Текст книги "Бремя Могущества"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Колдун возвращался.

Небольшой паб оказался битком набит людьми. Воздух здесь был настолько отвратителен, что Говард вполне мог вместо непрерывного курения довольствоваться им. Рольф, немилосердно распихивая плечами полупьяную публику, пробивал дорогу. После пронзительного холода улицы здесь было удушающе жарко, и кружки, которые хозяин выставлял перед нами на столике, были наполнены строго до половины. Но на вкус пиво оказалось отменным, что в какой–то степени примирило меня с действительностью, а из притворенной двери кухни вместе с грохотом тарелок и гомоном голосов доносился соблазнительный душок, от которого текли слюнки.

– Проголодался? – осведомился Говард, перехватив мой страждущий взор. Я кивнул, и он тут же подозвал спешащего куда–то хозяина. Тот мгновенно заметил его призывный жест, но все же Говарду пришлось потерпеть, пока тот соизволил, наконец, оказать честь нашему столику своим появлением.

– Чего вам?

Говард показал рукой на двери кухни.

– Мы голодны, – заявил он. – Можно ли принести сюда на этот стол что–нибудь из того, что так восхитительно пахнет, добрый человек?

– Если вы под этими вашими экивоками имеете в виду еду, то да, – пробурчал хозяин.

Его свинячьи глазки изучали Говарда с презрением и алчностью. Уже не впервые я убеждался, насколько же враждебны были жители этого Дэрнесса по отношению ко всем приезжим, хотя они тянули денежки из наших карманов, но, видимо, считая, что именно так все должно быть, тем не менее, в глубине души глубоко презирали нас. И хозяин «Белого дракона» тоже не был исключением. Я изобразил что–то вроде довольной ухмылки, когда мне вдруг вспомнилось название этого паба, а передо мной стоял его владелец. «Зачуханный недомерок» явно подошло бы ему больше.

– Именно это я и имею в виду, – уточнил Говард все тем же дружелюбным тоном. – А что у вас за кухня, добрейший?

– Вам придется выбирать между рыбой и рыбой, – не без злорадства пробурчал хозяин и глумливо ухмыльнулся. – Если рыбка вам не по вкусу, тогда вместо нее сможете заказать еще рыбки.

Говард раздумывал.

– Тогда мы закажем рыбу, – без тени лукавства заявил он. – Может… – он сделал паузу, привстал за столом, чтобы рассмотреть публику, и показал на небольшой столик в глубине заведения, за которым еще оставалось несколько незанятых стульев, – вы будете так любезны и подадите нам вон там?

Хозяин с усилием проглотил невидимый комок.

– Так, значит, рыбу? – решил он на всякий случай удостовериться.

– Точно, – ответил за Говарда Рольф. – Четыре порции. И чтоб побыстрее там, да? – Голос его не предвещал ничего хорошего. И хозяин это понял мгновенно.

Я едва сумел подавить злорадную ухмылку, быстро опорожнил кружку и кивнул хозяину, чтобы тот повторил, затем, повернувшись, последовал за Говардом и Рольфом, которые тем временем уже усаживались за столик. Там сидел один человек, весьма широкоплечий и примерно той же комплекции, что и Рольф, насколько можно судить о сидящем человеке. Он сидел, подперев подбородок кулаком, и дремал, глаза его были полузакрыты, а голова все время сваливалась набок, он же всеми сила старался не заснуть. Судя по всему, пьян он был в стельку.

– Вы позволите? – обратился к нему Говард, указывая тростью на свободные стулья. Человек поднял на него мутные глаза и хмыкнул, что Говард расценил как согласие. Они с Рольфом сели, помедлив, занял свое место и я. Говард перевел дух, положил перед собой на стол свою трость и шляпу и тут же полез за сигарой, а Рольф, одним глотком осушив свою кружку, с излишне громким стуком поставил ее. Наш визави вздрогнул от неожиданности и, пару раз недоуменно моргнув, хмыкнул, после чего снова закрыл глаза.

Но он лишь делал вид, что дремлет. Веки его оставались полуприкрытыми, а взгляд темных глаз из–под них оставался трезвым и настороженным. Человек этот не был ни пьяным, ни сонным. Я попытался ногой толкнуть ногу Говарда под столом, чтобы тот обратил на это внимание, но вместо этого наткнулся на Рольфа. Говард же хмыкнул и, выпустив огромный клуб дыма, принялся глазеть по сторонам.

Мы беседовали на разные отвлеченные темы, пока наконец не прибыл хозяин и не принес пива, которое я заказывал. Кружка была наполнена лишь до половины.

– Вот и чудесно, – оживился Говард. – А теперь еще две кружки для меня и моего приятеля. И еще одну для вот этого господина. – Говард кивнул на сидящего напротив нас. – Это ему за то, что мы его побеспокоили, – улыбнулся он.

Глаза сидящего мужчины медленно открылись. Несколько секунд он испытующе смотрел на Говарда, потом снова закрыл глаза. Судя по всему, жажды общения, на что рассчитывал Говард, его жест у незнакомца не пробудил. Но Г овард продолжал смеяться и шутить с Рольфом как ни в чем не бывало, и я даже подивился его непринужденности.

Вскоре хозяин снова был здесь, он принес два пива по полкружки и одну полную кружку эля. Поставил он их на стол так, что несколько капель темной жидкости попали на шляпу Говарда. Полную же кружку он толкнул через стол прямо к нашему соседу, и она замерла как раз у его носа.

Рольф, недовольно заворчав, повернулся вместе со стулом и схватил уходившего хозяина за руку. Тот сжался, испуг был написан у него на лице, и мне даже стало жаль беднягу, познакомившегося с железной хваткой Рольфа.

– А сколько здесь стоит полная кружка? – мрачно вопросил Рольф. – Или у вас пива в обрез?

Хозяин рванул руку из лапищи Рольфа, вернее, попытался ее вырвать, но это было бесполезно – железная хватка Рольфа не давала ему возможности даже шевельнуться.

– Слушайте! – прошипел он испуганным шепотом. Через его плечо я заметил, как к нам повернулись несколько любопытных физиономий. – Если вы явились сюда пошуметь, то…

– Да прекрати ты, Уил.

Я удивленно повернул голову. Да и Говард, похоже, удивился не меньше меня. Человек, который только что мирно посапывал за столиком, сел прямо и, качая головой, уставился на хозяина.

– Веди ты себя, как человек, и принеси джентльменам полные кружки эля, – негромко велел он. – Они, в конце концов, платят тебе. А вы, – он обращался теперь к Рольфу, – оставьте его, пожалуйста. Незачем чуть что руки выкручивать.

Рольф пару секунд смотрел на него недовольным взглядом, потом – уже после того, как на него выразительно посмотрел Говард, – не спеша выпустил локоть хозяина и снова повернулся к столу. На его бульдожьей физиономии появилось обычное равнодушное выражение, но огонь ярости в глазах не угас – Рольф был не из тех, кто спокойно и безропотно выполняет распоряжения всяких там чужаков.

Но, к моему облегчению, огонь этот заметил и Говард и, прежде чем его слуга и телохранитель успел выкинуть какой–нибудь номер, поспешно принялся благодарить незнакомца:

– Большое спасибо за помощь, – с преувеличенным добродушием произнес он.

Тот лишь махнул рукой в ответ, взял свою кружку и сделал внушительный глоток.

– Да чего там, – буркнул он, отирая пену со рта рукавом куртки. – Уил просто хитрюга, да и только, ему палец в рот не клади. Кроме того, я ведь ваш должник, – усмехнулся он, кивнув на эль. Потом он в одну секунду снова посерьезнел. – Вам бы следовало быть осмотрительнее, – произнес он. Было понятно, что, обращаясь к Говарду, он явно имел в виду Рольфа. – Здесь есть пара подонков, которые только и ждут, чтобы пустить кулаки в ход. Вы ведь не из здешних мест?

Говард кивнул.

– Нет, не из здешних. Мое имя Филипс. Говард Филипс. А это, – он показал на Рольфа и меня – мой мажордом Рольф и мой племянник Роберт.

– А я – Шин, – представился наш собеседник. – А этому вашему обжорбуму вы бы посоветовали иногда все же сдерживать себя. Сейчас не время приезжим хвост поднимать.

Я был слегка шокирован такой прямотой, но благоразумно не стал ввязываться в разговор, а предоставил Говарду продолжить его.

– Да мы – люди безвредные, – улыбаясь, заверил он. – Вот зашли себе пивка попить, да поесть спокойно.

– Тогда пейте, ешьте и исчезайте отсюда – чем быстрее, тем лучше, – серьезно произнес Шин.

Говард наморщил лоб.

– А почему?

– Вы ведь, если не ошибаюсь, те трое, что поселились на этом боте в порту? – осведомился Шин.

Несколько ошалевший Говард кивнул.

– Это… так, – подтвердил он. – Откуда вам это известно?

– Не знаю уж, откуда вы прибыли, но Дэрнесс – никак не Лондон и не Бирмингем. Здесь все новости быстро разлетаются. А после того, что в последние дни произошло, люди не знают, что и думать.

– Произошло? А что здесь произошло? – спросил Говард. – Что вы имеете в виду?

Шин вздохнул, допил свою кружку и махнул рукой хозяину, чтобы тот принес новую, потом ответил:

– А теперь послушайте, мистер Филипс, или как вас там. Может, я с виду и дурачок, но таковым не являюсь. Ваш лилипутик носится весь день по городу да слушает, что люди говорят, причем, где бы он ни появился, как через десять минут зубы градом сыплются у каждого, кто ростом не с быка. А теперь здесь нарисовалась вся троица и разыгрывает из себя невинных овечек! Вы что же думаете, если прибыли из большого города, то всех здесь за идиотов принимать можно?

Это был один из тех моментов, когда мне даже стало неловко за Говарда. Он долго смотрел на Шина, потом смущенно отвел взор и чуть ли не беспомощно огляделся по сторонам.

Шин ухмыльнулся.

– Ладно, чего уж, – примирительно сказал он. – Я просто хотел, чтобы все между нами было ясно. Если уж об этом речь зашла, то хочу вам дать один добрый совет: исчезайте из этого городишки как можно скорее.

– А с какой стати? – спросил я. Прозвучало это резче, чем следовало, но Шин, похоже, не обратил внимания и продолжал улыбаться.

– Да потому что здесь много чего странного произошло с тех пор, как вы здесь очутились, ребятки, – сказал он. – И люди уже на ваш счет начинают судачить.

– Что же странного здесь произошло? – решил поинтересоваться я.

Шин вздохнул, покачал головой и посмотрел на меня так, словно я спросил у него, почему это по утрам всходит солнце.

– Да вот взять хотя бы тебя, – начал он.

Мало–помалу меня начинала раздражать его манера говорить. Вряд ли он мог бы быть старше меня, но обращался ко мне так, будто перед ним мальчишка в коротких штанишках. Впрочем, если ты вдвое крупнее, чем остальная часть человечества, то…

– Взять хотя бы твой вид, – он многозначительно поднял палец вверх. – Что творится с твоими волосами? Это что, последний, крик лондонской моды? Болезнь? Следствие какого–нибудь несчастного случая?

Я невольно поднял руку и хотел уже прикоснуться к моей белой пряди, но снова одернул ее. Да, многовато народу смотрело на нас. Мне вдруг пришла в голову не очень приятная мысль, что все здесь присутствующие вполне могли строить на наш счет разного рода догадки. А если верить Шину, догадки эти никак не пошли бы нам на пользу…

– Нечто… в этом роде, – уклончиво ответил я. – Ранение…

– Ну так перекрась волосы, – грубо посоветовал мне Шин. – Может, где–нибудь в крупном городе на тебя никто и не посмотрит, а здесь каждый будет пялить глаза. А эти твои выходки в гостинице. Ты что, считаешь, что это осталось незамеченным? – Покачав головой, он загнул второй палец, после чего, повернувшись к Говарду, загнул и третий. – Да и вы нельзя сказать, чтобы вели себя очень разумно.

– В каком смысле? – скованно спросил Говард.

– Ну, знаете, когда люди убираются из гостиницы, чтобы жить на борту какой–то дряхлой посудины… К тому же в такую погоду, когда каждый здесь поклясться готов, что нельзя выходить в море.

– А, может, мы поиздержались, – сказал Говард.

Шин тихонько рассмеялся.

– Да уж, конечно. Именно поэтому ваш слуга и расплачивается на рынке стофунтовыми банкнотами. Это уж точно от нищеты! – Откинувшись на спинку стула, он оценивающе осмотрел нас и снова покачал головой. – Поймите меня правильно, – пояснил он. – Лично мне все едино, что вы здесь делаете и для чего явились сюда. Но ведь произошло два необъяснимых события, стоило вам лишь показаться здесь.

Говард кивнул, хотел было что–то сказать в ответ, но решил промолчать, поскольку появился хозяин с новыми кружками эля, на сей раз наполненными почти до краев. Когда он удалился на почтительное расстояние, Говард снова обратился к Шину:

– Что же это за необъяснимые события, Шин? – допытывался он, – предположим, мы просто не в курсе.

Шин немного помолчал.

– Ну ладно, – пожал он плечами. – Вашего времени мне не жаль. К тому же, по мне – это все ерунда.

– И все же расскажите, – просил Говард. – Пожалуйста.

Шин пригубил пива, положил руки на стол и сжал кулаки.

– Ничего определенного, – начал он, – Разное мелют здесь по этому поводу, понимаете? – Он улыбнулся, но вдруг мне показалось, что он нервничает. Я чувствовал, что он уже начинал жалеть о том, что дал втянуть себя в этот разговор, явно не доставлявший ему удовольствия. – Вот вчера, например, один рыбачок со всей серьезностью доказывал мне, что видел свою жену.

– Ну и что в этом странного? – спросил я.

Шин ухмыльнулся.

– Да ничего, – ответил он. – Разве только что она умерла три года тому назад.

Говарду не удалось скрыть свой испуг, да и у меня невольно ледяные мурашки побежали по спине. Но я усилием воли даже сумел изобразить какое–то подобие скептической улыбки.

– И что, это все?

Шин отрицательно покачал головой.

– Кое–кто утверждает, что видел какие–то непонятные темные силуэты, крадущиеся по улицам, – сказал он.

А вот теперь я уже действительно перетрусил, не на шутку. Тут же у меня перед глазами встал туман, который ни с того ни с сего опустился на нас, когда мы шли сюда, и тени, скрывавшиеся за ним и вскоре исчезнувшие.

– Иногда люди слышат с моря какие–то звуки, а двое ребят, которые выходили как–то в море, клянутся, что своими глазами видели огромную рыбину. А вчера утром вдруг зазвонили церковные колокола.

– Ну и что такого? – недоумевал Рольф.

– Ничего такого, – сухо ответил Шин. – В нашей церкви колоколов нет и в помине, только и всего. А двое людей внезапно захворали.

– Захворали? – Говард, вздрогнув, выпрямился и чуть было не опрокинул на стол кружку с пивом.

Шин кивнул. Если он сумел разглядеть, как Говард испугался, то, надо признаться, мастерски разыгрывал безразличие.

– А так, ни с того, ни с сего, – рассказывал он. – Их всего трое или четверо, насколько мне известно. Но врач только руками развел. И еще кое–что интересное произошло. – Он вдруг снова улыбнулся. – Чего только не насочиняют люди, как пить дать, большую часть присочинили.

– Да нет, не думаю, – едва слышно в задумчивости пробормотал Говард, вроде бы и не обращаясь непосредственно к Шину, но тот прекрасно понял его и теперь устремил на него недоверчивый взгляд.

– Что вы хотите сказать? – осведомился он.

Говард поспешно отмахнулся.

– Да нет, ничего. Я просто… размышлял, так сказать, вслух, только и всего. Во всяком случае, вы нам очень помогли, рассказав обо всем этом.

– Еще двое исчезли, – добавил Шин. Что–то меня насторожило в тоне, каким это было сказано, но я не мог понять, что именно.

– Вот как? А кто, позвольте узнать? – спросил Говард.

– Да так, личности, в общем, не из высших кругов. Двое местных бродяг, которых днями дома не было. Околачивались, где попало, пили по–черному и все такое. Но люди судачат, что, дескать, именно в вашем обществе в последний день видели этого Бенсена.

– Бенсен, говорите? Это тот самый человек, который исчез?

Шин кивнул.

– Он и вместе с ним еще два его дружка. Как я уже сказал – они не раз уходили в подполье, но сейчас, сами понимаете, атмосфера в городе – не дай Бог, и не приходится удивляться, что люди поспешили их исчезновение связать с вашим приездом. Насколько мне известно, полиция тоже проявляет к вам определенный интерес.

– К нам? – Я просто поражался, с каким хладнокровием, граничившим с бесстыдством, Говард вел этот диалог. Даже я сам уже был готов поверить, что мы об этих людях и слыхом не слыхали и в глаза их не видели.

– Подумайте сами, – продолжал Шин. – Трое приезжих, которые так ведут себя… Не забывайте, Дэрнесс был и останется вонючей дырой, он только изображает из себя черт знает какую столицу. А это деревня захудалая!

Говард помолчал.

– Возможно, вы и правы, – пробормотал он после паузы. – Мы действительно ведем себя довольно странно. Однако у нас есть для этого причины.

– Может быть, – ответил Шин. – Но вам все же следует держать ухо востро.

Говард испытующе посмотрел на него.

– А для чего вам это? – вдруг спросил он.

– Что? – не понял Шин.

– Ну, помогать нам, – пояснил Говард. – Вы абсолютно правы – нужно быть просто слепцом, чтобы не понять, что нас здесь не особенно–то жалуют. А вы нам помогаете.

– Это вам только кажется, – с улыбкой ответил Шин. – Ну, ответил на пару ваших вопросов, ну, рассказал кое–что – и что с того? Кроме того, я не из Дэрнесса, если это объяснение вам больше по душе. Я здесь всего–то пару недель от силы и, насколько за это время смог изучить эту деревню, до старости я здесь явно не задержусь. Такой ответ вас удовлетворит?

Ответ такой не мог удовлетворить ни меня, ни Говарда, но тот кивнул.

У меня… у меня есть веские причины для того, чтобы задавать вам эти вопросы, мистер…

– Мур, – назвал себя Шин.

– Мистер Мур, – продолжал Говард. – Я… то есть, мы, – он показал рукой на меня, – хотели бы вы просить вас об одном одолжении.

– Что за одолжение?

Снова Говард ответил не сразу, а несколько секунд продолжал смотреть куда–то в пространство, мимо Шина, нервно поигрывая серебряным набалдашником своей тросточки.

– Вы упомянули о том, что двое из местных внезапно заболели, так?

Шин кивнул.

– Ну, так. Дочка моей квартирной хозяйки тоже подцепила эту хворобу. – Его лицо помрачнело. – Несчастная девочка. Ей нет и шестнадцати.

– И никто не может определить, что у нее?

– Да этот местный врач – просто старый, выживший из ума костоправ. Он и ветрянку от геморроя не отличит, – сморщившись, ответил Шин. – А у нее горячка, и бредит она – все, что я могу сказать.

– А вы могли бы… проводить нас к ней, мистер Мур? – внезапно спросил Говард. Я недоуменно посмотрел на него, но его горящий взор по–прежнему был прикован к Шину.

Тот помялся, потом кивнул.

– А почему нет? Мисс Уинден голову совсем потеряла. Она уже готова и знахаря позвать, лишь бы помог.

– Тогда пойдемте, – сказал Говард.

– Что? Прямо сейчас? А как же с вашей едой?

– Ничего, рыбу уж как–нибудь потом съедим, – успокоил его Говард и встал из–за стола. – Пойдемте, Шин.

– Да прекрати ты, – ворчал Гордон. – Прошу тебя.

Тремейн ненадолго оторвался от своего занятия, нахмурил лоб, чтобы дать своему приятелю понять, как неприятно ему отвлекаться на что–то другое, и снова вперился глазами в желтоватые страницы большой, толстой книги, лежащей перед ним на столе.

– Чего я буду прекращать? – спросил он.

– Это… дурная книга, – ответил Гордон. – Она меня в страх вгоняет. – Он еще раз бросил взгляд мельком на книгу и беспокойно переступил с ноги на ногу.

В маленькой каморке было прохладно – на улице уже вовсю лютовал зимний холод. Огонь в маленькой железной печурке в углу уже не разжигался дня два. Именно два дня назад они вернулись после своей вылазки в этот странный дом в лесу. Сам Гордон на следующее утро отправился в маленькую кузницу у порта, где работал, но Тремейн почти безвылазно сидел здесь, в мансарде. Он ничего не ел все это время и спать ложился лишь тогда, когда уже в буквальном смысле падал от усталости. Лицо его стало белым, как известь, глаза покраснели и воспалились, нездоровый красноватый налет выступил на коже.

– Дурная! – передразнил он Гордона, явно дав понять, что он по этому поводу думает. Пролистав несколько страниц, он устало провел ладонью по глазам. – А что же в ней дурного, может, объяснишь? – ответил он. – Старинная книга – да и только, разве не так?

Гордон нервно облизал пересохшие губы. Он уже давно понял, что фолиант, позаимствованный в том доме, может быть чем угодно, но только не старинной книгой. Он не мог логически обосновать свое умозаключение. Просто эта книга пугала его, вызывая необъяснимый страх.

Он нервно шагнул к столу, за которым сидел Тремейн, и стал смотреть на перелистываемые им страницы и болезненное лицо своего приятеля. Гор– дон был очень обеспокоен этой странной тягой Тремейна к книге. И вообще, большой дуростью было тащить оттуда эту книженцию, и это его убеждение росло. Теперь, два дня спустя, он боялся даже и близко подходить к ней.

– Ты бы сходил на работу, – нерешительно порекомендовал он. – А то Брингс все время спрашивает о тебе. А сегодня уже сам хотел бежать сюда к тебе, и я его насилу отговорил.

Глаза Тремейна превратились в узенькие щелочки.

– Ты что, не сказал ему, что я заболел?

– Сказал. Но ты же знаешь старика – он мигом кого–нибудь еще наймет, если ты не появишься.

Тремейн презрительно фыркнул:

– Да пусть себе нанимает, кого хочет. У меня эта работа уже и так вот где сидит. – Он выразительно провел рукой у шеи. – Передай ему, что мне пару дней надо полежать. Придумай что–нибудь.

– Два дня?

– Наверное, – равнодушно отозвался Тремейн. – Если повезет, даже чуть меньше. Мне кажется, я скоро уже смогу это расшифровать. – Он победно улыбнулся, но улыбка эта странно и жутко выглядела на его побледневшем лице со впалыми щеками и покрасневшими глазами. Гордон невольно поежился.

– Расшифруешь? – недоверчиво повторил он. – Ты что, всерьез собрался прочесть эти каракули?

На секунду глаза Тремейна вспыхнули гневом, но он тут же снова улыбнулся. Улыбка эта была снисходительной и в то же время довольно злой. Гордон не мог припомнить, чтобы его приятель когда–нибудь одаривал его такими взглядами. Да, Тремейна эти два дня, несомненно, изменили, причем настолько сильно, что Гордону это было в диковинку. Все началось именно тогда, когда он впервые прикоснулся к этой книге.

Тремейн выпрямился, дрожащими пальцами взял стакан с водой, стоявший перед ним на столе, и чуть увлажнил свои пересохшие губы.

– Прочесть? Нет. Разве что понять, – тихо ответил он.

– А какая разница?

– О, огромнейшая, – принялся объяснять Тремейн. – Я не могу тебе этого объяснить, Гордон, но если мне все же посчастливится расшифровать, что здесь написано, то тогда мы все сможем. Я уже начинаю понимать, в чем здесь дело, но это пока еще нельзя назвать чтением, понимаешь? Это… это так, будто страницы заговорили со мной.

Гордон чуть наклонился и попытался присмотреться к этим, на первый взгляд, беспорядочно рассыпанным по желтым пергаментным страницам значкам. Для него они были и оставались лишенными смысла закорючками. И он не стремился постигнуть их тайный смысл. Он не хотел и знать о том, что имел в виду Тремейн, утверждая, что, если он сумеет расшифровать книгу, то все будет в порядке.

– Тебе надо кончать со всем этим и отправляться на работу, – сказал. Гордон в последней попытке переубедить его. – Ты просто гробишь себя. Ты хоть в зеркало за эти два дня заглянул?

Тремейн презрительно рассмеялся.

– На свете есть более важные вещи, чем телесное здоровье, Гордон, – ответил он. Ухмыльнувшись, он снова склонился над книгой, и его указательный палец вновь заскользил по строчкам. – У тебя еще что–нибудь ко мне? – обратился он к Гордону, видя, что тот уходить явно не собирается.

Гордон пожал плечами.

– Да… не знаю, – пробормотал он. – Мне это дело не нравится, Тремейн. Эта книга и…

Тремейн поднял на него глаза.

– И?

– Ничего, – смешался Гордон. – В последние дни много странного произошло в городе.

– И ты убежден, что все связано с этим? – Тремейн хлопнул ладонью по страницам и визгливо рассмеялся. Гордон увидел, что зубы Тремейна почернели, сгнили, будто у глубокого старика. – Ты просто безумец, если всерьез так думаешь.

– Да я… ничего я не думаю, – пытался возразить Гордон. – Я только…

– Что «только»? – насторожился Тремейн.

Гордон опустил глаза.

– Ничего, – тихо ответил он. – Ничего. Забудь.

Тремейн некоторое время продолжал пристально смотреть на него, потом снова взор его упал на таинственные знаки и сосредоточился на них.

– Ну, тогда все в порядке, – произнес он. – Оставь меня одного. Я занят.

Гордон, помедлив, повернулся и пошел к двери, но Трейман снова окликнул его.

– Ты ведь никому об этом не расскажешь, Гордон, да? – настороженно спросил он.

– О книге? – Гордон покачал головой. – Нет, конечно. Все остается, как мы и уговорились: ты занемог и должен отлежаться. Не бойся, я тебя не выдам.

Тремейн не ответил, а Гордон поспешил уйти, и когда Тремейн снова оказался один, он тихо проговорил про себя:

– Вот этого я бы тебе не советовал, приятель.

* * *

Дом находился в самом захудалом районе Дэрнесса, квартале трущоб, имеющемся почти в каждом городе, от которых приезжие обычно предпочитают держаться подальше. Газовых фонарей на здешних улицах и в помине не было, а в большинстве окон уже погасили свет, хотя еще не было и девяти. Это были улицы полуразвалившихся бараков, притулившихся друг к другу, покосившихся домишек, окна которых большей частью были заколочены досками. На тротуарах лежали кучи мусора, которые никто и не думал убирать, обломки досок, битый кирпич. Единственными, кто попался нам во время нашего странствия вслед за нашим новым знакомым по усеянной ямами мостовой, была кошка да еще две прошмыгнувшие крысы, издали созерцавшие нас своими коварными глазенками и скрывшиеся лишь после того, как Рольф не погнушался запустить в них камнем, впрочем, так и не попав.

Здесь даже холод был иным – злее, беспощаднее, да и. окружавшая нас тьма была иной, нежели в городе – это было не просто отсутствие света, а черная, непроглядная пелена, скрывавшая все. Я не мог отделаться от крайне неприятного чувства, и по напряженному молчанию Рольфа и Говарда нетрудно было угадать, что аналогичные мысли одолевали и их. Причем, это было почти абсурдным – ведь я был на ты с подобными районами Нью–Йорка. Но здесь все было совершенно по–другому. Я знал наперечет все опасности, которые могли подстерегать меня в Бронксе, и чувствовал там себя вполне сносно. Но здесь… Здесь я чувствовал их приближение. Причем, каждым своим нервом.

Через несколько минут, показавшихся мне вечностью, Шин наконец остановился перед одной из замызганных дверей узкого, двухэтажного строения и жестами подозвал нас подойти поближе.

– Обождите пока здесь, – громким шепотом попросил он нас. – Лучше я сначала один зайду и сам переговорю с миссис Уинден.

Говард демонстративно огляделся по сторонам, лишь после этого кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Но, прошу вас, недолго.

Шин усмехнулся, открыл двери и исчез во мраке. Некоторое время шаги его звучали из темноты, но вскоре затихли. Мне стало не по себе. Вдруг я почувствовал себя ужасно одиноким, незащищенным, несмотря на присутствие Говарда и Рольфа. Холод пронизывал до костей, и мне казалось, что темнота готова вот–вот сжаться вокруг нас безмолвным кольцом.

– Хочется думать, что он не задержится, – пробурчал Рольф, кутаясь в свою куртку. – Холодина здесь. И место это могло быть и получше.

Говард кивнул, достал из нагрудного кармана очередную сигару и, подумав, сунул ее обратно.

– Что ты можешь о нем сказать? – поинтересовался он.

Я даже не сразу сообразил, что вопрос этот относится ко мне. Ничего не видя и не слыша, я вперил свой взор в недобрую темноту, окружавшую нас, и изобретал всех мыслимых и немыслимых монстров, которые, по моему мнению, уже изготовились к атаке и вот–вот должны были наброситься на нас. Застигнутый врасплох вопросом Говарда, я повернулся к нему и пожал плечами.

– О Шине? Не знаю. Он…

– Во всяком случае, не простой рыбак и, тем более, не из крестьян, я угадал? – Говард улыбнулся. – Впрочем, сам он ничего подобного и не пытался утверждать.

Недоуменно посмотрев на него, я кивнул. Он был совершенно прав. Получалось так, что мы всех местных автоматически записывали либо в рыбаки, либо в портовые рабочие. И та же участь постигла и Шина. Но он ни разу и не заикнулся о том, что он рабочий или же рыбак. Собственно говоря, а что мы о нем знали? Весьма мало для того, чтобы отважиться взять его в проводники для визита в эти трущобы.

– Выговор у него явно не местный, – подумав, заключил я. – Но это ни о чем не говорит. В конце концов, не обязан же он выкладывать нам всю свою подноготную.

– Нет, конечно. – Повернувшись, Говард стал изучать дом, где только что скрылся Шин. – Просто я не перестаю спрашивать себя – с какой стати ему помогать нам? Если настроения в этом Дэрнессе таковы, как он описал, то, вполне вероятно, он может накликать и на свою голову неприятности.

– Ну, знаешь, с его комплекцией можно позволить себе и это, – заметил я.

– Ерунда, – угрюмо проворчал Рольф. – Г. Ф. совершенно прав. Что–то с этим малым не так. И я выясню что.

– Не вздумай наделать глупостей, Рольф, – предостерег его Говард. – Шин нам не враг.

Рольф ухмыльнулся и кулачищем показал на темный силуэт дома.

– А если это ловушка? – спросил он.

– Будь это так, Роберт предупредил бы нас, – оправдывался Говард. – Так ведь?

Я поспешно закивал, хотя, честно говоря, уже не удивился бы, если бы здесь на нас набросились. Разумеется, я бы тут же заметил, попытайся Шин обманом заманить нас сюда, однако то, что он нам не враг, никак не могло автоматически причислить его к разряду наших друзей.

Дискуссии этой положило конец возвращение Шина. В маленьком дверном оконце замерцал свет, и вскоре дверь открылась и на тротуаре показалась широкоплечая фигура Шина. В руках у него теперь была свеча, и он прикрывал ладонью пламя, чтобы оно не угасло на ветру. Лицо его, освещаемое снизу трепетным, желтоватым светом, выглядело жутковато.

– Все в порядке? – спросил Говард.

Шин кивнул в ответ.

– Я поговорил с миссис Уинден, – тихо заговорил он, словно опасаясь, что кто–то в доме услышит его. – Вы можете осмотреть ее дочь. Я сказал ей, что вы ученый из Лондона, который случайно проездом оказался здесь. Это на тот случай, если она вас спросит.

Говард кивнул и хотел уже идти к дому, но Шин задержал его, тронув за плечо.

– Еще одно, Филипс, – сказал он. – Вы уж не вселяйте в нее никаких надежд только ради того, чтобы утешить ее.

Говард осторожно убрал его руку с плеча и хотел что–то ответить, но Шин уже повернулся и без лишних слов последовал в дом. Что ж, этот человек, по крайней мере, не скрытничал и, по–видимому, на сто процентов был уверен, что Говард сумеет расслышать в его словах предупреждение. Я почувствовал уважение к этому темноволосому великану. И одновременно недоверие – ну никак не мог этот человек быть простым портовым работягой.

За ними последовал и я. Коридор был темным, сырым, холодным. Пахло здесь отвратительно. Наверх вела лестница, узкая и прогнившая настолько, что еле держалась, и я даже боялся взяться за эти готовые рухнуть вниз перила. Пламя свечи в руках Шина отбрасывало блики на стены и потолок, а шаги наши, вследствие странной акустики этого дома, звучали приглушенно и настолько необычно, что походили на зловещий шепот, и по спине у меня от этого ползли мурашки.