Текст книги "Тощий Мемед"

Автор книги: Яшар Кемаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

XXV

Шел мелкий грибной дождь. Солнце то пряталось, то снова выглядывало. И дождь то переставал, то снова начинал моросить. Камыши стали мокрыми. В лучах солнца на них блестели крупные дождевые капли.

Дорога проходила севернее высоких зарослей камыша, у подножия горы, поросшей миртами. К зарослям камыша они подъехали через деревню Кючюк Чинар. Солнце заходило. Дождь прекратился.

– Я неплохо сделал, захватив бурку? – спросил Хромой Али.

– Да, пригодилась.

– Дождя уже нет.

– Опять польет.

– Для засады на Чукурове нет места лучше, чем эти заросли.

– Откуда ты, Али, все знаешь? Чукурова тебе знакома как свои пять пальцев.

– В молодости я крал лошадей на Чукурове и угонял их в горы. Я хорошо ее знаю.

– Теперь понятно. Но пойдут ли они этой дорогой?

– В Козан ведут две дороги: одна – через Чукуркёпрю, другая – здесь. В такую грязь они не пойдут через Чукуркёпрю, завязнут. Они непременно пойдут здесь. А нам лучшего места для засады не найти. Сделаешь свое дело и скроешься в горах. Если бы Джаббар знал, он тоже пошел бы с нами.

Услышав имя Джаббара, Мемед насупился.

– Клянусь аллахом, пошел, – продолжал Хромой. – Он испугался. Днем, посреди равнины… Боялся, что нас схватят.

Мемед молчал.

– Испугался. Но как он хитер! Сколько разбойников ни спускалось в долину – все были убиты. Ни один не уцелел. Он хорошо это знает.

– Так уж ни один и не вернулся? – с любопытством спросил Мемед.

– Ни один.

Они присели перекусить. Ели медленно, тщательно прожевывая каждый кусок.

– Теперь я пойду к касабе, – сказал Хромой, – буду идти за ними следом. А ты иди в горы и выспись. На рассвете спрячься в камышах. Лошадь привяжи так, чтобы ее не было видно. Сам садись поближе к дороге. Завтра в полдень они будут здесь.

Хромой вскочил на лошадь и поскакал в сторону касабы. Мемед оседлал свою лошадь и поскакал в горы.

Подъехав к залитой водой каменоломне, Мемед решил в ней укрыться. Здесь можно было спрятаться и от дождя. Мемед набросал в яму с водой камней, привязал лошадь к старому дубу и, укутавшись в бурку, улегся на камнях. Спал он чутко, то и дело просыпался. Так продремал он до рассвета. Как только начало светать, Мемед сел на лошадь и поскакал к зарослям камыша. В глубине зарослей он спешился и привязал лошадь к толстому стеблю камыша.

Настроение было хорошее. Но тело ныло. Мемед присел. Желтые пчелки, жужжа, строили соты. Между головками камышей протянулись нити паутины. Камыш цвел. Осыпавшаяся пыльца золотилась в лучах утреннего солнца.

Как томительно ожидание! Наступил полдень. Влажная духота окутывала заросли камыша. Мемед прождал целый день. Вечерело. Тени от гор вытянулись на восток. Мемед взял винтовку и пошел к яме возле дороги. То и дело он выскакивал из ямы на дорогу, вглядываясь вдаль. Его трясло, как в лихорадке. Минута казалась вечностью. Вытащив кинжал, он с остервенением стал копать землю, отгребая ее руками. Работа отвлекла, но ненадолго. Через некоторое время он снова выбежал на дорогу. Ни души.

Мемед возвратился в заросли, взял винтовку и опять вышел на дорогу. Солнце опускалось за горизонт. Вдруг он заметил вдали черную точку. Она постепенно увеличивалась. Сердце Мемеда сильно забилось. Спустя немного уже можно было различить четырех жандармов и двух женщин.

Мемед прицелился и выстрелил в высокого жандарма. Тот с криком упал. Мемед начал стрелять, почти не целясь. Жандармы растерялись.

– Эй, вы, с вами говорит Тощий Мемед! Отпустите женщин и убирайтесь!

Мемед подстрелил еще одного жандарма. Два других бросились в придорожную канаву и открыли ответный огонь.

Солнце скрылось. Опять начало моросить.

Женщины растерялись. Дрожа от страха, они сели прямо в грязь.

– Убирайтесь, пока не поздно! – кричал Мемед. – Лучше не связывайтесь со мной. Я справлюсь с вами, даже если вас целый батальон.

Раненые жандармы громко стонали.

– Забирайте своих товарищей и уходите, пока целы, – снова крикнул Мемед.

Жандармы перестали стрелять. Женщины немного пришли в себя.

– Чтоб им ослепнуть, – выругалась Ираз и шепнула Хатче: – Ползем к Мемеду.

– Мемед! – позвала Хатче.

Было уже так темно, что в двух шагах ничего не было видно.

Мемед выбежал на дорогу, схватил Хатче и Ираз за руки и увлек в заросли камыша, туда, где стояла лошадь. Жандармы беспорядочно стреляли в темноту.

Заслышав шаги людей, лошадь заржала. Мемед отвязал ее.

– Садитесь, – сказал он женщинам, – и двигайтесь за мной.

Когда они выбрались из зарослей, жандармы уже не стреляли. Вдруг мимо них проскакал всадник… «Это, наверно, Хромой Али», – подумал Мемед. Вскоре всадник вернулся.

– Тощий Мемед! – послышалось из темноты.

– Мы здесь!

Али подъехал. Он тяжело дышал.

– Возьми мою лошадь. Отдашь ее в Чичекли. Не задерживайся. Иди на гору Акчадаг. Завтра за тобой в погоню отправится Асым Чавуш с ротой жандармов. Не попадайся им. Я разыщу тебя. До рассвета ты должен быть в Чичекли, а там на Акчадаг… Скачи во весь опор. Счастливого пути!

Хромой Али повернулся и скрылся в темноте.

– Я никогда тебе этого не забуду, Али, – крикнул ему вдогонку Мемед и вскочил на лошадь.

– Хатче, – позвал он, – пересядь ко мне.

Хатче села впереди Мемеда, и они поскакали в горы. Несколько раз Мемед сбивался с пути. На рассвете они были в долине Чичекли.

Осадив лошадь перед каким-то домом посреди деревни, Мемед крикнул:

– Эй, кто там, выходи!

Юноша открыл дверь и, увидев лошадей, улыбнулся. Он взял их за уздечки и повел к стойлу. Лошади были все в пене.

Ираз и Хатче сгорбились. Казалось, они дрожали от холода. В предрассветных сумерках с трудом можно было разглядеть их растерянные лица. Все вошли в дом. Вокруг очага были разложены тюфяки. Женщины устало опустились на них.

– Эй, хозяйка, я два дня ничего не ел.

– Сейчас, сейчас, Тощий Мемед.

XXVI

Абди-ага заметно постарел. Щеки у него впали, и весь он как-то опустился, обрюзг.

В кофейне с утра до вечера толковали о Тощем Мемеде. Абди-агу эти разговоры приводили в ярость, но он ничего не мог поделать. Ведь рот не мешок – не завяжешь.

Абди шел на базар, но и там не находил себе места. Из лавки Мустафы-эфенди он шел в кофейню Тевфика, из кофейни – в фруктовую лавку Хороса Ремзи, а оттуда – к Сиясетчи Ахмеду. Всюду он говорил без умолку, не давая другим слова вставить.

– Смотрите! Смотрите за своим имуществом. А еще говорили, что он мальчишка! Я прекрасно знаю этого Тощего Мемеда, этого окаянного. Слушайте меня внимательно. А то потом скажете, что Абди вас не предупредил. Мемед в горах создаст свое правительство. Разве, раздавая крестьянам земли моего отца, на которые у меня есть купчая грамота, он действовал не как правительство?.. Я тысячу раз звонил в Анкару. Но оттуда ни ответа ни привета… Странное наше правительство. Столько граждан брошено на произвол, предоставлено воле одного разбойника. Послали бы полк солдат, чтобы они уничтожили эту банду… Я больше не могу, господа, обращаться в правительство. Почему оно делает нас рабами горсточки бандитов?

На второй день утром в касабу были доставлены два раненых жандарма. Это происшествие оказалось в центре всех городских пересудов. Жители касабы встали на сторону Мемеда.

Абди-ага толкался на базаре. Земля горела у него под ногами. Он уже не болтал и только задавал один и тот же вопрос: «Разве я вам не говорил?..»

Зайдя в кофейню Тевфика, Абди-ага сел за столик, уронил голову на руки и долго сидел, не двигаясь.

Из полудремотного состояния его вывел батрак Али Сафы-бея.

– Хозяин просит вас к себе, – сказал он, подойдя к столику.

Абди-ага медленно поднял голову.

– Что? – сердито проворчал он.

– Хозяин приглашает вас к себе.

Абди поднялся. Голова раскалывалась от невыносимой боли.

Али Сафа-бей встретил его у порога и подхватил под руку.

– Заходи, ага, заходи. Ты совсем позабыл нас.

Налитыми кровью глазами Абди-ага взглянул на Али Сафу-бея:

– Разве я не говорил?

– Входи, входи! Поговорим, – улыбнулся Али Сафа– бей.

Медленно, с остановками, чтобы Абди-ага мог отдышаться, они поднялись по лестнице. Охая, Абди-ага с трудом добрел до тахты.

– Разве я не говорил? – сокрушенно твердил он.

Принесли кофе. Чашка тряслась в руке Абди. Казалось, он нарочно расплескивает кофе по полу.

Али Сафа-бей подсел к нему.

– Ай. Абди-ага, скоро ты подожжешь нашу касабу! – вкрадчиво начал он, поглаживая бороду. – Какие это ты жалобы все пишешь! Ведь того и гляди правительство пришлет войска. Не стыдно ли нам? Неужели тебе не дорога честь нашего города? Из-за каких-то двух щенят запятнать нашу репутацию!

Абди-ага вздохнул и опустил голову:

– Разве я знаю, что делаю? – простонал он. – Он убьет меня. А я не знаю, что делать. Не смерти я боюсь. Беспокоит меня, что наше правительство не может справиться с сопливым мальчишкой. И даже не об этом я тревожусь. Ты не знаешь моего горя! Ведь он отправился в мою деревню и стал раздавать земли крестьянам. Он сказал им, что сжег меня. Это и угнетает меня. Боюсь я не смерти. Я и так одной ногой в могиле. Завтра появится другой такой же разбойник и станет раздавать твои земли. Потом еще… еще и еще! Вот чего я боюсь.

Али Сафа-бей похлопал Абди-агу по плечу:

– Будь спокоен, Абди. Все они получат по заслугам.

У Абди-аги блеснули глаза, задергалась борода.

– Сегодня меня, а завтра тебя – вот что меня пугает, – сказал он. – В горах много разбойников. Пусть. Это меня не волнует… Земля! Вот в чем суть дела!.. Если крестьяне поймут это, их уже не остановишь. Нет, я не боюсь своей смерти, ты это знаешь, Али Сафа-бей… Надо поскорее убить этого мальчишку. Он напомнил ослу про арбузную корку. Не теряй времени, Али Сафа. Не забывай об этом. Крестьяне деревни Вайвай, которая когда-то принадлежала вашей семье, тоже надеются только на Мемеда.

Али Сафа-бей улыбался.

– Я все понимаю, но ты не бойся. Не сегодня-завтра его голова будет валяться у твоего порога. В погоню за Мемедом отправлена рота жандармов во главе с Асымом Чавушем и добровольцы во главе с Кара Ибрагимом. Кара Ибрагим – старый разбойник. Он знает горы и повадки разбойников. Я приказал им отрубить Мемеду голову, надеть на шест и установить его перед твоим домом. Так они и сделают.

– Он не должен жить ни одного дня. Ни одного! Дай бог, чтобы все было, как ты сказал, – приободрился Абди.

– Так и будет. Ты знаешь Кара Ибрагима?

– Знаю.

Абди-ага воспрянул духом. В нем затеплилась надежда.

– Я уверен, что Кара Ибрагим справится с Мемедом, – сказал он. – А как дела с деревней Вайвай?..

– С тех пор как умер Калайджи, дела мои плохи. Не боятся меня крестьяне. Если так дальше пойдет…

– Давай сперва покончим с Мемедом, – перебил его Абди-ага.

– Покончим. Не бойся.

Жандармы, преследовавшие Мемеда, вселяли в крестьян ужас. Получив приказ «живым или мертвым доставить Мемеда», они бесчинствовали, избивали дубинками всех, кто попадал им под руку. Стон стоял по деревням. Но никто не знал, где скрывался Мемед, и не хотел его разыскивать. А кто и соглашался помочь, показывал не ту дорогу. Слух об освобождении Мемедом из рук жандармов девушки послужил материалом для новых песен и легенд, которые складывали крестьяне горных деревень и Деирменолука. Люди не работали. Все только и говорили о Тощем Мемеде.

Спустя два дня после стычки в камышах жандармы вошли в Деирменолук. Они выволокли из дома Дурмуша Али и стали его допрашивать. Но он не проронил ни слова. Ему угрожали. Напрасно. Тогда жандармы пустили в ход приклады. Проклиная жандармов, рядом металась жена Дурмуша Али, Хюрю. Жандарм ударил ее прикладом. Она умолкла.

Втащив избитых, окровавленных стариков в сени, жандармы пошли по домам. До позднего вечера они продолжали допрашивать и избивать людей. Ночевать остановились в доме Абди-аги. На следующий день они снова избивали крестьян, надеясь вытянуть из них хоть слово о Мемеде. Но это им не удалось. Тогда они заставили крестьян бить друг друга.

Измученные поисками Мемеда, жандармы срывали свою Злобу на крестьянах.

А Тощий Мемед в это время шел к горе Алидаг. Это был край высоких крутых скал и длиннорогих ланей. Острые скалы непроходимы. Чем ближе к вершине, тем меньше растительности. Деревья встречаются редко. Вершина покрыта вечными снегами.

Мемед хорошо знал Алидаг. Когда-то он охотился здесь на ланей. Ему была знакома каждая тропинка, каждый утес. У самой вершины Алидага была пещера, но до нее надо было карабкаться по отвесной стене около пятисот метров.

Выйдя из деревни Чичекли, Мемед и две его спутницы оказались в трудном положении. Со всех сторон их преследовали жандармы. Вскоре беглецы узнали, что за ними гонится сам Кара Ибрагим. Пастухи, лесничие, крестьяне передавали им последние новости. Обо всем, что случилось, Мемед знал в тот же день. У Ираз и Хатче от усталости распухли ноги. Мемед решил переждать на горе, возле Чичекли. Жандармы и Кара Ибрагим, разыскивая Мемеда, тоже направились к этой горе. «Бегите, вас окружают», – предупредил Мемеда чабан, пасший стадо дяди Свфила Али.

Но бежать было уже поздно. На рассвете завязалась схватка. Преследователи открыли огонь. Мемед берег патроны и стрелял, только когда видел, что кто-нибудь пытался подняться на шаг выше. Асым Чавуш кричал ему: «Сдавайся!» Мемед отвечал: «Сдаюсь!» и нажимал на спусковой крючок.

Жандармы залегли по склону горы. Мемед не давал им сдвинуться с места. Вдруг его винтовка отказала: в стволе застряла пуля. Винтовку быстро закопали в землю, а Мемед продолжал стрелять из револьвера.

Хатче дрожала от страха. Мемед только улыбался, глядя на нее. Он весь почернел и обливался потом. Высыхая от пота, рубашка покрывалась на спине белыми пятнами.

Ираз помогала Мемеду. Когда ствол остыл, она вытащила пулю и дала винтовку Мемеду. Тот обрадовался, что снова может стрелять из винтовки.

К вечеру преследователи вдруг прекратили огонь. Такова была тактика Кара Ибрагима. Делать вид, будто отступает, а потом опять начать атаку противника, который попытается выйти из окружения. Мемед разгадал эту хитрость.

Жандармы и Кара Ибрагим уходили. Видно было, как они сползали вниз по склону горы. Чтобы нанести им поражение, надо было атаковать их на спуске. Через мгновение Мемед с криком бросился за ними. Хатче успела лишь вскрикнуть, но Мемед уже не слышал ее. Растерявшиеся преследователи побежали. Мемед стрелял, пока не зашло солнце. Была полночь, когда он вернулся к женщинам. Увидев его, Хатче бросилась ему на шею и заплакала.

Ираз отвела ее в сторону.

– Ну что за горе у тебя, глупая? Жена разбойника должна все переносить. Не плачь. Может быть, ты так несчастна потому, что Мемед спас тебя?

Мемед, тяжело дыша, медленно произнес:

– Если мы здесь задержимся, нам придется плохо. Нам нужно бежать и замести свои следы. Соберитесь с силами. Пойдем к горе Алидаг. Кругом жандармы, но другого выхода нет. Продуктов нам хватит на неделю. За два дня доберемся до Алидага. Я знаю там хорошее место. Однажды я охотился на ланей, и подбитая мною лань забрела туда. Я запомнил это место. Там мы будем жить до конца нашей жизни.

– Не до конца жизни, а до амнистии. В нынешнем году, говорят, в день сформирования нового правительства будет объявлена амнистия!

– Какая амнистия! О какой земле Юрегира ты говоришь?.. Пока я не разделаюсь с этими…

Мемед замолчал. В ночной тишине не было слышно ни звука.

– И я это успею сделать до амнистии.

– Да. да. Даже если он спрятался в мышиную нору… – добавила Хатче.

– Вставайте. Пора в дорогу, – сказал Мемед.

Мемед, Ираз и Хатче тронулись в путь. Они дрожали от холода. На ясном небе сверкали яркие звезды. Листья на деревьях покрылись росой. Пробиваясь сквозь листву, беглецы промокли. Ветки деревьев царапали лицо. В какой– то момент Хатче вдруг охнула, но тут же опомнилась. Она ведь жена разбойника, она должна все стерпеть. Впереди прокладывал путь Мемед, за ним шла Ираз, а позади – Хатче. Рассветало, когда они спустились с горы Чичекли. Лицо у Мемеда просветлело. Он встретился взглядом с Хатче. Ираз отвернулась и быстро скрылась в скалах.

XXVIII

Путь до пещеры был тяжел. Острые камни царапали руки и ноги. От усталости кружилась голова. Внизу, у подножия горы, лежала равнина, поросшая колючим кустарником. По равнине темными пятнами были разбросаны пять деревень.

Беглецы остановились над обрывом, откуда можно было добраться до пещеры. Мемеду нетрудно было это сделать. Но как проникнут в нее женщины?

– Вы отдохните, – сказал Мемед, – я перетащу в пещеру вещи, а затем вернусь за вами.

Мемед начал взбираться по отвесной скале. Женщины изумлялись его ловкости. Через полчаса он вернулся.

– Прекрасный дом, – сказал он. – Надежный. Возле пещеры – орлиное гнездо. Орлы – наши соседи.

Мемед взял Хатче за руку.

– Идем. А тетушка Ираз обождет меня здесь. Отдам тебя на съедение орлам, – пошутил он.

– Мы будем взбираться по этой стене? – с тревогой спросила Хатче.

– Да, ты будешь держаться за меня. Идем.

Начали подниматься. У Хатче потемнело в глазах, несколько раз сна вскрикивала от испуга. Наконец они были в пещере.

Ираз решила не дожидаться Мемеда и сама начала карабкаться по скале. От страха и усталости руки ослабели, и она едва передвигалась. Но когда Мемед вернулся за нею, то увидел, что она уже наверху.

– Тетушка Ираз, ты, верно, издавна разбойничала?

– Да, сынок.

Вход в пещеру был невелик. Пещера была глубокая и длинная. Пол ее был устлан мягкой землей, черной, как угольная пыль. На земле – птичий помет. Стены пещеры прорезывали белые жилки.

– Сюда еще не ступала нога человека, – сказал Мемед,

– Тем лучше, – ответила Ираз.

– Это наша деревня, – сказала Хатче.

– Наш дом, – поправила ее Ираз.

– Давайте уберем наш дом, – предложила Хатче.

– С удовольствием, – сказала Ираз.

– Я иду в деревню. Возьмите на всякий случай вот этот револьвер. Что прикажете принести в наш дом? – спросил Мемед.

– Зеркало, – сказала Хатче,

Ираз улыбнулась:

– Ах, молодость!

Хатче добавила:

– Две подушки, два одеяла. Кувшин, кастрюлю, сковороду, муку, а остальное – на твое усмотрение. Счастливого возвращения!

– Счастливо оставаться, – крикнул Мемед.

В полночь он был уже у дома Дурмуша Али. Дверь открыла Хюрю. Увидев Мемеда, она испугалась,

– Тише! – шепнула она.

Мемед на цыпочках вошел в дом.

– Что случилось, мамаша Хюрю?

Не говоря ни слова, Хюрю зажгла светильник, плотно закрыла окна и вышла на улицу. Обошла дом. Никого.

– Как ты пробрался сюда, сынок? – спросила она. – Ведь в деревне полно жандармов… Дядю Дурмуша избили до полусмерти. Беднягу схватили за бороду и волокли по деревне. Жандармы избивали крестьян дубинками… Все это дело рук Козлиной Бороды. Зря ты его не убил. У Дурмуша Али допытывались, где ты скрываешься, но он ничего не сказал. За это его так избили, что он и сейчас лежит в постели, не может подняться… Меня тоже били: все тело в синяках. Почему ты не убил этого гяура?

– А что слышно о Хромом Али? – спросил Мемед.

Хюрю помрачнела.

– Да что с тобой? – разозлилась она. – Как тебя назвать после этого? Какой ты бестолковый. Да если он попадет тебе в руки, покончи с ним. Разве я тебе не говорила? Он стал холуем Абди-аги. Гяур отдал ему твой дом. Ах, если бы ты меня раньше послушал! Теперь Хромой Али – поводырь жандармов. Водит их по твоим следам. За Абди-агу собирает с нас подати. Заставляет жандармов избивать людей. Ты во многом виноват, Мемед!

– Где он сейчас, Хромой?

– В вашем доме. Только вчера переселился. В доме прекрасной Доне поселилась эта грязнуля – жена паршивого Хромого. И я все это видела. Сердце мое обливалось кровью. Лучше было мне умереть, чем видеть все это!

– Я иду туда, – Мемед поднялся.

– Там полно жандармов. Незаметно проберись в дом, убей гяура и беги.

Мемед направился к своему дому. Он с наслаждением вдыхал запахи молока, теленка и весенней травы.

– Али-ага! – крикнул он с улицы.

Узнав голос Мемеда, Хромой Али вскочил с постели. «Нет, этот человек сошел с ума», – подумал он. Испуганный, выскочил на улицу и, сделав Мемеду знак, чтобы тот молчал, громко сказал:

– Очень хорошо, что ты пришел. Хорошо сделал, братец. Значит, Мемед пошел на гору Акчадаг? А мы хотели идти к Аккале. Ах, как хорошо. – И, наклонившись, шепнул Мемеду на ухо: – Иди к Дурмушу Али, я сейчас приду.

Хромой Али вернулся в дом и разбудил жандармов.

– Друзья мои, этот тип подался на Акчадаг. Там его поймаете, как куропатку. Мой человек только что оттуда. Теперь мы знаем, где прячется этот негодяй, Тощий Мемед. На Акчадаге вы его быстро скрутите. С ним покончено. Пойду обрадую жену Абди-аги.

Темная ночь. Идя к Дурмушу, Хромой Али дивился смелости Мемеда.

Когда он вошел в дом, Хюрю растерялась. Она косо посмотрела на Мемеда. «Эх, до чего же ты бестолков!» – говорил ее взгляд.

– Мамаша Хюрю, нам нужно переговорить, – сказал Мемед.

– Ну и говорите. Больно нужно мне глядеть на эту грязную свинью!

Хромой Али улыбнулся:

– Почему ты так говоришь обо мне? Что я ему плохого сделал?

Хюрю опустила голову.

– Знаю я, чем ты занимаешься, хромая свинья. Теперь ты заодно с жандармами. Разве не правда? Не будь здесь Мемеда, так бы я тебя и пустила в свой дом. Размозжила бы тебе голову камнем…

Ругаясь, она вышла из комнаты.

– Как же ты добрался в таком аду? – спросил Хромой.

– Так и добрался.

– За тобой идет банда Кара Ибрагима. Его послали Абди и Али Сафа-бей… Они считают, что Кара Ибрагим справится с тобой. Вся их надежда на него. Они дали ему много денег. Но Кара Ибрагим уже не тот, одряхлел, разжирел. Он стоит со своим отрядом на дороге, ждет, когда ты появишься и они убьют тебя. По этой дороге не ходи! Кара Ибрагим подстрелит тебя. Да, еще вот что. Я теперь любимец Абди-аги. Он без меня ни шагу. Спрашивает обо всем. Ведь не сгорел, окаянный! Если бы вы тогда не впустили в горящий дом женщину…

– Откуда мы знали! Такая суматоха была. Если бы… – грустно произнес Мемед.

– Твою голову хотят установить в касабе у дома Абди-аги. Али Сафа-бей дал ему слово. Дом Абди рядом с жандармским управлением.

– Об этом потом. А пока достань мне две подушки, два одеяла, зеркало, кувшин и немного муки. Погрузи все на лошадь. Да, еще соль, перец, масло…

– Это нетрудно. Пошли аллах моему хозяину!.. Его дом в моем распоряжении. Все здесь есть.