Текст книги "Охота на Золушку (СИ)"

Автор книги: Владимир Барт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– И не забудьте кассету.

– Кофе хотите? – предложила Бачурина, когда Ян появился в кабинете. – Нет? А я, наверное, выпью.

Таня прошла в угол, где стоял столик с различными мудреными приспособлениями, включая кофеварку. Пока кофе заваривался, Бачурина молчала, что-то обдумывая. И лишь налив в чашку ароматный напиток, попросила Тормиса включить магнитофон с интересующей ее записью.

Дослушав кассету до конца, она спросила до странности спокойным голосом:

– Я могу попросить вас назвать их имена? Или это тоже является нарушением ваших правил?

– Это зависит от того, как хорошо вы играете в покер.

– Вообще не играю, – уголком рта улыбнулась женщина.

– Мы знаем лишь одного, – после некоторого колебания ответил Ян. Он знал, что, откровенно отвечая Бачуриной, идет ва-банк. И все же решился, рискнуть. – Это ровский уголовный авторитет Боксер. Кто второй – выясняем.

– И что вы думаете о предложении неизвестного Боксеру? Я правильно поняла: хрипловатый голос принадлежит ему? Ему предлагали меня убить?

– Вы правы: неизвестный выступает посредником.

– А заказчик?

– Могу сказать только то, что обычно говорят сыщики в оправдание своих неудач: ищем.

– Насколько серьезно сделанное Боксеру предложение? Тот действительно может пойти на подобное преступление?

– Вполне. Если устроит цена и опасность будет невелика. За ним числятся два или три нераскрытых убийства. Но доказательств у следствия никаких. Осторожный, черт. У нас есть досье на Боксера. Как-нибудь ознакомьтесь с ним.

– Я не собираюсь покидать дом в ближайшие дни, – после небольшого размышления проговорила Бачурина. – Но обязана присутствовать на собрании акционеров. Может, существует какой-то выход? Например – опередить Боксера?

– Убрать? – хмыкнул Тормис.

– Просто сообщить, что мы знаем о его замыслах.

– Вряд ли это даст какой-то результат. Боюсь, что покушение на вас готовят фигуры покрупней Боксера. Уголовником просто хотят заслониться, отвлечь. Чтобы, когда мы сосредоточим внимание на авторитете, ударить наверняка. У меня нет никаких доказательств, но предчувствия говорят мне, что киллер уже в Ровске или прибудет сюда в ближайшие дни.

– А вы мнительны, – не удержалась от укола Татьяна.

Тормис никак не отреагировал на ее слова.

– Давайте исходить из худшего. В Москве убийца знал, что вы собираетесь навестить Оганесова, значит, обладал исчерпывающей информацией о вашем распорядке и маршрутах. Покушение провалилось из-за случайности, – о мине мы узнали лишь из перехвата переговоров охраны министра. – Ян ударил кулаком о ладонь: – Нет гарантии, что он не получит необходимой информации и в этот раз. Мы не можем оцепить весь путь следования вашей машины к офису "Цесаря" – не хватит людей. Да и вряд ли подобная мера сможет остановить киллера.

Бачурина, откинувшись в кресле, погрузилась в размышления. Ситуация выглядела фантастической: глубокой ночью, буквально через две недели после похорон мужа, она обсуждает возможность собственной насильственной и скорой смерти. И при этом не убивается от горя, не холодеет от ужаса. Все чувства будто атрофировались.

– Мне следует определить каким-то образом свое место в корпорации. Если я не сделаю этого, меня даже Зотов с Гайнановым перестанут воспринимать всерьез, – объяснила Бачурина свое желание присутствовать на собрании акционеров.

Таня взяла со стола список, пробежала его взглядом.

– Есть предложение: пусть в госбезопасность позвонит аноним и предупредит о покушении, готовящемся на видного политического деятеля. Например, N – Бачурина назвала фамилию скандально известного депутата парламента. – Эту же информацию следует скормить журналистам.

– А почему не выбрать фигуру посолидней? Ведь будут присутствовать и другие депутаты, представитель Госкомимущества. Или вот министр Панкратов.

– Серьезный человек и к безопасности своей относится серьезно. Они предпочтут действовать тихо, а шут, которого я назвала, поднимет шумиху. Ему ведь любой скандал только на руку. А тем более покушение на его драгоценную особу! МВД и госбезопасность будут просто вынуждены принять меры по его охране.

– Неплохо придумано. – С каждым мгновением эта женщина нравилась Тормису все больше. – Только следует поработать над дезой. Чтобы выглядела правдоподобной и не привела к нам.

– А каким образом этот демагог стал нашим акционером? – поинтересовалась Татьяна.

– Знаете, увидев его фамилию в списке, я тоже задал себе тот же вопрос. И навел некоторые справки. Ничего не могу сказать определенно, но, кажется, этот человек оказал Великому какую-то услугу при приватизации "Химволокна". А в благодарность получил акции "Цесаря".

– Вот еще что... Установите наблюдение за Зотовым. Только очень осторожно. У вас есть на него досье? Я хочу знать, чем вызвано желание Аркадия Константиновича помочь мне. И постарайтесь узнать, какие источники в органах имеет Зотов. Он как-то обмолвился об этом.

– К утру подберу необходимые материалы. Честно говоря, я уже подготовил краткие справки на тех, кого вы приблизили к себе после гибели Петра Алексеевича.

Тормис положил на стол папку, которую до этого держал в руках. Бачурина быстро пролистала страницы:

– Я вижу, тут и ваша краткая автобиография.

– Это распечатка из компьютера Петра Алексеевича. Я ее не редактировал, но должен сказать, что данная справка дает только самые общие сведения. Советовал бы собрать обо мне более подробные сведения.

– Спасибо за совет. – Бачурина не стала говорить, что уже осведомлялась о прошлом Тормиса у различных людей. – Досье, пожалуйста, оставьте мне, для ознакомления.

– Постарайтесь только, чтобы оно не попало на глаза посторонним.

– А кто, по вашему, посторонний?

– В данном случае – все, кроме меня и вас.

– Да у вас просто мания на почве конспирации! Что ж, придется с ней мириться.

16

Прошло время. Другие события стали вытеснять из памяти жителей Ровска авиакатастрофу, в которой погиб Великий, и похороны банкира. Не слишком долго вспоминали и о молодой вдове. Если и упоминали, то главным образом в связи с доставшимся ей огромным наследством. Но постепенно со страниц газет исчезли публикации о красавице-графине, телевидение уже не спешило показывать Татьяну Николаевну в новостях, да и в частных разговорах ее имя всплывало все реже.

Что касается корпорации "Цесарь", после смерти хозяина стремительно сдающей свои позиции, то о ней почти и не вспоминали. Все были убеждены, что "Цесарь" доживает последние дни. Незначительные кадровые перестановки, никого, кроме сотрудников, не интересовали. И лишь накануне собрания акционеров "Цесаря" в обществе вновь возрос искусственно подогреваемый интерес к компании и ее делам.

* * *

Проснувшись, Бачурина долго лежала, уставившись взглядом в потолок. Затем, не вставая с постели, повернулась вполоборота, рассматривая стеганое одеяло, кружевные наволочки на подушках, будто видела их в первый раз. Кровать была слишком огромной для одного человека. Как и спальня, как весь особняк, который Великий мечтал превратить в родовое гнездо. Он все надеялся, что Таня родит ему наследника. Но за четыре года совместной жизни Бачурина ни разу не забеременела. Врачи утверждали, что она вполне способна родить ребенка. С Великим тоже – все в порядке. У него от первого брака даже была дочь Лиза.

Может, передать этот особняк дочери Петра? Лизе сейчас двадцать пять. Всего на четыре года младше Тани. Великий оставил ей лишь небольшую сумму и ежегодный пенсион. Девочка чувствует себя обделенной. Все-таки родная кровь. А на долю Бачуриной хватит и домов, и денег. Но Лиза, как и ее мать, ненавидит отца. Даже не пожелала носить его фамилию. Какая из нее наследница?

И все же Бачурина ощущала неясное чувство вины – будто присвоила чужое. И еще она чувствовала недомогание. От накопившейся усталости даже подташнивало.

Преодолев себя, Татьяна вскочила с кровати, взмахнув, по пути в ванную, несколько раз руками для очистки совести. Затем занялась наведением "марафета", отметив, что за последнее время она растеряла свой естественный румянец. Здоровый цвет кожи теперь приходилось создавать с помощью макияжа. Одновременно Бачурина размышляла над составлением речи, которую предстояло произнести на собрании. После завтрака встретилась с портной.

Накануне Гайнанов высказался в том духе, что первое впечатление о человеке более чем на половину складывается от его внешнего вида, несколько меньше – от манеры говорить, и совсем мало – от содержания речи. Это не означает, что можно нести с трибуны полную ахинею. Но все же разумные слова лучше воспринимаются, когда их слышишь от оратора, который выглядит по-деловому. С учетом этого Бачурина соорудила соответствующую прическу, подобрала костюм и, взглянув на себя в зеркало, удовлетворенно хмыкнула.

Сам советчик подъехал на Богоявленскую ближе к полудню. Устроив перед Андреем Дмитриевичем небольшую репетицию, Татьяна поинтересовалась впечатлением. Гайнанов высказался в превосходных степенях. И, кажется, в своих комплиментах был искренен.

– Я уверен в успехе, – убежденно произнес Андрей Дмитриевич, предпочитая помалкивать о своих волнениях и сомнениях.

– Цыплят по осени считают. Давайте подождем до конца собрания.

Гайнанов посмотрел на часы и стал собираться:

– Позвоните мне перед выездом из дома. Я выйду встретить вас и по пути в зал проинформирую о настроениях акционеров.

– Договорились.

Бачурина не сказала, что анализом настроений акционеров и членов Правления занимается также информационная служба Сироты. Пусть Гайнанов и дальше пребывает в уверенности, что он является единственным человеком, способным оказать ей необходимую помощь.

После его ухода Татьяна в очередной раз, стоя перед зеркалом, принялась зачитывать свою речь, время от времени поглядывая на отражение.

В кабинет вошел Тормис и встал в углу, явно смущаясь ситуацией.

Таня услышала за спиной какие-то звуки, обернулась и вздрогнула:

– Что за манера появляться без стука!

– Вы сами меня вызвали и велели зайти в кабинет сразу же после Гайнанова.

– Все равно следовало постучать... Ну ладно. – Как я выгляжу?

– Как Шарон Стоун...

От неожиданности Татьяна даже захлопала в ладоши:

– Браво, Ян! Я и не знала, что вы способны на комплименты. Но должна заметить, что я куда моложе этой актрисы.

– Именно ее профессию, а не молодость и красоту, я имел виду. Я просто не успел закончить предложение. Вы выглядите, как кинозвезда, которой поручили сыграть Маргарет Тетчер. – Ян был невозмутим.

Татьяна с удовольствием слушала Тормиса, но когда тот завершил предложение, улыбка сошла с ее лица.

– Значит, вы считаете образ неудачным?

– Мне больше понравился образ, в котором вы явились перед гостями в своем подмосковном доме. Он отражает вашу сущность. А строгий деловой стиль, который вы выбрали сегодня... В нем чувствуется некоторая фальшь.

Бачуриной захотелось указать наглецу на дверь. Но он был нужен и Татьяна спросила вполне миролюбиво:

– Бальное платье не совсем подходит для делового собрания.

– Понимаю, – кивнул Тормис. – Если вы хотите получить профессиональный совет, следует нанять опытного имиджмейкера.

– Вы неисправимы. На вас трудно не обижаться. Но я постараюсь. И объясните: к чему вся эта лекция?

– Мужчины и женщины при знакомстве оценивают друг друга с эротической стороны. А вас ожидает практически мужская аудитория. Почему бы не воспользоваться этим для привлечения симпатий?

– А почему бы и вам не воспользоваться знаниями психологии и не попробовать высказывать свои мысли в более приемлемой форме и в более подходящий момент?

– Вы правы, – неожиданно охотно согласился Тормис. – Виноват.

– Впрочем, я вызывала вас не для того, чтобы пикироваться. Меня интересует последний анализ настроений акционеров.

Когда Тормис ушел, Бачурина посмотрела на себя в зеркало. Более критично, чем прежде. А ведь Ян Эдуардович прав. Холодная деловитость мужиков действительно отпугнет. Кроме того, мешает ощущение, будто она надела чужое платье. Но, увы, менять что-либо уже поздно. Почему этого не заметил Гайнанов? Ему следовало бы предупредить ее заранее.

Бачурина взглянула на часы и решила, что у нее все же есть время несколько оживить свой образ, чуточку подправив детали и изменив макияж.

* * *

Второй раз за этот год Кумов приехал в Ровск. Как и в предыдущий приезд, он поселился на «запасной» квартире Шаховского. Расположение дома оказалось весьма удобным – практически в центре, но несколько в стороне от оживленных центральных улиц. Кроме того, в этот раз в Ровск Алексей приехал на машине, скромной, видавшей виды «семерке». И поселившись на «хате» Барина, Кумов решал и вопрос о стоянке для автомобиля. Один из сборных гаражей во дворе принадлежал Ленчику.

Днем Алексей решил прокатиться по городу, осмотреться.

Мимо проплыла реклама "Цесаря". К удивлению многих, со смертью основателя корпорация не развалилась. Город гадал: сколько времени понадобится красотке, чтобы промотать унаследованные миллионы.

Кумов посмотрел в зеркало и улыбнулся: за ним следовала знакомая "Лада", впервые замеченная им во дворе у Шаховского. Леша уже знал, что машина принадлежит тестю одного из сотрудников городского угро капитану Задорожному. Любопытствуют менты. Интересно им узнать: что вновь понадобилось Шанхаю в Ровске. Ну что ж, нам скрывать нечего. На отдых приехал. Водочки с друзьями детства попить, с девочками повеселиться. Какие уж тут тайные замыслы. Пока идет вживание в образ, слежка даже полезна. "Топтуны" – как зрители, перед которыми следует играть свою роль с полной отдачей. Однако следовало признать – менты сработали оперативно, сели на хвост практически сразу, как Кумов появился в Ровске.

Кумов включил приемник, и из динамиков полилось что-то приторно-слащавое, чему он не знал названия, но что живо напомнило давно минувшие школьные годы, когда все девчонки с ума сходили от Руссоса. Голос неизвестного певца так же обволакивал, напоминая грека, которого Леша и недолюбливал. Кумав прервал соловьиные трели, настроив радио на другую волну.

Дорога впереди сужалась. Появились знаки ограничения скорости и "Обгон запрещен".

Сзади, завывая сиреной, приближался черный джип. Менее родовитые автомобили сворачивали в сторону, притормаживали, пропуская его вперед. Даже "Лада" сыскарей посторонилась. Кое-кто из водил из-за излишней услужливости подался слишком вправо и застрял в непролазной грязи. Кумов посмотрел в зеркальце: кому это оказывают такое почтение? Номера частные.

Джип-торопыга уже завывал за спиной, рычал от нетерпения, вовсю сигналил, требуя посторониться. Но Леша и не думал сворачивать в грязь. Оно ему надо, потом по холоду мыть машину? К тому же он действует в соответствии с правилами дорожного движения и скорость превышать не намерен. Как приятно иногда соблюдать законы.

К счастью, дорога вновь превратилась в нормальную трассу и Кумов с чистой совестью подался вправо, пропуская джип.

Поравнявшись с семеркой, торопыга посигналил. Плавно опустилось тонированное стекло, и пассажир, сидящий рядом с водителем, что-то прокричал. Леша уменьшил звук магнитофона и тоже опустил стекло.

– Дебил, ты что, спишь за рулем?

Парень в кожаной куртке, прическа ежиком, весь из себя крутой, скорчив презрительную мину сообщил, что он думает о сексуальных наклонностях владельца "семерки". Выслушав тираду, Кумов вытащил из кобуры пистолет и молча направил на матерщинника. Водитель джипа, вильнув, резко затормозил, стараясь уйти из-под прицела. Удар. Скрежет металла о металл. В зеркало Леша увидел, как в джип врезалась мусороуборочная машина.

– Мафиози, – пробурчал Алексей и вновь бросил взгляд в зеркальце: видели ли сцену сыскари? Все в порядке: видели. Имидж не пострадал.

– Видал?! А?! – закричал с нескрываемым восторгом Кунин. – Как он его? Интересно, пистолет настоящий или газовый? Есть повод остановить и проверить. Давай нашим сообщим, вдруг "пушка" действительно настоящая.

– Настоящая, настоящая, – заверил Задорожный. – Но рацию не трогай – у него есть разрешение на ношение.

– Как же так?

– А вот так. Мужик со связями, вот и выбил себе документ. Что касается ДТП, – Задорожный оглянулся, – то мусоровоз не пострадал. А крутые из джипа пусть сами с Шанхаем разбираются. Я им в этом не подмога.

Кунин еще немного поерзал на сидении и успокоился.

– Как же такой, как Кумов, мог получить лицензию на "пушку"?

– Мог. Еще как мог. Кстати, за последние два года, если верить досье, Кумов не замечен ни в чем хоть сколько-нибудь сомнительном. А по старым грехам получил полное прощение. Одно я хотел бы знать: как ему это удалось? Впрочем, против него никогда не имелось достаточно улик.

– Чего ж мы за ним следим?

– Оттого и следим, что – личность, – не без уважения сказал Задороожный.

– Так пусть за ним госбезопасность наблюдает. У них и специальная служба есть.

– Может, чекисты и присматривают, только я их пока не приметил. На других надейся, а сам не плошай. Не знаю, как по их линии, но раньше Кумов был нашим клиентом. Хотя ни разу и не попался.

– Я смотрю, ты о нем много знаешь.

– Главным образом от полковника Савченко и майора Гайденко. Шанхай – тогда у него было это прозвище – в девяносто втором немного погастролировал в Ровске. Впрочем, претензий мы к нему не имели. Шорох, который он поднял в городе, был нам на руку. Зато получили возможность понаблюдать, как он работает. И потом, когда в прошлый раз из Москвы сообщили Савченко, что Кумов вновь собирается в наши края, полковник решил подстраховаться.

– Это когда Великий гробанулся? Когда мы Шаховского пасли?

– У тебя память, как решето. Что ты вообще в сыске делаешь? Ты ж присутствовал, когда Гайденко

– Помню, помню я. Тогда Шанхай так быстро смылся из Ровска, что я уж грешным делом подумал будто это он устранил Великого.

– Просто суета, которая поднялась тогда в городе, стала помехой в осуществлении каких-то планов Шанхая. Именно поэтому он и приехал сюда повторно.

– Зачастил в Ровск. Хотелось бы мне знать, что ему понадобилось.

– Не только тебе интересно. Нашему начальству тоже. Вот и приставили нас к "старому знакомцу".

* * *

Впервые за много дней Татьяна покинула стены своего дома. Выйдя на крыльцо, она остановилась и вдохнула полной грудью свежий уличный воздух. Телохранители нетерпеливо переминались с ноги на ногу, обеспокоенно оглядываясь вокруг, но Бачурина не торопилась садиться в машину. Кузнецов, державшийся, как обычно, рядом с графиней, посмотрел на часы и выразительно кашлянул.

– Поехали! – Татьяна уселась на заднее сидение лимузина, и Макс захлопнул за ней дверцу.

Знакомые улицы, по которым мчалась машина, сегодня почему-то казались особенно неприветливыми. Может, из-за пасмурной погоды, может, из-за тонированных стекол, окрашивающих мир в серое, а может, потому, что с утра Бачурина чувствовала себя разбитой. Весь день она боролась с подступающей тошнотой, теряясь в догадках, чем она вызвана. Возможно, это была реакция на волнение перед ответственным выступлением. Вот и сейчас, чем ближе подъезжали к зданию корпорации, тем хуже себя чувствовала Татьяна.

– Останови машину, – попросила она водителя.

Шофер удивленно посмотрел на Кузнецова. Тот обернулся к хозяйке и, увидев, что лицо женщины приобрело мертвенно-белый цвет, распорядился:

– Останавливай.

Татьяна нашла в себе силы открыть дверцу и выйти из лимузина. На свежем воздухе стало немного лучше.

– Что случилось? – рядом уже стоял обеспокоенный Макс.

– Все в порядке. Немного укачало, – слабым голосом проговорила Бачурина.

Подняв голову, она заметила, что и остальные телохранители успели покинуть автомобили сопровождения и занять позиции вокруг.

– Давно не пользовалась машиной, – оправдываясь, проговорила Татьяна. -Наверное, отвыкла от запахов бензина и выхлопных газов.

Она попыталась отойти от лимузина, но пошатнулась и ухватилась за дверцу. Мир вокруг вдруг стал белоснежно-сияющим и в нем двигались неправдоподобно черные силуэты. Ее вырвало.

Случайные прохожие с удивлением смотрели на богато одетую молодую женщину, стоящую рядом с сияющим "Линкольном" в окружении своры телохранителей. Красотка явно перебрала и сейчас ее выворачивало наизнанку.

Проезжавшая мимо черная "Волга" притормозила, пассажир на заднем сидении наклонился к стеклу, чтобы лучше видеть происходящее, и зло прошипел:

– Так тебе и надо, стерва!

* * *

Гайнанов, стоя на ступеньках у центрального офиса корпорации, то и дело поглядывал на часы. По всем подсчетам Бачуриной давно уже следовало приехать. До начала собрания оставалась какая-то пара минут. Неужели она не понимает, что это не свидание и опаздывать даже такой хорошенькой женщине, нельзя? Точность – вежливость не только королей, но и королев.

Холодный пронзительный ветер рвал полы плаща, и мужчина проклинал себя за то, что не догадался надеть шарф и шляпу. Сотовый телефон, с которым он обычно не расставался, как нарочно забыт в кабинете. А часы показывают, что собрание должно начаться еще десять минут назад. Андрей взглянул вдоль проспекта и зашел в вестибюль. От дежурного он позвонил Зотову и попросил немного задержать начало. Затем стал набирать номер телефона Бачуриной. Послышались гудки, но никто не спешил поднимать трубку. Гайнанов в сердцах выругался и подошел к огромному стеклу, сквозь которое мог следить за всем происходящим на улице.

– Андрей Дмитриевич, – подбежал один из сотрудников корпорации. – Меня прислал Зотов. Ему звонили от Бачуриной. Татьяна Николаевна не приедет.

– Что?! Как это не приедет?

– Я не знаю, что произошло. Но Бачурина не сможет присутствовать на собрании.

Чертыхаясь, Гайнанов поднялся в зал заседаний. Казарин с трибуны уже произносил речь. То, что собрание открывал Михаил Петрович, уже само по себе явилось огромным поражением Бачуриной и ее союзников. Этим как бы признавалась главенствующая роль нынешнего председателя Правления. Зотов сидел с весьма кислым видом, который ему никак не удавалось скрыть. Под неодобрительными взглядами опоздавший прошел к своему месту в президиуме. Пользуясь отсутствием Гайнанова, Лебединский занял его стул и теперь Андрей был лишен возможности спросить у Зотова, что же произошло.

* * *

Когда Бачурина вдруг стала медленно оседать на землю, Макс успел подхватить ее. Татьяна Николаевна безвольно повисла на его руках с закрытыми глазами, и Кузнецов испугался, не подстрелил ли хозяйку снайпер. То, что он не слышал звука выстрела, ничего не значило, – винтовка могла быть снабжена глушителем. Но, слава Богу, крови не было.

Вместе с подоспевшим телохранителем Макс уложил потерявшую сознание женщину на заднее сидение лимузина и устроился рядом.

По пути домой Кузнецов успел связаться с Рейном и вызвать его на Богоявленскую. Затем позвонил Тормису.

* * *

Ходосеев выслушивал доклад руководителя планово-экономического отдела, когда ему позвонил зять. Мэр прижал трубку рукой и попросил подчиненного подождать в приемной – разговор не был предназначен для чужих ушей. Мазур жаловался на начальника управления, окрысившегося на него в последние дни с подачи губернатора, и просил в связи с этим переговорить с Мостовым. В конце беседы зять упомянул, что, когда ехал на работу, видел Бачурину. Стояла у своего лимузина и травила. Где-то, видно, перебрала.

– В натуре, – смеялся Мазур, – обрыгала весь багажник, как пьяная проститутка!

Ходосеев сразу вспомнил о собрании акционеров "Цесаря", которое шло в эти минуты, и сообразил, какую пользу он может извлечь из сообщения зятя.

– Перезвоню тебе позже – перебил мэр Мазура и, ударив пальцем по рычагу телефона, тут же стал набирать номер своего пресс-секретаря. – Быстро ко мне, одна нога там, другая здесь.

* * *

Все пошло наперекосяк. Не удивительно, что результаты собрания акционеров оказались совсем иными, чем этого ожидали в доме на Богоявленской. Казарин, Зотов и Лебединский заняли посты директоров корпорации, образовав своеобразный триумвират. Таким образом, сторонник Бачуриной остался в меньшинстве. К тому же Казарин был назначен временно исполняющим обязанности генерального директора. Зотову с трудом удалось добиться, чтобы в решение собрания включили пункт об обязательной подотчетности директората перед Бачуриной. Казарин легко с этим согласился. Отчитываться – еще не означает принимать во внимание мнение и тем более выполнять указания взбалмошной девчонки, даже не соизволившей явиться на собрание.

Что касается Гайнанова, то он был оставлен на прежней должности – заместителя генерального директора. Для Андрея это означало полный крах его надежд.

* * *

Пока Рейн осматривал Бачурину, Тормис распекал в соседней комнате Кузнецова:

– Зачем понадобилось делать остановку?! А если бы вас действительно ожидал снайпер? Ведь ты знаешь о предупреждении агентуры.

– Татьяне Николаевне стало плохо, – оправдывался Макс.

– Ну и что? Стало плохо – поворачивайте домой. Испачканный салон можно вымыть. А если потеряем Бачурину, ты ее оживишь?

Кузнецов посмотрел на Тормиса и увидел, что тот обеспокоен куда больше его самого. Возможно, Ян знал нечто, остававшееся неизвестным самому Максу.

– Когда вы уехали, мне сообщили о появлении в городе одной весьма подозрительной личности. Из досье этого человека явствует, что он имел отношение к проведению или подготовке нескольких силовых акций. Доказательств нет, но это лишь свидетельствует о мастерстве исполнения. Поэтому нам следует соблюдать предельную осторожность. Возможно, он прибыл лишь для того, чтобы встретиться с друзьями. Может, у него в Ровске дела. А может, что-то затевает. Кстати, прибыл он еще несколько дней назад, а узнал я об этом только сегодня. Вот тебе уровень нашей системы противодействия.

Из спальни Бачуриной вышел Рейн. Телохранители тотчас прервали беседу.

– Ничего серьезного, – успокаивающе проговорил доктор. – Здоровью графини ничто не угрожает. По меньшей мере, по вашей части. Если это отравление, то, скорей всего не преднамеренное. Но вы правильно сделали, что сразу поставили меня в известность. Позвольте мне телефон. Я хочу вызвать лаборанта, необходимо сделать анализы.

– Может, требуется транспорт? – предложил Кузнецов.

– Сделайте любезность. Сейчас я расскажу, куда нужно подъехать.

* * *

Перед началом собрания у здания «Цесаря» не было видно ни одного журналиста. Но вечером выходящих участников заседания встречало сразу несколько корреспондентов, фотографов и операторов.

– Скажите, как вы объясняете отсутствие на заседании Татьяны Бачуриной? – сунул под нос Гайнанову микрофон невесть откуда взявшийся юркий паренек.

– Без комментариев, – отрезал Андрей. Он был не в том расположении духа, чтобы общаться с журналистами. Да и что он мог сказать?

Неподалеку в окружении репортеров спускался по лестнице сияющий Зотов. Можно было подумать, что он одержал одну из значительнейших побед в своей жизни. Адвокат шутил и отвечал на вопросы, ухитряясь при этом давать журналистам практически нулевую информацию. Увидев Гайнанова, Аркадий Константинович сделал знак, приглашая союзника в поджидавшую машину.

– Не расстраивайтесь, Андрей, – успокаивающе говорил Зотов по пути к дому Бачуриной. – Мы проиграли авангардные бои, но генеральное сражение еще впереди. Не забывайте, что это было экстренное заседание. А через месяц-полтора предстоит годовое отчетное собрание акционеров. Есть возможность подготовиться и улучшить свои позиции.

Адвокат был куда более осторожным в прогнозах, чем даже сегодняшним утром. Он не мог ни понимать, что поражение, это всегда поражение. И оно не может повысить шансы на победу в грядущем сражении.

Разговор с Бачуриной не улучшил настроение Гайнанова. Татьяна Николаевна казалась ослабленной внезапным недугом и, видимо, поэтому не смогла реально оценить итоги сегодняшнего заседания. Она рассеяно выслушала Зотова, извинилась и покинула кабинет.

Посетители не стали задерживаться. В приемной столкнулись с доктором Рейном.

– Что с Татьяной Николаевной? – сразу же поинтересовался Зотов.

– Не могу сказать. Очень похоже на отравление, однако клиническая картина не совсем ясна. В иной ситуации я предположил бы обычный токсикоз. Но, во-первых, нам всем известны нынешние обстоятельства, которые вынуждают отказаться от подобной версии. А во-вторых, совсем недавно в этом доме мне уже пришлось пользовать пациента с подобными симптомами. Внезапные приступы слабости с потерей сознания, тошнота, рвота. Этот больной был мужчиной, что, естественно, отмело подозрения в токсикозе. Но давайте подождем результатов анализов.

Выйдя на улицу, Зотов поинтересовался у Гайнанова:

– Что вы думаете обо всем этом?

– Если доктор сомневается в диагнозе, то я – тем более. Что же касается отравления, о котором упоминал Рейн, то я помню, что на последнем приеме, который давали Великий и Бачурина, действительно стало плохо некоему Тормису.

– Я помню его. Из службы безопасности. И что это за человек?

Гайнанов пожал плечами:

– Консультант по электронным системам или что-то в этом роде.

– А как насчет токсикоза?

– Вы думаете, Татьяна могла забеременеть? Когда? От кого? После смерти Великого прошло всего-то чуть больше двадцати дней. – Андрей непонимающе уставился на адвоката.

– Она никогда не упоминала при вас о своей беременности? – осведомился Зотов.

– Я не настолько близкий друг семьи, чтобы можно было говорить со мной на подобные темы. Но, тем не менее, слышал стороной, что у Бачуриной с Великим были в этом отношении проблемы.

– Ты хочешь сказать, что она бесплодна? Ведь у Пети есть дочь от первого брака.

– Я никогда не обращал особого внимания на эту сторону жизни Великого и Бачуриной.

– И напрасно. Если она забеременела, у нас могут возникнуть некоторые проблемы. Они уже возникли.

– Я больше склоняюсь к мысли, что это отравление, – возразил Гайнанов.

– И все равно: я обратил внимание на симпатичного молодого человека, который везде сопровождает Бачурину. Следует приглядеть за ним.

– Вы имеете в виду Макса? Я не думаю, что с ним у Татьяны возможен роман, – Андрей даже улыбнулся.

– Дай-то Бог.

Адвокат так посмотрел на Гайнанова, будто заподозрил и его в любовных шашнях с графиней.

"А неплохо было бы", – мелькнула у Андрея шальная мыслишка. Он и раньше задумывался о подобной возможности. Но так и не рискнул перейти от планов к действиям.

– Тебя подбросить к дому? – предложил Зотов.

– Да что тут идти? – три минуты. Прогуляюсь, проветрюсь.

– Ну, как хочешь. Встретимся завтра в моем кабинете. Нужно прикинуть, что можно предпринять.

Адвокат открыл дверцу "Мерседеса" и уселся на заднее сидение:

– До завтра.

Мягко шурша шинами, автомобиль покатил по улице. А Гайнанов медленно зашагал к своему дому. Ему было о чем поразмыслить.