Текст книги "Число зверя"

Автор книги: Йорг Кастнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

38
Рим, Виале Витикано

– Как зовут эту женщину? – спросила Клаудия Бианки, когда Пьетро Монелли руками в перчатках взял документ, найденный при трупе.

Начальник отдела криминалистики спокойно изучил бумагу, а затем заявил:

– Антония Мерино, место жительства – Трастевере, возраст тридцать девять лет. – Он посмотрел на Клаудию. – Да, не отпраздновать ей следующий день рождения.

– Иногда ты бываешь очень циничен, Пьетро.

Бородатый покачал головой.

– Ты кое-что перепутала, Клаудия. Не я циничен. Люди, которые присваивают себе право лишать жизни других, – вот кто циничен. И в особенности те, кто при этом делает еще кое-что в этом роде! – И он указал на лоб покойницы, изуродованный выжженным числом – 666.

Клаудия тоже смотрела на число дьявола.

– Без этого связь с другими убийствами и предположить было бы трудно – во всяком случае, не на первый взгляд. Похоже, кто-то хотел ткнуть нас носом в то, что такая связь существует.

– Или кто-то просто хочет симулировать эту связь, – возразил Альдо Росси. – Чтобы скрыть совершенно обычное убийство.

Монелли погладил бороду.

– Если это вообще убийство.

– О чем ты говоришь? – изумленно спросила Клаудия.

– Я до сих пор не смог обнаружить признаков физического насилия. Или, если точнее, ничего, что могло бы повлечь за собой смерть синьоры Мерино. Несколько синяков и ушибов, но ничего серьезного.

– Однако она наверняка не почила с миром, если на лбу у нее печать дьявола! – возразил Альдо. Монелли поднял плечи и снова медленно опустил их.

– Я просто излагаю факты. Впрочем, кое-что мне удалось установить. Женщина умерла не здесь. Кто-то перенес сюда ее тело.

– К границе с Ватиканом, обезображенную тавром, – вздохнула Клаудия. – И в чем смысл такого представления?

Пауль Кадрель уже несколько минут стоял возле трупа и рассматривал его.

Клаудия спросила себя, не молится ли он за нее про себя? Или он знал эту женщину, но по каким-то причинам молчал об этом?

Она никак не могла раскусить этого иезуита, который к тому же вовсе не производил впечатления Божьего человека. Не то чтобы она сомневалась в его вере; но он казался ей слишком светским, и не только внешне, из-за одежды, которая ничего не говорила о его принадлежности к монашескому ордену. Его манеры, поведение, весь его вид – ничто не позволяло сделать вывод о том, что он посвятил жизнь Богу.

Он был чрезвычайно привлекательным мужчиной, примерно ее возраста или немного моложе. Клаудия прикинула, что роста он, пожалуй, выше среднего. На теле у него не было ни грамма лишнего жира, и он выглядел почти как атлет. В слегка вьющихся темных волосах не было ни одного седого волоска. Лицо с выразительными чертами казалось суровым и не обладало ни единым намеком на мягкость характера, как, например, лицо Альдо.

Клаудия прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Она сравнивала иезуита с Альдо, боже мой! Что же будет дальше? Может, она начнет размышлять о том, каков Пауль Кадрель в постели? Придется проследить за собой, чтобы не превратиться в разочарованную корову, предающуюся несбыточным мечтам. Она совсем недавно некрасиво закончила роман с Альдо, так что не стоит ей смеяться над мужчиной, давшим Богу обет целомудрия. Во-первых, он моложе ее, а во-вторых – иезуит. Эта ситуация походила на статейки из красочных женских журналов, которые каждую неделю появляются в киосках – с одинаковыми обложками и однотипными крупными заголовками.

И пусть Пауль Кадрель не священник, обет целомудрия обязателен и для члена ордена, не являющегося духовным лицом. Клаудия не могла позволить его светским манерам ввести ее в заблуждение. И прежде всего, она не могла допустить, чтобы в ее душе возникло чувство к мужчине, роль которого в этом непонятном деле она еще не разгадала.

Тем более – к мужчине, которого Общество Иисуса подсунуло ей в качестве «подсадной утки». Вчера, в кабинете начальника полиции, ее это рассердило. За прошедшее время ее досада улетучилась, и у Клаудии даже появилась надежда на то, что Пауль Кадрель будет на ее стороне. У нее не возникало никаких сомнений в том, что иезуит играл ключевую роль в совершенных убийствах, независимо от того, принимал он в них активное участие или нет. Он хорошо знал обоих убитых священников и практически присутствовал при совершении второго убийства.

В Кадреле было что-то особенное, только она пока не знала, что именно. Заметил ли он, как пристально она его рассматривает? Их взгляды встретились. Клаудия почувствовала, как кровь прилила к лицу. Только бы не покраснеть, твердила она себе. Только бы не покраснеть! Она испытала облегчение, когда он отвернулся и стал осматривать склон на границе с Ватиканом.

– В кустарнике что-то есть, его присыпало землей! – крикнул он. – Клочок бумаги или что-то в этом роде. Возможно, это имеет отношение к трупу.

– Что? Сейчас я сама посмотрю.

Но Пьетро Монелли опередил ее и выудил из-под земли клочок бумаги размером со спичечный коробок.

– Визитная карточка!

– Что на ней написано?

Монелли растянул губы в широкой улыбке.

– Ренато Сорелли, SJ.

«SJ» было сокращением от Societasjesu– Общество Иисуса.

– Ее потерял тот, кто спрятал здесь труп, – предположил Монелли.

– Сама покойная или те, кто ее привез? – спросил Альдо.

– Пока еще рано выдвигать версии. Во всяком случае, благодаря клейму у нас теперь есть указание на то, что это убийство связано с остальными.

Альдо по-прежнему был настроен скептически.

– Если только кто-то не решил оставить здесь визитную карточку, чтобы натолкнуть нас на эту мысль.

39
Рим, Ватикан

Когда полчаса спустя Пауль Кадрель и Клаудия Бианки шли по улицам государства Ватикан, начал накрапывать дождь. Альдо Росси остался на Виале Ватикане, чтобы на месте руководить дальнейшим расследованием.

После того как была обнаружена визитная карточка, Клаудия предложила посетить монсеньора Уэхара. Если Сорелли действительно был как-то связан с остальными жертвами, то, возможно, его заместитель тоже их знал.

– По крайней мере, Тарабелла, судя по всему, нас сегодня не побеспокоит, – заметила Клаудия, когда они вошли в здание, где располагалось Бюро археологических раскопок.

– Кто это?

– Вы не знаете Олиндо Тарабеллу? Радуйтесь! Это начальник безопасности Ватикана, назойливый, как осенняя муха. О, надеюсь, вы не выдадите меня, брат Кадрель!

Пауль улыбнулся.

– Не беспокойтесь, я тоже не люблю мух. И можете называть меня по имени – Пауль.

Она улыбнулась в ответ.

– С радостью, Пауль. Кстати, еще раз большое спасибо за то, что нашли визитную карточку. Обычно такие открытия совершаю я.

– Не за что, commissarioБианки.

– Клаудия, пожалуйста!

–  CommissarioКлаудия?

Она с деланной суровостью погрозила ему пальцем.

– Я всегда считала иезуитов суровыми воинами и вовсе не предполагала, что в их рядах есть такие остряки.

– Тогда вам непременно надо побеседовать с отцом Финчером, когда он будет в веселом расположении духа. Вот уж кто ходячий сборник иезуитских анекдотов.

– А разве ему можно шутить, при его-то должности?

– Все равно лучше шутить самому над собой, чем предоставить эту возможность другому.

Они встретились с Эйдзи Уэхара, с которым Клаудия незадолго до этого коротко поговорила по мобильному телефону, в его кабинете. Когда они вошли, он без видимого неудовольствия отодвинул стопку дел.

Японец долго жал руку Паулю.

– Я очень рад, что наконец познакомился с вами, брат Кадрель!

– Почему? – удивленно спросил Пауль.

– О, Ренато Сорелли много рассказывал мне о вас, о вашей работе в Австрии. Он очень гордился тем, что вы довели до конца строительство интерната. Отец не мог бы больше гордиться делами своего биологического сына.

Японец заметил, насколько его слова тронули Пауля. Он пригласил гостей садиться, вызвал секретаря из приемной и попросил принести кофе.

Уэхара позволил себе подмигнуть гостям.

– Мы здесь, в Ватикане, куда прогрессивнее, чем о нас принято думать. Мы не поручаем варить кофе секретаршам. У нас это делают секретари.

Клаудия подхватила его шутливый тон:

– Разве это соответствует европейским предписаниям о недопустимости дискриминации по половому признаку?

– Государство Ватикан не входит в состав ЕС.

– Тем любезнее с вашей стороны, что вы тратите свое время на оказание помощи римской полиции.

– Но это ведь само собой разумеется. Так что у вас случилось?

Клаудия снова стала серьезной.

– Появился третий труп, совсем недалеко отсюда, на Виале Ватикано.

– Снова иезуит?

– Нет, женщина, но ей тоже поставили клеймо. – Она достала мобильный телефон, загрузила снимок лица убитой и положила телефон на письменный стол Уэхара. – Знаете ли вы эту женщину, монсеньор?

Уэхара взял телефон и посмотрел на фотографию вблизи. На его лице отразилось отвращение.

– Какой ужас. Но я не имею представления о том, кто эта женщина.

– Ее зовут Антония Мерино.

Уэхара положил телефон на стол.

– Мне очень жаль, но это имя также ничего мне не говорит.

– А вашему секретарю?

– Он-то тут при чем?

– Возможно, синьора Мерино когда-то здесь была. Или он звонил ей по поручению отца Сорелли. Он ведь был и его секретарем, правда?

– Да, был. Но я все еще не понимаю, как вы пришли к такому выводу, commissario.Только из-за числа дьявола?

– Не только. – Клаудия повернула голову и посмотрела на Пауля. – Брат Кадрель нашел возле трупа визитную карточку отца Сорелли. – Она положила полиэтиленовый пакетик с находкой рядом с мобильным телефоном. – Разве только вы скажете мне, что визитка – фальшивка.

Уэхара так же тщательно осмотрел визитную карточку, как раньше – фотографию на мобильном телефоне.

– Нет, она настоящая.

Секретарь принес кофе. Он тоже не узнал умершую. Имя покойной также не вызвало у него никаких воспоминаний.

– Жаль, – заметила Клаудия. – Я надеялась, что наше расследование наконец немного продвинется вперед. Каждый день приносит нам новый изуродованный труп, а это не та известность, о которой мечтает начальник полиции.

– Убитым данная ситуация также не совсем приятна, – с укором произнес Уэхара.

– Разумеется, вы правы. Повседневная полицейская работа притупляет чувства.

– Чувства притупляются только тогда, когда человек этого хочет.

– Возможно, – коротко ответила Клаудия, очевидно, не желая пускаться в дискуссию с монсеньором на тему морали. – Однако, возможно, связь между Сорелли и мертвой женщиной на Виале Ватикано содержится в ваших документах. Не будете ли вы столь любезны позволить нам попросить вашего секретаря поискать еще раз?

– Разумеется. Еще что-нибудь, commissario?

– В общем, да. Поэтому я и привела с собой синьора Кадреля. Вы, конечно, слышали о том, что случилось вчера у развалин Сан-Ксавье, монсеньор.

– Да, это ужасно. Я не очень хорошо знал отца Анфузо, но мы несколько раз встречались. У него была очень насыщенная жизнь. – Уэхара посмотрел на Пауля. – Так, значит, вы оказались лицом к лицу с убийцей, брат Кадрель.

– У него было изуродованное лицо, – ответил Пауль и коротко сообщил о борьбе с человеком, которого он считал убийцей Анфузо или, по крайней мере, сообщником убийцы.

Клаудия снова взяла слово:

– Особенно меня интересуют последние слова отца Анфузо. Не могли бы вы повторить их, Пауль?

– Там нечего повторять: «Петр…» Затем он умолк.

– И правда, не много, и может означать все, что угодно, – заметил Уэхара.

– Теоретически – да, – согласилась Клаудия. – Но я не могу не думать о впечатляющем путешествии по катакомбам, монсеньор. Ренато Сорелли отвечал за археологические раскопки могил, в том числе и могилы святого Петра. Правильно?

– Правильно, но к чему вы клоните?

– Сначала убивают Сорелли, а затем Анфузо, который хорошо его знал. Умирая, Анфузо говорит о Петре, а Сорелли исследовал его могилу. Я достаточно долго служу в полиции, чтобы уловить связь. Не могли бы вы сделать мне одолжение и еще раз спокойно подумать над этим, монсеньор? Возможно, вы догадаетесь, что имел в виду Анфузо.

– Обязательно подумаю, – пообещал Уэхара.

Выйдя в коридор, Клаудия и Пауль чуть не столкнулись с мужчиной среднего роста, лет пятидесяти, который целенаправленно двигался к кабинету Уэхара. Паулю бросилось в глаза, что тот был в мирской одежде, костюме-тройке, сшитом на заказ.

Клаудия не смогла полностью подавить стон, но заставила себя сделать приветливое лицо.

– Синьор Тарабелла, что вы тут делаете?

Начальник безопасности Ватикана упер руки в бока и выглядел при этом как борец-коротышка, вызывающий противника на бой. Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы Пауль понял, что имела в виду Клаудия, говоря об «осенней мухе».

– Скорее я должен задать вам этот вопрос, комиссар Бианки. Как так получилось, что вы вынюхиваете здесь, в Ватикане, без моего на то разрешения?

– Без вашего разрешения? Я позвонила монсеньору Уэхара и спросила его, примет ли он меня. Он согласился. Он не сказал мне, что прежде должен получить разрешение у вас. – Клаудия, как всегда, уложила соперника на обе лопатки. – Похоже, он даже не подозревал об этом.

– Я буду жаловаться начальнику полиции на вас, комиссар, и на вашего коллегу.

Пауль старательно поднял руку, как нерешительный первоклассник.

– Тогда я вынужден попросить вас обратиться к генералу Общества Иисуса, синьор. Именно ему я подчиняюсь, а вовсе не начальнику полиции.

– Что вы там болтаете? Разве вы не полицейский?

– Нет, я иезуит. Нас иногда называют отрядом полиции Господа, но я считаю это преувеличением. Пауль Кадрель, вот как меня зовут. С кем имею честь?

– Олиндо Тарабелла, главный инспектор службы безопасности.

– О, я мог бы и догадаться.

– Почему?

Пауль покосился на Клаудию.

– Так как я много о вас слышал.

Ноздри Тарабеллы задрожали, выдавая его гнев.

– Я ожидал большей любезности от члена Общества Иисуса. Но смейтесь, смейтесь на здоровье. Вы еще удивитесь! Я действительно пожалуюсь на вас, на вас обоих. А что касается вас, комиссар, то я просто запрещаю вам проводить какие-либо расследования в Ватикане. В этих стенах у вас нет прав, пожалуйста, запомните это!

– Как жаль. Однако вы ведь обещали оказать поддержку римской полиции. Кроме того, я думаю, что Ватикан и сам заинтересован в раскрытии серии убийств. Мы ведь только что обнаружили третью жертву.

Тарабелла, похоже, был поражен.

– Третью жертву? О ком идет речь?

Клаудия окинула его ледяным взглядом.

– Не думаю, что вас это касается, синьор Тарабелла. Труп лежит за этими стенами, и это уже не ваша территория. Всего вам доброго!

Она прошла мимо Тарабеллы, и Пауль последовал за ней. Когда они покинули Бюро археологических раскопок и стали спускаться по винтовой лестнице, он заметил:

– Не думаю, что это было очень благоразумно, Клаудия. Возможно, помощь Тарабеллы нам еще пригодится.

– Я знаю, – отчасти яростно, отчасти подавленно ответила она. – Как представительница римской полиции, я должна была вести себя вежливо и дипломатично. Но как Клаудия Бианки, я могу сказать лишь одно.

– И что же?

– Этот тип просто действует мне на нервы!

40
Рим, Пьяцца Сан-Пьетро

Дождь усилился, но ни туристы, ни торговцы на Пьяцца Сан-Пьетро не были готовы подчиниться погоде. Туристы раскрывали зонты, торговцы накрывали целлофаном свой товар: маленькие копии собора Сан-Пьетро, изображения Папы и Богоматери в дешевых рамках, путеводители и брошюры о жизни великих святых.

– Как на ярмарке, – заметила Клаудия. – Коммерция не знает отдыха.

– Как и Бог, – ответил Пауль и добавил, сдержанно улыбнувшись: – Кроме, естественно, седьмого дня.

– Скажите честно, Пауль, разве у вас как у человека верующего не болит душа, когда вы видите это?

– Нет, а должна?

– Но ведь в этих дешевых сувенирах вряд ли можно найти Бога. Конечно, если он вообще существует.

– Кто не верит в Бога, Клаудия, вряд ли найдет его. Но тот, кто верит, может увидеть его даже в маленьком соборе Сан-Пьетро из пластика или в слишком крикливом изображении Марии. Вера – отнюдь не вопрос художественного ремесла.

Клаудия остановилась на краю Пьяцца Сан-Пьетро и внимательно посмотрела на своего собеседника.

– А чего же?

– Вера – это вообще не вопрос. – И Пауль приложил правую руку к сердцу. – Вера – это любовь и уверенность, которую мы чувствуем здесь, внутри.

– Вот это я называю умело уходить от ответа! Вы можете многому научить отпетых мошенников, которые сидят у меня в комнате для допроса. Но оставим этот разговор: я уже вижу наше такси.

Клаудия вызвала по мобильному телефону патрульную машину, которая должна была отвезти ее на квартиру Антонии Мерино в Трастевере. Когда сине-белый «Фиат-Мареа» Polizia Municipale,городской полиции, медленно объехал вокруг Пьяцца Сан-Пьетро, комиссар махнула рукой. Это действительно приехали за ними, и они сели на заднее сиденье.

Пока они ехали к Тибру, Клаудия позвонила в управление, но никто не смог ничего сказать ей о покойной и о ее семье.

– Вероятно, в квартире синьоры Мерино мы встретим ее родственников, – предположила она. – Это самая неприятная часть. Хорошо, что на этот раз со мной будет священнослужитель.

– Я не священник, – возразил Пауль.

– Не священник? – Клаудия окинула его внимательным взглядом. – Но ведь и не полицейский Господа, так? Кто же вы тогда такой, Пауль?

– Я не понимаю…

– Я говорю о вашей роли в данной истории. Вы лично в ней замешаны, это не подлежит сомнению. Но у вас также есть официальное распоряжение руководства вашего ордена оказывать нам всяческую помощь в расследовании. Если бы вы были полицейским, вам бы этого не позволили. У нас такое правило: если кто-то лично замешан в деле, его отстраняют от участия в расследовании.

– Вы хотите сказать, что предпочли бы избавиться от меня?

– Нет, наоборот. Вчера я, наверное, была излишне резка с вами, так как в данном случае никто не интересовался моим мнением, но ваша поддержка мне очень нужна. Я хочу сказать, мне важно узнать, что вы думаете о происходящем. Вы можете помочь нам, так как знали Сорелли и Анфузо, но это может помешать вам быть объективным. Прежде всего, ваша личная заинтересованность делает вас довольно уязвимым. Психологически, разумеется. Поэтому вы должны разобраться в своей роли. Это важно в первую очередь для вас!

На Виа делла Кончилиационе и на берегу Тибра им еще удавалось ехать быстро, но когда патрульная машина углубилась в переулки Трастевере, то в некоторых местах она ползла, словно черепаха. Когда они оказались наконец возле дома, в котором жила Антония Мерино, Клаудия попросила обоих коллег в форме подождать в машине.

– Форма часто производит угнетающее впечатление, – пояснила она.

Они стояли перед многоэтажным многоквартирным домом, в котором, судя по табличкам с фамилиями жильцов, жило двенадцать семей. Однако некоторые из табличек так выцвели, что Пауль спросил себя, соответствуют ли они реальному положению дел. Им даже не пришлось звонить: входная дверь не закрывалась и была просто прикрыта. На лестничной клетке стояли детский автомобиль и трехколесный велосипед. Из одной квартиры доносился крик младенца, смешиваясь с громкими звуками поп-музыки, которую другой квартиросъемщик, вероятно, включил на полную мощность, чтобы не слышать детского плача. На третьем этаже Пауль и Клаудия нашли квартиру, рядом со звонком которой крупными буквами было написано: «МЕРИНО».

Они насторожились, потому что дверь была незаперта, а лишь прикрыта, и между ней и стеной виднелась крохотная щель. Клаудия пробежала пальцами по замку и прошептала:

– Вскрыт. Будьте осторожны и оставайтесь снаружи! Будто по волшебству, в ее правой руке появился пистолет.

Она перезарядила оружие и сняла его с предохранителя.

– Не входите туда одна! – предостерег ее Пауль, тоже шепотом. – Позовите своих коллег, которые ждут внизу!

Клаудия покачала головой.

– Я не хочу зря тратить время.

Она еще немного нажала на дверь и проскользнула в квартиру. Пауль остался на лестничной площадке; его обуревали смешанные чувства. Конечно, Клаудия была права, когда приказала ему подождать снаружи. В отличие от нее, у него не было ни специального образования, ни оружия. Но он беспокоился о Клаудии, хоть и знал ее совсем недолго. Беспокоился так же, как и о любом другом человеке?

Он задвинул этот вопрос как можно дальше и последовал за Клаудией. Есть у него оружие или нет, но он не может и не хочет стоять и смотреть, как она подвергает себя возможной опасности.

В квартире царил хаос. Все шкафы были открыты, ящики вырваны, а их содержимое вывалено на пол. Возможно, сделавший это все еще находится в квартире! Эта мысль усилила беспокойство о Клаудии, и Пауль заметался по прихожей в поисках ее. Внезапно кто-то набросился на него и швырнул его на пол. Не прошло и секунды, как холодное дуло пистолета уперлось ему в– затылок.

Затем Пауль услышал знакомый голос:

– Ах, это вы. Но вы ведь должны были ждать снаружи, Пауль!

Он встал.

– Квартира пуста?

Клаудия вернула пистолет в кобуру под курткой.

– К сожалению, мы прибыли слишком поздно. Тот, кто устроил здесь беспорядок, давно скрылся. К тому же я чуть не застрелила вас.

– Извините, – пробормотал он. – Но я беспокоился о вас. Во мне проснулся благородный рыцарь.

– Ого. Если вы рыцарь, то кто тогда я?

– Есть только одна роль: благородная дочь владельца замка, которая с нетерпением ожидает своего спасителя.

Она усмехнулась.

– Я готова поверить, что вы опоздали на несколько столетий, Пауль.