Текст книги "Жизнь (СИ)"
Автор книги: Юлия Ларосса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)
Глава 30
Нельзя верить
Легко говорить о том, что невозможно сделать. Еще легче говорить о том, что делаешь только на словах. Бросить курить. Перестать грубить. Ложиться раньше спать. Есть только полезную пищу. Научиться не впускать в сердце ненависть, и больше никогда не любить.
Бывает так. Одним утром, вечером или днем, ты вдруг решаешь, что хочешь быть блондинкой. Не просто хочешь. Тебе это крайне важно и необходимо! Ты тратишь кучу денег, уйму времени и сил, чтобы добиться солнечного оттенка на своих локонах. Проходит год, возможно, два, и ты уже понимаешь, что нет ничего лучше, чем тот цвет волос, которым тебя наградила природа.
А может, ты мечтаешь о должности, как о победном венце своей карьеры? Но свернув горы, разрушив судьбы, ты понимаешь, что не тянешь, не успеваешь, и главное – долгожданное счастье к тебе не приходит.
Ты стремишься переехать из провинциального города в большой мегаполис? Сжигаешь мосты, обрываешь связи. Наконец, последний чемодан разобран в съемной лачуге, и ты начинаешь жалеть и скучать, осознавая, что дома ты пропустил мимо себя столько возможностей! Лишил себя того, что здесь никогда не будет.
Так и я без оглядки впускала в свое сердце любовь к идеальному мужчине. Но он оказался так далек от образа в моих портретах. Осознав это, я любить его меньше не стала. Романтики и лирики утверждают, вот это и есть настоящее чувство. Но, увы, болезненное и невзаимное.
Невероятное количество антиутопий были написаны и изданы в последние годы. В одной из таких историй, люди научились владеть своими эмоциями. Именно в таком новом мире я хотела бы жить. Но это лишь хорошая книга. Прочитал и оставил в сердце, продолжая изнывать от противоположных полярностей своих желаний в компании всего человечества.
Ночь перед выставкой оказалась самой долгой ночью в моей жизни. Она словно потеряла свой счет и бесконечно тянулась, тянулась, тянулась…
Я не спала. Я вспоминала и искала. Искала образ брата в закромах памяти, среди увиденных лиц прохожих барселонцев. Я хотела знать, кто из них лжец. Кто носит маску и хочет убить меня. Как зовут единственного человека в этом мире с такой же кровью, как и у меня?
Я уверена, что мы встречались с ним. Возможно, даже дружили. Эта мысль впечаталась в душу. Словно клеймо из стали недоверия, которую накалили на огне подозрений, и с яростной силой вонзили в хрупкие стены моего мира. Вот так заклейменная, я стояла у входа в зал, где расположились мои картины, и приветствовала гостей. На лице – улыбка, за которой прячется страх. Мерзкий, позорный и убийственно-сильный.
Я подавала руку в знак приветствия, ощущала, как прикасаются к щеке. А так хотелось убежать! Скрыться, спрятаться, исчезнуть. Я хотела, чтобы меня забыли и вспоминали лишь тогда, когда смотрели на мои картины.
Мой голос произносил вежливые слова, вопреки мыслям, которые стучали назойливыми вопросами. Я смотрела в глаза людей и пыталась узнать в них человека, который хотел моей смерти. Я пыталась выяснить, кого из них мать обрекла на гибель.
– Хоакин, спасибо, что пришел! – звучала моя штампованная речь для друга Ксавьера.
Скажи мне только правду! Родные ли тебе родители? Возможно, тебя тайно усыновили? А этот выстрел в плечо был настоящий или запланированный? Почему ты вернулся сразу же, узнав о моем приезде?..
– Детка, ты совсем бледная! – раздался голос Ксава, и я обернулась к только что подошедшему мужчине. – Давай, я принесу тебе выпить?
– Не стоит. Все в порядке, – уверила я его, но смотрела уже другими глазами.
Зачем ты со мной возишься, Ксавьер? Что ты с этого имеешь, кроме моего безоглядного доверия? Ты отдаешь мне много, но взамен не получаешь ничего…
– Зоя! Наконец-то мы встретились! – обняла меня Ронни.
– Как дела, Зоя? Школа без тебя пустеет! – мягко улыбнулся мне Ник и поцеловал в щеку.
– Я так рада, что вы пришли! – говорил мой голос.
Николас, ты родной брат Ронни? Ты так резко и уверенно вошел в мою жизнь! Ты первый заговорил со мной, звонил, настойчиво приглашал провести время. Для чего ты это делал на самом деле?
– Эй, Зоя! Ты потрясающе выглядишь! Сфотографируешься со мной? – жизнерадостно предложил Винсент, словно сошедший со страниц давно забытой книги. – Мне не хватает твоей компании!
Настоящий ли ты, Винсент? Твои бесхитростные «подкаты» и красивая улыбка? Почему мне кажется странным то, что ты первый захотел познакомиться с первокурсницей-студенткой?
– Зоя, прими мои поздравления! – говорил Сезар, пожимая мне руку. – Найду ли я пару картин, на которые тебя вдохновила наша поездка к Пиренеям?
Кто ты, Сезар? Друг или враг? Ты рядом с Себастьяном уже очень долго. Он верит тебе и доверяет. Но очень часто лучшие друзья становятся злейшими врагами.
Себастьян…
Я не видела его среди своих гостей. Он не придет. Наверное, это к лучшему. Тогда он не сразу узнает о том, что его именем назовут мою болезнь.
Вчера я решила изменить концепцию всей выставки. Я захотела рассказать миру о своей тайне, чтобы излечиться от нее. Ведь, возможно я болею любовью к человеку, который скоро станет виновником моей гибели…
Нет, такие мысли способны убить!
– Милая, поздравляем тебя! – поднес мне букет белых орхидей Виктор, а Латти обняла.
– Спасибо! – ответила я, и почувствовала мерзкий яд на своем языке от таких же мыслей.
Злата, разве бывают люди такой светлой доброты как ты? Виктор, а не скрываешь ли ты свою истинную натуру под маской любящего мужа? Ведь тебе выгодна моя смерть так же, как и моему новообретенному брату. Ты владеешь доступом к личности каждого парня из моей охраны, и ты вхож в Интерпол. Кто знает, может быть, ты это все выдумал, чтобы скрыть свои намерения уберечь деньги внутри семьи?..
Паранойя сводила меня с ума! Я видела злой, кровожадный оскал в черте лиц каждого из гостей. Мне казалось, что за моей спиной кто-то стоит и наблюдает. Я нервно оглядывалась, смотрела на руки людей и искала в них зажатый нож, пистолет или шприц с ядом. В каждом из них я видела его глаза, то красные, то желтые. Глаза, меняющие цвет. Глаза убийцы.
Все. Больше не могу играть!
Я устремилась в сторону женского туалета. Закрылась в одной из кабинок и села на крышку унитаза. Меня трясло. Голова просто разрывалась на части. Дышать становилось все труднее. Паника пульсировала в ушах. Я начала хватать ртом воздух, пока по щекам не покатились слезы. Я не могла побороть этот страх. У меня не осталось сил.
Я услышала, как в комнату кто-то вошел. Я, замерла, вслушиваясь в быстрые шаги, сопровождающиеся стуком каблуков.
– Зоя! – позвал меня голос Латти. – Милая, я за тобой.
Я подметила тревогу в ее словах, неумело прикрытую беззаботным тоном. Я не отозвалась, покачиваясь взад и вперед и обхватив голову руками.
– Зоя, – мягко звала она, и я увидела носки ее туфель из-под дверцы кабинки.
– Я знаю, тебе плохо. Позволь помочь тебе!
Я мотнула головой, беззвучно отказываясь от ее предложения. Слезы капали на пол, и я ненавидела их. Они – кровь моей слабости.
– Ну же открой, Зоя. Пожалуйста! Иначе мне придется позвать охрану.
Сдавшись, я, не поднимая глаз, потянулась к защелке и откинула ее, толкнув дверцу.
Девушка приблизилась и опустилась на колени передо мной. Я узнала приподнятый край ее фиолетового платья, почувствовала, как она взяла мое лицо в ладони и приподняла к себе.
– Зоя, не делай этого! – молила шепотом она, когда я встретилась с серыми глазами. – Не сдавайся, Зоя!
Я плакала и не могла остановиться. Всхлипывала и дрожала, словно вокруг морозная вьюга. Наверное, так оно и было. Я окружена холодной расчетливостью и сыростью лицемерных людей.
– Кажется, я уже сделала это, – прохрипела я.
Злата мотнула головой и сильнее сжала мое лицо:
– Не смей, слышишь! Ты сильная, Зоя! Ты – боец. Ты справишься, я обещаю тебе! – горячо и непривычно твердо заявила она. – Да, тебе очень сложно, я знаю. Но чем труднее сейчас, тем лучше будет после! Поверь мне, пожалуйста! Это испытание, Зоя. И ты пройдешь его с триумфом.
– Я… вижу его… – прошептала я, дрожа от страха. – В каждом из вас я вижу его…
Латти обеспокоилась. Она переживала. Об этом говорил ее взгляд. Но настоящая ли она? Ее чувства искренние?
– Так, ты должна переключиться! – она нашла выход. – Найди то, что затмевает твои мысли об этом человеке. Это может быть какой-то период твоей жизни или даже момент. Вспомни о ком-нибудь, подумай о чем-то, что может отвлечь тебя. Это очень просто найти! Я знаю – проверяла… Зоя, ты слышишь меня?
Я кивнула и прерывисто задышала:
– Латти… Я даже в тебе сомневаюсь.
Ее руки дрогнули и опустились.
Я обидела ее. Я прочитала боль в серых глазах и почувствовала ее мучительный отклик.
– Мне так жаль… – тихо сказала она. – Но я не уйду, Зоя. Я буду рядом и вот прямо сейчас, я помогу тебе встать!
Она поднялась сама и решительно потянула меня за собой.
– Я помогу тебе умыться…
Латти подвела меня к умывальнику, украшенному зеленой мраморной мозаикой под стать стенам этой комнаты. Я послушно подставила руки под прохладную воду и ополоснула щеки, чтобы смыть следы туши. Я встретилась с глазами Златы в зеркале, подсвеченного со всех сторон золотистыми светильниками. Она заботливо осушила мое лицо бумажными полотенцами и дала мне их в руки. Я послушно вытерла ладони и начала глубоко дышать, чтобы уравновесить чувства.
– Вот так, – приговаривала она, подкрашивая мне глаза из собственной косметички и накладывая на скулы румяна. – Совсем не видно, что ты плакала!
Я безразлично посмотрела на свое отражение. Обычная девушка в темно-розовом платье с печальными глазами и припухшими веками от слез.
– Не хочу туда идти! – бесцветным голосом призналась я.
Латти заглянула мне в глаза и вздохнула.
– Значит, ты решила проиграть, Зоя? – ее тон пропитался обвинением. – Ладно. Но сначала ответь мне, пожалуйста. Разве твоя мама не мечтала увидеть тебя на собственной выставке? Разве твой отец не покупал тебе альбомы, чтобы ты в них рисовала?!
Злата смотрела с жесткостью и твердостью, о которой я раньше лишь догадывалась.
– Выходит, твоя мечта, из-за которой ты, рискнув жизнью, приехала сюда, работала дни и ночи напролет – это пустышка?! Все ради чего ты жила, отдашь этому подонку?!
Я закусила дрожащую губу, чувствуя, как ее слова находят отклик внутри утомленного болью сердца. Воспоминания маминых слов, отцовских наставлений и обломки мира, который раньше был моим, закружились в сознании, вспыхивая и напоминая о себе.
– Нет, – выдохнула я. – Свою мечту я не отдам никому!
Девушка долго изучала меня, будто искала намек на обман. А потом обняла. Да так крепко и уверенно, словно хотела вселить в меня часть своей веры и поделиться силой.
– Я буду рядом, Зоя. Всегда.
Глава 31
Премьера чувств
Я шла к гостям моей первой выставки. Я шла к людям, пришедшим сюда, чтобы посмотреть на творчество печально знаменитой графини. Я шла к толпе, среди которой был человек, жаждущий моей смерти.
Я будто шла на эшафот или гильотину. Палач уже поднял топор и устрашающе равнодушно ждал, когда я подставлю ему шею…
С трепетом, я подошла к микрофону, сжимая в руке карточку со своей речью. Софиты направились в мою сторону. Я посмотрела на занавес за спиной. Ксавьер все сделал и продумал. Он оживил картинку из моей головы. Теперь мой черед.
Я выдохнула и посмотрела прямо перед собой.
Господи, как же их много!
Я знала, что желающих прийти сюда было около тысячи. Но после трагедии на презентации профессора Эмпе отказалась почти половина приглашенных гостей. Стильно одетые гости, улыбались и разглядывали меня. А мои глаза лихорадочно шарили по их рукам. Я разыскивала оружие, направленное на меня, а поднимая взгляд к их лицам, искала маску и те самые зрачки, которые меняли цвет.
Он где-то здесь. Я чувствовала это. Мое дыхание превратилось в судорожные всхлипы. Я уже не могла понять: мерещится видение или на меня действительно кто-то наводит пистолет? Я сходила сума. Я не готова быть здесь!
Надо уходить! Сейчас же.
Как вдруг… Мои глаза перехватили медовый взгляд.
Себастьян! Мое вдохновенье здесь.
Он стоял почти у самого выхода, подальше ото всех. Он смотрел прямо на меня, позволяя медленно тонуть в космосе его очей, почувствовать его даже сквозь многоликую толпу.
И память пришла мне на помощь. Я вспоминала… нас. Вкус капель дождя на его губах и грозу, уходящую в волны. Пейзаж из окон его квартиры и брызги моря, которые падали на меня, когда Себастьян рассекал на водном мотоцикле. Запах его кожи, нагретой летним солнцем и тепло исходящее от него.
«Должно быть, волшебно целовать твои губы!».
«Я всегда думал, что успешно избегал таких опасных женщин. Вот только просчитался в одном: подобных тебе я раньше не встречал».
Желание сбежать пропало. Мой страх ушел. Его вытеснил облик Себастьяна Эскаланта. Теперь во мне лишь он. Океан, который может унести меня на неповторимых волнах далеко-далеко. Туда, где я забуду кошмар этой реальности. Туда, где я буду жить ради того, чтобы любить мужчину-стихию. Безответно любить. До последнего рассвета.
А толпа все ждала мою вступительную речь.
Я моргнула несколько раз, прогоняя прилив трогательных слез, вызванных воспоминаниями, и взглянула на карточку с текстом. Ничего не вижу и не помню. Ну и пусть! Я уже хотела сказать совсем другие слова.
– Когда я приехала в Барселону, – зазвучал мой голос, усиленный микрофоном, заставляя других хранить молчание, – моя жизнь заключалась в заветной мечте, которая сбывается прямо сейчас. Мое сердце делилось на две половинки: одну занимали мои… приемные родители, другую – живопись. Но в один летний вечер мое сердце вздрогнуло, и мир изменился. Я встретила мужчину.
Я облизала губы и еще раз моргнула. Чувствуя взгляд Себастьяна, я продолжила с грустной улыбкой на лице:
– Сперва, я влюбилась в его голос. Потом, в его глаза. А познавая его, я поняла, что люблю в нем все.
Слова стремительно струились из моего сердца, подобно потокам горной реки.
– Но любовь – это далеко не бумеранг. Выпуская ее, каждый должен понимать, что рискует. Ведь она может не отбиться в другом сердце, чтобы вернуться к тебе.
Краем глаза я заметила Латти, которая приложила руку к губам, словно не веря в то, что я осмелилась такое говорить.
– Я необратимо поздно постигла эту мудрость. И только сейчас, находясь в зале, где сбывается моя прошлая мечта, я понимаю, что безответная любовь похожа на кинжал, который ранит сердце, оставляя вечный шрам.
Я подняла глаза и нашла тот единственный взгляд, которому посвящала слова. Себастьян нерушимо стоял на том же месте. Его брови сдвинулись, а челюсти сжались.
Улыбнувшись, я произнесла:
– Моя любовь – это искусство, вдохновение и Себастьян Эскалант.
Я подала условный знак служащему, и он поднял занавес, открывая стену за моей спиной, увешанную портретами Эскаланта.
Мой слух уловил оханье толпы, но я не обращая внимания, смотрела только на него и продолжала улыбаться. Его глаза изумленно расширились. Люди стали на него оглядываться. Наверное, для них я походила на слабоумную фанатку.
Раздались восторженные аплодисменты. Однако я не чувствовала, что их заслуживаю. Я ушла прочь от микрофона, чтобы самой посмотреть на запечатленные признаки своей болезни. Их действительно невероятно много! Мое помешательство теперь рассматривали гости выставки, которые ринулись сразу к этой стене. Я знала, что меня ждет интервью, фотосессии и поздравительно-восторженные речи. Но я ощутила острое желание избежать этого.
Оставляя здесь частичку себя, я направилась к выходу. Без лишних слов и жестов, Ксавьер поравнялся со мной и, молча, шел рядом. Больше я никого не хотела видеть, поэтому опустив глаза, быстро зашагала к выходу.
– Зоя! – схватил меня за руку Себастьян.
Я была вынуждена остановиться и посмотреть ему в глаза. Он сжимал в руке одну розу, настолько темного оттенка красного цвета, что казалась почти черной.
Хм, как символично! Цветок любви в черной окраске.
Мы привлекли всеобщее внимание. Нас принялись фотографировать, ослепляя бликами фотовспышек, пока я смотрела на мужчину, которому только что призналась в любви и на этот раз публично.
– Зачем ты это сделала? – изумился он, сведя брови. – Я не понимаю тебя...
Моя горечь вылилась в усмешку:
– Ты не сможешь меня понять. Вчера ты убедил меня в этом. Еще раз.
Он стиснул пальцы на моем плече, почти преодолевая грань боли. Я видела, как он ошарашен мои поступком, как часто дышал и вглядывался в мое лицо, чтобы найти ответы.
Поддавшись порыву, я сделала шаг к нему и положила ладонь на грудь там, где взволновано, стучало его сердце.
– Я живу и рисую так, как чувствую, Себастьян. И жалею лишь о том, что ты так не можешь.
Я убрала руку и попыталась отстраниться. Но медовые глаза вмиг вспыхнули, и Эскалант схватил меня за шею, дернул к себе и…поцеловал!
Просто прижался теплыми губами к моему рту на несколько секунд и также резко отпустил. Я пошатнулась, но устояла на ногах. Настало время изумляться мне. Я потрясенно смотрела как он, хмурый и сердитый, сверлил меня темным взглядом. Вокруг нас бушевали фотографы и зеваки. Мы их отлично позабавили.
Себастьян медленно протянул мне розу и отчеканил:
– Поздравляю.
Я приняла цветок и ушла. Мои губы горели, словно от ожога. Глаза болели от сдерживаемых слез. А пальцы прокалывали шипы розы. Но способна ли эта боль отвлечь от душевных мук?
Я быстро спустилась по ступеням. Ксавьер следовал за мной, вместе с Раблесом и Сорино. Он открыл дверь, и я скрылась в авто. Верный Раблес обошел машину и сел на водительское сидение, пока его напарник занял соседнее место. Все, мы отъехали.
Я бросила взгляд на крыльцо отеля и увидела Себастьяна. Он смотрел, как мы удаляемся.
Тайны живут в плену паутины чувств. Стоит о них рассказать, и чувства-нити теряют силы.
Я сделала ставку именно на это.
Она уехала с Ксавьером. Не могу поверить в это! Оставила меня, после того как пыталась всех убедить, что любит. Выбрала его, после моего поцелуя. Отказалась от меня, даже когда я предложил ей все, что есть.
«Мне нужно только твое сердце».
Наивная, глупая девочка. Ее можно понять, учитывая сколько испытаний навалились на нее. Уверен, что способен помочь ей, смогу облегчить ее жизнь. Почему же она отвергает меня?! Почему выбирает этого жалкого бабника? Вновь.
– Опять упустил ее, – заключил за спиной мой брат.
Я оторвал взгляд от поворота, за которым скрылся автомобиль, увозивший Зою в компании Ксавьера.
– Ксав запал на нее, – продолжал Виктор, встав со мной рядом и сунув руки в карманы пальто. – Сказал, что впервые испытывает подобные чувства к девушке.
– Передай ему мои соболезнования, – бросил я.
Я повернулся с намерением вернуться обратно в зал, чтобы посмотреть на свои портреты, которых касалась ее талантливая рука.
– Думаю, они тебе нужнее! – вспыхнул Виктор и перегородил мне путь. – Ты хоть представляешь, как ей было сложно сделать это признание, идиот?!
– Выбирай выражения! – угрожающе одернул я его.
– Поверь, это самый милый эпитет к твоей личности, который вертится у меня на языке!
– О, я так огорчен! – цинично подметил я и оттолкнул его в сторону плечом, проходя мимо.
Но брат не унимался. Он схватил меня за ворот пиджака и встряхнул. Вспышка дикой ярости захватила меня, и я ударил его по рукам, высвобождаясь.
– Какого черта, Виктор?!
– Какого черта, Себастьян?! – проорал тот, привлекая внимание прохожих, чем еще сильнее меня раздразнил. – Твоя жена призналась миру, что любит тебя, балбеса! А ты как последний неудачник отпускаешь ее с другим! Как так можно лажать, брат?! Мать твою, даже я так не умею!
Я агрессивно сжал кулаки:
– Можешь гордиться этим! Хоть в чем-то ты превосходишь меня. Пусть даже только ты так считаешь!
Виктор усмехнулся и мотнул головой.
– Увы, брат. Гордиться тут нечем. А вот сожалеть просто необходимо.
И ушел, оставив меня нехотя осмысливать сказанные им слова.
Часы показывали половину первого ночи. Ксавьер лежал рядом со мной на подушках, раскинутых на полу квартиры, мы смотрели новый сезон сериала, который судя по многочисленным комментариям активных пользователей сети Интернет, был «лучшим из лучших». Тут же стояли бокалы с сухим «Мартини», и остатки блюд японской кухни.
– Думаю, щетина мне тоже будет к лицу! – заключил Ксав, глядя на актера игравшую главную роль.
Я устало усмехнулась:
– Тебе все к лицу.
– Думаешь? – обрадовался он, и глянул в мою сторону, явно напрашиваясь на продолжение комплимента.
– Уверена! – подхватила я. – К тому же, в этом сериале ты бы смотрелся намного круче!
Его бровь взлетела вверх, пока он смотрел на меня, проверяя: шучу я или нет.
– И на роль Джеймса Бонда ты можешь смело претендовать. Ну, вместо этого блондина, – продолжила я и приподнялась, чтобы дотянуться до своего бокала.
Я сделала жест, давая понять, что пью в его честь. Но он подозрительно сощурил взгляд.
– А уже о знаменитом книжном доминанте я, вообще, молчу! – не выдержав, я залилась смехом.
– Так и знал, что издеваешься! – обвиняющее выкрикнул он и швырнул в меня подушкой.
Мы хохотали, и я на миг вернулась к тем мыслям, где предполагала, что он может быть… тем самым жутким человеком.
Нет, это просто несопоставимо!
И пока я размышляла об этом и корила себя за гнетущие мысли об Ксаве, атмосфера вечера переменилась. Он вдруг придвинулся ко мне и, положив ладонь мне на скулу, притянул к себе. Друг склонил голову и поцеловал меня.
Моя рука, держащая бокал, так и застыла в воздухе вместе с остальными частями тела. Через несколько мгновений, теплые губы парня отстранились. Все произошло так неожиданно, что я даже не успела отреагировать.
Я сглотнула, не решаясь посмотреть на него. Слезы выступили на глазах. Понимание, что я теряю единственного настоящего друга, навалилось болезненной неизбежностью.
– Ксав… – прошептала я, сдавленным голосом от сдерживаемых слез. – Прости!
Наши взгляды столкнулись. В его глазах сиял вопрос, а в моих – ответ. Он улыбался. Возможно, неуместно пошутил? Ох, хоть бы! Но выражение грусти на его лице, убеждало меня в обратном.
– Я должен был попробовать! – бодро начал он. – Прости, что смутил!.. Я должен идти, Зоя.
Ксавьер стал торопливо подниматься с пола.
– Нет! – я резко схватила его за руку, удерживая.
Я знала, что если мы сейчас не поговорим, то потерям друг друга навсегда. Неловкость погубит нашу дружбу. Хотя разве дело в неловкости?..
– Ксавьер, – я поймала его взгляд, пытаясь найти подходящие слова. – Ты потрясающий мужчина!
– Я знаю, – усмехнулся он.
– Ты так добр ко мне и дружба с тобой – это лучшее в моей жизни.
– Дружба? – эхом повторил он, отводя взгляд.
Я так не хотела делать с ним то, что сотворил со мной Себастьян! Но дать ему надежду я тоже не имела права.
Протянув руку, я коснулась его лица, привлекая взгляд на себя.
– Ты делаешь меня счастливой, Ксавьер! И не хватит всех «спасибо», чтобы выразить тебе благодарность, – сожалея, говорила я. – А сейчас ты заставил меня понять, как сильно я хочу, чтобы мое сердце было в твоих руках.
Ксавьер выдохнул, явно желая остановить эту двойную пытку. Но я должна закончить:
– Но оно больше не принадлежит мне. Он забрал его у меня, и я не могу вернуть его назад. Хоть и понимаю, что мое сердце ему не нужно.
– Как и тебе мое, Зи! – прошептал Ксавьер и больше не улыбался.
О, нет! Я сделала это. Я разбила его сердце.
