Наконец-то, долгожданная отрешенность, которая губит меня вместе с наркотически зависимой половиной человечества. Я встал на ноги, желая усилить химическое действие бурбоном. Ритм трека в клубном стиле заставлял двигаться в такт. Я накрутил громкость и сделал глоток прямо с горла бутылки. Содержимое обожгло горло и подарило обманчивое тепло.
Оно грело меня, не трогая душу.
Это тепло искусственное, как я и те, кто меня окружал.
Музыка захватила в свой плен. Я танцевал и уже не один. Руки одной из девушек – влажные и наглые – касались меня. Она что-то томно говорила мне, но я не прислушивался. Да и зачем? Слова и мысли таких женщин однообразны и предсказуемы. Я всегда знал, что от меня хотят и что я готов им дать.
Внезапно возникшая тишина разорвалась голосом моего родственника:
– Ну, надо же! Какая перспективная вакханалия!
Оказывается, я был окружен тремя девушками, имена которых напрочь вышибло из моего наркотического разума. Я остановился и повернулся лицом к брату, с трудом сфокусировав взгляд на его лице.
– Хочешь присоединиться? – насмешливо спросил я и сбросил с себя руки совершенно несмущенных своей наготой женщин.
Я захотел еще выпить, поэтому побрел к бару.
– Я перерос это, брат. И уже давно, – звучал голос Виктора за моей спиной. – Жаль, что твои выходки из пубертатного возраста дошли до нас только сейчас.
Я демонстративно наполнил только себе стакан рома и повернулся к младшему брату, пока мои спутницы снова опустились в воду. Виктор, не снимая черное пальто и кожаные перчатки, двинулся в мою сторону, отшвыривая носками туфель разбросанные бутылки и вещи на своем пути.
– Может, хватит, брат? – спокойно спросил он, приблизившись.
– Я хочу задать тебе тот же вопрос.
Я видел, как его тревожный взгляд скользнул по моему лицу. Не буду смотреть ему в глаза. Не хочу очередных наставлений. Ох, до чего же абсурдно! Мы и впрямь поменялись местами.
– Ты что, под кайфом? – поражено воскликнул он, подступая ближе.
Черт, заметил!
Я отшатнулся и направился к девушкам.
– Ты прерываешь мой кастинг, – провозгласил я, развязывая полы своего халата. – Я как раз планирую устроить очередной конкурс-испытание этим красавицам. Одна из них претендует на мое общество. Тебе вот, какая больше нравится? – я оглянулся на брата, стоя на ступенях, ведущих в джакузи.
– Мне больше нравится видеть тебя в обществе твоей жены, – сурово произнес Виктор.
На секунду, что-то во мне поднялось и задрожало. Но наркотик смешанный с алкоголем задушил ростки воспоминаний и раскаянья. Я выдохнул и сбросил халат.
– Ей мое общество больше не нужно, Тор.
Я вошел в воду и ко мне сразу же приблизились девушки, жаждущие денег и секса.
– Неудивительно, – донесся до меня голос брата, пока я позволял целовать себя. – Еще немного тебя такого и наступит необратимость, Себ. Для всех.
Его слова все еще звучали в моих ушах, пока мозг с трудом усваивал их смысл.
Утро. Еще одно мрачное утро. Десятое утро дождя, снега и боли. Солнце исчезло из Барселоны и из моей души. Шум дождя, нарушавший тишину моего жилья, казался вечным. Он безупречно дополнял мою бессонницу и одиночество. Непозволительный обман, назвать сном то время, которое проходит в постели с закрытыми глазами, но работающей головой. Кошмары, мысли и видения наполняли меня каждую секунду жизни. А ночью становилось хуже. Одиночество переросло в наказание. Я словно в третий раз стала сиротой, но уже по собственной воле.
Я сползла с кровати, умылась, натянула измазанные красками джинсы и свитер, и отправилась за чаем. Когда я последний раз что-то ела, кроме бутерброда?
Не помню.
Ну и хорошо. Мне необходимо попасть в студию, которая теперь разрослась по всей квартире.
Включила музыку без слов и, попивая чай с имбирем и медом, я разглядывала свои завершенные работы. Вот и пришло то время, когда мне действительно понравились мои картины. Все произошло так, как и предсказывал Себастьян. Время, судьба, люди и… он изменили меня, лишив наивности, грез и детства.
Себастьян.
Сколько граней в этих звуках и сколько чувств. Собрание всех оттенков войны и торжества мира в одном слове. Убийственная сила любви, которая затаилась среди очертаний букв. Каждая из них хранит образ человека, лик его души и хладность сердца.
Я сжала чашку сильнее обычного и прикрыла глаза. Знаю, что среди этих картин с портретами дорогих и знакомых мне людей, есть тот, единственный, которого хочу рисовать, рисовать, рисовать…
Мое сердце никогда его не отпустит. Я вздохнула и позволила слезе скользнуть по щеке. Я увидела, как она погибала на полу среди капель красок. Я, подобно ей, скоро также закончу свой путь.
– Сеньорита, пришел детектив Эрик Мортис, – сдержано сообщил Раблес.
Я оторвала глаза от полотна и посмотрела на дверной проем студии, где стоял начальник моей охраны. Нервный холодок от предстоящей неприятной встречи пробежал по коже.
Отложив кисть, я вытерла руки влажной салфеткой:
– Спасибо. Проводи его, пожалуйста, в гостиную, Бенедикт.
Через минуту, накинув на себя длинный кардиган, я вышла на встречу с представителем международной полиции.
Детектив Мортис, в строгом сером костюме, стоял спиной ко мне и разглядывал византийскую роспись на высокой вазе у подножья лестницы. Его широкоплечая невысокая фигура с офицерской выправкой выдавала его успешное военное прошлое.
На звук моих шагов он обернулся.
– Добрый вечер, графиня Солер! – без тени улыбки приветствовал он, и протянул руку. – Оригинал?
Я недоуменно свела брови, отвечая на рукопожатие.
– Ваза – оригинальная? – уточнил он.
– О! – я растерялась. – Не знаю.
Он усмехнулся, но как-то совсем недобродушно. Казалось, этот человек состоял исключительно из строгости и сдержанности. Его облик был тем доказательством, а от его присутствия веяло напряжением и настороженностью.
– Могу я угостить вас чаем или кофе? – тактично предложила я, в душе надеясь, что он не задержится на это угощение.
– Кофе, если вас не затруднит, – ответил он, изучающее глядя на меня карими глазами.
– Сию минуту, – улыбнулась я и жестом пригласила его расположиться на диване, а сама пошла к плите.
Почему мои руки дрожат? Неужели это предчувствие плохих вестей? Но разве такая неофициальная обстановка располагает к официальной информации? Нет, скорее всего, это просто визит-проверка потенциальной жертвы.
Расставляя чашки с чаем и кофе на столике между собой и сидящем на диване детективом, я все также боролась с волнительно-напряженной дрожью.
– Благодарю вас, графиня.
– Зоя, – неожиданно для нас обоих поправила я и села в кресло, напротив него. – Прошу вас зовите меня Зоя. Если это возможно, разумеется.
Детектив опять усмехнулся.
– Все еще не привыкли? – понимающе кивнул он.
– Не хочу привыкать, – опустив глаза, ответила я.
– Понимаю, Зоя.
– У вас новости для меня? – я подняла к нему взгляд.
– Нет. У меня для вас есть очень дельный совет, – встречаясь со мной глазами, ответил он.
– Простите, но почему вы решили, что я нуждаюсь в вашем совете? – прежде чем подумать, спросила я.
Мортис потянулся к своей чашке с кофе и сделал глоток. Потом поставил ее на место и снова посмотрел на меня:
– Я очень хорошо разбираюсь в людях, Зоя.
Какое новое заявление!
Я ненароком вспомнила подобную фразу, которую слышала от Себастьяна. И руки непроизвольно сильнее сжимали чашку с имбирным чаем.
– Но еще лучше, разбираюсь в преступных личностях. И тому доказательство – моя карьера в ведомстве.
– Вы выяснили, кто хочет меня убить? – прямо спросила я, отчаянно желая, чтобы он ушел.
– Да, – резко сказал детектив.
Я медленно оставила чашку на столе и выдохнула.
– Кто же это?
Эрик Мортис смотрел на меня тяжелым, проницательным взглядом. Тем самым, который выявляет преступность в прошлом и в будущем каждого человека, представшего перед ним.
– Себастьян Эскалант, будущий герцог Торегросса.
Волна абсурдности и желания защитить человека, которого беззаветно любит мое разбитое сердце, захлестнула с головой.
– Вы ошибаетесь! – дерзко вскинув подбородок, выдала я.
– Не имею такой привычки.
– Каждый человек имеет право на ошибку. И никто тому не исключение, – твердо парировала я, не опуская глаз.
– Зоя, – строго начал он, позволяя мне пожалеть о предложении, обращаться ко мне по имени. – Я понимаю, что такой мужчина как Себастьян Эскалант, способен вызвать чрезвычайно сильную привязанность. Он покоряет весьма искушенных женщин, что уж говорить о молодых девушках, как вы.
О, черт! Он видит меня насквозь?!
Мои щеки запылали огнем стыда.
– Я знаю, что вы очень умная и проницательная девушка, – продолжал тот. – Поэтому пришел сюда, чтобы достучатся до вашего разума.
– Мой разум уже просчитал ту информацию, которую вы хотите мне дать, – противилась я. – Себастьян Эскалант – единственный человек, кроме настоящего убийцы, который имеет выгоду от моей смерти. Я знаю это и принимаю. Точно также как и то, что он – это уникальный пример благородства и чести в нашем современном мире.
Детектив сочувственно улыбнулся и вздохнул.
– А не этот ли пример благородства хотел вас изнасиловать в прошлую среду? – вопреки улыбке холодно спросил детектив.
Я съежилась, словно улитка, наивно желающая спрятаться в свою разбитую раковину.
– Это личное, детектив, – выдохнула я.
– Ваша жизнь уже давно утратила право на «личное», графиня. До поимки преступника, разумеется.
Я встретилась взглядом с черствым человеком, который явно намерен убедить в своей правоте.
– Уверен, что вы уже и сами понимаете достоверность фактов, не так ли? – чуть насмехаясь, спросил он. – Разве вас не удивляет многогранность его нрава, графиня? Разве его поступки не повергают вас в шок? Не устрашает его расчетливость в достижение поставленных задач? Его решения и действия совершенные с жестокостью и невероятной стойкостью?
Мой разум лихорадочно принялся воскрешать слова Себастьяна. Память будто автоответчик воспроизводила его слова снова и снова.
– Нет, – прошептала я, но взгляд отвела.
– И кому вы сейчас отвечаете, графиня? – насмешливо спросил он, встав на ноги. – Кого пытаетесь убедить? Разве меня?
Напряжение мрачной силой сковало внутренности. Я поднялась со своего место, ибо так чувствовала себя уверенней. Он тоже поднялся на ноги.
– Зачем вы пришли?
– Я уже сказал. Хочу достучаться до вашего разума. Пока не официально.
Нахмурив брови, я ждала, когда он прервет свою драматическую паузу и продолжит.
– Я хочу получить от вас прямое обвинение в сторону наследника семьи Эскалант.
Мой подбородок на миллиметр дернулся выше, а твердость в голосе зазвучала решительней:
– Напрасно тратите время, детектив.
Мортис усмехнулся:
– Я поделюсь с вами кое-чем, графиня.
Он достал из внутреннего кармана пиджака предмет, похожий на карту памяти.
– Здесь то, что заставит вас задуматься.
Детектив протянул мне флешку, но я не шевелилась. Это словно предательство, которое я совершу, коснувшись этого предмета. Он упрямо ждал несколько секунд и положил карту на столик рядом с недопитым кофе. Потом выпрямился и шагнул в сторону выхода.
– Не игнорируйте свои сомнения, Зоя, – помедлив, посоветовал он, и я обратила к нему взор. – Иногда, они спасают жизни. Уж я-то знаю.
Дверь закрылась за детективом. Наступила тишина. Но только в комнате. В моей голове звучали его слова, вперемешку с репликами Себастьяна.
«Хочешь избавиться от меня? Теперь это взаимно!..»
Нет!
Я слишком много потеряла в своей жизни. Родителей, родных и приемных, родину – настоящую и фальшивую, дом, друзей, себя... Я живу только любовью. Но если эта любовь к убийце, то жизнь потерять мне уже не страшно.
Я вошел в придорожный бар на выезде из города и в нос ударил затхлый запах дешевого спиртного, дерьмового женского парфюма и нечищеных зубов. Громкая музыка и шум голосов оглушили меня, пока я пробирался сквозь толпу к барной стойке. Я привлекал взгляды местных своим костюмом и лицом. Разумеется, сейчас я почти на всех новостных порталах светских хроник. Хотя, разве эти байкеры и фермеры смотрят такие новости? Сомневаюсь. Скорее я притягивал их внимание своим дорогим мобильным, который небрежно держал в руке и толстым кошельком, когда расплачивался за купленное пойло, явно не имевшее ничего общего с тем названием, которое гордо провозгласил бармен.
Я сделал глоток и скривился. Такого бурбона я еще не пил.
Бр-р-р, жуть!
Поставив пустую стопку на стол, я сложил руки и кивнул бармены, чтобы тот повторил.
Зачем?
Хочу забыть. Ее глаза-океаны. Ее голос и акцент. Ее имя и картины. Хочу забыть девушку, которую чуть не изнасиловал.
Мои тяжкие мысли прервал телефонный звонок. Я ответил не глядя.
– Себ, ты где? – голос Сезара звучал обеспокоено.
– Не знаю.
Я опрокинул в глотку еще одну порцию вонючего и противного напитка.
– Но судя по запаху и выпивке – в самой настоящей заднице этого чертового мира.
– Э-э-э…не совсем понял?
Я подал знак о добавке удивленному бармену.
– Чего хотел, Сезар? – раздраженно спросил я.
– Да напомнить, вообще-то, – чуть обиженно ответил тот. – Завтра у нас очень важные переговоры с японской компанией…
– И?
– Без тебя эта встреча не состоится.
– И?
– А ты вторую неделю не появляешься в офисе…
– У меня отпуск, Сезар. Решай все сам.
– Себ, без твоей подписи японцы…
– Пошли их. От меня и моей подписи.
Я отключил звонок и скривился, снова проглотив мерзкую выпивку. Эта гадость с жутким привкусом металла как выяснилось, была очень крепкой и через пару минут, я оказался готов совершить то, зачем сюда пришел.
Итак, моя первая в жизни пьяная драка в грязном баре. Поехали?
Я схватил пустую стопку и запустил ею в бармена. Тот ловко увернулся и оглянулся на разбитое стекло за своей спиной, а после взглядом дал понять, что меня ждет расправа. Но он чертовски ошибался. Ведь на самом деле, это я ее ждал.
Глава 38
Все любят Рождество
Дождь словно чувствовал меня и мою новую жизнь. Он оплакивал любовь и смывал праздничное настроение с лиц окружающих. Гирлянды, которые украшали витрины магазинов и дома сверкали огнями, но не насыщали духом праздника. Или это только меня?..
Я так и не решилась посмотреть данные с той флешки. Не смогла. В какой-то миг я впустила в душу страх, но не собственной смерти. Я боялась узнать правду. Вернее страшилась, что когда та откроется, то в тот же миг меня убьет без оружия.
В камине весело трещал огонь. Я сидела на диванчике в уютной гостиной дворца герцогов Торегросса, приняв приглашения на Рождественский ужин. Рядом расположились Ньевес и Латти, которая наблюдала, как ее сын мирно спал на моих руках. Виктор с отцом и Гаспаром удались в кабинет, смотреть данные с карты-памяти, которую я им передала. Теперь, они активно готовили ответный удар. Слишком долго мы отступали. Пришло время для нашего хода.
– Мари, звала тебя в гости, – мягкий голос Латти нарушил молчание.
Я оторвала взгляд от спящего ангела и встретилась глазами с его мамой.
– Ты знаешь, почему я не могу ее навещать, – вздохнула я. – По той же причине и к вам я долго отказывалась приезжать.
– Зоя, – позвала меня Ньевес. – Причин для беспокойства нет. Пока ты жена моего сына, мерзавец ничего…
– Так! – чересчур жизнерадостно перебила ее невестка. – Напоминаю, сегодня Рождество. Это волшебный, сказочный праздник, который, к тому же, предвестник нового года и новой жизни! Не будем же портить настроение подобной темой разговора. Договорились?
– Моя невестка как всегда мастер дипломатии! – раздался ироничный голос Себастьяна, и все взгляды устремились в сторону дверного проема.
Будущий герцог не спеша продвигался вглубь комнаты.
Мои глаза с трудом улавливали в этом человеке знакомые черты. Всколоченные темные волосы, исхудавшее лицо с ссадинами на смуглой коже. Расстегнутая на пару верхних пуговиц черная рубашка и такого же цвета брюки в сочетании с серым пальто – оставались единственными элементами стиля прежнего Себастьяна. Но теперь они сидели на нем так, будто он у кого-то их одолжил. Взгляд… Нет, он совсем не тот. Холодный, горящий безумным огнем и потерянностью. Я задрожала, когда он скользнул им по мне, словно обдал волной горечи и обвинения.
– О, Себастьян! Как же мы рады, что ты приехал! – поднялась к нему мать и обняла.
Однако ее объятия оказались невзаимными. Руки Себастьяна так и остались в карманах пальто и герцогине, с явным чувством отверженности, пришлось отстраниться от сына. Хотя, разве она не привыкла к такому отношению?
– Что с твоим лицом? – хмурилась Латти, изучая Себастьяна.
– Следы новой жизни, – бросил он и посмотрел на малыша на моих руках. – Тебе идет.
Мое сердце дрогнуло, а дыхание сбилось. Я так и не смогла отвести от него глаз. Мне идет материнство? Отчаянно захотелось попросить его доказать мне это.
Господи, я так его люблю!
Память упрямо доставала картинки с нашей последней встречи. Я слышала его слова, чувствовала грубые пальцы и тяжелые выдохи…
Я тряхнула головой, желая прогнать эти ведения и страх, что сковывал меня медленно, но уверенно.
– Я на минуту заехал, – деловито говорил тем временем Себастьян, глядя на Злату. – Мне нужен Виктор.
– Он в кабинете с вашим отцом и Гаспаром… – чуть замявшись, ответила та.
Но когда он кивнул и развернулся, намереваясь уйти, то перегородила ему путь:
– Но тебе к ним сейчас нельзя. Прости.
Напряжение вмиг наполнило комнату, словно вытеснив весь кислород. Я также поднялась на ноги и передала своего крестника Ньевес.
– Уйди с моего пути, Злата! – угрожающе-тихим голосом произнес Себастьян.
– Это необходимая мера, сын! – встряла его мать, пока они с невесткой пожирали друг друга глазами, молчаливо меряясь силой характеров. – Они обсуждают некоторую информацию, знание которой может тебе навредить.
Я увидела, как челюсти Себастьяна сжались. Он вздохнул и приподнял плечи. Я замерла от этого волнующего жеста и боролась с невыносимым желанием подойти и обнять его. Но я осталась на месте. Так будет лучше. Для всех. Нужно лишь потерпеть.
– Я понял, – процедил он сквозь зубы и, обходя Латти, не оборачиваясь, бросил. – Счастливых праздников, родственники!
Я смотрела, как он решительно шел к выходу. Злата перехватила мой взгляд. Она позволила мне понять, насколько сильно чувствует вину за боль, причиненную Себастьяну.
Не понимая, что делаю, я сорвалась с места и побежала за своим… мужем.
– Себастьян! – позвала я.
Он замер, взявшись за ручку входной двери. Его спина напряглась, а голова дернулась на звук моего голоса.
– Не уходи… Пожалуйста! – тихо умоляла я, чувствуя, что могу разрыдаться.
Эскалант не оборачивался. Лишь позволял видеть его профиль и опущенный взгляд под густыми пушистыми ресницами. А я так хотела увидеть его глаза – теплый медовый взор с прожилками шоколадных линий.
– Зачем? – спросил его голос, который позволял любить свое звучание.
Я судорожно выдохнула и сжала кулаки:
– Здесь твоя семья, Себастьян. Сегодня Рождество и ты должен быть в кругу своих близких.
Он отпустил ручку двери и медленно обернулся.
Я дрожала от силы его темного взгляда, в котором отражались новые, незнакомые и неразгаданные мной чувства. Он сожалел? Обвинял? Страдал? Или все разом?
– Если ты хочешь, я уйду, – грустно продолжила я. – Только не отказывайся от них из-за меня.
– Мне очень жаль, что ты осиротела, Зоя. Дважды, – прозвучали его холодные и тихие слова. – Я понимаю, как сейчас ты ценишь то, чем я пренебрегаю.
Я облизала пересохшие губы, ощущая, как на меня переходит напряжение, исходящее от него.
– И мне жаль, – продолжал Себастьян. – Что я вижу страх в твоих глазах. Ты боишься меня и не так как раньше. Ты боишься того чудовища, которое поселилось во мне и едва тебя не изнасиловало.
Я замерла. Совсем иначе, когда слышишь эти слова от него.
– Себастьян…
– Ну что, таким ты хотела меня видеть? – голос-рык был далек от аристократической интонации, с которой обычно он говорил.
Опять вина переложена на меня.
– Нет, Себастьян.
– Хватит менять меня, Зоя и… попробуй простить. Когда-нибудь.
Эскалант развернулся и вышел, оставив меня смотреть на закрывшуюся за ним дверь.
Алкоголь туманил разум и заглушал приступы раскаяния. Я никогда раньше не думал, что буду наслаждаться этим. Никогда не предполагал, что буду давить на педаль газа, вылетая на ночную трассу после выпитых нескольких бутылок бурбона.
Я откинул голову на подголовник сидения, глядя как фонари, на секунду ослепив меня, остались позади. Снова, снова и снова…
«Не уходи… Пожалуйста!».
Ее голос все еще звучал в ушах. И не прекращал, даже когда я резко надавливал на педаль тормоза и слышал визг резины по асфальту, пытаясь свернуть со встречной полосы и пропустить грузовик.
Одурманенное сознание посылало сигналы в тело, и я с трудом понимал, что нахожусь внутри вращающейся машины, словно пластинка на старом патефоне.
Мгновенье и скрежет метала с громогласным грохотом, погрузил меня в болезненную темноту.
Покой. Наконец-то.
Теперь я актриса.
От таланта и качества моей игры зависят жизни. Эта награда будет посерьезнее «Оскара» и «Каннской ветви»!
Я смотрела на проезжающие мимо огни барселонского района Пельдрабес, и гнала от себя мысли о недавно придуманном плане действий. Мне нельзя об этом даже думать. Я под прицелом камер видеонаблюдения, за которым следит сама Смерть. Я не могу позволить себе выболтать ценный секрет во сне. Ведь даже тогда, я не одна.
Мы подъезжали к мосту, и я попросила Раблеса остановить авто. Мне захотелось посмотреть на реку.
С его помощью я вышла из машины и двинулась по обочине моста, который соединял два берега реки. Вечерней воздух наполнял легкие прохладой. Влага ложилась на волосы и кожу. Я наслаждалась этим, но запретно раздумывала: видит ли он меня сейчас?
Ну что же, пусть смотрит на мое отчаяние!
Остановившись у перил, я положила на него ладони и сжала холодный металл, который показывал свое безразличие. Глаза опустились к воде. Ее ледяные волны медленно будоражил ветер: то ласкал, то ругал. Ветки деревьев у берега опустились в реку, которая жадно поглощала их вместе с пляжным песком.
Наконец-то, я могла дышать! Сейчас я уверена, что вижу тот нужный и спасительный свет в конце тоннеля. Показался проблеск во мраке моей жизни. Я не хотела сдаваться. Я хотела довериться своей судьбе и принять ее решение, но прежде всего, сделать все, чтобы победить. Если мне суждено умереть из-за любви, так тому и быть. Ибо без любви мне жизни нет. Это существование я уже пробовала и поняла, что такой путь не для меня.
Итак, мой выбор сделан. Твой ход, судьба!
Вода так обольстительно манила меня. Я чуть склонилась вперед, пытаясь услышать шум ее всплесков. Там должно быть очень холодно и одиноко. Совсем как мне вчера…
Я вздрогнула от резкого прикосновения мужской ладони к плечу. Обернувшись, я увидела суровое лицо Раблеса, который удерживал меня за руку.
– Сеньорита? – насторожено спрашивал он, вглядываясь в мое лицо.
Я слишком сильно склонилась к перилам и даже не заметила этого. Вернее, попыталась не заметить.
– Все в порядке, Бенедикт. Мы можем ехать, – натянуто улыбнулась я, и позволила ему проводить меня к автомобилю.
Ну вот, я почти поступила на курсы актерского мастерства.
