Текст книги "Правительницы России"

Автор книги: Вольдемар Балязин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 40 страниц)

Последний год

Меж тем произошло несколько событий, отсрочивших осуществление идеи, столь занимавшей шестидесятисемилетнюю Екатерину.

Женив Александра, любвеобильная бабушка решила осчастливить браком и недоросля Константина, проводившего досуг в нелепейших забавах: то он ловил крысу и, почти удавив, забивал её, полудохлую, в ствол небольшой пушки, а потом стрелял в кого угодно; то ловил в окрестностях Царского Села молодых баб или девок и приставал к ним, а если не получал желаемого, кусал или щипал их.

Екатерина решила покончить со всем этим, подобрав ему подходящую жену. Одну из первых невест подыскал для Константина граф Андрей Кириллович Разумовский – русский посланник в Вене, с которым мы познакомились в связи со смертью первой жены Павла Петровича. Незадолго перед тем был он посланником в Неаполе и стал там одним из любовников крайне развратной и жестокой королевы Каролины-Марии. Желая отплатить за старую любовь, Разумовский стал сватать одну из дочерей Каролины за Константина, но этому решительно воспрепятствовала Екатерина. Её политические симпатии были не на стороне Бурбонов, к дому которых принадлежала королева Неаполя, а на стороне родственных ей самой немецких владетельных домов.

Десять невест из разных королевских и герцогских семей – преимущественно немецких, – одна за другой приезжали в Петербург, но ни одна из них не удовлетворила вкусов и запросов Екатерины, хотя Константин двух-трёх из них готов был облагодетельствовать. Несостоявшиеся невесты, получив богатые подарки, покидали Северную Пальмиру, пока не появилась одиннадцатая претендентка, на которой Константин и остановил свой выбор – младшая из трёх Саксен-Кобургских принцесс, пятнадцатилетняя Юлиана-Генриэтта-Ульрика, родившаяся 23 сентября 1781 года, – маленькая брюнетка, находчивая и умная, с чувством достоинства и, вместе с тем, с покладистым характером.

24 октября 1795 года Константин сделал предложение матери невесты, а на следующий день состоялась помолвка. 7 ноября герцогиня и две её дочери уехали из Петербурга, буквально осыпанные дождём бриллиантов и получив, кроме того, сто восемьдесят тысяч рублей.

По отъезде матери и сестёр Юлиана была передана под надзор статс-дамы, баронессы Шарлотты Карловны Ливен, и стала жить с сёстрами Константина, обучаясь русскому языку и основам православия. 2 февраля принцесса приняла православие и стала называться великою княгинею Анною Фёдоровной, а на следующий день состоялось её обручение с Константином.

Через две недели состоялось и венчание. Около девяти тысяч солдат и офицеров было выстроено на Дворцовой площади и на прилегающих к ней улицах, услаждая взор жениха и тестя невесты – Павла Петровича. При венчании над головой жениха венец держал Иван Иванович Шувалов, а над невестою – Платон Зубов. Молодым был отведён Мраморный дворец, вокруг которого две недели продолжалось народное гулянье, а по всему городу кипел и разливался праздник.

С появлением новой семьи появился и ещё один двор, а при нём и новые люди, новые партии и новые интриги. В штат нового «молодого двора» вошло шестнадцать придворных во главе с гофмаршалом князем Борисом Голицыным.

И всё же можно утверждать, что кроме двора императрицы, наследника и двух великих князей существовал и пятый двор – светлейшего князя, генерал-аншефа Платона Александровича Зубова.

Один из его биографов писал: «Зубов в последние семь лет царствования Екатерины был повсеместно признанною бездарностью. В течение семи лет он достиг той вершины могущества, на которую Потёмкин, при всей своей удачливости, при всей благосклонности счастья, восходил почти двадцать лет; ордена, чины, титулы и все прочие отличия, пожалованные Зубову Екатериною, были заслужены Суворовым сорокадвухлетнею службою, составившею славу России. Слепое счастие осыпало Зубова теми самыми наградами, за которыми истинные герои века Екатерины ходили в дальнейшие, чужие страны; ему же все отличия доставались тем легче и скорее, чем ближе ко двору, чем безотлучнее он пребывал в столице. Позолотив струны лиры Державина, Зубов был им воспет не менее восторженно, как незадолго перед тем Потёмкин; портреты красавца в воинских доспехах украсили стены дворцовых чертогов наряду с великими полководцами, и Платон Александрович Зубов, по удачному выражению Массона, «почитал себя великим потому только, что стоял во весь рост, в то время, когда всё ползало у его ног».

Люди, не зависевшие от временщика, не искавшие его милостей, могли непредвзято оценивать и самого Платона Александровича, и его окружение. К числу таких объективных и независимых свидетелей относится один из воспитателей Александра и Константина, швейцарец Карл Массон, земляк Лагарпа, о котором только что было упомянуто, оставивший «записки и воспоминания о России». Массон писал о Платоне Зубове: «Каждое утро многочисленные толпы льстецов осаждали его двери, наполняли прихожие и приёмные. Старые генералы и вельможи не стеснялись ласкать ничтожнейших его лакеев. Видали часто, как эти лакеи толчками разгоняли генералов и офицеров, коих толпа, теснясь у дверей, мешала их запереть. Развалясь в креслах, в самом непристойном неглиже, засунув мизинец в нос, с глазами бесцельно устремлёнными в потолок, этот молодой человек, с лицом холодным и надутым, едва удостаивал обращать внимание на окружающих его. Он забавлялся дурачествами своей обезьяны, которая скакала по головам подлых льстецов, или разговаривал со своим шутом; а в это время старцы, под начальством которых он служил в сержантах: Долгорукие, Голицыны, Салтыковы, и всё, что было великого и малодушного, ожидали, чтобы он низвёл свои взоры, чтобы опять приникнуть к его стопам».

Единственное, чего фавориту не хватало и о чём он мог пока ещё только мечтать, – это звание фельдмаршала, позволившее ему занять пост президента Военной коллегии, на котором пребывал его стародавний благодетель Салтыков. То, что Салтыков в этом случае должен был потерять свой пост, нимало не смущало Платона Александровича.

Для этого он решил развить и в новых условиях довести до конца «Греческий прожект» Потёмкина: освободить от турок Балканы, восстановить Византийскую империю под властью Константина Павловича.

Только исполнение этого плана Платон Зубов, развивавший идеи Екатерины, полагал повести иным путём, нежели автор идеи – Потёмкин. По его проекту нужно было занять важнейшие пункты от Персии до Тибета, чтобы получить прямое сообщение с Индией. Затем, оставив там гарнизоны, пойти к Анатолии – азиатской части Турции – и, захватив Анапу, пресечь сношения с Константинополем.

Во главе этого предприятия, по мысли Зубова, должен был стоять его родственник Суворов, а с моря Константинополь надлежало подвергнуть морской блокаде. При этом он не учёл главного: время этого проекта ушло вместе с его первым и подлинным создателем.

И всё же проект начал осуществляться. Поход начался после того, как весной 1795 года персидские войска Ага Мохаммед-хана вторглись в Карабах, Азербайджан и Грузию. Осенью они захватили и разграбили Тифлис, и русские войска получили возможность двинуться на Кавказ, используя соответствующие положения Георгиевского трактата, 2-я статья которого предусматривала ответственность России за целостность владений Ираклия II. В феврале 1796 года тринадцатитысячный русский экспедиционный корпус, возглавляемый Валерианом Зубовым, накануне получившим звание генерал-адъютанта, двинулся на Кавказ.

18 апреля сосредоточившиеся в Кизляре русские войска пошли через Дагестан в азербайджанские провинции Персии и 10 мая взяли Дербент. По иронии судьбы, ключи от города вручил Валериану Зубову стодвадцатилетний старик, который в 1722 году, когда ему было сорок шесть лет, вручал такие же ключи Петру Великому, впервые овладевшему крепостью. За взятие Дербента Валериан Зубов получил звание генерал-аншефа и орден Георгия 2-го класса, и Екатерина стала всерьёз считать его лучшим генералом в Европе, отодвигая на второй план и Бонапарта и Суворова.

15 июня войска Валериана Зубова без боя вошли в Баку и двинулись к слиянию Куры и Аракса, имея целью дальнейшее продвижение вглубь Персии. Фантастический проект Платона Зубова неожиданно начал осуществляться.

В то время как генерал-аншеф Валериан Зубов подходил к Баку, в Петербурге дела шли своим чередом. 25 июня 1796 года произошло важное событие в семье Павла – Мария Фёдоровна родила третьего сына, нареченного Николаем. Это был будущий император Николай I. Екатерина писала Гримму: «Мамаша родила огромнейшего мальчика. Голос у него – бас, и кричит он удивительно; длиною он аршин без двух вершков (62 см), а руки немного поменьше моих. В жизнь мою в первый раз вижу такого рыцаря».

А 13 августа того же 1796 года в Петербург прибыл регент шведского престола герцог Карл Зюндерманландский со своим семнадцатилетним племянником – королём Швеции Густавом IV Вазой. Они приехали для смотрин и возможного сватовства тринадцатилетней великой княжны Александры Павловны за короля Швеции.

Перед тем Екатерина немалыми подкупами, неприкрытыми угрозами и даже откровенной демонстрацией силы расстроила предыдущую помолвку Густава IV с герцогиней Мекленбургской и буквально заставила юного короля стать соискателем руки её внучки. Жених и его дядя были приняты с превеликим почётом и пышностью. Не только императрица, но и первые вельможи государства – Безбородко, Остерман, Строганов – давали в их честь один бал за другим. Шведы были очарованы и невестой и приёмом, и официально попросили руки Александры Павловны у её родителей и бабушки.

На 10 сентября была назначена помолвка, и, когда весь двор, все сановники и генералы первых четырёх классов, все иностранные резиденты приехали во дворец и вошли в тронный зал, к ним вышла Екатерина в короне и мантии, при всех государственных регалиях и села на трон. Рядом встала трепещущая и взволнованная прелестная невеста.

Долго ждали они жениха, но тот почему-то не появлялся. Тогда в его апартаменты Екатерина послала Зубова и графа Моркова. Но и они вернулись почти через час без жениха. Оказалось, что Густав категорически потребовал перехода Александры Павловны в протестантство, в противном же случае объявлял своё сватовство недействительным и от помолвки и свадьбы отказывался. При этом известии с Екатериной приключился апоплексический удар, и она упала с трона. Заболела и несчастная невеста, считая себя опозоренной.

Вскоре Екатерина отошла, прекрасно осознавая, что удар может повториться и тогда возможна и смерть, и потому она возвратилась к делу о передаче трона своему старшему внуку Александру. 16 сентября она впервые прямо, откровенно и без обиняков высказала своё желание Александру, передав ему все документы, необходимые для объявления его наследником престола.

Как ни секретно происходило всё это, но уже не только при дворе, но и в Петербурге стали говорить о готовящейся «коронной перемене», называя даже дату официального всенародного объявления Высочайшего Манифеста: либо 24 ноября 1796 года – день тезоименитства Екатерины, либо 1 января 1797-го.

Получив пакет документов и внимательно прочитав их, Александр позвал своего верного «дядьку» Протасова и посоветовался, как надлежит поступить. Прямой и честный Протасов ответил:

– Надобно обо всём доложить Его Императорскому Высочеству, батюшке Вашему.

Александр попросил Протасова помочь ему в этом, и «дядька» тут же согласился.

На следующий же день, 17 сентября, Александр и Константин присягнули на верность Павлу, дав ему слово сохранить сам факт присяги в тайне, а ещё через неделю Александр письменно заверил Екатерину, что во всём согласен с нею, проявив, таким образом, совершеннейшее двуличие. Вечером 4 ноября Екатерина собрала у себя маленькое изысканное общество. Она была весела и попеняла своему шуту Льву Нарышкину на то, что он боится разговоров о смерти. Сама же стала в шутливом тоне рассказывать о недавней кончине короля Сардинии.

Проводив гостей, императрица, тяжело ступая из-за того, что в последние дни ноги её сильно распухли, ушла к себе в опочивальню. А утром следующего дня, 5 ноября 1796 года, встав с постели совершенно больной, с трудом дошла до клозета и скрылась за дверью, за которой стоял привезённый Суворовым из взятой им Варшавы трон польских королей. Национальная святыня Польши была обезображена и опоганена: сиденье трона превратили по распоряжению Екатерины в стульчак, а под пропиленное в центре сиденья отверстие поставили ведро.

...Когда камердинер Захар Константинович решился позвать Зубова, чтобы тот вошёл в клозет, было уже поздно: императрица лежала на полу, потеряв сознание. Её настиг ещё один апоплексический удар.

Она умерла не приходя в сознание утром 6 ноября в три четверти десятого.

Заканчивая, я приведу эпитафию, написанную самой Екатериной в один из часов досуга: «Здесь лежит Екатерина Вторая, родившаяся в Штеттине 21 апреля 1729 года. Она прибыла в Россию в 1744 году, чтобы выдти замуж за Петра III. Четырнадцати лет от роду она возымела тройное намерение – понравиться своему мужу, Елизавете и народу. Она ничего не забывала, чтобы успеть в этом. В течение 18 лет скуки и уединения она поневоле прочла много книг. Вступив на Российский престол, она желала добра и старалась доставить своим подданным счастие, свободу и собственность. Она легко прощала и не питала ни к кому ненависти. Пощадливая, обходительная, от природы веселонравная, с душою республиканскою и с добрым сердцем, она имела друзей. Работа ей легко давалась, она любила искусства и быть на людях».

Сколь бы противоречивой Екатерина ни казалась даже из этой книги, автор согласен с тем, что сказала о себе эта Великая в полном смысле слова Женщина и Императрица.

Коротко об авторе

Вольдемар Николаевич Балязин родился в 1931 году в городе Уссурийске. Начал публиковаться в 1950 году. В 1959 году в Калининграде вышла его первая книга «Памятники славы».

В 1963 году он окончил аспирантуру на историческом факультете Московского университета и через год стал заведующим кафедрой истории в Магаданском пединституте.

Сегодня его перу принадлежит более сорока исторических романов и повестей, научно-популярных и публицистических книг и более трёхсот статей по отечественной и Всеобщей истории.

В 2000 году он был избран действительным членом Академии педагогических и социальных наук.

В этой книге, посвящённой восьми правительницам России, собраны повести о жизни и государственной деятельности великих княгинь, цариц и императриц, занимавших троны Древнего Киева, Москвы и Санкт-Петербурга в VIII-XVIII столетиях. Это повести: «Преподобная Ольга, Великая княгиня Киевская», «Елена Глинская, мать Ивана Грозного», «Тяжкий жребий премудрой Софьи Алексеевны», «Екатерина, первая императрица», «Императрица Анна Ивановна», «Императрикс Елисавет», «Екатерина Великая».

История жизни Анны Леопольдовны, время правления которой длилось всего один год, вошла в повесть о Елизавете. А вот повесть о Екатерине II – самая объёмная. Это объясняется тем, что её значение в истории России было совершенно исключительным, а период её правления превышал треть века.

Немало места в этих повестях автор отводит любовным сценам, рассказывая о фаворитизме как о некоем политическом феномене, присущем, впрочем, не только российскому царскому двору, но и всем монархическим дворам мира.

15 августа 2001 года в связи с 230-летием со дня рождения Вальтера Скотта – создателя жанра исторического романа, газета «Вечерняя Москва» провела экспресс-опрос общественных деятелей, учёных, филологов, писателей и актёров. Они должны были ответить на вопрос: «А кто, по-вашему, лучше всех написал бы о нашей истории?» Следовало назвать и лучших исторических романистов прежних лет, и лучших современных мастеров этого жанра.

Опрошенные назвали Карамзина, Владимира Соловьёва, Мережковского, Алданова, Пикуля. Из ныне здравствующих исторических романистов были названы: Солженицын, Акунин, Евтушенко, Войнович, Хруцкий, Поляков, Давыдов и Фазиль Искандер. Был назван и Вольдемар Балязин – автор этой книги, а также сорока других книг, посвящённых нашей истории.