Текст книги "Жизнь (СИ)"

Автор книги: Юлия Ларосса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Глава 46
Лучшее в жизни

– Когда ты поняла, что любишь меня?

Я нежилась в его объятиях, глядя на огонь в камине. Ужин остался позади, а до нового года оставалось меньше часа. На столике перед нами стояла бутылка шампанского в ведерке со льдом, а рядом – два бокала. Себастьян расставил несколько десятков горящих свечей и выключил свет. Гостиная погрузилась в волшебство, очаровывая нас неповторимым моментом.

– Когда услышала твой голос, – не задумываясь, ответила я и, улыбнувшись, потерлась щекой об его свитер на груди: – Я была в студии, когда ты приехал вместе с Виктором. Ты критиковал дом, говорил, что все нужно переделывать…

– Да, это на меня похоже! – хмыкнул Себастьян.

– Дверь в студию была открыта, – я погрузилась в воспоминания: – И услышав твой баритон, я не смогла ее закрыть и лишить себя удовольствия. Но Виктор увел тебя в кабинет. Я вернулась к работе, но постоянно представляла, как должен выглядеть мужчина с таким голосом.

– И как? Я оправдал твои ожидания?

Он поцеловал меня в волосы.

– Совершенно нет! – рассмеялась я, приподняв к нему лицо. – Ведь я решила, что по природному закону взаимозаменяемости, обладатель такого шикарного голоса, обязательно должен быть лишен других достоинств.

– Черт возьми, обидно как-то! – проворчал Себастьян, задумавшись.

– Но ты снова появился в зоне слышимости, – задорно улыбаясь, продолжала я, глядя на лицо Себастьяна, освещенное мягким светом свечей и камина. – И не удержавшись, я выглянула в окно. Именно тогда, я поняла, что ошиблась. Ты – совершенство.

Он судорожно втянул воздух. Я услышала участившееся биение его сердца под ладонью. Чуть приподнялась и нежно коснулась его губ. Но лишь на пару секунд, а после снова вернулась в прежнее положение.

– А я так хотел тебя поцеловать в парке Тибидабо, – продолжил нашу тему воспоминаний Себастьян. – Чуть не стиснул тебя в объятиях, когда ты рассказывала о желаниях и лучшем времени для их исполнения. Помню, что почти не слышал последних твоих слов из-за бешеного пульса в ушах. Так сильно я хотел только тебя.

Я задрожала от его слов и сильнее обняла за талию.

– Именно эти чувства заставляли меня противостоять сумасшедшему влечению к тебе, – помрачнев, продолжил Себастьян. – Ни один человек в моей жизни не имел такую власть надо мной, как ты, Зоя.

Перестав дышать я, слушала бесценные признания.

– Мысль, что ты создана для меня, я неустанно гнал от себя, но она словно бумеранг упрямо возвращалась в мой разум, как бы сильно я не старался. Она преследовала меня с того вечера, когда ты – смущенная и робеющая – протянула мне руку на прощание после кино. Я знаю, ты испугалась, что я поцелую тебя в щеку, как это делают многие испанцы.

Я, смущаясь, хмыкнула и теснее прижалась к его груди.

– Ты ведь не знала, что эта традиция признана мною как полнейшая бестактность и абсурдность. Но в тот момент, мне чертовски захотелось пренебречь убеждениями и прикоснуться к твоей щеке, чтобы окончательно смутить!

– Тогда я бы точно рухнула в обморок! – рассмеялась я.

– Не знаю, когда именно полюбил тебя, – снова заговорил Себастьян. – Постоянно об этом думаю. Но память воспроизводит один и тот же момент…

– Какой? – прошептала я, боясь спугнуть его откровенность.

– Тот самый, где ты кружишься у дороги под проливным дождем, – с улыбкой сказал он, глядя в огонь и поглаживая мою шею сзади. – Это было так… невероятно и по-настоящему одновременно.

Наступила тишина. Лишь робкое звучание музыки нарушало ее, создавая эксклюзивный саундтрек наших воспоминаний.

– Себастьян? – нарушила я молчание и посмотрела ему в глаза.

– Да, малышка?

Его нежный голос наполнял меня вдохновением.

– Я не хочу возвращаться в реальность, – призналась я с невыносимой обреченностью.

Себастьян вздохнул и осторожно освободился из моих объятий, чтобы встать на ноги. Я смотрела, как он обернулся ко мне, и протянул ладонь, приглашая на танец. Я ответила согласием и оказалась в сладком плену его рук. Моя голова устроилась под его подбородком, а тело наслаждалось мягким покачиванием под эмоциональный голос певицы Берд.

– Теперь у нас есть своя реальность только для нас, малышка, – пообещал Себастьян, задевая дыханием мои волосы: – Мы создали ее нерушимые стены, когда перестали с ней бороться. Отныне это наш мир и я никому не позволю вторгнуться в него!

Я обняла его за талию крепко-крепко и закрыла глаза.

Почему он не спрашивает меня о документах? Почему не просит поставить свою подпись? И почему я боюсь этого момента?

– Зоя?

Я подняла к нему голову.

– Поцелуй меня!

Послушно встав на носочки, я исполнила его просьбу. Легонько коснулась его губ, пока они не смягчились и зазывно приоткрылись, позволив завладеть ими.

Себастьян простонал и запустил руки мне в волосы, отвечая на поцелуй. Я почувствовала, как он задрожал, вызывая во мне ответ. Чувственность мгновенно усилилась и уносила нас прочь из этой Вселенной…

– Малышка, я никак не могу насытиться тобой! – мучительно прошептал он мне в губы, не открывая глаз. – Я словно шестнадцатилетний парень, который постоянно хочет, но только одну.

– Ты мой вечно молодой старичок! – промурлыкала я.

И тут же взвизгнула, потому что Эскалант перекинул меня через руку, позволив моим волосам рассыпаться по полу.

Я рассмеялась и услышала, как старинные часы на каминной полке стали бить полночь. Себастьян поднял меня и быстро подошел к столику, чтобы открыть бутылку с шампанским.

– О, быстрее! – азартно шептала я.

Вздрогнув от резкого хлопка, я захлопала в ладоши, глядя, как мой мужчина уже наполняет два бокала шипящим напитком.

– Держи, любимая! – подал он мне один из них и поднял в знак тоста: – За новый год. За новых нас. И за нашу любовь – верную, вечную, настоящую!

Тронутая его словами, я едва удержалась от слез и лишь добавила:

– С Новым годом, Себастьян.

– С Новым годом, Зоя.

Раздался звон бокалов. Часы стихли, и мы сделали по глотку вкусного напитка. Глядя в глаза друг другу, мы опустили руки с бокалами. Я облизала губы и улыбнулась. Себастьян глубоко вздохнул и куснул себя за нижнюю губу. Мы говорили без слов, удивляя друг друга.

– Черт возьми, почему же я должен терпеть?! – будто подтверждая это, прорычал Себастьян, и мы одновременно сделали шаги навстречу, в жажде прикосновений.

Мы снова целовались. Страстно. Чувственно. Влюблено.

И не существует в мире лучшего прикосновения, чем касание любимых губ. И нет во Вселенной лучше звука, чем биение любимого сердца.

Мы живы. Мы любим. Мы вместе. Этот мир подарил нам все. Большего не нужно.

– В тебе моя слабость, Зоя, – шептал признания Себастьян, лежа рядом со мной на полу перед горящим камином. – И это по-настоящему меня пугает.

Я смотрела, как блики огня играют в его глубоких глазах.

– Себастьян Эскалант боится меня? – ласково подразнила я его и провела пальцем по красиво-очерченным губам.

Он перехватил мою руку и сдвинул брови. Я застыла от холодного и неподдельного страха в медовом взгляде.

– Себастьян Эскалант чертовски боится тебя потерять, – тихо признался он.

Я сглотнула новый прилив слезных эмоций. Он умел говорить так, что сердце отбивает каждый звук в его словах.

– Это лучший день в моей жизни! – прошептала я.

Наши пальцы переплелись, и он коснулся губами моей ладони:

– У меня он такой же.

Его глаза мерцали искорками грусти, которые отливались золотым светом.

– Теперь так будет всегда, Себастьян? – нарушая правила, проговорила я вслух свое желание.

– Я обещаю тебе, Зоя! – горячо прошептал он.

Я все никак не мог уснуть. Сердце будто после марафона стучало в груди, подогретое аномальным предчувствием беды. Это чувство не покидало меня с той поры, как мы приехали сюда. И вот сейчас, лежа рядом со своей драгоценностью, слушая ее спокойное дыхание во сне, я не мог успокоиться.

Мое тело изнывало от сладостной усталости. Мужской организм требовал отдыха. А вот мозг все работал и работал. Слух настороженно прислушивался к каждому шороху. Подлое самовнушение нашептывало, что мы здесь не совсем одни.

Я закрыл глаза и попытался разобраться в себе. Интуиция никогда не подводила меня. Однако в этот раз я молил ее об ошибке.

Сдавшись, я встал с кровати и двинулся прочь. Там внизу, в гостиной лежал мой мобильный. Я ощутил острую потребность позвонить брату и узнать, все ли в порядке.

Часы показывали половину второго ночи. Я знал, что если все хорошо – Виктор не ответит. А если же нет, то спать он тоже не будет. Набрав его номер, я слушал протяжные гудки. Планируя эту поездку, мы условились, что звонить буду только я и по необходимости.

– Брат? – прозвучал встревоженный голос Виктора в динамике.

– Привет. С Новым годом! – быстро проговорил я.

В ответ я услышал его выдох облегчения:

– Ох, настращал ты меня! С Новым годом, братец. Как у тебя дела? Или уже нужно говорить «у вас»?

Я чуть расслабился, хотя предчувствие не отпустило. Хоть дома все хорошо!

– Все отлично. Лучше, чем я предполагал, – не особо радостно сказал я, все еще копаясь в своих ощущениях.

– О, мы очень рады! – усмехнулся тот: – Ну ладно, пока. А то ты меня отвлекаешь. И от очень важного дела.

Через минуту я вернулся в спальню, где спала моя любовь. Она лежала на спине, повернув голову к окну. Ее лицо освещал лунный свет, и я помедлил у кровати, любуясь своей Зоей.

Я подарю ей счастье! Уберегу ее и буду любить до тех пор, пока буду дышать. Никто и ничто не разлучит нас. Я даже не позволю себе умереть, пока не исполню это обещание.

С такой решимостью, я лег в постель и притянул к себе ее теплоту с нежным ароматом моих любимых духов.

Но почему же мерзкий голос нашептывал, что ничего этого не будет? Почему неустанно твердил, что скоро конец?..

Глава 47
Грань нежности и страха

Первый день нового года окутывал снегом местный пейзаж. Белые хлопья ложились медленно, но уверенно, создавая непроходимые сугробы. Солнце пряталось за безликие тучи, позволяя небу соединиться со снежным горизонтом. Зима правила здешней землей.

В нашей временной спальне было светло и уютно. Огонь в камине весело потрескивал дровами, придавая этой атмосфере волшебства. На кровати лицом друг к другу сидели мы с Себастьяном. Я у изголовья, а мой возлюбленный – напротив. Мои ноги лежали поверх его ног, а между нами стоял столик для ленивого завтрака в постели, заставленный вкусностями и бокалами с шампанским.

Часы показывали десять утра, но покидать эту комнату совсем не хотелось.

– Есть в постели – жутко вредная привычка! – ворчливо подметил Себастьян, несмотря на нежную улыбку, которая, кажется, навсегда прижилась на его лице.

– Разве можно называть привычкой то, что делаешь впервые? – поддержала я тему, закидывая свежую клубнику себе в рот. – Тем более, завтракать в постели в компании голого сногсшибательного мужчины – это невероятно соблазнительная перспектива.

Себастьян хмыкнул и стал сосредоточенно обмакивать кусочек банана в шоколадный топпинг.

– Черт возьми, неужели я покраснел? – подняв на меня взгляд, он еще шире улыбнулся.

– Будто тебя измазали клубничным джемом!

Рассмеялась я, чувствуя, как внутри все трепещет от его близости, от знания и уверенности в его любви. Почему же мы так долго к этому шли? Почему мы тратили самое бесценно в этом мире – свое время?

– Себастьян? – позвала я его, и когда он ответил вопросительным взглядом, спросила: – Почему мы жили друг без друга?

Я наблюдала, как на его лицо опустилась тень. Словно солнце зашло, внезапно обращая день в ночь. Будто воспоминания и проблемы реальности в один миг стали якорем корабля его жизни.

– Потому что мне уже разбивали сердце, Зоя, – тихо признался он, вздыхая медленно и тяжело: – Это сделала женщина, которую я любил больше всех в жизни.

Я знала, о ком он говорит. Молча, слушала откровения человека, который, наверное, впервые решил ими поделиться, признаваться в слабости, хотя раньше не впускал в свой разум и мысли о ней.

Себастьян откинулся на подушки и устремил взгляд в окно. Его лицо обрело привычную строгость. Медовые глаза затянула пелена суровости. Он вспоминал то, что изменило его навсегда.

– Я помню, когда мать уходила. Помню ее глаза. Помню свои чувства. Я смотрел, как она с чемоданом спускалась по ступеням крыльца нашего дома, и будто на перемотке воспроизводил слова ее клятвенной любви, которые она говорила нам с Виктором, укладывая спать. А потом просто ушла. В тот день я понял, что любовь – это выгодный миф. Ведь будь она настоящей, разве бы мама отказалась от нас?

Мое сердце болезненно постукивало, сопереживая любимому. Сейчас передо мной появился другой образ, и Себастьян предстал не как взрослый, совершенный мужчина, а как мальчик, который со слезами на глазах, смотрел вслед уходящей матери.

Не выдержав силы неисчерпаемой любви, я поползла на четвереньках по кровати к Себастьяну. Приблизившись, я обхватила его за талию и положила голову на грудь. Он обнял меня, и я почувствовала его поцелуй на своих волосах.

– Но сейчас, веришь? – прошептала я, крепче прижимаясь к нему.

Себастьян обхватил мое лицо ладонями и притянул к себе. Медовые глаза горели, подобно пламени в камине этой комнаты.

– Я пытался не верить в любовь. Ты как никто знаешь это! – хрипнул он. – Но все старания оказались напрасны, когда понимаешь, что смотришь в ее глаза...

Мое дыхание остановилось. Я снова дышала его бесценными откровениями.

– … целуешь ее губы, – прошептал он, нежно касаясь моего рта. – Вдыхаешь ее аромат и умираешь от наслаждения, касаясь ее тела!

Я резко распахнула глаза, и он договорил:

– Ты. Моя. Любовь.

– Себастьян! – чувственно выдохнула я.

Но продолжить не успела – он снова поцеловал меня, вытесняя все мысли из головы.

– Как же сладко ты произносишь мое имя! – горячо сказал он, накрывая меня своим телом. – Позови меня еще, малышка!

– Себастьян! – стонала я его именем, которое звучало чистым блаженством для моего слуха.

– Еще! – рычал он, не прерывая свой сладострастный натиск.

– Себастьян… Себастьян… Себастьян!

– В тебе собраны все мои слабости, – подметил Эскалант с усмешкой, поглаживая мое плечо.

Я, блаженно прикрыв глаза, наслаждалась его голосом и словами. Моя голова на его плече, а прикосновения его пальцев оживляли мурашки на коже.

– Ты обладаешь всеми достоинствами, которые меня всегда восхищали, – признался он. – Будто кто-то вычислил, что мне особенно нравится в женщинах и наделил всем этим тебя. Ты действительно создана для меня!

– А ты для меня, – промурлыкала я и улыбнулась.

– Зоя?

– М-м?

– Не оставляй меня. Никогда! – его голос прозвучал напряженно. – Обещаешь?

Я приподняла голову и встретилась с ним взглядом. Как же непривычно читать в этих медовых глаза неприкрытый страх.

– Обещаю, Себастьян! – тронутая его просьбой, прошептала я. – В любом из этих миров я буду всегда рядом с тобой.

Он смотрел так, будто ставил печать на моем сердце. Будто хотел потребовать неопровержимость моего обещания. Будто больше всего в жизни, он хотел верить моим словам.

– Завтра мы должны вернуться в Барселону, – очень тихо проговорил Себастьян.

Он ждал моего решения. Я и сама его ждала. Но что же меня останавливало? Странное сомнение шипело внутри подобно нерадивой кошке, которую пытаются погладить.

– Я не смогу жить там без тебя, – его голос пропитался драмой. – Не смогу находиться в своей квартире, зная, что тебя в ней нет… Почему же ты молчишь, Зоя?!

Я, облизав пересохшие губы, ответила:

– Я твоя, Себастьян. И я вернусь с тобой. В твой дом.

Шумный выдох облегчения отразился в стенах этой комнаты. Эскалант притянул мою голову к себе и жарко поцеловал.

Сумрак поглотил белоснежные края горных склонов. Ночь уже спускалась и медленно накрывала своей черной шалью каталонскую землю. Снег продолжал падать, но метель стихла.

Упоение окутало мою душу теплом и уютом. Улыбка не сходила с губ, а внутри бурлила река любви, излечивая сердце и воспевая жизнь. Теперь я знала, что такое счастье. Чувство, которое затмевает печаль и оберегает от мрака. Пусть на время, пусть на пару дней. Пусть я завтра вернусь в реальность, где царит жестокость и опасность. Ведь опасность так и не развеялась надо мной и моими близкими. Смерть все еще шептала угрозы устами неизвестного убийцы. Но во мне родилась новая сила и я уже готова дать отпор тому, кто губит жизнь за жизнью.

А сейчас я почти нормальная, такая обыденная, как запретно мечтала в прошлом. И даже думать не хотела о том, что ждет нас в Барселоне. Хотя бы этот вечер…

Мы решили посмотреть фильм из видеотеки баронессы Торрес. Пока он принимал душ, я готовила попкорн для нас. Высыпав горячую кукурузу с ароматом карамели в большую и глубокую тарелку, я повернулась, чтобы пойти в гостиную. Неожиданно взгляд застыл на черной папке, которая тоскливо лежала на подоконнике с позапрошлого дня.

Я остановилась, понимая, что улыбаться уже не хотелось. Поставила посуду обратно на стол и приблизилась к документам, которые содержали законы, решающие судьбы. Наши судьбы.

Что же это со мной?

Теряясь в догадках, я взяла папку и раскрыла ее. Там внутри крепилась автоматическая ручка, и я уже сжала ее пальцами, перелистывая страницы документов.

Почему я не хотела подписывать то, что спасет наш брак? Что меня останавливало?..

Зоя, ты же всегда знала, что хочешь и чего добиваешься! Ты так хорошо разбиралась в себе! Всегда и вопреки всему была уверена в том, что полюбишь его. Знала, что не сможешь быть его любовницей. Неизменно убеждена, что не станешь его женой, пока он не полюбит тебя.

Почему же сейчас ты запуталась?!

Я растеряно подняла глаза и увидела свое отраженнее в стекле окна.

– Чего же ты хочешь, Зоя Рольдан? – прошептала я сама себе.

Все ту же любовь хочу! Быть любимой и любить Себастьяна Эскаланта.

И тут меня пронзило отчетливое осознание. Оно озарило меня, словно лучи солнца, прорвавшиеся сквозь черные штормовые тучи.

Так вот значит как, моя гордость? Ты совсем не спала. Ты копила силы, чтобы восстать и дать отпор моей всепоглощающей любви?

Да, я все поняла!

Губы вновь улыбались, и от сомнений не осталось и следа. Клацнув ручкой, чтобы она показала свое пишущее перо, я нашла место для своей подписи. Я сделала то, что символизирует решение.

Вот и все.

Зоя Солер все сделала. Осталось лишь объясниться перед Себастьяном. Но он все поймет! Я уверена в этом.

Положив обратно ручку, я закрыла папку, чтобы вернуть ее на место. Снова подняла глаза к своему отражению в стекле окна. На меня уже смотрела другая Зоя. Вернее, прежняя. Она разобралась в себе и сделала то, что должна была. И…

Стоп! Кто это за моей спиной?

Улыбка застыла на губах, когда я начала всматриваться в темную тень, которая быстро приближалась. Внезапная волна страха налетела на меня, но обернуться не хватило времени. Тень закинула мне что-то на шею, и я начала задыхаться.

Тень душила меня!

Я почувствовала, как неизвестный дышал мне в волосы. Я слышала мужские тяжелые и частые выдохи. Я хотела крикнуть, но не могла. Я силилась отнять петлю от шеи, но не получалось. Я старалась бороться, но силы иссякли.

Горло горело огнем. Глаза застилал мрак. Он уверенно поглощал меня…

В какой-то миг страх ушел. Разум словно очистился, и я поняла, что падаю на пол. Глаза уже ничего не видели. Я почти перестала чувствовать и, кажется, улетала прочь из этих стен.

– Отдохни, детка…

Этот голос.

Я его так часто слышала в той жизни, которую сейчас оставляю здесь.

Глава 48
Грань жестокости

Я стояла над крутым обрывом, который уходил в море каменным шлейфом. Лицо овевал ветер, приносивший соленые брызги морских волн. Слышала шум, с которым могучие приливы воды били нерушимую преграду. Небо над головой затянули дождевые тучи. Молния устремлялась в бушующее море вдали.

Я очень хотела вдохнуть глубже воздух земли, на которой родилась и которую совсем не знаю. Я четко знала, что это сон или видение. Я чувствовала нереальность происходящего.

Может быть, я умерла?

Но тогда почему испытываю боль в горле? Почему хочу зажмуриться, чтобы голова не раскалывалась от вопросов? Разве по ту сторону жизни душа ощущает страдания смертного тела?..

Мои родители. Я думала, что они будут ждать меня на этом берегу. Почему же их здесь нет? Наверное, я попала в чистилище. Теперь я буду вечно стоять здесь и понимать, что в другом мире остался человек, который любил меня и которого я покинула.

Пусть так! Я готова быть здесь одна. Без семьи и родных. Я готова на все, лишь бы знать, что там, на другой стороне, Себастьян жив.

Господи, молю тебя, сохрани его! Пусть мой убийца оставит его в живых!..

Голоса. Я слышала мужские голоса. Они звучали все громче. Неразборчивые слова выстукивали болезненными молотками в сознании.

Удары. Их я тоже слышала. Они нечастые и неритмичные. Но звучали все отчетливее с каждым новым разом. Эти звуки будили меня, и я поддалась.

Медленно, чтобы не провоцировать очередной приступ боли в правом виске, я открыла глаза и сморщилась от провальной попытки избежать муки. Несколько раз моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд.

Кажется, я лежала на полу. Узнала ковер у камина, огонь в котором уже погас. Я еще раз моргнула и тут же поморщилась от боли в виске. Она мешала мне разобрать голоса, звучащие надо мной и понять, что же это за глухие удары, которые доносятся до слуха.

Я увидела несколько пар мужских ботинок. Одни стояли рядом с моим лицом, другие – у дивана, на котором, очевидно, сидел их обладатель.

– Она пришла в себя.

Наконец, разобрала я слова, произнесенные все тем же знакомым голосом.

– Поднимите ее, ребята.

Из горла, охваченного болезненным огнем, вырывался стон, когда мужские руки грубо подхватили меня и усадили на что-то мягкое. Голова слово наполнилась свинцом, и я с трудом ее подняла в попытке осмотреться.

Двое мужчин в черных одеждах стояли напротив. Еще один – третий – сидел на диване на противоположной стороне.

Я зажмурилась, чтобы навести ясность в зрении. Мне удалось увидеть улыбку на смуглом лице. На знакомом лице. На очень знакомом, черт возьми, лице!

– Бенедикт… – осипшим голосом выдала я и снова сморщилась от боли.

Я услышала, как он приблизился под звук все тех же ударов. Они устрашали меня больше, чем этот предатель. Возможно, это неизвестность или панический приступ? Они потрясали меня, и я поняла, что изнываю от необходимости узнать их природу.

– Да, сеньорита, это я. – ухмыльнулся тот. – Но в этой истории я герой второго плана, – говорил мой бывший телохранитель Бенедикт Раблес, останавливаясь рядом. – Главную роль играет другой человек.

Мне плевать, кто убивал ради денег моей семьи. Я хотела знать лишь одно!

– Где… Где Себастьян? – снова прозвучал мой сиплый вопрос и опять боль обожгла гортань.

Я увидела лицо Раблеса совсем рядом. Он снова улыбался и оценивающе смотрел на меня:

– Скоро узнаете, графиня, – и, покачав головой, добавил: – Подпортил я вашу красоту, сеньорита. Красный цвет на коже вам явно не к лицу!

Этот звук ударов теперь внушал смертельный ужас.

– Что с Эскалантом?! – мучительно требовала я ответа, глядя в глаза предателю.

Тот выпрямился и теперь смотрел на меня сверху вниз.

– Ты ведь их слышишь? – кивнул он в сторону, откуда доносились эти жуткие звуки.

Мои руки судорожно сжались в кулаки. Я сглотнула боль, но больше не морщилась. Я впилась взглядом в человека, который так умело, вел двойную жизнь.

Но он только шире улыбнулся и переглянулся со своими молчаливыми и незнакомыми мне напарниками. А после снова обратил свой мерзкий взгляд ко мне.

– С удовольствием сообщаю: вы слышите, как мой босс избивает вашего бывшего мужа, несостоявшегося герцога Торегросса…

Дикий вопль прозвучал внутри меня. Он хотел вырваться наружу и оглушить этих преступников. Но я сумела лишь завыть и, собрав так и не восстановившиеся крупицы сил, броситься на предателя.

Раблес резко толкнул меня, и я снова упала на пол. Боль пронзила область затылка и спины. И мрак снова забрал меня к себе.

Боль. Она вновь пульсировала в моем теле, лишая мыслей и чувств. Я тонула в ее бескрайнем, огненном океане. Захлебывалась в волнах агонии, пытаясь выплыть, выкарабкаться… Она забирала меня в плен, обещая сделать слабой и беззащитной, готовой на все, чтобы избавиться от нее.

Но боль просчиталась. Она не увидела во мне отличия от тех, кого уже погубила. Она не знала, что я – невероятно сильный боец. Я смогу выстоять любую муку тела, лишь бы страдания не касались моей израненной души.

У меня был якорь в реальном мире, который придавал сил. Это единственная мысль в затуманенном болью разуме пульсировала не словами, а образом. Я видела Себастьяна. Его улыбку, глаза и ямочку на подбородке. Я карабкалась из пучины видений и муки к нему.

Опять голоса.

Я медленно приходила в себя и даже не пыталась расслышать слов преступников. Я вслушивалась в те звуки, которые пробудили меня в прошлый раз. Их нет. Кажется, его больше не били.

Ужас сжал внутренности, и я открыла глаза, желая видеть только лицо Себастьяна.

Твердый пол, покрытый мягким ковром, уже пропитался моей кровью. Вокруг все те же мужские ботинки разных размеров. Я приподняла голову и осмотрелась.

Боль пронзила теперь оба виска, но я часто заморгала, чтобы прогнать туман. Мерзавцы о чем-то говорили. Я услышала их смех, но слова разобрать не смогла.

Дрожащими руками я уперлась в пол и села. Мои глаза ощупывали гостиную. Я увидела Раблеса, его троих напарников в черных одеждах. Заметила еще одного мужчину стоящего ко мне спиной и беседующего с незнакомцем, который стоял рядом с…

– О, господи! – тоскливый всхлип разорвал легкие, когда я поняла, что смотрела на Себастьяна, подвешенного за руки.

Его запястья сковывали блестящие металлические наручники, которые безжалостно рвали кожу. Они крепились к цепи с крупными звеньями и уходили к потолочной балке. Я видела, как струйки крови стекали по его рукам, и посиневшей от ударов груди, образовывая алые лужицы на полу. Голова Себастьяна была бессознательно опущена, и я не могла разглядеть его лицо.

Я затряслась от рыдания и начала ползти к нему.

Я должна его спасти! Я обязана его спасти!

– Нет!!!

Меня подхватил один из мерзавцев и швырнул в сторону.

Я оказалась в кресле и, не обращая внимания на боль, пыталась сопротивляться в полнейшем безумии от всего этого кошмара.

– Успокойся! Он жив! – прокричал мужчина знакомым голосом.

Он схватил меня за волосы, оттягивая голову назад.

Очень медленно, но беспощадно, в мой разум проникала черная правда. Я замерла, и, словно подтверждая ее, перевела взгляд на человека, который тянул меня за волосы.

– Сезар… – выдохнула я, видя перед собой лицо лучшего друга Себастьяна.

Он резко отпустил меня и отошел в сторону.

Пазл тайны складывался в моем разуме, срывая занавес неизвестности, пока я наблюдала, как лучший в мире лжец, садился напротив в кресло и закуривал тонкую сигарету.

Это не он был в маске, стреляя в Хоакина на балу. Я очень хорошо запомнила голос человека с демоническими «контактными» линзами, которые меняли цвет в зависимости от того, на что смотрит их обладатель. И это не он проклинал меня с компьютера Рамона Солера.

Это все актеры. Его актеры. А режиссер, медленно выдыхая дым из ноздрей, закинул ногу на ногу и обратил ледяной, колючий взгляд в мою сторону. До меня стал доходить едкий смрад сигаретного дыма, вместе со жгучей ненавистью родного брата.

– Мне говорили, что мать хотела назвать меня Кристианом, – сказал Сезар голосом, способным заморозить Средиземное море.

Вот и настал час, которого все так долго ждали.

Я судорожно выдавливала воздух из легких, пытаясь собраться. Но глаза так и норовили снова посмотреть в сторону истерзанного Себастьяна. Руки так и тянулись к нему, в попытке избавить от оков, излечить раны…

Мой любимый нежный Эскалант, нам нужно пережить этот слишком реальный кошмар. Мы справимся. Я знаю. Я верю!

– А я вот не знаю, как осталась с тем же именем, – просевшим голосом сказала я. – Ни одни из родителей не успели мне рассказать.

На губах я чувствовала кровь, но все равно продолжала исступленно их кусать.

– Я расскажу тебе, сестра.

Я вздрогнула. До чего же странно и ужасно слышать такое обращение от этого человека! Но я вновь посмотрела на опущенную голову Себастьяна. Хорошо, что он без сознания. По-крайней мере, так отдыхает от боли.

– Не нужно, – мотнула головой и перевела взгляд на мучителя, в чьих венах пульсирует кровь нашего отца. – Не рассказывай ничего. И не отпускай меня. Бей, истязай и убивай меня, Сезар! Только освободи его. Умоляю тебя!

Я даже не заметила, как слезы покатились по щекам. Пришлось моргнуть несколько раз, чтобы снова видеть жестокое лицо… брата.

Сезар продолжал курить, не сводя с меня глаз. Он словно снял маску. Я смотрела на него и не узнавала, того человека, который вместе с нами спасал бельчонка и ел фаст-фуд. Как же его покалечила судьба! Намного больше чем меня.

Он дал молчаливый знак одному из стоящих рядом с ним парню и тот пошел к Себастьяну. Заламывая руки, я привстала, глядя, как тот снял наручники с окровавленных запястий. Мой любимый безжизненно рухнул на пол.

Не осознавая, что делаю, я бросилась к нему и упала рядом на колени. Он лежал на животе. Его спина была исполосована кровоточащими ссадинами от беспощадных ударов плетью.

– О, Себастьян!.. – всхлипывала я, обхватывая его дрожащими руками и пытаясь приподнять лицо. – Нет!!!..

Меня снова подхватили под руки и оттащили от него.

– Пусти!.. Не трогай меня!!!..

Я брыкалась, билась и кричала. Я полностью утратила контроль над собой. Во мне пульсировало только одно желание – защитить Себастьяна любой ценой.

Меня швырнули в то же кресло и отвесили пощечину. Сильный удар сбил меня в одну сторону и я, всхлипнув, замерла. Словно в коконе сильнейшего напряжения я видела, как любимого поднял Раблес и усадил на высокий массивный стул, приковав руки за спиной, а лодыжки к деревянным ножкам. Себастьян все также был без сознания. Голова безвольно свисала на грудь.

Я, сглотнув очередной приступ истерики и ощущая жгучую боль на скуле, выпрямилась. Мой разум не мог найти ни единого варианта нашего спасения.

– Как же странно, не находишь? – раздался расчетливый голос убийцы.

Я дернула головой в его сторону. Сезар продолжал восседать в кресле, но уже не курил.

– Он так тебя унижал, а ты все простила. Ты меня неприятно удивила, сестра. Но способность удивлять делает достойными даже самых ничтожных личностей.

Я молчала, пытаясь унять крупную дрожь, которая тихо истязала мое тело. Это адреналин пульсировал во мне, придавая сил и безразличие к боли.

– Отставьте нас! – резко бросил он приказ и парни, включая Раблеса, вышли из дома.