Текст книги "Число зверя"

Автор книги: Йорг Кастнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

29
Темнота и холод

Антония замерзла. Но холод, господствовавший в ее темной тюрьме, был ничем по сравнению со снедавшим ее страхом.

Она по-прежнему не знала, чего хотят ее похитители. Они почти не говорили с ней, давали короткие указания и не реагировали на ее вопросы. Они планомерно двигались вперед и, кажется, точно знали, что собираются с ней сделать. Антония, напротив, не знала этого и даже не смогла бы сказать, хочет ли вообще это знать.

Автофургон наконец остановился. Где-то за пределами Рима, предположила Антония, так как в конце поездки шум от уличного движения стих, а на последнем отрезке пути у нее возникло впечатление, что автофургон был единственным транспортным средством на дороге. Но она не знала, где находится.

Когда поездка закончилась, один из ее охранников включил карманный фонарик и желтый луч света ослепил Антонию. Но ненадолго. Искусственный свет понадобился похитителям только для того, чтобы завязать ей глаза. Затем они вышли. Оба мужчины помогли ей выбраться из машины, и дождевые капли упали на ее лицо. Вскоре ее завели в какое-то здание. Там они спустились на два или три лестничных пролета. Наверное, Антонии следовало бы пересчитать ступени, все хорошенько запомнить, но она была для этого слишком взволнована. Здесь все происходило иначе, чем в детективах, которые она редактировала. Это была действительность.

Похитители втолкнули Антонию в какое-то помещение, и она услышала, как задвинули засов. Как только она осталась одна, она сняла повязку, но ничего не увидела. Здесь царил абсолютный мрак, так же как и в грузовом отсеке автофургона. Антония исследовала стены: неотесанный камень, влажный и сырой, такой же пол. Она предположила, что находится в подвале, очень старом подвале. Что-то вроде темницы в историческом романе, подумала Антония и страстно захотела вернуться назад, за свой письменный стол.

Но, по крайней мере, они похитили ее, а не Катерину!

Время тянулось медленно. Антония сидела на холодном полу и ждала, что будет дальше. Когда она услышала шаги, а затем голоса и громкий скрежет засова, то испытала нечто вроде облегчения. Наконец-то что-то происходит, и не важно, что именно. Снова ее ослепил яркий луч карманного фонарика, и ее отвыкшие от света глаза заболели. Слезы потекли по ее щекам. На свету она была такая же слепая, как в темноте. Она не могла рассмотреть мужчин в коридоре – видела лишь смутные очертания. Антония прищурилась, чтобы защититься от причиняющего боль света.

Мужчины снова завязали ей глаза и потребовали идти с ними. Один из них взял ее за руку, и они побрели по длинным коридорам, затем по лестнице, снова по коридору. Когда они наконец остановились, ее швырнули на неудобный стул. Внезапно Антонию охватила ярость. Она больше не позволит обращаться с собой как с безвольным существом, она перехватит инициативу и разъяснит похитителям, что у нее есть воля. Но вопрос о причине происходящего прозвучал как хриплое карканье, как только Антония разомкнула губы.

– Дайте ей воды! – приказал мужской голос, которого она еще не слышала.

Вскоре после этого кто-то сунул ей стакан, и она стала жадно пить. Одновременно она испытала стыд. Она хотела высказать в глаза похитителям все, что о них думает, но вместо этого лишь опозорилась. Ее план показался ей вдруг ужасно глупым. Антония находилась в полной власти незнакомцев, и ее дальнейшая судьба зависела от того, как она себя поведет. От того, насколько послушной она будет. Чего бы ни хотели от нее эти люди.

– Вам уже лучше? – спросил тот же голос.

– Да, насколько это возможно в данных обстоятельствах, – ответила Антония, стараясь говорить спокойно. С одной стороны, она хотела скрыть свой страх, а с другой – боялась их спровоцировать. – Чего вы от меня хотите? Почему я здесь? И вообще, где я?

– Я прекрасно понимаю ваше желание получить ответы на свои вопросы, синьора Мерино, но дать их вам не могу. Надеюсь, вы меня понимаете. Давайте договоримся: вопросы здесь задаю я, а вы на них отвечаете. Тогда мы сможем быстрее закончить и вы вернетесь домой. Согласны?

Что оставалось Антонии? И потому она спросила:

– О чем вы хотите знать?

– Давайте начнем с беседы, которая недавно состоялась между вами и отцом Сорелли. Чего он от вас хотел?

– Откуда вы знаете…

– Вопросы здесь задаю я, – перебил ее незнакомый голос, на этот раз немного резче. – Или вы забыли?

Антония чуть было не извинилась, но чувство собственного достоинства не позволило ей этого сделать. Ее привезли к этим людям, но она не хотела казаться покорной. И потому она ответила коротко:

– У отца Сорелли была ко мне просьба, которую он и изложил.

– Ах, вот как? Я так и думал. – В этих словах прозвучала насмешка, но затем голос снова стал серьезным: – О чем именно шла речь?

– Я не знаю, могу ли рассказать вам об этом. Отец Сорелли, конечно, был бы против.

– Сорелли мертв, как вам, вероятно, известно. Это объявили во всех выпусках новостей и опубликовали во всех газетах. Поэтому вы не должны чувствовать себя связанной какими-то данными ему обещаниями. Говорите свободно, signora!

– Но не является ли проявлением уважения к покойнику – держать данное ему слово? Не обязывает ли это даже больше, чем обещание, данное живому человеку?

– Не испытывайте мое терпение! – Теперь голос звучал рассерженно, и в нем явственно слышалась угроза. – Я хочу, чтобы вы правильно поняли ситуацию. Что с вами произойдет, зависит исключительно от того, как именно вы будете себя вести. И если вам безразлично ваше собственное благополучие, то подумайте, пожалуйста, о Катерине!

Последнего предложения оказалось достаточно, чтобы снова лишить Антонию с таким трудом обретенного самообладания. Беспокойство и страх охватили ее и не отпускали. Перед боязнью за жизнь дочери все остальное померкло.

– Что с Катериной? – выдавила она. – Что вы с ней сделали?

– С ней все в порядке. И с вашей дочерью ничего не случится, при условии, что вы будете с нами сотрудничать. Вы должны открыть карты, signora.Мы и без того почти все знаем. Например, то, что речь идет о рукописи, над которой вы работаете, и что…

Слова незнакомца становились все глуше, все невнятнее, будто звучали где-то далеко-далеко. Сильная боль пронзила левую грудь Антонии, а затем и всю левую сторону ее тела. Она едва могла дышать и чувствовала себя так, как будто кто-то затянул веревку вокруг ее шеи.

Несмотря ни на что, она думала о Катерине, и все ее беспокойство было лишь о дочери, не о себе.

– Катерина! – Издав этот полузадушенный крик, Антония сползла набок и упала со стула.

30
Рим, Квиринал

– Признавайтесь же наконец, Кадрель, не усложняйте нам работу. Да и вам от этого станет легче, вот увидите!

Пауль уже сбился со счета, сколько раз за прошедшие полчаса он слышал это предложение в той или иной интерпретации. В голове у него', кажется, не осталось места ни для чего иного, кроме настойчивых уговоров Росси сознаться. Современный аналог китайской пытки водой, подумал он. Вместо монотонных капель – монотонные слова Росси, а эффект один: он должен поддаться.

Признавайтесь! – Признавайтесь! – Признавайтесь!

От этого все мысли в голове у Пауля перепутались. Возможно, Росси и прав. Признание освободит его от мучений, и он обретет наконец покой. Всего лишь несколько слов, и настанет покой.

Может, он действительно убил? Может, он просто придумал зловещего человека с обезображенным лицом? Может, убийство Анфузо ему не приснилось, он его просто спланировал? Если так, то он – шизофреник и у него раздвоение личности. Но тогда, значит, смерть Сорелли тоже на его совести, а ведь когда тот умер, Пауль был в Австрии, на Мондзее.

Неужели?

Убийство произошло ночью, а по ночам все дороги свободны. Разве он не смог бы вернуться на Мондзее рано утром?

Признавайтесь! – Признавайтесь! – Признавайтесь!

– Возможно, – нерешительно начал Пауль.

Росси ободряюще кивнул ему.

– Да? Я слушаю.

– Возможно, я…

В этот момент дверь в комнату для допросов открылась и вошла Клаудия Бианки. Росси явно был не рад постороннему вмешательству в такой момент и наградил ее злобным взглядом.

– Ты мешаешь, Клаудия. SignorКадрель как раз собирался облегчить свою совесть.

Уголовный комиссар убрала со лба темно-русую прядь.

– В отношении чего?

Выражение лица Росси изменилось: на смену досаде пришло замешательство.

– Он хотел признаться в убийстве Джакомо Анфузо. – Полицейский снова повернулся к Паулю и окинул его пронзительным взглядом. – Не правда ли, signerКадрель?

Приход Клаудии Бианки дал Паулю передышку, пусть короткую, но ее оказалось достаточно, чтобы прийти в себя. Неужели он действительно почти сознался в чем-то, чего не совершал, только для того, чтобы его оставили в покое? Он не был уверен в этом, но из курса уголовного права знал, что так бывает. Материалы дел просто кишели такими ложными признаниями, которые исходили не от стремления облегчить совесть, а от желания покончить с мучительным допросом. До того как испытать это на себе, Пауль считал невозможным, чтобы человеческая воля могла так быстро ослабеть под искусным влиянием извне.

–  SignorКадрель, вы ничего не хотите мне сказать? – напомнил ему Росси.

– Только одно: я невиновен.

Росси громко засопел и приложил очевидные усилия, чтобы сдержать ярость.

– Вы опять за свое, Кадрель? Почему вы не скажете наконец правду?

Клаудия подошла к столу, держа крохотный ключик, которым она расстегнула наручники Пауля.

– Он говорит правду, Альдо. Я пришла, чтобы сообщить тебе это.

– Он говорит правду? – нарочито медленно повторил Росси. – Откуда ты знаешь?

– Благодаря результатам исследования. – Она посмотрела на Пауля. – Мне действительно очень жаль, что мы подозревали вас. Но обстоятельства складывались не в вашу пользу, брат Кадрель. И нападение на моего коллегу явно не способствовало тому, чтобы ослабить это подозрение.

– Не торопись, Клаудия! – рассердился Росси. – Каковы результаты исследования?

– Тебе все объяснят наверху.

– Наверху?

– В кабинете Компаньи. Он хочет поговорить с нами, со всеми тремя.

Кабинет начальника полиции находился на верхнем этаже; из него открывался захватывающий вид на Квиринал, один из семи легендарных холмов Рима. Уже во времена Римской империи на холме жили богачи и аристократы, а сегодня здесь расположен палаццо дель Квиринале, резиденция итальянского президента.

Пауль никогда еще не видел с этой точки палаццо и прилегающий к нему парк и потому, несмотря на серые тучи и струи дождя, уделил прекрасному виду, пожалуй, больше времени, чем того требовала вежливость.

– Необычный взгляд в самое сердце нашей республики, не так ли? – заметил Чезаре Компаньи и встал из-за большого письменного стола. – Для меня этот вид привычен, но многие посетители завидуют мне, тем более что палаццо и парк закрыты для посетителей из соображений безопасности.

– Вы могли бы требовать плату за вход, – предложил Пауль.

Компаньи позволил себе короткий смешок.

– Это оригинальная идея на тему, как увеличить наш вечно ограниченный бюджет. Во всяком случае, она еще не пришла в голову нашим бравым молодцам из правительства.

Он обошел письменный стол и подал Паулю руку.

– Добро пожаловать, брат Кадрель, и прошу прощения за грубое обращение. Но, по правде сказать, обстоятельства, при которых наши люди обнаружили вас возле тела иезуита, были несколько сомнительными.

Начальник полиции был высоким мужчиной лет пятидесяти, склонным к полноте, которая с годами, пожалуй, станет очевидной. Но пока его рост ее компенсировал. Если бы на нем не было сшитого на заказ костюма-тройки и не производи он впечатление весьма ухоженного человека, этого крупного мужчину с большими руками можно было бы принять за борца или строителя. Рукопожатие его было настолько крепким, что причиняло боль.

– Не могу не согласиться с вами, signorКомпаньи. Но, как я услышал от commissarioБианки, моя невиновность более не подлежит сомнению.

Компаньи указал на кожаную мебель, расставленную вокруг круглого стеклянного столика.

– Давайте все-таки присядем и обсудим все в спокойной обстановке!

Пауль не мог бы с уверенностью сказать, была ли это просьба или, скорее, приказание, но выполнил он ее безоговорочно. Росси сел слева, рядом с ним, а Клаудия Бианки, ненадолго замешкавшись, устроилась напротив своего помощника.

Пауль не мог этого объяснить, но у него возникло впечатление, что она хотела сесть как можно дальше от Росси.

Чезаре Компаньи сел последним и попросил Клаудию Бианки кратко резюмировать то, что детективам удалось выяснить в деле Анфузо. «Дело Анфузо» – Паулю это словосочетание казалось ужасным. Для него отец Анфузо не «дело», а человек. Точнее, был человеком, с горечью поправил он себя, и мысль о потере наполнила его скорбью. Отец Анфузо был значимым человеком в его детстве и молодости, частью его прошлого. Так же, как и Ренато Сорелли. Теперь их больше нет. Как будто зловещая сила шаг за шагом старалась уничтожить прошлое Пауля. Он внутренне содрогнулся от этой мысли, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы сосредоточиться на сообщении комиссара.

Клаудия Бианки рассказывала об анонимном звонке, который поступил утром в полицейское управление; звонивший заявил, что они с Альдо Росси должны немедленно ехать к развалинам Сан-Ксавье. Там они обнаружат важную информацию по делу Ренато Сорелли.

– Все так и вышло, – вставил Росси.

– Мы обнаружили второй труп, который также был обезображен числом дьявола, 666. Это говорит о том, что мы имеем дело с одним и тем же преступником.

– Вы не смогли установить имя звонившего? – спросил Пауль.

Клаудия покачала головой.

– Звонили с телефона-автомата на железнодорожном вокзале «Стационе термини».

– Сегодня во всем мире пользуются мобильными телефонами, – вздохнул Росси. – Было бы замечательно, если бы подобные информаторы тоже предпочитали мобильную связь. Тогда бы мы, пожалуй, знали, кто наш таинственный советчик.

– Вероятно, он один из убийц, – вставил Пауль.

Росси недоверчиво посмотрел на него.

– С чего вы взяли?

– Это лишь предположение. Кто еще мог знать о запланированном убийстве? Очевидно, план предполагаемых убийц был таков: вы помчитесь к Сан-Ксавье, обнаружите там меня и задержите как подозреваемого.

– Вполне правдоподобно, – заметила Клаудия. – Вот что значит логическое мышление настоящего юриста. Но как вы объясните то, что убийцы знали о вашей встрече?

Росси щелкнул пальцами.

– Вот именно! Вы ведь утверждали, что вчера вечером в Иль-Джезу не было никого, кроме вас и отца Анфузо!

Пауль пожал плечами.

– Вероятно, подозрительность Анфузо была не беспричинной, и у стен Иль-Джезу действительно есть уши. Или он доверился кому-то, кто бы это ни был.

– А вы? – спросила Клаудия. – Вы тоже кому-то доверились?

– Нет.

– История остается сомнительной, – проворчал Росси.

– Да, но не в том, что касается брата Кадреля, – вмешался начальник полиции. – Я ведь правильно вас понял, commissarioБианки?

Клаудия кивнула и открыла записную книжку в черной кожаной обложке.

– Мы разыскали таксиста, который отвез синьора Кадреля к приюту Сан-Ксавье незадолго до убийства Анфузо. Некоего Филиппе Сильвестри.

– И это должно снять с него подозрения? – вырвалось у Росси. – Я считаю, это скорее отягчающее обстоятельство.

– Но убийца не поедет на такси к месту преступления, оставляя тем самым четкий след! – возразила Клаудия. – Есть и еще один момент, который свидетельствует о невиновности брата Кадреля. Недалеко от монастыря, на мягкой после дождя земле мы обнаружили свежие отпечатки ног. Это следы, оставленные двумя мужчинами, и они ведут к старому амбару, расположенному примерно в полукилометре от развалин. Там стояла машина, на которой оба и покинули место преступления. Судя по следам шин, речь идет о внедорожнике. Это подтверждает рассказ брата Кадреля о двух неизвестных, хотя они по-прежнему остаются неизвестными; впрочем, существование их уже доказано.

– Возможно, это сообщники Кадреля, – предположил Росси.

Его коллега наградила его ледяной улыбкой.

– Альдо, нужно уметь проигрывать. Зачем этим людям бросать своего мнимого сообщника рядом с трупом?

– Совершенно верно, commissarioБианки.

Начальник полиции потер свои мясистые руки; жест этот выражал удовлетворение, а возможно, даже облегчение.

– Я и без того не мог себе представить, что один иезуит способен убить другого. В конце концов, я сам посещал иезуитский колледж. Тем более что отец Анфузо был человеком, которому брат Кадрель многим обязан. Как бы там ни было, мы все, без сомнения, заинтересованы в том, чтобы раскрыть убийства Сорелли и Анфузо как можно скорее и без лишнего шума. Не так ли? – Он оглядел собравшихся и успокоился, только когда все с ним согласились. – Прекрасно. Так как интересы у нас общие, лучше вам прямо сейчас начать сотрудничать в расследовании этих убийств.

Оба комиссара изумленно уставились на своего начальника. Но Пауль не выказал удивления, так как был оповещен заранее.

– Сотрудничать? – повторила Клаудия. – Что вы имеете в виду?

– Думаю, это слово говорит само за себя. Брат Кадрель будет помогать вам обоим во время расследования, будет кем-то вроде неофициального консультанта. Он иезуит и юрист, и он хорошо знал обоих жертв. Поэтому вы должны радоваться его помощи. Отныне, пожалуйста, рассматривайте его не как потенциального убийцу, а как ценного союзника.

– Это приказ? – нерешительно спросила Клаудия.

– Это просьба генерала Общества Иисуса; и да, это мой приказ. Брат Кадрель поможет вам вести расследование, привлекая как можно меньше внимания. Первая жертва, Сорелли, занимал важный пост в Ватикане. Никто, ни Церковь, ни итальянское государство, не хотят, чтобы желтая пресса устроила скандал вокруг этого убийства.

Клаудия внимательно посмотрела на Компаньи.

– О каком скандале вы говорите?

– О любом. И я не хочу, чтобы информация об убийстве двух иезуитов появилась в газетах или теленовостях!

31
Рим, Квиринал

Спускаясь в лифте, Пауль собрал урожай из ледяных взглядов. Клаудия Бианки и Альдо Росси будто окаменели. Но на этот раз дело было не в их очевидной взаимной неприязни. На этот раз причина заключалась в Пауле.

– Вы знали, не так ли? – прервала наконец молчание комиссар Бианки. – Вы знали больше, чем мы!

– Что вы имеете в виду, commissario? – Пауль притворился, что не понимает ее, хотя и догадался, на что она намекает.

– Наше сотрудничество! Вы, похоже, нисколько не удивились, когда начальник полиции заговорил о нем. Признайтесь, вы знали!

– Скажем так, я этого ожидал. Вчера, когда я говорил с нашим генералом, он намекнул мне на нечто в этом роде.

Росси с силой ударил правым кулаком по левой ладони, издав глухой шлепок.

– Черт побери! Мы полицейские, мы должны раскрыть два убийства, а теперь нам приходится играть роль няньки для какого-то монаха?

– Об этом речь не шла, – возразил ему Пауль. – Это я должен помогать вам, а не наоборот. Или вы забыли?

Но Росси не мог или не хотел успокаиваться.

– Почему бы Компаньи не поручить расследование своим друзьям-иезуитам? Тогда у нас было бы меньше работы!

– Хватит, успокойся, – одернула его Клаудия Бианки, в то время как кабина лифта остановилась в подвале. – Бешеные быки больше соответствуют американским фильмам.

Они вышли, прошли по длинному коридору, спустились по маленькой лестнице и свернули в следующий коридор. С каждым шагом становилось все холоднее, и Пауль задрожал.

– Куда мы идем? – спросил он.

– К покойникам, – ответила Клаудия и язвительно добавила: – Это является частью работы полицейского.

В следующее мгновение они повернули за угол и вошли в отделение судебной медицины, где так сильно пахло дезинфицирующими средствами, что Паулю чуть не стало плохо. Стены, облицованные синей плиткой, напомнили ему о ванной из прошлого столетия – разумеется, довольно большой ванной. Клаудия провела их прямо в прозекторскую, где у длинного стола стоял худой мужчина в зеленом халате и разбирал какие-то инструменты.

На столе, лицом вверх, лежал мужчина; он был обнажен – и мертв. Отец Джакомо Анфузо. Вид его голого тела показался Паулю непристойным. Отец Анфузо всегда был для него авторитетом, и видеть его совершенно голым, смотреть на его истощенное старое тело казалось унизительным. Анфузо не заслуживал этого. В желудке у Пауля что-то зашевелилось, и он судорожно попробовал сдержать неожиданно сильный приступ тошноты.

От Клаудии это не ускользнуло, и она спросила, не лучше ли ему присесть.

– Не очень-то приятно смотреть на такое, правда? Особенно с непривычки. – На этот раз в ее голосе не было никакой иронии. Наоборот, ее направленный на Пауля взгляд казался искренне обеспокоенным. Пауль не мог понять почему, но ее беспокойство задело его.

– Спасибо, мне уже лучше. На меня подействовал не столько его вид, сколько мысль о том, что отца Анфузо лишили жизни насильственно и внезапно. Это не тот человек, которого я знал, это только его смертная оболочка.

Анфузо теперь с Богом, Пауль был в этом уверен. Что бы старый иезуит ни хотел ему доверить, во что бы он ни впутался, ничто не могло оправдать преступление, жертвой которого он пал. «Не убий!» – говорит Бог, а сегодня какой-то человек согрешил, нарушив эту заповедь. Пауль опустился на колени перед телом и прочитал «Отче наш» для Анфузо.

Судмедэксперт равнодушно стоял рядом с ним; очевидно, его невозможно было вывести из равновесия. Клаудия представила его Паулю как доктора Витторио Векки. Прозектору было под пятьдесят, и казалось, что он – сплошные кожа да кости, будто работа с мертвецами полностью лишила его аппетита.

– Можете сказать нам что-то определенное, dottore? [11]11
  Доктор (итал.).


[Закрыть]– спросила комиссар.

Векки потер заросший подбородок и сухо рассмеялся.

– Я еще даже не начинал. В следующий раз вы попросите меня объявить вам результаты вскрытия еще до убийства!

– Сказать по правде, нам бы это очень помогло, – широко улыбнулась Клаудия. – Но боюсь, этого не может даже такой гений, как вы.

– Ого, сегодня вы мягко стелете. Но вам не повезло: я не восприимчив к откровенной лести.

– Вы вскрывали тело Ренато Сорелли? – спросил Пауль.

– Да.

– Даже если вы только приступаете к работе, доктор Векки, возможно, вы уже обнаружили признаки того, что к обоим убийствам приложил руку один и тот же преступник? Или имеются признаки, что это не так?

Увидев, как Клаудия одобрительно кивнула, Пауль решил, что она сочла его вопрос уместным.

Судмедэксперт, напротив, скорчил страдальческую мину.

– Как бы вы ни наседали на меня, я все равно не могу ничего вам сказать, поскольку еще не приступал к вскрытию. – Его взгляд скользнул по телу Анфузо. – Хотя…

– О чем вы, dottore? – насторожилась Клаудия.

Векки склонился над трупом и осмотрел его лицо.

– След от ожога выглядит несколько иначе, чем у Сорелли. Подождите.

Он подошел к длинному стеллажу, достал коричневый конверт и вынул оттуда несколько больших фотографий. Это были цветные фотографии обнаженного мужчины, мертвого, как и Анфузо: Ренато Сорелли. Острая боль, как от укола, пронзила сердце Пауля, когда он увидел лежащим на холодном столе человека, который был для него отцом.

Судмедэксперт положил сверху фотографию, на которой лицо Сорелли было показано крупным планом. Счастливая улыбка, совершенно не свойственная мертвецу, в особенности – жертве убийства, вызывала чувство тревоги. Однако внимание Векки привлек лоб Сорелли: он указал пальцем на багровую цифру 666.

– Внимательнее посмотрите на цифры! Разве они не более округлые, чем на этом лбу? – И он указал на Анфузо.

– Да, точно, – согласилась Клаудия. – Вы хотите сказать, что речь идет о двух разных преступниках?

– Я бы сказал, что это возможно, commissario.Графолог, пожалуй, скажет точнее. – Векки откашлялся. – Хотя я не знаю, занимаются ли графологи трупами.

– Кроме того, отец Анфузо был еще жив, когда я нашел его, – вставил Пауль. – Разве Сорелли не был мертв, когда ему выжгли число зверя?

– Так и есть, – подтвердил Векки.

Росси почесал затылок.

– И что это нам дает? То, что мы имеем дело минимум с двумя преступниками, как сегодня выяснилось, уже не так интересно, как то, что их образ действий и – гм, – почерк, если можно так выразиться, отличается.

Клаудия внимательно рассмотрела фотографию и снова перевела взгляд на тело Анфузо.

– Возможно, это важно, а возможно, и нет. Все зависит от того, лежит ли смерть Сорелли на совести убийцы Анфузо.

– Предположить что-то другое было/бы абсурдно, – возразил Росси. – Две не зависящие друг от друга преступные группировки, которые действуют по одному образцу и убивают иезуитов? Это еще менее вероятно, чем сорвать джекпот в лотерее. Верно? – Он вызывающе посмотрел на Клаудию.

– Безусловно, это необычно, очень даже необычно, – согласилась она. – Но ведь и дело тоже очень необычное!