Текст книги "Русская фольклорная демонология"
Автор книги: Владимир Рябов
Жанр:
Мифы. Легенды. Эпос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Владимир Рябов
Русская фольклорная демонология. От оборотней и мертвецов до русалок и огненного змея
Информация от издательства
Научный редактор Екатерина Кузнецова
Рябов, Владимир
Русская фольклорная демонология. От оборотней и мертвецов до русалок и огненного змея / Владимир Рябов; [науч. ред. Е. Кузнецова]. – Москва: МИФ, 2024. – (Страшно интересная Россия).
ISBN 978-5-00214-244-6
Все права защищены.
Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
© Владимир Рябов, 2023
© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024
Эту книгу я, потомок русских крестьян, посвящаю моим прадедам – сапожнику Андрею, мельнику Кириллу, печнику Степану и леснику Матвею.
Введение в русскую фольклорную демонологию
Эта книга называется «Русская фольклорная демонология». Почему именно так?
В этнографии и фольклористике демонологией принято называть ту часть мифологических представлений, которая относится главным образом к духам – хозяевам природного и культурного пространства, к демонам болезней и к неупокоенным мертвецам. Все эти персонажи действуют и вступают в непосредственное общение с людьми «здесь» (в конкретной местности, известной рассказчику и слушателям) и «сейчас» (обычно на памяти трех поколений). В отличие от богов, обитающих в труднодоступных местах, демоны часто живут «по соседству»: в реке, в поле, в лесу или даже непосредственно в человеческом жилище. Соответственно, и контакт с ними можно легко установить, без специального посредничества и сложных ритуалов. «Власть» демонов по сравнению с богами невелика: например, они могут заведовать определенным озером или лесом, влиять на благополучие отдельного человека или семьи.
Следует сказать, что демоны (в том значении, в котором мы будем употреблять это слово) отнюдь не всегда злы или вредоносны. Они часто заключают договор с человеком и честно выполняют условия сделки, бывают благодарны (как севернорусский леший) и даже благожелательны (как домовой).
Как ехать от Лижмы на Шуньгу, есть такая фатера [дом, постоялый двор – В. Р.], живет в ней сердитый хозяин, оттого ее обегают и редко заходят туда поодиночке. И ехал зимою добрый молодец по этому пути; верстах в двух от фатеры сломайся у него сани. Кое-как добрался он до избы, дальше ехать не на чем да и немочно: уж очень озяб. Вошел он в избу и слышит: на полатях кто-то стонет. Вот он помолился, перекрестился, на все стороны поклонился, достал себе из сумы хлеб и рыбник [пирог с рыбой – В. Р.], сам закусил, а чего не съел – на печь положил. Оттуда проговорило тихим голосом: «Благодарствуешь, кормилец, на памяти, обогрейся себе и ничего не бойся». Только он прилег на лавку, как вдруг растворилась дверь настежь, пошел со двора пар, и заговорил сердитый голос: «Русским духом пахнет, ты почто сюда пожаловал?» А с полатей отвечает жалкий голос: «Не тронь его, болезного доброго молодца, он меня без тебя накормил». «Ну, – говорит, – коли так, оставайся же зде-кава: я тебе сейчас санки налажу». Прошло эдак с час места, опять растворилась дверь и заговорило:
«Ты теперь обогрелся и поотдохнул: пора тебе, время в путь-дорогу». Простился молодец с хозяйкой, вышел на двор и видит: стоят у дверей чудесные санки с полостью. Сел он в них барином и поехал на Шуньгу, рад, что от сердитого хозяина выбрался подобру-поздорову. И случилось ему через год быть в Москве, приехал он к трактиру и пошел туда пить чай. Немного погодя подходит к нему купец и говорит: «Скажи на милость, молодец, где ты купил санки, – точь-в-точь мои: зимусь меня ветром из таких вышвырнуло. Как стал я на ноги, стоит одна лошадь с упряжью, а саней словно как не бывало – нет». Тут ему молодец рассказал всю правду, всю истину[1]1
Рыбников. 1867. 231.
[Закрыть].
Второе слово, требующее пояснений, – это «фольклор». В интересующем нас смысле под фольклором подразумевают устные рассказы, вариативно воспроизводящие существующие в культуре стереотипы, схемы или структуры. Проще говоря, материалом этой книги послужат истории, которые сами рассказчики воспринимают не как собственное творчество, а как общее знание, полученное от других. Даже если главный герой повествования и есть сам рассказчик, его индивидуальный опыт будет вписан в уже существующие представления (например, о том, как выглядит и как ведет себя нечистая сила). Впрочем, эти представления достаточно разнообразны и богаты. Народную культуру можно сравнить с конструктором, в котором вместо блоков и деталей сюжеты, мотивы и образы. Соответственно, каждый рассказчик собирает из традиционных элементов свой собственный текст.
И леший такой же чёрт. Они везде, их много видов. Они и с хвостиком, и с крылышком, и без спины, в любом обличьи выйдут, и в человечьем, може сосед, ан нет, будто что-то неладно. Хоть в кого может превратиться. И летучие есть. Мама говорила, на ночь нельзя открытую еду оставлять, черти едят, домовые. Плохие они. После них нельзя есть, заболеешь, обязательно[2]2
Черепанова. 1996. С. 68–69.
[Закрыть].
Каждое фольклорное произведение, с одной стороны, будет передавать уже существующие поверья, а с другой – будет оригинальной и неповторимой историей. На страницах этой книги я буду писать как об общих, универсальных, встречающихся во многих текстах мифологических представлениях, так и об индивидуальных, конкретных, до некоторой степени уникальных воплощениях этих представлений. Более общие мотивы набраны жирным шрифтом, их конкретные воплощения – обычным (например, считается, что домовой может принимать облики различных животных: кота, собаки, крысы). В качестве иллюстраций я буду приводить «сырые» фольклорные тексты и их пересказы – они будут даны во врезках курсивом.
Основным материалом этой книги служит русский деревенский фольклор, записанный в XIX–XXI веках. Фольклорные тексты, о которых пойдет речь, зафиксированы на огромной территории от Русского Севера до Курской области, от Восточной Сибири до Полесья (исторический регион русско-украинско-белорусского пограничья, включающий районы Брянской и Калужской областей). Фольклорные представления на этой территории имеют много общих черт; при этом в каждой области есть своя специфика. Так, в Полесье знают русалок, которые танцуют гурьбой в ржаном или пшеничном поле. На Русском Севере же словом «русалка» могут называть другого персонажа – голую длинноволосую бабу, которая сидит в одиночестве на берегу реки или озера а при виде человека скрывается под водой. Таких региональных отличий довольно много, и мы будем их касаться в книге.
Фольклор удивительно обширен и многообразен, он включает самые разные тексты: стихотворные и прозаические, короткие и длинные, повествующие про эпическое «давным-давно» или про события, случившиеся на памяти рассказчика. Основой для этой книги будут служить три жанра фольклора: мифологические рассказы (былички), бывальщины и поверья.
Былички – это сравнительно небольшие прозаические истории, повествующие о встрече человека с нечистой силой. События былички произошли относительно недавно (в диапазоне от «я сам видел» до «мне бабушка рассказывала») и в конкретной, известной рассказчику и слушателям местности. Их содержание в целом воспринимается как правдивое, достоверное. Часто былички указывают на «правильное» и «неправильное» поведение, рассказываются с назидательной целью, содержат какое-либо поучение.
У нас был случай такой, что на тони [участок, отведенный для ловли рыбы – В. Р.] отсюда километров за пятнадцать… Тоня есть, Ольховка. И там рыбак один ловил рыбу в озере. И вот он сеток наставил. И день ходит – ничего нету, второй ходит – ничего нету.
На третий день пришел там, изругался и плюнул.
И вот пришел домой и зажаловался, что болею и болею. И слег, и все. Что болит? Он не знает, что болит.
Ну, вот и болел-болел… Потом жена так и пошла [к знахарке – В. Р.].
«Что делать, – говорит, – пойду к старушке схожу. Она знает все!»
Ну и пошла она к старушке там… Там как знахарка, что ли. Ну она и рассказала ей все. И старушка сходила воды взяла с реки: направила воду [подготовила для лечения, сообщила воде лечебные свойства – В. Р.]. И пришла, говорит: «Вот вода тебе направлена, пойди его [мужа – В. Р.] помой или что ли. Пусть умывается этой водой!»
А жена-то пришла домой, и вот вечер-то наступил. Она повалилась, легла спать. А у него было два ягненочка, стояло в стаечке. Дома. И вот она только заснула…
Сон-то: и вдруг открывается, открывается дверь. Из двери выходят русалки. В дверях появились! И сказали ей: «Не направляй воду, он на наш свадебный стол плюнул!»
И вот утром она встала, а оба ягненка – у обоих ноги выдернуты! Обей мертвые тут! Ноги выдернуло. А дальше ничего. Да и он умер. «Не направляй, – говорят, – он на наш свадебный стол плюнул!» И ничего сделать было нельзя!
Вот нехорошие Ольховские озера! Говорят, русалки там.
А плевать вообще нельзя. Нельзя, нельзя, ни в какую воду! И ругаться нельзя![3]3
Власова. 2015. С. 216–217.
[Закрыть]
Иногда былички путают с волшебными сказками: в обеих идет речь о чем-то чудесном, творится магия и действует нечистая сила. Сближает эти два жанра и то, что для обозначения нечистой силы нередко используют одни и те же слова: и в сказке, и в быличке есть чёрт, иногда – леший, Баба Яга часто зовется колдуньей или ведьмой. Однако при всем внешнем сходстве это два принципиально разных жанра. Во-первых, былички невелики по объему – волшебные сказки, как правило, значительно длиннее. Во-вторых, как уже говорилось, события быличек в целом воспринимаются как вполне правдивые, случились они недавно и в знакомых рассказчику и слушателям местах – в то время как события волшебной сказки происходят где-то «в тридевятом царстве» (или, еще более размыто, «в некотором царстве, не в нашем государстве», «не в котором царстве») в незапамятные времена. Соответственно, дистанция между слушателем и событиями сказки гораздо больше, а степень их достоверности ниже. Наконец, былички часто используют для того, чтобы обучить молодежь уму-разуму, укрепить существующие запреты и предписания, сказку же принято считать развлекательным жанром.
Бабушкины сказки. Картина Василия Максимова. 1867 г.
© Федеральное государственное бюджетное учреждение «Государственная Третьяковская галерея»
Промежуточное положение между быличками и волшебными сказками занимает жанр бывальщин. Бывальщины, как правило, больше быличек по объему, место, время действия и персонажи бывальщин в большей степени обобщены, условны, элементы чудесного часто преувеличены, описаны более подробно, чем в быличках. Тем не менее в бывальщинах речь также идет о встрече обычных людей с демонами, облик и атрибуты которых в целом совпадают с обликом и атрибутами нечисти из быличек.
Другой фольклорный жанр, по которому можно судить о русской народной демонологии, это поверья. Поверьями обычно называют короткие несюжетные высказывания мифологического содержания: «домовой-то есть в каждом доме»[4]4
Корепова. 2007. С. 51.
[Закрыть], «[чёрт – В. Р.] может пристать [к женщине – В. Р.] и дети могут быть»[5]5
Богатырев. 1916. С. 46.
[Закрыть], «леший, говорят, роста небольшого, и борода есть»[6]6
Черепанова 1996. С. 47.
[Закрыть]. Близки к поверьям и речевые формулы, которые содержат мифологическое объяснение того или иного запрета или предписания: «не пей прикладкой [т. е. непосредственно наклонившись к поверхности водоема – В. Р.], придет чёрт с лопаткой!»[7]7
Черепанова. 1996. С. 71.
[Закрыть]. Источником мифологической информации могут быть и формулы запугивания – высказывания, направленные на то, чтобы дети не убегали в поле или в лес, не подходили близко к реке, колодцу и т. п.: «не ходите по житу, русалка вас заловит!»[8]8
Власова. 2015. С. 211.
[Закрыть].
Завершая введение, я бы хотел привести общую схему описания мифологического персонажа, на которую я опирался при написании большинства глав этой книги. За основу этой структуры взяты формы описания, представленные в этнолингвистическом словаре «Славянские древности»[9]9
СД 1–5.
[Закрыть] и в фундаментальном труде «Народная демонология Полесья»[10]10
НДП 1–5.
[Закрыть].
Во-первых, нас будет интересовать происхождение нечистой силы. Многие персонажи русской демонологии происходят от умерших людей – как от благожелательных предков (домовой), так и от вредоносных мертвецов (русалки, водяной, кикимора и т. д.). Другие персонажи – это люди, наделенные сверхъестественными чертами (оборотни, колдуны, ведьмы и т. д.). Считается, что некоторые демоны имеют семьи, размножаются подобно людям (леший, водяной, чёрт), либо их может целенаправленно вырастить человек (змей-обогатитель). Иногда происхождение нечистой силы толкуют в особом фольклорном жанре – этиологической легенде, связывают с библейскими событиями.
Во-вторых, мы будем выяснять, как выглядит, как звучит и как себя проявляет нечистая сила. Домовой обнаруживает себя топотом или шорохом на чердаке, леший может явиться как мужик в синем кафтане, русалки – как девушки в белых платьях.
Затем мы будем говорить о том, где обитает или появляется тот или иной персонаж, когда он наиболее активен. С нечистью часто можно встретиться в полдень или в полночь, в определенные периоды народного календаря (на Святки, Троицу, Ивана Купалу, Ильин день и т. п.). Она имеет склонность занимать дикие (овраги, берег реки или озера, лесная чаща) и нежилые пространства (заброшенные дома, баня, сарай, овин). Впрочем, ничто не мешает проникнуть ей и в жилой дом, и даже в тело человека.
Кроме того, нам будут интересны функции и характерные действия мифологического персонажа. Водяной топит в реке скот и людей; домовой заплетает гриву лошадям; леший «водит» человека по лесу, так что тот ходит кругами и не может найти путь домой.
Далее мы познакомимся с оберегами, методами задабривания, защиты и изгнания персонажа. Очевидно, что демоны, даже доброжелательные, могут причинить человеку неприятности или угрожать его жизни. Для таких ситуаций традиционная культура создала различные способы, которыми человек может обезопасить себя от их влияния. Для русской культуры универсальными оберегами считаются молитва и крестное знамение (а также святая вода, крест и т. п.), матерная брань, острые, колючие, жгучие, резкие на вкус и запах предметы (топор, чертополох, крапива, соль, полынь и т. п.). В этот же раздел обычно помещены и традиционные запреты, нарушение которых приводит к неприятным столкновениям с тем или иным демоном.
Надо сказать, что в нескольких главах я отступаю от структуры, описанной выше. Это главы, посвященные одержимым, похищенным нечистой силой и оборотням. Подобное отступление обусловлено выраженной спецификой этих персонажей. По сути, это люди, принявшие на себя демонические свойства только частично и временно и, как правило, не представляющие большой угрозы для других людей. Основной смысл рассказов об этих персонажах часто сводится к тому, как они стали жертвой демонов, оказались во власти нечисти и сами обрели демонические качества и во многих случаях снова вернулись в человеческий мир, опять стали более-менее «нормальными людьми». Структура глав об этих персонажах выстроена в соответствии с этой логикой: сначала речь идет о том, как демонические силы захватывают человека, трансформируют его, перемещают в особое, «иное» пространство, затем о том, как захваченный таким образом человек проявляет свои демонические свойства или пребывает в демоническом мире, и, наконец, о том, как персонаж снова становится человеком, возвращается к людям.
Итак, мы познакомились с общей структурой, по которой будет строиться каждая глава этой книги. Теперь можно переходить непосредственно к демонологическим персонажам.
«Кто там?» Картина Василия Максимова. 1879 г.
© Государственное бюджетное учреждение культуры Рязанской области «Рязанский государственный областной художественный музей им. И. П. Пожалостина»
Глава 1. Леший
Леший – персонаж, основная функция которого – заставлять человека блуждать по лесу. Наиболее подробно образ лешего разработан в мифологии Сибири, Русского Севера и центральных областей России. В этих регионах ему нередко приписывают характеристики «лесного хозяина»: владельца стад диких зверей, блюстителя правил поведения на своей территории, распорядителя лесных ресурсов.
На юго-западе, в Полесье, представления о специфическом лесном духе (лисовом, лисовике) развиты слабо[11]11
НДП 4. 337.
[Закрыть]. К различиям между полесским лисовиком и севернорусским лешим мы еще вернемся.
Происхождение лешего
Происхождение леших, как правило, специально не поясняется. Иногда упоминают, что лешими могут становиться люди, проклятые родителями или заблудившиеся и пропавшие без вести в лесу, иногда – что лешие рождаются от связи женщины с нечистой силой[12]12
Левкиевская. 2004 1. С. 105.
[Закрыть]. Некоторые исследователи связывают происхождение леших с особой категорией умерших[13]13
См. напр. Зеленин. 2021. С. 34. Левкиевская. 2004 2. С. 320.
[Закрыть], однако прямые указания на эту связь в быличках и поверьях встречаются редко.
Тем не менее существует особый фольклорный жанр, в рамках которого, среди прочего, разъясняется и вопрос о происхождении нечисти. Этот жанр называется этиологическая легенда. Тексты этого жанра повествуют об этиологии, то есть происхождении предметов окружающей реальности: от неба, звезд и человека до конфессий, норм этикета и бытовых запретов. Следует сказать, что на этот жанр фольклора сильное влияние оказала книжная культура: Священное Писание и Предание, жития святых, тексты молитв, апокрифы.
Лес – жилище лешего. Картина Ивана Шишкина.
Национальный музей Польши, Варшава. 23 РГБ, ф. 247, № 802
В этиологических легендах содержится несколько версий происхождения чертей и нечистых духов, в том числе и леших.
Согласно ряду текстов, Бог сбрасывает с небес Сатану и созданных им демонов. Сам Сатана оказывается в аду, подчиненные ему бесы – на земле: «те из них, которые упали в лес, стали зваться лешими, которые упали в воду, стали водяными, которые упали в бани, стали банниками и т. д.»[14]14
Белова, Кабакова. 2014. С. 61.
[Закрыть]. Как правило, этого события достаточно, чтобы закрепить за каждым демоном его владения. Однако, по одной из версий, демоны дополнительно делят землю между собой, очерчивая свой участок кругом: «область владений каждого из них была очерчена кругом, в пределах каковой окружности каждый леший или водяной дух и властвовал как самостоятельный владыка»[15]15
Белова, Кабакова. 2014. С. 61.
[Закрыть]. Последствием падения с небес оказывается не только раздел земли между демонами, но и приобретение ими жуткого, уродливого облика: «до своего падения с неба и до поражения от руки архангела Михаила Сатана и все его дьяволы носили еще светлый образ небесных ангелов и имели прекрасный вид, после же этого Сатана и все дьяволы получили страшный и отвратительный вид: телеса их стали черны и покрылись шерстью, на головах у них выросли рога, за спиной у них появились хвосты, а на ногах выросли копыта»[16]16
Белова, Кабакова. 2014. С. 60.
[Закрыть].
На небе у Бога были андели. Их было много. Жили ладом, хорошо. Потом о чем-то застырили промеж собя – это андели и Бог-то. Бог-то взял и спихнул их с неба. Ну, они полетели вниз, на землю. Кто куда упал, тот таким и доспелся. Новой [иной – В. Р.] упал в лес, доспелся лешим, новой в баню – так банник, а другой на дом – тот суседка [домовой – В. Р.]; на мельницах живут мельники, на гумне и ригах – рижники. В воде опеть же водяные черти. А один упал в чан с пивом, баба наживила [заквасила, привела в брожение – В. Р.], ну там хмельник живет[17]17
Белова, Кабакова. 2014. С. 66.
[Закрыть].
В другой легенде демоны, как и люди, происходят от Адама. Некогда первый человек постыдился (или испугался) предъявить Богу всех своих детей и часть из них спрятал в кусты. Когда же Адам вернулся за детьми, то их там уже не было: они стали домовыми, лешими, полевыми и водяными[18]18
Белова, Кабакова. 2014. С. 69–70.
[Закрыть].
Об антихристе и о вверженных вместе с ним в геенну. Миниатюра. Толковый Апокалипсис. 1799 г.
РГБ, ф. 247, № 802
Есть и другой сюжет, возводящий происхождение демонов к потомкам Адама и Евы. У Адама и Евы родилось семьдесят семь пар детей. Господь «создал семьдесят семь вер и приказал каждой паре выбирать себе ту веру, которая больше нравится»[19]19
Белова, Кабакова. 2014. С. 67.
[Закрыть]. Последняя пара замешкалась, встала в стороне, не хотела себе никакой веры, никаких законов. Господь отнял у них душу и сделал невидимыми. Именно от таких «невидимых людей» и происходят лешие.
Нечистой силой в легендах становятся и другие персонажи священной истории: солдаты фараонова войска, которые преследовали евреев после выхода из Египта[20]20
Белова, Кабакова. 2014. С. 68.
[Закрыть], строители Вавилонской башни[21]21
Белова, Кабакова. 2014. С. 66.
[Закрыть], некрещенные люди, которые не давали покоя Иисусу Христу во время крестного пути[22]22
Белова, Кабакова. 2014. С. 68.
[Закрыть].
Когда Моисей выводил жидов в прекрасную землю, им нужно было перейти море. Моисей разделил море на две части и провел жидов посуху, а за ними шли египетские народы, которые их догоняли. Моисей проклял египтян, и море залило их, но не всех: кого залила вода, те превратились в водяных и русалок, а кто остался на берегу – в леших[23]23
Белова, Кабакова. 2014. С. 68.
[Закрыть].
Как видно, большинство текстов имеют универсальный характер: в одном сюжете описывают происхождение и леших, и домовых, и водяных, и банников. Таким образом, велико искушение при помощи подобных легенд прояснить темные пятна в «биографиях» разных мифологических персонажей. Однако безоговорочно поддаваться этому соблазну не стоит. Былички и этиологические легенды – очень разные жанры как по своему происхождению, так и по внутреннему устройству своих «вселенных». В легендах события происходят в древние времена, когда мир еще только зарождался, а события быличек – на глазах у наших современников. В легендах персонажи «большого масштаба» (Бог, Дьявол, первые люди), их действия определяют устройство мира в целом; действия героев быличек влияют, как правило, только на их собственную судьбу. Уже упомянутое книжное происхождение легенд во многом задает и «декорации», и взаимодействие персонажей (действие происходит в Египте, при строительстве Вавилонской башни, во время крестного пути Иисуса Христа и т. п.). Наконец, сами былички и поверья редко прямо отсылают к содержанию легенд (например, никакие атрибуты, черты или свойства леших не рассматриваются как признаки их «ангельского» происхождения).
Леший: образ и звук
Нечистая сила, обитающая в лесу, не всегда описывается как полноценное существо, субъект. Нередко на первый план выходит само действие (что-то кричит, хохочет, водит по лесу, пугает), а не тот, кто его совершает, то есть в ряде случаев правильнее говорить не о персонаже в привычном смысле слова, а о неких таинственных «силах»[24]24
Левкиевская. 1999. С. 246–251.
[Закрыть], действующих как будто самостоятельно, безлично.
Соответственно, многие таинственные, пугающие действия и события могут как связываться с лешим, так и быть представлены «сами по себе», описываться безлично: «вот пугало у нас на Поклоннице [горе – В. Р.], там лес раньше был. Дак вот раньше, все говорят, кричало»[26]26
Черепанова. 1996. С. 52 [курсив мой – В. Р.].
[Закрыть], «у нас вот отца тоже водило [в лесу – В. Р.]»[27]27
Мороз. Петров. 2016. С. 278 [курсив мой – В. Р.].
[Закрыть], «остановились так у ели, а вдруг зачудило, зашумело там – нечистая сила»[28]28
Балашов. 1970. С. 356 [курсив мой – В. Р.].
[Закрыть]. В прошлом подобное объяснялось учеными как результат «забвения», «распада» или «порчи» народных традиций. Однако сейчас есть тенденция видеть в подобных безликих действиях или силах «строительный материал», «первичную единицу мифологической системы, которая может существовать «как улыбка Чеширского кота, лишь со слабым указанием на мифологическое “нечто”, от которого оно исходит»[29]29
Левкиевская. 1999. С. 253.
[Закрыть]. В таких рассказах говорить именно об облике лешего (или любого другого персонажа) не совсем корректно; скорее, здесь идет речь о тех проявлениях сверхъестественного, которые могут быть «присоединены» к конкретному образу, а могут вести и «самостоятельное существование».
Представление об обезличенности той силы, которая может напугать или завести в чащобу, плавно перетекает в представление о невидимости лешего: «лешего не [нельзя увидеть – В. Р.] <…> он не покажется»[30]30
Мороз. Петров. 2016. С. 268.
[Закрыть], «какие они лешие, кто зна?»[31]31
Черепанова. 1996. С. 47.
[Закрыть]. Присутствие лешего-невидимки выражается через действия (толкает и будит спящих на лесной дороге, водит по лесу) или звуки (хохочет, кричит, свистит, шумит).
«Чудо лесное». Лубок XVIII в.
Известие 1739 года о двух чудах, лесном и морском, пойманных в Испании. – [Москва, 175-]
Иногда, чтобы увидеть лешего, нужно совершить специальные действия: наклониться и взглянуть «через ногу»[32]32
Перетц. 1894. С. 1894. 7.
[Закрыть], через правое ухо лошади[33]33
Верюжский. 1864. С. 86.
[Закрыть], через хомут или через три бороны[34]34
Колчин. 1899. С. 23.
[Закрыть]. Чтобы увидеть лешего, его можно вызвать, закричав: «Приди, леший, посмотреть на тебя охота!»[35]35
Власова. 2015. С. 81.
[Закрыть] или просто «Ау!»[36]36
Власова. 2015. С. 80–81.
[Закрыть]. В одном из фольклорных рассказов леший говорит сам про себя: «Кто лешакается [ругается, поминая лешего, водится с лешим – В. Р.], я и тут, кто позовет, я иду, а кто не позовет, я не иду»[37]37
Богатырев. 1916. С. 49.
[Закрыть]. Такое любопытство считается пагубным: люди, которые вызвали лешего, пугаются, убегают, иногда даже погибают. Но вызвать лешего можно и случайно, например закричав в лесу после заката солнца[38]38
Ончуков. 1908. С. 465.
[Закрыть] или нарушив запрет петь, свистеть[39]39
Верюжский. 1864. С. 68.
[Закрыть]. Другими словами, «выкликать» лешего и сделать его зримым способно любое слово или действие, которое леший воспримет как реплику в свой адрес и приглашение к беседе. Так, согласно архангельскому поверью: «в избе нельзя свистать и в лесу нельзя свистать. Это леший [свистит только – В. Р.]»[40]40
Богатырев. 1916. С. 49.
[Закрыть]. Этот запрет содержит двойной смысл. С одной стороны, нарушая нормы этикета, мы как бы теряем человеческий облик и уподобляемся лешему, а с другой – начиная свистеть в лесу, мы переходим на язык лешего и тем самым вызываем его на взаимодействие, к которому мы, вероятнее всего, не готовы. Так, согласно другому свидетельству, леший может прийти в село вслед за свистящим и выбить у него в хате все стекла[41]41
Левкиевская. 2004 2. С. 327.
[Закрыть].
На осознанный диалог с лешим нередко выходят люди, имеющие с ним дело «по долгу службы». Например, в некоторых текстах видеть лешего и показывать его другим могут пастухи. Подробнее о взаимодействии севернорусских пастухов с лешим речь пойдет в разделе «Что делает леший».
[Пастухи знались с лесным? – В. Р.] пастухи да, пастухи знались. Вот это было… Мне жена рассказывала, еще девкой была, говорит, у них пас овец, был такой Вася, ну они с отцом пасли. Вот, пошли они по ягоды, за ягодами. Он говорит: «Хотите, я, – говорит, – вам покажу?» – «Как это ты нам покажешь?» Ну, они сначала: «Ну, давай, брось ты, Васька, что ты дурака валяешь…» Оглянулись – он с ним сидит, курят вместе. С ним. Обыкновенный человек. Как человек. Все бежать. Испугались. «Не бойтесь, – говорит, – он ничего вам не сделает». В красной рубашке, сидит на клочке [на кочке? – В. Р.], оба вместе курят[42]42
Мороз. 2021. С. 267.
[Закрыть].
Как и многие другие представители нечистой силы, леший склонен менять свой облик. Он может явиться в виде животного (медведя, дикого козла, коня, зайца, ягненка и др.), птицы (тетерева, сороки, ворона), дерева, куста или гриба[43]43
Левкиевская. 2004 1. С. 105; Власова. 2018. С. 379–380.
[Закрыть].
[А леший может показаться обычным человеком? – В. Р.] Он вый-дет, и бабой выйдет, любым человеком. Видал, по телевизору показывали: человек стоит – раз, собака получилась. Вот так и он делает. Тут же сразу прекращается это, переворачивается или человеком, или волком, ли кем-нибудь. И он очень силен[44]44
Мороз. 2021. С. 284.
[Закрыть].
Леший может принимать и облик обыкновенного человека – мужика, старика, солдата, даже кого-то из знакомых – соседа, родственника. Все эти облики как бы позволяют лешему замаскироваться, притвориться кем-то. Можно сказать, что такое оборотничество тоже своего рода «невидимость». В быличках леший использует это, чтобы шутить над человеком, морочить и пугать его.
Евгений Соколов. Серия открыток «Сказочные типы». Леший.
Wikimedia Commons
Часто лешему приписывают и более специфические черты, благодаря которым под заурядной личиной можно разглядеть демона. Одним из самых распространенных признаков считается способность внезапно исчезать: «Раз! – и человека [лешего под видом человека – В. Р.] не стало!»[46]46
Зиновьев. 1987. С. 14 [курсив мой – В. Р.].
[Закрыть], «вдруг этого деда не стало»[47]47
Зиновьев. 1987. С. 15 [курсив мой – В. Р.].
[Закрыть], «на сопку их завел и потом вдруг исчез»[48]48
Зиновьев. 1987. С. 17 [курсив мой – В. Р.].
[Закрыть]. После пропажи мнимого соседа или приятеля человек обнаруживает себя где-то в глуши, далеко от дома, на краю обрыва, в яме. Обычно такого фокуса достаточно, чтобы узнать лешего, особенно если исчезновение сопровождается порывом ветра, хохотом, битьем в ладоши. Но есть и другие признаки. Так, про лешего рассказывают, что он одет в красную рубашку, синий, серый или белый кафтан, правая пола которого непременно «подтыкнута» (завернута внутрь)[49]49
Балашов. 1970. С. 341.
[Закрыть], а левый лапоть надет на правую ногу. У него не видно лица[50]50
Иванова. 1995. С. 33.
[Закрыть] или большие круглые глаза[51]51
Кузнецова. 1997. С. 38.
[Закрыть], которые блестят как угли[52]52
РК II 1. С. 194.
[Закрыть], нет бровей[53]53
Богословский. 1865. С. 285.
[Закрыть] или брови расположены под глазами[54]54
Корепова. 2007. С. 73.
[Закрыть], он не отбрасывает тени[55]55
Левкиевская. 2004 1. С. 105.
[Закрыть]. Его также могут выдать и животные черты. В одной из сибирских быличек девки идут за ягодами и встречают старика, он их водит по лесу, но затем все-таки возвращает на тропинку и разворачивается, чтобы уйти. В этот момент девки видят, что у него «волосы распущенные, и шерстка, и хвост собачий, и одежды нету»[56]56
Зиновьев. 1987. С. 19.
[Закрыть].
Иногда описание внешнего вида лешего указывает на его связь с лесом, деревьями. Он «в зеленой одежды ходит… и кепка, фуражка зеленая»[57]57
Черепанова. 1996. С. 47.
[Закрыть], у него зеленые глаза[58]58
Левкиевская. 2004 1. С. 105.
[Закрыть], «борода как мох»[59]59
Левкиевская. 2004 2. С. 323.
[Закрыть], он «оброс мхом», «корявый, как дубовый пень»[60]60
Власова. 2018. С. 379.
[Закрыть], его кожа «наподобие древесной коры»[61]61
РК II 1. С. 194.
[Закрыть], он «весь еловый, и руки, и голова»[62]62
Черепанова. 1996. С. 48.
[Закрыть], похож на куст, густо покрытый ветвями[63]63
Перетц. 1894. С. 6.
[Закрыть]. В рассказе из Новгородской губернии леший обвиняет мужика, который имел привычку хлестать кнутом по всем встречным кустам и деревьям, в том, что тот лешему «все глаза выхлестал»[64]64
Власова. 2015. С. 106.
[Закрыть].
Леший часто описывается как гигант: он «выше домов», «выше лесу»[65]65
Черепанова. 1996. С. 47.
[Закрыть], «в два-три роста человеческих»[66]66
Балашов. 1970. С. 343.
[Закрыть], «леший достигает в вышину аршин десяти [около 7 м – В. Р.], быть может, и более»[67]67
Юшин 1901. С. 164–165.
[Закрыть]. Иногда его видят у реки, при этом «одна нога на берегу, другая на другом»[68]68
Черепанова. 1996. С. 51.
[Закрыть]. Леший-великан имеет «пальцы как бревны, а сам, наверное, метра четыре вышиной»[69]69
Зиновьев. 1987. С. 26.
[Закрыть], один его лапоть длиной в сажень[70]70
Власова. 2015. С. 107.
[Закрыть] (то есть больше двух метров), из рукава его одежды можно сшить кафтан и десять колпаков для человека[71]71
Ончуков. 1908. С. 497.
[Закрыть]. По следам лешего на снегу можно судить, что у него «ноги сантиметров шестьдесят и обувь не признать: нога лохмата»[72]72
Иванова. 1995. С. 34.
[Закрыть]. Он способен разбить в щепки телеграфные столбы[73]73
Зиновьев. 1987. С. 26–27.
[Закрыть], от его плевка образуется огромная яма[74]74
Зиновьев. 1987. С. 27.
[Закрыть].
Дед мой был рыбаком. Рыбачил он на реке. Речка не так большая.
Вот в одну прекрасную ночь ехал с лучом [с подсветом, факелом – В. Р.] и встретил лешего: стоит одной ногой на берегу, второй – на другом.
Дед вынужден был проезжать между них, между ног этих, и говорит:
– К этим бы ножищам да красные штанищща – был бы молодец!
Леший перешагнул реку, пошел в лес и захахал с повторением:
– Ха-ха-ха! К этим бы ножищам красные штанищща – был бы молодец!
А речка была примерно с Петровский канал шириной. Свободно леший мог переступить и бывшую Мариинскую систему…[75]75
Криничная. 1989. С. 184.
[Закрыть]
Реже лесной дух предстает малорослым («бела борода больша, а сам небольшой»[76]76
Иванова. 1995. С. 40.
[Закрыть]), выглядит как «человечек сантиметров тридцать высотой»[77]77
Зиновьев. 1987. С. 49.
[Закрыть], маленький старичок, который выходит «с-под корней или из земли»[78]78
Черепанова 1996. С. 139.
[Закрыть]. Иногда считается, что рост лешего переменчив: он может быть вровень с высокими деревьями в лесу, не выше травы – в поле[79]79
Левкиевская. 2004 1. С. 105; Левкиевская. 2004 2. С. 323; РК II 1. С. 194.
[Закрыть]. Габариты лешего могут также меняться по законам «обратной перспективы»: издалека он видится ростом с дерево, а по мере приближения к наблюдателю уменьшается до человеческого размера[80]80
Корепова. 2007. С. 85.
[Закрыть].
