Текст книги "Серый кардинал"

Автор книги: Владимир Моргунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Что и говорить, в офис «Кредо» проникнуть было трудно, если вообще не невозможно. «Телеглазок» и устройство сигнализации, мгновенно реагирующее на любой объект, возможно, не были самыми неприятными сюрпризами, ожидавшими тех, кто попытается проникнуть в дневную обитель Мудрова и компании «Кредо».

– Понимаете, мужики, – развивал свою теорию Бирюков. – Я, конечно, не шибко разбираюсь в этих ваших «конторских» делах о сохранении информации, но сдается мне, что кое-какую информацию Мудров где-то хранит. И информация эта сродни той, что собирал наш друг Крупицкий на Голубова и иже с ним. Информация эта должна занимать очень большой объем – Мудров не чета Крупицкому во всех отношениях, он досье на всех и вся собирал активно, истово и долгое время. Будь я не я, если это не так. Он наверняка держит яйца многих в кулаке. Слабый нажим – и жертва поступает так, как хочет Мудров.

– Ты, Николаич, из него прямо-таки какого-то «серого кардинала» слепил, – осторожно заметил Ненашев.

– А ты разве по-другому думаешь? Мы совсем недавно за его отношениями с Юлиным наблюдали и то уже видим, что это не отношения партнеров, занимающихся честным бизнесом. Он Юлиным наверняка вертит, как хочет, и он этого Юлина из любой задницы вытащить может в случае необходимости. А сколько у него еще таких юлиных? Про то знает Мудров и его заветная шкатулочка, в которой сидит уточка, а в уточке – яйцо, а в яйце – иголочка. Сломав ее, мы, возможно, сделаем карачун товарищу генерал-майору в отставке.

9

Около шести вечера позвонила Анжела.

– Костя, я тебя давно уже разыскиваю. Звонил какой-то Епифанов, сказал, что хочет вас видеть. Он должен позвонить вам.

– Нам?! – Ненашев едва не выронил трубку. – Как он может нам позвонить? Ты что, сообщила ему номер?

– Ко-остя?! За кого ты меня принимаешь? Разве я могла?

– Тогда я ничего не понимаю... – Ненашев выглядел совсем растерянным. – Анжела, а твой номер он как узнал?

– Похоже на то, – пожал плечами Клюев.

– Ну, это, наверное, я, – огорченно сказал Бирюков.

– Почему именно ты, – запротестовал Клюев. – Поверь мне, «засветиться» можно тысячью способами. Что же, джентльмены, нам остается одно – сидеть и ждать.

Нельзя сказать, что они только и делали, что сидели в ожидали звонка, но мысли всех постоянно возвращались к тому, о чем говорила Анжела. А вдруг это блеф, розыгрыш?

Но, как выяснилось, розыгрышем здесь и не пахло. В половине девятого зазвонил телефон, Клюев снял трубку и слегка изменив голос, произнес:

– Алло...

– Здравствуйте, – поспешно произнес Епифанов – разумеется, кому же еще звонить сюда! – Мне Клюев нужен.

– Клюев? – Клюев сейчас уже не менял голос, но раздумывал, как бы подольше потянуть время. – Сейчас посмотрим...

– А...а. Бросьте валять дурака, – сказал Епифанов. – Вы сейчас дома, насколько я понимаю. Я звоню со службы. Буду у вас минут через двадцать пять-тридцать.

И в трубке послышались короткие гудки.

Епифанов появился, как и обещал, не позже, чем через полчаса.

Клюев, который пошел открывать дверь, выглянул в «глазок» поразился не меньше, чем если бы увидел в «глазке» звонившего Брежнева. Ему все как-то не верилось, что это Епифанов стоит там, за дверью.

– Добрый вечер, – войдя, Епифанов быстро окинул помещение цепким взглядом. – Удивлены?

– Есть малость, – признался за всех Ненашев.

– Ну что, Клюев? Какой у нас счет? Один-один?

– Да уж скорее три-ноль, – покачал головой Клюев.– В вашу пользу.

– Ладно, не переживайте особенно. Но мне, знаете ли, почему-то вспомнилась ваша реплика относительно коэффициента интелекта. Дней десять назад вами произнесенная. Мой вам совет – не занимайте подолгу телефон, даже если это телефон-автомат. А все остальное – кропотливая повседневная работа, я имею в виду механизм поиска. Не отчаивайтесь, вас выследил даже не сотрудник милиции или прокуратуры. Но выследил мой человек. Совсем недавно, правда, выследил, пришлось изрядно потрудиться. Хотите знать, кого именно выследил мой человек? Увы, Евгений Федорович, вас. То есть, он пару раз видел, как вы входили в подъезд. А уж проверить список жильцов и установить, в какой квартире может жить человек, прописанный в другом месте – это для уважающего себя сыскаря пара пустяков. Но не отчаивайтесь, еще раз говорю. Поиск занял больше недели, к тому же человек, вас выслеживавший, внешне совсем не похож на филера, уж про такого-то точно никогда не подумаешь, что он на органы работать может. Учитесь, учитесь, друзья. Учиться никогда не поздно. Ну, – прервал он свою тираду, – у вас всегда так гостей встречают?

– Так ведь... – засуетился за всех Ненашев. – На кухню, наверное, пройдемте.

– Можно и на кухню, – согласился Епифанов.

– Чай будем пить или что-нибудь покрепче? – предупредительно спросил Клюев.

– Если не жалко, то можно и покрепче, – Епифанов сегодня был само благодушие.

Он расположился на «гостевом» месте между столом и массивным холодильником «Розенлев», неспешно осматривал богатое убранство кухни, и во взгляде его не читалось ни восхищения, ни одобрения, ни зависти. Спокойный был взгляд у старшего следователя прокуратуры – взгляд человека, который чем-то очень доволен, умиротворенный взгляд.

– Клюев, – сказал Епифанов, – вы только свои штучки с аудиозаписью на нынешний вечер оставьте, ладно?

– Да что вы, Виктор Сергеевич! – Клюев так и замер с бутылкой «Распутина» в руке.

– А блокнотик какой-нибудь возьмите, – посоветовал Епифанов. – Не стоит на собственную память слишком надеяться. Это мне? – последний вопрос относился к Ненашеву, сварганившему огромный многоэтажный бутерброд из брынзы, копченной скумбрии и свежего огурца и услужливо подсовывающему кулинарный шедевр гостю. – Спасибо.

Бирюков сбегал в соседнюю комнату, принес листок бумаги и шариковую ручку.

– Итак, – начал Епифанов, зажевав первую порцию «Распутина» кусочком брынзы, – какое имеем ключевое слово?

Все недоуменно уставились на него.

В данном случае это ключевое слово – «кроссовки». Да-да, те самые, «Пума». Когда я прибыл на вашу квартиру, Клюев, – он произнес это так, словно давал понять лишний раз, что знает, кому принадлежит квартира, в которой он сейчас застольничает, – когда я прибыл на вашу квартиру, то в числе разных прочих вещей заметил в прихожей эти самые кроссовки. В райотделе я обратил внимание на то, что вы были босиком. А потом, на следующий после вашего визита ко мне день, я обнаружил эти кроссовки в сейфе некоего Фефелова, старшего инспектора уголовного розыска РУВД. Почему я их обнаружил? Да потому, что Фефелов входил в следственную бригаду, которую возглавил я. Как обнаружил? Ну, скажем так, случайно. Или почти случайно. А через пару дней именно эти кроссовки из сейфа Фефелова пропали. Чтобы профилировать в деле об убийстве вашего знакомого Верютина.

Почему я утверждаю, что стрелявший в Верютина был обут именно в те самые кроссовки? Потому что мне удалось снять отпечатки с обувки, хранившейся в сейфе Фефелова. А когда эксперты по всем правилам обработали след, оставленный убийцей Верютина, и сделали снимки отпечатков, я сравнил их со своими отпечатками. Близнецы-братья. О совпадении тут говорить не приходится.

Вы записываете? Фефелов Алексей Дмитриевич, улица Пригородная, дом 47 квартира 53. Только вы не очень усердствуйте со своими спецметодами. Фефелов, конечно, сукин сын, но, наверное, он по-иному не может бороться за существование. Н-да... И имейте в виду – ни одна живая душа не должна знать о том, от кого вы получили эти сведения.

Пойдем дальше. Перед тем, как закрыть это дело, а точнее, вывести из него вас троих в качестве подозреваемых, я попытался определить, от кого же Фефелов мог получить такой заказ? От кого?

Он обвел всех взглядом, напоминающим взгляд учителя, задавшего ученикам-подготовишкам ерундовую задачку и уверенного в том, что те тотчас же потянут вверх ручонки.

Но «ученики» молчали, Клюев удрученно пощипывал ус, Ненашев недоуменно улыбался, Бирюков хмуро поджал губы.

– Вопрос достаточно сложный для человека постороннего, – смилостивился Епифанов. – То есть, для незнакомого с атмосферой УВД, горотдела и области. А атмосфера там сейчас с душком. Если не сказать больше. Так вот, мне удалось выяснить, что старший инспектор Фефелов связан с... – он остановился и посмотрел на Бирюкова, – Курковым Аркадием Васильевичем, подполковником милиции, который руководит расследованием убийств в Управлении уголовного розыска УВД области. О, этот Аркадий Курков стоит того, чтобы о нем поговорить подробнее. Адресок, кстати, улица Ленина, 6, квартира 17. Не волнуйтесь, такие вещи я запоминаю намертво, ошибка исключена.

Значит, Аркадий Курков. Хулиганская юность, пьяная драка, за которую он мог схлопотать, как минимум, три года. Но последовал спасительный призыв в армию. Курков служил в воздушно-десантных войсках. После армии года два проболтался и ушел в милицию. Закончил заочно юридический институт, работал оперативным уполномоченным, инспектором, начальником «уголовки» РУВД.

Рутинная карьера, одним словом. И вдруг года три-четыре назад последовал резкий взлет. В должности взлет, имеется в виду. Он майором уже в райотделе был. Но из райотдела в область – тут причина должна быть. Какое объяснение быстрого служебного роста принято у нас? Правильно, «мохнатая лапа». Ведущий и ведомый: полковник Маслов Николай Иванович – полный тезка наркома Ежова – и подполковник Курков.

Ладно, это, как говорил классик детективного жанра, информация к размышлению. С Курковым-то у меня разговор и состоялся – по поводу кроссовок «Пума». Вам интересно знать, как Фефелов изъял обувь из квартиры? Он забрался через балкон вечером. Одна старушка видела его. Но вам это надо сейчас прослушать и тотчас же забыть – про старушку. Я Куркову очень прозрачно намекнул, что догадываюсь, каким образом обувь известной на весь мир фирмы совершила загадочные перемещения в пространстве – без ведома старшего следственной бригады. Почище, мол, надо работать, товарищ подполковник. Да и с арбалетом дело очень скользкое...

Мое начальство, прокурор города Распопов, ни за что такую лажу не пропустил бы. Дело к производству не разрешил бы даже принять с такими, с позволения сказать, уликами, а уж про суд я вообще молчу... Распопов однажды на молоке здорово обжегся, теперь на воду дует.

Ага, координаты Маслова: переулок Брюсова, дом 9, квартира 36. Что вас еще интересует? Естественно, дело по факту убийства Козлова-Панкова-Сергеева. То есть, три убийства объединены в одно дело. Им занимается областная прокуратура. Еще одна «висючка». Типичное сведение счетов между двумя преступными группировками. Дел таких нынче десятки, и если кто-то не приходит с повинной: вот, мол, год назад я «завалил» товарища, то получается полная безнадега в смысле раскрытия.

– Вы сказали, что и Сергеев тоже был убит, – осторожно начал Бирюков. – Но ведь, насколько нам известно, он умер на следующий день в больнице. А это уже вроде бы и не убийство – согласно УК – получается.

– А я разве не говорил вам? – тут Епифанов посмотрел на Клюева. – Ведь Сергеев был отравлен. Да, судебно-медицинская экспертиза это установила.

– Отравлен в больнице? – Клюев выдержал взгляд Епифанова. – Но ведь вы, помнится, говорили о том, что у его палаты была выставлена охрана. Как же его могли отравить, кто?

– Ох, Евгений Федорович, специалист вы по задаванию риторических вопросов. Или это у вас прием такой? – Епифанов не улыбался, он уже смотрел устало, словно то, о чем он только что рассказал, сменило в нем умиротворенность на разочарование. – А, вот, чуть не забыл – интересная деталь. Несколько дней назад найден «Ниссан» светло-шоколадного цвета. Предположительно тот, что участвовал в аварии, в результате которой опрокинулась «Хонда» Сергеева. И, представьте себе, всего за два дня удалось найти того, кто оставил на руле «Ниссана» отпечатки пальцев.

Ненашев с преувеличенным вниманием разливал водку по стаканам, тщательно выдерживая во всех трех сосудах одинаковый уровень.

– Очень интересно, – сказал Бирюков, – и кто же им оказался?

– А, – пренебрежительно скривился Епифанов, – юный дилетант-угонщик. Отрицает участие в аварии. Да и свидетели в показаниях путаются относительно «Ниссана». Я же говорю, безнадежное дело. Ну, давайте, «на коня» приму, да и честь знать пора.

Он выпил и, почти не закусив, поднялся из-за стола.

– Виктор Сергеевич, – укоризненно произнес Клюев. – Ну как же так можно? Еще положено пить кофе или чай.

– Кофе или чаю я и дома могу попить. Спасибо за yгощение, надо до дому, до хаты поспешать. Я ведь как-никак на службу хожу каждый день, – при этих словах он подмигнул Клюеву.

Когда Епифанов, отказавшись от провожатых, покинул «логово», трое его обитателей дружно переглянулись.

– Елкин пень, – поежился Ненашев, – во мудрый змий. Ведь он, похоже, всю ситуацию просекает, от и до. А все туповатым служащим прикидывался.

– Век живи – век учись, – обескураженно произнес Бирюков. – Существует, правда, на сей случай и более подходящая пословица: «Считать себя умней других – верный способ быть обманутым».

– А мне в данном случае еще один лозунг вспоминается, – усмехнулся Клюев, – а именно: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Вам не кажется, джентльмены, что гражданин начальник Епифанов, давая нам карт-бланш на разные, противоречащие УПК, расследования и даже на деяния, идущие явно вразрез с УК, как бы прозрачно намекает: «Конкретной помощи со стороны правоохранительных органов я вам, ребята, не обещаю. Товарищ Мудров, господин Юлин и прочие курковы с масловыми могут вас на части резать без наркоза, а ваша забота – не быть разрезанными»?

– Много мы ее, этой самой помощи, видели? – скривился Ненашев. – Если, конечно, не считать о-очень высокого начальства, то от правоохранительных органов сплошные неприятности исходили, мудеж, звездеж и ничего боле. Погоди, погоди, – спохватился он. – Курков! Однофамилец, что ли?

– Кто однофамилец? – не понял Клюев, но потом хлопнул себя по лбу. – А ведь верно!

– Что верно? Мужики, о ком вы? – Бирюков был заинтригован.

– Парнишка у нас на занятиях раза три-четыре появлялся. Конопатый такой, – объяснил Клюев. – А он...

– ... служил в какой-то охране вместе с Верютиным, подхватил Ненашев. – Елы-палы, да что же это получается? Козлов, Верютин, а теперь еще и Курков?

– Не торопись, надо выяснить. Может быть, они и в самом деле просто однофамильцы? – успокаивал его Клюев.

– Нет, наверняка родственник. Скорее всего, брательник младший, я это нутром чую, – теперь взор Ненашева горел, как у полоумного персонажа Клауса Кински из «Золотой пули», на которого он был похож и который творил молитву перед тем, как метнуть бомбу. – Что же это получается? Коварные вражины кругом!

– Стоп, – сказал Бирюков. – Идея на подходе.

– Ну-ну, излагай, – поощрил Клюев.

– Для начала сделаем вот что. Костя, ты сейчас позвонишь Анжеле и выяснишь, свободна ли она завтра с утра.

– Уже выяснял, Николаич. До одиннадцати часов свободна.

– Отлично, нам машина понадобится.

– А папашке ее на чем на службу добираться?

– Не барин папашка, у него, в конце концов, служебная «тачка» имеется. Пусть Анжела объяснит, что это для тех ребят, которые «наезд» на папашку предотвратили. Долг платежом красен, в конце концов. Нужна нам машина, мужики. Не шпана же мы какая-то – по подъездам прятаться.

– Нет проблем, – мгновенно сдался Ненашев. – Только ты объясни, что за идея у тебя.

– Я же сказал, что она только на подходе. Спугнуть боюсь.

Молодой человек в дорогом тренировочном костюме и роскошных кроссовках неспешной трусцой поднимался вверх по переулку, обсаженному вдоль тротуара молодыми кленами и рябинами. Перед пересечением переулка с широкой улицей он замедлил бег, потом перешел на шаг, медленно поднял руки и по дуге опустил их, проделывая дыхательное упражнение.

В отличие от сонного, безлюдного переулка, из которого только что выбежал молодой человек, улица уже давно проснулась. Проносились машины, сновали прохожие с хмурыми, озабоченными лицами, во дворах домов лениво передвигались женщины в оранжевых безрукавках – работницы коммунального хозяйства – небрежно шаркая метлами, убирая мусор возле уродливых баков для отходов.

Бегун с презрительной улыбкой неспешно оглядел утреннюю суету и свернул во двор внушительного дома, построенного, наверное, еще лет сорок назад, с барельефами на фронтоне – гербы, венки, пятиконечные звезды. Он не обратил никакого внимания на автомобили, припаркованные во дворе дома, расположенного на противоположной стороне улицы.

А в одном из этих автомобилей Бирюков спросил своих спутников:

– Ну, как вам?

– Да, – ответил Ненашев, – это, конечно, Курков, а значит, тот Курков, что в областном управлении – точно его брат. И живут они в одном доме.

– Может быть, а может и не быть, – неопределенно заметил Бирюков. – То есть, я хочу сказать, что существует гипотеза. Вернее, две – твоя, Костя, и моя. Подождем развития событий.

– Что ты все-таки хочешь сказать, Николаич? – не терпелось Ненашеву.

– Пока еще ничего.

Они просидели, обмениваясь только короткими репликами еще с полчаса. А потом увидели, как из того же двора вышел стройный мужчина в милицейской форме.

– Не может быть, – вырвалось у Ненашева.

– Может, Костя, может, – заверил его Бирюков. – Анжела, скажи, похож этот тип на бегуна в спортивном костюме, которого мы видели недавно?

– А по-моему, так это он и есть, – не раздумывая, ответила Анжела.

– Вот, Костя, устами младенца... Просто молодо выглядит подполковник милиции. Лет на восемь, как минимум, моложе своего истинного возраста выглядит. То-то мы его парнишкой и звали.

– Зачем же он, гад, тогда прикидывался? – вспылил Ненашев. – К чему весь этот камуфляж: мы с Верютиным в одной охранной фирме работаем. А фамилию свою настоящую назвал. Он что, не рассчитывал на то, что мы когда-либо встретимся с ним в другой обстановке?

А чем такая встреча будет неудобной для него? – кисло усмехнулся Клюев, – Совсем даже наоборот – вот, лопухи, пожалуйста – сюрпризец вам. И не то, мол, еще могу. Мафии нынче прятаться не в кайф. Она нынче себя во всей красе демонстрирует.

Сказав это, Клюев вдруг выскочил из машины и заметался в поисках телефона-автомата. Найдя исправный аппарат и быстро набрав номер домашнего телефона Епифанова, он стал ждать, размышляя одновременно над тем, как поступить, если Епифанов уже отправился на службу. Гоняться за ним, используя для этой цели Анжелу, представлялось не совсем удобным, ведь у девушки сегодня рейс, то-то у нее настроение будет после всех утренних приключений.

Но на счастье Епифанов еще не ушел. Правда, он заявил, что Клюев его буквально с порога вернул, как бы сегодня неудачи не было.

– Нет, Виктор Сергеевич, – заверил его Клюев, – все как раз будет в порядке. Мне нужно срочно увидеться с вами.

Они договорились, что Анжела подъедет за Епифановым к троллейбусной остановке и подберет его там.

Когда Анжела проезжала мимо парка, расположенного неподалеку от здания городской прокуратуры, Епифанов попросил остановиться. Решено было отпустить Анжелу домой, а самим остаться здесь. Анжела на прощание взяла с Ненашева слово, что он будет вести себя хорошо. Все пообещали, что присмотрят за Ненашевым.

– Виктор Сергеевич, – начал Клюев, когда они устроились на скамеечке под старой липой, – мне даже как-то неудобно, что мы заставляем вас опаздывать на службу, но по телефону, наверное, такие вещи сообщать нельзя. Я как сейчас вспомню, как трепался из автомата открытым текстом – на ваш-то телефон, который запросто прослушиваться может, – так мне ужасно стыдно становится.

– Ничего, – Епифанов взглянул на часы. – Время у меня еще есть, а на ошибках учатся. Так что у вас там стряслось? Вроде бы совсем недавно мы с вами расстались. Какие еще события произошли?

– А стряслось вот что. Мы только что понаблюдали за Курковым, который из своего дома выходил, и обнаружили, что Курков, который у нас в группе тренировался – это и есть подполковник Курков из областного управления.

– Вот это новость! – Епифанов даже присвистнул. – А что же вы вчера-то молчали?!

– Мы думали, что это однофамилец его, – виновато признался Клюев. – В крайнем случае, что родственник. Уж больно молодым он нам показался для такой должности.

– Н-да, – согласился Епифанов. – Выглядит он и в самом деле не по годам молодо. А как он, собственно, с вами познакомился, через кого?

– Через Верютина.

– Что-о?! – всегда спокойный, даже вяловатый с виду Епифанов пришел в необычное для него возбуждение. – Однако с вами, как говорится, не соскучишься. Вы не ошибаетесь, не путаете?

– Нет, Виктор Сергеевич, – заговорил Ненашев. – Козлов познакомил меня с Верютиным, а тот, в свою очередь, привел Куркова. Курков фамилию свою не скрывал, но почему-то сказал с самого начала, что он охранником работает, вместе с Верютиным.

– Но по внешнему виду, точнее, по поведению, он на рядового охранника мало походил, – сказал Бирюков. – Я понимаю, если человек уволился из армии или из органов, если он носил раньше погоны со звездами, то на нем некий налет остается – в зависимости от того, я думаю, сколько звезд или звездочек у него на погонах было. А у Куркова пренебрежение ко всем прямо-таки чувствовалось, словно запах, выпирало из него какое-то ощущение собственного превосходства. На все он посматривал с этакой снисходительной ухмылочкой. Отчего бы, думаю, ему так себя вести? А когда я вчера фамилию услышал, да мне напомнили, что это за Курков с нами тренировался, так у меня сразу какая-то неясная догадка и появилась. Сегодня догадку проверили. Оказалось – точно, достаточно важная птица этот Курков. И, кстати, о важных птицах, Виктор Сергеевич – Фефелов-то здесь при чем? Мне кажется, что он уж точно только приказания Куркова выполнял.

– Хм, вы так думаете? – Епифанов посмотрел на него с явным интересом.

– Итак, джентльмены, – спросил Клюев, когда Епифанов, еще раз взглянув на часы, попрощался и заспешил к серому зданию городской прокуратуры, – какие наши последующие действия логически вытекают из действий предыдущих? Я думаю, пора потрошить логово зверя.

– Пора, – согласился Ненашев. – Да ведь только у зверя, поди, ко всему сигнализация подведена.

– А ты уже испугался? Ты обратил внимание на то, какой у него номер квартиры?

– Не помню.

– Семнадцатый номер у его квартиры, – подсказал Клюев. – А что сие означает? Сие означает, что квартира Куркова расположена на последнем, шестом этаже. Такое мы с тобой, Николаич, уже проходили однажды, влезая в квартиру незабвенного нашего друга Влада Рогунова.

– Жень, – у Бирюкова прогнозируемое развитие событий не вызывало слишком большого энтузиазма, – то ведь ночью происходило как-никак, да и дома у Влада никого не было тогда.

– Днем-то все видно, Николаич. Значит, меньше шансов свернуть себе шею.

– Ладно вам ерунду говорить, – проворчал Ненашев. – У него ко всему прочему еще и балкон на улицу, небось, выходит. Зачем клоунаду устраивать на потеху зевакам? Мы войдем, как порядочные люди, через дверь.

– А не ты ли высказывал предположение о том, что у него ко всему подведена сигнализация?

– Но я же не говорил, что из-за нее вовсе невозможно проникнуть в квартиру.

В квартире Куркова и в самом деле была установлена охранная сигнализация, но Ненашев мгновенно отключил ее, как только ему удалось победить два хитрых замка на входной двери.

– Вообще-то можно перестраховаться, спуститься вниз и подождать, не приедут ли менты. Может быть, там у них успело дзенькнуть. Но если мы поступим так, то существует вероятность, что кто-нибудь из соседей обратит внимание на неплотно прикрытую дверь.

– В этом случае все равно риск меньше, – решил Клюев. – Лучше переждем. Времени у нас хватит.

Они спустились во двор и выждали пять минут. За это время не подкатила, бодро урча, патрульная машина, не выбежали из нее молодые сержанты, придерживая на ходу заветные «макары», не рванули в подъезд, создавая атмосферу охоты на людей.

– Все тип-топ, – резюмировал Ненашев. – Или я не квартирный вор.

Соседи, как и следовало ожидать, никак не отреагировали на неплотно прикрытую дверь в квартиру Куркова, потому что не выходили из своих квартир – об этом косвенно можно было судить хотя бы по тому, что из подъезда на улицу за это время не выглянула ни одна живая душа.

– Ну, граждане урки, – деловито сказал Ненашев, протерев платочком замки, кнопку отключения сигнализации и ту часть двери, к которой он мог прикасаться, – надеваем презервативы и приступаем.

Презервативами он называл тонкие резиновые перчатки. В них не слишком удобно было работать, но ничего другого не оставалось, если они не хотели слишком наследить.

В большой гостиной их внимание сразу же привлек письменный стол, а на столе – перекидной календарь.

– Ну, это же вообще подстава, гражданин начальник, мы же так не договаривались, – ерничал Ненашев, обращаясь к невидимому хозяину квартиры и вынося календарь на подоконник, поближе к свету.

Все листки календаря были испещрены пометками. Что же, Курков жил насыщенной жизнью.

Ненашев быстро открыл календарь на апреле.

– Ти нашел, шито ищешь он сы-ка-азал, кы-репким сном здесь спит Сулико, – ужасно коверкая мотив, негромко промурлыкал «квартирный вор». – Что видим?

На листке «14 апреля. Среда» была сделана пометка «связ. с Л.», от которого тянулась стрелка к следующим значкам: «П. 18 апр. – Ю?»

– Однако он беспечен, – заметил Бирюков. – Ведь это почти что открытым текстом – если именно такой текст хотел записать Курков – «Связаться с Л. и узнать, будет ли П. 18 апреля в Южном?» А если верен такой вариант прочтения, и П. – это Петраков, то тогда гражданин подполковник милиции, можно сказать, написал явку с повинной. Хотя, конечно, Ю. может означать и ресторан «Юбилейный», и какое-нибудь кафе «Южное», которого я, правда, не знаю, и имя – Юрий, Юлия, у которого или которой может быть этот самый П. или эта самая П. Скорее всего, это не название заведений, потому что без кавычек. А с другой стороны, нельзя требовать от бывшего хулигана, получившего заочное высшее образование, особой грамотности.

– А вот пометочка от 17 апреля, субботы, – Клюев перебросил несколько листков. – «Звонить 18.04 с утра В.В.» и от 18-го: «Быть дома не позже 19.00». К чему бы это? Пасха, какие могут быть ограничения? Или надо готовиться к понедельнику, тяжелому дню, так как за уик-энд будет много убийств, совершенных в состоянии алкогольного опьянения? Или надо вернуться домой, чтобы держать руку на пульсе, потому что этим вечером что-то произойдет?

А вверху листка с красными цифрами и буквами, в правом углу стояла большая «галочка», сделанная мягким карандашом, но стертая впоследствии ластиком.

– Честное слово, это похоже на дешевый детективный фильм или на провокацию, – Бирюков указал именно на эту стертую птичку. – Может быть, это просто совпадение.

– Николаич, вспомни, пожалуйста, сколько раз могут случаться совпадения, – напомнил Клюев.

Старая записная книжка в коричневом переплете была заведена, похоже, лет десять назад, потому что в ней мелким почерком были записаны адреса, клички, время и место свидания с информаторами, сигналы о появлении того или иного преступника, находящегося между длинным «вчера» и длинным «завтра» в коротком «сегодня». Перефразируя известное «Все они умерли, умерли, умерли», можно было сказать о хулиганах, грабителях, насильниках, мелких воришках, занесенных в обтрепанную записную книжку работника «уголовки»: «Все они сели, сели, сели».

Люди, которые в силу своей физиологической предрасположенности (что в какой-то мере отразилось на их внешности и было подмечено охаиваемым и поносимым авторитетами советской юриспруденции и судебной медицины Чезаре Ломброзо) и скотских условий существования просто не могли жить по-человечески, то есть, занимаясь квалифицированным трудом, заботясь о воспитании и будущем своих детей, читая и понимая умные книги, думая о своем месте в этом мире – эти люди были помечены в записной книжке с коричневым коленкоровым переплетом. Мене, текел, фарес – ты взвешен на весах и признан слишком легким. Ты занесен в книжку старшего лейтенанта Куркова, который выследит тебя, будет удавливать мохеровым шарфом, чтобы на шее не оставалось следов удавливания, будет тренированно бить в печень своим железным кулаком, предварительно обмотанным мягкой тканью, и добудет из тебя сведения, достаточные для того, чтобы ты опять отправился в ад, называемый «зоной», чтобы ты навсегда возненавидел и презрел выражение «жизнь прекрасна».

Бывший десантник трудился с полной отдачей. Неизвестно, чем бы он кончил, случись ему лет до сорока заниматься расследованием дел об изнасиловании несовершеннолетних, убийствах с расчленением трупов, примитивном «потрошении» киосков по пьянке или бытовом хулиганстве. Спился бы, помутился рассудком, озверел вконец или, наоборот, оделся бы в прочнейшую кольчугу равнодушия, бесчувственности и чиновной тупости.

Заразившись и тем, и другим, и третьим, и десятым, Курков занял достаточно ответственный пост. И вот, на этом посту он свел знакомства – нельзя было не свести, он по службе должен знать их – со многими значительными людьми города и области. Об этом повествовали несколько последних страниц записной книжки в коричневом переплете и новой книжки, в переплете из синтетики красного цвета, тоже уже порядком засаленном от частого употребления. Эту книжку тысячи раз извлекали из карманов, листали, делали записи.

– Мудров здесь записан, – констатировал Клюев, – причем, запись сделана особенно отчетливо, буквы и цифры чуть покрупнее, чем в остальных записях.

И было утро, и был вечер – день очередной.

Анжела вернулась из своего рейса на Ставрополь, где не была захвачена в качестве заложницы, и где самолет не разбился при посадке вследствие естественного износа. И Ненашев имел с ней свидание.

А к вечеру опять позвонил Епифанов и предупредил о своем визите. На сей раз Епифанов явился не один, а в сопровождении крупного русоволосого мужика, чья внешность позволяла предполагать вскормленность на картошке, макаронах и в лучшем случае на неразбавленном коровьем молоке, приверженность к подвижному образу жизни и недюжинную переносимость алкоголя.

Впрочем, до потребления алкоголя дело не дошло. Епифанов представил мужика:

– Начальник 6-го отдела областного УВД подполковник милиции Григорий Данилович Алексеев.

Были у обитателей «логова», конечно, знакомства с людьми, занимающими и более ответственные посты. Один генерал-лейтенант Павленко чего стоил, не говоря уж о государственном советнике юстиции 1-го класса, заместителе Генерального прокурора Российской Федерации. Но в данном случае Клюев ощутил некоторую неловкость. В квартире, в которой ни он, ни его друзья не были прописаны (самая мизерная провинность), но проживали, сейчас находилось шесть (!) стволов огнестрельного оружия и солидный боекомплект. Здесь же находились несколько портативных радиостанций с радиусом действия до трех десятков километров, подслушивающих устройств, приборов ночного видения, радиовзрывателей и прочих подобных вещей, которые в общем-то абсолютно не нужны законопослушному гражданину демократической России. Предъяви санкцию прокурора, сделай обыск, и вот тебе классическая вооруженная группировка, вот тебе организованная преступность, с которой ты призван бороться!