355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Рынкевич » Мираж » Текст книги (страница 27)
Мираж
  • Текст добавлен: 26 октября 2016, 22:54

Текст книги "Мираж"


Автор книги: Владимир Рынкевич



сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 37 страниц)

2

С появлением звёзд русской эмиграции Пигаль наиболее щепетильные стали считать убежищем для тех, кого веселит алкоголь и возбуждает кокаин. Возник «священный треугольник» между «Кавказским погребком», «Яром» и «Тройкой», где круглые сутки кипела жизнь: охранники-казаки, артисты в шелках и бархате, выходившие в антрактах на воздух, и, главное, женщины. Больше рядились под цыганок – такая мода. Здесь в ресторанах поют Соколовы, Поляковы, Колдобан, игравший в Царском Селе для императрицы, Юрий Морфесси, певший для Николая. Конечно, Зине-Вере здесь место: она сумеет изобразить цыганку, а мужчины именно таких фальшивых цыганок почему-то любят больше, чем настоящих.

Выбрали вечер без дождя и направились туда. По площади, по улице Бланш, по бульвару Клиши разгуливали в определённом порядке: впереди Мохов и Шигарин, за ними Леонтий с высоко поднятым воротником пальто и в шляпе, надвинутой на глаза, – не узнает никто. За ним ребята-французы Серж и Пьер. Огни, толпа, шум, блеск цыганских платьев, хохот женщин и тут же истерические слёзы... Это Пигаль.

Зашли в «Кавказский погребок». На сцене танцевали лезгинку. Искомой дамы нигде не встретили. Вечер прошёл зря.

Следующий вечер тоже без дождя, и они отправились на Пигаль в том же порядке. Он сразу увидел преступницу. Она стояла под самым ярким фонарём и над чем-то смеялась, разговаривая с подругами.

Он подошёл и, не открывая лица, сказал по-русски:

   – Мадам, я мечтаю поужинать с вами в «Кавказском погребке».

   – О-о! Вы русский. А почему прячете лицо? Может быть, у вас нет носа?

О носе она повторила по-французски, и её подруга засмеялись.

   – Есть у меня и нос, и ещё кое-что, и даже деньга. – Он показал пачку франков и, наконец, опустил воротник и кашне.

   – О-о! Я вас помню.

   – Сейчас сядем за стол и будем вспоминать. А это мои люди. Не говори, Зина, что ты занята.

Несколько обескураженная, она подала руку, и они совершили небольшую прогулку сквозь мягкую податливую толпу.

   – Как тебя называть? Зина?

   – Да. Зинаида Федотовна Арефьева.

   – И я тот же Леонтий. Только теперь не офицер.

На столе стояли бутылки и закуски, на эстраде певица исполняла цыганский романс «Ты ушёл, и твои плечики ушли в ночную мглу...» Люди Дымникова сидели за соседним столом.

   – Мне нужна твоя помощь, но так, чтобы никто не знал. Даже мои люди.

   – Хм. Только встретились – сразу помощь. Что тебе надо? Деньги есть. Полиция зацепила? Решётка грозит? Я мало кого знаю в полиции.

   – Решётка грозит. Только не мне, а тебе, Вера Федотовна Никонова. Сиди спокойно. Не меняйся в лице. Никто тебя сейчас в полицию не поведёт. Ну-ка дай обручальное кольцо. Всё правильно – Зина-Сергей. Сколько хапнула у деверя? Он подал на 100 тысяч франков.

   – Врёт, сволочь. Там было-то три побрякушки.

   – Что-нибудь осталось?

   – Ну, кольцо вот. Ещё браслетик.

   – Отдашь. Поможешь мне – больше заработаешь. Иначе – решётка. Все документы у меня. Въезд в страну по подложным документам, воровство драгоценностей. Колечко я, на всякий случай, у себя оставлю.

   – Какая тебе ещё помощь нужна?

   – Сейчас я издали поздороваюсь с человеком, заметь его и тоже улыбнись. Заметила?

   – Я его знаю – болгарин.

   – Сделай так, чтобы он тебя пригласил к себе и крепко спал. Мне нужны все секретные бумаги. Ты грамотная, разберёшься.

3

Дело закончилось быстро, и заказчик был доволен, хотя 100 тысяч не получил. Хватило примерно половины, и никто не знал, что значительную часть этих денег Дымников выплатил из своего кармана – с Веры столько получить было невозможно. От неё он получил другое.

В агентстве рассчитались, расписались в документах, выпили шампанского.

   – Значит, всё-таки в Россию? – спросил Дымников Арефьева.

   – С деньгами там теперь можно жить и зарабатывать. Кирпичный завод хочу построить. Война-то всё порушила.

Вечером в агентстве остались вдвоём с Моховым.

   – Я рад, Николай, что пошла у вас работа.

   – Я тоже рад. И франки идут. Вот всё хочу вас спросить, почему у нас секретаря-машинистки нет? Это же теперь общепринято. Сидела бы в приёмной симпатичная девица.

   – Той, которая могла бы здесь сидеть, уже нет. А другую я не хочу.

   – А что за странная комната у вас в подвале?

   – A-а. Заинтересовался. Пойдём посмотрим.

Подвальная комната размером с хорошую гостиную освещалась несколькими лампами в шарах-абажурах. По стенам – диваны, скамейки, столики, нечто вроде нар. Несколько дверей – в кухню, в ванную, в туалеты, ещё куда-то.

   – Эта комната предназначена для большого разговора с большим преступником. Я всегда неудовлетворён, когда вижу просто казнь преступника. Или читаю об этом. Или смотрю в кино. Мне кажется, что казнь не уничтожает зло. Его надо вытащить из глубины этого злого существа. Разговорить, понять. Я буду держать его здесь и беседовать в нормальных условиях.

   – А вот эти крюки и цепи?

   – Условия могут быть и другими.

   – И были уже здесь такие преступники?

   – Пока нет. Закончим на этом. Я даю вам срочное и очень ответственное поручение. И опасное. Вам придётся покинуть Париж на несколько дней. Пошли наверх.

В кабинете Дымников достал из сейфа небольшую пачку документов.

   – Я не буду скрывать от вас содержание бумаг, которые запечатаю в конверт и передам вам. Это совершенно секретные документы болгарского Генштаба. Разведсводки, план укреплений, расположение воинских частей, ну и тому подобное. Ваша задача сегодня же выехать в Велико Тырново и сделать всё для того, чтобы эти документы оказались в штабе Русской армии. Или в контрразведке. При этом вы должны остаться невидимкой. Передайте Воронцову, что я просил помочь вам. Это необходимо сделать быстро, пока Генуэзская конференция[51]51
  Генуэзская конференция 1922 г. – в конференции (10 апреля—19 мая) участвовали делегации 28 капиталистических стран и советского государства. Его делегация выразила готовность обсудить вопрос о форме компенсации бывшим иностранным собственникам в России при условии признания Советов де-юре и предоставления России кредитов.


[Закрыть]
только начинается. В этот же день или лучше на следующий вы каким-то способом – может быть, письмом, но таким, которое обязательно дойдёт до адресата, – сообщаете в Генштаб Болгарии о наличии упомянутых секретных документов в штабе Русской армии. Затем немедленно исчезаете. Едете в Париж. Надеюсь, что у вас нет вопросов, и цель моей акции вам ясна.

4

Весна была ужасна для Кутепова. Он не мог смириться с тем, что европейские державы организовали в Генуе конференцию и пригласили туда представителей красной России во главе с Лениным – бандитов, с которыми генерал воюет с 17-го года, которым место на виселице! Не успокаивала историческая тишина старинного славянского города, его серые камни, чистое голубое небо.

По вечерам с Кривским, которого назначил своим секретарём, Кутепов ходил в казарму к солдатам и офицерам. Там ещё жил армейский дух: смена караула, строевая подготовка, уход за оружием. Но что дальше?

Возвращались к себе и не могли не вернуться к разговору о неясном будущем армии. Если руководитель Болгарского правительства Стамболийский заявил на конференции, что он против размещения в Болгарии Русской армии, то чего же ещё ждать?

   – В Сербии к нам относятся хорошо, – успокаивал Кривский. – Врангель говорил, что за нас Русский национальный комитет в Париже.

   – К сожалению, Миша, этому комитету нужна не наша армия, с которой мы прошли всю войну, а своя армия, которой они хотят командовать. Я много раз говорил барону: поклонитесь Великому князю Николаю Николаевичу[52]52
  Николай Николаевич Младший (1856—1929) – великий князь, двоюродный дядя Николая П. В 1895—1905 гг. генерал-инспектор кавалерии, с 1905 г. – Главнокомандующий войсками гвардии и Санкт-Петербургского ВО. В 1905—1908 гг. – председатель Совета государственной обороны, в 1915—17 гг. – наместник царя на Кавказе и Главнокомандующий Кавказской армией. После Февральской революции находился в ссылке в Крыму. В марте 1919 г. эмигрировал в Италию, с 1922 г. переселился во Францию. С декабря 1924 г. принял руководство деятельностью всех русских военных зарубежных организаций, которые к этому времени оформились в РОВС. Среди части белой эмиграции считался главным претендентом на престол.


[Закрыть]
. Попросите его объявить себя нашим Верховным. Всё время отговорки. Вы, конечно, догадываетесь, почему отговорки?

   – Конечно. Он никак не может отказаться от нелепой мечты стать Правителем России.

На другой день, когда Кутепов работал в штабе, мимо его дачи потянулись возы с сеном, а под прикрытием возов подкрадывались болгарские жандармы, которые внезапно набросились на дежурного офицера, стоявшего у ворот, избили, отняли револьвер и куда-то поволокли. Другой офицер поднял всю охрану и позвонил генералу.

   – Я категорически запрещаю оказывать какое-либо сопротивление полиции, – приказал Кутепов и стал звонить властям.

Начальник штаба Болгарской армии Тополджиков попросил генерала приехать в Софию для личных переговоров и дал честное слово офицера, что после встречи Кутепов вернётся к своим войскам. Однако на следующий день полковник Тополджиков в своём кабинете объявил, что Кутепов арестован и подлежит высылке из Болгарии. Причиной ареста было указано обнаружение в русском штабе у полковника Самохвалова секретных документов болгарского Генштаба.

Арестовали жену и секретарей генерала и потребовали немедленно покинуть Болгарию. Им разрешалось выехать в любую соседнюю страну, кроме Сербии. В отдельном вагоне Кутеповы с сопровождающими их русскими офицерами и под защитой двух адъютантов царя Болгарии выехали в Грецию. Здесь их встретили с почётом и объявили о том, что распоряжением греческого правительства Кутепову с сопровождающими разрешено проживать в Греции. Он рвался в Сербию, где находился Врангель со штабом, но возникла проблема с визами: оказалось, что пока сербский король не женится на принцессе – а свадьба отложена из-за болезни греческой королевы, – никаких виз не выдадут.

Тогда Кривский сказал: «Конечно, лестно, когда твоя судьба переплетается с судьбами трёх царствующих домов, но не будем честолюбивы и смело двинемся вперёд без всяких виз. Не хитрая штука перейти границу».

Так генерал Кутепов оказался в Сербии.

5

Тебе всего 40 лет, а ты, проснувшись утром, не знаешь, зачем проснулся, вообще не знаешь, зачем живёшь. Только привычка к военной дисциплине заставляла Кутепова делать гимнастику, аккуратно бриться, бранить Фёдора за плохо вычищенные сапоги. «Да рази ж при такой грязи можно?» – ворчал денщик. Утром ласковый поцелуй Лиды и её разговоры о вещих снах, потом кофе в компании Лиды; брата Бориса и секретаря. Кривский за чашечкой кофе иногда вспоминает остров Святой Елены, но в основном увлечён Генуэзской конференцией и Раппальским договором[53]53
  Раппальский договор – советско-германский договор о восстановлении дипломатических отношений, взаимном отказе от претензий, торгово-экономических связей, подписан 16 апреля 1922 г.


[Закрыть]
между Советской Россией и Германией, а Борис стучит кулаком по столу с опасностью для чашек и громко утверждает, что Россию продали немцам в Раппало, а теперь остальное распродают в Генуе. «Надо начинать!» – кричит он, и опять дребезжат чашки.

Начинать надо, но что?

Генерал от инфантерии Кутепов надевал штатский костюм, высокие, совсем не генеральские сапоги и выходил из своего маленького, стоявшего среди грязных пустырей домика на Душеноваце, на окраине Белграда. Он выходил ровно в 7, чтобы ровно в 8 быть в Управлении военного коменданта. После высылки из Болгарии только в этом посещении заключалась его служба.

Армия разваливалась. Большинство офицеров ехали в Париж, где будто бы легко устроиться на работу. Многие приходили прощаться. Пришли капитан Ларионов и штабс-капитан Белов. После скромного угощения гуляли по пустырям, выбирая дорогу посуше.

   – В этой одежде вы, ваше превосходительство, похожи на помещика средней руки, – сказал Ларионов. – Наверное, в России у вас осталось поместье?

   – Поместья у меня не было. Отец – лесничий, – вспоминая об отце, генерал всегда хмурился. – Все Новгородские и Вологодские леса были моим поместьем. Даст ли Бог увидеть их?

   – Обязательно, Александр Павлович! – горячо обещал Ларионов. – Я ни капли не сомневаюсь, что скоро буду в Петрограде.

   – Откуда такая уверенность?

   – Даже не знаю откуда.

   – Наверное, только не из газет, – сказал Белов. – Все готовы признать Советы. А здешние коммунисты! Митинги против нас проводят.

Кутепов не хотел об этом говорить.

   – Дело прошлое, – сказал он, – но откуда всё же взялись эти документы болгарского Генштаба? Вы говорили, штабс-капитан, что купили их у болгарского офицера.

   – Так и было. Подошёл ко мне в кино перед сеансом – фильм с Чарли Чаплиным – сели на задний ряд, говорили так, чтобы никто не слышал. По-русски, почти без акцента. Потом зашли в один дом и там всё сделали. У меня как раз деньги были – Самохвалов авансировал. Эти левы дешёвые.

   – И потом вы с этим офицером не встречались?

   – Никогда. Я даже заходил в тот дом – там, конечно, ничего и никого не знают. Сказали, что стоял у них какой-то русский офицер, но съехал. Кстати, у Самохвалова есть какой-то опытный специалист, и он сказал, что некоторые бумаги парижского происхождения.

   – Парижского? – удивился Кутепов. – А план государственного переворота, который нашли у Вязмитинова, – настоящая фальшивка. Неужели и это из Парижа?

   – Не знаю, но специалист сказал.

   – Вот мы поедем в Париж и всё там разузнаем, – сказал уверенно Ларионов.

   – Что будете там делать, друзья?

   – Говорят, русских офицеров охотно берут шофёрами такси, – сказал с оптимизмом Ларионов. – Я машины знаю.

   – А я научусь, – сказал Белов.

   – Но, главное, мы будем готовиться к походу на Россию, – всё так же уверенно заявил Ларионов.

6

Конечно, надо готовиться. Иначе для чего жить? Когда грязь на дорогах немного подсыхала, Кутепов шёл к холмам Топчидера, где занимал виллу Врангель. Русской территории у Главнокомандующего больше не было – яхту «Лукулл» будто бы нечаянно протаранил советский пароход.

Барон набрасывал черкеску на гражданский костюм и тоже шёл гулять. Главные разговоры происходили на прогулках. Конечно, всегда говорили о судьбе армии, о её будущем, о её вождях. Это была политика, и в ней Кутепов пытался принимать такие же необратимые и однозначные решения, какие приходилось принимать на фронте. Сказал ему Врангель когда-то, что армия вне политики, и он не разрешал своим подчинённым быть монархистами или республиканцами. А тут вдруг его подчинённый командир корпуса генерал Витковский обратился с письмом к Великому князю Николаю Николаевичу Романову и объявил себя монархистом.

Осенний вечер был сух и прохладен, в такую погоду хорошо проводить тактические учения с боевой стрельбой.

   – Вы знаете, Пётр Николаевич, – говорил Кутепов, – что я не смирился с монархической выходкой Витковского и отказался от его корпуса, но призывы к объединению с монархистами идут со всех сторон. И я это понимаю. Нам надо принимать какие-то решения.

   – Александр Павлович, я и сам монархист. Всё прошлое России говорит за то, что она рано или поздно вернётся к монархическому строю, но не дай Бог, если строй этот будет навязан ей силой штыков или белым террором. Кропотливая работа проникновения в психологию масс с чистыми национальными лозунгами может быть выполнена лишь при сознательном отрешении от узкопартийных, а тем более классовых доктрин и искренности в намерениях построить государство так, чтобы оно удовлетворяло народным чаяниям. Если мы претендуем на то, чтобы принять какое-либо участие в воссоздании Родины, то должны вернуться домой единым фронтом, с единой программой, с единым лозунгом: Отечество. Лига Спасения России, которую создают вокруг Николая Николаевича, – монархическая организация, а преждевременное провозглашение извне монархического лозунга наносит вред монархической идее. Краснов мне пишет, что надо созывать совещание совместно с Лигой. Правда, он ещё никак не отойдёт от любви к немцам и хочет опираться на Германию. С этим я не соглашусь. Германцы преследуют одну цель – обратить русский народ в навоз для удобрения германского племени.

Кутепов давно привык к тому, что Врангель умеет говорить долго и хорошо. В последнее время начал разбираться и в том, что он говорит. Рассуждения о монархии и об отношении к ней народа, наверное, правильны. Однако не ради истины барон утверждал, что опасны Лига Спасения России и сближение с Великим князем. Но какая же российская монархия без Романовых? Неужели он хочет основать династию Врангелей?

   – Я во всём согласен с вами, Пётр Николаевич, но не могу понять, почему действуете отдельно от Великого князя.

   – В этом виноват не я, Александр Павлович. Всегда внимательно прислушиваясь к вашим высказываниям, я решил сделать первый шаг и обратился с письмом к Его высочеству. Специально для вас оставил копию письма. Вот она. Прочитайте дома, подумайте, потом поговорим.

«Врангель Великому Князю Николаю Николаевичу. 5 августа 1922 г.

Я боюсь неосторожными шагами усложнить весьма тяжёлое ныне положение Армии. По этим соображениям я избегаю каких бы то ни было выступлений. Моё молчание используют наши враги, делая попытки внести смуту в умы офицеров и солдат. Разделяя чувства моих соратников, большинство которых сражались под Вашим Верховным Водительством и неизменно хранят в сердце своём Ваше имя, и, болея душой за армию, я приемлю смелость обратиться к Вашему Императорскому Высочеству и всепреданнейше просить поставить меня в известность о том решении, которое Вашему Императорскому Высочеству благоугодно будет принять. Имея определённый ответ Вашего Императорского Высочества, я буду иметь возможность указать Армии её путь».

Читали дома вдвоём с Кривским.

   – Как вы относитесь к этому письму? – спросил Кривский.

   – На Советах сначала дают слово младшему.

   – Я считаю это письмо неприличным. Он должен был заявить, что передаёт армию под знамя Великого князя. А вместо этого вытягивает из Николая Николаевича какие-то ответы, какие-то решения, чтобы потом умыть руки. Что может ответить на такое письмо Великий князь? Ничего.

   – В этом я с вами согласен. Ответа не будет. Там вокруг Великого князя Краснов, Лукомский – все они против Врангеля. Но что делать нам?

   – Держаться за армию, Александр Павлович.

   – То есть за Врангеля. Во всяком случае пока.

7

Врангель устроил торжественный обед человек на 20. Пригласил всех генералов и офицеров, разумеется, Кутепова и Кривского. Все понимали, в чём дело: что-то неладно у Великих князей Романовых. Неожиданно Великий князь Кирилл Владимирович[54]54
  Кирилл Владимирович (1876—1938) – великий князь, двоюродный брат Николая II. Участник Русско-японской войны. Контр-адмирал (1915). С июня 1917 г. в Финляндии, с 1920 г. в эмиграции в Швейцарии, Германии, Франции. В1922 г. объявил себя местоблюстителем престола, а 31 августа 1924 г. – императором Кириллом I. Ряд представителей династии Романовых не признавали этот акт законным. Скончался в Париже.


[Закрыть]
объявил себя блюстителем Императорского Престола. Уже знали, что Врангель отказался с ним сотрудничать и заявил публично, что счастлив был бы поддержать Верховного главнокомандующего Николая Николаевича и, не колеблясь, призвал бы армию пойти за ним. Знали, что и на этот раз Великий князь промолчал.

Слева от себя Главнокомандующий посадил Кутепова, справа – Климовича – опытного генерала-контрразведчика, проявившего свои страшные способности и в 1915 году, когда был московским градоначальником, и в 1916 году, когда руководил департаментом полиции.

Разлили водку, ожидали тоста. Врангель встал и... начал читать приказ:

«Сремски Карловцы 8 ноября 1922 г.

   1.  Командир 1-го Армейского корпуса, Генерал от Инфантерии Кутепов, назначается моим помощником.

   2.  Армия перешла на трудовое положение. Русские воины ищут возможности обеспечить своё существование, не ложась бременем на приютившие их страны. Они терпеливо ждут дня, когда служба их понадобится России.

Но не дремлют враги России. Их клевета и злоба не оставляют нас. Преследования русских воинов продолжаются. Любимые вожди оторваны от родных частей. Оторван от своих соратников и доблестный генерал Кутепов.

Усилия мои вернуть его к родным частям остались тщетными.

Друг, Александр Павлович, тяжка разлука Твоя с соратниками. Ваше общее горе разделяю и я. Вместе с тем я рад в эти тяжкие дни иметь Тебя вблизи.

Все вместе пережитое крепко связало нас. Эту связь не нарушат ни новые удары судьбы, ни происки наших врагов. Вместе и впредь мы будем делить и радости и горести, вместе нести ниспосланный нам Господом Крест.

Да даст Он нам силы донести этот крест до Матушки России.

Генерал Врангель».

Обед прошёл дружески и спокойно. Кутепова поздравляли, обнимали, целовали, вспоминали минувшие дни и предсказывали будущие победы, к сожалению, не указывая мест вожделенных побед. Говорили и о политических событиях, и все были против Кирилла Владимировича, но за Николаевича.

Накинув шинели, гуляли и курили в садике – в доме было тесновато. Убеждали Врангеля в необходимости политической декларации. Он обещал в ближайшее время созвать совещание для выработки такой декларации. Потом, прогуливаясь с Шатиловым, Главнокомандующий осторожно оглянулся и с иронической улыбкой спросил негромко:

   – Как понравился мой приказ?

   – Стихи, – ответил Шатилов, тоже улыбаясь.

   – После этого приказа – Кутепов мой! – резюмировал Врангель.

С Климовичем разговаривали на тему его отъезда в Париж.

   – Где много наших офицеров и солдат, обязательно должна быть контрразведка, – говорил Климович. – Может быть, удастся разобраться с подброшенными документа, из-за которых Александра Павловича выслали из Болгарки. Кажется, в этой акции участвовал кто-то из Парижа.

– Красные сволочи везде пролезли, – возмущённо сказал некий перепивший генерал.

Генерал Абрамов уезжал в Болгарию. Кутепов прошёл с ним несколько шагов, передавая приветы многим сослуживцам. Спросил:

   – Вы, наверное, знаете Марию Захарченко – женщину-кавалериста?

   – Разумеется, знаю. Она там.

– Ей тоже большой привет и наилучшие пожелания. Передайте: я надеюсь, что мы с ней ещё повоюем за Россию.

В Париже Климовича встретили его офицеры, в их числе и Белов. Генерала отвели в роскошный отель Грильон.

   – Здесь только на несколько дней, – сказал генерал, – потом сниму квартиру в незаметном доме, в безлюдном районе.

Когда прощался с встречавшими, остановил Белова, спросил:

   – Что с делом о болгарских бумагах?

   – Есть зацепка, ваше превосходительство. Ищу некую Зи-Зи – она встречалась с болгарином.

   – Ищите. Чекисты встречаются?

   – Их так не узнаешь.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю