Текст книги "Охота на Золушку (СИ)"

Автор книги: Владимир Барт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Татьяна Николаевна никого сегодня не принимает, – произнес Гайнанов, наклонившись к микрофону.

– Они настаивают, – последовал ответ Виты и, после некоторой паузы: – Это из госбезопасности.

– Пусть немного подождут, – принял решение Гайнанов взглянув на хозяйку кабинета. На то, чтобы прийти в себя, Бачуриной потребуется немало времени. Но хоть несколько минут Андрей Дмитриевич мог для нее выиграть.

В кабинет, плотно прикрыв за собой дверь, зашел Максим.

– Вы проверили их документы? – поинтересовался Андрей Дмитриевич.

– Удостоверения подлинные. Это люди из областного управления госбезопасности.

– Максим, вы знаете, что Петр Алексеевич погиб? – поинтересовался Гайнанов.

– Да. От Виты.

Макс хотел принести соболезнования Бачуриной, но, взглянув на нее, лишь кратко молвил:

– Я вызвал подкрепление.

Гайнанов смотрел на телохранителя, ожидая пояснений.

– На всякий случай, – пожал плечами Макс. – Как только станет известно о смерти шефа, сбегутся журналисты и прочие любители сенсаций.

– А что будем делать с чекистами? – спросил Андрей Дмитриевич. Татьяна Николаевна которая на протяжении всей беседы сидела, уставившись в пространство перед собой, при последних словах Гайнанова произнесла механическим голосом, как сомнамбула:

– Я не хотела бы, чтобы мне сейчас докучали вопросами.

– Принять их все же придется, – заметил Макс. – У них приказ.

– Может, пригласить юриста? – предложил Гайнанов.

– Юрисконсульт Дома Моды не специалист по уголовным делам и вряд ли даже знаком с процессуальным кодексом.

– Тогда я вызову Зотова, благо он в городе. А до его приезда потянем время. Что скажете, Татьяна Николаевна?

– Поступайте, как считаете нужным, – бесцветным голосом ответила Таня.

Гайнанов достал ежедневник, нашел нужную визитку, набрал номер телефона:

– Аркадий Константинович, необходима ваша помощь. Срочно подъезжайте в офис "Контес". Умер Петр Алексеевич. Соболезнования потом... А сейчас в приемной уже сидит пара следователей. Все объясню по приезду.

Аркадий Константинович Зотов был потомственным адвокатом в надцатом поколении. Его предки прославились множеством выигранных процессов еще в дореволюционных земских судах. Да и сам Аркадий Зотов сделал блестящую карьеру. И если он по-прежнему считал себя ровчанином, то лишь потому, что не менее трех, а то и четырех месяцев в году проводил в родном городе. В числе клиентов Зотова числились многие могущественные люди страны. И среди них Петр Алексеевич Великий.

К счастью для Гайнанова и Бачуриной, Аркадий Константинович в эти дни оказался в Ровске. Более того, сегодня, он обедал в доме на Богоявленской.

Переговорив с Зотовым, Гайнанов вновь вспомнил о телохранителе:

– Максим, возвращайтесь на свой пост. Зотова пропустите в кабинет без предупреждения. Всех остальных – выпроваживайте.

– Я отдам соответствующие распоряжения, но сам останусь в кабинете, – возразил Кузнецов, не считавший Гайнанова своим начальником. – Присмотрю за чекистами.

Андрей Дмитриевич с этой дельной мыслью согласился.

Когда дверь за телохранителем закрылась, Бачурина извинилась перед референтом и прошла в ванную комнату, где имелась аптечка. Выпив успокоительные капли, Таня присела на край ванны, ожидая, когда подействует лекарство.

В кабинет сотрудники госбезопасности вошли, сняв пальто в приемной. Гайнанов обратил внимание на костюмы, явно приобретенные в дешевых магазинах или даже с рук. Облик этих людей как-то не вязался с представлениями широкой публики о сотрудниках могущественного ведомства, стоящего на охране интересов государства. Было ясно, что чекисты, посетившие офис графини, вряд ли окажутся Джеймсами Бондами. Однако они могли бы одеваться с большим вкусом. Чему их только в их шпионских школах учат?

В свою очередь, на чекистов увиденное в "Контес" произвело весьма неблагоприятное впечатление. Проходя по зданию, они слышали шум застолья – звон бокалов и обрывки оживленной беседы. Весело же, здесь встречают известие о смерти хозяина! В кабинете Бачуриной пахло шампанским, открытая бутылка стояла на столе. Вдова имела такой вид, будто только что вышла из-под душа. Видно, перебрала, и ее пытались привести в чувство. Кроме хозяйки, в кабинете находился коротко стриженый парень спортивного сложения. Этот тип не понравился чекистам еще в прихожей, когда придирчиво проверял их удостоверения. Слишком еще молод, а замашки, как у большого босса. Рядом с женщиной еще один, с подбитым глазом, взявший на себя инициативу в переговорах. Костюм "с претензией", но изгажен жирными пятнами. И опять же – фингал под глазом, будто недавно побывал в драке. Хотя, черт их знает, этих "новых русских". От них всего можно ожидать. Офицеры решили, что эти двое – телохранители Бачуриной. "Новые" обожают окружать себя "шкафами".

– Татьяна Николаевна? – вежливо осведомился тот, что постарше. – Мы из областного управления государственной безопасности. Майор Корнилов.

– Майор Филимонов, – тут же представился другой.

– Чем обязаны визиту? – поинтересовался Гайнанов, давая понять, что разговор будет вести он.

Офицеры переглянулись. Они предпочли бы беседовать с женщиной наедине, наседая с двух сторон, теперь же оказались в меньшинстве.

– Мы хотели бы поговорить о вашем муже, Петре Алексеевиче, – откашлявшись, произнес майор Корнилов. – Но нам хотелось, чтобы это была приватная беседа.

Неожиданно для Гайнанова чекисту ответила сама хозяйка кабинета:

– Максим Владимирович, – Бачурина кивнула в сторону молодого человека, – руководитель службы безопасности Дома моды "Контес". Андрей Дмитриевич – заместитель моего мужа. Как видите, здесь нет посторонних. На ваши вопросы о Петре Алексеевиче лучше меня ответит Андрей Дмитриевич. И... И мне кажется, вы выбрали не самое удачное время для расспросов.

– Мы приносим соболезнования, – Корнилов поднялся с кресла, зачем-то одернул пиджак. – Хотя факт смерти официально еще не установлен.

– Вы думаете, мне легче оттого, что смерть моего мужа еще не подтверждена официально? – Бачурина посмотрела в глаза чекиста.

Корнилов смешался.

– Татьяна Николаевна, ... – раздалось из динамика, однако предложение так и осталось незаконченным.

Дверь распахнулась. В кабинет стремительным шагом вошел представительный пожилой мужчина. Это был Зотов. Следом за ним ворвались помощники адвоката. Кабинет сразу стал тесным.

– Танечка, как только узнал о твоем несчастии, сразу же примчался сюда. Какое горе, какое горе! Бедный Петя! – Зотов обнял Бачурину, прижал к своей груди. – Я только что говорил с Мостовым. Губернатор передает тебе искренние соболезнования.

– Спасибо, Аркадий Константинович, – у Бачуриной вновь навернулись слезы на глаза.

– Таня, тебе надо поехать домой, успокоиться, – Зотов погладил волосы Бачуриной, повел ее к выходу из кабинета.

– Прошу прощения, гражданин, – на пути адвоката встал майор Филимонов. – Кто вы такой? И почему прерываете нашу беседу?

– Вот моя визитная карточка. Я адвокат графини Бачуриной. И, кроме того, выступаю в роли душеприказчика Петра Великого. Мой помощник введет вас в курс дела. Если у вас имеются вопросы к моей клиентке, прошу вызвать ее для официального допроса. Хотя я не понимаю, какие вопросы могут быть сейчас, в ее нынешнем состоянии? Посему, господа, разрешите откланяться.

Филимонов стоял с красным от гнева лицом, но не мог ничего сделать. С человеком, который запросто разговаривает с губернатором, поневоле приходится быть осторожным.

– Андрей Дмитриевич, не могли бы вы проводить нас? – обратился адвокат к Гайнанову и добавил уже в коридоре, где их не могли услышать чекисты: – Вы на машине? Нет? Тогда возьмите такси и езжайте в офис корпорации. Встретимся после того, как завезу Татьяну Николаевну домой.

На странный вид неизменно элегантного Гайнанова Зотов никак не отреагировал. Даже не спросил, где тот заработал синяк.

...В приемной уже толпился с десяток телохранителей. Зато не видно было никого из работающих в самом Доме моды "Контес". Впрочем, на подобные мелочи Таня сейчас не обращала внимания. Она шла, ничего не видя и не слыша.

На улице Бачурину и Зотова дожидался широкий и величавый "Мерседес". Аркадий Константинович, отстранив Макса, помог Бачуриной усесться в машину, захлопнул дверцу, сам же обошел автомобиль и сел в него с другой стороны.

Едва лимузин тронулся с места, как долго сдерживаемые слезы хлынули у Тани из глаз.

– Поплачь, девочка. Сейчас можно, – Зотов легонько обнял женщину за плечи, прижал к своей груди.

* * *

Подъехав к зданию «Цесаря», Казарин к своему удивлению увидел Гайнанова, расплачивающегося с таксистом. Михаил Петрович поспешил придать лицу скорбное выражение и шагнул навстречу заму покойного.

– Какая утрата, Андрей Дмитриевич. Какая утрата!.. – Казарин внезапно умолк, уставившись на синяк.

– Вы уже знаете? – в свою очередь поразился Андрей.

– О чем? – Михаил Петрович продолжал смотреть на синяк, теряясь в догадках о причинах его появления.

– О смерти Великого.

Казарин испугался, что его сейчас спросят, откуда ему известно о гибели владельца "Цесаря". Оганесов ведь не зря просил сохранить их связь в тайне. Следовало предупредить жену, чтобы не проболталась о звонке.

– Плохие новости расходятся быстро, – Михаил Петрович подхватил собеседника под локоть и повлек к подъезду. – Нужно срочно созвать экстренное заседание Правления, обсудить сложившуюся обстановку.

– А кто будет на заседании замещать Великого? Бачурина?

– До вступления в наследство она не может участвовать в работе Правления. И, кроме того, не думаю, что Татьяне Николаевне сейчас под силу томиться на подобных заседаниях. Но мы не забудем о ней. И ни в коей мере не ущемим ее интересов. В недалеком будущем Бачуриной отойдет значительная часть состояния Великого, и она станет полноправным членом Правления. Поэтому не стоит ее обижать.

– Мне кажется, Татьяна Николаевна могла бы принять участие в заседаниях. Для начала в роли наблюдателя. Без права голоса.

– Найдет ли она в себе силы? – гнул свою линию Казарин. – Было бы жестоко заставлять женщину выслушивать наши скучные, нескончаемые разговоры.

– Она может назначить представителя.

– Тогда своих наблюдателей пришлют и другие наследники. И Правление превратится в собрание акционеров. Я хочу попросить Лебединского съездить к Бачуриной, утешить и объяснить сложившуюся ситуацию. Думаю, Татьяна Николаевна поймет.

– Лебединскому незачем ехать к Бачуриной. Объяснить свою точку зрения вы сможете Зотову. Он доверенное лицо Татьяны Николаевны. И с минуты на минуту приедет в офис.

"Опередил, старый хрыч!" – раздраженно подумал Казарин. Зотов являлся членом Правления. Хитрый жук, сразу сообразил, какую выгоду можно извлечь из защиты интересов вдовы. Адвоката, собаку съевшего в крючкотворстве, обвести вокруг пальца не удастся. Но это временная неудача. Еще можно преуспеть в своем замысле, стать во главе корпорации. У Казарина поддержка подавляющего большинства членов Правления и такой союзник, как Оганесов. Бачуриной с ним не совладать. Да и с Зотовым можно будет договориться. Позже. Когда тот поймет, на чьей стороне сила. О визите чекистов в "Цесарь" Казарин решил Гайнанова в известность не ставить. Если возникнут осложнения, вину за них можно будет легко свалить на доверенных лиц Бачуриной. А у Казарина есть свои проблемы.

7

Прежде, чем нажать кнопку звонка, гость минуты три разглядывал дверь. А смотреть было на что. Перед собой он видел настоящий шедевр инженерной мысли, призванный препятствовать вторжению непрошеных гостей. За деревянной обшивкой угадывался бронированный лист. Три замка, причем явно не серийного производства. Дверной глазок перископического типа с углом обзора едва ли не в сто восемьдесят градусов. Похоже, дела у Ленчика идут неплохо, раз такую дверь отгрохал. Или в городе стало настолько небезопасно жить, что даже такие люди как Барин вынуждены обзаводиться бронированными дверьми?

Трелей звонка гость не услышал. Тем не менее, едва он нажал на кнопку, откуда-то сбоку, из замаскированного динамика послышался голос, произнесший с ленцой:

– Н-да?

– Дверь у тебя замечательная. Сколько же это за нее пришлось отвалить "зеленых"?

После недолгого молчания динамик поинтересовался:

– Кого это так моя дверь привлекла?

Японская электроника, хоть и самая современная, слегка искажала голос говорившего, но не настолько, чтобы его невозможно было узнать. Если и были у гостя какие-то сомнения (не переехал ли старый приятель на другую квартиру, не свалил ли за бугор?), то теперь они полностью рассеялись. Всем хорош Лёня Шаховской, но более всего – своим произношением. На бумаге, увы, не передать – это надо слышать. Тут были влияния едва ли не всех национальностей, населявших одну шестую часть суши, оттенки речи самых разных слоев общества, положенных на прочную основу одесско-харьковско-ростовского культурного наследия, приобретенного Лёней в детстве и отрочестве. Единственно, чего не хватало, так это четкого произношения трех-четырех звуков. Все остальное было: и грассирующее "эр", больше смахивающее на "эл", и украинское "гэ", и многое другое, делающее речь Барина совершенно неподражаемой.

Гость постучал пальцем по микрофону, утопленному в стену, и произнес:

– Барин, может, соизволишь хотя бы в глазок посмотреть?

На то, чтобы выйти в прихожую, взглянуть через импортную оптику на визитера, хозяину потребовалось некоторое время. Но когда дверь наконец распахнулась, облик Шаховского излучал радушие, насколько это было возможно с его внешностью.

– Леша, сколько лет, сколько зим?! Где ты столько пропадал?

Несмотря на звучное прозвище, аристократизм в Шаховском отсутствовал напрочь. И дело тут вовсе не в короткой стрижке и перебитом носе... К слову, Барин в настоящий момент оказался одет в английский костюм и дорогую рубашку (правда, приглядевшись, можно было заметить, что она не глаженная), с еще более дорогим галстуком ручной работы. Но даже в таком виде Ленчика проще было представить взламывающим банковский сейф, останавливающим прохожего в темном переулке, или, на худой конец, на какой-нибудь "малине" за карточным столом, в компании веселых девочек. Вот так обманчиво порой бывает впечатление от внешнего облика. Ведь в последние года Барин добывал свой хлеб насущный тяжким трудом на поприще торговли. С темным прошлым было завязано, и теперь Шаховской превратился во вполне респектабельного бизнесмена. Хотя, честно говоря, ему иногда удавалось обчистить партнеров так, что они предпочли бы трижды подвергнуться налету, чем еще один раз поиметь дело с Леней. Но при всем этом люди, знавшие его, соглашались, что это веселый компанейский человек. И если сегодня он отнимет у кого-то лишний рубль, то завтра ради понравившегося ему человека готов снять с себя последнюю рубашку (при условии, что ему вернут ее обратно и обязательно с процентами).

Хозяин провел гостя в зал, усадил на кожаный диван, достал из бара бутылку водки и рюмки. В приоткрытую дверь, цокая когтями по паркету, в комнату вошел бультерьер и уставился на гостя маленькими глазками.

– Бакс, на место! – приказал Шаховской.

Бультерьер хрюкнул в ответ нечто невразумительное, вразвалочку проковылял к дивану, направляясь прямиком к Леше.

– Фу, Бакс! – повысил голос хозяин, торопливо ставя на журнальный столик бутылку и рюмки.

Собака дернула ухом – мол, слышу, – запрыгнула на диван и положила голову гостю на колени.

– Ты гляди! – удивился Барин. – Бакс чужих не любит, а тебя сразу признал!

– Зверь у тебя знатный, – поглаживая лобастую морду пса, проговорил Алексей.

– Он у меня медалист. А драчун какой! Ни одной собаке спуску не дает, – с гордостью сообщил Лёнчик. – Только ленивый до предела, проглот, и поспать любит.

– Мне кажется, в этом он берет пример с хозяина.

– Ну, не скажи. Я тут верчусь, как белка в колесе, понимаешь. Ни минуты покоя нет. Между прочим: а чем ты сейчас промышляешь?

– Да всем помаленьку.

– Ага, значит, все по-прежнему. Птицы божьи не сеют и не жнут, а на хлеб с маслом хватает.

– Примерно так, – равнодушно повел бровями гость.

– Ну, молодец, что зашел, не забыл... Что это я?! Видно, голодом решил тебя заморить.

Барин вышел из комнаты и вернулся с подносом, уставленным нарезанной булкой, колбасой и различными консервами:

– Чем богаты, тем и рады. Вита уехала, так что я холостякую.

– Отдыхает?

– Ага, по магазинам... Пока жили в Германии, взяла моду ездить за шмотками по Европе. Теперь с подругой мотаются. Те, что у нас продаются, их, понимаешь, не устраивают. "Все такое носят", – насмешливо протянул Барин и с сарказмом добавил: – С жиру бесятся.

– Похоже, дела у тебя идут неплохо...

– Не жалуюсь. Хотя могло и получше быть.

– Чего это ты стальную дверь поставил? – между прочим спросил Леша. – Неужто кто-то пытался грабануть?

– Ага, было дело. Повздорил тут с одним фраером, так он с дружками решил маленький погром устроить.

– Погром?

– Ну да. Дикция ему моя не понравилась, нос не той формы и фамилия подозрительная. Я и сам понимаю, что с дикцией у меня проблемы. Но это не дает право любому баклану вышибать дверь и врываться ко мне в квартиру.

– Ну и как? – Кумову стало интересно.

– А никак, – Барин пожал плечами. – Полторушку оставили и ушли себе с Богом. По крайней мере, те, кто мог сам идти. Ну, давай по первой! За встречу!

Водка огнем прокатилась по пищеводу, впитываясь в кровь, заставляя ее быстрей бежать по сосудам.

– С минуты на минуту должны зайти мастера, – закусив, проговорил Лёня. – Чего-то там с электрикой приключилось. Поэтому мы сейчас проведем только маленькую разминочку, а уж после отметим твой приезд по полной программе!

– А Вита когда приезжает?

– Послезавтра. Успеем гульнуть, – успокоил гостя Ленчик.

– Все это хорошо. Только я ведь и сам только что с поезда.

– Еще нигде не остановился? Ничего страшного. У меня для подобных случаев имеется двухкомнатная квартирка. Прямо в центре города. Старый дом, потолки высокие, стены двухметровые. Если даже ходить всю ночь на голове – к соседям не долетит ни звука. Уже проверено. Поэтому, когда ты в Ровске – милости просим – квартира в твоем распоряжении.

– Возможно, мне некоторое спустя, еще в этом году, воспользоваться твоим гостеприимством.

– Без проблем. Только Витке о моей берлоге ни слова! Договорились?

– Договорились.

– Да! Теперь мы солидные люди. А помнишь, как после детдома гастролировали по Южному Уралу?

– Помню.

– Меня в Оренбурге повязали, а ты у ментов сквозь пальцы ушел. Ох, и ловкий ты тип был уже в те годы! – Шаховской взглянул на часы: – Что-то мои мастера задерживаются... Давай, наверное, по второй! Чтоб ожидать было веселей.

Ленчик наполнил рюмки, но в этот момент зазвонил телефон, издав робкий писк, будто извинялся, что ему приходится извинять хозяина в такой момент. Придав лицу скучающее выражение, Барин поднял трубку и произнес свое коронное:

– Н-да?

Минуты две он вслушивался в звуки, доносящиеся из наушника, затем сладко поинтересовался:

– И шо ты мне такое сообщил, чего я и раньше не знал? Стоило из-за этого звонить? От тебя требовалось одно: доходчиво объяснить человеку, чтобы он понял свои же собственные интересы. Мы дали Лазарю Моисеевичу заработать? Дали. Так пусть не будет жмотом и поделится. Объясни человеку конкретно: или он нам откатом, или мы к нему с наездом.

Трубка опять разразилась оправданиями, которые Барин терпеливо выслушал.

– Ладно, еду, – выдавил из себя Ленчик и раздраженно бросил трубку на рычаг. – Во, работнички! Ничего доверить нельзя!

– Я вот слушаю твою почти интеллигентную речь и удивляюсь: ни одного матерного слова, – поднимая рюмку, задумчиво проговорил гость. – Ты и в прошлом междометиями не злоупотреблял, но речь у тебя была куда выразительней.

– Три года жизни в Германии кого угодно скучным сделают. – Шаховской залпом выпил водку, вытер губы ладонью. – Хочешь – не хочешь, а ехать надо. А тут еще мастера прийти должны!

– Ладно, езжай уже. Мы с Баксом как-нибудь разберемся.

– Кстати, насчет Бакса. Когда ремонтники заявятся, ты запри его в комнате. Не знаю уж почему, но Бакс электриков недолюбливает. Поэтому лучше его запереть. И если вырвется – дверь на улицу не открывай, чтобы не потерялся.

– А мастера? – удивленно-сочувствующе поинтересовался Алексей.

– Пусть по комнатам бегают! Я потом им это развлечение оплачу.

Последние слова Барин прокричал уже из-за двери, спускаясь по лестнице.

* * *

Двое мужчин сидели в старенькой «Ладе», уткнувшейся носом в бетонный забор как раз под надписью «Борька-дурак».

– Смотри. Кажется, наш подопечный куда-то собрался, – произнес водитель, заметив выходящего из подъезда Шаховского.

– У него же, кажется, гость, – возразил другой, отрываясь от чтения детектива. Но, бросив взгляд в сторону, где стоял "Крайслер" Барина, сыщик убедился в правоте напарника: Шаховской как раз завел двигатель и подал автомобиль назад, на асфальт.

Через несколько секунд "Крайслер" нырнул в арку, в последний раз донеся рев мощного мотора и все затихло.

– За ним? – спросил водитель "Лады".

Пассажир отрицательно покачал головой:

– Нам велено лишь наблюдать за квартирой.

Во двор вошел мужчина средних лет и прямиком направился к "Ладе". Сидящие в машине переглянулись. Мужчина открыл дверь, уселся на заднее сидение:

– Чем похвастаете, орлы?

– К Шаховскому заявился гость, а сам он куда-то уехал. Приказа следовать за ним не было, поэтому остались наблюдать за хатой.

– Молодцы. Что там за гость у Барина? Не этот ли? – мужчина достал из внутреннего кармана довольно четкую фотографию Кумова.

– Он самый.

– Вот и превосходненько. А сейчас я зайду вон в тот подъезд, а вы подъезжайте следом и ждите. Мотор не глушите.

– Но ведь там нас будет видно из квартиры Шаховского, – попытался возразить водитель.

– А на этом месте вас никто не видит? Эх, детективы! Вам еще учиться и учиться! Делайте, как я приказал. Вопросы есть?

– Никак нет, товарищ майор.

– Вот и отлично.

* * *

Кумов обратил внимание на одиннадцатую модель «Жигулей», притаившуюся в углу двора, еще когда подходил к дому. Мужики в ней показались подозрительными. Мелькнула мысль: «Уж не Шаховского ли пасут?». Но с Барином подозрениями делиться не стал. Если тот не сможет засечь столь демонстративно выставляемый хвост – тем хуже для него.

Когда "Крайслер" Шаховского выехал со двора, Алексей принялся внимательно следить: последует ли за ним "жигуленок". Машина осталась на месте, но на душе спокойнее не стало. Стоя у окна, он продолжал наблюдать, раздумывая: не выйти ли на лестничную площадку, откуда был виден и тот угол двора, в котором притаился не понравившийся ему ВАЗ.

В подъезд дома напротив вошел пожилой мужчина. Чуть погодя к этому же подъезду подкатил и "жигуленок", остановился, пуская из выхлопной трубы сизые клубы дыма. Через пару минут пожилой вышел из подъезда, волоча объемистую сумку, уселся на заднее сидение ВАЗа – и троица укатила.

Кумов с облегчением задернул занавеску. Мужики просто поджидали знакомого. Слишком подозрительным стал – всюду мерещатся слежка, засады... Хотя это скорей достоинство, чем недостаток.

Как бы там ни было, Кумов достал из сумки блокнот и зарисовал внешность пожилого мужчины. Ниже приписал номер "жигуленка". Так, на всякий случай.

* * *

Когда пожилой, держа в руках объемистую сумку, забрался в салон, водитель заметил:

– У вас в этом доме, оказывается, знакомые имеются, товарищ майор.

– Какие еще знакомые?

– Ну, у которых вы сумку взяли...

– Ах, сумку... Наблюдательный, ничего не скажешь. Притормози на минутку, – майор расстегнул молнию на сумке и продемонстрировал ее содержимое: небольшой насос и детскую надувную игрушку. – Будем надеяться, что гость Шаховского тоже решит, что я здесь живу или заходил к знакомым. Если, конечно, он наблюдал за нами из окна.

– Так это мы его пасли? – поинтересовался водитель. – Что ж тогда сняли наблюдение?

– Есть причина. И причина веская – погиб Великий.

– Не может быть! Ну, дела! – в один голос воскликнули подчиненные. – Убили? Когда?

– Сегодня несколько часов назад погиб в авиакатастрофе. Но не исключается возможность, что Великого устранили. Если это так, – майор не стал продолжать, всем без пояснений было понятно, что расследование преступлений такого уровня – дело долгое, тяжелое и неблагодарное.

– Мы то тут причем?

В отличие от подчиненных майор знал от кого поступил приказ и догадывался, чем он был вызван. Направить лучших оперативников на сбор сведений о ситуации вокруг корпорации "Цесарь" дал указание начальник областного управления МВД. Генерал отлично понимал, что информация – ключ к власти. А смерть Великого это взрыв в тихом ровском болоте. Теперь немало разного дерьма выползет наружу. Кроме того, милицейского начальника интересовало, какие действия предпримет мэр Ровска Ходосеев и его зять, получив известие о кончине Петра Алексеевича.

* * *

Хозяин квартиры еще не вернулся, когда звонок в дверь известил о приходе мастеров.

– Кто там? – поинтересовался Леша.

– Электрики, – ответил такой бас, что сразу стало ясно – никакой это не электрик, а душегуб с дипломом пытошного палача.

Взглянув в глазок, Кумов увидел на лестничной площадке двух лбов, переминающихся с ноги на ногу. Пожав плечами, мол, странные пошли мастера, Леша все же открыл дверь.

"Гости" ворвались в квартиру, но вместо того, чтобы заняться проводкой, занялись хозяином, пытаясь скрутить ему руки. При этом один из нападавших не забыл бросить на кухню принесенную кость и захлопнуть дверь, отрезая бультерьеру путь в прихожую. А второй умудрился-таки заехать Кумову в нос.

– Стойте, дурачье! Это не он, – в двери появился третий, не столь рослый, но тоже крутой на вид мужчина с бритой головой, на которой выделялись свежие шрамы.

Лбы ослабили натиск. И тут же поплатились за потерю бдительности. Леша вырвался из вцепившихся в него рук, двинув одного из державших в морду, а другого в пах. Увернулся от телескопической дубинки, мелькнувшей в руках бритого. Однако бугай с кастетом, сплевывая кровь с разбитой губы, вновь ринулся в бой. А тут еще бритый со своей дубиной пошел на второй заход. В общем, положение не из приятных.

Внезапно с тыла налетчиков атаковал невесть откуда взявшийся Лёнчик. Драка превратилась в беспорядочную свалку. Воспользовавшись замешательством противника, Леша выхватил из кармана револьвер и принялся орудовать им, как кастетом.

Заметив мелькнувшее перед глазами черное зево ствола, громила, до этого говоривший басом, взвизгнул пронзительно:

– Тикай! – и первым ринулся из квартиры.

Второй налетчик, зажав матню в кулак и смешно разбрасывая ноги, последовал за ним. Леша успел перехватить бритого, стукнув пару раз рукояткой и добавив работы хирургу, а затем спустил по лестнице, придав ускорение хорошим пинком.

– Кто это был? – спросил Кумов, возвращаясь в прихожую и опускаясь на пол рядом с Леней.

– Погромщик, о котором я тебе рассказывал, – переведя дыхание, ответил Барин. – Зачем ты открыл дверь?

– А я что, знаю твоих электриков в лицо?

Шаховской, взглянув на револьвер в руках Леши, поинтересовался:

– Чего не стрелял?

– И без стрельбы обошлись.

– Обошлись, – согласился Леня, но вдруг забеспокоился. – А Бакс где?

На кухне послышались цокот когтей, царапанье, дверная ручка пару раз дернулась – дверь отворилась, и перед мужчинами предстал бультерьер во всей своей красе.

– Скотина, – с чувством проговорил Леша. – Оказывается, ты мог и сам открыть замок.

И, обернувшись к Лёнчику, добавил:

– Так говоришь – боец он у тебя?

Ответить Барин не успел, потому что в дверь вновь позвонили.

– Кто там? – не поднимаясь с пола, поинтересовался Лёня.

– Электрики, – послышалось из-за двери.

– Шо, опять? – округлил глаза Кумов. – Сколько можно?

– Кажется, это те, кого я ждал, – успокоил приятеля хозяин, открывая дверь.

В этот раз Бакс решил продемонстрировать свои лучшие бойцовские качества. Тем более, что пришедшие не принесли с собой подачки. Едва первый из мастеров перешагнул порог, как на него налетела рычащая белая молния, разом вырвав хороший клок штанины.

Крик, гам, лай. Электрики вынеслись из квартиры, преследуемые псом. За ними Лёня, орущий благим матом. Пролетом ниже беглецы столкнулись с кем-то поднимающимся вверх. Оттуда донеслись звуки падения, ругань, непонятная возня.

– Двери, двери из подъезда не открывайте! – ревел внизу Шаховской. – Он играет, не кусается!

Вернулся Лёнчик минут через двадцать, волоча своего зверя за поводок. Из пасти бультерьера торчал лоскут брючной материи. Оправдываясь перед приятелем, Барин развел руками:

– Ну, не любит Бакс электриков.

8

Макс Кузнецов, который давно должен был смениться с дежурства, не рискнул в день смерти Великого покинуть дом на Богоявленской. Неожиданно Максим оказался в охранном подразделении старшим по должности и никак не мог привыкнуть к своему высокому положению. А главное, он не мог придумать – с чего начать и что делать. Так и не сумев уснуть и не находя себе места, Кузнецов, несмотря на глубокую ночь, решил совершить обход здания.

В доме на Богоявленской Максим чувствовал себя более уверенно, чем в офисе "Контес". Система безопасности резиденции Великого была давно и тщательно продумана: сигнализация, системы слежения, вооруженная охрана. В здании редко бывали посторонние, а все допущенные в жилище неоднократно и всесторонне проверялись. О работающих в доме и говорить нечего. Жизнь любого претендента даже на самый незначительный пост, буквально под микроскопом изучалась людьми из организации Гришина. Поэтому, когда Бачурина оказалось под крышей дома на Богоявленской, Кузнецов вздохнул с облегчением. Здесь было вполне безопасно, хотя среди обслуживающего персонала ощущалась растерянность.

Это было вполне понятно: после смерти Великого все чувствовали себя потерянными. А вместе с Петром Алексеевичем погиб и руководитель его службы безопасности. Охрана здания оказалась обезглавленной. И хотя телохранители продолжали нести службу, опытный взгляд заметил бы, что это напоминает подергивания и конвульсии тела, лишенного мозга.

Проходя по коридору, Макс заметил свет, пробивающийся под дверью комнаты, рядом со спальней Бачуриной. Приоткрыв дверь, он увидел в комнате хозяйку. Татьяна Николаевна сидела на диване в ночной рубашке, уставившись в одну точку, и даже не отреагировала на появление телохранителя. У ее ног валялась упаковка от какого-то лекарства. Передозировка? Иначе как можно объяснить состояние прострации, в котором она сейчас находилась.

Кузнецов прикрыл дверь и подошел к телефону, чтобы позвонить доктору Рейну, личному врачу Великого и Бачуриной, которого специально уговорили ночевать на Богоявленской.