Текст книги "Бремя Могущества"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Чувствовал? – я проглотил комок в горле, чувствуя горечь во рту. Я пытался что–нибудь вспомнить, но у меня внутри все словно ощерилось, не позволяя мне сосредоточиться. – Я… не могу сказать определенно, – ответил я. – Но это не мог быть кто–то из них.

Говард молчал, посасывая сигару. Глаза его медленно закрылись, и мне показалось, что на лице его появилось выражение разочарования.

– Что–то похожее на них было, – продолжал я, с трудом подбирая слова. – Но не… – Я замолчал и, вздохнув, покачал головой. – Я не могу это описать, – сказал я. – Не знаю, что это было. Я… чувствовал ненависть, но не только ненависть. – Помолчав минуту, я попытался вызвать в памяти те моменты, когда я действительно ощущал в себе частицу одного из ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ. Но даже малейшая попытка, сама мысль об этом вызывала во мне физическое недомогание.

– Это не было духом живого существа, – сказал я. – Это были… какие–то видения.

– Видения?

Я кивнул.

– Я… мне кажется, что я видел… какой–то пейзаж или что–то подобное, – бормотал я. Даже сейчас мне страшно трудно припомнить все. Все картины точно ускользали от меня, едва только я старался ухватиться за них. Говорить об этом – и то было трудно.

– Пейзаж, – как бы про себя повторил Говард.

Я видел, каких трудов стоит ему заставить свой голос звучать отстраненно и без эмоций, как голос ученого, расспрашивающего о каком–нибудь любопытном феномене, и это ему не удалось. Я видел, что его трясет от волнения. Сигара в уголке рта едва заметно подпрыгивала. – Что же это был за пейзаж?

– Я не знаю, – честно признался я. – Я даже не могу сказать, действительно ли это был пейзаж. Но если все же был, то он не мог быть частью нашего мира

– Или нашего времени, – угрюмо пробормотал Говард.

Я уставился на него.

– Ты считаешь?..

– Я ничего не считаю, – грубо перебил меня Говард. – Но у меня есть одно подозрение. И молю Бога, чтобы я ошибался.

– Что за подозрение?

– Я не могу об этом говорить! – отбрил меня Говард. – Сейчас не могу.

Но на этот раз я не мог позволить ему заткнуть мне глотку этой своей стандартной формулой. Я вскочил с койки, отбросил в сторону плед и одеяло и подошел к нему.

– Все, Говард. Точка! – в бешенстве прошипел я. – Я уже сыт по горло в ответ на свои вопросы слышать твои отговорки и наблюдать, как ты пожимаешь плечами.

– Я пока не могу об этом говорить, – ответил Говард. – К тому же, я могу и ошибиться.

– Я если ты все же окажешься прав? – задыхаясь от злости, процедил я сквозь зубы. – Да за кого ты меня принимаешь, черт тебя побери? За сопляка–мальчишку? Дурачка, из которого можно вить веревки? Ты требуешь, чтобы я гнил заживо на этом засраном корыте и тихо дожидался, что же меня все– таки прикончит – эта холодина или же морская болезнь, потом ты тащишь меня куда–то к черту на кулички через весь этот город, жители которого с удовольствием прогнали бы всех нас троих сквозь строй. Я ведь чуть было с ума не сошел, изгоняя что–то там из этой девчонки, и чуть было не сдох от холода на обратном пути. И ты еще требуешь от меня смирения и терпения.

– Не надо раздражаться, малыш, – грубо осадил меня Рольф. Я в бешенстве повернулся, но он не стал меня ни за шиворот хватать, ни руки ломать, а лишь сунул мне в руки стакан с горячим грогом да добродушно улыбнулся впридачу. – Г. Ф. никогда ничего не сделает тебе во вред, – погрозил он мне пальцем. – Ты несправедлив.

Я готов был высказать ему все, что о нем думаю, однако что–то меня от этого удержало. Может быть, то, что в душе я был согласен с Рольфом. Разумеется, Говард никогда и ничего мне во вред не сделает. И не раз доказал мне, что он – мой друг.

Рольф сделал мне приглашающий жест, вручил такой же стакан с грогом Говарду и мощно приложился к своему стакану. Потом он устремил на Говарда полный серьезности взгляд.

– Скажите вы уж ему, – тихо попросил он. – Он ведь имеет право знать.

– А что он должен мне сказать? – недоверчиво переспросил я.

Говард вздохнул, поставил стакан на стол, так и не отпив грога, вынул изо рта сигару и уставился в пол.

– Возможно, ты и прав, Рольф, – тихо произнес он. – Рано или поздно этот момент все равно должен был наступить. – Он кивнул, решительно поднял голову и почти печально посмотрел на меня. – Ничего еще не закончилось, Роберт, – сказал он. – Ты помнишь, что ты сказал мне сегодня утром – это поражение. И как бы ты ни называл его, оно так и останется поражением?

Я кивнул, и Говард продолжал:

– Ты неправ, Роберт. Поражением это можно было назвать лишь в том случае, если бы битва была завершена. Но она не кончилась. Напротив, она в самом разгаре. И боюсь, преимущество пока что на стороне противника, чего я, честно говоря, не предполагал.

– Противника?

– Йог–Сотота, – пояснил Говард. – Он пока остается здесь, где–нибудь не очень далеко, в море. И твой отец, я думаю, тоже.

– Мой… отец? – повторил я недоверчиво. – А какое отношение ко всему этому имеет мой отец?

Говард рассмеялся, очень горько и очень тихо.

– Да самое непосредственное, Роберт. Как ты думаешь, почему Йог–Сотот затратил столько сил на то, чтобы завладеть книгами Родерика да и им самим? Твой отец был колдуном, мальчик мой, одним из очень немногих истинных магов, когда– либо живших на этом свете. И, вероятно, он знает о магии и скрытых силах природы гораздо больше, нежели любой другой простой смертный. Колдунам из Иерусалимского Лота удалось ненадолго перебросить мостик через время и протащить Йог–Сотота и вместе с ним и других подчиненных ему тварей в наше время, но твоему отцу оказалось по плечу настежь распахнуть эти двери в прошлое.

Я окаменел. Постепенно, очень медленно до меня стало доходить, что хотел доказать мне Говард. Но я не желал, отказывался принять это.

– Даже самому Йог–Сототу не под силу перепрыгнуть на два миллиарда лет и перетащить вместе с собой всю свою челядь, – продолжал Говард. – Он попытался и не сумел. И происходившее в доме Болдуина доказало, что власти его не хватает. А вот твоему отцу это оказалось под силу, Роберт. Именно по этой причине Йог–Сотот вернул его из царства мертвых и вынудил работать на себя. Он ненавидит нас, ненавидит всех живущих в этом мире, когда–то принадлежавшем ему и ему подобным, и теперь он не остановится ни перед чем, чтобы вновь вернуть этот мир себе, сделав всех нас своими верноподданными.

– Но мой отец никогда не станет…

– Он больше не хозяин своей воли, Роберт, – жестко пояснил Говард. – Не питай никаких иллюзий на этот счет. Три дня назад, там, на пляже, нам всего лишь повезло, не более того. Возможно, в нем еще оставались какие–то проблески человечности, и он пощадил нас, поскольку ты его сын, а я – друг. Но с каждым часом он, служа Йог–Сототу, находясь под его влиянием, все меньше и меньше остается человеком. Именно поэтому мы сейчас и живем на этом боте, а не в гостинице, Роберт. Йог–Сотот непременно нападет на нас, поскольку знает, что мы – единственные из людей, которые осознают опасность, которую он представляет, и способны перечеркнуть его планы, и я серьезно опасаюсь, что грядут новые несчастья, появятся новые невинные жертвы, много жертв, как это уже происходит сейчас.

– А… девочка? – спросил я. – А это… привидение?

Говард пожал плечами.

– Ничего не могу сказать, – признался он. – То, что ты почувствовал в ней, было частью Йог– Сотота, по крайней мере, я так считаю. Я не знаю, начал ли Андара свою акцию, но, видимо, то, что происходит сейчас в городе, как раз доказывает это.

– Но какое отношение к ВЕЛИКИМ ДРЕВНИМ имеют все эти перезвоны несуществующих колоколов и неожиданные встречи с привидениями? – недоумевал я.

– Клянусь Богом, Роберт, я этого не знаю, – вздохнул Говард. – Если бы знал, то смог бы что–нибудь предпринять, чтобы воспрепятствовать этому. Но, боюсь, что мы это выясним даже скорее, чем сами того желаем.

– Говард разбудил меня на следующее утро, едва взошло солнце. Погода в течение ночи улучшилась, хотя дождь не переставал и стук дождевых капель о палубу напоминал отдаленную перестрелку. Бот покачивался на волнах и, несмотря на два дополнительных каната, борт его продолжал ударяться в отполированный почти до блеска камень причала.

– Спал я в эту ночь мало. Слова Говарда взволновали меня, причем больше всего меня беспокоило как раз то, что он по–прежнему что–то недоговаривал. В конце концов, далеко за полночь я забылся зыбким, пронизанным кошмарами, беспокойным сном, и мне показалось, что я не проспал и нескольких минут, как вдруг кто–то принялся трясти меня за плечо. С великой неохотой я открыл глаза.

– Поднимайся, Роберт, – нетерпеливо сказал Говард. – Уже пора. Шин пришел.

Зевнув, я сел и стал, протирать глаза. Каюту заполнял серый утренний свет. Холод, несмотря на три накинутых одеяла, пробирал меня до костей.

– Что случилось? – сонно пробормотал я.

Рядом с Говардом выросла широкоплечая фигура, опустилась рядом с моей койкой на корточки и тоже тряхнула меня за плечо. Вначале я подумал, что это Рольф, потом, приглядевшись, узнал Шина. На нем по–прежнему была та самая черная рабочая куртка, в которой он предстал перед нами прошлым вечером, но сегодня на голову он надел еще и вязаную шапочку. Руки его были в теплых вязаных перчатках. Лицо Шина покраснело от холода, а под глазами обозначились темные круги. Вид у него был такой, будто он не смыкал глаз всю минувшую ночь. Видимо, так оно и было.

– Черт возьми, да что вы все подхватились ни свет ни заря? – возмущался я. – Конец света наступил, что ли? – Усаживаясь в постели, я ударился головой о край койки и, ругаясь, опустил ноги на ледяной пол.

Шин не без ехидства ухмыльнулся:

– Думаю, мне есть что вам сообщить, – сказал он. – Вас это наверняка должно заинтересовать.

– В данный момент меня вообще ничто не способно заинтересовать, – буркнул я. – Который сейчас час?

– Уже почти восемь, – сурово произнес Говард. – Шину удалось кое–что разузнать, и не исключено, что и нам это может сослужить службу.

Сонно моргая, я подавил зевок и попытался встать, но бот так мотало на волнах, что я вынужден был держаться руками за койку, чтобы не свалиться на пол.

– Вот как! – сказал я. – Что же это такое?

– Побывал я вчера у этого коновала, – сообщил Шин. – Как и велел мне Филипс.

– Он ходил к девочке? – все еще никак не оправившись ото сна, поинтересовался я. Чувствовал себя я невыспавшимся и разбитым – по мне лучше уж вообще не ложиться, чем недоспать.

– Ходил, ходил, – довольно нетерпеливо ответил за Шина Говард. – Но не это важно. Врач этот был не один.

Ткнувшись к столу, я попытался обнаружить на нем хотя бы подобие завтрака, но стол был пуст. Пришлось довольствоваться недопитым вчерашним грогом. На вкус он был ужасен, но зато алкоголь чуть–чуть растворил ледяной комок внутри.

– Один из городских был у него, – пояснил Шин. – Он был прямо сам не свой. Рассказывал об одном своем друге и о какой–то книжонке с чудными буквами.

Эта фраза вырвала меня из состояния дремоты, в котором я пребывал.

– Книжонка, говоришь? – переспросил я. – Что же это за книжонка?

Я успел перехватить взгляд Говарда. Было ясно, что мы подумали об одном и том же. Книга…

– Он не сказал, – ответил Шин. – И вообще нес какую–то околесицу, от которой у меня волосы встали дыбом. Доктор этот ни единому его слову не поверил, дал ему чего–то, чтобы тот малость успокоился, да отослал прочь. Мне кажется, он подумал, что этот парень малость перебрал.

– А он не был пьян? – поинтересовался я.

Шин отрицал.

– Нет, пьян он не был. Просто парень совсем расстроился. Нет, нет, он и капли в рот не брал, спорить могу, – утверждал Шин.

– И что же дальше? – спросил Говард, когда Шин умолк.

Шин пожал плечами.

– Ничего. – ответил он. – Мне показалось, история эта вас заинтересует в связи с последними событиями в Дэрнессе.

– Вы, случаем, не знаете, где он живет? – осведомился Говард у Шина. Голос его предательски дрожал.

Шин покачал головой.

– Нет, не знаю, – ответил он. – Но это не суть важно – он здесь, – проговорил Шин и ткнул пальцем на лестницу.

– Здесь? – я невольно взглянул на трап.

– Здесь, недалеко, – пояснил Шин. – Он ждет вас там дальше, у рыбных рядов.

– Отчего же вы его не привели сюда? – спросил Говард.

Шин сделал неопределенный жест рукой.

– Черт возьми, да я еле уговорил его вообще встретиться и поговорить с вами, – усмехнулся он. – Вы, видимо, все же так и не представляете себе, что творится в городе. Люди напуганы до смерти и главными виновниками всего считают вас.

– Но это же бред какой–то, – вмешался я.

– Разумеется, бред, – раздраженно согласился Шин. – Но людей ведь не переделаешь. Они отнюдь не всегда придерживаются логики, парень. – Он поднялся. – Я пойду к этому Гордону. Вы уж поторопитесь, а то я не знаю, дождется ли он меня или убежит. – Кивнув нам, он быстро взбежал вверх по лестнице, и через несколько секунд шаги забухали по палубе над нами.

Говард, наморщив лоб, смотрел ему вслед.

– Что ты о нем думаешь, Роберт? – очень тихо спросил он.

Я пожал плечами, вернулся к койке и принялся перебирать одежду в сундуке в поисках теплой одежды. Если здесь околеть ничего не стоит, то можно легко вообразить себе, какой холод на улице.

– Понятия не имею, – ответил я после долгой паузы. – Не верится мне, что он настроен к нам враждебно. Но то, что он – не тот, за кого себя выдает, – это несомненно.

– Он не задал ни единого вопроса, – пробормотал Говард.

Я поспешно натянул поверх своей рубашки с рюшами теплый пуловер.

– Не понимаю. – Я и действительно не понимал.

– Вчера вечером по пути назад он не задал мне ни единого вопроса. Поначалу, когда мы были еще там, у миссис Уинден, я было подумал, что он ее стесняется. Но – нет, оказывается. Он не стал расспрашивать меня, и когда мы уже возвращались и никого вокруг не было.

– Но вы же там о чем–то с ним говорили.

Говард махнул рукой.

– Да о чем угодно, только не об этой девочке, Роберт. Мне показалось, что все это его вообще нисколько не интересует… Или же, – добавил он после минутного раздумья и уже другим голосом, – он понимает, в чем дело.

– А ты заметил, как он дерется? – спросил я.

Говард недоуменно уставился на меня.

– Что?

– Когда он пытался утихомирить Салли, – продолжал я, – я наблюдал за ним, Говард. Очень внимательно наблюдал. Если и есть люди, которые блестяще владеют приемами самозащиты, то Шин – один из них.

Помолчав, Говард вздохнул и взялся за пальто.

– У нас мало времени, Роберт. Так что, советую поторопиться, – напомнил он. – А что касается того, кто он и что, то, я думаю, придет время и мы это узнаем. В данный момент он на нашей стороне, и это главное.

– Хотелось бы надеяться, – пробормотал я. Говард предпочел не развивать эту тему, а просто молча и с растущим нетерпением смотрел, как я одевался.

Молча мы покинули каюту и ступили на причал. Там нас уже дожидался Рольф. Все трое мы были укутаны в толстые, на Меху пальто, которые превратили всех, даже Говарда, в великанов.

– Где Шин? – коротко спросил Рольфа Говард.

Тог показал пальцем на несколько одноэтажных пакгаузов в сотне метров от нас.

– Он пошел вон туда, в среднее здание.

Мы направились туда. Хлестал ледяной дождь, и вскоре я почувствовал, что даже в этом одеянии начинаю мерзнуть. Пакгаузы лежали чуть в стороне, довольно далеко от воды, как мне показалось, но все же на территории этого богом забытого порта. На протянувшейся перед ними улице лежали кучи мусора и отбросов, что говорило о том, что пакгаузы эти крайне редко использовались по назначению.

Когда мы приблизились к ним, я невольно бросил взгляд на город. Странное это было зрелище – весь Дэрнесс лежал серым, безжизненным, вымершим, он совсем не походил на город, в котором жили люди, а скорее напоминал театральную декорацию, отделенную от нас мутноватой завесой косых струй хлеставшего дождя. Понятно, что вряд ли какой–нибудь другой город при такой погоде выглядел бы привлекательнее – неясные очертания домов казались какими–то мягкими, словно сделанными из губки, волглыми. Повсюду здесь преобладал серый цвет, и можно было говорить лишь о его оттенках. Слов нет, стояла зима, но все же это царившее вокруг уныние никак не могло быть отнесено на счет лишь ненастного времени года и промозглого зимнего рассвета. Казалось, город этот расплющился, поник – низкое, покрытое тучами зимнее небо прибило его к земле, и единственным чувством, доминировавшим во мне, когда я созерцал этот безрадостный пейзаж, был затаенный страх. Тот же, что я испытывал прошлым вечером, приближаясь к постели Салли, – тогда я ясно ощущал присутствие чего–то злого, враждебного. Ощущал я его и сейчас, только слабее, теперь чувство это было не столь интенсивным, как вчера. Мотнув головой, я попытался отогнать эти мысли.

Дверь среднего пакгауза отворилась, когда мы были еще шагах в тридцати от здания, и показалась рослая фигура Шина. Он махнул нам рукой. Мы ускорили шаг и на последних метрах уже чуть ли не перешли на бег – холод и дождь подгоняли нас.

Внутри пакгауза было так темно, что в первые секунды я вообще не мог ничего разобрать, кроме, разве что, темных очертаний стен. Воняло гнилой рыбой и еще какой–то непонятной дрянью, и здесь было даже, пожалуй, еще холоднее, чем на улице, но зато хоть с неба не лилось.

Шин указал на молодого парня, лет двадцати, стоявшего в тени в глубине пакгауза и напряженно смотревшего на нас.

– Вот он, – коротко бросил Шин.

Говард кивнул, снял шляпу и сделал шаг к незнакомцу.

– Мистер…

– Блэк, – ответил парень. – Гордон Блэк. Зовите меня Гордоном. А вы Филипс?

Говард кивнул и, бросив быстрый взгляд на Рольфа, подошел к Блэку. Рольф, повинуясь безмолвной команде Говарда, направился ко входу и стал смотреть сквозь щели в прогнивших досках наружу, а мы с Шином приблизились к Говарду и Блэку.

Я присмотрелся к этому любопытному мистеру Блэку. Он был высоким, почти таким же рослым, как Шин, но тренированные мышцы Шина у Блэка заменял жир, лицо его было вялым и опухшим, а кожа имела нездоровый оттенок. Глаза его беспокойно бегали, когда он обвел взором Шина и нас с Говардом. Было видно, что его гложет страх.

– Рассказывай, Гордон, – обратился к нему Шин. – Можешь не беспокоиться – Филипсу можно доверять.

Но Блэк рассказывать явно не торопился. Кончик его языка быстро облизывал пересохшие от волнения губы, а на шее нервно пульсировала какая–то жилка.

– Речь идет, как я понимаю, о вашем друге, – решил проявить инициативу Говард, весьма дружелюбным тоном обратившись к Блэку. – Шин нас уже ввел в курс дела. Что там у вас стряслось?

Блэк проглотил комок в горле.

– Он… то есть, Тремейн, – запинаясь, начал он. Взгляд, которым он смотрел на Шина, был почти умоляющим. Но Мур лишь кивнул ему, сопроводив кивок ободряющей улыбкой.

– Мы нашли эту книгу, и с тех пор что–то такое произошло с Тремейном – он изменился, – выпалил Гордон. Сейчас, когда он нашел в себе силы преодолеть смущение и страх, то затараторил без умолку. Я даже с трудом мог уследить за потоком его речи, настолько быстро он говорил. – Не знаю, что с ним такое произошло, но он теперь другой. Я уже и не знаю, бояться мне его или нет. И все с тех пор, как он засел за нее. Он обо всем на свете позабыл, понимаете, и даже…

Взмахом руки Говард прервал этот монолог.

– Прошу вас, все по порядку, мистер Блэк, – обратился он к Гордону. – Этот мистер Тремейн – ваш друг?

– Он не мистер Тремейн. Тремейн – это его имя, – вмешался Шин. Подойдя к Блэку, он улыбнулся и участливо положил руку ему на плечо. – Расскажи ты все, как было, по порядку, – попросил он. – С самого начала.

Гордон, нервно кивнув, секунду или две смотрел в пол, потом выпрямился.

– Значит так, это было дня два или даже три назад, – начал он. – Ну, выпили мы малость и решили размяться немного, чтобы головы наши прояснились. И вот напали на этот след…

– След? – насторожился Говард. – Что за след? И где?

– Да не очень далеко отсюда, – ответил Гордон. Сразу же за тем поворотом, что на Бэтхил Тремейн вообще поначалу не хотел идти, но мне было интересно узнать, и я уговорил его пойти со мной. – Он снова затараторил, как человек, который рад с души камень снять, и на этот раз Говард не прерывал его, а молча терпеливо слушал. Лицо его по мере изложения Гордоном его истории мрачнело, но он продолжал хранить молчание, лишь время от времени бросая тревожные взгляды на меня, в особенности, когда Гордон в своем рассказе дошел до мансарды и до того, как они впервые увидели эту загадочную книгу на столе, за которым сидел мертвец. Лишь когда Гордон, наконец, закончил, он заговорил.

– А где сейчас ваш приятель? – поинтересовался он.

– Дома, – ответил Гордон. – Мы с ним на двоих комнату снимаем… Денег идет меньше… вы понимаете? Но я там не был… вот уже третий день, как я туда не показываюсь.

– И книга до сих пор у него?

Гордон порывисто кивнул.

– Я вам говорю – он сиднем сидит над ней с тех пор, как эта проклятая книга у него оказалась, – ответил он. – Он ведь… он говорит, что может ее читать. А как же ее прочитаешь, если там одни сплошные каракули?

– Каракули, говорите? – Лоб Говарда прорезали морщины. – Что вы имеете в виду, Гордон?

Блэк в явном замешательстве стал смотреть по сторонам.

– Ну, в общем, – бормотал он, – это не обычные буквы, понимаете? Это… какие–то значки.

– Какие–то значки… – рассеянно повторил Говард. Он задумался на секунду, потом сел на корточки и принялся чертить кончиком трости на пыльном полу какие–то линии, на первый взгляд – бессмысленные. – Похоже? – спросил он.

Гордон нагнулся и, прищурившись, смотрел некоторое время на них, потом кивнул.

– Похоже, – признался он. – А вы знаете, что… что это такое?

Теперь я уже ясно видел, как побелело лицо Говарда.

– Боюсь, это так, – едва слышно ответил он.

– Вы можете помочь Тремейну? – спросил Гордон.

– Еще не знаю, – честно ответил Говард. – Но вашему другу, надо полагать, грозит очень большая опасность, Гордон. Отведите нас к нему.

Гордон вздрогнул.

– Но я… я пообещал ему, что никому об этом не стану рассказывать, – бормотал он. – Он тогда…

– Ваш друг находится в серьезной опасности, Гордон, – повторил Говард. – Можете мне поверить. Он может погибнуть, если мы не придем к нему.

– Я знаю, где он живет, – тихо проговорил Шин. – Может, тебе и не стоит идти, Гордон. – Я сам отведу вас туда.

– Да нет, я могу отвести, – пробормотал Гордон. – Но вы ведь поможете Тремейну, да? Так, как вы… Салли помогли.

Говард присвистнул. Резко повернувшись к Шину, он пристально посмотрел на него, ожидая объяснений. Но темноволосый великан в ответ лишь пожал плечами.

– Я ему и словом не обмолвился, – спокойно произнес он. – А что другого можно было еще ожидать? Что никто об этом не узнает?

– Да нет, – мрачно ответил Говард. – Просто я надеялся, что у меня все же окажется больше времени. Впрочем, теперь это уже роли не играет. – Надев шляпу, он указал тростью на дверь. – Ведите меня к вашему приятелю, Гордон.

Тот неуверенно взглянул на него, потом решительно мотнул головой и направился к выходу. За ним последовал Шин. Говард тоже повернулся и хотел направиться за ними, но я остановил его.

– Что это все значит? – резко спросил я. Говорил я очень тихо, с тем, чтобы ни Шин, ни Гордон не смогли меня расслышать. – Это что, одна из книг из того самого сундука?

Говард снял мою руку с локтя.

– Я… этого не знаю, – пробормотал он. – Но боюсь, что да.

Я ткнул пальцем в то, что он начертил на полу.

– Но ты знаешь, что это за значки и что это за язык, хоть и не знаешь, что это за книга, – с издевкой констатировал я. – Черт возьми, Говард, доживу я до того дня, когда услышу наконец от тебя правду?

– Вчера был такой день, точнее, вечер, – ответил он, но я раздраженно отмахнулся от него.

– Да, кое–что я все же узнал, жалкие обрывки, – ответил я. – Ровно столько, сколько продиктовано необходимостью, но никак не больше, правда? Что это за таинственные знаки? И что это за книга?

Говард повернулся и ногой затер нарисованное.

– Это написано по–арабски, – пояснил он. – Во всяком случае, если речь идет именно о той книге, что я думаю.

– Она из книг моего отца?

Говард кивнул.

– К величайшему сожалению, мальчик мой. Это Necronomicon.

– Ага, понятно. Что же такое этот Necronomicon?

– А вот этого я тебе сказать не могу. – Я по его лицу понял, что он на самом деле не мог. – И, если это действительно он, чего я опасаюсь, – добавил он, – тогда в опасности не один только Тремейн. И не только этот городок, Роберт.

Мы не сразу отправились в город, а прежде завернули на наше судно. Говард оставил нас дожидаться на набережной, сам прыгнул на ходившую ходуном палубу и тут же исчез внизу. Дождь еще усилился, и на горизонте снова собирались темные клубы черных туч, а мы, сбившись в кучку, точно перепуганные овцы, торчали на берегу.

Вскоре показался Говард. Несмотря на холод, он был без пальто, а в руках держал какой–то холщовый мешочек. Без слов он спрыгнул на камень, подошел к нам и раскрыл свой мешочек.

Увидев, что в нем, Шин не мог сдержать удивленного возгласа.

В нем находилось оружие. Револьверы.

Четыре массивных револьвера, ручки которых были отделаны перламутром. Их длинные стволы имели такой калибр, что впору слонов отстреливать. Без слов Говард вручил оружие каждому из нас, за исключением Гордона, свой пистолет он сунул за пояс под куртку, а мешочек тут же швырнул в воду.

– Что все это значит? – с недоверием в голосе спросил Шин, вертя в руках револьвер и рассматривая его так, словно понятия не имел, для чего эта штуковина и как с ней обращаться. В его огромной лапе оружие выглядело игрушечным.

– Это чисто в качестве меры предосторожности, – пояснил Говард. – Причин для беспокойства нет никаких. Суньте куда–нибудь подальше от любопытных глаз.

– Меры предосторожности, говорите? – Шин зло рассмеялся. – Но если, как вы выражаетесь, нет никаких причин для беспокойства, так на кой черт это? Не перегибаете ли вы палку, Филипс?

– Спрячьте подальше, – повторил Говард в своей обычной манере, не давая прямого ответа на его вопрос. – Прошу вас.

– Что это значит? – неожиданно для всех подал голос Гордон. Он быстро подошел к Говарду и протянул к нему руку, и я уже было подумал, что он схватит его за шиворот, но рука Блэка так и замерла на полпути. – К чему эти пистолеты? Вы ведь сказали, что поможете Тремейну, и вот…

Конца его недоуменной фразы я не расслышал, потому что над морем вдруг раздался страшной силы удар грома и заглушил ее. Говард вздрогнул и машинально повернулся…

И замер.

В одну секунду море стало другим. Серая, вспененная, покрытая волнами поверхность его стала ровной, глянцевито–черной равниной, над которой суетливо сбивались в стаи какие–то неясные, лишенные очертаний тени, а на севере из сгустившихся туч почти беспрерывно сверкали молнии, но грома слышно не было. Ветер в течение одной – двух секунд превратился в свирепый ураган, и капли дождя казались теперь крохотными иголками, впивавшимися мне в лицо.

– Боже, да что же это такое делается? – невольно вырвалось у Шина.

И словно в ответ ему, небо расколола новая ослепительная вспышка.

И вслед за этим все вокруг превратилось в ад.

От грома и гула дрогнула земля у нас под ногами. Молнии следовали одна за другой, и весь горизонт превратился в неистовую оргию света, словно мир охватывал какой–то инфернальный пожар. Говард что–то отчаянно кричал нам, но из– за непрекращавшегося грохота я не мог расслышать его слов. Дождь обрушился с такой силой, что казалось, воистину разверзлись хляби небесные.

И из моря стали выползать тени.

В первую секунду мне показалось, что это просто туман, но тут же я смог убедиться, что это никакой не туман. Это были тени.

Тени людей.

Беззвучно, очень быстро и ловко они достигали причала и, уцепившись за его край, карабкались наверх – вот забралась одна, потом другая, третья. Я и глазом не успел моргнуть, как их стало не меньше десятка. Шин с криком выхватил свой револьвер и стал стрелять по ним – последовал выстрел, другой, третий… Из–за раскатов грома пистолетные выстрелы были практически не слышны, словно кто– то спичкой чиркал.

И я видел, что пули Шина рикошетом отлетали от этих странных существ, не причиняя им ровным счетом никакого вреда.

– Прочь! – ревел Говард. – Спасайтесь!

Его призыв вернул меня в реальность и вывел из оцепенения. Стремительно повернувшись, я рванул за собой Гордона, который, как и я пару секунд назад, стоял раскрыв рот, созерцая весь этот кошмар, и бросился прочь с этого причала.

Однако я смог сделать лишь несколько шагов.

Над узкой улицей молниеносно и совершенно беззвучно сгустилось облачко тумана и за ним двигались смутные очертания… Тени!

– Назад! – завопил Говард. – Роберт! Гордон! Берегитесь!

Но его предупреждение слегка запоздало. Туман приближался к нам, словно вихрь, вот он набросился на нас, окутал влажной, серой и холодной пеленой, разделил нас полупрозрачным барьером. Гордон закричал от ужаса и затем, размахивая руками, придушенно всхлипнул и повалился наземь.

– Назад, Роберт! Не подходи туда! – доносился до меня рев Говарда. – Не вздумай туда подходить!

Не обращая на него внимания, я в два прыжка одолел расстояние между мной и лежащим Гордоном. Туман стал еще гуще, он клейкой, отвратительной, промозглой пеленой окутал меня, словно облепил тонкой пленкой, сковав меня морозом. Словно откуда–то издалека до меня донесся истошный вопль. Гордона, и это уже был не просто крик ужаса, надсадный вопль боли и отчаяния. Я зашатался, едва не упав, все же сумел устоять на ногах. Туман серой ватой обложил меня, кожа горела, словно мельчайшие капли состояли не из влаги, а кислоты.

– Назад, Роберт! – кричал Говард. – Ему уже не помочь!

Голос Говарда доносился до меня словно за десятки миль. Где–то поблизости продолжал истошно вопить Гордон, но я уже ничего не мог разобрать из–за серой пелены и скрывшихся за ней, метавшихся теней. Мне казалось, что я вижу в них людские черты и даже каких–то иных существ – жутких, безобразных, растекавшихся, выплывавших из ниоткуда призраков, сбивавшихся в кучу, словно замышлявших свои черные дела.

Гордон!

Позабыв о предупреждениях Говарда, я ринулся сквозь туман, выкликая, как безумный, его имя. Тени метнулись передо мной в стороны, и на долю секунды мне даже показалось, что они трансформировались, создав жуткий образ, лицо мертвеца, искаженное до неузнаваемости, уставившееся на меня, скривив свой омерзительный, узкий, как щель, усеянный гнилыми зубами рот. Заорав от страха, я, повинуясь лишь инстинкту, с размаху грохнул кулаком по этой ненавистной твари, но рука моя прошла сквозь пустоту – это был всего лишь фантом.