Текст книги "Зачистка территории"

Автор книги: Владимир Митрофанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Опять же вставал вопрос с квартирой, которую им на свадьбу подарили родители. Если нет доказательств смерти, то родители все равно будут считать, что он где-то живой и однажды вернется и где он тогда будет жить?. К тому же надо было искать работу и как-то устраивать свою личную жизнь, а пропавший без вести муж всегда будет незримо стоять за спиной, и любой неожиданный ночной звонок по телефону или в дверь может быть знаком того, что он вернулся. В определенной ситуации это тоже могло иметь значение. В этой жизни вообще все имело значение.

Впрочем, если бы Даша рассказала эту историю Павлу, тот вовсе бы не удивился, поскольку хорошо знал, что опознание трупа – дело далеко не всегда простое. Один из его многочисленных знакомых работал экспертом именно по этим вопросам. Он выявлял татуировки на сгнивших трупах каким-то уксусно-водочным раствором; ошпаривал пальцы с найденных на свалках отрубленных рук, закачивал туда вазелиновое масло и таким образом восстанавливал отпечатки. Человек увлеченный, он даже писал по этой проблеме статьи для специальных журналов, выступал с докладами на конференциях и готовил диссертацию по опознанию расчлененных трупов в особо сложных случаях. Как-то они были все вместе на одной вечеринке. Этот самый эксперт Витя, увлекшись, прямо за столом рассказал массу интересных историй из своей работы. Женщины сидели совершенно бледные и ничего не ели.

История другой знакомой девочки из Дашиной школы была еще более трагична. Она на улице совершенно случайно заговорила с вполне симпатичным, на первый взгляд, паренком, который, как позже оказалось, уже успел посидеть в тюрьме, и который после этого, казалось бы, сиюминутного знакомства пристал к ней просто намертво.

В результате он стал ее преследовать буквально всюду и, в конце концов, зарезал, к тому же еще и ранив ножом в живот ее мать, которая всегда встречала дочку по вечерам в подъезде. Когда милиция приехала забирать этого подонка, он преспокойно сидел у себя дома и пил чай. Пройди она тогда мимо, не заговори с ним, она наверняка бы осталась жива и, может быть, удачно вышла бы замуж, родила детей и не исключено, что прожила бы с любимым человеком долгую и счастливую жизнь.

Еще одна тоже очень хорошая знакомая Даши, двоюродная сестра

Кристины, которой сейчас было уже около тридцати, еще во время учебы в университете все в том же Петербурге, вышла замуж за бизнесмена и тоже, казалось бы, устроилась очень хорошо. У них рос ребенок семи лет, была большая квартира и дача. Она всегда мечтала водить автомобиль, наконец, после многих усилий сдала на права (сдавала пять раз), и муж на день рождения подарил ей новую "Рено-меган", с которой она очень быстро освоилась. Но уже вскоре после этого с ней случилась серьезная неприятность: когда она стояла на обочине, в нее ни с того ни с сего влетел грузовик, и она, не будучи пристегнута, по инерции врезалась лицом в стеклянную крошку, засадив под кожу кучу мелких осколков и серьезно повредив правый глаз. Впрочем, имелось мнение спасателей, что если бы она в той конкретной ситуации была пристегнута, то ее могло бы и вовсе раздавить, поскольку удар пришелся как раз в дверь водителя, а так – просто выбросило на соседнее сиденье.

Девочка из Дашиного класса Надя Колбина, уж на что некрасивая, вышла замуж и жила в городе Н. Муж был старше ее лет на пятнадцать, солидный, но какой-то странный. При встречах он постоянно, буквально не отрываясь, пялился на Дашу. Взгляд у него был какой-то нечеловеческий. Некоторые считали, что он самый настоящий вампир.

Даша этому не верила, хотя Надину шею украдкой осмотрела – нет ли на ней следов укусов. Впрочем, не исключено, что вампиры существовали реально. Варя Долинкина, попавшая из-за наркотиков в один из московских СИЗО, рассказывала, что там у них в камере среди подследственных была одна тетка, которая действительно, как вампир, пила кровь. Варя подсмотрела, как она ночью отколола кусок от раковины, разрезала себе вену на руке и сосала оттуда. Все обитатели камеры устрашились и стали просить начальство, чтобы вампиршу перевели куда-нибудь в другое место. Оставаться с ней в одной камере было просто страшно – вдруг ночью загрызет. Ходил слух, что при задержании она сломала одному милиционеру руку, а у другого откусила палец. Варя, конечно, тогда натерпелась, но надо сказать, что в целом пребывание в тюрьме на нее подействовало положительно. Она действительно по-настоящему испугалась, изменила круг общения, прежде всего, бросив своего придуроковатого "бойфренда", из-за которого в это дело и влипла, и полностью исцелилась от своего пристрастия к наркотикам, хотя и продолжала курить, как паровоз, да и выпивала при случае хорошо.

За границей девочки тоже устраивались совершенно по-разному. Те, кто пристроился к богатым мужьям или сам стал хорошо зарабатывать, были жизнью очень довольны. Но были и такие, кто сидели без работы, и, вроде как бы получая в виде пособия очень приличные по российским меркам деньги, вынуждены были существовать в очень жестких границах.

Да и замуж выходили по-разному.

Например, у Гали Ермоловой муж был болгарин. Бог знает, где она с ним только ухитрилась познакомиться! В Болгарии в тот период были экономические проблемы, и муж уехал работать в Америку, а она с маленьким ребенком какое-то время, пока он там не устроился, жила у матери в Любимове. Потом, наконец, уехала к нему. Сейчас, говорят, живет в городе Колумбия, столице штата Южная Каролина. С матерью и знакомыми она переписывалась по электронной почте. Написала, что они сразу купили машину за триста долларов, потому что без машины там никуда не добраться, а всю мебель набрали со свалок. Еще написала, что муж нашел там же на помойке три микроволновки и совершенно исправный мобильный телефон, причем, как она специально отметила, "в чехольчике". Микроволновки ее рукастый муж успешно починил и продал.

У одной печки просто вилка была сломана. Еще оказалось, что там в

Америке все помойки уже поделены между приезжими. Муж Гали даже хотел ехать в Англию, в Лондон, но друзья его отговорили, сказав ему, что тамошние помойки куда как хуже, чем американские. Ребенок их успешно ходил в школу и быстро привыкал к чужому языку, Галя тоже посещала бесплатные курсы английского. Права на работу у нее самой пока не было, и она подрабатывала нелегально, где придется. В

Америке ей очень понравились распродажи, где за бесценок можно было купить не только одежду, но и продукты. С другой стороны, ее ужаснула безумно дорогая медицина. За лечение одного зуба она заплатила 834 доллара. Хотя страховка и обещала покрыть половину стоимости, все равно такая цена ее потрясла. Все, у кого был беспроблемный выезд из Америки, теперь лечили зубы в России, что было на порядок дешевле.

Была еще одна знакомая девочка уже по институту. Познакомившись через Интернет с немцем, она тоже собиралась вскоре ехать в

Германию. Были у Даши и другие знакомые, кто уже уехал в эту страну.

Там в каком-то маленьком городишке как уже с год жила Ксюша Дарская.

По приезде оказалось, что в этом городке все хозяйки в субботу по давнему правилу рано утром моют в домах окна. И она теперь тоже должна была рано вставать и мыть – уж такова была местная традиция.

Не соблюдая ее, ты как бы выпадал из общества. С учетом того, что, живя с родителями, она вообще никогда и ничего по дому не делала, для нее это явилось настоящим испытанием. Впрочем, она надеялась как можно быстрее забеременеть, чтобы с учетом интересного состояния манкировать эту чрезвычайно раздражавшую ее еженедельную мойку (у них-то в Любимове окна обыкновенно мыли два раза в год, а то и реже), но тоже сразу как-то забеременеть у нее не получалось как они с мужем ни старались.

С другой стороны, не так давно стало известно, что другая Дашина знакомая, тоже уехавшая в Германию из Любимова, внезапно там умерла.

Смерть ее была какая-то странная: мол, пьяная, задохнулась собственной рвотой. Однако было известно, что она практически никогда не пила – в принципе плохо переносила алкоголь.

Была еще одна одноклассница – Инга Самойлова, которая чуть ли не с детства мечтала сниматься в рекламе нижнего белья, выйти замуж за иностранца и уехать за границу. У той вообще мозги были набекрень.

На все, что ни происходило вокруг, она говорила: "Ну, в этой поганой стране…", как будто сама родилась в какой-то другой. Время она зря не теряла, поселилась в Н., прошла там обучение в местном модельном агентстве, в совершенстве освоила "блядскую" подиумную походку и другие приемчики, принятые в рекламном бизнесе. Что-то в ней такое особенное, наверное, все-таки было, потому что ее чаще приглашали участвовать в рекламе не нижнего белья, а вообще без белья. И даже без лица – снимали только спину и грудь – для медицинского центра пластической хирургии. Грудь у Инги действительно была выдающаяся, хотя для модельного бизнеса, пожалуй, это мягко сказать, великовата.

Тут уже ничего было не сделать – у них в роду у всех женщин были всегда огромные груди, зато детям молока было – хоть залейся, даже других еще кормили. Инга решила использовать это как преимущество, и на фотку для агентства знакомств в Интернете сфотографировалась так, чтобы грудь была хорошо видна. Клюнули. Приезжал знакомиться какой-то толстяк из Норвегии, и они даже встречались с ним в Москве.

Она потом показывала фотографии. Случилась ли между ними интимная близость – не говорила, но при взгляде на норвежца, первая мысль у любого была, что он ее во время этого дела просто непременно должен был раздавить своим весом. Все девчонки ее этим постоянно прикалывали, она же отговаривалась:

– А я и не собираюсь с ним долго жить – мне надо просто отсюда уехать, устроиться на первое время в нормальной стране, выучить язык, наладить связи, получить работу в модельном бизнесе. И я вовсе не собираюсь сейчас иметь ребенка. Муж для меня – прежде всего как средство передвижения. И только не говорите мне про любовь! Любовь сегодня есть – завтра ее нет. Я же хочу стабильности и достатка, а уж какая-нибудь любовь всегда да и найдется. А нет, так заведу себе ребенка. Главное: я не хочу жить в нищете, а там, в Европе, за ребенка всегда хорошо платят, поэтому всяко как-нибудь проживу…

У нее в жизни была какая-то неудачная любовная история, закончившаяся абортом, поэтому любые разговоры про любовь очень ее раздражали. В ее случае любовь приносилась в жертву благополучию всей последующей жизни. Может быть, цена того и стоила, а может быть

– и нет.

Кристина тоже, по сути, дула в ту же дудку и постоянно талдычила, что "раз мы не относимся к женщинам деловым – бизнесвумен, то у нас есть только один шанс вырваться из дерьма – выйти замуж за богатого.

Можно, конечно, и в России, но на Западе богатых гораздо больше, потому что там сами страны богатые, да и вообще там почище…"

В этих ее словах был определенный резон. А то тут одна их знакомая, по возрасту только чуть старше Даши, в восемнадцать лет вышла замуж в Н. за богатого бизнесмена, но, как потом оказалось, за бандита. Вроде у него даже был какой-то был легальный бизнес, офис, магазины, куда-то он постоянно ездил, имел большие деньги, хороший дом, несколько раз в году они отдыхали за границей, останавливаясь только в пятизвездочных отелях, и вдруг его поймали, да еще, оказывается, при задержании чуть ли не отстреливался. Было предъявлено в обвинение в "похищении человека в составе организованной преступной группы" или что-то в этом роде. Адвокат при всем немалом гонораре сказал, что это в лучшем случае получит лет восемь, да и то, если подмазать, а без денег может получить и куда как больший срок. Она осталась одна с ребенком в большом доме.

Так получилось, что она вообще никогда не работала, ребенку пять лет, муж – в тюрьме, и неизвестно какой он выйдет через эти восемь лет. Как все будет? Как прожить эти восемь лет? Никаких особых запасов не было – оставалось только продавать дом, немногочисленные драгоценности и экономить на всем, и в любом случае идти работать.

Правильно говорили подруги, что капитал любой неработающей женщины – это фамильные драгоценности. Это – женский неприкосновенный резерв.

Мужчина внезапно может уйти к другой, исчезнуть или умереть. Однако, несмотря ни на что, она почему-то свято верила, что когда муж выйдет из тюрьмы, все снова будет хорошо. Это – испытание. Просто надо все это время любыми способами сохранить домашний очаг. Видно, все-таки действительно любила его.

Кристина же, думая о будущем, иногда мечтательно говорила Даше:

– Будем ходить по дорогим магазинам, возьмем абонемент в финтес-центр, где загорелые мускулистые мальчики будут нас тренировать, делать нам в сауне эротический массаж, (Тут она мечтательно закатывала глаза.) – потом можно посидеть в кафе, сходить в салон, сделать прическу, маникюр, и лишь после этого вернуться домой – отпустить няню, поиграть с ребенком, привести себя в порядок и ждать мужа с работы. Пока мы молодые и красивые – у нас еще есть шанс удачно выйти замуж. А это – главное! Если мужчина не перспективен в этом плане, не нужно вообще им и заниматься, зря терять время. Конечно, развлечься иногда можно, но только для здоровья – никаких серьезных отношений. И никаких женатых и разведенных. Разведенные – это только если очень богатые, и если не для замужества, то для связей и новых знакомств. Нельзя терять время: молодость быстро уходит!

Впрочем, была поучительная история, связанная с этими развлечениями "для здоровья". Маша Круглова тоже как-то устроилась в

Москве, работала секретарем в каком-то офисе и неплохо зарабатывала.

Найти хорошего мужика никак не получалось. Чтобы с кем-нибудь познакомиться, они с подругой по субботам обычно посещали ночные клубы. К ним, естественно, клеились парни. Случалось, они соглашались с ними переспать, как она тоже говорила, "для здоровья" ну и так, чтобы расплатиться за ресторан. Однако от какого-то излишне темпераментного Гоги из Батуми Маша все же заразилась сифилисом. Язву у нее в горле показывали даже студентам. Современное лечение одной инъекцией антибиотика ей по какой-то причине не подошло – и Маше пришлось пройти полный курс пенициллина внутривенно и в попу. Из больницы она вышла бледная и с каменными ягодицами.

Долгое время она спала только с грелкой и ни с кем другим. Вся тяга к случайным сексуальным приключениям у нее напрочь пропала. А вот родной брат у нее устроился очень хорошо и оригинально: он служил в

Африке – во Французском иностранном легионе. После армии он сразу женился, долго искал приличную работу и никак не находил, потом куда-то пропал, а позже оказалось – поступил в легион. Жена, если что-то и знала, то особенно не распространялась. Зарплата у него там была очень хорошая, переправить деньги в Россию тоже теперь не было проблемой, жена не работала – сидела дома с ребенком. Он довольно часто ей оттуда звонил, писал по "электронке", нередко присылал свои фотографии – где с крокодильчиком, где с обезьянкой или даже с негритенком. Конечно, долгая разлука тяжела, но тем слаще и желаннее встреча.

Короче, в данной ситуации посоветоваться Даше, в общем-то, было и не с кем. Кристина в этом ничего не понимала, все продолжала твердить про свою Испанию. Другая ближайшая подруга, Алена Лапина тоже ничего не могла посоветовать в силу определенных жизненных обстоятельств. Она только что вышла замуж за парня, которого действительно любила, но их медовый месяц несколько затянулся.

Общаться с Аленой было просто невозможно, поскольку она вся была погружена в свою интимную жизнь, находилась в полном восторге от сексуальных ощущений и пребывала в постоянной эйфории и в иллюзиях об исключительности своих чувств, поэтому ко всем другим подругам теперь относилась свысока. Впрочем, все было в порядке вещей: это был один из коротких счастливых периодов жизни, но парень ее, а теперь уже молодой муж, Леша Ермаков, от такой жизни заметно осунулся. У Алены даже локти были стерты до крови, а глаза стали безумные и косые, как у мартовской кошки, и в дыхании ее явственно ощущался сладковатый запах мужского семени, которое постоянно переполняло ее нутро. У Кристины на этот счет была любопытная версия, что это мужские соки оттуда всасываются в кровь и попадают в выдыхаемый воздух, придавая ему специфический запах – своеобразный перегар сексуальной жизни. Всю ночь из открытого окна квартиры

Ермаковых слышались крики и стоны: "Я его хочу! Давай, давай, давай!

Еще, еще! Какой он у тебя большой и красивый!" В конечном итоге, соседей это просто-напросто достало, но в данной ситуации они не знали, что и делать, как и сказать молодым. Все это, конечно, возбуждает, весь дом пребывает в любовном настроении и все такое, но нужна же и мера – ведь много тут живет и пожилых людей, и у некоторых из них бессонница. Сосед Ермаковых, Егор Павлович, солидный человек лет пятидесяти, уже засыпая после внеплановой близости с женой, на которую его повергли слышимые сквозь стену сладострастные стоны молодых, даже сказал супруге: "Надо будет сходить с Алешкой в баню: даже интересно, что у него там между ног такого особенного?" – "Потом расскажешь", – ответила сонная и довольная жена. Этот Леша Ермаков, когда проходил через двор, прятал глаза, потому что все его с интересом рассматривали – особенно нижнюю часть тела, и все с нетерпением ждали, когда же Алена, наконец, забеременеет и в силу естественных причин успокоится.

Таким образом, пришлось Даше думать и решать самой. Ей казалось, что всем, и особенно маме, было видно, что она только что из постели после занятия любовью. Когда шла домой, вспомнила слова Кристины о сладком запахе изо рта после этого дела и подула себе в ладошку, сделав ее ковшиком – вроде ничем таким не пахло. Может быть, да и наверняка, все это было вранье. Потом еще мелькали разные мысли о том, как жить дальше и что будет. Любовь, оказывается, была очень внезапна и мучительна, но еще страшнее теперь казалось ее потерять.

Даша стремительно, почти бегом, неслась по улице, ничего не видя вокруг. Навстречу ей попалась пожилая женщина, они едва разминулись.

Женщина посмотрела вслед взволнованной Даше, и подумала: "Что же это ее так может волновать? Что такое может быть у такой девушки волнительного – ведь наверняка один вопрос ее мучает: "Любит – не любит?" Господи, да разве это проблема? Даже как-то странно – это же счастье, а вот у меня – другое дело: "Жить или не жить…"

Семилетнюю внучку этой женщины обследовали в областной детской больнице, обнаружив какое-то образование в бедренной кости. Решали, что с ней: или просто воспаление кости или злокачественная опухоль – саркома. Только что позвонила дочь. Голос ее было не узнать. Пока никто не мог сказать ничего определенного. Результат анализа – исследовали кусочек ткани – будет готов только через два дня. Врач сказал, что без этого установить диагноз невозможно. Действительно, это было, как "жить или не жить", потому что последствия могли быть невыносимо ужасными. Когда она только узнала это, ее охватил такой страх, что она не смогла оставаться дома, вышла на улицу и пошла, куда глаза глядят, по дороге натолкнувшись на Дашу.

Наконец Даша, стараясь не греметь ключами и хлопать дверью, вошла в квартиру и тихонько пробралась в свою комнату. Дома была только мама. Отец, как всегда по субботам, работал. Разговор с отцом вообще был отдельной проблемой, но, прежде всего, нужно было, уж неизвестно как, переманить на свою сторону маму.

Уже давно у Даши в комнате на полке стояла пошлая открытка, подаренная ей Кристиной на день рождения, с надписью "Ты хотела бы проснуться в свой день рождения с таким вот мужчиной?" На открытке был изображен мускулистый атлет в обтягивающих плавках, впрочем, по виду – явный педрила. Да и еще некоторое количество массовых женских изданий стояло, типа "Космо", с заголовками вроде: "Твой новый приятель и секс", "Десять шагов к оргазму", "Секс без любви" и т.д..

Ни с тем типом на фотографии, и ни с каким-либо другим мужчиной, кроме того, что совсем недавно лежал рядом с ней, Даша уже не хотела проснуться ни только в свой день рождения, но и ни в какой другой день. Так ей казалось в этот момент. Чувство, которое сжигало ее изнутри, совершенно не имело отношение ни к любовным историям, которые рассказывали подруги, ни к журналам, ни даже к самому слову

"любовь", каким она его понимала и представляла раньше. "А что, если вот это как раз и есть настоящая любовь?" – промелькнуло у нее в голове, когда они в семь часов сели с мамой ужинать. Есть не хотелось, налила себе только чай. Работал телевизор, но Даша ничего не понимала, что там происходит, и на мамины вопросы отвечала невпопад. Потом пошла к себе в комнату, легла на кровать и стала думать. Ни читать, ни слушать музыку она не могла.

Между тем, когда они с Павлом расстались, начали вылезать и другие частные проблемы, требующие немедленного решения. Например, нужно было сочинить письмо в Америку Алеше, который писал ей по электронной почте чуть не каждый день и требовал скорейшего ответа.

Алеша – это была отдельная история. Действительно, хороший парень.

Познакомились они с Дашей в международном студенческом лагере в

Болгарии два года назад, ходили там одной компанией и хорошо проводили время. После окончания лагеря разъехались: Даша – к себе в

Любимов, Алеша – в Москву, где он успешно учился в МГУ. Отношения их на этом не прекратились, Алеша часто звонил Даше и даже приезжал в

Любимов на зимние каникулы. В прошлом году Алеша окончил университет и устроился на работу в Америке. И как только он там обосновался, то начал настоящую электронную осаду, непременно желая вызвать Дашу к себе. Он даже сделал ей приглашение через Бостонский университет, где работал, и сказал, что оплатит перелет. Но если ехать к Алеше, то это означало с ним и жить, то есть заведомо и спать вместе и, по крайней мере, на первых порах зависеть от него. Вариант был далеко не самый худший, но Даша на этот счет колебалась, а уж после встречи с Павлом Америка тут же потеряла для нее свой манящий блеск. Ей уже не нужна была ни Америка с Алешей, ни Германия с Фридрихом, ни

Испания с этим как-его-там, ей нужна была Россия (или, впрочем, какая угодно страна), но с Павлом. Но все-таки нужно было сегодня или завтра отправить Алеше письмо, но придумывать и печатать это письмо сегодня казалось ей просто невозможным и невыносимым. И что писать? "У нас хорошая погода. Я полюбила другого и выхожу за него замуж. Прощай навсегда"? С другой стороны, что ни говори, а это тоже была маленькая банальная, но измена. Тут же она вспомнила, что кто-то из знакомых говорил, что американцы в консульстве запросто могут без всяких объяснений визу не дать и что у какой-то молодой и незамужней девушки с этим делом были проблемы, и она так и не смогла уехать. Это Дашу раньше немного беспокоило, поскольку в Америку съездить было очень заманчиво, но сейчас даже было ей на руку. "Вот и хорошо, – подумала Даша, – напишу ему, что визы вообще никому не дают, и когда будут давать – неизвестно". С этим она посчитала вопрос с Алешей закрытым.

Вдруг мама позвала из кухни: "Даша!". Она пошла туда, холодея, с забившимся сердцем. Мама вдруг сказала, не глядя ей в глаза, а занимаясь чем-то на плите:

– Я знаю, что ты переспала с этим мужчиной. Кто он?

– Мам, я уже взрослая…

– Ты хоть его знаешь? Я же не говорю, что он мне не понравился.

Так ты с ним переспала?

Дашу захлестнул ужас.

– Да, – выдавила она. Потом зачем-то добавила совсем уж глупо: -

Только один раз.

Мама перестала греметь чем-то на плите и рухнула на стул.

Даша же сказала маме, глядя ей прямо в глаза:

– Я его люблю.

Мама только открыла рот, чтобы что-то сказать, но не нашла слов и просто захлопнула рот снова.

– Мам, Володя Хомяков его знает. Это его школьный друг, – внезапно вспомнила Даша, схватившись за эту спасительную мысль, как за соломинку.

Мама тут же с огромной энергией и скоростью – чуть ли не за двадцать минут навела все необходимые справки, и судьба Даши была решена очень простой новостью: Павел оказался не кем-то там, а родным племянником тети Лизы Калашниковой. Это было как при запросе кода противовоздушной обороны к пересекшему границу самолету

"свой-чужой" – и Павел оказался "свой". И к тому же подтвердилось, что он был точно не женат. И теперь с точки зрения мамы, с ним не только можно, но и нужно было знакомиться, его можно было любить, и за него можно было выходить замуж. Даша была просто счастлива и тут же засобиралась.

– Ты куда? – удивленно спросила мама.

– К нему, конечно! – твердо ответила Даша. До утра, она боялась, без него не доживет. Вздохнув, мама со свойственной ей практичностью, как не отнекивалась еще неопытная Даша, собрала ей с собой целую сумку еды: "Пригодится!"

Буквально как только Даша ушла, зазвонил телефон, да так внезапно, что мама вздрогнула. Она взяла трубку:

– Алё.

– Извиньи менья тысячью раз. Кто это есть? – Так говорил только

Фридрих из Германии.

– Здравствуй, Фридрих. Это Дашина мама.

– Здравствуй, мама. Даша дома есть? С Дашей я могу говорить?

– Ее сейчас нет дома. Ши из эбсент! Ферштеен? Ну, все, позвони завтра. До свидания. Ауфвидерзеен! Орвуар! Бай-бай!

Фридрих с Дашей говорили и переписывались по-английски, мама же, когда он звонил, вставляла и по-немецки, что помнила. Фридрих все последнее время намеревался приехать в Россию и забрать Дашу к себе в Германию. Он в том, что она непременно уедет с ним, нисколько не сомневался, потому что как истинный западный немец считал, что все женщины в России только и мечтают, что жить в Германии. С другой стороны, все это казалось таким нереальным, что Дашину маму даже и не пугало и не беспокоило. Но вот теперь неожиданно складывалась совершенно другая ситуация. Даша, наконец, влюбилась и могла наделать глупостей. Если уже не наделала. Все это, конечно, ожидалось – возраст любви, но как это и бывает, обрушилось совершенно внезапно и не так как бы хотелось маме. Предполагалось более или менее долгое ухаживание, знакомство с родителями и т.д. и т.п. Теперь же Даша куда-то стремительно унеслась и даже не сказала, когда придет. Обещала только, что позвонит. И вообще все стало неясно и тревожно. Но в целом оказалось не так страшно как по началу. В какой-то мере успокаивало, что этот мужчина был свой, местный – Паша Гусев, да и к тому же родной племянник тети Лизы.

Мама тут же вспомнила, что, возможно, когда-то уже и раньше его видела, и как-то быстро успокоилась. Еще она подумала, что если бы все не так внезапно произошло, она и сама, может быть, была бы рада такому неожиданному Дашиному знакомству.

Тут она была неправа. Что значит "неожиданно"? Конечно же, Даша давно, как только повзрослела, ждала, что это когда-нибудь придет. А все последнее время ожидание любви было просто разлито в окружающем воздухе. Этой зимой она вдруг увидела, как необычно падает снег.

Никогда так не падал снег. Потом к ней пришли неспокойные сны и ранние пробуждения – предвестники любви. Весной у нее вдруг появилось желание вставать с первыми лучами солнца, она с наслаждением вдыхала полной грудью прохладный воздух из распахнутого в сад окна, где с шорохом с ветки на ветку перелетали птицы. И вот, наконец, любовь пришла. Поэтому, в общем, ничего тут неожиданного вовсе не было.

Кристину она в эти свои дела посвящать вовсе не собиралась, да и маму предупредила, чтобы та не болтала лишнего. Впрочем, мама

Кристину не любила, считала пустой девчонкой, думающей только о косметике, тряпках и мальчиках, и утверждала, что Даше от Кристины только одни неприятности. В чем-то она была права. Когда в России появился "Кодак" и качественные цветные фотографии стало делать очень просто, почему-то выяснилось, что многие российские граждане любят сниматься в нижнем белье или вообще голышом, наивно полагая, что проявляет и печатает фотографии исключительно машина и никто эти снимки больше не видит. Оказалось, что на проявочной машине в Н., куда отвозили пленки для печати, самые откровенные фотографии сканировали. Чего там только не было заснято: какие-то толстые тетки с розами в зубах, в эротическом белье и в позах, явно взятых из фильмов или журналов (иногда и порно), голые мамаши семейств, домохозяйки в дезабилье. Возможно, это была дань некой моде. Потом такая мода то ли закончилась, то ли стали снимать уже на цифровые камеры, а может быть, просто интерес прошел, хотя это уж вряд ли.

Что сейчас люди снимают дома на "цифровики" даже сложно предположить, хотя в какой-то мере и можно судить по тому, что попадает в Интернет. Сейчас все к этому привыкли,, а тогда все это обнаружилось совершенно внезапно на сайте в Интернете – в галерее частных фотографий и еще в продаже – на компакт-дисках на рынке в Н.

Ужас этого дела состоял в том, что Кристина и еще некоторые Дашины знакомые девочки-школьницы тоже попали в эту галерею. Как-то от нечего делать они решили попозировать друг другу дома, поиграть в

"топмоделей". Собралась группа девчонок человек пять. Кристина считалась среди них самая красивая – она-то все это и затеяла, взяв у отца только что купленную им хорошую японскую фотокамеру

"Минольта". Было уговорено раздеться и посниматься в разных эротических позах, впрочем, не слишком вульгарных. Там, кстати, была и толстушка Неля Сухорукова – ее тоже каким-то образом затащили. И вот эти еще не вполне сформировавшиеся девочки попали на тот самый злосчастный диск и на сайт в Интернет. И именно голую Нелю кто-то из мальчишек, бродивших по Сети, узнал, скачал и распечатал ее фотографию на принтере, а потом принес в школу. Неля с неделю вообще на занятия не ходила. От серьезных последствий ее спасла только здоровая от природы психика и то, что это происшествие мгновенно забылось за очередным убийством, осуществленным неизвестным маньяком на так называемой "тропе смерти" – пешеходной дорожке от железнодорожной платформы до ближней к Любимову деревни Вязелево.

Дорога от станции до деревни проходила через поросший кустами пустырь. Там временами дежурил какой-то маньяк, и периодически находили мертвецов. Маньяк орудовал на этом месте уже очень давно – года три или даже четыре – точно никто не знает, потому что милиция информацию по этому делу тщательно скрывала. Серийные убийства на свою шею вешать никто не хотел, поэтому поначалу даже утверждали, что это были не связанные один с другим несчастные случаи. Местность эта в темное время вообще казалась необитаемой, поскольку обычные люди старались здесь не появляться в одиночку даже днем. Однако периодически по разным причинам кто-то все равно на крючок попадался. Сказать, что по этому поводу милиция вообще ничего не делала, было бы, конечно, несправедливо. Не исключено, что информация где-то, вероятно, и накапливалась, лежала в каких-то папочках у следователей в сейфах, ждала своего часа. Но если и были засады, то пока никого не поймали. Каждый раз на убийство приезжали фотографы, эксперты и следователи из Н., милиция тщательно прочесывала кустарник. Что-то там, возможно, и находили. Кого-то даже допрашивали. Но безрезультатно: весной или осенью убийства женщин повторялись с ужасающей регулярностью. В последний раз в марте молодую женщину нашли прямо под платформой. Судя по всему, она была убита ударом тяжелого предмета по голове – чем-то вроде молотка. Никаких свидетельств сексуального насилия или ограбления не получили. Существовала даже версия, что ее убили случайно, а под платформу затащили, чтобы тело не сразу обнаружили, или же она сама заползла (результаты экспертизы остались общественности неизвестны).