Текст книги "Топоры, вода и хвост (СИ)"

Автор книги: Владимир Смирягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Глава 10. В храме

Утром следующего дня я встал с первыми лучами солнца, бодрым и посвежевшим.

Оделся в выделенный мне накануне недавнего празднества костюм Асартэ и решил прогуляться по городу, все еще мне не сильно знакомому и довольно загадочному. Ну и, дело понятное, месту экзотическому, а потому весьма занимательному.

Вспомнив, что дворянам тут не пристало ходить без оружия, самостоятельно наградил себя титулом, прицепил к поясу меч эльфийской работы и вышел. А пусть докажут, что я не граф какой-нибудь.

С оружием я чувствовал себя спокойнее.

Придворные, видимо, не просыпались так рано, а потому я прошел по пустынным залам дворца, беспрепятственно минуя посты гвардейцев, стоявшие за каждой дверью, и выскочил на улицу.

Взглянул на солнце, попытавшись определить который час.

Из прочтенных вчера книг я узнал, что время здесь не сильно отличается от нашего. Часы здесь использовались солнечные либо песочные. В некоторых местах применялись клепсидры, а в городах можно было встретить и механические.

Судя по положению небесного светила не позже восьми утра. И, если во дворце обычно не вставали так рано, то простой народ шатался по улицам города с самого утра. Все они увлеченно занимались своими делами, не обращая на меня никакого внимания.

Вот проходит мимо отряд стражников, под уже привычную для солдат ворчливую ругань офицера. Немного дальше два орка несут бревно к одному из домов, на крыше которого весело работает топором такой же клыкастый плотник. Только щепы летят в разные стороны. Высокая и толстая зеленая тетка тащит гору белья в корзине – то ли стирать, то ли уже развешивать. Неподалеку согбенный от старости орк, забравшись на невысокую лавочку, старательно замазывает глиной небольшую дыру в заборе. Дорогу марширующим стражникам уступает стайка девушек в разноцветных одеждах. Один из служивых бросает в их сторону реплику и строй взрывается хохотом. Появляются смущенные улыбки на лицах самок и даже подобревший офицер скалит зубы. Откуда-то доносится приятный запах пекущегося хлеба.

О себе говорит отсутствие дошкольных учреждений – мелкая детвора носится вокруг зеленым роем, крича, гогоча и лопоча что-то свое, важное только для них в их возрасте.

В Гарребриане жизнь кипела и бурлила вовсю.

Я бесцельно побродил в разных направлениях изучая местный колорит.

То ли на меня повлиял здешний воздух, то ли это был эффект восстанавливающегося организма, но через часа два блужданий желудок намекнул, что неплохо бы и поесть.

Во дворец возвращаться не хотелось, а потому я осмотрелся вокруг в поисках какого-нибудь магазинчика. Деньги у меня были. Еще вчера выпросил у Рката немного монет, так как не привык ходить с пустыми карманами.

Орка в излишней скромности обвинить было нельзя и сейчас мой пояс оттягивал увесистый кожаный мешочек, набитый монетами разных достоинств из меди и серебра. Попалась и пара золотых, но я, некоторое время их поразглядывав, упрятал желтоватые кругляши на самое дно. Судя по тому, какие здесь расценки, мне должно вполне хватить и менее дорогих металлов.

Итак, деньги у меня присутствовали, это верно, но я совершенно забыл где нахожусь.

Конечно я не увидел ни одного магазина.

Уже несколько расстроился, однако тут же в голове промелькнула светлая мысль – здесь должен быть рынок. А на них, насколько я знаю еще по Земле, можно всегда найти что-нибудь съестное.

Обратившись к первому попавшемуся орку, я поинтересовался о наличии чего-нибудь похожего на базар. Про себя заметил, что общаюсь с этими зелеными громадинами как с обычными людьми, совершенно не испытывая при этом никакого страха. Правду говорят, что человек не скотина, а потому ко всему привыкает. Хотя несколько угнетает чувство когда ты самый маленький. Радовало лишь наличие гномов в этом мире. Среди них я буду стройным и высоким. Однако, вспомнив какая силища таится в их низких телах, я вновь несколько приуныл. Самым слабым, также, быть не хотелось.

Первый встречный молча указал перстом в сторону, противоположную от дворца и я резво потопал по брусчатке в направлении завтрака. И не дойдя до площади, где располагался рынок, каких-то двухсот метров, услышал гудение голосов и даже звучание экзотической для моего уха музыки.

Когда я вышел-таки на площадь шум вокруг меня стал просто невыносимым. Орали покупатели, споря с торговцами, кричали продавцы, отстаивая заявленную цену, неподалеку от меня кто-то бренчал на струнном музыкальном инструменте, стучали колеса тележек, зазывалы зазывали народ посмотреть на товары их хозяев. В глазах пестрели разнообразнейшие цвета одежд и небольших шатров с прилавками. Признаюсь – на некоторое время я даже растерялся и забыл зачем сюда пришел.

Однако вовремя бежавший мимо орк, одетый только в набедренную повязку и толкавший перед собой открытую тележку с жареным мясом, выложенным на хлебные лепешки, быстро напомнил мне ради чего я оказался здесь.

Заплатив, не торгуясь, запрошенные пару медяков, я с наслаждением вонзил зубы в еще горячее мясо. Оно было вкусным и сочным. Как едва снятый с мангала шашлык.

Некоторое время я стоял на месте, наслаждаясь принятием пищи на свежем воздухе, а потом, прикончив этот местный фастфуд, поразмыслил куда бы двинуться дальше. Мое внимание привлекло вычурное здание белого цвета, похожее на одно из тех строений, что мне приходилось видеть на иллюстрациях в книгах по истории Древней Греции или Рима. Оно стояло сразу за базарной площадью и возвышалось над ней подобно пятиэтажному дому, расположенному в частном секторе.

Не теряя времени даром я, как заправский турист, направился к нему.

Несмотря на создававшееся впечатление близости здания к площади, где торговал местный люд, мне пришлось прошагать еще два квартала до того места, где стоял заинтересовавший меня объект.

Здание было просто громадным и состояло почти из одних белоснежных и очень высоких колонн. Внизу каждой было утолщение, упирающееся в массивный каменный пол, к которому от земли вела длинная каменная лестница. Сверху на колоннах возлежала продолговатая и плоская двускатная крыша. Над ней возвышалась статуя орка, державшего в руках что-то похожее на сферу.

Меня одолело любопытство и я, прислушавшись к внутренним ощущениям и поняв, что мне вполне по силам преодолеть путь наверх, сделал первый шаг.

Взбирался довольно долго.

Поднявшись, перевел дух и принялся осматриваться. Изнутри здание оказалось не менее внушительным, чем снаружи. Настоящий лес из каменных колонн, каждая в толщину не менее двух метров и имеющая продольные канавки по всей своей длине, шириной сантиметров десять.

Между колоннами гулял ветер и бродили орки в белоснежных одеяниях, напоминавших длинные римские тоги. Среди них не было заметно ни одного молодого. Все имели морщинистые лица и длинные седые бороды.

Некоторое время на меня никто не обращал внимания, но, наконец, заметили и встреча не была радужной.

Встретившийся со мной взглядом орк замер на месте и округлил глаза. Затем, видимо придя в себя, подошел ко мне и остановился в двух шагах.

– Кто ты, человек?! – взревел он неожиданно громким голосом.

Если и были сомнения относительно того заметили меня или нет, то теперь они совершенно отпали. Все присутствующие теперь точно смотрели в мою сторону.

– Отвечай! – потребовал орк своим громоподобным голосом.

Я несколько растерялся.

– Эм... Что отвечать?

– Кто ты и что делаешь в храме Четырех Ветров? Как попал сюда?

– Поднялся по лестнице, – все еще не понимая, в чем проблема, ответил я.

Не успел я и глазом моргнуть, как двое престарелых, но все еще довольно резвых орка, подхватили меня под руки.

Как ни старался, но вырваться из их хватки мне не удавалось.

– Да что я сделал не так? – в голове уже всплывали разрозненные знания о религиях мира, что-то о том, куда нельзя входить обутым, где нельзя с непокрытой головой и тому подобное.

– Никто не имеет права появляться в Храме Четырех Ветров со вчерашнего дня и до Великой Ночи! – старик, стоящий напротив меня продолжал вещать таким голосом, будто он военком на распределении призывников.

– Откуда мне было знать? – начиная осознавать, что попал в какой-то переплет, попытался оправдаться: – Я появился в городе три дня назад.

– Это не имеет значения! – вновь ударил рев по барабанным перепонкам. – Никто из простых смертных не имеет права входить в храм в неделю очищения. И потому ты умрешь.

Не давая словам расходиться с делом, орк достал из-под полы кинжал раза в три длиннее, чем ножичек недавнего дварфа-неудачника. Блики солнца пробежали по начищенному до зеркального блеска лезвию.

Я мысленно застонал. Не успел войти в город, который считал наиболее безопасным местом в округе, как второй раз мне грозит смерть от колюще-режущего. Но тут в голове промелькнула мысль, зацепившись за уточнение, произнесенное стариком.

– А маги? – торопясь, как никогда прежде, спросил я. – Их же нельзя считать простыми смертными?

Рука старика, уже было поднявшаяся для удара, опустилась. Однако не молниеносно, вонзая в меня острое жало клинка, а медленно, безвольно обвиснув вдоль тела.

Кинжал, впрочем, старый орк убирать не стал.

– Так ты маг? – недоверчиво спросил он.

– Да, – стараясь, чтобы голос звучал уверенно, ответил я.

Если это утверждал сам Асартэ, то в случае чего эльф сможет подтвердить мои слова.

– У магов свои законы, – пробормотал старик, пряча кинжал в складки своей хламиды. – И боги, что должны судить их, у них свои. Мы не тронем тебя. Уходи. Но больше не возвращайся.

В тот же момент я почувствовал как стальные клещи, стискивающие мои запястья, ослабли.

Я уже обрадовался и повернулся к выходу, как вдруг один из стариков сказал:

– Пусть он докажет, что маг.

Сердце в груди забилось сильнее.

– Верно, – важно кивнул орк, недавно угрожавший мне кинжалом. – Пойдем.

Стальные клещи снова вернулись на место и меня потащили за стариком, который развернулся и зашагал вперед.

Через некоторое время я увидел, что идущий впереди жрец словно уменьшается в росте, а затем понял, что он просто начал спускаться куда-то вниз. Мы, естественно, принялись спускаться за ним.

Когда я проследовал некоторое время вниз по широким каменным ступеням – увидел, что то, что раньше принимал за пол Храма, на самом деле оказалось его потолком.

В помещении, в которое мы спустились, имелось множество комнат. Мы шли минуя их, по извилистым коридорам, будто в лабиринте.

По моим прикидкам вели меня на протяжении получаса и, наконец, наше небольшое шествие остановилось у очередной двери в конце одного из узких ответвлений. Если бы мне предложили выйти отсюда наружу самостоятельно, то я бы точно заблудился. Настолько здесь была однотипная планировка.

Идущий впереди орк распахнул дверь, у которой мы стали, и меня втолкнули внутрь.

Комната больше напоминала тюремную камеру, чем жилье. Хотя, насколько я помнил из прежней жизни, многие монахи жили и менее прихотливо, так что это вполне могло сойти за монашескую келью.

В помещении не было никакого источника света, орки, окружавшие меня, не удосужились занести даже факелы из коридора. Стояла кромешная тьма.

Но ровно до того момента, пока тот старик, что всегда шагал впереди меня, не открыл какой-то ящик и не достал из него пылающее перо Жар-Птицы.

Только горело оно ядовито-зеленым светом.

Когда орк приблизился ко мне я разглядел, что, конечно, никакое это не перо, а какая-то палочка, длиной не более сантиметров тридцати и с острым кончиком.

– Протяни руку! – потребовал он.

Я рефлекторно попытался спрятать упомянутые конечности за спину, но один из державших меня орков, преодолев слабое сопротивление, вытянул мою руку вперед, оголив до локтя.

Когда инструмент коснулся кожи я ощутил не жар, которого подсознательно ждал, а холод. Затем пришло онемение, как от местной анастезии.

Мне представилось, что орк проткнет кожу наподобие огромной медицинской иглы и зачерпнет не менее литра моей горячей крови, но тут брови поползли вверх.

Он принялся за рисование.

Поняв, что мучить и калечить меня никто не собирается, я с любопытством уставился на вензеля, выводимые горящим холодным огнем инструментом. Он оставлял за собой такого же цвета линию, как и то пламя, что охватывало саму палочку. Знаки светились несколько слабее, но все равно, были вполне различимы.

Если старик и был художником, то, несомненно, минималистом.

Первым он вывел на внутренней стороне предплечья рисунок скалы. Такой, как ее изобразил бы ребенок – треугольник без линии-основания вершиной вверх. Ломаной линией провел границу ледника.

Набросок имел размер не более спичечного коробка и расположился недалеко от того места, где рука сгибается в локте.

Одобрительно кивнув, этот престарелый Пикассо нарисовал еще четыре знака – три языка пламени, сходящиеся в один, три параллельных друг другу линии, закручивающиеся на концах, также три параллельных друг другу волнистых линии и, последним – небольшую раскрытую книгу. Что меня удивило – её он изобразил в количестве одной штуки.

Убрав горящую палочку в сторону, орк с гордостью посмотрел на своих собратьев. Затем все трое перевели взгляд на мое предплечье.

Учитывая, что они ничего не говорили, мне не оставалось ничего иного как смотреть на эти рисунки вместе с ними.

Рисунок скалы, нарисованный первым, внезапно поблек, а затем испарился с предплечья, превратившись в легкое облачко зеленого пара. Следом за ним исчезло изображение огонька. После этого подобным образом пропал рисунок трех линий с завернутыми кончиками. И если исчезновение двух предыдущий знаков не вызвало на старческих лицах присутствующих никакой реакции, то сейчас они на миг выразили легкое разочарование.

Мне это не показалось важным, а потому я вновь вернулся к изучению оставшихся двух знаков на своем предплечье.

Рисунок изображавший книгу испарился следующим. Это уже не вызвало во мне никакой реакции, так как к тому, что картинки, нарисованные волшебной штукой этих стариков, имеют свойство быстро покидать мою кожу, я уже успел привыкнуть. А вот то, что произошло с последним знаком, изображающим три волнистых линии, заставило меня приоткрыть рот от удивления.

Сначала рисунок сменил цвет на золотой, а затем будто погрузился в тело примерно на сантиметр и сверкал из глубины руки, сделав кожу на мгновение прозрачной как стекло. Некоторое время я наблюдал за ярким свечением, но через некоторое время рисунок несколько раз мигнул, а затем линии его словно размыло, он потускнел и пропал, будто растворившись. Кожа предплечья приняла свой обычный цвет и больше ничего не напоминало о том, что недавно что-то было на ней изображено. С исчезновением последнего рисунка к предплечью вернулась чувствительность.

Орки восторженно загудели, а те, что держали мне руки, отпустили их. Я тут же принялся растирать запястья. Какими бы престарелыми не были эти существа, но силы у них было, все же, больше, чем у меня.

– Вода! – сказал «художник». – Жаль, конечно, что не служить тебе богу Четырех Ветров, однако тот, кто пустил по сухой земле Воды, также приятен его глазам.

Я не совсем понял о чем он, но тут вспомнил, что говорил в замке нам эльф Асартэ – «вода и воздух – дружественные стихии».

Значит маг не ошибался.

В этот момент в полной мере осознал, что шутки кончились. Если уж второй раз мне говорят, что я маг,

значит… А вот что это значит я пока не знал.

Но то, что меня не прирежут в этом храме уже было приятно.

Больше не проронив ни слова, старики вывели меня их внутренних помещений храма и подвели к лестнице. И лишь тут тот, что рисовал на мне знаки,

сказал:

– Иди, человек, и не возвращайся

больше. А то в следующий раз мы не посмотрим на то, что ты не совсем человек. Храм Четырех Ветров закрыт для тех, кто не является орком.

– Ну вы бы хоть табличку какую внизу лестницы поставили, – не выдержал я.

Все трое посмотрели на меня как на безумца, но затем, убедившись, что незваный гость ступил на первую ступень, отвернулись и пошли, что-то бормоча и не обращая более на уходящего никакого внимания.

Глава 11. Мужские развлечения

Когда я вернулся в свою комнату было уже за полдень.

За столом у окна сидел Ркат и выражение его лица не предвещало для меня ничего хорошего.

– Тебя где носило? – прорычал он без приветствия.

– Сходил на рынок, – ответил я со спокойствием, которого еще полчаса назад не испытывал. – Также полюбовался вашим храмом. Узнал, что у Четырех Ветров оказывается есть хозяин. Как его, кстати, зовут?

– Агтиграгитр.

– Ну и имечко. Вина напьешься – не выговоришь. А ты чего такой злой?

– Да я всю прислугу на уши поставил, – орк поднялся со стула. – Проснулся, а тебя нет. Думал уже что не всех мы дворфов схватили и они успели покинуть город, выкрав тебя для только им известных целей.

– Вы схватили дворфов? – удивился я.

– Той же ночью, когда ты валялся на балконе с дырой в груди.

– Так это случилось позавчера.

– Да, – согласился он, приобретая свой обычный невозмутимый вид, – взяли под стражу всех дворфов, какие находились в Гарребриане, но двоих не досчитались. Скорее всего они успели покинуть город, забравшись в какую-нибудь повозку. Думаю, что еще накануне той ночи, когда их собрат пытался забраться в сокровищницу. Но твоя пропажа заставила меня подумать, что они как-то сумели выбраться сегодня, прихватив тебя с собой. Я уже хотел погоню посылать.

– Ну все, я на месте, – указав на очевидный факт, сказал я. – Теперь все нормально?

– Да, то, что ты цел уже хорошо. Давай поедим и во двор.

– Зачем?

– Нам скоро в путь и я хочу научить тебя тому, что может пригодиться тебе в дороге.

Наскоро перекусив тем, что послал королевский повар, мы вышли в задний внутренний дворик замка. Ркат повел меня к каменной площадке, имевшей метров двадцать в ширину, а в длину не менее ста. На ней стояли мишени из досок. То, что это были именно они не вызывало никаких сомнений – на каждой черной краской кто-то вывел по три круга – большой, средний и маленький. Центр последнего был замазан красным. На обратной стороне площадки стояла стойка с огромными луками и наполненными стрелами корзинами.

Стало ясно какого рода учебой сейчас займет меня орк.

Ркат подошел к стойке и, покопавшись в висевших луках, протянул один мне. Он показался меньше тех, что остались висеть на своих местах. В другой руке орк держал тетиву и охапку стрел.

– Бери, – сказал Ркат. – Это подростковый. Луком взрослых орков ты пока пользоваться не сможешь. Тебе нужно научиться стрелять из него до того, как мы выедем. Чтобы хоть в антилопу мог попасть когда потеряешься где-нибудь.

– Если мне не изменяет память, то мы выезжаем завтра, – сказал я. – А по моим расчетам для того, чтобы научиться стрелять из лука, нужно больше, чем один день. Да, и лук, ты помнишь, у меня есть – я снял его с убитого эльфа.

– Помню. Но то боевой лук и не стоит для тренировки гробить отличную тетиву и переводить отравленные стрелы. Что же касается потраченного времени… Постараюсь успеть научить тебя хоть чему-то.

Я судорожно сглотнул. До меня дошло что сказал орк. Оказывается стрелы, что я таскал с собой в горах, отравлены. А я так неосторожно пробовал их наконечники на остроту. Если бы укололся – свалился бы где-нибудь там с пеной у рта.

– Ркат, давай договоримся, – вкрадчиво сказал я, – если вдруг я когда-нибудь еще возьму в руки чужое оружие, то ты сразу говори мне если на нем будет яд, хорошо?

– Конечно, – согласился орк, не подозревая о буре, поднявшейся у меня внутри. – Я думал, что тебе известно, что эльфы часто используют отравленное оружие. Но если не знал, тогда договорились.

Простота этого зеленого огромного парня меня когда-нибудь в гроб загонит.

Закончив с разговорами, мы приступили к тренировкам. И если с мечом к этому времени я уже худо-бедно справлялся и даже успел полюбить, то лук проклял примерно часа через два.

Началось все нормально – орк показал как надевать тетиву и спустя каких-то минут десять мне удалось натянуть ее на кончик лука. Затем я приступил к самой стрельбе. И вот тут-то мне довелось ощутить все ее прелести.

Сначала я не мог правильно натянуть лук. Потом, когда это мне удалось – не смог натянуть тетиву с уложенной на нее стрелой. И снова – когда получилось выстрелить первый раз – стрела соскочила с жилы, а сама она больно ударила меня по руке. Под осуждающим взглядом орка я снова натянул тетиву и в этот раз мне даже удалось выстрелить. Но результат не порадовал – стрела ушла на несколько метров влево от мишени.

Орк вздохнул и протянул мне новую.

Вторая стрела пролетела уже рядом с мишенью, а третья умудрилась впиться в ее край. С каждым новым выстрелом они вонзались все ближе к центру, но упрямо не хотели попадать в десятку.

Через некоторое время у меня заныло правое плечо, а предплечье левой руки онемело от постоянных щелчков тетивы, невзирая на специальную перчатку, выделенную мне Ркатом еще вначале тренировки.

Наконец, спустя несколько часов, наконечник стрелы вошел в центральный кружок. В чем, впрочем, было больше заслуги Рката, чем моей собственной. Его советы и помощь в правильном расположении рук на оружии здорово мне помогли. Возможно это произошло случайно, но орк остался доволен.

К тому времени плечо горело огнем, а ладонь, сжимавшая лук, сама собой желала разжаться. Пальцы же, которыми я придерживал тетиву, ощущались так, словно я провисел на тонкой веревке минимум час только с их помощью.

Наконец мой зеленый тренер сжалился и велел отложить оружие в сторону.

Не успел я обрадоваться наступившему перерыву, во время которого орк сгонял меня собрать все выпущенные стрелы, как оказалось, что Ркат и не думал сворачиваться. Достав откуда-то два меча из темного дерева, раза в два больше моего эльфийского по размеру, он бросил один мне. Я поймал его и чуть не выронил. Меч оказался в несколько раз тяжелее стального и наверняка рассчитан на тренировки орков.

Благо мне было любезно дозволено держать эфес обеими руками.

– Когда мы пережидали непогоду в той хижине, – сказал Ркат, – а также на протяжении всего пути, у нас не вышло скрестить мечи, потому как у меня имелись только топоры, которые я предпочитаю любому другому оружию. Но искусство воина подразумевает владение многими видами орудий убийства, в идеале – всеми. Я уже научил тебя как работать мечом против одного топора, а затем и двух, сейчас ты получил базовые навыки стрельбы из лука, а теперь поработай мечом против меча. Позже мы перейдем к копьям.

Я внутренне застонал. Руки уже сейчас слушались плохо, что же будет дальше, когда мне в них всунут исполинскую жердь, которую тут принято называть копьем.

Дальше были основы драки на мечах, алебардах, глефах. После – обещанное копье, которое Ркат подобрал, хвала небесам, поменьше.

Закончилось все попыткой сделать несколько кругов верхом по периметру заднего дворика. Лошадь оказалась спокойной и ни разу меня не сбросила, как я того опасался. Руки не слушались. Они не держали поводья, а потому мне пришлось намотать их на запястья и таким образом управлять кобылкой. Обучению верховой езде пришлось заниматься при свете факелов, так как на улице уже стемнело.

Не знаю как я выдержал все издевательства над моим организмом, но к себе в комнату попал поздно ночью. Как ни странно – живым. Едва добравшись до постели, рухнул на нее и тут же уснул.

Когда наступило утро и я с трудом открыл глаза передо мной стоял до отвращения бодрый Ркат. Я попробовал подняться на постели, но тут же упал обратно. Все тело представляло собой один сплошной сгусток боли. Кажется спортсмены называют подобное состояние крепатурой – когда мышцы на следующий день после тренировки словно деревянные и болят. Причем при попытках подвигать конечностями болят сильнее и плохо слушаются.

Орк смотрел на меня сочувствующе. Я с облегчением понял, что насмехаться надо мной пока никто не будет и снова попытался встать. Со второго раза получилось. Несмотря на то, что Ркат понимал мое состояние, а скорее всего именно из-за него, он заставил меня сделать непродолжительную гимнастику. Покряхтев несколько минут, разминая мыщцы и разрабатывая суставы, я с приятным удивлением заметил, что мне стало гораздо легче.

Нет, вчерашняя тренировка, конечно, напоминала о себе и сильно, но теперь, по крайней мере, у меня получалось нормально двигаться. Орк сделал приглашающий жест к столу и я увидел, что на нем стоит две огромных тарелки с парившей едой, а по центру расположился высокий кувшин. Мне не нужно было брать его в руки, чтобы узнать что в него налито. Я уже привык к тому, что тут пьют спиртное по поводу и без, однако насколько я слышал – алкоголь после занятия спортом нежелателен.

– Сегодня некоторое время уделим работе с мечом, а после немного еще постреляешь из лука, – сказал Ркат в перерыве между словами перемалывая пищу своими мощными челюстями. – Мастер Валтор уже почти полностью пришел в себя и завтра мы покидаем город. Так что ты будешь нужен свежим и полным сил.

Я лениво поковырял в тарелке.

– После вчерашнего мне потребуется не менее недели, чтобы стать свежим и полным сил.

– Не стоит казаться слабее, чем ты есть, – философски выдал он. – На коня сесть сможешь?

– Наверное смогу, – неуверенно произнес я. – Но только сесть.

Орк улыбнулся.

– Значит и поехать сможешь.

Я его уверенности не разделял и потому с сомнением покачал головой.

– А мы не можем отложить поездку хотя бы на неделю?

– Нет, – нахмурился Ркат. – Надо отвезти письмо отца к вашему королю как можно быстрее. Да и тебя вручить мастеру Нитради тоже желательно поскорее.

Я не стал поправлять его в том, что нет никакого моего короля. Понятно, что он имел в виду человеческого монарха.

– Почему? – вторая часть сказанного меня заинтересовала. – К чему такая срочность? В смысле – не королевское письмо, а то, что касается меня?

Орк пожал плечами.

– Не знаю. Так сказал Асартэ, а я ему привык верить на слово.

– А, ну если он так сказал, тогда да, – согласился я.

При знакомстве маг определенно сумел вызвать во мне чувство уважения к его персоне.

– Но ты не переживай, я тоже завтра буду не в лучшем состоянии, – невесело усмехнулся мой товарищ. – Так что страдать будем оба.

– Что так? – мои брови поднялись вверх. – Ты не создаешь впечатления уставшего и я вообще, если честно, не знаю что тебя может утомить. Собрался в одиночку разгрузить пару десятков телег с каменными глыбами?

– Собрался напиться, – не поддержал моего настроения Ркат. – Сегодня Ночь Четырех Ветров.

– И?

– И мне не стоит встречать ее трезвым.

Понятно. Горечь поражения, повлекшая за собой немилость отца и невозможность получить женщину, которую любишь. Если и есть повод для того, чтобы набраться, так это он.

– Да, кстати, расскажи мне о том, какие правила у вашей борьбы, – попросил я, пытаясь отвлечь товарища от невеселых мыслей.

Рассказывал орк недолго. Никаких особо сложных правил в их борьбе не было. Весь смысл сводился к тому, чтобы уложить соперника на лопатки. И чем быстрее, тем лучше. Однако про себя я отметил, что их борьба похожа на распространенную в Японии сумо. Правда там необходимо вытолкнуть соперника за границу круга, а тут положить на лопатки как в греко-римской. Сумо я вспомнил потому, что никакие особые приемы орки не использовали, а упираясь изо всех сил, пытались положить врага на землю. То есть такое понятие как "техника" здесь отсутствовало напрочь.

Когда-то давно, будучи еще подростком лет двенадцати, я вернулся домой из школы с очередным иссиня-черным фингалом под глазом и мать закатила истерику. Отец же не сказал ничего, но на следующее утро отвел меня на секцию рукопашного боя, находящуюся ближе остальных к нашему адресу. Не сказать, что воспринял тогда его идею с энтузиазмом, так как рос тихим и замкнутым ребенком, но возражать строгому родителю желания не было.

Некоторое время я усиленно постигал науку самозащиты и битья людей. Продлилось это примерно месяца три, до первых соревнований, которые пришли посмотреть отец с матерью. Мне расквасили нос в первом же раунде. Мать, увидав струи горячей детской крови, стекавшие на грудь, побледнела и тоном, не терпящим возражений, заявила отцу, что ноги моей больше здесь не будет. Спорить с ней папе не хотелось и потому последующие несколько лет я провел в местной секции баскетбола.

Так что рукопашника из меня не вышло. Но одну вещь, услышанную на тренировках, я запомнил на всю жизнь – тренер говорил, что не стоит полагаться только на силу, а больше внимания уделять технике. В чем мне не раз приходилось убеждаться в зале, когда пятнадцатилетний кандидат в мастера спорта уделывал новичка лет тридцати, невзирая на то, что тот был сильнее его на порядок. Еще я помнил теорию. Пусть не всю, частично, но все-таки этого минимума могло хватить тому, для кого битва стала смыслом жизни. То есть Ркату.

Подножки я отмел сразу, так как орки, с их простодушием, могли принять их за подлость.

Как и ударную технику. Борьба есть борьба, это не бокс. Не поймут. Также не подойдут и приемы во время исполнения которых ты сам падаешь на землю – болевые и удушающие в партере. Чаще всего это подразумевает лежание на спине самого бойца, а это может быть воспринято как поражение. Остаются броски. О да, нет ничего более зрелищного в рукопашной схватке, чем поднятый в воздух на приличную высоту противник, и сразу же приложенный о землю. Кроме, разве что, удачно проведенного красивого удара. Однако мы уже выяснили, что это нам не подходит.

Значит броски. С прогибом и ему подобные не наш случай – слишком сложно. Часто выходит так, что после их проведения даже относительно опытные ребята оказываются снизу, придавив себя телом соперника и больно приложившись собственным затылком о земную твердь.

Оставалось несколько вариантов, из которых я выбрал три: бросок с проходом в ноги, бросок через бедро и, чуть более сложный, через плечо. Им и решил обучить своего зеленого товарища. Если я в нем не ошибаюсь, то он все должен схватить быстро.

– Послушай, – сказал Ркату после того, как орк закончил делиться подробностями их спортивного искусства, – сегодня ночью ты не будешь пить, а бросишь вызов двум своим братьям.

Он посмотрел на меня будто сомневаясь, что услышал то, что услышал.

– Я не смогу победить их, Игр, – тихо произнес он после минуты раздумья. – Если бы мы бились с оружием в руках, то тут шансы были бы примерно равны, но без него... Нет, повторного позора я не переживу.

– Если все сделаешь так, как я скажу, то никакого позора не будет, а будет честь, хвала и любовь Дженны. Итак, тренироваться мы сегодня не пойдем. Точнее будем, но не для того, для чего ты хотел ранее. А теперь слушай меня внимательно.