Текст книги "Путь Владычицы: Дорога Тьмы (СИ)"
Автор книги: Юлия Эфф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
Фрейи пошли на снижение, пейзаж теперь можно было рассмотреть во всех деталях: и гружённые корзинами повозки, пробирающиеся по лесистой дороге, и сами стройные высокие деревья, очевидно, изобилующие смолой и древесными плодами. Лес сменился долиной, испещрённой множеством рек, а далеко восточнее горная цепь скрывала ровный горизонт своей зубчатой каймой. Дыву, как ребёнку, хотелось узнать обо всём, что он увидел, но пока возможности не предоставилось. Фрейи опустились на небольшую поляну, возле которой была выстроена охрана.
– Ты мне весь убор помял, карамалиец, – проворчала Солвег, с досадой поправляя на себе платье и покосившиеся украшения.
Женщины задержались привести себя в порядок да покрыть голову Марны символическим для диких свадебным платком, скрывая её лицо от любопытного лишнего взгляда. Только потом в сопровождении вооружённого и синхронно шагающего отряда, двинулись к шатрам. У крайнего уже стояла пёстрая толпа, а в центре на двух скакунах, в чёрном кожаном одеянии с наброшенными на плечи меховыми накидкам, восседали вождь и, как верно догадался Дыв, жених Марны. Приблизившись к ним, Дыв понял, что имела в виду старшая дочь Асвальда: будущий супруг и на лицо был неказист, и ростом оказался не выше невесты, что обнаружилось, стоило ему спуститься на землю.
Не похожие ни на один народ, который видел в Кар-Малирии принц Исак за свою недолгую жизнь, дикие имели запоминающуюся внешность. Темноволосые и смуглые, но гораздо светлее фрейев, с круглыми лицами и зауженными миндалевидными глазами. Густая у одних и жидкая у других растительность на лицах большинства была одинаково заплетена и оканчивалась небольшим украшением, должно быть, в подражание королю фрейев. Волосы, однако, у диких были собраны в единственную скромную косу, правда, у некоторых мужчин косы доставали до поясницы, будто любовно отращивались с детства.
– О несущий Тьму, мой повелитель, приветствую тебя! – приложив руку к сердцу коротко поклонился вождь, как равный равному.
– Жадалах-кхан! – не останавливаясь, ответствовал Асвальд, и перед ним тотчас расступилась толпа.
Асвальд с Марной под руку с одной стороны, и вождь со своим сыном по другую, пошли вперёд, неспешно обсуждая намечающееся празднество. Вокруг, у каждого шатра, стояли казаны на треногах, валялись овечьи шкуры, и не было видно ни единой местной женщины – разделкой туш и варкой занимались одни мужчины.
– У местных донн настолько праздная жизнь или им запрещено появляться в скоплении мужчин? – не выдержал Дыв. Горан шёл рядом, и можно было обменяться репликами.
– Второе, – лаконично объяснил фрейлер. – Но во время жертвоприношений все женщины здесь, ибо мужчины не поют ритуальных песен.
– И где они сейчас?
– У озера, мы пролетали его. Соскучился по разнообразию, карамалиец? В шатре нашей невесты будет несколько диких женщин, но они вряд ли дадут себя трогать.
Дыв вспомнил поселение в окаймлении леса и понимающе кивнул, пропустив мимо ушей колкость. Хотел было спросить, как далеко простираются владения диких, но Горан шикнул: карамалиец мешал ему слушать диалог кхана и Асвальда. Кхан предупреждал о незапланированных гостях: из-за гор, прознав о знаменательном событии, прибыли виерды, восточное племя диких. Поскольку фрейи их не приглашали, Захеб-кхан смиренно ожидал приглашения в своём шатре.
– Приведи его. Захеб-кхан недавно оказал мне достойное гостеприимство, когда я с сыном проверял восточную границу и нуждался в отдыхе, – Асвальд на символичную просьбу о разрешении отозвался ровным голосом.
– Дон Инграм не подавал о себе вестей, мой повелитель?
– Он выполняет своё предназначение…
Процессия в окружении следовавшего за нею охранного отряда подошла к одному из трёх самых высоких шатров. Всем давалось время для небольшого отдыха. Перед брачным обрядом намечались игрища, кроме того Асвальд пожелал увидеть восточного кхана.
Марне полагался отдельный шатёр, но король фрейев заметил, что это успеется: его дочь нервничает, и ему не хотелось бы отравлять её последние часы свободы. Невеста осталась с семьей, и стоило фрейям оказаться в шатре, она приподняла с лица платок и нахмуренная уселась на предложенных подушках в окружении матери и сестёр. Горану и Дыв садиться никто не предложил, и они остались стоять в дверях, как положено помощнику и слуге.
В шатёр вошли двое мужчин, высокий крупный лет пятидесяти и его тридцатилетний сын. Дыв сразу отметил про себя разницу во внешности двух племён одного народа – восточные дикие были обладателями более тонких лиц и светлой растительности. Миндалевидный разрез глаз присутствовал, но они были так широко открыты, что лишь напоминали признак восточного племени. Не покривя душой, можно было признать: виерды казались солиднее и симпатичней своих западных собратьев.
Гость и Асвальд обменялись приветствиями. Дыв ждал, что сейчас последует приглашение сесть рядом и перевести дух если не за прохладным рафом, так каким-нибудь другим напитком, но король фрейев в пику мыслей Дыва предупредил:
– Захеб-кхан, разговор у нас сегодня будет короткий: моей дочери нужен отдых. Всё ли спокойно на восточном Побережье?
– Спокойно, мой повелитель. Благодарю за приглашение, и, пользуясь вашей милостью, разрешите преподнести невесте наши скромные дары?
Асвальд кивнул, виерд, в свою очередь, обернулся на сына, тот вышел (ни одного виердского слуги фрейлеры не пропустили) и быстро вернулся, вместе с ним – с десяток помощников, несущих сундуки. Подарков было так много, что они заняли почти всё свободное пространство шатра, пришлось убрать сундуки по периметру, не занятому лежанкой с подушками.
Чудный белый, переливающийся серебром, мех неизвестного зверя, которого Дыв не узнал.
Драгоценности, одним своим блеском сводящие с ума, – королева и дочери, кроме Марны, оставшейся сидеть неподвижно в своём углу, восхищённо погрузили руки в этот сундук.
– Прошлые ваши дары, Захед-кхан, не выглядели столь впечатляюще, – заметила королева.
– Мы хранили лучшее для личной встречи, моя повелительница, – приложил к сердцу руку лукавый виерд.
Ткани и листы тонко выделанной кожи, железные инструменты…
– Захед, ты понимаешь, что моя дочь сегодня свяжет себя брачной связью с Карталем, – усмехнулся Асвальд, – не жалко отдавать своему сопернику такое богатство?
Дыв, стоявший у входа, не мог видеть лица гостя, но определённо почувствовал иронию в его ответе:
– Пока гвыбоды не скрепили две судьбы в одну, всегда есть шанс, мой повелитель. Чем мой сын Севим хуже Карталя? Чем обидели Тьму виерды? Ты только скажи, мой повелитель, мы готовы понести наказание.
Марна наклонилась к матери, очевидно, что-то шепнула той, королева окрыла рот спросить, но супруг её опередил:
– И ты, Захеб-кхан, и твой сын, и племя твоё, свободное, как фрейи, мне всегда нравились. Но с Жадалах-кханом у нас старый уговор. Его племя помогло моим детям развернуть крылья, и у меня есть ещё дочь, которой потребуется эта услуга…
Марна, чья голова и лицо были покрыты платком, слегка повернула голову направо – по правую сторону от Асвальда сидели Солвег и Кайа. Можно было не сомневаться, что сейчас чувствовала невеста: её приносили в жертву младшей сестре, которую она ненавидела с детства. На Кайю обратили внимание и гости, слегка повернув корпус в ту сторону и поклонившись.
– Могу ли я надеяться, мой повелитель, что смогу помочь развернуть крылья твоей младшей дочери? И у нас есть немало желающих в посмертии обрести силу Тьмы, – спросил Захеб-кхан, не знающий последних перепетий судьбы у фрейев.
– Мы не откажемся от помощи, но Кайа уже предназначена Инграму. Сожалею, Захеб, все мои дочери уже нашли себе женихов.
Улва громко вздохнула, и Дыв невольно посмотрел на Горана, тот улыбнулся углом рта. Значит, признания семьи ждать бастарду осталось недолго.
Гость поклонился и сказал:
– Мой повелитель, ты только что погасил тьму в моем сердце, не оставив мне и моему сыну надежды… Могу ли я быть тебе полезен другим образом? – и отчётливое разочарование сквозило в голосе виердского кхана.
– Как ты сам сказал, Захеб, пока гвыбоды не соединили две судьбы, – Асвальд сделал паузу, и Дыв с удивлением воззрился на него: фрей явно что-то пытался донести до виерда, – будь моим почётным гостем. Дары твои и готовность служить моим детям я высоко ценю. Но то лишь слова, Захеб. Поэтому оставим этот разговор. А дары твои хоть и греют нам глаз и сердце, но мы не можем оскорбить твоё разочарование – все сундуки моя охрана вечером перенесёт в твой шатёр.
Фрейи чуть ли не подпрыгнули от гордого решения своего отца, и Захеб-кхан возмущённо поднял руки:
– Не оскорбляй мою преданность, повелитель, отказом!
– Я всё сказал, Захеб… Марна, открой лицо, моя девочка. Поприветствуй Захеб-кхана и его сына.
Ого! У Дыва руки покрылись мурашками. В эту минуту явно происходило что-то, чего он не понимал. По традиции виердов, как он понял, невеста должна была открыть своё лицо лишь на брачном гвыбодском ритуале и то когда связь будет озвучена. Чего добивался Асвальд, нарушая законы диких, пусть даже сейчас в шатре не было ни одного местного?
Королева и Улва, сидящая слева от Марны, помогли ей обнажить голову. Вдруг возникла короткая, но тягучая пауза, в которой невеста пристально рассматривала Севима, а он повернул голову по направлению к ней.
– Захеб, не поверю, что Гуюлбахар осталась дома. Твоя жена, когда я видела её последний раз, мне показалась сильной виердкой, – мягко произнесла Отилия, позволяя гляделкам Марны и Севима затянуться.
– Вы как всегда тонко чувствуете, моя повелительница, – кхан покачал согласно головой: – И Гуюлбахар, и мои две старшие дочери со мной. Но с Жадалахом не поспоришь – нам пришлось ставить шатёр поодаль, и мои женщины остались ждать нас там.
– Хотела бы я повидаться с нею. После игрищ обязательно загляну к вам. Моим младшим дочерям будет интересно познакомиться с твоими девочками. Мы не виделись сколько? Лет десять? Должно быть, они уже красавицы?
– Да, женихи стоят во всеоружии. Сложно пока предсказать, кого из них выберут Йюце и Некати. Дочери, хвала Тьме, владеют оружием не хуже мужчин… Наши женщины – свободны. Возможно, оттого у нас никогда не было взаимопонимания с Жадалахом… – последнии фразы кхан произнёс с многозначительной интонацией.
Марну снова спрятали, встреча завершалась. Прозвучали вежливые фразы, и гости повернулись к выходу. На лицах и Захеб-кхана и Севима играли загадочные улыбки. И вдруг до Дыва дошло: только что состоялись смотрины Марны! Но… как же обещание Жадалах-кхану? Рассеянный Дыв не услышал Горана с первого раза, пока тот не коснулся его руки:
– Оставим хозяев отдыхать!
Дыв последовал за фрейлером. С этими дикими нужно держать ухо востро! Он впервые пожалел, что ему не дали хоть какого-нибудь кинжала, с которым он бы чувствовал себя увереннее. Явно намечалась заварушка, поэтому Дыв будет держать ухо востро.
Неподалёку от шатра топтался тревожно Жадалах-кхан. Стоило удалиться виердам, а помощнику Асвальда показаться, вождь быстро подошёл к нему.
– Его величество не принял даров Захеб-кхана и вернёт их, – упредительно сказал Горан.
Морщины на лице вождя разгладились, он просветлел, если можно было так сказать о его смуглом лице.
– Благодарю, Горан-дан, – поклонился и пошёл восвояси.
*****
На самом высоком помосте, покрытом коврами, белыми шкурами северных арсвенов и множеством подушек, восседали король и королева фрейев, слева от них – дочери короля, справа – вождь Жадалах-кхан и его сын Карталь.
Невесту прятали в шатре, и несложно было себе представить, что в эти минуты чувствовала Марна, наедине с незнакомыми служанками и плохо зная язык диких. На этот раз Асвальд не вмешался в местные традиции, хотя Отилия предложила отправить к дочери супругу и дочерей Захеб-кхана для компании.
– Жадалах воспримет это как оскорбление, – отказал Асвальд.
– А Марна никогда не смирится с её оскорблением, – заметила Отилия.
– Это проблема Жадалаха и его сына. Они знали, с кем заключают союз, – усмехнулся король фрейев и сосредоточился на происходящем.
Место для игрищ выбрали травянистое, чтобы не заставлять гостей дышать взбиваемой пылью. Сначала дикие изобразили конную охоту за воображаемым животным – его шкура была переброшена через круп лошади с самой яркой сбруей, и “жертва” минут десять ловко уворачивалась от тянущихся к ней рук “охотников”.
Затем последовала демонстрация силы и ловкости. Установили мишени, и дикие начали по очереди метать копья, пускать стрелы. Помощники на лошадях сновали туда-сюда, вынимая оружие из мишеней и возвращая к выстроившимся диким. Всё это сопровождалось бесконечным улюлюканьем и взрывами воплей: “Ар-ра-у-ка!” – когда чьё-то копьё или стрела насквозь раскалывало другую.
– Что значит этот вопль? – обратился Дыв к Горану, стоявшему рядом, слева от королевского помоста, как и вся охрана.
– “Слава Тьме”.
Дыв помолчал. Его мучила жажда и нагревающийся под открытым небом кожаный дублет. По спине медленно сползали капли пота.
Фрейев и хозяев от яркого солариса спасал натянутый полог, остальным щедро доставались лучи подымающегося светила. Даже над Захеб-кханом, сидящим на помосте ниже, не возвели укрытия, как бы говоря: ты приехал без приглашения, довольствуйся тем, что имеешь. Кстати, за спинами виердов находился всего десяток вооружённых воинов, правда, как на подбор, высоких и широкоплечих. Дикие, стоявшие рядом с ними, доставали бы охране Захеб-кхана до подбородка своими макушками, если б вдруг случилось снять с них остроконечные головные уборы.
– Как думаешь, это надолго? – пересохшими губами снова спросил Дыв у Горана.
– Надолго. Наслаждайся.
– Проклятье! – буркнул Дыв и вздохнул. Слугам с приезда даже не предложили воды. Между шатрами стояли бочки с водой, и дикие набирали её в кувшины для своих котлов, а Дыв не догадался подойти, чтобы напиться.
Горан повернул голову и смерил взглядом слугу, отирающего пот со лба:
– Мечтаешь о купальне, карамалиец? – насмешливо напомнил о любимой привычке жителей Кар-Эйры.
– Кто б отказался, – невозмутимо отпарировал Дыв и признался, – знал бы, что здесь будут пытать соларисом, взял бы с собой воду.
Горан хмыкнул, потянулся к поясу, отстегнул небольшой кожаный сосуд:
– На!
Дыв напился и почувствовал некоторое облегчение. Тем временем на поле сменилась забава. В центр вышло ОНО – Дыв поразился: как среди низкорослых диких мог вырасти такой великан? Очевидно, это был уникальный и оттого лелеемый дикими соплеменник – воздух распоролся от многоголосого приветствия. Дыв невольно пригнул голову, посмотрел на Горана – на холодном лице того не отразилось ни эмоции. “Настоящая ящерица”, – поморщился Дыв.
На великана Батура начали наступать сначала пятеро вооружённых воинов, а когда они были разбросаны в разные стороны, не получив видимых повреждений, к ним присоединилось ещё пятеро. Батур справился и с десятком. Затем с пятнадцатью. Когда он держал последнего за голову, демонстрируя желание свернуть голову соплеменнику, на поле вышел в ярком костюме, со множеством красных подвязок и металлических шариков на их концах, дикий. Великан не просто отпустил зазевавшегося воина, а пнул его под зад, добавляя поражённому скорости и вызывая хохот в рядах зрителей.
Объявившийся распорядитель игрищ выкрикнул на своём языке фразу с хорошо узнаваемой оскорбительной интонацией и попрыгал на месте, размахивая руками. Желающих побороть очевидного победителя не было. Тогда распорядитель повернулся спиной к зрителям и похлопал себя по мягкому месту – дикие снова загоготали.
Дыв в который раз отёр пот со лба и посмотрел на Кайю, которая почти незаметно ерзала, видимо, не могла удобно устроиться среди множества подушек.
– Сумасшедший! – с удивлением сказал Горан, и Дыв перевёл взгляд на поле.
К великану медленно шёл Севим, сын Захеб-кхана. Он остановился в нескольких метрах от цели и повернулся к зрителям, приложил руку к сердцу, поклонился. Распорядитель-шутник подбежал к нему, о чём они говорили, было не слышно: вокруг посмеивались и переговаривались дикие. В победу виерда, разумеется, никто не верил.
– Если он выберет копьё, то у него есть все шансы проткнуть брюхо малышу, – заметил Дыв. – Хотя нет, нужно выбирать уязвимое место. Шея – вот что ему нужно.
Горан хмыкнул:
– Сам-то оружие держал в руках?
Дыв не смутился:
– У виерда преимущество – он лёгкий и маневренный. Дикий поворачивался медленно, как арсвен, и свои ему явно подыгрывали… Ну, а если я неправ, то Марна сегодня будет не просто расстроена.
Горан засмеялся и ничего не сказал.
Виерд в самом деле выбрал копьё, великану принесли кривой с зазубринами длинный меч, и публика одобрительно загудела. Дыв не мог не содрогнуться: про такое оружие он уже сегодня слышал. Стоило воину воткнуть в противника клинок и повернуть, наматывая мягкую плоть, – соперник оказывался обречённым на медленную мученическую смерть. Похожие мечи, только без зазубрин, были у большинства находящихся здесь диких.
– Сколько сыновей у Захеб-кхана? – следя за началом военного танца Севима и великана, поинтересовался Дыв.
– Двое, младший ещё мал для брачного союза, – дал ответ Горан. – Не бойся, если виерд проиграет, войны между племенами не будет, ибо все здесь свидетели честного боя. Севима никто не обязывал показывать себя на чужом празднике. Жалеешь, что полетел, карамалиец?
Тон помощника фрейского короля был ровным, но Дыв тем не менее прекрасно понял иронию.
– Жалею, что не взял оружие, хотя бы такое игрушечное, как ты, – процедил сквозь зубы Дыв. – Если начнётся потасовка, я не успею даже запрыгнуть наверх, чтобы закрыть собой доннину, и нас сравняют с землёй, пока фрейи будут парить в воздухе.
Фрейлер хмыкнул, подумал и подвинулся:
– Ты можешь встать на моё место, если это тебя успокоит.
Горан стоял у самого края помосте, а метре от него возвышалась Улва. Пожелай они коснуться друг друга руками, у них бы это получилось. Дыв не артачился, сместился и мысленно выругался: край тени от шёлкового полога доставал сюда, до чего же предусмотрительный этот бастард! Лучи солариса не били по глазами, и картина происходящего на поле стала отчётливой – пот больше не застилал глаза. Однако Горан, оказавшийся в невыгодном положении, и бровью не повёл, лишь сощурил глаза, вглядываясь перед собой.
Севим и Батур кружили, примериваясь к слабым местам друг друга. Несколько пробных выпадов с обеих сторон подогревали зрительский гул. А когда показалось, что танец затягивается, Севим внезапно ускорился, заскользил вокруг великана – тот только успевал поворачивать свой мощный корпус, чтобы отразить удар, в то время как Севим дважды, не глядя, подставил копьё за своей спиной под занесённый кривой меч. Более чем очевидно, стройный и ловкий виерд выматывал своего противника, а когда тот, наконец, рассвирепел, теряя хладнокровие, Севим сделал обманное движение корпусом направо, сам же в долю мгновения оказался слева – и вонзил копьё, целясь в шею великана. Немного не рассчитал – металлический наконечник вошёл в плечо и навылет, показавшись со стороны груди.
Дикие недовольно заулюлюкали, а охрана Захеб-кхана более сдержанно отреагировала на удачный ход своего будущего хозяина – забряцала ножнами, увешанными праздничными мелкими и звонкими украшениями. Севим тоже не торопился кланяться публике – сделал три шага назад: раненый великан с изумлением медленно повернулся, будто бы не замечая воткнутого в своё тело железного основания. И вдруг упал на землю грудью, от чего копьё сместилось, теперь лишь его часть торчала со стороны спины. Поднявшийся Батур занёс руку за спину и выдернул древко с наконечником, орошая траву каплями брызнувшей крови. Теперь у него в руках был и меч, и копьё виерда.
Дыв только хотел было спросить, не дадут ли сыну восточного вождя другое оружие, но возобновившийся танец двух противников ответил за Горана – не дадут. Севиму приходилось несладко – нужно было уворачиваться как от нацеленного на него меча, так и вращающегося копья. А великан словно и не страдал от кровоточащей раны – двигался по-прежнему уверенно, не намного тяжелее, чем прежде.
Но молодость и ловкость взяла своё – Севим дождался неловкого поворота соперника, упал на землю и ударил своими ногами по ногам великана Батура. Колосс пошатнулся и грохнулся, вздымая землю вперемешку с травой. Ещё мновение – и меч в руках юног виерда, затем глухой хруст – и рукоять торчит из спины поверженного.
Возмущённый визг диких остановила поднятая рука Жадалах-кхана. Дыву, не знающему язык диких, оставалось догадываться, что тот говорит в звенящей тишине. Местный кхан, очевидно, похвалил ловкость сына своего восточного соседа – Севим поклонился ему, приложив руку к сердцу. Потом что-то ещё, что Севим оборвал, выкрикнув недлинную фразу, – вытянул меч в сторону сидящих на помосте.
Дикие заулюлюкали, как будто в намерении победившего гостя прозвучал оскорбительный вызов. На помосте замешкались, с этого места Дыв мог видеть только, как Улва переговаривается с сидящей справа от неё Кайей. Визги набирали высоту и смолкли резко, как если бы дикие получили приказ замолчать. От помоста на поле шагал жених, и ему на ходу подавали то одно оружие, то другое.
“Хорошая свадьба, весёлая!” – цокнул про себя Дыв. В Кар-Эйре перед свадьбами тоже устраивали турниры, но церемониальный день осквернять кровью не осмеливались.
– А у Жадалах-кхана сколько сыновей? – повернулся к Горану.
– Много. Маленькие в деревне с женщинами, остальных можешь сам посчитать, они все за тобой, – усмехнулся фрейлер.
Дыв невольно обернулся – взгляды мужчин в возрасте от пятнадцати от тридцати с плотоядными выражениями были устремлены на поле. Кое-кто перехватил любопытный взгляд светловолосого слуги и испытывающим безмолвным вопросом воззрился, мол, чего тебе, раб? Дыв выругался на карамалийском, что насмешило Горана. Помощника явно забавляла опасная ситуация, либо он был уверен в предсказуемости событий, которые не будут угрожать фрейям.
А Карталь, несмотря на свой невысокий рост, показывал хорошую подготовку – виерду приходилось несладко. Сражались оба на кривых мечах, и искры то и дело летели от скрещиваемого железа. Кроме того, мечи своими зазубринами цеплялись друг за друга, и в эти паузы противники наносили друг другу удары руками, ногами – куда придётся и как придётся.
И снова Севим победил. Дыв успел понадеяться, что жениха помилуют, но нет – виерд под гневные визги перерезал второму сопернику горло и толкнул ногой, заставляя упасть лицом во вспаханную людьми и лошадьми мягкую землю.
Тихо вокруг не было, но Дыв отчётливо слышал справа от себя знакомый писк – Кайа то ли плакала, то ли испуганно жаловалась кому-то. “Бедная малышка”, – пожалел её Дыв.
Пауз в “развлечениях” не было. Севим стоял над поверженным вторым противником (тело великана лежало неподалёку), тяжело дыша и опираясь на воткнутый в землю второй меч. К победителю шёл сам вождь диких, на ходу он воздел руку, и племя послушно стихло. Дыв ждал, что вождь сейчас торжественно признает победу восточного соседа или, может быть, объявит милость за смерть своего сына и отпустит Севима восвояси, но ни одно предположение не сработало. Жадалах-кхан на ходу скинул с себя парчовый кафтан и остался в лёгком, не стесняющем движения костюме, расшитой рубашке и штанах. Но это было не всё – к нему подбежал слуга с блюдом, на которое кхан сложил снятые кольца и увесистую цепь, а потом протянул руку – и в неё вложили меч, из явно более качественного металла, потому что он заблестел на солнце, как никакой другой, которыми сражались предыдущие воины.
– Старый шархал, – вдруг на карамалийском сказал Горан, – а ведь я мог бы догадаться, куда клонит эта дикая труха.
Вождь говорил, торжественно воздевая меч над собой.
– Что происходит? – не выдержал Дыв. Раз Горан начал говорить на чужом языке, значит, не хотел, чтобы его услышали дикие.
– Вождь хочет сразиться с победителем, чтобы завоевать себе право занять место своего сына и сохранить право наследника Тьмы.
– То есть? – Дыв изумлённо обернулся. – Но это же очевидно, что виерд истощён.
– Именно. Убить наследника своего давнего врага и получить крылья – что может быть желанней? – Горан сместил руку на рукоять своего короткого меча. – Будь внимателен. Сейчас всё будет зависеть от дона. И постарайся спрятаться.
Дыв взглянул на собеседника, не шутит ли тот, однако помощник фрейев и в самом деле был серьёзен. Со стороны поля послышались парные крики – невольно Дыв обратил на них внимание, забыв, что собирался срочно перебрать варианты действий – куда бежать и как защитить бескрылую Кайю.
Севим, надо отдать ему должное, принял вызов с достоинством. Уставший и имеющий повреждения он бился даже ещё более яростней, чем с Карталем. Прошло не больше двух минут – вождь был слегка задет, но пара ответных взмахов – и по правой руке молодого виерда проехалось железо, срезая кусок плоти.
Дикие за спиной Дыва, как обычно, заулюлюкали, но тут случилось то, о чём предупреждал Горан. Улюлюканье глохло, нарастала какофония боя – лязг металла, крики вызова. Горан вдруг прижал дёрнувшегося Дыва к помосту:
– Не лезь, без нас разберутся! Пока что.
Стена из диких дрогнула и понеслась на поле, куда летела виердская охрана. Смешалось два племени, но к людям Жадалах-кхана теперь добавлялись те, кто ранее был занят варкой угощения. А от котлов с мясом уже на всю долину пахло уютным ароматом, что делало окружающую Дыва жестокую картину ещё более несуразной.
Фрейлеры не торопились навести порядок – возле помоста с невозмутимо сидящей семьёй Асвальда образовалось свободное пространство, и фрейская охрана сомкнула ряды вокруг него. Дыв поймал взгляд Кайи, ищущей его в толпе, лицо ящерки красноречиво говорило о её ужасе, и карамалиец заработал руками, протискиваясь через ворчащих фрейлеров, ближе к той части помоста, где можно было вскарабкаться.
Здесь, в тени полога и за помостом он не мог видеть хода битвы между малочисленной, пусть и крепкой охраной Захеб-кхана; не видел, как от дальнего шатра на помощь своим несётся на конях оставленная в арьергарде большая часть виердов, и впереди неё – три всадницы…
– Кайа, я рядом! – негромко сказал, оказавшись за спиной госпожи. Она полуобернулась и протянула ему руку, которую он крепко пожал и отпустил.
Тянулись томительные минуты – на поле всё ещё раздавались крики, то победные, то обрубленные ударом, который лишает жизни, и всё же заметно тише и тише. Фрейлеры с равнодушными лицами смотрели в пустоту, а как ему хотелось знать, что происходит! Дыв готов был застонать от досады. Внезапно сорвало полог и отбросило его назад, частично укрывая охрану. Та сразу забарахталась, ножами разрезая ткань и не понимая, нападение ли это.
Но порыв воздуха и тёмная тень, закрывшая соларис, объяснила происходящее – Асвальд раскинул крылья и взлетел, за ним – королева, потом Солвег и Улва. Кайа тоже вдруг напряглась, подхватила край платья и рванула вперёд – Дыв успел запрыгнуть на возвышение и повалил принцессу на подушки:
– Ты куда? – поднял голову и задохнулся от удивления.
Поле было усеяно телами, и преимущество в данный момент, очевидно, было за дикими, ибо их тёмные наряды мелькали везде, меж рыжих виердских костюмов.
На соседнем помосте не было Захеб-кхана, он сражался на поле…
– Отпусти, отец позвал! – брыкнулась Кайа.
– У тебя нет крыльев, как ты будешь сражаться, дурёха?! – крикнул Дыв, боковым зрением замечая угрозу – в помост летело копьё – успел лишь подвернуть край ковра, чтобы накрыть с головой, себя и Кайю. По счастье оружие пролетело мимо.
– Я буду кусаться! Я их всех покусаю!
Дыв фыркнул:
– Воистину дурёха! Быстро за мной! – не обращая внимания на возмущённые визги, потащил её к заднему краю помоста, где только что вскарабкался сам, спихнул принцессу и начал её заталкивать под помост. – Залазь, быстро! Без тебя разберутся!
– Не смей меня называть глупой! Зов семьи священен! – сопротивлялась Кайа, норовя укусить его за руку, ей это удалось, и Дыв схватился за ладонь.
– Но не для тебя, моя доннина! Да прийди же ты в себя, у них – крылья, у тебя – что?
До Кайи дошло, и она взвыла обречённо, хватаясь за голову:
– Он зовёт меня!
– Не тебя – остальных. Вон и Марна полетела…
В небе парило пять теней, но это, как ни странно, не напугало диких, лишь подзадорило. Или они продолжали верить, что фрейи за них. Но, помня об утреннем разговоре в шатре с Захеб-кханом, Дыв догадывался, чьей кровью сейчас будут лакомиться фрейи.
Сидеть с Кайей под настилом, заваленным коврами, и ничего не знать, было невмоготу. Тем более принцессе требовалось действие, и Дыв попросил помочь ему раздвинуть покрытие, чтобы наблюдать за происходящим. Кайа азартно подключилась к заданию. Когда они выглянули в образовавшуюся щель – на поле рубилось три войска – диких, виердов и фрейлеров. Племя Жаладах-кхана по-прежнему имело численное преимущество, но подмога в виде летающих фрей и их охраны подняла боевой дух виердов.
Крылатые тени бросались вниз, в толпу, выхватывая одного дикого, и с высоты сбрасывали его, убивая и калеча других диких. Горан, чуть в стороне от общего месива, отражал нападение сразу шестерых. Неподалёку с криком шлёпнулось тело, и тень взметнулась рядом с Гораном – теперь уже пятеро диких жаждали его смерти, пусть и озирались на угрозу сверху.
– Ты сможешь подождать здесь и не высовываться? – Дыв спросил у Кайи. – Я должен помочь Горану.
– Нет! Не бросай меня! – запричитала Кайа. – Тебя могут убить!
Дыв машинально засмеялся:
– Так тебе за себя или меня страшно? Прекрати, Кайа, Горану нужна помощь!
– Ему Улва помогает!
– Если я останусь с тобой, меня назовут трусом!
– Пускай! Зато…
Сверху на помост шлёпнулось очередное тело, и Кайа взвизгнула. От заглянувшей в щель огромной морды Дыв отпрянул, стукнувшись об одну из поддерживающих балок.
– “Помогите ему!” – прозвучал в голове голос Марны.
Пришлось выбираться. На подушках стонал раненый Севим, но, на первый взгляд, без видимого увечья. Кайа схватилась за голову, не зная, что делать.
– Напои его и оботри кровь, надо посмотреть, где он ранен, – Дыв спрыгнул вниз, и затем протянул кувшин со стола, заваленного лакомствами для гостей и подававшихся во время игрищ. – Я быстро вернусь! А ты пока сними с него одежду!
Дыв осмотрелся – куда ни падал взгляд – везде валялись тела. Избирательно быстро обойдя нескольких, он выбрал себе оружие по душе – два шотела[1] с узким и серпообразно изогнутым клинком. Орудуя ими, словно профессиональный жнец на поле, он быстро пробирался через обративших на него внимание диких. Шотелы скользили по кривым мечам нападавших; цепляя дикого на один клинок, другим Дыв рубил наотмашь. Так упало три или четыре дикаря, до Горана оставалось немного. Уложив очередного противника, Дыв повернулся и выругался – к помощнику короля летели со всех сторон дикие. Чуть поодаль Жадалах-кхан пристально смотрел на фрейлера – всего мгновение и, расталкивая дерущихся, сам рванул сюда же. Что показалось странным, не к Захеб-кхану, убивающему диких всего в нескольких метрах.
