355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Моргунов » Серый кардинал » Текст книги (страница 24)
Серый кардинал
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 01:11

Текст книги "Серый кардинал"


Автор книги: Владимир Моргунов


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

– Да что ты говоришь?! – поразился Мудров. – Вот ведь как? Когда же?

– Неужели не слыхал? – Савин посмотрел на него очень подозрительно, и Мудрову вспомнилась реакция Орлова на это же сообщение. Какая-то смутная досада возникла в душе, но тут же словно бы ушла в тень, уступая место необходимости не терять нити разговора, следить за собеседником.

– Про то, что Курков застрелился, ты, конечно, тоже не слыхал? – много яда было в тоне Савина.

– Слыхал, – Мудров изобразил подавленность. Глупо было скрывать свою осведомленность, ведь он говорил по телефону с женой Куркова. Но тут же он заговорил совсем другим тоном, втайне сам себе удивляясь:

– Статья в газетенке – херня на постном масле! – Мудров не повысил голоса, но изобразил крайнее возбуждение хрипом и сипением. – Да сейчас все пишут, кому не лень. Гласность, ети их мать! Кто сейчас внимание на написанное обращает?

– Кое-кто обращает, – раздраженно пожал плечами Савин. – Особенно, если пишут об одном и том же несколько раз подряд.

– Почему об одном и том же? – удивился Мудров. – Об этом еще никто не писал!

– Да? – поднял брови Савин. – А прошлая публикация того же Жаркова в той же газете? Он писал о связи генерала Павленко с местными воротилами «теневой экономики», о перестрелке в валютном баре чуть ли не в центре города. Это что – на другой планете происходило, у меня, в области, где я поставлен следить за соблюдением законности. Одна публикация, вторая, десятая... Капля, она, знаешь ли, камень долбит.

– Ну долбит, долбит, – Мудров внезапно как-то потух весь. – И чего он к нам пристебался, этот А. Жарков? Он вроде бы на воровстве в армии специализировался. Генерал

Павленко – военный, кто же виноват, что его округ в нашей области базируется...

– Володя, – устало перебил его Савин, – брось ты из себя невесть кого корежить – то ли целку, то ли придурка. Ты наделал, – тут он сильно понизил голос, будто бы их мог кто-то услышать здесь, в этом глухом закутке дачного участка, – ты наделал много халтуры. Ты хоть согласен это признать?

– Согласен, – пожал плечами Мудров.

– Тогда давай без дураков. Когда твой Юлин в оперативных сводках мелькает в пределах области – это одно. Но когда о нем начинает читать чуть ли не половина России – это уже начинает попахивать дерьмом. Когда вы с Масловым да с Курковым здесь экспериментируете – это еще куда ни шло, но когда эти мудаки попадают в руки гэбистам в другой области...

Он не докончил фразы и только сокрушенно покачал головой.

– У меня в области до сих пор не раскрыто, можно сказать, политическое убийство, продолжил Савин.

– Оно было бы раскрыто, если бы те типы были убиты при попытке к бегству. Нет людей – нет проблем.

– Ты соображаешь вообще, что говоришь?

– А вот теперь ты брось из себя девочку невинную строить, Виталий! – прошипел Мудров. Лицо его побагровело. – Как жрать, так все у корыта выстраиваются, а как жареным пахнет, так один Мудров вроде во всем виноват остается. Почему ты дал согласие на прекращение следствия по делу тех троих козлов? Очень сыграло? Недостаточно улик было, да?

Клюев, изображающий высшую степень отрешенности от мира и кайфа, от музыки, звучащей в наушниках плейера, даже вздрогнул слегка, когда устройство, улавливающее звуки человеческого голоса и на расстоянии несколько раз большем, добросовестно и, как ему показалось, даже слишком отчетливо и громко донесло до его слуха пассаж Мудрова о следствии по делу «троих козлов». Он оглянулся по сторонам, словно кто-то еще кроме него мог слышать эти слова.

Но никому, не было дела до одинокого меломана. Только Бирюков, изображая сильную заинтересованность процессом ужения рыбы, изредка бросал короткие взгляды в его сторону.

12

День обещал быть жарким. Не просто душным вследствие сырости, пропитавшей все и вся – дожди обильно проливались в мае и чуть ли не каждый день шли в июне, который уже уверенно приближался к середине – а именно по-летнему жарким. С утра термометр показывал уже двадцать четыре градуса.

Духота и тополиный пух, заполнивший все пространство – худшего сочетания не придумаешь. Хотя вообще неизвестно, что хорошо сочеталось бы с летающей повсюду белой мерзостью. Созерцать на экране этот снегопад в начале лета, возможно, и представлялось забавным, но постоянно стряхивать с одежды, выбирать из волос, стирать с лица и, хуже того, выковыривать из ноздрей мелкие комочки ваты было самым настоящим мучением.

Окна жилищ и учреждений в эту пору года держались закрытыми. Там, где стояли кондиционеры, закрытые окна создавали дополнительный комфорт, там, где кондиционеров не было, приходилось выбирать между относительным преимуществом струи свежего воздуха и издержками в виде порхающих белых комочков.

Старший инспектор Фефелов плотно запечатал окна своего кабинета и задернул шторы. Окна выходили на юго-восток, и яркое солнце часа через два должно было превратить относительно прохладную атмосферу небольшой комнаты в газовую смесь душегубки.

Прохладу фефеловского кабинета оценил и Епифанов.

– Хорошо у тебя, Алексей, – сказал старший следователь горпрокуратуры, коротко поздоровавшись, – а на улице уже тихий ужас, что творится. Твоего коллеги Реброва сегодня не будет, так посижу-ка я на его месте.

Он уселся за стол, располагавшийся напротив стола Фефелова, и в упор посмотрел на старшего инспектора. Фефелов отвел взгляд.

– Понедельник, – вздохнул Епифанов, – хорошо хоть число не тринадцатое. Не вышло, значит, в этом году такого неблагоприятного совпадения. Неприятностей; их и так хоть отбавляй. Правда, Алексей?

Фефелов как-то неуверенно пожал плечами.

– Правда, правда, – заверил его Епифанов. – Ты, конечно, про Куркова уже слыхал?

– Слыхал, – тихо ответил Фефелов. Епифанову вдруг как-то бросилось в глаза, что плечи у него узкие, мальчишеские.

– Тебе сколько годов, Алексей?

– Тридцать, – удивленно ответил старший инспектор.

– Угу... Окончил ты, значит, университет и сразу подался в сыщики.

– Не сразу, – Фефелов потупился, не понимая, куда клонит Епифанов. Одно ему было ясно: разговор ничего хорошего не предвещает. – По распределению учителем в школе отработал.

– В органы тебя Курков привлек, бывший твой сосед. Боксер, каратист, десантник. Супермен, короче. Он, наверное, всех круче считался в вашем районе, когда пацаном еще был. И возможно, жалел, что Афган ему не достался – как же, десантник, а «дембельнулся» за год до ввода «ограниченного контингента»... – И будто бы безо всякого перехода Епифанов спросил: – Это он тебе приказал кроссовки из квартиры Клюева украсть?

Фефелов молчал.

– Алексей, говорить придется так или иначе. Лучше, если ты все сейчас расскажешь мне. Я ведь как-никак не совсем чужой человек. А Курков в большое дерьмо вляпался. Возможно, то, что сделал, и было для него самым рациональным выходом. Ты ведь понимал, что кроссовки эти Куркову были нужны для какой-нибудь пакости?

– Нет, – Фефелов слишком уж энергично замотал головой. – Он просто сказал, что они ему нужны.

– Не объяснял, значит, для чего нужны?

– Не объяснял.

– Но чуть позже ты понял?

– Понял, – очень тихо ответил Фефелов.

– Ладно. – Епифанов почесал лоб согнутым пальцем. – Но ведь ты там был не один – кто-то, так сказать, на стреме стоял, страховал тебя.

– Да, – Фефелов, похоже, почти всерьез уверовал в то, что старший следователь прокуратуры обладает даром провидца. – Чекалов со мной был.

– Ну-ка, расскажи мне поподробнее об этом Чекалове.

– «Гладиатор.» – Фефелов криво усмехнулся. – Так его Курков называл. Но, похоже, что он сам себя так прозвал с самого начала. Накачанный сверх меры, волосы ежиком, блондинистый такой. Он из курковской команды. То ли служит в ОМОНе, то ли раньше служил...

– Теперь он уже нигде не может служить. Алексей. Два дня тому назад, то есть в пятницу, он убит спецназовцами в Волгоградской области при попытке вооруженного ограбления. Но эта информация – что называется, между нами, чтобы ты понял, как далеко зашел твой духовный лидер Курков со своей «командой». Значит, ты утверждаешь, что Чекалов был «из команды Куркова»?

– Да, я их несколько раз видел вместе. У них отношения были... Как у каратистов, знаете: сэмпай и кохай, старший и младший товарищ. Вот Чекалова тогда Курков со мной и послал. Курков подмигнул так еще: «Диме не впервой». Дима – это Чекалов.

– А как ты «расшифровал» это «не впервой»? Если Чекалов, как ты говоришь, мог служить в ОМОНе, то, может быть, он арестовывал Клюева?

– Нет, я почти всех знаю, кто Клюева задерживал тогда, – уверенно сказал Фефелов.

– Информация у тебя все от того же Куркова – насчет состава группы захвата?

– Не только от него.

– Ладно, значит, ты утверждаешь, что Чекалов раньше успел уже побывать в квартире Клюева?

– Я этого еще не говорил, – удивленно протянул Фефелов.

– Может, и не говорил, но впечатление у тебя такое сложилось, так ведь?

– Да какое уж там впечатление, – вздохнул Фефелов. – Чекалов сказал, что в прихожей у Клюева вешалка торчит, здорово выдается. «Смотри, – сказал, – не свали, грохоту много будет.» Был он в квартире Клюева, точно был!

– И ты догадываешься с какой целью?

– Как уж тут не догадываться, – потупился Фефелов. – Арбалет он Клюеву подложил, я так думаю. Но опять-таки надо было слишком хорошо и обстановку квартиры знать и время выбрать, когда хозяин отсутствовал. Он, Чекалов, не один там был, кто-то его наводил. Чекалов-то с Клюевым, как я думаю, вообще знаком не был.

– Ты правильно думаешь. А этот «кто-то», наводивший Чекалова или, скорее всего, проникший в квартиру вместе с ним, уже поплатился за наводку. Из близкого окружения Куркова только Верютин был на квартире Клюева. Он же своей жене сказал, сильно напившись: «Подлянку я сделал.» А это случилось дня за два до того, как ОМОН на квартиру Клюева нагрянул. Дольше нельзя было тянуть с обыском, хозяин квартиры мог ненароком на тайник наткнуться – на тайник, которого он не делал. Алексей, а как ты думаешь, почему Курков именно тебя послал, а не Чекалова?

Фефелов неопределенно пожал плечами.

– Чтобы «повязать» тебя, – ответил за старшего инспектора Епифанов. – Он тебе что-то пообещал? Ладно, оставим эту тему. Скажи мне лучше вот что: ты этого серьезного мужика знаешь? Видел его?

Епифанов вынул из кейса фото. На Фефелова глянула физиономия из разряда тех, про которые говорят: «квадратная челюсть и глаза удава». Звероватая, конечно, физиономия, но простецкая.

– Я его видел, – кивнул Фефелов. – Один раз всего. Когда кроссовки Куркову относил. Мы с ним договорились встретиться в скверике, недалеко от облуправления. Там школа спортивная с легкоатлетическим манежем, а около манежа, значит, деревьев насадили, аллейка там, скамеечки. Вот, Курков на скамеечке и сидел, а этот «квадрат» рядом с ним, – чувствовалось, что Фефелов сейчас вспоминает ту встречу в мельчайших подробностях.

– А кроссовки ты как передавал? Завернул во что-нибудь?

– Конечно. Курков велел так сделать, да я и сам догадывался...

– И какое на тебя впечатление тогда «квадрат» произвел?

– Хреноватое, честно говоря, – Фефелов, еще больше помрачнел. – Я тогда подумал, что это зек какой-то бывший. Ну, информатор, стукач, «наседка». На вид он такой, что мне сразу подумалось: вот, дескать, преимущество физического труда – полжизни на лесоповале да в карьере. Как огурчик выглядит мужик, даже не скажешь по виду, сколько ему лет, но зверюга, конечно. Однозначно – зверюга.

– Что же, тут ты, наверное прав. Ладно, Алексей, ты сейчас напишешь мне все, про что рассказал. Все равно ведь писать придется. Лучше, если мы эту бумагу оформим как явку с повинной. На всякий случай.

– Я-то напишу, – вздохнул Фефелов. – Только, знаете, о догадках ведь в явке с повинной не напишешь.

– О каких еще догадках?

– Ну, может быть, это и не догадка даже. Короче, показалось мне, что Курков тому «квадрату» сверток с кроссовками передал. Я быстро попрощался, пошел, а когда из аллеи уже выходил, оглянулся – не совсем оглянулся, не полностью, а так, в четверть оборота. И увидел мельком: тот мужик сверток в руки взял.

Алексеев сосредоточенно слушал. В одном месте он сдвинул брови, взглянул на Клюева, покрутил пальцем, потом провел в воздухе невидимую горизонтальную черту.

Клюев помог ему остановить воспроизведение звука, перемотал ленту немного назад, снова включил воспроизведение, вопросительно взглянул на Алексеева. Тот утвердительно кивнул: все в порядке, мол.

В наушниках же, на фоне каких-то не совсем привычных для уха скрипов и шумов слышались два голоса. Голоса звучали вполне отчетливо, так, что можно было, не особенно напрягаясь, различить каждое слово.

1-й голос.... Недостаточно улик было, да?

2-й голос.Володя, я должен тебе напомнить, что занимаю официальную должность. А это значит, что я должен играть по правилам, которые не я устанавливал. Если я перестану играть по этим правилам, то вынужден буду уйти. Ты не можешь упрекнуть меня ни в одном случае, когда я сделал меньше того, чем мог сделать, поставленный в жесткие рамки. Наоборот, я могу тебе сейчас напомнить достаточно много случаев, когда я, как говорится, сыграл на грани фола. Так что приходится выбирать – или я не буду давать лишних поводов для разговоров, или меня снимут с этой должности. А уж в последнем случае я точно не смогу ничем помочь. Что же касается этих троих, то сейчас их удержать намного труднее, чем, к примеру, еще восемь лет назад. Времена изменились, общая тенденция к либерализму, ничего не попишешь.

1-й голос.Но ведь ты сам сначала одобрил этот план.

2-й голос. Одобрил. Все от исполнителя зависело. Я достаточно ясно дал понять Гордееву, начальнику следственной части горпрокуратуры, что к делу надо подойти очень серьезно. А что означает «очень серьезно»? Если прокурор области такое говорит, то надо в узлы завязаться, а из преступника выжать все, даже то, чего он и не знал. Я ведь даже через голову его начальника, городского прокурора Распопова, к Гордееву обращался. Ну, тот и постарался... Нашел мудака-законника. Есть у них такой Епифанов. Мудила из мудил. Очень уж правильный. Один только закон блюдет, один он на страже. Он, наверное, каждый раз, ложась спать с собственной женой, проверяет у нее свидетельство о браке.

Услышав это, Алексеев посмотрел на сидевшего наискосок от него Епифанова. Старшему следователю еще предстоит узнать, что думает о нем его высокое начальство.

2-й голос.Короче, стал этот Епифанов ко всему пристебываться. Он всегда ментов своей придирчивостью задалбывает, а тут уж сам себя превзошел, мудозвон. Он доложил Распопову, наверняка через голову Гордеева. А Распопов – известный перестраховщик, он с некоторых пор предпочитает выпустить десять виновных, чтобы только одного невиновного не осудить. Но в некоторых случаях, как сам понимаешь, это весьма кстати. Так что Распопов нам еще понадобится.

1-й голос. Да, скоро может понадобиться. Значит, подобьем бабки. Гвардией той Курков вроде бы единолично командовал. Хотя на самом деле следил там за всем Трофимыч – это тот, что в машине сидит. Но об этом никто и догадаться не мог. Трофимыч там вроде как техническим консультантом был. Его там даже и по имени не знали. Трофимыч, он вообще валенком любит прикинуться.

2-й голос.Да, вроде тебя.

1-й голос.Стало быть, кого бы там в Волгограде из гвардии Куркова ни заловили, как они колоться ни начали, а только на Куркова и смогут указать. Вся инициатива вроде как от него исходила. А с покойника и взятки гладки. Про мертвых, конечно, плохо не говорят, но я Маслова еще когда предупреждал: горяч Аркадий, необуздан, фраернуться любит не по делу.

2-й голос.Ладно, с этим как-нибудь отобьемся. В основном задница Ковалева пострадает. Так что, как говорится, нет худа без добра. Нам надо решить, что со Спортсменом делать.

1-й голос.А что же делать? Он, конечно, послужил мне достаточно, но раз уж такую всероссийскую известность приобрел, пора его закрывать.

2-й голос.Я его закрывать не буду. Возни слишком много. Вдруг как не по делу разговорчивым станет.

1-й голос.Понятно. Закроем своими силами и найдем достойную замену. Незаменимых у нас, как известно, нет.

Алексеев выключил магнитофон.

– Хорошая работа, – покачал он головой. – С какого расстояния записывали?

– Метров с тридцати, наверное, – ответил Клюев. – Я так прикинул по размерам данного участка.

– Н-да, будь у меня такая техника, – начал Алексеев.

– ...да будь у меня такие кадры, – подхватил, передразнивая подполковника, Епифанов. – Кончай, Григорий Данилович. Если ты их хочешь сагитировать, – он кивнул в сторону троицы «бывших беглых», – то зря стараешься. У тебя в штате, небось, самые низкооплачиваемые должности только и остались. Да и тех, может быть, меньше трех осталось. Так что ты уж лучше поставь им по бутылке какого-нибудь хорошего напитка.

– Придется, – вздохнул Алексеев.

Когда запись беседы прослушал Епифанов (реакцию которого на характеристику, данную ему Савиным, так и не удалось проследить), Алексеев спросил:

– И что же делать со Спортсменом?

– Да ведь с ним и без нас что-нибудь сделают, – пожал плечами Епифанов.

– «Что-нибудь»! Его же «завалят»!

– Не он первый, не он последний, – довольно равнодушно возразил Епифанов.

– Ай, Витя, это же совершенно особенный случай! Он против Мудрова показания может дать.

– Может, согласился Епифанов. – и я могу, и любой из них может, – опять кивок в сторону троицы. – И человек с улицы, если его материально простимулировать или, наоборот, припугнуть, тоже даст показания. Только чего они стоить будут? Что Мудров – письменные приказания ему отдавал, с собственной подписью? Или он при свидетелях говорил Юлину: сделай то-то, то-то и то-то? Магнитофонные записи? Ты не хуже меня знаешь, чего они даже в процессе следствия стоят, не то что на суде.

– Виктор Сергеевич, оставь ты все эти «против»! «За» ты можешь что-нибудь предложить? – проворчал подполковник.

– Могу. Охрану к нему приставить. Круглосуточно за ним наблюдать. Только кто за это возьмется?

– А что, если его предупредить? – подал голос Бирюков.

– Как вы его предупредите? – мгновенно вцепился в него Епифанов, словно придирчивый экзаменатор, решивший во что бы то ни стало «засыпать» экзаменующегося.

13

Как бы ни шли у него дела, какая бы ни стояла погода на улице, Юлин взял себе за привычку заглядывать в этот дорогой магазинчик, расположенный в полуподвале не в очень престижном районе города. Здесь продавалось охотничье оружие и оружие самозащиты для богатых. Не какие-нибудь убогие «тулки», «ижевки», при одном взгляде на которые сразу вспоминался оружейный Бердан и производное от его имени прозвище, означающее допотопное огнестрельное оружие для самых невзыскательных. Нет, в полуподвале предлагался товар лучших западных фирм. «Беретты», «браунинги», «винчестеры», «маузеры», «кольты», «умарексы», «маверики». Ружья, карабины, газовые и пневматические револьверы, охотничьи ножи, патроны, бинокли, сумки, кобуры, оптические прицелы.

В салоне магазинчика, в углу, расслабленно сидели двое парней в пятнистой зелено-коричневой форме, с АКСами на коленях. Они неотступно дежурили здесь, их фигуры сразу бросались в глаза посетителям, как напоминание о тщетности всяких попыток завладеть даже малой частью товара, хранящегося на полках и под стеклом прилавка.

Юлина товар интересовал постольку, равно как и большинство «крутых» посетителей, наведывавшихся сюда, чтобы продемонстрировать иномарки на улице перед входом, дорогую одежду, обувь, часы, ухоженные прически – словом, весь свой вид людей преуспевающих. У них, конечно, вопреки всяким законам, имелось кое-что посерьезнее гладкоствольных или даже нарезных многозарядных охотничьих карабинов, не говоря уже о газовых «пшикалках», но посещение полуподвала стало для них своего рода ритуалом.

Вот и сейчас Юлин, оставив в автомобиле под чехлом сиденья «вальтер» – не брошенный здесь представителями нордической расы с полвека назад, а новенький, производства 1990 года – прошествовал в прохладный склеп.

Он поздоровался с продавцом Мишей, высоким вежливым парнем, вяло поинтересовался, не продал ли он мощный «дальнобойный» лук «Форше», хотя прекрасно видел, что лук висит на стене, как и полгода, как и год назад, посмотрел газовый револьвер «Руджер Спид», являющийся точной копией настоящего, то есть, огнестрельного револьвера 38-го калибра, сострил относительно второй части названия револьвера, на что вежливый Миша вежливо заметил, что в данном случае речь идет о скорости, то бишь, скорострельности, а заболевание по-английски звучит как эй-ай-ди-эс.

В магазинчике практически никого не было. Только двое мальчишек, проникших сюда под опекой какого-то немолодого мужчины (явно им незнакомого, но внявшего просьбе-мольбе: «Дяденька, скажите, пожалуйста, что мы с вами») и завороженно разглядывавших сокровища, разложенные на витрине, да еще один посетитель, стройный брюнет с аккуратными усами, скользил глазами по развешанным на стенах длинноствольным орудиям убийства.

Юлин кивнул Мише, повернулся и пошел к выходу. Поднявшись по ступенькам, он сразу же взглянул на свой «Вольво». Стоит, никуда не делся. Совсем недавно у Юлина попытались увести автомобиль, но, к счастью, неудачно. Теперь Юлин поставил новое противоугонное устройство, которое срабатывало, стоило только кому-то постороннему взяться за ручку двери, включая сирену, способную своим ревом поднять из могил усопших. Вся прелесть состояла в том, что включить и отключить устройство можно было только дистанционно, снаружи не было никаких кнопок. Зато имелась кнопка внутри, стоило на нее только нажать – при подозрении, что на тебя собираются напасть – как начинала реветь все та же иерихонская труба.

Вынув из кармана пультик дистанционного управления, смонтированный заодно с брелоком для ключей, Юлин отключил противоугонное устройство и открыл дверцу своего автомобиля.

И в тот же момент кто-то цепко, сноровисто схватил его сзади за локти, не дав опомниться, ловко подбил под коленный сгиб, заставив присесть на опорную ногу и согнуться.

Прежде чем Юлин успел плюхнуться на сиденье, на место водителя – куда его, собственно, и толкали – «вальтер» из потайного карманчика в чехле сиденья исчез. Юлин понял это, когда рефлекторно схватился за то место, где всегда выпирало придающее уверенности во всем на свете тело пистолета.

– Спокойно, Игорек! – негромко, но внятно произнес незнакомец.

Юлин просто обалдел: да ведь он только что глазел вместе с ним на охотничьи товары, этот темнолицый усатый тип! Рука сама собой потянулась к заветной кнопке.

– И этого делать не надо, – запястье Юлина словно стальное кольцо охватило. – Зачем шуметь? Того и гляди народ перепугается, подумает, что война началась.

Другой рукой как-то уж очень ловко усатый освободил защелку задней двери. Через полсекунды на заднем сиденье расположились еще двое незнакомых мужчин, один широкоплечий, постарше, другой помоложе, блондин с лицом положительного киногероя.

– Давай, Игорек, трогай, – ласково предложил сосед.

Боковым зрением Юлин увидел «вальтер», нацеленный ему в бок.

– А куда трогать-то? – хриплым голосом произнес он.

Юлин почти не испугался. Неимоверная досада вскипала сейчас в нем: надо же, как дешевого фраера повязали. Его, совсем недавно толкавшего ядро к отметке пятнадцать метров и прыгавшего с шестом на пять десять! Юлин готов был удавить этого черноусого, но пистолет в его руке плюс двое противников сзади заставили опасть фонтан было взметнувшейся ярости.

– Прямо поедем, – ответил сосед. – Все время прямо, по проспекту. Потом выскочим на окружную дорогу, поедем на север.

– Не понял, – хмуро сказал Юлин.

– А чего тут понимать? За город поедем, побеседовать надо в спокойной обстановке.

Юлин повиновался.

Рефлекторно реагируя на сигналы светофоров, на выскакивавшие из соседнего ряда машины, на пешеходов, неожиданно выбегавших на проезжую часть, Юлин пытался сообразить, кто же так нагло «наехал» на него. Менты? Исключено, совершенно исключено. Кто-то из новых «крутых»? Вряд ли, он знал практически всех, как утвердившихся на своих местах «авторитетов», так и претендентов на не принадлежащие пока им куски пирога. Какие-нибудь залетные потрошители? Похоже на то. Тогда ситуация получается – хреновей не придумаешь. И смешнее – тоже. Его, Спортсмена, взяли на гоп-стоп! И что они рассчитывают с него содрать? Будут держать заложником, как какого-нибудь «лоха», требовать выкуп? Наивняки они в таком случае, их в полчаса «вычислят» и на мелкие кусочки искромсают. Они не знают, какая за Спортсменом стоит сила.

Последняя сила показалась Юлину наиболее приемлемой и правдоподобной, он уже не искал пути к спасению типа передачи какого-нибудь сигнала (какого?!) гаишнику или устройства небольшого дорожно-транспортного происшествия. Хотя усатый все равно словно бы угадал мысли насчет организации ДТП, вполголоса прокомментировав несколько, как ему, очевидно, показалось, не совсем умелых действий Юлина при обгоне. Ясно, этот автомобиль чувствует, как свое нутро, с ним подобные финты не пройдут.

Они выехали за город, проскочили мимо нескольких «потемкинских деревень» – садово-огородных кооперативов с разношерстными по калибру, стилю, фантазии и размаху строениями – и приближались к мосту через небольшую речушку.

– Ладно, – сказал черноусый, – от шума городского уехали и достаточно. Останови-ка, Спортсмен, вон там, у воды.

Вот как! Сначала его назвали Игорьком, что должно было насторожить, но он как-то не обратил внимания, а теперь Спортсменом зовут. Да это же люди Мудрова, мать-перемать! Вот кто с ним разбираться будет. Но за что? Ведь он не дал никакого повода для того, чтобы Мудров обращался с ним вот так, через своих «шестерок». Мудров всегда прямо говорил, что ему не нравится. Он, Спортсмен, не наглел ведь особенно, если и утаивал что сверх положенной ему доли, так сущий мизер, на что внимания обращать не стоило. За что же с ним Мудров так? Да ведь и не простые «шестерки» у Мудрова, он же воровской «авторитет». Юлин слыхал как-то краем уха – про «гвардию» Мудров говорил. А уж какая это «гвардия», догадываться только приходится. Догадки хорошего в любом случае не сулили.

– У тебя магнитофон имеется? – спокойно спросил усатый, будто спрашивал, водится ли здесь рыбка.

Юлин машинально кивнул.

– Вижу, имеется, – сосед протянул руку назад, через спинку сиденья, и извлек откуда-то – из воздуха?! – магнитофонную кассету.

Он очень ловко воткнул кассету в щель, щелкнул кнопкой. В салоне послышался голос, который Юлин мгновенно узнал, ведь он столько раз слышал его в телефонной трубке и «живьем».

«... с покойника и взятки гладки», – эта фраза, или ее окончание заставила Юлина почувствовать пустоту внутри и противное покалывание в кончиках пальцев, хотя он пока не знал, о чем, точнее, о ком идет речь. Интонация – вот что значило так много у владельца этого до боли знакомого голоса.

Все сидели молча, слушая спокойные голоса собеседников, записанные на великолепную ленту и прекрасно воспроизведенные не менее великолепным южно-корейским портативным магнитофоном. Никто не перебивал, не кашлял, не комментировал, не ерзал – будто важное правительственное сообщение передавали.

Когда голоса умолкли, черноусый спокойно выключил магнитофон, извлек кассету и, словно припечатывая, как костяшку домино, опустил ее на приборную панель.

– Она твоя. Насовсем. Но это не подарок, Спортсмен, – сказал усатый. – Это наш товар в своеобразном обмене. О «бабках» тут речи быть не может, сразу вношу ясность. Информация обменивается на информацию. Причем, ты сразу должен признать, что наша информация имеет очень высокую цену – для тебя. Ты лучше меня знаешь, что в ваших кругах партнеры особой щепетильности не проявляют. Ты вспомни, как недавно Большой Боб взорвался. В белое облачко в момент превратился. А он ведь наверняка «покруче» тебя был. Что значил бы ты без «крыши» – в «Комсомолке» статью про себя читал? Мало бы ты значил без «крыши», Спортсмен. Ты хочешь знать, с кем твой шеф беседовал, решая твою судьбу? С прокурором области, Игорек. А теперь прикинь, сколько у тебя шансов уцелеть оставалось бы, если бы мы тебя не предупредили.

– У меня их и сейчас почти что нуль, – широкие плечи Юлина безвольно опустились, мускулистые тяжелые руки повисли, словно неживые.

– Не надо преуменьшать значимость нашей информации, Спортсмен, – тон черноусого звучал ультимативно. – А шансы у тебя все же есть. И они могут возрасти – при нашем участии. Для этого требуется только одно условие – твоя максимальная откровенность.

– Моя максимальная откровенность... – повторил Юлин. Где-то он уже слышал эти слова? Ах, да, начальник оперчасти ИТУ говорил так или почти так. Смысл в любом случае одинаковый – его опять прижали, приперли, у него опять нет выхода, кроме как «колоться», «стучать». Впрочем, другой выход у него был и тогда – петля, и сейчас остается – пуля в башку.

– Да, максимальная откровенность. Для начала тебе надо поднапрячь свою память и восстановить события второй половины дня тридцать первого мая. Я тебе напомню: Панков и Сергеев. Меткий стрелок Панков и не слишком умелый водитель Сергеев. Как вы столь быстро успели отреагировать тогда? Ведь со времени звонка Козлову до его смерти прошло приблизительно два с половиной часа. Как вы сумели сориентироваться?

– Кто – мы? – вопросом на вопрос ответил Юлин. – Что касается меня, то мне ни в чем ориентироваться не пришлось. Разве что Панкова по-быстрому разыскать. Мне позвонил Мудров и приказал, срочно разыскать Стрелка, то есть Панкова...

– Вот как? – прервал его черноусый. – Значит, его Стрелком звали? Это ведь не напрасно, правда? И много он успел настрелять?

– За свою жизнь достаточно, – уклончиво ответил Юлин.

– Я не про Афган спрашиваю, – уточнил черноусый. – Нам кое-что известно про Панкова: и про то, что он мастер спорта по стрельбе, и что в Афгане воевал, и что фарцовкой промышлял, за что его из сборной России поперли, и... Словом, нас вот что интересует: здесь, дома, у Стрелка «мокрухи» были? Ты ведь не для протокола сознаешься, да и Стрелку теперь все абсолютно фиолетово. Ответ он будет давать разве что следователям на том свете, если они там есть.

– Одна «мокруха» точно была, – хмуро ответил Юлин. – При мне. То есть, с тех пор, как я его знаю. Прошлой осенью убийство Маркаряна было – так это его работа.

Да, дело Маркаряна было достаточно громким, о нем многие помнили. Крупный преступный «авторитет», стоявший во главе отряда боевиков, насчитывающего, по слухам, до полусотни «стволов». Когда Маркаряна убили, то поговаривали, будто это дело рук его земляков, кавказцев. Маркарян якобы не захотел подчиняться тамошнему руководству, откололся. Даже в газетных публикациях эта версия проскальзывала.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю