Текст книги "Стихотворения. Пьесы"

Автор книги: Ян Райнис

 
На синий, ясный небосклон
Восходит солнце. «То злой дракон
Уж показался, всем на страх…» —
Вещают жрецы. Народ в слезах
О солнце, о милом солнце.
 
 
«Драконы поглотят солнца свет.
Земля во тьме. Спасенья нет!
Спешите укрыться к себе домой
И там молитесь во тьме глухой
О солнце, о милом солнце!
 
 
Молясь, подымите жалостный плач —
Авось смягчится лютый палач:
Готовы, мол, гнуться под тяжким ярмом —
А солнце? Да мы и забудем о нем,
О солнце, о милом солнце».
 
 
Но лживым уже мы не верим жрецам,
И злые драконы не страшны нам!
Они исчезнут при свете зари…
Вечно в душе у народа гори,
Солнце, милое солнце!
 

 
В сердцах страданья
Напев возник,
Вражды и злобы
Набух гнойник;
 
 
Любовь ли, нежность —
Кромешный ад,
В источник жизни
Подмешан яд.
 
 
Эй, вы! Дрожите
До той поры,
Когда прорвется,
Как взрыв, нарыв!
 

 
Величие этих дней – залог,
Что ты уже в поле не одинок.
 
 
Где только одна березка была,
Там роща зеленая подросла.
 
 
На вырубках снова поднялся лес,
Дыханьем свежим веет окрест.
 
 
И видно сверху березе той,
Что все окрест – в листве густой.
 
 
Нет, не солгали тебе мечты!
Недаром страдал и томился ты!
 
 
Полной грудью можешь дышать
И что бы ни было – не отступать!
 

 
Огни грядущего видны —
Его приблизить мы должны.
 
 
Нас ждет великая страда —
Достанет каждому труда.
 
 
Костер огромный мы зажгли,
Он озаряет лик земли,
 
 
Мы строим счастье – этот дом
Лишь общим возведем трудом,
 
 
Никто не будет в стороне —
Всем света хватит по весне.
 
 
Огни грядущего видны —
Его приблизить мы должны.
 

 
Пусть сердце пылает,
Пусть кровь закипает,
И чувства, как волны
Прибоя, играют —
Что их успокоит,
Смирит, обуздает?
 
 
И мечется слово,
И сердце готово
Привычной неволи
Разрушить оковы,
Обнять беспредельность
Простора земного —
 
 
На улицу, к людям
С отверстою грудью
Спеши – и не бойся:
Поймут, не осудят,
И сердце горящее
Счастливо будет!
 

 
Небо, и солнце,
И моря дали,
Песок, и сосны,
И плеск воды,
 
 
И стойкое сердце
Тебе даровали;
Грядущего лета
Всюду следы.
 
 
Так пой о тех,
Что на битву встали:
Открыты дали
Для молодых.
 

 
На все смотрю без страха,
Тверда душа моя.
О нет, я не исчезну,
Хотя бы умер я!
 
 
С широким шумом моря,
Когда леса гудят,
С медноголосой бурей
Всегда пою я в лад.
 
 
Я с тучами, с грозою
Звучу одной струной,
С потоком, что о берег
Бьет пеной снеговой.
 
 
Когда с востока ветер
Встает – заре вослед,
Я вам с его дыханьем
Шлю утренний привет.
 
 
Когда же гаснет солнце
И затихает дом,
Заря меня скрывает
Померкнувшим плащом.
 
 
На все смотрю без страха.
Тверда душа моя.
О нет, я не исчезну,
Хотя бы умер я!
 

 
Лица скрылись в сумраке, – значит,
Не кивнет никто, не заплачет,
Не улыбнется приветливо впредь.
Тумана все затянула сеть.
 
 
Как будто поезд промчался мимо,
Махнули платочком сквозь клубы дыма…
Слышно – шум затихает, далек…
Сердце пора замкнуть на замок.
 
 
«Но разве это не ветра шум,
Не листьями ропщут ветки?..»
Гул долетел, короток, угрюм…
Захлопнулись двери клетки.
 
 
Нет, ты не в лесу, то не ветра шум,
Не ропщут дрожащие ветки…
Тюремные стены, каменный свод, —
Тебе прозябать тут за годом год.
 

 
Стань твердой, мысль!
Стань зычным, слово!
Стань наковальней, мысль!
Стань колоколом, слово!
Тьмы кузнецов тебя куют века:
Ковач великий, беспощадный голод,
Всей тяжестью обрушивает молот,
И скромным сонмом бьют исподтишка
Со стороны, и сгорблены и седы,
Старухи-сестры – маленькие беды.
 
 
Стань твердой, мысль!
Стань зычным, слово!
В горниле мук белей раскалено,
Закалено огнем и сожжено!
Мехи вздувают пламя неуклонно,
Тебя палят неистовым огнем,
Толкают в самый жар, сжимают в нем
Давленьем атмосферы раскаленной.
Стань рассекающим мечом!
 
 
Стань острой, мысль!
Стань грозным, слово!
Стань чуждым ржавчине клинком из стали,
Чтоб гражданин мог смело взять тебя,
Чтоб ты сверкало, камни стен дробя,
Чтоб цепи пред тобой и брони пали!
Стань острой, мысль!
Стань грозным, слово!
 

 
Как эту боль сдержать и перенесть!
Как душу горько разрывает жалость!
Так много павших! Их не счесть, не счесть,
И раны их еще зияют ало.
 
 
У нас в душе одно желанье есть —
Собрать ту кровь, что землю напитала
И призывает молчаливо месть.
Глаза глядят, как будто угрожая,
Дрожишь невольно, мертвый взор встречая.
 

 
Их имена векам дано беречь.
Их в землю бросили и в грудь вонзили меч,
Но сжаты кулаки, но сердце не остыло,
И взгляд, как острие, разит противосилу.
 
 
Их бросили без слов, и тишина легла,
Потом топтали землю, как врага,
Запрятать тщились глубже в песок,
Чтоб ни один восстать уже не мог.
 
 
Но властию бессмертья не восстать!
Коснись могил, вберешь свободы страсть!
Поднимешься с колен и вскинешь взгляд горящий,
Когда свой рост узнаешь настоящий.
 
 
И пусть те имена века хранят.
Но помните могилы, где герои спят.
Когда померкнет ум и руки захотят отдохновенья,
Пусть нашей силой станут их мученья!
 

 
Лунная ночь нема,
Бледно лучи блеснули.
Тайна бродит. На карауле
Безликая бодрствует тьма.
 
 
Голос неведомый из темноты,
Окрик гнева и боли:
«Что блуждаешь так поздно ты?..»
Гибель грозит мне, что ли?
 
 
С постели вскочил, лихорадка бьет.
Не было ночи тише…
Приговор ли мне вынесли?.. Слышишь?..
Пролитая ли кровь вопиет?
 
 
Страшно! Ночь молчанье хранит,
Бледно сиянье луны печальной.
Чьи там шаги? Кто говорит?
«Месть… Мы молот, ты – наковальня».
 
 
Шествует смерти отряд… Так, значит,
Это он с собою несет
Мести угрозы, холодный пот —
Приговора немой передатчик?
 
 
За многие жизни возьмут одну…
Это ночью или днем случится?
Лицу обреченного не проясниться…
Лежу ли, хожу ли, – иду ко дну.
 
 
Пчелу не преследует месть и страх, —
Она умирает тотчас, ужалив.
Меня же тиски смертоносные сжали.
Я – ржавый брошенный нож, я – прах.
 
 
И днем мне жутко… Как ночь нема!
Бледно лучи блеснули.
Тайна бродит. На карауле
Безликая бодрствует тьма.
 

 
Присловье «все-таки»
Помните в час,
Когда сочтете
Мертвыми нас.
 
 
Нет, не дождетесь
Во веки веков,
Чтоб нас задавила
Тяжесть оков.
 
 
Нет, руки бессильно
Не упадут,
Хоть жажда и голод
Утробу жгут.
 
 
Сердца наши стойки —
Дави их, тесни,
И все-таки дышат,
Живут они.
 
 
Заветное «все-таки»
Есть у нас,
Оно омрачит вам
Торжественный час.
 
 
Пусть молния блещет,
Грохочет гром,
Но мы на колени
Не упадем.
 
 
Не склоним плечи
Под вашу власть,
Хоть горы грозили б
На нас упасть!
 
 
Помните «все-таки»
Даже в тот час,
Когда мертвецами
Сочтете нас.
 

 
Перед новым боем
Тихо вспомните былое.
 

 
На черных страницах книги
Мы пишем стихи потаенно,
Чтоб наши рыданья и стоны,
Как в черной ночи, затаились…
 
 
На черных страницах книги,
Как в черной земле зарыты
Тысячи, что убиты
В ночи, наступившей снова.
 
 
На черных страницах книги
Да светят буквы смелее,
Павших борцов жалея,
Живым даруя отвагу!..
 
 
На черных страницах книги —
Все то, что ношу, как бремя,
Пока не придет время,
Не вспыхнет черная книга!..
 

Медленно плывет их черный челн…

 
Спряталось солнце
За тучи угрюмые.
Пламя погасло:
Очаг наш не теплится!
 
 
Солнце проглянет,
Очаг разожгу я,
Да не согреть им
Братца родимого!..
 
 
Братцу не нужно
Веселого пламени,
Братцу не нужно
Весеннего солнышка,
 
 
Братцу не нужно
Заботы сестрицыной:
Мраком все застлано,
Тьмой занавешено…
 
 
Братцу постель
Разостлали песчаную;
Полог дерновый
Над нею повесили…
 
 
Братцу не нужно
Слезы моей горестной
Братцу не нужно
Ни стона, ни жалобы.
 
 
Слезы постель размывают
Песчаную,
Полог дерновый от жалоб
Колышется…
 
 
Брату безмолвная
Клятва нужна —
Клятва, что дело
В верных руках!
 

 
Где с песнями люди
Косили травы,
Все цвелью подернулось
Рдяной, ржавой.
 
 
Мальчонка приходит туда
К рассвету…
Слоняется, плачет он:
– Тятя, где ты?..
 
 
Расстрелян твой тятя,
И след кровавый
Стал цвелью, стал порослью
Рдяной, ржавой.
 

 
Мать, и отца, и друзей, и семью —
Всю они отняли радость мою!..
Что ж остается мне, брат мой?
 
 
– Бедный мой брат, они в этом вольны.
Но застонать не заставят они…
В этом ты волен, брат мой!
 

* * *

 
Ах, они руки скрутили мне вновь!
Брызнет сейчас из-под пальцев кровь,
Брат мой, о брат мой!
 
 
– Бедный мой брат, они в этом вольны,
Но застонать не заставят они!
 

* * *

 
Ах, они бросят в темницу меня,
Больше не видеть мне светлого дня,
Брат мой, о брат мой!
 
 
– Бедный мой брат, они в этом вольны,
Но застонать не заставят они!
 

* * *

 
Ах, меня гонят в глухие края,
Там холод и голод изведаю я,
Брат мой, о брат мой!
 
 
– Бедный мой брат, они в этом вольны,
Но застонать не заставят они!
 

* * *

 
Ах, расстрелять меня дали приказ,
Сердце мое растерзают сейчас,
Брат мой, о брат мой, о брат мой!
 
 
– Брат мой любимый, они в том вольны.
Но застонать не заставят они:
Радостью взор загорится твой,
Пусть ты умрешь – братья ринутся в бой, —
И в этом ты волен, брат мой!
 

 
Кровь, что выжата
Из нашей плоти:
Образ твой выразить
Песня бессильна.
 
 
В мире витаешь
Кровавым духом,
Сердце судорогой
Потрясая.
 
 
Земля! Верни себе
Ужас века:
Кровь, что выжата
Из нашей плоти!
 

 
Каждый наш вздох и чувство,
Дела, что дано свершить,
Пронизывает трепет,
Как красная нить:
 
 
За то, что нам в страданьях,
В жестоких муках жить,
За нашу кровь, что льется,
Как красная нить.
 
 
За то, что даже вечность
Не сможет в нас убить,
Что в светлый мир ведет нас,
Как красная нить.
 

 
Черный челн усопших душ плывет,
Весла их звенят на глади вод:
      Нет, нет конца…
 
 
Тихо плещет вечности волна,
Пена красно-черная мутна —
      Нет, нет конца…
 
 
До краев ладья нагружена,
Нива жизни смерти отдана —
      Нет, нет конца…
 
 
Чьи-то стоны потрясли покой,
Волчий вой не молкнет над рекой —
      Нет, нет конца…
 
 
В Даугаву стекаются челны,
Павших душ они полным-полны
      Нет, нет конца…
 
 
Черный челн их медленно плывет,
Весла их звенят на глади вод:
      Нет, нет конца…
      Нет, нет конца…
 

Струились росы —

Пот рассвета…

Памяти товарища

 
Так рано пела птица! Ранней ранью,
Едва рассвет в лесной забрезжил сени…
Ночную грусть баюкало молчанье,
И по лугам еще блуждали тени.
 
 
Так рано вышел он на поле брани!..
Бежала тьма и пряталась в смятенье,
Увидев на челе его сиянье.
 
 
Часов закатных не дождались оба:
У били рано их – мороз и злоба!..
 

 
Пылинкой кажется нам звезда,
Приблизься к ней – тогда виднее:
Пылинка эта – огромный мир,
Земля пылинка рядом с нею.
 
 
Вот так и чья-нибудь душа
В безвестной мелкоте томится,
Но время подвига придет —
Она звездой воспламенится.
 

 
Лишь в самой горячей битве
Покой я обрету,
Боль сгинет, счастье снова
Зажжет мою звезду.
 
 
Плыву в потоке вешнем
С толпой таких, как я;
Меня, как ветвь, уносит
Весенняя струя.
 
 
Куда? Зачем плыву я? —
Свой знает путь вода.
От мук былых, от боли,
От горя – ни следа:
 
 
Во тьме пробить дорогу
Один бы я не смог!
Летит к свободе сердце,
И к морю мчит поток.
 
 
Как в праздничное утро
Душа в покой плывет,
И облачком лучистым
Сквозь синь я рвусь вперед.
 

 
Что беспокоит вас?..
Вам представляется странным, нелепым,
Когда звучит языком фанфары,
Золотом речи,
Лучами слова,
Огнем дыханья,
Рокотом мысли, восторга полным,
Серебряным колокольным звоном
Высокая речь о высоком деле!
 
 
Пошлость не терпит высокого лада,
Гром обыденщине не сподручен,
Гордое слово режет вам уши!..
…Как вы сказали: «Оно – фальшиво,
И лицемерно, и смеха достойно?..»
Правду сказали вы!
 
 
Громкое слово – у вас на устах
Вправду фальшиво и лицемерно,
Вправду достойно едкого смеха!..
Ибо великое слово
Делом должно венчаться – великим —
Не по плечу – вам!..
 
 
Тот же, кто мал и унижен,
Тот – из толпы, не охватной глазом,
Из презираемой вами толпы,
Тот, чей жестокий удел —
Труд и насмешек бремя, —
Тот удивительной речью давно овладел
И породнился с ней, ибо пришло его время.
 
 
Внятны толпе раскаты фанфары,
Лучистое слово, звон колокольный…
Огнем дыханья она согревает
Высокий язык, тот, что был доступен
Только героям.
 
 
Толпа творит великое дело,
Единственное, что делать сто́ит.
Толпа творит, миры созидая, —
Дело, которое было под силу
Только героям!..
 

 
Нам надобно только,
Воспрянув, восстать,
И нас не сможет
Ничто удержать.
 
 
Не устрашат нас
Ни пламя, ни зной,
Свободы дворец
Нам сверкнет белизной.
 
 
Через трясины
Мы пробредем,
Но в обетованную
Землю войдем.
 
 
Нас тысячи,
Миллионы нас,
Но мы разрастаемся
Каждый час.
 
 
Цепляясь за скалы,
Тянемся ввысь,
Переползаем
Ущелья и рвы.
 
 
Из наших костей
Пусть мостят мосты,
Пусть плоть наша ляжет
В безднах пустых.
 
 
Плечами обрушим мы
Тяжесть стен;
Пусть крепости сложат
Из наших тел.
 
 
Пусть вырвут
Пылающие сердца,
Чтоб вражий стан
Спалить до конца
 
 
А вихрь наших вздохов
То пламя взметнет,
И вдаль разгонит,
И вширь разнесет.
 
 
И, как ледяные,
Преграды растают.
И вот он – Свободы
Дворец вырастает!..
 

* * *

 
Нам надобно только,
Зажегшись, восстать —
И нас не сможет
Ничто удержать!
И через хляби
Мы пробредем,
Но в обетованную
Землю войдем.
 

Море тихо плещет, угасая.

 
Трудно было после битвы солнцу
Обессиленному подниматься
И тащить на крутизну зенита
Огненную колесницу света.
 

* * *

 
Воздуха пучины все густеют:
Пар, угар, седые космы дыма,
Пыль дорог, болотные туманы,
Смрадное дыханье мелких будней,
Черное земных глубин дыханье,
Из которого всплывает солнце.
 
 
Солнце за день устает от битвы:
Вечный пламень в бесконечном море,
Вечная душа в бескрайней массе,
Сходит с высоты в глубины моря
Обрести свой первозданный облик.
Но из далей движутся туманы,
Спрятав лица в серые завесы;
Тучи, скапливаясь, виснут в небе;
Мрак подкарауливает дали.
 
 
Солнце в фиолетовом тумане
Катится каленой колесницей,
Алый дым вокруг нее дымится,
Тянутся над нею, чередуясь,
Полосы багрово-голубые —
Клочья туч, оторванные зноем.
Вынырнуло солнце из пучины,
Ярко на стекле волны пылает,
Тускнет желто-серое в тумане.
 
 
Что ни миг, густой туман все гуще;
Словно жернова сжимают солнце
В каравай бесформенный и плоский,
Топят каравай в алмазном море.
Море тихо плещет, угасая;
По стеклу волны проходит трепет,
Далеко вокруг алмазных стружек
Блеск искрит в подоле моря черном.
 
 
На мгновенье вспыхивает небо,
Черных туч вершины розовеют,
Синь желтеет, зеленеет, блекнет,
Иссякает небосвод и, рыхлый,
Тает в синей предрассветной стуже.
Молча смотрит, красотой взволнован,
Род людской – в груди звезда рассвета.
 

Восторг оружьем

Быть перестал,

Пусть грозным станет

Сатиры шквал!

 
Сущее пусто,
Грядущее немо,
Прошлое кануло
В омут заката.
 
 
В голом поле
Гуляют вихри:
Не задевают
Листвы печальной.
 
 
Жизнь мелка, —
Песок сыпучий, —
Что ж урвешь здесь?
Что развеешь?
 
 
Только что Прошлое
Щедрой рукою
Бросило зерна
В грозную пору.
 
 
Редкая зелень
К солнцу пробилась:
Смотрит рабочий
Алчет хозяин.
 
 
Прошлое кануло
В омут заката, —
Светят с Востока
Новые зори.
 
 
Вихри промчатся,
Нива созреет —
Народа счастье
В борьбе куется.
 

 
Мы лозунгами сыты,
Для нас пора пришла
Спокойно и открыто
Обстряпывать дела.
 
 
Мы добрались до цели
Заветнейшей своей:
Прибрать к рукам сумели
Местечки потеплей.
 
 
В почете мы как будто…
А там еще, глядишь, —
Поклонишься тому-то,
А этому – польстишь..
 
 
Убрать бы для порядка —
Зовущих на борьбу, —
И жизнь пошла бы гладко
И тихо… как в гробу!
 

 
При виде волка матерого
Отара бросилась в сторону.
 
 
– Бараны, овцы! Куда вы?!
Сейчас не до вас мне, право!
 
 
Глядят, а волк-то – израненный.
Такому – не надо баранины!
 
 
Бормочет серый проклятья:
Все черти, «лесные братья»!..
 
 
Отара пошла помедленней,
Заблеяли овцы: – Бедненький!
 
 
Бараны мекают хором:
– Мерзавцы!.. Мы их!.. Позор-ом!..
 
 
А волк за отарой тянется:
– И вам, дуракам, достанется!
 
 
Порежут они все стадо!..
Держаться нам вместе надо!
 
 
Носами бараны зашмыгали,
Кругами овечки запрыгали,
 
 
На волка смотрят умильно:
– Ах, волк!.. Ах, мудрый!.. Ах, сильный!
 
 
А волк вкруг отары кружится:
– Пора нам вступать в содружество!
 
 
Овечки блеют невинно:
– Мы – плоть и душа едина!
 
 
У волка глаза как свечечки:
– Доверьтесь волкам, овечки!
 
 
За нами ступайте в чащобы!..
Согласны?.. – О, да!.. Еще бы!..
 
 
Но волк ответа не слушает,
Овцу он выбрал и кушает:
 
 
– Вот так, баранье отродье,
Мы станем единой плотью!
 

 
Спешат на пир богатые и праздные.
Кареты, экипажей вереницы…
Выходят дамы, и народ дивится,
Как блещет шелк и серьги их алмазные…
 
 
Литавры загремели в пышном зале,
И пляшут сытые, победу празднуя…
– Не бойтесь призрака, – его изгнали!..
 
 
Но кто-то шепчет: «Он придет опять,
Едва на улице начнут плясать!»
 

 
По свету, словно листья,
Ветер кружит вас.
А где опора ваша? —
Связь с ней оборвалась.
 
 
Едва ничтожный ветер
Появится в тиши —
Вы на волнах, как щепки,
Плывете без души.
 
 
Так много вас кружило,
Что стал не мил вам свет,
И ни в одно теченье
У вас уж веры нет:
 
 
Тех идолов, что сами
Творили вы вчера,
Сегодня вы забыли,
Как кукол детвора,
 
 
Вы разумом иссякли,
В тупом застое душ
Не отличить вам моря
От мелководных луж.
 
 
Но сильный ветер дует
Быстрей из часа в час,
Он кружит вас по свету,
Он в землю гонит вас.
 

 
Ты чтишь свободу, виселицу – тоже;
Народу служишь, служишь и вельможе;
Всегда быть хочешь осторожней, строже,
Меж крайних – ищешь средний путь без гнева, —
Зато и бьют тебя как справа, так и слева.
 

 
Ты хочешь одарить народ
Тем, что пожертвуешь собою.
Позволь же на тебя взглянуть,
Каков ты сам, чего ты стоишь?
Что может получить народ
От этаких щедрот?
 

 
Я знаю – дух твой тверд, как сталь,
И убежденье ясно, смело,
Ты б оскорблять его не стал
Своим участьем в сути дела.
 

 
Зачем тебе копить их? Это ж
Прапрадедов гнилая ветошь.
Чем больше их, из праха взятых,
Тем больше моль и ржа едят их;
Погибли истины святые,
Не то, что слитки золотые.
 

Не можешь делом —

Бей словом вещим!

Пред словом смелым

Враги трепещут.

 
Тщетно лелеять надежду,
Что все изменится мирно,
Что старое день за днем
В новое перерастет.
 
 
Старое чуждо росту,
Его лишь могила исправит,
Лишь уничтожив его,
Откроешь новому путь.
 

 
К чему примиряться с горечью,
Грустить о величии прошлом:
Движется вечно жизнь,
Грядущее победит.
 
 
Вырвите горечь из сердца,
Запрячьте вглубь отвращенье,
Чтоб с жизнью быть заодно,
Чтоб возвеличить жизнь.
 

 
Скройте в сердцах вместе с кровью
Всю ненависть вашу с любовью;
Боль пусть таится на дне,
Мысли горят в глубине.
 
 
Слух любопытных пусть глохнет,
Глаза стерегущих пусть слепнут.
Уголь грядущего, тлей! —
Вспыхнет заря новых дней.
 

 
Грядущее, побеждая,
Порою позор приносит:
Героя свергает пигмей,
Вспять скользит колесо.
 
 
Грядущее вырастить надо,
Чтобы его не стыдиться —
И корни оно пустит вглубь,
И ветви раскинет вширь.
 

 
В будничных мелких делах
Да не забудем о звездах!
В копоти мы и в пыли,
Светел зато небосвод!
 
 
Мелочи для мелочей
Душу мельчат человеку.
Только великая цель
Смысл мелочам придает.
 

 
Сто́ит боренья борьба,
Если величие цели
Многих смогло вдохновить,
Вывело многих на путь…
 
 
Там, где всевластен один,
Все остальные – во прахе.
Души возвысив, сумей
В массы величье вдохнуть!
 

 
Страхов полны и сомнений
И будничных смутных желаний,
Вы все начинаете с «ах!»,
И все кончаете – «но…».
 
 
Отдавшись сомнениям этим,
Свободы не обретете, —
Здесь возглас нужен один:
«И все же!» – и в этом залог.
 

 
Слабости серая плесень
Не осквернит моих песен,
Мужества чистый родник
В каждое слово проник.
 
 
– Всюду – кресты и могилы…
Где же ты черпаешь силы?..
– Братьев отважных семья —
Сила, опора моя!
 

 
Жить без лжи мир не может
Жаждет власти построже.
Что делать? – Вот мудреца ответ:
Ты властвуй и лги – покоришь белый свет.
А я говорю: ложь и рабство – рази!
Волю мира преобрази!
 

 
Ты жить устал? Устал от муки века?
Что ж, путь свободен, двери широки.
Но презри те, что указал Сенека,
Где примешь смерть от собственной руки.
 
 
Иди в другие, чужд привычки ложной,
Где жизнь свою отдать за братьев можно,
Где миги смерти – светлы и легки!
 

 
Сердце, полное тепла,
Меч, хранящий нас от зла,
Находиться вы должны
Где, – с которой стороны?..
 
 
Сердце, меч, скажите: где вы?..
– Там, где ваше дело, – слева!
 

Разве вещий вестник к нам явился?

Разве близок века звон весенний?

 
Мать Земля потрясена виденьем,
Странный сон ей в забытьи приснился;
Задрожав от радости и жути,
Хочет сбросить цепи сна, очнуться;
Рот немой напрасно ловит слово.
 
 
Долго в недрах корневищ таилась
Юность жизни, вырвалась вдруг к свету,
Лик земли ветвями покрывая,
Излучая свет зеленый листьев,
Сладкий аромат надежд дарила,
Подымалась с утренней зарею,
Вешним чудом зацвела над миром.
 
 
Скоро еще ярче свет заблещет,
Утро станет жарким полднем солнца.
Почка розой золотистой станет:
Ликованье света беспредельно.
 
 
Все живое ощущеньем счастья
Обнимает аромат пьянящий.
Новое предсказанное солнце
Вышло, как цветок, из недр глубоких.
Скоро еще жарче запылает
Пламя дня лучами золотыми,
Пламенем златой цветок алеет.
Каплет пот багровый с лепесточков,
Листья корчатся, горят и гибнут,
Мирный свет и черный мрак приходит,
Ужас вскрикивает над планетой
В судорогах и в поту холодном.
 
 
Мать Земля от радости и жути
Задрожала в забытьи глубоком,
Хочет сбросить цепи сна, очнуться,
Рот немой напрасно ловит слово.
 
 
– Кто покой мой дерзко нарушает?
Ночью – сном кошмарным, днем – томленьем?
Небывало сладким чувством мая?
Разве вещий вестник появился?
Разве близок века звон весенний?
Что поется мне в извечных песнях,
Что предсказано в седых сказаньях?
Возрожденье и другое солнце?
– Что так сразу все кошмары взвились,
Словно ночь, к рассвету прилипая?
 
 
Задрожав от радости и жути
Мать Земля в раздумье погрузилась.
Разве, Мать Земля, ты не познала:
Цвет с плодом не встретятся на ветви,
Должен цвет опасть, чтоб плод налился,
Вещий сон твой весь еще не сбылся,
Сон, воспетый в допотопных песнях
Годы ждать пока еще ты можешь
Возрожденья и другого солнца, —
Для тебя наш год короче часа
А столетье наше дня короче.
Только нам ждать некогда, мы жаждем
Возрожденья и другого солнца.