Текст книги "Охота на Золушку (СИ)"

Автор книги: Владимир Барт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– Детективное агентство не входило в состав корпорации "Цесарь", – напомнил Сирота. – Де-юре оно считалось независимым предприятием, хотя де-факто принадлежало Великому. Взаимоотношения с "Цезарем" основывались на договоре о предоставлении услуг.

Тормис обдумал слова начальника службы информации и сделал неожиданный для собеседников вывод:

– Таким образом существует вероятность, что в будущем "Цесарь" может отказаться от наших услуг. Все зависит от того, кто возглавит корпорацию.

Сирота и Кузнецов переглянулись. Об этом они не думали.

– Что касается Бачуриной, – продолжил Ян Эдуардович, – то я не знаю, достанется ли именно ей предприятие. А если достанется, то захочет ли она сохранить агентство в нынешнем виде. Одним словом, мы должны с разных сторон проанализировать собственное будущее.

– Макс, а почему ты упомянул о бомбе? – перешел Тормис к следующей проблеме.

– К слову пришлось. Кажется, Татьяна Николаевна поначалу была убеждена, что катастрофа произошла в результате диверсии.

– Кстати, мне так никто и не рассказал, что произошло.

– Комиссия, расследующая причины катастрофы, пришла к предварительному выводу, что трагедия произошла из-за пожара в одном из двигателей. Все станет на места, когда найдут "черный ящик".

– Бывает, что и не находят, – заметил Ян. – А эта убежденность Бачуриной в диверсии имеет какие-то основания? Что скажет отдел информации?

– Мы пока не можем сказать с полной определенностью, что произошло. Но я склоняюсь к мысли, что имела место техническая неполадка. Большая часть наших людей была брошена на сбор информации о происходящем в городе всвязи с наступлением, предпринятым на Великого незадолго до его смерти. Пришлось временно заморозить остальные операции. Пока я распорядился не прерывать эту работу. – Сирота и вздохнул: – Кроме того, у нас серьезные потери в штате. Мы лишились сразу двенадцать человек. Причем лучших. Не представляю, как латать возникшие прорехи. Где, например, взять руководителя оперативной группы?

– Откуда такие потери? – удивился Ян.

– Гришин взял с собой в Москву наиболее опытных оперативников, – снова не удержался от вздоха Сирота.

– У вас есть знакомые среди ровских детективов? Мы можем кого-то из них привлечь к работе?

– Не уверен, что они проявят готовность к сотрудничеству, – возразил Макс. – Не захотят портить отношения с городскими властями. Кроме того, Великий и Гришин погибли. Вы в городе неизвестны. А мы с Сиротой не пользуемся таким авторитетом, как погибшие.

Сирота добавил:

– Кроме того, мы сможем использовать новичков лишь для выполнения вспомогательных операций. И при этом никогда не будем уверены, что среди них не окажется чужаков.

– Похоже, мое предложение было неудачным, – признал Тормис. – Что ж, кадровыми вопросами займемся чуть позже, а сейчас основные усилия сосредоточим на сборе информации. Сегодня вечером жду вас с докладами, – Ян помолчал, затем добавил. – Для большинства сотрудников ваши визиты должны выглядеть как обычные посещения больного. Неплохо, если и наши друзья, и наши противники еще некоторое время будут видеть во мне лишь консультанта. Руководство организацией в ближайшие дни буду осуществлять через вас двоих. И, конечно, с вашей помощью. Я еще недостаточно знаком ни с людьми, ни с местными условиями. Это минус, от которого требуется избавиться как можно скорей.

– В кабинете Гришина вы можете просмотреть наши досье. Они в его компьютере, – заметил Сирота.

– Я помню об этом. Как-никак совсем недавно проверял системы безопасности в электронных системах.

– А что насчет личных файлов Гришина? – оживился начальник группы информации. – Сможете подобрать пароль?

– Это работа не на один час. Придется отложить ее на более поздний срок.

– Жаль, – огорчился Сирота. – В записях Юры мы нашли бы ответы на многие вопросы.

– Согласен. Это будет одной из первоочередных задач. И, кроме того, нам предстоит проверить всех, кто работал в окружении Великого. Включая и сотрудников службы безопасности.

– Всех?

– Даже тех, кого никак нельзя заподозрить.

– Вы намекаете, что среди нас появился предатель? – настороженно спросил Сирота.

– Не намекаю, а информирую. О том, что один из сотрудников нашей организации передает информацию на сторону, я узнал от Гришина.

– Он назвал имя?

– Предатель мертв, – отрезал Тормис.

– Час от часу не легче, – вздохнул Кузнецов.

Хотя самочувствие Яна оставляло желать лучшего, ему пришлось подняться с постели. Оформление необходимых документов, юридически передавших власть над детективным агентством в руки Тормиса, затянулось на несколько часов. Затем позвонили из нотариальной конторы, где обнаружилось посмертное распоряжение Великого на имя Гришина или его преемника. Ян в сопровождении Кузнецова и Сироты отправились в банк "Цесарь", где в присутствии нотариуса вскрыли ячейку в хранилище. Все это сопровождалось соблюдением огромного числа формальностей и отняло немало времени, зато документ, полученный Яном Эдуардовичем, прояснил будущее детективного агентства. Оно переходило в полное распоряжение Бачуриной.

Агентству вменялось в обязанность обеспечить безопасность Татьяны Николаевны. Под этим подразумевалась не только физическая охрана, но и защита интересов. В свою очередь вдова не имела права в течение года с момента смерти мужа продавать или передавать в чье-либо распоряжение предприятие и ограничивать его бюджет. Предусмотрительный Великий расписал все возможные варианты ситуаций, которые могли возникнуть после его смерти. Должно быть, на обдумывание многочисленных пунктов у него ушло немало времени. Тормис посмотрел на число и месяц: документ был датирован прошлым месяцем, когда, казалось, еще ничто не предвещало владельцу "Цесаря" опасной войны с неизвестным противником.

Остаток дня и ночь Ян Эдуардович провел, пытаясь разобраться в оперативных делах. Их оказалось так много, что для простого ознакомления потребовалось несколько часов. В эту ночь поспать детективам так и не довелось.

* * *

– Ты собираешься сегодня ложиться? Или так до утра и просидишь у экрана телевизора? – вошла в комнату жена, уже одетая в ночную рубашку.

Ходосеев посмотрел на супругу и, заставив себя улыбнуться, ответил как можно приветливей:

– Сейчас, Любушка. Буквально несколько минут. Мне позвонят, и я пойду умываться.

Чтобы не видеть супружницу, Ходосеев уткнулся в телевизор. Он лишь делал вид, что внимательно слушает новости, голова же была занята размышлениями о положении в Ровске, создавшемся после гибели Великого. Эта смерть несомненно приведет к краху "Цесарь". Ну, если не к полному краху, то, несомненно, к постепенному умиранию компании. Гигант, созданный Великим, будет разорван на куски конкурентами и недавними друзьями. В этом не приходилось сомневаться. Но какую выгоду сумеет извлечь из этого сам Ходосеев? Вот что действительно важно.

Жена удалилась в спальню, но дверь за собой не прикрыла. До Ходосеева доносилось ее ворчание. Любаня пребывала в дурном расположении духа. Муж, несмотря на все уговоры, в который раз отказался ехать к маме. Сослался на неотложные дела. А теперь торчит у телевизора, будто ему нечего больше делать.

Зазвонил телефон, заставив Евгения Михайловича невольно вздрогнуть от неожиданности. Прежде, чем поднять трубку, Ходосеев посмотрел на часы. Поздновато. Звонили из Москвы. Материалы, которые ожидал мэр, смогут передать только завтра, первым же самолетом. Окончив разговор, Ходосеев догадался позвонить в аэропорт и узнать, во сколько прилетает самолет из столицы. Услышанное его не слишком обрадовало. Первый рейс по расписанию ожидался только послезавтра. Мазур будет недоволен задержкой.

Однако зять и сам не торопиться информировать тестя о проделанной работе. Ходосеев вспомнил, что дежурный по управлению должен быть информирован о том, как можно связаться с Анатолием. Евгений Михайлович принялся перелистывать страницы справочника, проклиная себя за недогадливость. Мазур оказался на совещании у начальника управления. Связать мэра с зятем дежурный отказался, но обещал сразу же по окончании совещания передать, что звонил тесть.

Мазур дал о себе знать в двенадцатом часу. Он не стал распространяться о предпринятых его людьми шагах, отделавшись туманными фразами. Но Ходосеев догадался, что чекисты не слишком преуспели. Из намеков тестя мэр также понял, что начальник управления недоволен Анатолием и обещанные материалы теперь необходимы уже в качестве оправдательного документа.

– Завтра получишь. Я уже договорился с Москвой, – обнадежил Ходосеев Мазура.

Разговор оставил на душе Евгения Михайловича неприятный осадок: помощничек ему достался! Тютя. Но других нет, приходится рассчитывать на этого.

Тревожно запищал сотовый телефон. Звонок в столь поздний час мог предвещать лишь неприятности. Что на этот раз?

– Ты забыл обещание? – проговорил тихий женский голос. Звонила Вика. Вот черт! Ходосеев действительно забыл о свидании. Но не признаваться же в этом девочке.

– Я помню. Сейчас выезжаю.

Евгений Михайлович пожалел, что не догадался остаться у себя в кабинете. Черт понес домой объясняться с женой. Теперь надо придумывать убедительное объяснение.

– Ты куда? – вышла из спальни жена.

– Дела, – коротко бросил Ходосеев.

– А кто звонил? – подозрительно спросила Люба. Хотя вряд ли она могла понять, что звонила женщина.

Ходосеев постарался скрыть раздражение:

– Ты забыла, что произошло сегодня? Удивительно, что я вообще дома появился.

– Так кто же звонил? – настаивала супруга.

– Приезжает человек из Москвы, – ответил Ходосеев. – В связи с гибелью Великого.

– А при чем тут ты?

– Разве тебе объяснишь? – досадливо отмахнулся мэр, но внезапно его осенило: – Между прочим, и наш зять до сих пор не явился домой. И не известно, когда явится.

– Но ты ведь не следователь?

Ходосеев перестал одеваться, посмотрел на жену и, четко выговаривая слова, ответил:

– Ты понимаешь, что означает для нашего города корпорация "Цесарь"? И как отразится на всех нас смерть Великого? Я говорю о миллионах, которые недополучит бюджет, если "Цесарь" обанкротится. Одно слово – женщина. Волос длинный, а ум короткий.

Люба стояла с опущенной головой, запахнувшись в халатик. Когда она подняла лицо, Ходосеев увидел на глазах жены слезы. И все же, уже открывая дверь, не удержался, чтобы не пустить парфянскую стрелу:

– Ты совсем поехала на почве ревности. Сегодня у мужа не самый легкий день, дел невпроворот. А ты сцены устраиваешь!

Холодный ночной ветер остудил Ходосеева. Он уже пожалел, что был резок с Любой. Сколько раз Евгений Михайлович давал себе слово быть помягче с женой и не допускать подобных срывов. Но ничего не мог с собой поделать. Люба была неплохой женщиной. И как жена – не хуже других. Но проблема состояла в том, что Ходосеев не любил ее. В свое время женился по расчету на дочери крупного чиновника, который немало посодействовал карьере Ходосеева. Однако тесть уж три года как помер, да и Евгений Михайлович давно не нуждался в какой-либо протекции. Своей нынешней должности он достиг благодаря собственному труду. Люба же осталась живым напоминанием того, что ради карьеры Ходосееву приходилось совершать не вполне благовидные поступки.

Наилучшим выходом стал бы развод. Но у жены не только отец был влиятельной фигурой: она происходила из клана, обладавшего огромными связями.

Впрочем, сейчас его больше интересовало, как побыстрей добраться до дома любовницы. Служебную машину он не вызвал, личный автомобиль брать со стоянки не хотелось. Ходосеев поспешил к проспекту, надеясь поймать частника. Кто поверит, что мэр Ровска пользуется услугами такси? Потеха! Но на всякий случай мужчина надвинул шляпу на самый лоб. Еще не хватало, чтобы его опознали.

10

Тормис приехал в дом Великих ранним утром. Если бы не Кузнецов, охранники обязательно задержали бы Яна Эдуардовича на входе, а потом долго мурыжили: кто это имеет наглость выдавать себя за всем известного технического консультанта? За три дня болезни, как не удивительно, Тормис сильно изменился. Впрочем, он и сейчас был далек от полного выздоровления. Яна, и раньше отличавшегося худобой, теперь способен был свалить с ног даже порыв ветра. Бессонная ночь также не способствовала улучшению самочувствия. Из-за пепельно-серого цвета лица Тормис стал похож на выходца с того света.

– Бачурина распорядилась пропускать к ней только Зотова и Гайнанова, – доложил дежурный. – Аркадий Константинович уже приехал и работает в кабинете Великого. Адвокат утверждает, что получил разрешение Татьяны Николаевны.

Тормис скривился, как от зубной боли.

* * *

Бачурина проснулась от веселой возни, которую затеяли за окном воробьи. Птицы так громко и задорно чирикали, что можно было подумать, за окном лето, а не поздняя осень. Ливень, начавшийся вчера вечером, продолжался всю ночь и, кажется, не собирался заканчиваться и утром. Чему же радуются воробьи? Глупые птицы...

Придется вставать, раз уж разбудили, – рассудила Таня. Взглянув на часы, она отметила, что до встречи с Зотовым еще целых полтора часа. Делать ничего не хотелось. Даже думать. Но необходимо было, чем-то занять себя, чтобы отвлечься от мыслей, воспоминаний.

Бачурина откинулась на подушки и неподвижно замерла, вытянувшись поверх атласного одеяла. Она просто смотрела в потолок. На душе было пусто и холодно. Но глаза оставались сухими. Будто все слезы выплакала еще вчера.

Бездушные часы наполняли комнату тихим и размеренным звуком. Время, вечный странник, равнодушный ко всему окружающему, течет, превращая будущее в прошлое. Глупая затея – поторапливать его или пытаться повернуть вспять. А так иногда хочется... Но не пробуйте вдохнуть в прошлое жизнь. Оно мертво. И соединиться с ним можно, лишь умерев самому.

Дверь тихо отворилась и в комнату заглянула горничная. У девушки был виноватый вид.

– В прихожей вас ожидают Максим и с ним еще один господин, – сообщила она.

– Через полчаса я буду в своем кабинете.

Горничная исчезла.

Войдя в соседнюю комнату, Бачурина увидела Кузнецова и высокого худого мужчину с бледным лицом. Она с трудом узнала Яна Тормиса.

– Я просила подождать меня в кабинете, – недовольно произнесла Таня.

– Там Зотов, – пояснил Тормис.

– Хорошо, говорите здесь.

– Я пришел представиться в качестве исполняющего обязанностей главы службы безопасности.

– Для этого мне требуется подписать какие-то документы? – равнодушно спросила Бачурина, опускаясь в кресло и жестом приглашая мужчин.

– Мы уже выполнили все необходимые формальности, – официальным тоном продолжил Тормис. – Должен поставить вас в известность, что агентство является обществом с ограниченной ответственностью. И, согласно уставу, большинством голосов пайщиков я утвержден временно исполняющим. Вы имеете право после вступления в наследство опротестовать данное решение и потребовать назначения другого человека или утвердить решение собрания.

– Давайте подождем, пока я вступлю в наследство.

– Еще у меня к вам просьба, – продолжал Тормис. – Я хотел бы сохранить в тайне свое новое положение. Для всех – я по-прежнему технический консультант.

– Как вам угодно. Поэтому вы настаивали, чтобы я приняла вас раньше Зотова? – поинтересовалась Бачурина.

– Не только. Хочу напомнить, что не Зотов или Гайнанов, а вы являетесь наследницей Великого.

– Воспитывать меня тоже входит в круг ваших обязанностей?

Сейчас Татьяна напоминала рассерженную кошку, готовую выпустить коготки, но Тормис продолжал как ни в чем ни бывало:

– Вы должны взять дела в свои руки, а не доверять их ведение посредникам.

– Почему? Зотов лучше разбирается не только в юриспруденции, но и в бизнесе, политике.

– Думаю, что Аркадия Константиновича ценил как специалиста и Великий. Но он не позволял ему самовольно занимать свой кабинет.

Слова Тормиса вызвали у Тани раздражение. Переживания последних дней совсем расшатали ее нервы.

– Как вы смеете указывать мне! – прошипела Бачурина. Ей пришлось приложить немало усилий чтобы не раскричаться.

– Смею. До тех пор, пока вы будете вести себя как маленькая девчонка.

От этих слов Яна женщина отпрянула, как от пощечины. Но мгновение спустя она выпрямилась в кресле, сжала губы. Куда девались раздражение и обиды? Казалось, даже горе отступило. Превращение было мгновенным. Перед Максом и Яном сидела совершенна иная женщина. Казалось она была высечена изо льда. Впечатление усиливала снежная белизна кожи рук и лица, подчеркнутая черным траурным одеянием.

– Я учту ваши замечания.

Кивком головы графиня отпустила подчиненных.

* * *

После разговора с Бачуриной они прошли в кабинет Тормиса.

– В какой-то момент я подумал, что придется искать новую работу, – признался Макс, усаживаясь в кресло.

– Не переживай, у нас еще появится такая возможность, – пообещал Ян.

– Не стоило доводить ее до белого каления. Все-таки девка она неплохая.

– Нужно было пробудить ее от спячки. Для дела. Посмотришь, как после этого разговора с нами Бачурина примет Зотова. Будь уверен – адвокат больше не захочет оставаться в кабинете один. А плохая Бачурина или хорошая – не имеет принципиального значения. Главное – насколько она крепка.

– И как ваше испытание на прочность? Она его выдержала?

– Если бы нет, я тут же написал бы заявление об уходе. Я не самоубийца.

– И все-таки – вы недолюбливаете Татьяну Николаевну.

– По-твоему, лучше было оставить ее киснуть в жалости к самой себе?

– Значит, она даже не сможет погоревать по-бабьи за убитым мужем?

Тормис хотел было кое-что заметить насчет жалости, но подумал, что на сегодня уже достаточно нравоучений и достал из сейфа тонкую папку:

– Пора заняться делом. Нас ведь пока не уволили. Первая задача – найти внедренного агента.

– Вы говорили, что предатель погиб.

– Один. Но похоже, у него имелся сообщник. Или конкурент.

– Предатель... Не верится, что кто-то из наших ребят...

– Не хочу показаться циником, но искать придется и среди погибших в авиакатастрофе. Исключая, конечно, Гришина.

– Слава Богу, вы хоть кому-то верите, – ухмыльнулся Макс.

– Гришина я исключаю не только потому, что он был моим другом. Юра достаточно умен, чтобы понять, для чего требуется та или иная информация. Работая на обе стороны, он легко бы просчитал ситуацию. И остался жив.

– Но это значит, что вы первый подпадаете под подозрение.

– А я никому и не говорил, что вне подозрений, – вполне серьезно ответил Тормис. – Достаточно того, что я сам себе доверяю. Но от тебя этого не требую.

– Вас послушать, получается, что в наше время верить вообще никому нельзя. Даже самому себе, – пробормотал Макс.

– В отличие от Мюллера я не добавляю: "Мне, правда, верить можно..." В настоящий момент вам, Максим, следует подозревать всех без исключения.

– А причем тут Мюллер? – не понял Кузнецов.

– Вы цитировали, причем почти дословно, "Семнадцать мгновений".

– Да, действительно. А я и не заметил.

– Для нашего поколения это был культовый фильм. Кстати, Юрий Владимирович ставил Мюллера сотрудникам КГБ в пример. Как образец того, как нужно разговаривать с людьми и работать с документами.

– Какой Юрий Владимирович?

– Андропов. Что за поколение пошло: "Семнадцать мгновений" не смотрят, Андропова не знают. Впрочем, мы отвлеклись. Итак, вот предварительный список людей, которые могли быть в курсе планов Петра Алексеевича. Посмотрите, нельзя ли его дополнить.

– Список можно расширить вдвое, а то и втрое, – ознакомившись с документом, заявил Макс. – Ведь информатор, которого мы разыскиваем, может быть знакомым, супругом, родственником одного из этих людей.

– Совершенно верно, – согласился Ян. – Ты делаешь успехи. Нам придется составить второй список, расширенный. А пока займемся первым.

– А не был ли предатель причастен к вашему отравлению?

– Вполне. Кто-то имеющий доступ на кухню Дома.

– Мы пили с вами минералку в "Контес", – припомнил Макс.

– Но ведь ты остался здоров.

– И то правда.

– А я больше нигде ничего не ел и не пил. Только в Доме. Но давай пока оставим отравление. Это может увести нас в сторону.

* * *

– Прошу прощения, что побеспокоил вас в столь ранний час, но мои новости имеют чрезвычайный характер. – Извинение Зотова прозвучало, как упрек Бачуриной за то, что она заставила его так долго дожидаться.

– Это я должна просить прощения, – ответила Таня. – Вчера я приняла слишком большую дозу снотворного и никак не могла проснуться.

Бачурина назвала вполне правдоподобную причину опоздания. Не говорить же адвокату, что его держали в приемной потому, что графиня беседовала с телохранителями. С удивлением для себя Таня отметила, что сегодня она смотрит на Аркадия Константиновича совсем иначе, чем вчера, и видит в Зотове уже не опекуна, а младшего партнера. Младшего не по возрасту или опыту, а по положению. Последствия разговора с Тормисом. Он, конечно, малосимпатичный тип, но следует отдать должное – положение дел обрисовал точно и верно.

– Так что случилось? – спросила Таня, думая, что после смерти мужа уже ничего худшего произойти не может.

– Органы госбезопасности намерены произвести обыск в ровском доме Великого и офисе корпорации "Цесарь", – выпалил Зотов.

– Откуда это известно?

– У меня есть источники, – уклончиво ответил Аркадий Константинович.

– Это связано с расследованием обстоятельств авиакатастрофы? – высказала предположение Бачурина.

– Кажется, Петра Алексеевича подозревают в причастности к какой-то противозаконной деятельности.

Услышанное не вызвало у Бачуриной возмущения, она лишь уточнила:

– Известно, в чем именно подозревают?

– Нет. – признался Зотов. – Могу лишь предполагать, что это будет связано с его бизнесом. Как бы там ни было, нам следует принять меры к тому, чтобы в руки следствия не попали документы, компрометирующие покойного. Я перебрал бумаги из стола Великого в офисе. Теперь следует пересмотреть все, что имеется у вас дома.

– Вы нашли что-нибудь способное заинтересовать милицию?

– Ничего существенного. Так, кое-какие письма, которые можно толковать двояко. Я их изъял.

– А не имелось ли в бумагах намека, объясняющего причины покушения на Петю?

– Покушения? Петр Алексеевич погиб в результате покушения?

– Почему бы и нет. В самолет вполне могли подбросить бомбу. Так есть в бумагах Петра что-либо указывающее на его врагов?

– Ничего. Обычные деловые документы: письма, предложения сделок, договора, бизнес-планы. До последнего времени дела Петра Алексеевича складывались на удивление благополучно. Без каких-либо следов конфронтации.

Бачурина помолчала и, видя, что Зотову больше нечего сказать, предложила:

– Езжайте в офис и передайте Казарину, чтобы он привел всю отчетность корпорации в идеальный порядок.

– Но Казарину может не понравиться, что я даю ему рекомендации. С юридической точки зрения, мы ему не указ.

– Обижаться или нет – дело Казарина. Но отчетность на его ответственности. Впрочем, чтобы избегнуть ненужных трений, просто намекните о возможной проверке. Думаю, он поймет и избавится от сомнительных документов, если они у него есть.

Аркадий Константинович с нескрываемым удивлением смотрел на Бачурину. Еще вчера она не могла найти в себе сил выслушать доклад Гайнанова и Зотова. А сейчас уже отдает указания. И следует признать – весьма разумные.

– Петр Алексеевич наверняка и дома держал какие-то материалы, – напомнил Зотов. Он был бы не прочь заглянуть в домашний архив Великого. Уж там-то наверняка немало интересного.

– Об этом не беспокойтесь, – ответила Таня. Это был отказ. После беседы с Тормисом она решила не доверять эту работу никому. Теперь она даже жалела, что не присутствовала при осмотре кабинета в офисе.

– Но в сейфе лежит копия завещания, – напомнил Зотов. – Пакет нельзя вскрывать без нотариуса. И если при обыске...

– Сейфы я разрешу вскрывать только в присутствии нотариуса и свидетелей, – прервала адвоката Таня и уверенно добавила: – Ничего компрометирующего ни в офисе, ни в домашнем кабинете не найдут.

Слова графини Аркадий Константинович истолковал по своему: значит она уже осмотрела домашний архив, да и в сейф заглянула. Не ожидал он от девчонки подобной прыти. Значит, был прав Великий, когда говорил, что у нее большие способности и с ней можно работать.

Адвокат поразился еще больше, если бы узнал, что решение вскрыть опечатанные бумаги покойного мужа пришло в голову графини только что. И при ознакомлении с документами она не желала иметь такого свидетеля, как Зотов.

Татьяна Николаевна быстро набиралась опыта.

* * *

Едва попрощавшись с адвокатом, Бачурина вызвала Тормиса. Она предпочла бы иметь дело с Кузнецовым, но у Макса не было необходимого опыта.

Первым делом Татьяна сообщила новости, принесенные Зотовым. К ее удивлению, Тормис отреагировал спокойно.

– Служба ожидала в ближайшие дни чего-то подобного и приняла ряд мер. Особенно после того, как чекисты пытались проникнуть в ваш дом и офис корпорации. Мы дважды в день осматриваем помещения, находящиеся под охраной Службы. И рекомендовали сотрудникам корпорации не держать при себе и в кабинетах ничего компрометирующего.

– А как насчет кабинета моего мужа?

– Вам должны были доложить о результатах осмотра.

– Я помню. Но в докладе ничего не говорилось о сейфах. Вы сможете вскрыть сейф Петра Алексеевича в его домашнем кабинете? Если нет, то найдите специалиста. Только надежного человека.

Тормис посмотрел на женщину, помолчал, будто раздумывая, затем улыбнулся:

– Что ж посмотрим, с чем предстоит иметь дело. Я имею в виду сейф. Придется послать за моим чемоданчиком.

Сейф оказался не самой сложной конструкции. Обычный железный ящик, в котором ненадежность замков пытались компенсировать их количеством. Замков имелось целых четыре, да еще запорное колесо с шифром. Внешне все выглядело очень солидно. Но Тормиса смутило, что сейф стоит на самом видном месте и бросается в глаза сразу же, едва переступаешь порог кабинета. Ян осмотрел и даже прощупал стальную дверцу, пытаясь убедиться, что его не ожидают неприятные сюрпризы. Но и после этого он не спешил приступить к работе. Бачурина тем временем просматривала ящики письменного стола.

– Если найдете ключи, скажите мне, – произнес Ян, направляясь к книжным полкам.

– Что с сейфом? – поинтересовалась Таня.

– Не думаю, что мы найдем в нем что-то важное. Из четырех замков закрыт только один. И ключ, я думаю, лежит в письменном столе или среди книг.

– А я так не считаю. Это слишком не похоже на Петра Алексеевича.

– Потому-то в сейфе, скорей всего, и нет ничего важного. Иначе не выставили бы его напоказ, фактически даже не закрыв. Но где-то здесь должен быть тайник. Если я ничего не найду – займемся сейфом. Но не хочется оставлять в замке следы отмычки.

– Делайте, что считаете нужным. Только поторопитесь. Следователи, могут явиться с минуту на минуту.

Некоторое время они молчали, занимаясь каждый своим делом.

– Ян Эдуардович, – позвала Бачурина, открыв очередную шкатулку. – Посмотрите. Это не те ключи, о которых вы упоминали?

– Дайте взглянуть. Они самые. Жаль, что Петр Алексеевич не оставил еще и записку с номером шифра.

Тормис наконец открыл свой загадочный чемоданчик, интриговавший Бачурину. Здесь лежали какие-то слесарные инструменты, но гораздо больше места занимали какие-то датчики и ноутбук.

– Вам доводилось уже заниматься подобным? – поинтересовалась Таня. Тормис, надевавший в этот момент наушники, оставил вопрос без ответа. Уязвленная Бачурина отвернулась и принялась просматривать разложенные на столе бумаги. Это напоминало ребус: какие-то счета, выкладки, записки, полные намеков и совершенно непонятные непосвященным.

Раздался щелчок открываемого замка.

– В качестве шифра Петр Алексеевич использовал дату вашего рождения, – сообщил Тормис.

Бачурина так и не смогла уловить по тону, хотел ли Ян Эдуардович сделать ей приятное, указав на еще одно свидетельство любви мужа, или осуждал Великого за легкомыслие. Решила, что второе – больше соответствует натуре Тормиса. Но она дала слово не раздражаться и держать себя в руках.

В сейфе, как и предрекал Ян Эдуардович, ничего важного не оказалось. Даже пакета с завещанием. Пока Таня знакомилась с содержимым сейфа, Тормис приступил к осмотру комнаты.

Телефонный звонок заставил Бачурину вздрогнуть, будто неожиданный посетитель застал ее за неблаговидным занятием.

– Серж Ларис хочет лично выразить свои соболезнования, – доложили снизу.

Сережа! Как же она забыла... Ведь Ларис, по существу, являлся в Ровске самым близким ее другом. Но он, увы, ничем, кроме участия, помочь не сможет. А для пустых разговоров сейчас нет времени.

– Извинитесь и скажите, что я себя плохо чувствую. Как только станет лучше, позвоню сама, – распорядилась Таня.

До разговора с Тормисом она ответила бы иначе. С прежней остротой вернулась антипатия к Яну. Но она не позволила чувству одержать верх над разумом. Тормис в нынешней ситуации был важней Лариса.

Тормис нашел все же тайник, искусно замаскированный рядом с письменным столом, под паркетом. С небольшим сейфом, спрятанным там, пришлось повозиться куда дольше, чем с монстром в красном углу комнаты.

Бачурина быстро пробежала глазами попавшую в ее руки добычу. Это были дневники, записные книжки и другие личные бумаги Петра Алексеевича. Чтобы разобраться в них, понадобится не один день. И Таня забрала документы с собой. А в опустевший сейф положили несколько договоров и ничего не значащих писем.

Копию завещания в сейфе не обнаружили. Возможно, она хранилась в Москве. Тормис предложил подвергнуть подобному осмотру и кабинет Великого в обоих офисах корпорации. В здание ровской штаб-квартиры он намеревался отправиться лично, а в Москве поручить акцию доверенным лицам.

– Татьяна Николаевна, – сказал на прощание Тормис, – вам следует забыть фразу "найдите надежного человека". О том, чтобы вас окружали преданные люди, следует заботиться самой.

Конечно, проклятый чухонец не мог удержаться, чтобы не прочитать Тане мораль. Он был невыносим. Но приходилось терпеть – других людей в распоряжении Бачуриной не имелось.

* * *

Днем на Богоявленскую заехал Рейн и заставил Татьяну Николаевну улечься в постель.

– Послеобеденный сон еще никому не повредил.

– Вряд ли я засну.

– Тогда я буду вынужден попросить вас принять легкое успокоительное.

Пришлось уступить.

Проснулась она через два часа отдохнувшей и куда более спокойной, чем до сна. Едва Бачурина вышла из спальни, ей доложили о возвращении Тормиса и Кузнецова, посетивших за это время офис "Цесаря".

В кабинете Великого, уже осмотренном Зотовым (и, несомненно, Казариным), детективы не обнаружили ничего существенного. Правда, в сейфе внимание Яна Эдуардовича привлекли два довольно увесистых пакета. Их решили привезти на Богоявленскую не распечатывая, вместе с остальными изъятыми бумагами.