Текст книги "Путь Владычицы: Дорога Тьмы (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Неужели жёнушки ещё не позволили себя потрогать, как следует? – насмешливо спросил Янне, вызывая добродушный смех у слушателей.

Ядран улыбнулся и поднял руку, дождался некоторой тишины, разбавляемой смешками:

– Мы оповестим вас, как только всё интересующее вас случится. Дело не в этом. Мы теперь, благодаря сиру Торвальду, оставившему нам очень важное послание, знаем слабое место фрейев… Тише, я не закончил! – принц взглянул на кубок, давно наполненный. Судя по лицам собравшихся, всем давно хотелось завершить затянувшийся тост. – Вы должны знать. Кар-Малерия готова заключить брачный договор с фрейями и разбавить их Тьму нашим Светом. Победить мужским началом и не только.

Довод был так себе, старшие закачали неодобрительно головами. Принц кашлянул:

– Поверьте, так надо. Но я отвлёкся. Фрейский король при нас вызывал свою Тьму, желая убедиться в искренности наших намерений. Но после жертвы нашего Советника что-то случилось с Тьмой. Мы уверены, что исполнилась молитва сира Торвальда – опасная дрянь подавилась светлым и благим намерением. И Асвальд не просто одобрил наше предложение, а дал нам время на подготовку к объединяющему ритуалу. Ко дню проведения которого мы должны быть готовы во всеоружии. И я спрашиваю вас сейчас…

Ядран обвёл серьёзным взглядом ухмыляющихся скептиков и разочарованных Нильса и Дагера:

– Я спрашиваю вас, тех, кто теперь знает фрейев в лицо и их повадки; тех, кто плавал со мной и Давором; тех, кто не утратил веру сира Торвальда, Второго Советника, в силу Света, способного разрушить Тьму? Есть ли среди вас те, кто поддержит нас и пожертвует своей жизнью – не бессмысленно, как это было тридцать лет назад, не глупо и самонадеянно, а расчётливо и хладнокровно? Поддержит ради свободы Всемирья от чёрной дряни и будущего наших детей?

Теперь, кажется, многие начали понимать, что к чему. Скептицизм был сломлен. Возбуждение от чего-то опасного, предстоящего уже будоражило воинственные души. Ядран и Давор знали, кого набирать в команду, знали, где провести собрание в отсутствие лишних ушей и как, чтобы все потенциальные соратники смогли переварить информацию и принять её – в течение нескольких дней, пока корабль будет возвращаться домой.

– Погибая, наш товарищ и наставник, сир Торвальд, – Ядран усилил голос и поднял высоко кубок, давая знак о приближающемся тосте, – сказал такие последние слова: “Слава Свету!”. Готовы ли вы повторить его слова? Веруете ли вы так же, как верил сир Торвальд сын Элла? Слава Свету!

И четыре десятка человек гаркнули на одном дыхании:

– Свету слава! Героям память!

Ядран, мельком зацепивший серьёзного Дыва, внимательно и цепко наблюдавшего за происходящим, перевёл взгляд по подсказке – на распрямивших плечи Нильса и Дагера. В эту минуту их глаза сверкали восторгом, праведным гневом и готовностью повиноваться величию Ядрана, сына Стефана Мудрого и будущего наследника престола Кар-Малерии.

Осушили кубки, и Ядран уже весело приказал наполнить их снова. Ему внимали с обожанием:

– Надеюсь, вы поняли, что я и мой брат собрали вас здесь не случайно. Здесь нет чужих нам людей. Здесь только те, кто верен Свету. Поэтому сейчас слушайте мой приказ. Через полгода или чуть позже, мы вернёмся во Фрейнлайнд и исполним нашу миссию. А пока я прошу вас держать мои слова в сердце, но не на устах – не делиться с близкими и возлюбленными. Если кто-то из вас не захочет вступить на путь праведный, а остаться ради своих семей дома, я пойму. Мы поймём. Тогда забудьте всё, что было здесь сказано, замкните своё сердце и живите спокойной жизнью. Требую клятвы, здесь и сейчас. Клянитесь, что сохраните нашу тайну до того мгновения, когда от нас всех будет зависеть судьба Всемирья…

Дыва среди собравшихся не было, но за дверью, невидимый никем, стоял принц Исак, положивший преображающий артефакт в карман, и разминал руки, которые скопившаяся ментальная магия уже покалывала. Та, что сбила с толку бродаря, сидевшего на злополучном корабле и следящего за скалами. Та, что заставила сдержанных огневиков Нильса и Дагера запустить огненные шары по фрейскому кораблю. Та, что усыпляла стражей в темнице с заточенными в ней карамалийцами. Та, что сводила с ума дочерей Асвальда.

– Клянёмся! – гаркнули мужчины, и магия запечатала их уста долгом. А те некоторые, кто сидел задумчиво, вдруг испытали жгучее желание выпить эль за здоровье принцев Ядрана и Давора и… забыли только что сказанное в течение последних пяти минут.

– Именем Света, благословившего наше намерение, да замкнутся уста несогласных и да просветлеет сила решившихся! – принц Ядран произнёс заветное, и собравшиеся залпом осушили до дна кружки, постучали ими по столам, показывая согласие с сыном короля.

– И последнее! – насмешливо объявил Ядран, его интонацию уловили и затаили улыбки, предчувствуя интересное. – Где же эль? За это стоит выпить!

– Уже несу! – из-за двери вынырнул Дыв с двумя полными кувшинами.

– Слушай мой приказ, я ведь недоговорил! – Ядран, ухмыляясь, обвёл взглядом вопросительные лица. – Приказываю всем вам, назло фрейям, плодиться так, чтобы во Всемирье светлых магов стало больше! Чтобы победили мы Тьму если не качеством, то количеством! За светлое сильное, здоровое семя и наших будущих детей!

Хохот бухнул так, что где-то под кораблём, в глубинах океана, стайка снулых рыбёшек встрепенулась и бросилась прочь от невидимого морского хозяина морей, пославшего свой голодный зов на разведку. Гоготали долго, и Нильс и Давор наконец разулыбались. Пир продолжился с удвоенной силой, Дыв с помощниками взмок, донося жаркое и овощи.

За столами то тут, то там посыпались шуточные тосты, короткие куплеты, после которых певшие взрывались хохотом и глухо чокались деревянными кружками. Тощий Янне после очередного приступа смеха рядом с собой, захватил свою кружку и подошёл к сыновьям Торвальда, налегающим с аппетитом на еду.

– Послушайте, мы тут вспомнили один забавный факт! Эй, кто хочет послушать историю про Торвальда?

Большинство откликнулось, и, не обращая внимания на тех, кто продолжал болтать, Янне, прерываясь на короткие смешки, начал рассказывать. Ядран и Давор слушали с улыбками. Мокрый от пота Дыв, принёсший очередное блюдо, отёрся камбузным передником и уселся послушать Янне, отмахнувшись от просьбы принести ещё эля: “С вас станется, дайте отдохнуть!”

– Эту историю я слышал от своего отца, и раз он говорил тихо, считая, что нам, глупым отрокам, слушать эту историю непотребно, то, соответственно, я навострил свои уши, как следует, – Янне покачал пальцем на смешки. – Было это много лет назад, когда половине из вас кормилицы ещё меняли пахнущие свежим удобрением тряпицы… Хе-хе, подождите!.. Торвальд был тогда молод и только-только получил силу Света. Как вы знаете, молодое вино должно перебродить, так и наша магия, порой, сначала не то, что в конце… Но, слава Свету!..

– Слава Свету! – откликнулись слушатели, знающие Янне как превосходного рассказчика.

– И вот, приходит как-то к моему отцу его друг, тогда ещё юный (имя не скажу, ибо!) со своей наречённой, похвастаться, мол, смотри, какая у меня супруга будет. Всем взяла: и красотой, и скромностью, и непорочностью… Девица та и правда была смазлива, отец говорил, но от скромности она явно не страдала. Хоть и держалась за руку наречённого, а сама так и стреляла глазами в юного Тора. Чувствовала его возможности, подозреваю… Поговорили, вкусили пищи, поданной матушкой Тора, и откланялись. Тор тогда уже присмотрел себе Маргаретту, но Эллу всё казалось, что его наследник достоен большего, ну, и стал нахваливать невестушку своего знакомого. А Тор усмехнулся и говорит…

Янне замолчал, наслаждаясь закипающим нетерпением. Кто-то крикнул: “Да не томи! Что там было-то?”

– Торвальдушка усмехнулся и говорит: “Может, э… эта девица и скромна, да прекрасна телом, вот только судьба. э-эм… этому, значит, знакомому воспитывать чужих детей”. Светлый Элл тогда отругал Тора, но прошло время и выяснилось (скандал был – ущ-щ!), что обманула та обручённая, действительно от свободной любви понесла, а от кого, и сама не знала. Может, кто из воинов её окучил, а может, и бродари потешились, ибо тогда в порту много гостей побывало… Ну, теперь-то, думаю, можно этот секрет рассказать. Дыв, дружище, поднимись!

Янне воздел руки, приманивая к себе озадаченного помощника кока. Слушатели уже посмеялись над лёгкой историей, но ждали, когда прозвучит финальная шутка Янне. Тот обнял Дыва за плечи, разворачивая лицом к зрителям, велел ему вручить полную кружку: “Чтоб тебе, дружище, легче было устоять!” – и в заинтересованной тишине закончил:

– Торвальд наш оказался на редкость одарённым менталистом. Стали к нему приводить наречённых на проверку непорочности, приходили супруги, ожидающие дитя… Тор страшно стеснялся этого своего дара, кое-как отошёл от дел, особенно когда огонь проник в его сердце и поселился там навсегда… Хочу я выпить за Тора и его второй дар… Подождите! – Янне покачал головой, мол, это ещё не всё. – Неделю назад ящеры расщедрились, отправили нас всех вместе совершить омовение, накормили… Тогда-то и шепнул мне Торвальд, что видит, будто обе старшие принцессы-то фрейские оплодотворены… И, знаете, кем?

Дыв вспыхнул, оттолкнул от себя Янне, бросив сквозь зубы: “Заткнись и не лезь, куда не следует!” Но байки про похождения шустрого кухарщика уже мусолились за столом, оттого все поняли намёк Янне и, сначала прыснули, а затем перешли на заливистый хохот. Дыв с перекошенным от смущения и гнева лицом вылетел из общинной комнаты, отмахиваясь от сочувственных весёлых поздравлений в отцовстве.

Ядран вышел за ним. Чуть погодя и Давор исчез. Пир продолжился, и на отсутствие принцев никто не обращал внимания.

Старшие нашли младшего брата в его каюте, переодевающегося и собирающего в котомку кое-какие вещи.

– Ты куда? Обиделся, что ли?

Дыв фыркнул:

– На Янне обижаться? Нет, благодаря его болтовне я вдруг понял, что меня беспокоило.

– И что же?

– Младенцы, – Дыв открыл шкатулку, достал из неё трубку и мешочек с травами. – Я должен вернуться.

Братья вскинулись:

– Да ты с ума сошёл?! Куда?! На Фрейнлайнд?! Сейчас?! Как ты туда доберёшься?! Тебя же фрейское течение размажет у Челюстей!

Дыв слушал возгласы, не переставая собираться. Нашёл бритву и задумчиво осмотрел отражение в зеркале. Полез за кувшином и куском мыла:

– Доберусь хотя бы до Челюстей. Хитрый мордоящер Оржан позавчера отправился в Арнаахал. Во время землетрясения на руднике все, кроме одного, их раба погибли. Так что счастливчика повезли домой. Оржан от имени Асвальда заключит с арнаахальцами перемирие да притащит свежих рабов, отбывающих наказание. Дня через три будет плыть обратно и подберёт меня.

– А если лодка разобьётся раньше, чем ты доберёшься до Челюстей? – Давор положил брату руку на плечо.

– Сниму артефакт, призову касатку и на ней доберусь хоть до Фрейнлайнда.

Ядран сел на узкую лежанку и потёр лоб:

– Говори, что затеял.

Дыв тем временем уже намыливал бороду:

– Ты обратил внимание на помощника Асвальда? Держу пари, это его бастард. Похож на старшего сына как жалкий, но родственник. У них даже интонации похожи, когда… Впрочем, неважно. Слышал я кое-какие сплетни, будто ящерицы фрейские (да и королева, думаю, туда же) периодически исчезают, чтобы скинуть зачатых или родить. Я так понял, что у ящериц с этим проблемы, не могут выносить. Поэтому мне надо узнать, где выжившие младенцы и кто они. А вы примерно через месяц или раньше какой-нибудь подарок будущей невесте пришлите. Я передам с вашим посыльным ответ. Вернусь, если всё будет понятно. Ну, а если нет, то задержусь, пожалуй.

– Что мы скажем отцу? – вздохнул Давор, видя, что Ядран готов согласиться с младшим братом.

– Правду. Скажите, что я пропал.

Дыв обрил одну щеку и повернулся к молчащим братьям:

– Если от молитвы Торвальда Тьма подавилась, то я у неё поперёк горла встану. За это не жалко жизнь отдать. К сожалению, детей в Кар-Малерии у меня не будет, зато мои малыши поразрывают чрево двум тварям… – рука Дыва замерла с бритвой, собравшей пену с волосками, – или трём… Узнаю на месте.

Кар-малерийцы ещё гуляли, когда три фигуры в тёмноте ночи, спавшей на палубе корабля, подошли к борту. Постовой окликнул их, но узнал голос принца Ядрана и вернулся на своё место.

Спустили лодку на воду вместе с Дывом. Передали ему большой бочонок с водой и узел с пищей на первое время.

– Да куда мне столько воды? Я завтра буду на месте.

– Бери, лишнюю выльешь рыбам, – усмехнулся Ядран: как предчувствовал, что брата здорово помотает по океану.

Братья обменялись прощальными фразами, и Дыв налёг на вёсла, удалясь от кар-малерийского корабля в сторону Фрейнлайнда, горы которого сейчас были скрыты покрывалом ночи.

14. Искушение Кайи

После отъезда карамалийцев первые три дня пролетели незаметно: Кайа спала круглосуточно, чувствуя слабость. Огонь больше не сжигал изнутри, это ощущение заменило другое – казалось, будто внутри поселилась невидимая сущность, которая росла и требовала всех ресурсов. В какой части тела она обосновалась, определить было трудно.

– Аша, ты точно в меня не спряталась? – спрашивала у порыжевшего пятна Кайа. Но и персональной тьме приходилось худо. Та еле передвигалась по телу, в конце концов остановившись на левом плече, ближе к груди, где слышалось сердцебиение хозяйки.

Матушка поинтересовалась, не болит ли живот у дочери, или, может быть, та слышит голоса в голове, призывы? Кайа качала головой. Желудок точно не болел, несмотря на количество поглощаемой пищи. Аппетит внезапно повысился, в промежутках между сном принцесса избирательно налегала на принесённую снедь, словно полдня проработала на руднике. Один из таких обедов королева имела счастье лицезреть, поудивлялась, потом посоветовалась с супругом, тот – с Сердцем Тьмы. Но даже мало-мальски определённого откровения не было получено.

В итоге, Асвальд решил провести ритуал очищения тьмой, а пока собирались, настало утро четвёртого дня, Кайа поднялась как ни в чём не бывало – недомогание ушло, прежний капризный аппетит восстановился, правда, за ужином пригублённая жертвенная кровь вызвала тошноту.

– Избранная что надо! – саркастично прокомментировала ситуацию Марна, продолжая разрезать на мелкие кусочки сочающуюся соусом полусырую печень ягнёнка.

– Не будем торопить события. Через три месяца будет видно, – спокойно заметил Асвальд, имея в виду инициацию Кайи и её первую жертву. – В крайнем случае отложим на два. К тому времени должен вернуться Инграм, и дело упростится.

– Может, я стала карамалийкой? – Кайа после ужина разговаривала с Ашей. – Но тогда почему я не могу вызвать огонь?

Она напряглась, и ни единой искры не появилось хотя бы на кончиках пальцев. Принцесса с облегчением выдохнула и взяла себе за правило больше не думать о плохом, а только об Инграме. От воспоминаний о нём теплело во всём теле и распространялась нега, от которой слабели руки и ноги, как во время ласк раба Дыва.

Вспоминала ли Кайа его? Безусловно. После него жизнь никогда не станет прежней, потому что Кайа прикоснулась к другой магии и приобрела новый опыт – так объяснила Отилия, которой дочь по секрету рассказала о длинном сне, заполнившем собой всю четвёртую ночь:

– Очень скоро у тебя появятся крылья, и ты сможешь ими объять весь мир. Когда я впервый раз поднялась так высоко, что Иль стал размером с большое блюдо, что-то во мне изменилось. И ты, почувствовав это, больше никогда не станешь рабом чужих страстей. Ты станешь свободной, малышка.

На пятый день Кайа снова прислушалась к себе и поняла: накатывает прежняя скука. Даже уроки с Вилфред-даном показались пресными. Половину его слов принцесса пропустила, подперев голову кулачком и вспоминая карамалийцев.

Шестой и седьмой день тоска нарастала, а обида на сира Торвальда бледнела. Находились оправдания: “Если бы мне пообещали отрезать язык, я бы, наверное, всех покусала, прежде чем до моего языка смогли бы дотронуться”, – размышляла она, вспоминая короткие часы общения с улыбчивым и терпеливым рыжим малерийцем.

На седьмой день, во время урока, из задумчивости Кайю вырвал взволнованный голос Улвы, ни с того, ни с сего заглянувшей в кабинет к сестре:

– Там наш карамалиец вернулся! Его Мастер Оржан привёз, говорит, что подобрал на Челюстях еле живого!

Позабыв об этикете, Кайа сорвалась с места и помчалась вниз по лестницам, к нижнему ярусу, где, по словам Улвы, редко обманывавшей младшую сестру, находился Дыв сын Кариата вместе с толпой прибывших новых рабов.

Однако по дороге Кайа замедлилась, вспомня о похожем розыгрыше. В дверях, ведущих на скотный двор, осторожно выглянула, поискала глазами и сначала не узнала Дыва. Чьи-то белые волосы сами привлекли к себе внимание, в голове вопросительно ахнуло: «Неужели в этот раз точно малериец?» – Кайа присмотрелась и…

Он стоял ссутулившись, словно от старости не находя сил расправить гордо плечи, и смотрел под ноги, как большинство рабов, утомлённых переездом. Мастер Оржан группами отправлял в разные темницы, сортируя товар – кого сразу на территорию рудника, кого – пока на досмотр и откорм.

– Ды-ы-ыв! – завопила Кайа, бросаясь в толпу и проскальзывая меж обернувшихся стражей. И прежде чем её смогли остановить, она вцепилась в заметно похудевшие плечи и обняла терпко пахнущее тело: – Ты вернулся!

Сверху парили сёстры, наблюдая за потенциально будущей пищей, кто-то издал клёкот, и в голове Кайи ударило презрительное шипение Марны:

– Не позорься, дурочка!

Замешательство в рядах охраны дало Кайе преимущество – она вытащила из толпы Дыва и, крепко вцепившись в его руку, направилась к дверям, из которых выбежала.

– Моя доннина, – её остановил каркающий баритон мастера Оржана, – вы не можете брать рабов без указа Его величества.

В голове хмыкнул злорадно голос Марны. Кайа остановилась в оцепеневшей толпе. Оставила Дыва, выхватила плётку из рук опешившего стража и приблизилась к невозмутимо ожидавшему её мастеру Оржану. Подняла плеть, прошипела:

– Не сметь указывать мне, жалкий фрейлер! Не то сами отправитесь на рудник! Вместе со своим товаром!

Позже, после того как Асвальд попеняет дочери её несдержанность и нетерпение, достанется и Оржан-дану за то, что посмел унизить принцессу в присутствии рабов и фрейлеров.

– Я лично спрошу у отца разрешение! – она ткнула концом плётки в грудь мастера, вручила её, с удовольствием наблюдая за подёрнувшимся от страха лицом. Решительно прошагала по расступающемуся коридору к Дыву и быстро повела его в помещение – к запутанной сети ходов, где (на всякий случай) можно было спрятаться.

Но Дыв еле ноги передвигал! Пришлось завернуть за первый угол:

– Что с ты… тебя случиться? Почему ты тебя так не похож?

Мужчина опустился на колени и склонил белую, как морская пена, голову:

– Моя доннина! Я вернулся, чтобы служить вам. Если вы позволите. Я вдруг понял, что моя жизнь принадлежит вам и не смог остаться со своими! Я сбежал…

Кайа ахнула, до этой минуты и мысли не возникло о том, что делать дальше, пока в голове вопило жадное: “Забрать его себе!”

– Ты хочешь быть мой слуга? – ноги задрожали, и Кайа присела, не решаясь дотронуться до измождённого лица с лихорадочным блеском глаз.

Дыв сделал это вместо неё – сначала робко взял её руку, поднёс к своим потрескавшимся губам, потом, видя отсутствие сопротивления и наклоняющееся к нему лицо, потянулся и прошептал в открытые губы:

– Навсегда!

– Но… я… – Кайа вспомнила об Инграме и смутилась. Мысли оборвал поцелуй, робкий в начале и знакомо решительный спустя мгновения.

– Ды-ыв, – выдохнула она, готовая отдаться здесь же, на полу, затоптанном десятками ног.

– Я люблю вас, моя доннина! Не прогоняйте меня. Я готов спать у вашей кровати, исполнять все ваши прихоти… Только не прогоняйте! – шершавые губы щекотали шею, плечи. Аша, которую задели, сжалась и поползла вниз – Кайа хихикнула:

– Щекотно! Вы оба меня щекочете! Подожди!

Голоса неспешно идущих слуг отрезвили Дыва. Он попытался подняться, Кайа помогла ему:

– Я должен просить разрешения у его величества?

Кайа подтвердила, и они медленно, из-за устающего и рассказывающего о своих злоключениях Дыва, медленно пошли в сторону главной королевской башни. Им встретился Горан, которого уже предупредила Марна. Умный фрейлер не стал повторять ошибку Оржана Лотта, коротко предупредил, что его величество ждёт обоих у Очага.

– Я туда не поднимусь, – пожаловался Дыв, но всё-таки, с остановками для передышки и с поддержкой Кайи, готовой тащить знакомого на себе, они туда добрались за двадцать минут.

Асвальд был и недоволен, и удивлён одновременно. Про изменившийся внешний вид некогда шустрого раба ему не доложили. Любопытство взяло верх, и фрей приказал сначала рассказать о том, как Дыв здесь оказался.

Стоявший на коленях освобождённый карамалиец медленно рассказывал. Корабли успели покрыть достаточное расстояние и уже поворачивали к морю, ведущему в Кар-Малерию, как он, влюблённый Дыв, опомнился. Сердце защемило при одной мысли, что он больше никогда не увидит свою доннину. И тогда, украв лодку у принцев, он ночью бежал с корабля, решив попытать счастья у судьбы – если лодку не уничтожит течение, то он готов был грести до самого Фрейнлайнда.

Лодка-таки разбилась у Челюстей Бога, и там Дыв, на скалах, лишённых питательной растительности, провел несколько дней. Сколько – он и сам не знает, ибо потерял счёт. Питался он рыбой, которую ловил, пил её кровь. Да помогла трубка с травяным сбором – не сойти с ума от страха перед неизбежным.

Проплывавший мимо фрейский корабль его подобрал. Спасителем оказался мастер Оржан, приказавший напоить и накормить знакомого. Дыва не держали вместе с другими рабами, а внизу мастер попросил подождать, мол, распределит арнаахальских и арауканских преступников, и отведёт Дыва к королю. Её высочество опередило мастера Оржан-дана.

Король слушал, приподняв кожу над глазницами:

– Вижу, ты много перенёс, карамалиец. Но достоин ли ты той участи, которой просишь?

– Я готов пройти проверку тьмой, – еле заметно пошатываясь, тихо сказал Дыв.

Король кивнул Горану, тот спустился и велел Дыву вытянуть руку над решёткой, под которой дремала Тьма. Сделал быстрый надрез на руке, и капли крови Дыва упали вниз.

Через некоторое время чёрные щупальца слизнули те, что остались на решётке, и исчезли – слишком торопливо. Асвальд почесал чешую на скулах, подумал и изрёк вердикт:

– Да будет так. Ты принят в помощники моей дочери, временно, до возвращения моего старшего сына. Потом решение будет пересмотрено, если Его высочеству ты не понравишься. Сейчас ступай, Горан распорядится о выделении тебе покоев. Об остальном поговорим позже, когда ты восстановишь силы.

Дыв поклонился, не вставая с колен и приложив одну руку к сердцу.

*****

– Ты стал ещё красивее. Мне нравятся твои белые волосы, странно, что твоя борода до конца не поседела, но так даже лучше, – Кайа с умилением гладила лежащего рядом Дыва по лицу.

После того как его накормили, он помылся и надел принесённый ему Гораном костюм, Кайа забыла, как дышать – именно таким она представляла себе своего малерийца в ночных мечтах. Похожим на высоких и невозмутимых принцев из далёкой страны Света.

Всё тело Дыва, прошедшее испытание соларисом, солью океана и исцарапанное каменистой Челюстью первого Бога, щекотало своими прикосновениями. Кайа принесла масло, которым дозволялось натирать дорогих рабов перед смотром, и лично умаслила шершавую кожу; от приятной процедуры Дыв чуть было не задремал, если бы не “ластящаяся одна ящерка”. И снова чувственный прилив накрыл Кайю, от этих рук, сохранивших нужную силу, от двигающегося сладкой волной тело и любовного шёпота в шею и на ухо. Не заметила, как расплакалась – так стало хорошо!

А потом нахлынуло чувство вины – перед Инграмом, которого посмела забыть за эти сладкие часы рядом с Дывом. Новоиспечённый слуга догадался спросить, что гложет совесть госпожи, и простосердечная Кайа долго жаловалась, повторяя одно и то же.

– Не переживай, моя доннина, – Дыв утешал, – я уйду в тень, когда появится твой будущий супруг. А если он захочет, то мы можем проводить ночи вместе, я буду служить вам обоим и вашим детям. До конца моих дней…

*****

Неделю назад фрейев удивило скромное желание карамалийца помогать иногда на кухне, когда его госпожа будет занята на уроках или в семейных событиях. Его обещание попочевать хозяев блюдами Кар-Малерии стало окончательным доводом, и таким образом Дыв получил полную свободу передвижения по нижним ярусам дворца, а потом и в господскую столовую, которая от Сердца Тьмы и библиотеки находилась всего в пяти минутах ходьбы.

Асвальд довольно пошутил в отсутствие Дыва о том, что впервые фрейям прислуживает достойный карамалиец и потенциальный второй Горан, но шутка, в самом деле, имела под собой основание. Дыв ловко обходился с посудой за столом, мгновенно угадывал желания, а его продуктовые эксперименты хотя и не были непривычны фрейям, предпочитавшим полусырое мясо хорошо прожаренному, тем не менее были оценены. Дыв в свою очередь пообещал в новые блюда класть меньше овощей и не “уничтожать вкус мяса”. Одна Кайа с особенным удовольствием ела всё подряд и не критиковала, найдя гастрономический вкус кар-малерийцев интересным.

Отощавший на Челюстях Бога, за неделю Дыв поправился, вернул себе прежний лоск женского угодника, и теперь на него вновь плотоядно посматривали не только принцессы, но и, кажется, прислуга. Как-то пришлось Кайе искать Дыва, не откликающегося на вызов; он найден был на кухне, стоящим с помощницей кухарки возле лохани с тестом и помогающим замешивать в четыре руки.

Выражения лиц у обоих слуг были такими довольными, что Кайю накрыла истерика. Она не понимала значения нового чувства – когда внезапно сжимается сердце и останавливается дыхание, темнеет в глазах и растёт ярость. Но Дыв спокойно бросил занимательное дело, ополоснул руки в ведре и, на ходу вытирая их, смиренно приблизился к тяжело дышащей принцессе, поклонился:

– Моя госпожа? Я провинился в чём-то? Если да, то как я могу искупить свою вину?

Сердце отпустило, и кровь ударила в голову – Кайа ожила. Чтобы скрыть брызнувшие из глаз слёзы, она резко повернулась и побежала назад.

Дыв догнал её, прижал к стене, предварительно убедившись, что его никто не видит, и покрыл поцелуями ревущую принцессу:

– Ну-ну, маленькая моя принцесса, моя госпожа, что случилось? Кто злодей, посмевший обидеть мою маленькую госпожу?

Кайа оттолкнула его:

– Не смей со мной сюсюкать, как с маленькой! Я не маленькая принцесса! – она задыхалась от переполняющих её незнакомых чувств. – Если я! Ещё раз! Увижу…

– Не маленькая? Хорошо, – весело перебил её Дыв, дёргая за руку к себе и привлекая в тёмную нишу. – Ты сама напросилась!

Кайа для вида посопротивлялась и быстро сдалась, позволяя задрать платье и прислонить спиной к холодной жёсткой каменной кладке. Инцидент был исчерпан, извинения непонятно за что принесены, Кайа успокоилась. Но Дыв не забыл, поднял тему тем же вечером:

– Значит, ты меня сегодня ревновала, – он подмял под себя отрицающую всё лгунью, – а теперь скажи мне: как я буду жить, когда вернётся твой брат? Я буду видеть, как он тебя целует, обнимает. Что я буду чувствовать при этом, ты подумала?

Кайа смутилась.

– Но ты ведь просто мой слуга? – пролепетала она, жалобно глядя на нависшее над ней красивое светлое лицо.

– Разве только слуга? – Дыв продемонстрировал очевидный ответ, касаясь рукой под покрывалом бёдер Кайи.

Нужные слова упрямо не хотели появляться, и Кайа упрямо повторила:

– Слуга.

Дыв долго смотрел в смущённое лицо ящерки, затем надел холодную маску на своё:

– Приказывайте, госпожа. Я к вашим услугам.

А после оделся:

– Я буду в своей комнате для прислуги. Позовите, госпожа, если понадоблюсь… Госпожа, – поклонился и вышел.

Кайа проплакала час-другой, наконец решилась – протянула руку к колокольчику и отдёрнула:

– Он – всего лишь слуга! – повторяя “заклинание”, бормотала она, пока не уснула от усталости.

Следующие три дня эмоции от ссоры заглаживались, оставляя невидимые глазу шрамы на сердце. Дыв вёл себя обычным образом, смущало его присутствие за семейным ужином, но Кайа простила его, уже будучи не в состоянии объяснить себе, что её вывело из себя. Три ночи Дыв ночевал у себя, а на четвёртую Кайа, не сумев придумать бесхитростный предлог остаться, просто взяла за руку и повела к кровати:

– Ты будешь спать со мной. Хочу чувствовать тебя рядом!

– Это приказ, моя доннина? – грустно уточнил Дыв.

– Да, – сказала Кайа, чувствуя невыносимый стыд, такой сильный, что Аша сбежала от неё – перебралась к Дыву на плечо.

Карамалиец наблюдал за движением пятна, а потом покачал головой:

– Позволите, госпожа, найти Аше более удобного наездника? Мне кажется, это существо начинает пользоваться нашей добротой.

И они, как невинные дети, с час обсуждали варианты становления Аши самостоятельной, предлагая ей разных мелких животных. Аша заинтересованно следила за спором, однако пока не соглашалась. Дыв внезапно оборвал спор, сгрёб Кайю и прорычал:

– К шархалам твою пиявку! Будешь меня слушаться, моя упрямая ящерка?

Кайа пискнула, не ожидавшая нападения, но яростное лицо было рядом, запах чистого тела слуги пьянил, и она промямлила:

– Ты хочешь сказать?..

– Нет. Ты должна сказать. Ты! Обещаешь не ревновать меня больше, никогда?

Знакомый привкус боли трёхдневной давности напомнил о себе, Кайа попыталась сглотнуть ком, и не получилось, снова глаза застлали слёзы. Но Дыв пустил в ход одно из самых своих сильных оружий – поцелуи, и она сдалась.

– Пообещай, что будешь меня слушаться! – соблазнял он, покрывая её шею поцелуями и покусывая мочку уха. – Никогда не сомневайся во мне, поняла?.. Пока мы наедине, не ты мне госпожа, а я – твой хозяин… Скажи это! Скажи сейчас!

Похожее на то чувство, названное ревностью, затопило всё тело – безвольно повисли руки, грудь распирало новое желание, захотелось кричать об этом на весь Фрейнлайнд.

– … Скажи это! Скажи сейчас!

И она распахнула широко глаза, заранее удивляясь словам:

– Я – твоя, ты мой хозяин…

И сразу стало легко и всё понятно. В желудке защекотало счастье, и Кайа рассмеялась сквозь слёзы:

– Ты со мной, я тебя никому не отдам… мой хозяин.

– Давно бы так! – Дыв довольно сощурил глаза. – Когда мы избавимся от твоей пиявки, я тебя кое-чему научу… А сейчас… Хватит болтать о чепухе, за дело, ящерка!

Покрывало спихнули на пол, освобождая место для манёвров…

Спустя время они расслабленно лежали – Кайа на руке Дыва, и прижавшись к его плечу. Как-то слишком легко получилось задвинуть подальше мысль об Инграме, и даже не было стыдно. Мужчина мечты, почти-малериец, находился рядом, говорил то, что ей хотелось услышать, делал, что ей хотелось чувствовать, и весь сегодняшний вечер был особенным. В момент экстаза, Кайа издала зов, не специально, скорее желая поделиться торжествующим счастьем. Для Дыва зов прозвучал как громкий стон, и карамалиец ничего не заподозрил, зато Аша сжала руку хозяйки невидимым браслетом. Пусть слышат все – Марна, Солвег, Улва и матушка. Никто никогда посмеет забрать у Кайи её и только её Дыва!