Текст книги "Путь Владычицы: Дорога Тьмы (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Дыв думал о своём. Сегодня Её величество королева Отилия пожелала поговорить со слугой младшей дочери наедине. Настоятельная просьба королевы сделать так, чтобы во Фрейнлайнде не народились карамалийские бастарды, объяснилась в процессе диалога.

Марна, которая начала было снова преследовать Дыва, внезапно исчезла на три дня. Кайа пожала плечами, мол, она не знает, куда улетела старшая сестра, возможно, к диким – готовится к брачному договору. Но слишком искажено было лицо Марны кривой ухмылкой, когда та вернулась. Исподлобья загадочно посматривала на него во время ужина, так что Дыву, прислуживавшему фрейям, стало не по себе. Решил обратиться за советом к Горану, с которым относительно уже установились дружеские отношения двух умных собеседников, но королева опередила, велела навестить её сразу после ужина.

– Я не знаю, что сказать, ваше величество, – Дыв опешил от совета в лоб. Он ожидал чего угодно, вплоть до приглашения в королевскую спальню, но Отилия удивила.

– Мои обе дочери, почти одновременно, что не может меня не беспокоить, вынесли неприятное испытание. Ты – карамалиец, а значит, в твоей крови безусловно присутствует Свет. Можешь ли ты поклясться, что ненамеренно оскорбил Тьму моих дочерей? Или необходимо спросить тебя об этом у нашего Очага?

Дыв изобразил искреннее удивление и сожаление, упал на колени, моля объяснить ему вину, а он не понимает, о чём идёт речь. Королева кивнула служанке Лотте, единственной, кто из прислуги остался после приказа королевы выйти. Лотта сходила к двери, убедилась, что никто не подслушивает и встала возле неё.

– Твоё щедрое семя, глупый карамалиец, которым ты поделился с моими дочерьми, несёт свет. Не скрою, мои дочери, слава Тьме, уже опытные женщины и не раз проходили женское очищение, но последствия ночей, проведённых с тобой, превзошли весь их опыт. Даже Марна, моя самая сильная девочка, испытывала муки, которые её тьма не заслужила. Поэтому спрашиваю тебя, молился ли ты своему Свету или призывал его во время соития? Может быть, ты сознательно хотел уничтожить дочерей короля Асвальда? Отвечай!

– Ма… Её высочества Марна и Солвег ждут дитя… от меня? – глупо уточнил Дыв.

Королева зашипела, вздыбливая блестящую от краски чешую:

– Ты смеешься надо мной, раб?! Кто из фрейев хотел бы родить от раба да ещё от светлого? Твои неродившиеся дети были принесены в жертву Тьме, Созидающей и Утешающей!

Вопрос: “Каким образом принесены?” – чуть было не сорвался с губ Дыва, но он открыл и закрыл рот. Его молчание королева поняла правильно и успокоилась:

– До чего же ты глуп, карамалиец! О том, как появилось Всемирье, знают даже малые дети, и ты не мог не знать о последствиях.

Дыв обескураженно почесал затылок:

– Правду говоря, Ваше величество, не мог предугадать. Женщины Кар-Малерии не настолько плодовиты, как фрейи. Да и чего далеко ходить – у Стефана Мудрого всего трое сыновей, и то от разных матерей. А если бы зачатие совершалось без особой молитвы Источнику, то я давно стал бы многодетным отцом. Но, по счастью, этого не случилось – к отцовству я не готов. Кто ж знал, что у фрейев можно без молитвы? О… прошу помиловать, ваше величество!

Но королева, чьё лицо сморщилось мгновение назад, рассмеялась – не разгневалась.

– Глупый карамалиец! Ваш король знает, что не от одного Света рождается дитя. Хотела бы я посмотреть на малерийца, который был бы зачат без похоти и выплеснувшегося семени! Такие ли честные господа на твоей родине?

Отилия отвела душу смехом и гораздо более расслабленно предупредила:

– Ты понял, карамалиец? Держи своё семя при себе, или я заставлю тебя в следующий раз смотреть, как моя дочь ест твоё нерождённое дитя, чтобы успокоить оскорблённую тобой Тьму!

– А зачем его есть? – заикнулся Дыв и замолчал – уж слишком многозначителен был взгляд королевы. – Я понял вас, Ваше величество. Тьма не будет оскорблена… моим семенем.

Королева устремила взгляд на Лотту, что могло означать одно: аудиенция закончена, слуга должен уйти. Однако Дыв топтался на месте.

– Ты смеешь унизить моё терпение вопросом, раб? – нахмурилась Отилия.

– Всего один вопрос, Ваше величество, – королева молчала, и он спросил. – Если фрейи не могут родить от малерийца, это значит, что договор между Его величеством Асвальдом и Его высочеством Ядраном не состоится?

Ногти королевы скрипнули, проехавшись по деревянным подлокотникам тронного кресла:

– Ты слишком много задаёшь вопросов, карамалиец!

– Простите, ваше величество, удаляюсь, – он разочарованно поклонился и пошёл к выходу.

В спину ему прилетел ответ:

– Брак будет заключён. Но то не твоя забота, наглый раб. Помни о предупреждении!

Дыв весь вечер голову ломал, как поговорить с Кайей, которая уже подавала признаки желания помириться. И сейчас, когда принцесса доверчиво прижалась к нему, он решился:

– Мне нужно у тебя кое о чём спросить, непростом. Можно? – он накрутил её косичку на палец.

– Ты мой господин, можешь не спрашивать разрешение, пока мы наедине, – засмеялась Кайа.

Дыв покусал губы, прежде чем спросил:

– Ты беременна от меня?

15. Слишком много сомнений

Прошёл месяц, как карамалиец Дыв поступил на службу к фрейям. К этому времени многое прояснилось, Исак ни разу не пожалел, что вернулся. Некоторые моменты, которые были упущены или казались неважными, приобрели ценное для миссии значение.

Во-первых, жертва сира Советника была не напрасной – что-то случилось с Тьмой, это подтвердил Горан, с которым Дыв свёл знакомство. По-прежнему активная в остальных случаях, Тьма на вопросы о кар-малерийцах будто бы неохотно давала ответы. Горан судил по высоте всплесков, которые видел. Из любопытства Исак решил убедиться в предположении, подвёл Кайю к мысли показать ему весь дворец, в том числе Очаг. Тьма осторожничала с ним, то ли боялась, то ли избегала. На Кайю реагировала жадно – лизала подставленную руку, словно ласкалась. От руки слуги ускользала под решётку.

Осмелев, Исак вознамерился позлить Тьму – повалил рядом с Очагом Кайю и заласкал её до исступления, вырывая признания: “Мой хозяин!” – Тьма начала бесноваться, но не осмеливалась приблизиться к врагу, огибая два тела.

Во-вторых, сир Торвальд определённо передал ящерке часть очищающего Света. В Кар-Малерии существовало всего три известных способа обмена магиями. Это, разумеется, дар от Источника, затем – стандартный взаимообмен супругами через брачную связи. О третьем способе Исак слышал, но ни одного убедительного примера никогда не встречал, – через кровь. Обычно друзья приносили клятву, обмениваясь каплями крови и тем самым скрепляя связь. Советник же в минуты “припадка” нанёс Кайе рану на шее, прижал её своей ладонью, рассечённую лезвием, и, скорее всего, таким образом повлиял на принцессу. Вернее, её нынешнее состояние.

Фрейская чешуя начисто сошла с тела принцессы, хотя и оставались незаметные глазу, но ощупываемые бугорки по всему телу, на которых ранее проявлялся рисунок. Эти же полосы были чуть темнее кожи на остальных частях тела. Кто знает, возможно, сир Торвальд прикипел к своей спасительнице и тем самым давал ей шанс спастисть – на это ли намекал Исаку?

В общих чертах, Дыв-Исак мог сказать с уверенностью, что ящерка ему нравилась, и при других обстоятельствах принц Исак мог бы заявиться к Асвальду и попробовать на честных основаниях заключить брачный союз с фрейями, а там как боги решат. Но, добившись преданной влюблённости и покорности у неопытной девицы, Исак почувствовал скуку и возвращающееся к нему знакомое чувство неутоляемого голода, которое захватило его после первого опыта в Кар-Эйре со свободной девицей из шалмана.

Мало ему было одной женщины, мало! В этой жажде постоянного сладострастия он даже завидовал свободе фрейских отношений и видел сходство грехов их и свой. Изменял Асвальд своей супруге больше одного раза или нет (памятуя о существовании Горана), Исак не узнал. Репутация короля тщательно оберегалась близкими. Зато Её величество иногда позволяла себе расслабиться, даже когда Асвальд находился дома. В одну из западных башен раз в две-три недели на подъёмнике доставлялось два раба, которых после никто не видел. И ход туда был закрыт – помещение представляло собой комнату с замурованным стенами, кроме той, что выходила на террасу для фрейев.

Сладострастничали Солвег и Марна. Улва пока только наслаждалась незамутнённым счастьем с Гораном, который, в свою очередь, раз в неделю уходил из дворца в районы попроще и пропадал там до рассвета. То же можно было сказать о других фрейлерах, с которыми познакомился Дыв.

К слову, о фрейлерах. Их насчитывалось совсем немного, примерно десятка два-три на весь Фрейнлайнд. Больше половины находилось в охранном штате, кто-то плавал с мастером Оржаном, остальные занимались рудниками. В одну из последних бесед Дыв спросил Горана, ведётся ли учёт фрейлеров, как это делают с магами в Кар-Малерии. Горан подтвердил наличие некоей книги, в которой были записаны все фрейлеры с указанием места службы и кратким описанием семьи.

Да, важных дел в списке добавлялось, но одна проблема решилась сама собой. Марна и Солвег каким-то известным одним фрейским ящерицам способом избавились от младенцев, несущих опасность для бестолковых мамаш. У Кайи не проявилось ни единого признака полного чрева, о котором бы знал Исак, однако на всякий случай он стал осторожнее, тем более помня о приказе королевы. Из дотошности к мелочам Дыв, усыпив однажды Кайю, отправился к… Вообще-то он собирался к Солвег, но сам не понял, почему свернул в башню Марны, – и не пожалел.

Старшая злюка открыла дверь и усмехнулась, оглядывая Дыва с ног до головы:

– А я всё думала, заглянет ко мне напоследок бог любви или нет? Занятное имя ты себе выбрал.

Исак растерялся: имя своему порочному образу придумал шутя – нашёл в библиотеке учебник по старому языку, которым давно уже никто не пользовался, и слепил “duw cariad“[1].

– Не знал, что ты склонна к языкам, – заставил себя справиться со смущением, вошёл и развалился в удобном кресле, протягивая руку к принцессе.

Марна стояла напротив, скрестив руки:

– Моя сестрёнка всё-таки пометила тебя. Аж в ушах заложило от её вопля. Будь она проклята! – принцесса поморщилась, потирая браслеты, моментально нагревшиеся. – Не сдохнет, не бойся. А ты что думал, я её благодарить должна? Украла у меня Инграма, трон. Тебя присвоила… Зачем пришёл?

Дыв разглядывал её, склонив голову набок, и, прежде чем ответить, резко встал, схватил Марну и рывком вместе с ней вернулся в прежнее удобное положение:

– Пришёл извиниться. Кайа милая, наивная и слишком послушная для фрейи. Мне нравится твоя сестра, но… – рука Дыва полезла под свободную накидку Марны, – и всё-таки она – не ты. Нет в ней той силы, которая исходит от тебя…

Девушка фыркнула, но чужую руку не убрала со своего тела:

– Инграм говорил почти так же. Моя сестра никогда не сделает его счастливым. Даже если ты её научишь всему, что положено уметь жене.

– Чем тебе не нравится дикий принц? А может, ты хочешь выйти замуж за малерийца? Я мог бы тебе помочь, рассказать о наших обычаях более подробно.

Дыхание Марны участилось от нескромных движений рук гостя, и всё же она нашла в себе силы оттолкнуть Дыва и подняться:

– Кар-Эйра далеко, земли диких – близко. Как-нибудь вытерплю. Убью мужа при удобном случае и стану полноправной королевой востока. Сама буду решать, кого пускать к себе в постель… Пойдешь ко мне служить?

Дыв лениво потянулся, встал:

– Смотря как позовёшь и что предложишь.

Марна оценивающе скользнула по его лицу, нарочито расстёгнутой одежде на груди:

– Крылья. Могу предложить тебе их. Думаешь, дикие просто так мечтают о брачном союзе с фрейями? Отец моего будущего мужа с меня глаз не сводит. Сынок его так себе, жёны вождя дохнут не хуже наших рабов на руднике, так что быть мне скоро вдовой, а потом женой вождя.

– Как же ты мне подаришь крылья? Её величество запретило мне к вам приближаться, говорит, Свет и Тьма не совместимы. Я за Солвег начал переживать, как она наследников рожать будет?

Марна рассмеялась:

– Можешь не беспокоиться. Ваш принц, как и, впрочем, дикий, сначала пройдёт посвящение Тьме, затем призовут Равновесие и свяжут два наших рода.

– Подожди-ка, кар-малерийскому принцу придётся отречься от Света? – похолодел Дыв.

– Получается, так. А ты как хотел – чтобы ваши были умнее моего отца? Ни Светом, ни мужским семенем не получится у кар-малерийцев покорить Тьму… Что, думаешь, твои принцы не знали о цене? Думаешь, они пообещали силу Источника для того, чтобы Солвег стала светлой?

Дыв задумался, потирая отросшую за сутки щетину:

– Да кто ж их знает? С нами, простыми, Ядран не делился подробностями. Сказал только, что…

Марна притянула его к себе за воротник дублета, прошептала в губы:

– Зачем ко мне пришёл?

Руки Дыва немедленно дали ответ, и Марна удовлетворённо улыбнулась:

– Не торопись. Я тебе покажу, что значит иметь крылья, пойдём!

Она вывела гостя на террасу и, начиная трансформацию, повернула голову:

– Садись на спину и хватайся за шею, не бойся, не уроню. Слетаем кое-куда, сам многое поймёшь.

Усмехнувшись своим страхам, Дыв залез на спину ящерице, чьё тело отчасти превосходило величину хорошей тягловой лошади. Ящер вразвалку, неловко подошёл к краю террасы и рухнул вниз, распахивая через мгновение крылья. Дыв машинально зажмурился, но, привыкнув к ощущению парения, открыл глаза и взглянул вниз. Где-то там, на чёрном дне небольшой чашеобразной долины Фрейнлайнда, спал город. Вместе с портом, домами, дворцом и Кайей.

Марна свернула налево и теперь летела к северным скалам.

*****

– “В начале был один Хаос, и сам Хаос был жизнью, ибо всякая жизнь есть движение, а отсутствие движения – небытие…”

– Советник Элл, как беспорядок может быть жизнью? Вы сами говорите, что порядок должен быть во всём – на столе, в мыслях и в целях, – спрашивает пятнадцатилетний принц Ядран. Давор сидит рядом и слушает, пытаясь не уснуть под мерный голос Советника, заменяющего уехавшего на время учителя. А ведь могли бы и просто дать отдохнуть…

Девятилетний Исак, расположившийся на самом краю длинной парты, “рисует” – от усердия вытащил кончик языка, наблюдая, как с пера капает очередная клякса на белый лист. Тот почти весь залит чернотой, и Исак пытается закрасить редкие пробелы. Советник делает вид, что не замечает этого, и продолжает экскурс во прошлое:

– Вы правы, ваше высочество, но лишь отчасти. Порядок необходим там, где уже есть система. Но когда эта система только зарождается, всегда присутствует хаос. У остальных вопросы есть?.. Продолжим. “…Сначала из Хаоса появился Мрак, позже именуемый Тьмой. Тогда-то и установился первый порядок вещей. Мрак был сутью силы, которую набирали вещи, и абсолютной свободы”. Здесь я хочу уточнить: Мрак не есть беспорядок, а Тьма не есть истинная сила, лишь одна из ипостасей бытия. Попрошу это запомнить. Да, ваше высочество? – сир Элл кивнул Исаку.

– Когда я сплю, я погружаюсь во мрак, верно? Тьма забирает мою волю, а значит на время я становлюсь частью Тьмы? Вчера мне приснилось, как я убиваю человека. Значит, это Тьма во мне убила, а не моя воля? – Исак смотрит серьёзно, но под столом его пальцы скручены в охранный знак, какой делают лгунишки.

– И зачем ты всякую ерунду говоришь? – хмурится принц Ядран. – Не снилось тебе такого!

– Снилось! Ты не знаешь!

– Несмотря на сумбурность вопроса его младшего высочества, – Советник развёл руки, как бы советуя всем примириться, – я бы сказал, что он, вопрос, лежит в философской плоскости, и, к сожалению, даже мудрецы не могут однозначно утверждать, где проходит граница Тьмы и Света… Тебя что-то беспокоит, сир Давор?

– Можно в нужник? Мне очень надо! – на лице среднего принца гримаса страдания.

Советник кивает, разрешая выйти, и Исак сдаёт брата, успевшего ускользнуть на свободу:

– Давор не в нужник пошёл, а спрячется на голубятне!

Ядран одними губами послал младшему: “Ябеда!” – и повернулся, прямой, как жердь к Советнику:

– Сир Элл, рассказывайте, пожалуйста, дальше.

Советник кланяется и продолжает, раскаживая взад и вперёд мимо учеников, догадываясь о намерениях младшего из них, который уже усвоил мимолётный урок: притворство приносит свои плоды, если сыграно искусно.

– “Мрак существовал долго, не зная, что во время Хаоса попала к нему, как и многие другие вещи, Жизнь – суть Света. И это было начало Всемирья. Искра Жизни, невидимая никем, даже самой Тьмой, росла, пока не приобрела форму. И тогда Мрак заметил её, но не стал разрушать, ибо был ему интересен Свет, и многие вещи, до сих пор сокрытые во Мраке не были видны, но появились со Светом…” Ваше высочество? – сир Элл остановился напротив Исака.

– Я знаю, что было дальше. Когда Свет разросся, он стал жечь Тьму, и ей пришлось выплюнуть из себя Свет. Так разделился Хаос и появилось Всемирье… Можно идти? Мне тоже… надо… в уборную… Очень!

Ядран фыркнул и покачал головой, мол, что с этого малого возьмёшь? Но Советник кивнул:

– Вы всё верно пересказали, ваше высочество. И можете идти при одном условии – если ответите на один мой вопрос.

– Какой?

Советник сцепил пальцы в замок на животе:

– Что вы поняли из всего этого, ваше высочество? Какой вывод нужно сделать?

– Вы задали два вопроса, сир! – почёсывается Исак, стараясь повторить гримасу, что недавно видел на лице Давора.

– Ответьте на последний, ваше высочество, этого будет достаточно.

– “Нет Тьмы без искры Света, и Света без пятна Тьмы”, – Исак повторил однажды услышанные слова задумчивого отца, когда прятался за нишей в тронном зале. Так сказал отец о каком-то преступнике, которому Совет собирался вынести самый строгий приговор, но Стефан Мудрый отказал.

Сир Элл хмыкнул, обратился с доброй улыбкой к Исаку:

– Вы правы, ваше высочество. Но приняли ли вы сердцем эту истину Основ Всемирья?

– Это третий вопрос! Один, два, три! Я свободен! – мальчишка змеёй выскользнул из кабинета и понёсся по коридору, наплевав на обязательную тишину в этой части дворца.

После прогулки с Марной Дыв-Исак не на шутку погрузился в размышления, что есть добро, а что – зло. Он вдруг, неожиданно для себя, потерял цель миссии. Были бы рядом Ядран или Давор, они бы испугались его сомнений, но Исак с детства привык задавать неудобные вопросы, в том числе себе.

Марна принесла его в тайное убежище, некогда обставленное ею и Инграмом. Дыв был поражён тщательным убранством. Пол, лежанки и часть стен были покрыты шкурами с богатым мехом. Стоило Марне щёлкнуть пальцами, как на выступах множество свечей вскинули свои языки, а в центре, обложенный невысоким камнем, проснулся огонь.

– Нравится? – Марна медленно раздевалась, наблюдая за Дывом, бродящим по пещере и рассматривающим лежанки с ремнями, своеобразную дыбу и цепи с обручьями у столба.

– Своеобразно, – хмыкнул Дыв и, следуя примеру хозяйки, расстегнул лёгкий дублет. – Я так понимаю, здесь ты воплотила свои детские мечты?

– Не угадал, – рассмеялась Марна, подходя ближе и помогая стянуть лишнее, – всё это – идеи Инграма. После землетрясения, правда, пришлось отказаться от помещения, там, – фрейя махнула рукой в сторону небольшого обвала, – засыпало самый любимый инструмент брата.

Дыв хмыкнул:

– Кайю однозначно ждёт сюрприз… Я давно хотел спросить…

Марна закрыла его рот поцелуем, потерзала язык и губы, отпустила:

– Если ты будешь много говорить о моей глупой сестрице, это всё испортит.

– Совсем немного, – Дыв взял Марну за руку, подвёл к столбу с цепью, взглянул на спутницу, проверяя, верно ли угадал с выбором, она улыбнулась:

– Можно и с этого начать. Хлыст вон там, – она указала пальцем на одну из ниш со свечами.

Дыв пристегнул Марну и отправился за любимой игрушкой старшей принцессы. Неожиданно ему в спину донёсся голос Кайи с фальшивой интонацией жалобы, в которой сквозил нехарактерный для младшей принцессы сарказм:

– О, мой слуга! Мой Дыв! Только мой, услышьте все!

Он резко обернулся и потерял дар речи. Как?! Прикованная цепями к столбу извивалась томно Кайа. Дыв потёр лицо, решив, что это морок какой-то. Кайа рассмеялась знакомым ядовитым смехом старшей сестры:

– Что же ты медлишь, мой слуга? Накажи хорошенько свою госпожу!

– Как?! Как ты это сделала? – он забыл про хлыст, вернулся, желая вблизи рассмотреть качество перевоплощения.

– А может быть, тебе моя матушка по вкусу? – не прилагая видимых усилий, голосом королевы спросила Марна, мгновенно приобретая образ высокомерной и прекрасной Отилии.

Дыв потрогал грудь королевы и убедился – настоящая:

– Невероятно!.. Значит, вот почему Кайа не похожа на вас! Она не получила Созидающую Тьму!

Королева скривила презрительно губы:

– Ещё немного, и я передумаю.

Дыв усмехнулся, быстро принёс хлыст, намотал конец с кожаной бляшкой на кулак. Марна узнала и взгляд и улыбку, ответила вызывающей стойкой:

– За что будешь наказывать, раб?

– Буду тебя пытать, пока не покажешь истинного образа. Хочу видеть, какая ты без тьмы. И хочу знать, как и когда ты это делаешь! – Дыв размотал хлыст и замахнулся.

В какой момент он начал сомневаться, сам не понял. Вдруг миссия стала казаться не только опасной, а ещё хуже – нелепой.

В сущности, за какие грехи фрейи должны быть уничтоженными? Ну да, были у них свои странности, как-то: плохо прожаренное мясо, свежая кровь на ужин, неутолямая похоть. Возможно даже осушали рабов чаще, чем Дыв себе представлял. Но преступникам везде не сладко, их и в Кар-Малерии не потчуют пирогами с элем… Зато у фрейев были, хоть и чрезвычайно слабо склеены семейные узы. При всём равнодушии к смерти младшей дочери, королева Отилия превосходно играла роль любящей матери. Асвальд ради безопасности бескрылой дочери согласился на оскорбительные условия раба. А семейные ужины были образцом единения и силы родственных связей.

Нет, не то! Он оборвал эту нить размышлений. Ложный путь! За странности не казнят, а умение любить по-своему не является оправданием помилования.

Слишком свободные? Тьма на то и Тьма, чтобы позволять себе всё. Но кто из принцев не мечтал об абсолютной свободе? Почему адепты Тьмы имели крылья, а Света – нет? Должно было быть наоборот, а вот поди ж… В “Основах Всемирья” было сказано, что Свет отказался от власти в небе (читай “от крыльев”) ради финальной победы, которая неизвестно ещё когда будет. То была Великая Жертва Света, которая должна была дать понять величие этой части Хаоса. Но Тьма здесь и сейчас уже дышала величием и показывала её таким образом, что это вызывало зависть…

Нет, снова не то!.. Убивать из зависти – позорный грех.

Уничтожить за похоть? За неразборчивость? Брат с сестрой, сестра с сестрой и, Дыв подозревал, вариантов у фрейев насчитывалось больше. Их не хотелось представлять… Дыв повёл плечами. Он не понимал, вернее, не мог пока принять этой раскрепощённости: всю свою недолгую юность он упивался только женщинами, прекрасными и миленькими, добрыми и занудными, весёлыми и робкими. Ему хватало женщин, увлечение приятным времяпровождением – это была его личная Тьма. Однако не настолько опасная, иначе отец давно бы нашёл способ приковать гуляку к Источнику и почистить от любвеобильности. Но и не за неразборчивую, ненасытную похоть же, в самом деле, уничтожать Тьму?

Или это? Некогда Асвальд, а до него и другие фрейи безжалостно убивали магов Света, разрушали Источник. Ныне Дыв намеревался сделать иное, не похожее? В войне всегда одни убивают других всего ради двух целей – получить власть или выжить… Никакой глубокой запутанной философии в действиях двух соперничающих дураков быть не может.

Намерение Исака пошатнулось, он вынужден был это признать. А не иметь чёткой опоры для него было равносильно блужданию в нескончаемом кошмаре. Поэтому он обязательно должен вернуть себе уверенность. Но если отказаться от первоначальной цели, значит, нужно найти другую. Младший сын короля Стефана имеет право попросить руки младшей дочери короля Асвальда. Кайю через три месяца посвятят Тьме, а значит, уже можно свататься. Если инициация неизбежна, то принц Исак будет растить свои крылья вместе с будущей женой. Главное ведь – Равновесие между Фрейнлайндом и Кар-Малерией, да и остальным Всемирьем, будет установлено. Не ради этого ли рисковал Дыв сын никому не известного Кариата?

Исак-Дыв вздохнул. Даже последняя мысль ему показалась не той, какую он искал в тайниках своего разума, отвечающего за логику.

– Что тебя печалит? – Кайа провела пальцем по его морщинам, собравшимся на лбу. – Ты очень грозный, когда так делаешь… Но я таким тебя люблю ещё больше.

– Что? – Дыв стряхнул с себя бремя мысленного выбора, заставил сосредоточиться на настоящем. – Что ты сказала?

Не настолько красивое, как тонкие лица магесс Кар-Эйры, но вполне милая для фрейи мордашка. Кайа была заметно симпатичней Марны, невысокой, чуть полноватой, с кривыми ногами и внешностью рано состарившейся от тяжёлого труда женщины. Тьма не просто скрывала истинный образ старшей принцессы, а, можно сказать, бесстыдно приукрашивала! Дыв содрогнулся от одной мысли, какая под маской элитной красавицы скрывается королева. Впрочем, Отилия была из диких, так что, не исключено, её тёмная своеобразная красота была настоящей.

– А что я сказала? – игриво спросила ящерка, получая удовольствие от блуждаюшего мужского взгляда по своему телу, но не зная истинной причины этого любопытства.

Дыв, добившийся от Марны откровения, там, в пещере, с трудом приглушил чувство тошноты – мда, такой “прекрасной” любовницы у него ещё никогда не было…

– Ты сказала, что любишь меня.

– Я не говорила! Вернее, говорила, но имела в виду другое… Почему ты на меня так смотришь? О чём ты думаешь?

– О том, что ты – настоящая красавица, – улыбнулся Дыв и не покривил душой.

Через день прибыл корабль из Кар-Эйры с подарками для невесты. Дыв помогал с объяснениями о назначении той или иной вещи, рассказывал о рисунках на тканях. Вручив подарки, посланцы принца Ядрана не стали задерживаться, что порадовало подозрительного Асвальда.

Корабль увозил тайное послание, в котором Дыв предупреждал о необходимом обряде посвящения Тьме будущего супруга Солвег; о количестве фрейлеров и готовности найти полную информацию; а также попросил снова через месяц прислать подарки и, на этот раз, быть оригинальнее – каких-нибудь зверюшек, пёстрых птичек, которые могли бы повеселить Её высочество.

Признаться, Аша, которая уже выросла до размера в полруки Кайи, доставляла значительное неудобство своим капризами. Будто назло выбрала огнеплюйку, самое непредсказуемое создание. Да, был свой бонус в её умении разжигать камин, но после того как в порыве нежности Аша чуть было не спалила “дорогую сердцу память об матушке, изготовившей браслет сыну”, то есть артефакт, Дыв велел упитанной чешуистой коротконогой твари держаться от себя подальше.

Дыв надеялся, что за месяц сможет найти точку опоры в прежнем плане или же отказаться от него и бороться за новую цель. Кроме того, приближалась свадьба Марны, и Дыву хотелось на ней побывать из любопытства, чтобы познакомиться с обычаями диких. Король дал разрешение, но предупредил, что не понесёт на себе слугу. Это вызвалась сделать Солвег, в благодарность за информацию о привычках малерийских принцах и их традициях. Кайю на себя брала королева, Улва – Горана.

[1] duw cariad – валл. «бог любви»

16. Свадьба Марны

К праздничному событию Дыва заставили принарядиться. Осматривая дочерей в уборах, изобилующих жемчугом и вышивкой золотыми нитями, королева Отилия перевела взгляд на смиренно стоявшего в сторонке слугу и поморщилась. Вскоре ему принесли костюм, похожий на тот, что был на Горане, – сдержанно чёрный и из дорогой ткани. Единственное отличие меж ними состояло в наличии короткого меча, который позволил себе помощник короля.

– Зачем? – спросил Дыв. – Оружие и на свадьбе?

– Дикие понимают и уважают только силу, а я покажу себя беспечным помощником. У вас на свадьбах по-другому?

– По-другому, – подвердил карамалиец, отмечая презрительную тонкую улыбку фрейлера.

Новый образ слуги привёл Кайю в восторг, да и Солвег с Марной переглянулись – высокий и хорошо сложенный карамалиец со своими светлыми волосами имел солидный вид отнюдь не раба. Кайа усовершенствовала “картину” – лично вплела в короткую косу Дыва ленты, какие были и у Горана. За два месяца пребывания во Фрейнлайнде волосы Дыва основательно отрасли, и стоило Кайе увидеть поседевшего карамалийца, она начала ревностно следить за длиной косы, реализуя свою детскую мечту о знакомстве с белокосыми малерийцами. Дыв не возражал.

Охрана (отряд в составе сорока простолюдинов и фрейлеров вперемешку), выдвинулась на восток за сутки, чтобы успеть раскинуть лагерь и встретить своего короля, как подобает. Фрейи вылетали утром сразу после запланированной жертвы у Сердца. Дыв присутствовал при этом и был удивлён активностью Тьмы, более чем очевидно избегавшей его в предыдущие минуты “общения”. Асвальд долго стоял на решётке, омываемый снизу клубящимся мраком, а когда обряд был закончен, показался Дыву несколько задумчивым. Его настроение уловила Марна и напряглась.

– Что такое с Очагом? – Дыв поинтересовался у Солвег, улучив минуту, пока фрейи суетились на террасе – первым раскинули крылья король и Марна, за ним Отилия с Кайей.

– Отец получил откровение, – коротко объяснила Солвег, делая шаг вперёд, чтобы расправить крылья.

Привыкший к полётам благодаря Марне, Дыв ловко взобрался на фрейю, и сердце почти не ухнуло, когда воспарила Солвег. Внизу понеслась местность, которую наконец можно было рассмотреть при свете дня.

Сразу, за каймой скалистой возвышенности, на которой был построен дворец, начиналась долина, поначалу показавшаяся песчаной. Но, приглядевшись, Дыв понял: зелень была нещадно обглодана стадами овец и коров, передвигающихся с места на место.

Всего в десятке вёрст от дворца показалась расщелина, про которую Дыв уже слышал. За ужином фрейи периодически обсуждали её. Возведённые мосты только за этот месяц приходилось подправлять трижды: Всемирье по-прежнему трясло, и, если дворец от разрушений удерживала Тьма Охраняющая, то за пределами влияния Сердца осыпался и новый рудник, и края расщелины. Судя по всему, именно из-за этого стадам не хватало зелени, потому что сразу за расщелиной расстилалось, не взирая на гористый рельеф, такое сочное яркое полотно с “заплатками” возделанных полей и виноградников, что Дыв невольно засмеялся. Впервые он видел умиротворённо прекрасный мир с высоты птичьего полёта.

За цепью холмов пространство раздвинулось ещё больше, Дыв вертел головой по сторонам, жадно стараясь запомнить всё, пока его не встряхнула Солвег, давая понять: его ерзаньей ей не по душе. Насколько хватало обзора, густая полоска леса на западе, прореженная широкой дорогой в одном месте, охватывала тонким кольцом у озерца небольшое поселение с несколькими деревянными домиками и небольшим стадом в загоне. Ничто не напоминало здесь приготовлений к празднику, Дыв собрался было спросить у Солвег, далеко ли ещё, но сразу за восточной каймой леса заметил пёстрые шатры и дым.