Текст книги "Бремя Могущества"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Вы обязаны нам помочь, миссис Уинден. За вами долг, – тихо произнес я.

От этих слов она вздрогнула и съежилась, точно от удара. Губы ее дрожали, и взгляд беспокойно заметался между мною и дочерью. Она не произнесла ни слова.

– Вы обязаны нам помочь, миссис Уинден, – повторил я. – Если бы не помощь Говарда, то вашей девочки давно бы не было на свете. А теперь настала наша очередь просить вас о помощи. – Говоря эти слова, я чувствовал к себе такое отвращение, которого мне еще не доводилось переживать ни разу за всю мою жизнь, и я видел, как слова эти разили наповал бедную женщину. Но иного выхода у меня не было – речь шла о жизни Рольфа.

– Прошу вас, – добавил я уже тише и, даже в первую секунду и сам не заметив этого, с мольбой в голосе. – Мне очень не хочется в таком тоне говорить с вами, но если вы нам не поможете, один из моих друзей погибнет.

Она молча уставилась на меня. Губы ее дрожали, в глазах стояли слезы, а пальцы нервно теребили платье на груди. Вперив взгляд в пол, она судорожно глотнула несколько раз, бросила украдкой взгляд на дочь, потом снова посмотрела на меня и тяжело вздохнула.

– Что вам нужно? – спросила она после долгой паузы. – Ума не приложу, чем я могу вам помочь. У меня нет телеги, которую я могла бы дать вам. Что вам от меня может понадобиться? Для чего вам мучить меня?

– Я… не собираюсь заставлять вас страдать, – ответил я. Почему ее слова так пугали меня? – Я не пришел бы сюда, если бы не крайние обстоятельства, можете мне поверить.

И снова она умолкла, и снова от ее взгляда у меня похолодела спина.

– Это… это правда, что вы подожгли порт? – вдруг спросила она. – Вы, вместе с вашими друзьями?

– Я? – Эти слова меня настолько поразили, что я даже рот раскрыл. – Да это же бред какой–то! Мы…

– Кто вы такие? – спросила миссис Уинден. – Вдруг она стала совершенно спокойной тем жутким, скованным, напоминающим паралич спокойствием, за которым обычно скрывается апофеоз паники. – Кто вы такие? Вы и ваши друзья?

– А что вам о нас приходилось слышать? – спросил я.

– Говорят, что вы – колдун, мистер Крейвен, – абсолютно серьезно заявила миссис Уинден. – Говорят, что вы в сговоре с дьяволом. Это… это правда?

– Чушь, – коротко бросил я, но по ее лицу видел, что вот именно этого и не стоило говорить, и как можно спокойнее добавил: – Это неправда, миссис Уинден. Я… я ничего сейчас вам не могу объяснить, но ни с кем ни в каком сговоре мы не состоим, ни с чертом, ни с дьяволом и ни с кем–нибудь еще. А что касается пожара в порту, так не мы его виновники, скорее наоборот, жертвы. Во всяком случае, чуть не стали ими. Эти… люди, которые вдруг пожелали нашей смерти, выплеснули керосин в воду, чтобы сжечь нас. А огонь распространился на весь порт. В чем уж тут наша вина?

– Вы – колдун! – Было ясно, что ее уже не переубедить. Выражение ужаса в ее глазах усилилось. – Вы… с тех пор, как вы появились в этом городе, начались эти несчастья. Здесь произошли…

– Непонятные вещи, я знаю об этом, – не дал договорить ей я. Я попытался улыбнуться – мне это не удалось. Потом очень медленно, чтобы ничем не испугать ее, обошел кровать и устало опустился на край. Салли шевельнулась во сне. Я видел, как блестел ее разгоряченный лоб, ее запекшиеся, беспокойно трепетавшие губы – картина отчаяния! Не укладывалось в голове, что это невинное дитя еще совсем недавно носило в себе чудовище. Просто какая–то насмешка. Я заботливо наклонился над ней и приложил руку ко лбу. Кожа горела. Странно, но стоило мне только положить руку ей на лоб, как девочка тут же перестала метаться во сне. Дыхание ее успокоилось и даже глазные яблоки, беспокойно вращавшиеся под веками, стали неподвижными.

Миссис Уинден шумно вздохнула.

– Что… что вы с ней делаете? – недоверчиво спросила она.

– Ничего, – ответил я. – Не бойтесь – я не собираюсь причинять Салли вред. Ни Салли, ни кому–нибудь другому. Поверьте мне, я вам не враг. Напротив.

Она глотнула. Во взгляде ее появилась неуверенность.

– Я знаю, что говорят здесь о нас,. – тихо сказал я. – Я почти понимаю вас. Да, произошли… очень странные, неприятные вещи, как только мы прибыли в Дэрнесс. И кто знает – может быть, в этом есть и наша вина. Может быть, нам вообще не следовало сюда приезжать.

Наверное, с минуту миссис Уинден молча пристально смотрела на меня, потом кивнула, и я видел, каких сил ей стоило преодолеть себя.

– Хорошо, – тихо, почти неслышно сказала она. – Я… помогу вам.

– Значит, вы верите мне? – спросил я.

– Я помогу вам и вашим друзьям, – спокойно ответила она. – Вы спасли мою дочь, мистер Крейвен. Я же сказала вам тогда, что сделаю все, что вы от меня потребуете, – и я сдержу свое слово.

Не такого ответа хотелось мне услышать от этой женщины, никак не такого. Однако на другой, видимо, рассчитывать не приходилось. Несколько секунд я выдерживал ее взгляд, потом поднялся, отошел от кровати Салли и стал объяснять миссис Уинден, что нам требовалось.

Сеть росла. Миллионы и миллионы тончайших, тоньше человеческого волоса волокон пронизали лесную землю на много миль вокруг черной, маслянистой сетью, и тело Шоггота сильно уменьшилось по мере разрастания этой сети. Он заглатывал в себя пищу с той жестокой неумолимостью, с которой он всегда уничтожал любую незнакомую ему форму жизни, поедая растения, поглощая их и распространяясь во все стороны, разветвляя тело свое на многие мили. Его тело вряд ли было сейчас больше, чем у обычного человека, но общая масса его удесятерилась с тех пор, как он пустился в свое жуткое странствие по земле.

Теперь он уже не пожирал все вокруг. Тело его разветвлялось, сеть ширилась непрерывно, но теперь он, впитав в себя достаточно органики, мог, наконец, приступить к осуществлению своего плана. Несмотря на весь свой злой гений, он был все–таки не более, чем просто машиной, вещью, созданной лишь с одной–единственной целью, и которая могла лишь выбирать между выполнением своего задания и гибелью. Но как могло погибнуть то, что никогда не жило?

Ровно через час мы возвратились в трущобы восточной окраины Дэрнесса. Что же касается того, как раздобыть телегу, то это оказалось настолько пустяковым делом, что я и представить себе не мог. Я просто вручил определенную сумму миссис Уинден, и она вскоре сумела нанять повозку, запряженную двумя лошадьми. По ее словам, человек, с которым она вела переговоры, не задал ни единого вопроса, лишь молча покачал головой – она была далеко не первой, кто стремился как можно быстрее покинуть город. Пожар в порту до сих пор бушевал, и люди мало–помалу – то ли из боязни, что он перекинется на город, то ли просто повинуясь стадному чувству, – начинали уходить из Дэрнесса.

Какое–то время мне пришлось дожидаться миссис Уинден, укрывшись от посторонних взоров в телеге, пока она договаривалась с соседкой, чтобы та посидела с Салли остаток ночи. Миссис Уинден так и не сказала мне, под каким предлогом она собиралась объяснять свое отсутствие, но какое–то объяснение у нее, безусловно, было, и я с облегчением вздохнул, когда увидел, что она выходит из дому и забирается на козлы. И хоть этот вопрос мы с ней не обсуждали, было ясно, что, согласившись помогать нам, она и себя подвергала серьезной опасности. Несомненно, если бы вдруг ее уличили в оказании содействия нам, подручным дьявола и колдунам, – толпа просто растерзала бы ее на части.

Было около десяти, когда повозка наконец остановилась около нашего убежища. Сделав миссис Уинден знак ждать, я быстро соскочил с повозки и, пригнув голову, поспешил в глубь дворика. В первое мгновение я вообще никого не увидел – неровный четырехугольник двора, казалось, вымер – ни Говарда, ни Рольфа, но громко позвав их, я заметил, как у мусорных баков вдруг промелькнула тень.

– Роберт, это ты?

Я кивнул и подошел к нему поближе, но вдруг заметил, как в руке его блеснула сталь, и инстинктивно отпрянул. Говард заметил мою изумленную физиономию и, смущенно улыбнувшись, виновато спрятал револьвер под курткой.

– Где тебя столько носило? – спросил он. – Мы уже не знали, что и думать.

– Я достал повозку, – ответил я, указав рукой на улицу. – Как там Рольф?

– Жар не спадает, – обеспокоенно ответил Говард. – Но ничего – пока держится. Пойдем, поможешь мне.

Я пошел за ним, и мы обогнули ряд мусорных баков. Рольф лежал на временном ложе из остатков картонных коробок, опираясь на локоть левой руки, а в правой у него, как только что у Говарда, блестел револьвер. Он смотрел на нас горящими глазами человека, страдающего от лихорадки. Лицо его пылало. Я ощутил болезненный укол в сердце. Впрочем, может быть, все было еще и не так плохо – просто ожоги на лице усугубляли его и без того больной вид. Болели они, должно быть, адски, даже если и были относительно неглубокими. В самом худшем случае, Рольфу теперь придется всю жизнь ходить со шрамами.

– Идти сможешь? – осведомился я у него. – Недалеко, только до улицы. У меня есть повозка.

Рольф кивнул и попытался подняться на ноги, но мне пришлось ему при этом помогать. Говард поднял книгу, лежавшую под какой–то тряпицей, и свободной рукой поддержал Рольфа.

Когда мы выходили из арки, лошади, почуяв незнакомых людей, беспокойно захрапели. Топот копыт по камню мостовой эхом отдавался в вечерней тишине. Я заметил, что животные чего–то боятся. Может, все дело в пожаре, который так еще и не потушили?

Завидев на козлах согбенную фигурку, Говард застыл на месте.

– Кто это? – испуганно спросил он. – Ты…

– Да. Я нашел того, кто поможет нам, – перебил я его. – Самим нам не справиться, Говард…

Осторожно выпустив руку Рольфа, Говард не спеша подошел к повозке и удивленно заморгал, увидев, кто скрывает лицо под капюшоном.

– Вы?

– Миссис Уинден поможет нам, – поспешно заверил его я. – И нечего волноваться. А теперь пошли, и так уже вон сколько времени ушло впустую.

Говард неохотно повернулся. По его лицу я видел, что он что–то лихорадочно соображает, но он, ничего не сказав, помог мне довести Рольфа до повозки и положить его на голые доски скамеек. Рольф тихо постанывал. Когда я пришел, он был еще в сознании, теперь же снова начинал впадать в забытье. Он весь горел и трясся, как в лихорадке. Говард снял у него с плеч какое–то одеяло, быстро свернул его и подложил под голову вместо подушки, а я расправил пальто и накрыл его. Оно пропиталось влагой и словно заледенело, но ничего лучшего я предложить ему не мог.

– Останешься с ним, – в тоне Говарда послышался приказ. Он повернулся и, помедлив, положил книгу под скамейку – Не трогай ее, – предупредил он меня. – Что бы ни произошло. Ты понял?

Его слова и тон взбесили меня, но я сдержался, молча кивнул и устало сел на скамью. Дерево было мокрое, и я снова почувствовал, что замерзаю. Пальцы от холода распухли и болели так, что я едва мог шевелить ими.

Говард еще раз спрыгнул на землю, с деловитым видом обошел повозку и потом, взобравшись на козлы, уселся рядом с миссис Уинден. Раздался щелчок кнута, и мы тронулись.

Мучительно медленно проплывали мимо нас обшарпанные домишки. Прошло немного времени, но когда мы наконец выехали за город, мне казалось, что мы едем уже долгие часы. Рольф продолжал стонать и беспокойно ворочаться, время от времени я бросал на него взгляд, но и только – чем я мог ему сейчас помочь? Я знал, что Рольф – парень крепкий и выдюжит, несмотря ни на что. Но, с другой стороны, я знал и другое – ведь именно сильные, здоровые люди часто и бывают первыми жертвами недугов.

– Сколько нам еще ехать? – обратился я к сидевшей впереди миссис Уинден.

– До Бэтхилла? – Она подумала. – Три часа. Может быть, даже четыре. Дорога здесь дает большой крюк на юг, мистер Крейвен. Правда, есть путь напрямик, через лес, но боюсь, что дожди размыли все дороги и тропинки. Мы можем увязнуть там.

Путь напрямик через лес… Не знаю почему, но стоило мне услышать эти слова, как тут же. у меня возникло чувство, что я забыл что–то ужасно важное. Я прогнал эту мысль. Сейчас нужно было благодарить Бога за то, что мы сумели выбраться из этого проклятого Дэрнесса, и думать о том., как спасать Рольфа.

– Тогда и дальше поедем по этой дороге, – решил Говард. – Больше мы не можем рисковать. – Он благодарно взглянул на маленькую женщину, сидевшую рядом с ним. – С вашей стороны очень любезно, что вы согласились помочь нам, миссис Уинден, – произнес он.

– Это мой долг – вот я вам его и возвращаю, – коротко бросила миссис Уинден. Говард недоуменно наморщил лоб, потом медленно обернулся и пару секунд вопросительно смотрел на меня. Я никак не реагировал, и он снова обратил взгляд на дорогу.

– Нам очень жаль, что мы втянули вас во все это, – пробормотал я. – И когда все это… будет наконец позади, я попытаюсь как–то оправдаться перед вами.

Миссис Уинден не ответила, и снова я почувствовал, что поступил низко. Взгляд, которым наградил меня Говард, отозвался болью в сердце.

Время тянулось невыносимо медленно. Повозка наша покачивалась на наезженной дороге, монотонно стучали дождевые капли. Я жестоко страдал от холода и сейчас, когда нервы мои чуточку успокоились, почувствовал, насколько ужасно я устал. Если бы не этот промозглый холод, я наверняка заснул бы.

С трудом одолев холм, повозка наша обогнула одиноко стоящее дерево, в которое когда–то угодила молния и, покачнувшись, остановилась. Я очнулся от своего оцепенения и удивленно глянул на козлы. Миссис Уинден смотрела назад – туда, откуда мы уехали. Даже отсюда были видны отблески пожара в порту Дэрнесса – огромный, красно–желтый светляк пламени.

– Это… невозможно, – пробормотала миссис Уинден. – Как оно может столько гореть? – Она посмотрела сначала на меня, потом на Говарда, и губы ее сжались в тонкую нить. – Мой… мой брат был в порту, – тихо и как бы нехотя произнесла она. – Он тоже помогал бороться с огнем. Он… он сказал, что все лодки сгорели дотла, да и от пакгаузов одни угольки остались. Но вода… вода продолжает пылать. А ведь керосин этот должен был давно уже весь выгореть.

Говарду отказала его обычная невозмутимость, он бросил короткий, едва заметный взгляд на книгу на дне повозки.

– Это… не совсем обычный огонь, – выдавил он. – Я и сам не могу понять, что же… это такое, но надеюсь, что когда мы подальше отъедем от города, все само собой прекратится.

– А если не прекратится? – едва слышно спросила миссис Уинден.

На этот раз промолчал Говард. Он резко повернулся к ней, взял вожжи и пришпорил лошадей. Повозка, заскрипев, качнулась, и начался мучительный спуск с холма. Дорога стала хуже. То, что на карте выглядело вполне пристойной, ровной дорогой, на деле оказалось усеянным рытвинами и колдобинами, едва проезжим даже при доброй погоде трактом. Сейчас же, ночью, в особенности дождливой, когда рытвины и ямы налились водой, поездка с каждой милей все больше и больше напоминала пытку. Темно было – хоть глаз выколи, и я бы не удивился, если бы у нас вдруг сломалась ось. Но лошади упрямо продолжали свой и так не особенно резвый бег, впрочем, постепенно замедляя его.

И вот повозка, в конце концов, остановилась как вкопанная. Это произошло настолько неожиданно и быстро, что я чуть было не вылетел из нее. Говард выругался, спрыгнул на землю и тут же оказался по щиколотку в жидкой, черной грязи.

– Что случилось? – спросил я.

– Сели по самую ось, вот что, – в бешенстве ответил он. – Давай слезай и помогай мне.

Встав на повозке, я оглянулся и, увидев более–менее сухое место, спрыгнул. Не было у меня желания утопать в грязи, подобно Говарду. Лошади пряли ушами, раздували ноздри и беспокойно шлепали копытами по темной жиже, мотая хвостами из стороны в сторону, а одна из них даже чуть было не укусила меня, когда я проходил мимо.

Говард, усевшись на корточки и приглушенно чертыхаясь, ощупывал обод.

– Что такое? В яму попали, что ли? – спросил я, подойдя к нему.

– Нет. Подойди поближе и помоги мне. – Он отодвинулся и нетерпеливо махнул мне рукой. Когда я подошел, Говард ткнул пальцем во что–то матово поблескивавшее рядом с ушедшим по самую ступицу в жидкую грязь колесом.

– Что здесь такое? – нагнувшись, я пригляделся.

Это были корни, даже не корни, а, скорее, ползучие стебли каких–то растений, довольно толстые, перепачканные землей, они перепутались, перекрутились друг с другом, взорвали наезженную поверхность дороги и соединились с теми, что росли на обочине. Колесо раздавило часть их, но тонкие и прочные усики опутались вокруг обода и намертво удерживали его, словно цепкая многопалая рука. Я из любопытства потянул за один такой усик, но не смог даже пошевелить его, не говоря уж о том, чтобы разорвать.

Говард что–то бормотал себе под нос, наверняка очередное проклятие, потом извлек откуда–то карманный нож и сосредоточенно стал перерубать усики, однако результат был минимальный.

– Да, черт возьми, что же это такое? – пробормотал я. – Это что–то совсем ненормальное.

– Это растения, – с неудовольствием пояснил Говард. – Корни какие–то. От этого проклятого дождя все здесь раскисло. Не удивлюсь, что где–нибудь он и всю дорогу смыл к чертям собачьим. – Он снова выругался в сердцах, потом схватил за один из этих усиков–корней и что было силы стал тянуть. Корень с довольно громким треском лопнул, а Говард, не удержавшись, плюхнулся в грязь.

Я в последний момент сумел подавить злорадный смешок, бросился к нему, помог подняться и молча взял у него нож. Говард, бранясь, принялся отряхиваться, но без всякого успеха. Я принялся полосовать ножом торчавшие из размокшей земли странные растения. Это оказалось совершенно бесполезным занятием. Почти все корни–усики были не толще пальца, некоторые из них вообще с волос, но их было на удивление много, и чтобы одолеть их при помощи карманного ножа, мне бы потребовалось торчать здесь, как минимум, до самого утра. Может быть, тогда я и смог бы освободить колесо. Загадкой оставалось и то, каким образом повозка наша смогла столь основательно запутаться. Я уже готов был даже подумать, что пока мы разбирались, что к чему, они успели прорасти.

Скоро мышцы мои заныли от напряжения. Я встал и попытался размять их. Одна из лошадей беспокойно затопталась и тревожно заржала.

– Что творится с лошадьми? – Говард поднял голову, оторвавшись на мгновение от созерцания и ощупывания переплетенных корневищ. – Успокой их, что ли, Роберт. Знаешь, мне не очень хочется, чтобы они вдруг сорвались с места, когда рука моя окажется под колесом.

Кивнув, я осторожно прошел вперед и ласково погладил одну из лошадей по морде.

И тут она, дернувшись, словно от удара кнутом, ухватила меня зубами за пальцы. Вскрикнув от неожиданности, я в последний момент все же успел отдернуть руку, но один из зубов оставил на тыльной стороне ладони длинную, кровавую царапину. Отскочив в сторону, я зажал руку под мышкой.

– Сильно вам досталось? – спросила миссис Уинден.

– Не очень. Но больно чертовски.

– Идите–ка сюда, я с собой на всякий случай захватила бинты.

Помедлив, я посмотрел на Говарда, тот кивнул, и я, на этот раз стараясь держаться подальше от разъяренных лошадей, подошел к повозке и взобрался на козлы к миссис Уинден.

– Покажите руку, – требовательно произнесла она.

Я послушно протянул руку и, сжав зубы, терпел, пока она очищала и перевязывала мою рану.

– Неслыханное дело, – сказала она, качая головой. – Это лошади и повозка мужа моей сестры. Никогда еще не было такого, чтобы они людей кусали.

– Они чем–то обеспокоены, – ответил я. – Вот только бы знать чем.

Миссис Уинден завязала бинт на узел, критическим взглядом окинула свою работу и кивнула.

– Вот и все, – сказала она. – В Бэтхилле покажитесь врачу.

– Если приедем, – мрачно комментировал я. – Вон какой ужас на дороге. И еще эта гадость невесть откуда… – Я кивнул на корни, торчащие из земли. – Вы, случаем, не знаете, что это такое?

Она покачала головой.

– Мы у самой кромки леса, – сказала миссис Уинден. – Может, это от дождя корни обнажились. А вообще, действительно, очень странно. Жутко даже, – добавила она после паузы. – Никогда прежде не приходилось мне такого видеть.

– Может быть, ты все же соизволишь спуститься? – раздался вдруг раздраженный голос Говарда. Спохватившись, я чуть виноватой улыбкой поблагодарил миссис Уинден и снова соскочил вниз.

Говард так и не сдвинулся с мертвой точки. И хотя он сумел перерезать достаточно много этих странных усиков, по сравнению с оставшейся массой это было всего ничего.

– С ума можно сойти, – недовольно ворчал Говард. Он даже задыхался от напряжения. – Можно подумать, они на глазах растут. Нет, здесь нужен ножичек побольше или даже что–нибудь еще более существенное. С ними…

– Кто–то едет по дороге, – громко сообщила миссис Уинден сверху.

Говард замолчал на полуслове, испуганно вскочил и уставился во тьму, на запад, откуда мы прибыли.

Сквозь шум дождя ухо мое уловило топот копыт. Я открыл было рот, но Говард тут же призвал меня к молчанию, отер ладони о брюки и вышел из–за повозки на середину дороги.

Из тьмы материализовались два всадника. Они сидели на лошадях, пригнувшись к самым гривам, оба были в непромокаемых черных плащах, какие носят моряки, и натянули поводья лишь в самый последний момент, когда мне уже показалось, что они вот–вот налетят на Говарда.

– Добрый вечер, господа, – приветствовал их Говард.

И снова я, в который уж раз, подивился его находчивости и умению держать себя в руках. Оба этих типа наверняка, были из Дэрнесса, и мне повезло, что я стоял в тени за повозкой. Такими нервами, как у Говарда, я похвастаться не мог.

– Вас сам Бог послал нам, – продолжал он, как ни в чем ни бывало. – Боюсь, у нас тут маленькие неприятности.

Один из наездников взглянул на нас с недоверием и явным пренебрежением.

– Неприятности, значит, – повторил он. – Похоже, сели вы по самые уши. – Усмехнувшись, он спешился и дал знак своему спутнику тоже слезть с коня. – Что тут у вас случилось? Ось полетела, что ли?

Говард покачал головой.

– Да нет. Просто влезли в какие–то корни или черт знает во что еще. Боюсь, своими силами нам никак не выбраться.

Всадник криво усмехнулся при слове «силами». Какие уж тут силы, подумал я, силенки, не больше – даже в просторном дорожном пальто Говард выглядел хрупким, как подросток. Я‑то к этому уже успел привыкнуть, а любому другому, кто видел его впервые, наверняка бы бросилась в глаза его тщедушность.

– Посмотрим, что здесь можно сделать, – сказал незнакомец и довольно бесцеремонно отодвинул Говарда в сторону. Присев на корточки у колеса, мужчина хмыкнул и в раздумье почесал бороду. – Черт возьми! – пробормотал он. – Да как же это вас так угораздило?

– Хотелось бы знать, – подал голос я. – Видимо, дождь этот размыл всю дорогу, вот они и полезли наружу. Надеюсь только., что не будет еще хуже.

Незнакомец повернулся и смерил меня долгим кристальным взглядом. Сердце мое отчаянно заколотилось, но я изо всех сил старался выглядеть спокойным. «Ну и что, в конце концов, – убеждал себя я. – Ну, видел он меня в Дэрнессе раз–другой, так что, непременно должен знать, кто я такой?». Шляпа моя была так сильно надвинута на лоб, что лицо он едва ли мог рассмотреть.

– А вообще, что вы здесь делаете на ночь глядя, да в такую погоду, когда добрый хозяин и собаку не выпустит? – бесцеремонно, я бы даже сказал по–хамски, осведомился он.

Говард бросил на меня быстрый, предостерегающий взгляд, и я почувствовал, как напряглась сидевшая наверху миссис Уинден. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить Рольфа, который, вытянувшись, неподвижно лежал в повозке.

– Мы едем из Дэрнесса, – быстро ответил я. – Наш друг ранен. Мы везем его к врачу.

Наездник наклонился к Рольфу и невольно скривился, увидев ожоги на его лице.

– Вот черт! – вырвалось у него. – Пожар в порту?

Говард кивнул.

– Мы хотели помочь, но, как видно, не очень–то в это преуспели.

– Да-а, – протянул незнакомец. – Ну что ж, тогда давайте думать, как вытащить вас. Нож у вас имеется?

Говард подал ему свой карманный ножичек. Тот, увидев его, первые две секунды недоуменно смотрел на него, потом вдруг расхохотался во все горло, правда смех вышел не очень–то веселый.

– Вот это да! Этим вы собираетесь их резать, дружище? А может, лучше зубами попытаться перегрызть? – Он махнул своему приятелю. – Аон, дай–ка мне топор.

Я поспешил отойти в сторону, когда Аон, понурив голову, подал ему вынутый из седельной сумки топорик с короткой ручкой. Незнакомец, размахнувшись, изо всей силы ударил по сплетенным корням. Наточенное как бритва лезвие, мгновенно перерубив корни, со звоном отскочило от железного обода.

– Вы уж смотрите, колесо не разрубите, – предостерег его Говард.

Тот лишь хмыкнул в ответ, размахнулся и ударил еще, на этот раз сильнее. Топор вошел в гущу корней почти по самую ручку, и масса их глуховато ухнула. Из разрезанных корней, словно бесцветная кровь, сочилась светлая жидкость.

Наш помощник торжествующе ухмыльнулся.

– Ну что, видите? – с гордостью произнес он. – Вот так–то. И минуты не пройдет, как вы снова сможете ехать. Он размахнулся и ударил в третий раз, но на этот раз неудачно – лезвие топора отскочило от чего–то твердого, скрывавшегося под корнями, и тут же два или три тонких усика оплели его ручку. Человек сплюнул, недовольно бурча, рванул топор на себя и тут же изумленно ахнул, когда понял, что тонкие усики намертво удерживают его. Я наклонился и попытался помочь ему освободить ручку.

– Да нет, ничего так не получится, – пробормотал незнакомец. Отстранив меня, он снова потянул за ручку. Я видел, как он напрягся, как вздулись жилы у него на шее, но топор был неподвижен, точно его сковали невидимые тиски.

Говард молча протянул ему нож. Мрачно взглянув на него, мужчина взял нож и стал сосредоточенно кроить тонкие усики корней. Прошло добрых пять минут, прежде чем он смог освободить топорище.

– Может быть, теперь все же получится, – предположил Говард. – Попробуйте тронуться, миссис Уинден.

Кнут хлестнул по спинам лошадей, и они, скользя копытами по грязи, потащили повозку. Раздался громкий скрип упряжи, колесо медленно, как бы через силу, повернулось, и повозка немного продвинулась вперед.

– Пошло дело! Дон и вы, – он кивнул Говарду, – давайте вон туда, к колесу, а вы, – обратился он ко мне, – поможете мне здесь!

Подождав, пока Говард вместе с его приятелем зайдут с той стороны повозки, мы схватились за спицы и налегли на колесо. Повозка затрещала. Я почувствовал, что колесо вот–вот сломается.

И тут повозку внезапно, словно освободившись, рванулась вперед, а я, не удержавшись, растянулся на мокрой от дождя земле. Это мне за то, что смеялся над Говардом, мелькнуло у меня в голове. Повозка проехала еще несколько ярдов и снова остановилась. Поднявшись на колени, я попытался отереть лицо от грязи, и услышал у себя за спиной злорадный смешок.

Я в ярости вскочил на ноги и утерся рукавом. Смешок замолк.

Я не сразу смог разглядеть выражение лица незнакомца. Он оборвал смех, и теперь издевку в его глазах сменил ужас. До меня медленно начинало доходить, что случилось. Падая в грязь, я потерял шляпу, и теперь белоснежный зигзаг моей седой пряди, несмотря на темноту, был ему прекрасно виден…

– Бог ты мой! – ахнул незнакомец. – Вы… так это вы и есть тот тип, которого мы ищем. Вы…

Я среагировал на долю секунды позже Говарда. Краем глаза я все же успел заметить, как он, развернувшись, мощным ударом в челюсть опрокинул противника на землю. Тот тут же вскочил на ноги, и я бросился к нему, но удар мой прорезал пустоту – человек успел вовремя увернуться. В его руке блеснул топор, и я в отчаянии кинулся в сторону. Лезвие топора просвистело в каком–нибудь дюйме от моего левого уха, но рукоятка здорово задела плечо. Заорав от боли и ужаса, я потерял равновесие и упал. Позади меня раздался яростный вопль. Молниеносно перевернувшись на спину, я инстинктивно закрыл руками лицо и успел вскочить на ноги. Увидев перед собой своего противника, я, не раздумывая долго, заехал изо всех сил ногой ему в колено. Он уже заносил топор для удара, но заорал, не устоял на ногах и грянулся оземь почти рядом со мной. Топор его, пролетев несколько ярдов, со звоном ударился о камень и разлетелся на части. Кусок рукоятки угодил мне в висок, и от этого удара я потерял сознание.

Первое, что я почувствовал, придя в себя, – это неприятные, резкие рывки повозки и ледяной ветер в лицо. Правый висок гудел страшной болью. Прикоснувшись к нему, я почувствовал на пальцах теплую, клейкую кровь, застонал и лишь после этого открыл глаза.

Я уразумел, что сижу на козлах, словно сонное дитя, привалившись к плечу миссис Уинден. Повозка наша быстро неслась сквозь тьму, и, если судить по ухабам и ямам, на которых подпрыгивало это лишенное рессор сооружение, началось бездорожье. С трудом распрямившись, я ощупал раненый висок и сморщился. Боль почти мгновенно разлилась по всей голове.

Говард, поменявшийся местами с миссис Уинден, мельком взглянул на меня и снова сосредоточился на дороге.

– Отошел?

Я чуть было не кивнул ему в ответ, но стоило мне представить на миг этот жест, как пульсирующая боль в голове чуть было снова не ввергла меня в беспамятство, так что пришлось довольствоваться вымученной улыбкой. Повозка подскакивала и подлетала вверх, словно на волнах в штормовом море. По обе стороны ее периодически возникали и исчезали какие–то темные тени, и даже шум дождя изменился.

– Что… что случилось?

– У нас неприятности, – не глядя на меня, ответил Говард. – Тот парень, с которым вы сцепились, удрал. Боюсь, что нам скоро предстоит еще одна встреча.

Я перепугался.

– Удрал? – недоверчиво переспросил я. – Но ведь…

– Я попытался его задержать, но он оказался резвее. Думаю, сейчас он уже в городе.

– Но, черт возьми, – вскипел я, – как это могло произойти? У тебя же револьвер!

– Так что же, по–твоему, следовало изрешетить его пулями? – Говард даже засопел от негодования.

Поняв, что он прав, я виновато отвел взор.

– Ну, а… другой?

Вместо ответа Говард молча ткнул пальцем назад. Я осторожно повернул голову и посмотрел в глубь повозки. Одна скамья была занята неподвижно лежавшим Рольфом, а на другой валялся еще кто–то в черном непромокаемом плаще, связанный по рукам и ногам. Во рту его белел кляп.

– А куда мы едем? – спросил я.

– В Бэтхилл, – ответила за Говарда миссис Уинден. – У меня там друзья, которые приютят вас, так что можете не беспокоиться.

– Но нас нагонят прежде, чем мы доберемся туда! – возразил я.

– Я думаю, доберемся, – ответила она. – Мы ведь сейчас едем напрямую, через лес. И если повезет, и мы снова где–нибудь не увязнем, то успеем. Темнота нам помогает. А через этот лес в Бэтхилл ведет с десяток дорог. Не могут же они везде поспеть.