Текст книги "Тощий Мемед"

Автор книги: Яшар Кемаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

XVI

В ту ночь Мемед и Джаббар шли без передышки. На рассвете они добрались до скалы Акча и остановились перевести дух. За всю дорогу они не обмолвились ни словом.

Наконец они поднялись на скалу Акча, сели на камень и, повернувшись лицом к восходящему солнцу, стали смотреть вниз на Чукурову.

Туман рассеивался, вдали виднелись деревни, дороги, холмы и извилистая, сверкающая лента реки.

Взошло солнце, и туман исчез. Перед ними расстилалась бескрайняя равнина. Каждое дерево, каждый камень сверкали в лучах яркого солнца. Как на ладони лежали разноцветные поля, частью засеянные, частью вспаханные – черные, красные, серые.

Джаббар первый нарушил молчание.

– Смотри, Мемед, – сказал он, – вчера вечером мы были вон там.

Не поворачивая головы, Мемед ответил:

– Да, там.

Джаббар понял, что Мемеду не хочется разговаривать; он замолчал. Но ему хотелось говорить, словно кто-то подталкивал его изнутри.

– Всмотрись в глубь Анаварзы! Вон то черное пятно – это заросли. Там – болота Агджасаза… Актозлу все еще дымится. Видишь дым? Видишь?

– Вижу, – грустно ответил Мемед, опустив голову.

– О чем ты думаешь? – спросил Джаббар.

– Сгорел ли этот гуяр – вот о чем я думаю. И еще я думаю о бедных жителях Актозлу, ведь на них свалилась беда. Чем я могу им помочь?

– Не думай об этом, – успокаивал его Джаббар. – Что ни делается – все к лучшему.

– Да, дело сделано.

– Пойдем к Сары Уммету. Переночуем у него, а завтра уйдем в горы.

У Мемеда заблестели глаза:

– Знаешь, о чем я думаю, Джаббар? Я пойду на равнину Дикенли. Соберу крестьян пяти деревень и скажу им, что Абди-аги больше нет на свете. Скажу им, что они больше не батраки и скот – их собственный, и земля тоже. Сейте, сколько можете! Пока я в горах, можете быть спокойны! Убьют меня – сами за себя постоите. Потом выйдем на равнину и сожжем колючки. Никто не пойдет на свои участки, пока мы этого не сделаем.

На глазах у Джаббара показались слезы.

– Вот здорово! Деревня без хозяина! Что заработал– все твое!

Мемед улыбнулся:

– Да, что заработал – твое…

– С оружием в руках мы будем охранять их земли.

– Но это еще не все, – сказал Мемед.

– Что же еще? – с любопытством спросил Джаббар.

– Мы обязательно должны еще что-то сделать!

– Что же, что?

– Мы причинили много горя беднякам Актозлу. Из– за нас сгорели их дома.

– Все это так, но что мы можем сделать?

Джаббар встал, расправил широкие плечи, потянулся.

Мемед тоже расправил плечи и поднялся. Сильно похудевшее лицо его покрывал темный загар. Но на нем не было видно и следа усталости. С тех пор как Мемед стал разбойником, он изменился. В походке, в каждом движении чувствовалась сила, ловкость. В манере говорить – уверенность в себе.

В голове Мемеда снова промелькнул блеск желтой латуни…

– Крестьянин будет хозяином того, что заработает своим трудом, – сказал он. – А мы будем их охранять. У каждого будет своя земля.

– Да, да, у каждого будет своя земля! И мы будем сторожить ее! – радостно воскликнул Джаббар.

Они спустились по восточному склону скалы и быстро зашагали по тропинке.

– Быть может, нас преследуют жандармы? – спросил Джаббар.

– Они наверняка нас ищут. Мы должны свернуть в лес, – ответил Мемед.

– Да, ты прав.

– С тех пор как мне пришла в голову мысль о земле, мне не хочется умирать.

– Умирать? – испуганно спросил Джаббар.

– Да, умирать…

Перед глазами Мемеда возник образ Реджепа Чавуша.

– Вот наш Реджеп… Я так и не смог как следует узнать его. Даже умирая, он хотел сделать нам добро. А как он радовался пожару… Я так и не смог понять его. Реджеп всех любил и всем был враг. Деревня горела, а он радовался. Если бы мы сделали что-нибудь хорошее для крестьян, мне кажется, он бы тоже радовался.

Джаббар жадно вдыхал освежающий запах хвои. Он держал в зубах сосновую веточку и время от времени принимался ее жевать.

– Мне тоже так кажется, – сказал он.

– У меня легко на сердце, – сказал Мемед. – Даже голова кружится. Не знаю, плакать или смеяться? Земля… А что скажут крестьяне?

Легкий прохладный ветерок доносил аромат майорана.

Только после полудня они вышли из лесу и оказались недалеко от дома Уммета.

– Как только солнце зайдет, пойдем к Уммету, – сказал Мемед.

Друзья сели. Они глубоко дышали. По их лицам градом катился пот.

Солнце зашло. Быстро стемнело. Казалось, над Чукуровой опустился черный занавес. Небо было усыпано звездами.

На востоке мерцало какое-то созвездие. Время от времени падала звезда. Оставляя за собой светящийся след, она скрывалась за темным массивом гор. Друзья поднялись и пошли к дому Сары Уммета.

– Уммет, – тихо позвал Мемед.

Долго никто не отвечал. Наконец дверь отворилась, выглянул Уммет. Узнав Мемеда и Джаббара, он испугался и что-то забормотал.

– Здравствуй, Уммет. Как поживаешь? Какие новости? – спросил Мемед.

Наклонившись к Мемеду, Уммет шепнул:

– Тихо!

Мемед сразу догадался, в чем дело.

– Идите за мной, – продолжал Уммет. – Я покажу вам путь в горы. Здесь полно…

– Мы умираем с голоду, – сказал Джаббар.

– Тогда погодите немного.

Уммет вошел в дом и через несколько минут снова вышел.

– Пошли, – сказал он.

Полтора часа поднимались они к вершине горы, карабкаясь по скалам, пробиваясь через густой лес.

Наконец Уммет остановился передохнуть.

– Да разорится ваш дом! – сказал он. – Мыслимо ли это? Поджечь большую деревню на Чукурове! На это не решился бы даже Гизик Дуран[30]30
  Гизик Дуран многие годы разбойничал в горах Тавра. Прославился смелостью и добрыми делами. О нем сложены песни. Принимал участие в освободительном движении на Чукурове. – Прим, автора.


[Закрыть]. Как это у вас получилось?

– Какие новости? – перебил его Джаббар. – Расскажи-ка нам, Уммет.

На небольшой полянке Уммет снова остановился и, переведя дыхание, сказал:

– Вот что. Из десяти деревень собрались вооруженные крестьяне: около тысячи человек. Вот уже два дня, как они вместе с жандармами разыскивают вас. Все перевернули, заглядывают во все щели. Если вы им попадетесь, разорвут на куски. Слыханное ли дело – поджечь большую деревню!.. Ну ладно, подожгли, но…

Уммет замолк.

– Что ж, если подожгли? – задыхаясь, спросил Мемед.

Уммет не ответил. Мемед повторил вопрос.

– Да ничего, – ответил Уммет. – Подожгли и все…

Уммет не знал, как все это случилось, и потому решил переменить тему разговора. Но волновавшая его мысль не давала ему покоя.

– Подожгли деревню, – невольно вырвалось у него. – Но хоть этого подлеца вы убили?

– Он сгорел в доме Хусейна-аги.

– Вот здесь пещера. Сюда никто не придет. Спрячьтесь здесь, пока они не уйдут. Хромой Али сейчас в Деирменолуке. Завтра я принесу вам еду. Никуда не уходите отсюда.

Уммет подошел к пещере.

– Вот здесь, – сказал он. – Если жандармы найдут вас, не вздумайте бежать обратно на Чукурову. Там вас ждет смерть. При опасности поднимайтесь на вершину горы. Внизу течет река Кешиш. До свидания!

Уммет ушел, а друзья сели возле пещеры и быстро расправились с едой, которую он им оставил.

– Я пойду немного посплю. Когда захочешь спать, разбуди меня, – сказал Джаббар.

Мемед не ответил. В голове его снова мелькнул блеск желтой латуни…

Земля принадлежит тому, кто ее обрабатывает, думает Мемед. Жив или умер Абди-ага – все равно земля принадлежит крестьянам. Поросшая колючками земля охвачена бушующим пламенем. Огонь бежит по равнине, словно стремительный поток воды… Огненный вихрь мечется в темноте ночи… И так – десять, пятнадцать дней, месяц. Наконец огонь гаснет, колючки превращаются в черную золу, густо покрывающую землю. С равнины Дикенли доносятся песни. Крестьяне, идущие за плугом, теперь не раздирают ноги колючками… В деревне Деирменолук сыграют веселую свадьбу. Дурмуш Али спляшет на одной ноге, а другой ногой будет выделывать такие штучки, что все упадут со смеху. Если б Реджеп Чавуш знал об этом, он бы порадовался. Но он спит в зарослях Анаварзы.

Вдруг Мемеда охватил страх. Более тысячи вооруженных крестьян!.. Это немыслимо. Что они будут делать в горах? Сгорела деревня. Какое им дело до нее? Да еще рота жандармов! Не бойся, Мемед! Что ж, пусть будет так. Страх его рассеялся. Пусть их будет даже полторы, две тысячи, сколько угодно. Он не боится. У него больше трехсот патронов; ни один из них не пропадет даром. Он уверен в этом так же, как в том, что будет жить.

До самого утра Мемед думал обо всем этом. Из головы ни на минуту не выходила Хатче. Он представил себе тюрьму и в ней свою Хатче. Сердце его сжалось от боли. Сколько горя может вынести один человек! Мемед зло выругался.

Джаббар проснулся, когда солнце было уже высоко. Щурясь от яркого света, он спросил:

– Почему ты не разбудил меня?

– Мне не хотелось спать.

– Давай съедим по куску лаваша, и ты поспишь.

– Давай.

Джаббар принес узелок и развязал его. В узелке были зеленый лук и брынза. Положив их на лаваш, они скрутили трубочки и стали медленно есть. Потом подошли к роднику, бьющему из скалы, и жадно прильнули к воде.

– Я прилягу на солнце, – сказал Мемед.

– Ложись, – ответил Джаббар.

Мемед заснул сразу, как ребенок. Лицо его было спокойно, в нем было что-то детское. Когда он проснулся, солнце стояло прямо над головой. Было жарко. Мемед размялся, умылся родниковой водой и только тогда пришел в себя.

– Как бы этот Уммет не напакостил нам, – сказал Джаббар.

– Не напакостил?

– А кто его знает?

– Нет, он не сделает ничего плохого, не решится; но мы все равно уйдем отсюда. Пойдем в Деирменолук?

– А если попадем в ловушку?..

– Разбойники не попадают в ловушку, они сами заманивают в нее своих врагов.

– А может быть, мы все-таки подождем Уммета? – предложил Джаббар.

– Да, ты прав. Нельзя уходить, не сказав ему.

Спустя час внизу, о кустарнике, послышался треск.

Мемед и Джаббар укрылись за камни. Треск приближался. Наконец из-за деревьев показался Уммет. Увидев Мемеда и Джаббара, спрятавшихся за камнями, Уммет улыбнулся. Улыбнулся и Мемед.

– Они потеряли надежду найти вас, – сказал Уммет. – Я сказал им, что разбойники, которые вчера подожгли деревню на равнине Анаварза, не могут быть сегодня в горах Акарджа.

– Здорово ты их обвел вокруг пальца! – сказал Джаббар.

Уммет взял за руку Мемеда.

– Я полюбил тебя, как родного брата, – сказал он. – Ты очень хорошо сделал.

– С треском горело, – хвалился Джаббар.

Уммет молчал.

– Братец Уммет, как ты думаешь, а что, если земля будет принадлежать тому, кто на нем сеет? – спросил Мемед.

– О, это было бы очень хорошо.

– А если и волы, которыми крестьянин пашет, тоже будут его собственными?

– Ничего лучше не придумаешь.

– А хорошо ли будет, если поджечь колючки, а потом вспахать землю?

– Очень хорошо…

Джаббар взял узелок с хлебом, который принес Уммет, и привязал его к поясу.

– Счастливо оставаться, Уммет, – сказал Джаббар.

– Если придется трудно, вспомните обо мне, – сказал Уммет. – Я буду беречь вас, как родных братьев. Я тебя очень полюбил, Мемед. До свиданья!

Мемед, шедший впереди, остановился. Джаббар подошел к нему. Мемед сильно сжал руку Джаббара, в которой тот держал винтовку. Они долго смотрели друг другу в глаза.

– Эх, брат, – восторженно сказал Мемед, – я так рад, так рад, что мы решились на это…

XVII

Деревня Карадут раскинулась на берегу реки Джейхан. Возле деревни река разливается, словно озеро. Течение здесь слабое, кажется, что вода стоит на месте. Раз в десять-пятнадцать лет Джейхан меняет свое русло, оставляя после себя много ила. Вот почему эти районы Чукуровы плодороднее других. Самая дорогая земля здесь оправдывает себя.

Поместье, которое Али Сафа-бей недавно прибрал к рукам, граничило с землями деревни Карадут. Больше половины поместья досталось ему после ухода армян, другую половину он силой и хитростью захватил у крестьян деревни Карадут. Много лет длилась тяжба Али Сафы– бея с крестьянами. Дело нередко доходило до перестрелки.

Рассказ об интригах и мошенничествах, с помощью которых Али Сафа-бей захватил плодородные земли деревни Карадут, мог бы составить целую книгу. В этой тяжбе выявилась вся безграничная алчность Али Сафы-бея. Крестьяне увидели, на какую подлость способен Али Сафа– бей из-за клочка земли.

Сары Бекир был единственным грамотным человеком в деревне Карадут. Еще когда он учился в школе, о нем говорили как о способном ученике. Сары Бекир был человеком смелым, дерзким и прямым. За всю свою жизнь он ни разу не солгал. Это был высокий сухопарый человек с улыбающимся, ясным, как у ребенка, лицом. Сары Бекир мешал Али Сафе-бею. Не будь Бекира, он давно бы прибрал к рукам все земли деревни Карадут. Сары Бекир, словно скала, преграждал ему путь. Бекир мог постоять за себя и за других. Крестьяне любили его и повиновались ему во всем.

Долгое время Али Сафа-бей ничего не мог с ним сделать. Тяжба его с крестьянами затянулась. Крестьяне не хотели идти на уступки. Это продолжалось до тех пор, пока…

Атаман разбойников Калайджи Осман был двоюродным братом Бекира. Лентяй и бездельник, он был мальчиком на побегушках у Али Сафы-бея и обо всем доносил хозяину. Крестьяне ненавидели его. Поэтому Калайджи Осман не мог жить в деревне. Он давно бросил ремесло лудильщика и нанялся к Али Сафе-бею. Калайджи похищал у крестьян скот, поджигал их посевы, занимался грязными делами. Крестьяне были возмущены его бесчинствами. Но они уважали Сары Бекира и боялись Али Сафы-бея. Да и не хотели связываться с «этой собакой».

Сары Бекир справлял свою свадьбу. Веселилась вся деревня, пели песни, танцевали. Гремели барабаны, звенела зурна. В последнюю ночь свадьбы у дома Бекира раздалось три выстрела. Началась паника. Калайджи Осман смертельно ранил Бекира на глазах у невесты и, скрывшись в темноте, бежал в горы.

Долго судили и рядили о причинах, побудивших Калайджи застрелить Бекира. Что бы там ни было, а убийство во время свадьбы было невиданным делом. Этого-то уж никто не ожидал. «Проклятый! – твердили в один голос крестьяне. – Разве можно убивать такого человека? Чтоб ему ослепнуть!..» Одни говорили, что Али Сафа-бей дал ему денег и подговорил убить Бекира, другие – что Осман любил невесту Бекира и не мог смириться с их свадьбой; третьи – что Калайджи сошел с ума и застрелил Бекира. Люди, близко знавшие обоих, говорили, что они с детства не выносили Друг друга.

После убийства Бекира Али Сафа-бей попытался использовать Калайджи Османа в своей тяжбе с крестьянами. Осман собрал вокруг себя всех бродяг и преступников, чудом избежавших виселицы. Как злой демон, обрушивался он на бедных крестьян Чукуровы, осмелившихся выступить против Али Сафы-бея, беспощадно уничтожая врагов своего хозяина.

И все-таки даже после смерти Бекира Али Сафа-бей не смог присвоить себе ни одного вершка земли деревни Карадут. А Калайджи не смел и носа показать в деревню. Крестьяне презирали его и не считали за человека. Они не боялись его, хоть он с ног до головы был обвешан оружием.

Когда Тощий Мемед появился на Чукурове, все забеспокоились. Имя Мемеда не сходило с уст. Поджигатель, разрушитель семейных очагов! С тех пор как Тощий Мемед поджег Актозлу, о нем слагали дестаны. Толпы любопытных из окрестных деревень шли смотреть на пепелища в Актозлу.

Жители Актозлу рассказывали всем о Тощем Мемеде: «Он словно великан. С огромным факелом в руке ходил Мемед от дома к дому и поджигал. Точно ветер, летел он по деревне. Если пламя сразу не охватывало дом, он возвращался и снова поджигал его. О, если б вы видели Тощего Мемеда! В темноте ночи из его глаз сыпались искры. То он был высокий, как тополь, то низкий, как трава. Пули не могли его свалить». В каждой деревне о Тощем Мемеде рассказывали по-разному, сочиняя всякие небылицы.

Однажды Али Сафа-бей встретился с Калайджи Османом, как обычно, в городском саду и предложил ему покончить с Тощим Мемедом. Осман обрадовался, но ничем не выказал свою радость.

– Трудное это дело, Али Сафа-бей, – сказал он. – Очень трудное. Нелегко расправиться с таким человеком.

– На Чукурове о Тощем Мемеде сложили легенды. Если хочешь убить его, то убей сейчас, и имя твое прославится повсюду. Не упусти такого случая! Если ты убьешь Мемеда, вся Чукурова будет нашей.

– Трудно, – ответил Калайджи.

– Не бойся, – подбодрил Али Сафа-бей, хлопнув Османа по плечу.

– Трудно, по посмотрим. Может быть, найду способ разделаться с ним.

– Ты должен найти его во что бы то ни стало. Тощий Мемед смел, но еще молод. Он не знает гор. Замани его в ловушку, и ему будет конец.

– Посмотрим, – сказал Калайджи.

Расставшись с Али Сафой-беем, Калайджи Осман направился к своим друзьям.

– Есть дельце. К тому же нетрудное.

Разбойники посмотрели на него.

– Появился Тощий Мемед, тот самый, что поджег деревню Актозлу. Его нужно убрать любым путем. Дадут столько, сколько запросите.

Для бандитов Калайджи убить Тощего Мемеда было так же легко, как выпить стакан воды.

С того времени, как в горах появился Калайджи, были уничтожены три банды. Говорили, что если считать и Сары Бекира, то Калайджи убил больше сорока человек.

Калайджи Осман был низкого роста. У него были голубовато-зеленые, неподвижные глаза. Редкая щетина торчала на щеках, точно иглы у ежа. Багрово-красная от загара тонкая шея и довольно широкие плечи делали его неуклюжим. Он носил голубые шаровары с обшитыми серебром карманами. Патронташи обвивали его с головы до ног. Они тоже были обшиты серебром. На боках сверкали револьверы, кинжалы и ножи с перламутровыми рукоятками. На груди висел бинокль. Из-под темно-красной фески на лоб выбивался рыжий чуб.

Смелости у Калайджи не было ни на грош. Он был хитрым и предпочитал не сталкиваться лицом к лицу с врагом, а наносить удар в спину. Он так ловко устраивал ловушки, что никому и в голову не приходило подозревать его. Все знали, что он действует по приказам Али Сафы-бея. Но и Али Сафа-бей охранял Османа. За все время банда Османа только два раза натыкалась на жандармов. Не успевали начать преследование, как гонец Али Сафы-бея предупреждал Османа. Зимой Осман обычно жил в отведенной для него комнате в доме Али Сафы-бея. Как только ему надоедала праздная роскошная жизнь в доме хозяина, он уходил в горы к своей банде. Банда Османа жила привольно. Когда в горах выпадал снег, бандиты спускались в ближайшую деревню и предавались разгулу. Деньги на все это давал Али Сафа-бей, и потому его приказания выполнялись беспрекословно. Скажи он им – умрите, и они расстались бы с жизнью.

– Кто из вас знает Тощего Мемеда? – спросил Калайджи.

Хорали, прислонившись к дереву, дремал. Услышав вопрос Калайджи, он очнулся.

– Я знаю его. Мы вместе были в отряде Шалого Дурду.

– Тогда иди сюда, – позвал Осман.

Хорали подошел. Положив руки на плечи Хорали, Осман сказал:

– Расскажи-ка, что за человек этот Тощий Мемед?

Хорали проглотил слюну и провел рукой по губам.

– Ничего особенного. Маленький, хилый, с большой головой и огромными глазами; на вид ему лет двадцать, но он очень серьезен. Его трудно понять тому, кто не видел, как он стреляет, кто не был с ним рядом в схватке. А стреляет он так метко, что попадает в монету. С первого дня своего прихода в отряд Тощий Мемед стрелял лучше Шалого Дурду. А ведь ты знаешь, как метко стрелял Шалый Дурду. Теперь он, наверное, попадает в ушко иголки. Ловкий он, этот Мемед. Во время ссоры в шатре кочевников если бы он захотел, то мог бы убить и Шалого Дурду и всех нас. Но он не сделал этого. Разве стал бы терпеть его оскорбления Шалый Дурду, если бы Тощий Мемед не был таким? Шалый Дурду боялся его…

– Уж и расхвалил ты этого Тощего Мемеда. Что он, нанял тебя своим защитником? – усмехнулся Осман.

– Ты просил рассказать о нем. Я сказал все, что знал и что видел. Да, таков Тощий Мемед.

Калайджи сел на землю и, обхватив руками голову, задумался. Думал он долго, а потом снова позвал к себе Хорали.

– Слушай меня внимательно. Доверял тебе Тощий Мемед?

– Нет…

– Почему?

– Я встал на сторону Шалого Дурду, когда Мемед выступил против него.

– Ну и что из этого?

– Просто он не доверял мне. Да он и своему отцу не доверился бы. Я думаю, что и Джаббару, самому близкому человеку, он тоже не доверяет.

– Уж и расписал ты новоиспеченного разбойника, прямо Гизик Дуран!

– Я его знаю.

– Так забудь о нем! – неожиданно закричал Калайджи. И, как это он делал всегда, когда злился, начал выдергивать торчавшие из носа волосы. – Ты хочешь сказать, что Тощего Мемеда не возьмет ни пуля, ни ловушка?

– Нет, я не это хотел сказать, – продолжал Хорали. – В ловушку может каждый попасть. Ведь Тощий Мемед еще новичок. Все зависит от того, какая ловушка.

– Надежда только на тебя, Хорали, – сказал Калайджи. – Ты все можешь. Ты самый опытный разбойник. Замани Мемеда в ловушку.

– Но ведь их двое,

– А второй кто?

– Длинный Джаббар.

– Джаббар еще мальчишка. Ей-богу, мальчишка.

– Я и говорю… Его-то чего бояться? Или и его…

– Кончай обоих… – сказал Калайджи и добавил: – Сначала найдем их. Потом ты пойдешь и пригласишь его к нам в отряд. Если откажется, придумаем что-нибудь другое.

– А может, согласится. Тогда мы легко справимся с этим дельцем. Он ведь еще ничего не знает о ловушках.

– Итак, договорились? – спросил Осман.

– Договорились.

– Сможешь ли ты быстро узнать, где он сейчас? Есть у него постоянное место?

– Откуда у новичка может быть определенное место! – усмехнулся Хорали. – Но я его разыщу.