Текст книги "Охота на Золушку (СИ)"

Автор книги: Владимир Барт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

На проезжую часть вышел гаишник, поднял жест, преграждая дорогу "семерке" Кумова. С противоположной стороны подъехала колонна из нескольких автомобилей, впереди которых шли легковушки с мигалками. Четыре автозака один за другим въехали в ворота суда. Ни абы кого – банду привезли!

Гаишник отступил в сторону, махнул полосатой палкой. Проезжай!

Шанхай припарковал машину у центрального универмага и прошел внутрь. Задорожный направился за ним следом, а Кунину пришлось на полминуты задержаться, чтобы объясняться с некстати подоспевшим контролером. Подъезды к ЦУМу давно были превращены в платную стоянку. Громиле, нацепившему красную повязку сборщика платы, оказалось наплевать на красную корочку, которую ткнул ему опер, он даже пытался схватить Кунина за рукав. Пришлось пообещать слишком ретивому работничку посодействовать в увольнении.

Когда Кунин заскочил внутрь магазина, он увидел Задорожного стоящим посреди зала и беспомощно озирающимся. Объект наблюдения исчез.

Оперы доложили о ЧП начальству, но вопреки ожиданиям, избежали головомойки. Савченко даже не удивился их сообщению, лишь проворчал нечто вроде того, что этого следовало ожидать, и приказал сторожить "семерку" Шанхая.

Шанхай объявился через полтора часа, нагруженный свертками с покупками. Как ни в чем ни бывало забросил пакеты на заднее сидение и спокойно, не торопясь, вернулся на квартиру, где остановился.

Вечером Задорожный и Кунин перешерстили всю оперативную сводку за день. За время, пока подопечный находился вне контроля, произошли две драки, две кражи личного имущества, одно ограбление квартиры, но ничего, в чем можно было бы заподозрить Шанхая.

– Если он и сотворит что-то, мы об этом даже не узнаем, – задумчиво проговорил Савченко, когда сыскари доложили о результатах наблюдения. – А если и узнаем, не сможем доказать.

Полковник посмотрел на подчиненных, будто ждал опровержения. Но те молчали.

– Ладно, орлы, хватит прохлаждаться. С завтрашнего дня возьметесь за настоящее дело, – твердо, как о давно принятом решении сообщил Савченко. – И так начальство мне темечко проклевало.

– А Шанхай? – полюбопытствовал Задорожный.

– Если натворит что, будем ловить. А пока незачем устраивать за ним слежку.

– Но сегодня он явно что-то затевал, – возразил Кунин.

– У тебя есть доказательства преступных намерений гражданина Кумова? Нет. Налицо лишь ваша с Задорожным профессиональная неподготовленность.

* * *

Боксер сидел на заднем сидении новенькой «Мазды» и рассматривал ровские улицы.

– Притормози-ка здесь, – неожиданно приказал он водителю. – И сходи купи мне сигарет.

Водила послушно вылез из машины, сообразив, что шеф хочет остаться один. От газетного киоска к иномарке вразвалочку подошел представительный кавказец. Чуть поодаль подпирали углы еще двое, одетых попроще, но не из тех, что торгуют на базарах.

– Чем порадуешь? – после рукопожатий и обычных приветствий спросил кавказец.

– Бачурина не выползает из своей норы.

– А там ее никак не достать?

– Пробовали подкатиться к обслуге. Только по рогам получили. Девка, может, и дура, но безопасностью у нее заправляет кто-то крутой.

– Я узнавал: молодой парень – Макс Кузнецов. До этого ничем себя не проявил. Еще один, Сирота, переключился на обслуживание "Цесаря". В доме на Богоявленской даже не появляется.

– Не знаю, кто там за старшего, но оборону он держит глухо. Не подобраться. А вы еще не отказались от мысли прищучить девку?

– К чему ты спрашиваешь? Кишка тонка провернуть такое?

– Ты меня не подначивай. Я не мальчик. Спрашиваю потому, что слушок пошел, будто у Бачуриной рак. Я проверял – к ней что ни день врач приходит, каких-то специалистов из столицы привозили.

– Что за специалисты?

– А хрен их знает! Медики.

– Ну, даже если и рак – знаешь, сколько, бывает, с этим раком живут? Мы все перемрем, пока она окочурится. Этот вопрос следует серьезно прощупать. Может, она эти слухи сама и распространяет.

– Только полный валет будет о своей слабости трубить. Люди – что волки. А волки – санитары леса. Слабого да больного рвут на части.

– Ладно. Ты пока продолжай подготовку, а я попробую прощупать, насколько серьезны эти слухи.

– Значит, если подвернется возможность...

– ...то грех упускать.

– Понял.

– Вот и хорошо, что понял. Наш уговор остается в силе.

Боксер угрюмо смотрел в окно, на серую мокрую улицу. Он уже сомневался, что сможет добраться до Бачуриной, пока та не покажется на людях. Но не признаваться же в собственной слабости. Придется делать еще одну попытку.

– Что нового в Ровске? – тем временем спросил собеседник, как бы подводя черту под деловой частью разговора.

– Да появился тут на днях один старый знакомый. Из Москвы.

В интонации Боксера кавказец уловил намек.

– Что за знакомый?

– Шанхай.

– Шанхай? Не знаю такого. Что за птица?

Боксер испытывающе посмотрел на собеседника. Может, тот и не знал Лешку, нельзя знать всех на свете. Но ведь Шанхай какого-то рожна сидит в Ровске. Не для того же, чтобы только водку жрать да баб трахать.

* * *

Решив заняться подбором собственной команды, Бачурина потребовала досье на возможных кандидатов. Начала с Гайнанова. Бог знает, что она надеялась найти в этих бумагах. Но в этот раз Тормис представил ей не личные дела из отдела кадров, а материалы детективного агентства – куда более полные, чем официальные характеристики. Детективы знали о своих подопечных много такого, что было неведомо даже женам и близким друзьям объектов наблюдения.

Впрочем, досье Гайнанова не содержало ничего существенного или тем более компрометирующего. Так, несколько интрижек во время командировок и – на курортах. Тем более, что некоторых из случайных партнерш Гайнанова "подбросил" референту начальник службы безопасности корпорации "Цесарь" Гришин. Девицы предоставили весьма откровенные отчеты о проведенных ими "операциях". Бачурина поморщила нос, но прочитала все рапорты до конца. Неужели когда-то и Великий читал эти донесения? Несомненно. А теперь в этой куче грязного белья приходится копаться ей.

По-настоящему уязвило Таню донесение о похождениях Андрея на даче Гуковского во время последней поездки в Москву. Среди ночи в машину к водителю Гайнанова подсела проститутка и очень красочно описала, чем занималась с хозяином и гостем. При этом весьма скептично отозвалась о сексуальных способностях мужчин.

Татьяна поймала себя на мысли, что испытала некоторые разочарование и даже обиду, но одернула себя: она ведь не жена и даже не любовница Андрея.

Что касается бизнеса, то, судя по всему, ничего компрометирующего в поведении Гайнанова замечено не было.

Удивительно, но с осени количество в досье документов значительно уменьшилось. Еще раз пролистав папку, Бачурина заметила, что порядковые номера на листах за последние два месяца идут не по порядку. Все ясно – ей передали только те материалы, ознакомить с которыми посчитали нужным. Опять шпионские правила? Или Тормис ведет свою игру?

Полученной информации было явно не достаточно чтобы прийти к какому-либо однозначному выводу.

Сейчас Таня как никогда нуждалась в сильном и надежном человеке, способном защитить ее интересы. Но где его взять, этого верного друга? На кого она может без опаски опереться? Кто заслуживает доверия – Гайнанов? Зотов? Тормис? Каждый из них уверяет в своей преданности, однако наверняка преследует собственные интересы. И для того, чтобы убедиться в совпадении этих интересов с целями Бачуриной, нужно то, чего ей сейчас не хватает – время.

Из задумчивости вывел телефонный звонок. Голос в трубке был грозен:

– Ты почему не спишь?

– Кто это? – удивилась Бачурина.

– И родственников не узнаешь, – констатировал звонивший.

– Дядя Константин! – воскликнула Татьяна (Никовани теперь часто звонил в Ровск). – Но как вы узнали, что я не сплю?

Она бросила взгляд на часы: уже заполночь. Где то время, когда она жила по распорядку?!

– Можно подумать, что в этом доме телефон имеется только у тебя.

Намек дяди не смутил Бачурину: она знала, что князь периодически звонит дворецкому Павлу, и осведомляется о делах племянницы. И тем не менее, произнесла с осуждением:

– Следите?

– Что делать? – вздохнул Никовани. – Если за тобой не присмотреть, загонишь себя, как лошадь.

– Приходится гнать. Жизнь такая...

– Неприятности?

– После того, как я узнала, что на меня готовят покушение, любая неприятность покажется мелочью. Хотя, возможно, хотят просто припугнуть. Чтобы продала свою долю акций.

Бачурина не боялась вести откровенные переговоры по своему личному телефону. Тормис позаботился о надежности и безопасности связи: ее аппарат, был снабжен скремблерами, засекречивающей аппаратурой связи. К тому же дядя был по сути единственным, с кем она могла позволить себе откровенность.

– Мне доводилось быть предметом охоты. Следует признать, это вызывает малоприятные ощущения. Может, есть резон уехать на месяц-другой? Погостишь у меня.

– Было бы неплохо, но мне еще только предстоит укрепиться в своем наследстве. На это требуется время.

– И верные люди, – вставил Никовани.

Замечание старого князя заставило Татьяну тяжело вздохнуть.

– Что, людей не хватает? – понял Никовани.

– Верных людей, – поправила Бачурина. – В последние дни мне часто намекают, что нельзя полностью доверять даже ближайшим помощникам.

– Они правы. Ведь речь идет о сотнях миллионов долларов.

– Небольшое утешение.

– Меня значительно больше волнует покушение. Я предполагал, что возникнут осложнения, и предпринял кое-что... Но все же постараюсь придумать, как помочь твоему горю. А утром перезвоню. Жаль, сейчас не могу приехать к тебе. В котором часу ты поднимаешься?

– Похоже, сегодня мне не придется ложиться.

– Глупости. Обстоятельства вертят, как хотят, только слабыми людьми. Ты всегда можешь остановиться и отдохнуть, восстановить силы. Ложись спать, а дядя Константин немного поработает на тебя.

– Уже полтретьего. А на шесть у меня назначена встреча. Нужно столько обдумать.

– Чепуха. Я сам был таким – все торопился жить. И чуть не загнал себя, как скаковая лошадь. Учись на моем примере и не повторяй ошибок.

– Хорошо, дядя.

– Утром я тебя разбужу. Спокойного сна.

– Спокойной ночи, – устало произнесла Бачурина, не желая спорить со стариком.

Она пододвинула к себе досье на Зотова и углубилась в чтение. Через несколько минут глаза ее сомкнулись и Бачурина, опустив голову на руки, уснула.

* * *

Таню разбудил зуммер сотового телефона, лежавшего в кресле рядом с диваном.

– Алло.., – Поднося трубку к уху, Бачурина недоуменно осмотрелась вокруг, не понимая, как она оказалась на диване, укрытая одеялом.

– Молодец, девочка, все-таки послушала совета старика, – послышался голос князя Никовани. – Слышу по голосу, что спала. Правильно сделала.

– Уснула прямо в кресле, – призналась Таня. – Наверное, вы так подействовали.

– Э! Продолжай работать в прежнем темпе – и будешь засыпать на ходу. Но перейдем к делу. Я переговорил кое с кем из своих друзей в Грузии и Москве. Обещали помочь. Конечно, в самом Ровске они не располагают ни нужными связями, ни прочными позициями. Но что-нибудь придумают. Это люди слова. Кстати, с одним из них ты знакома – Иван Царедворцев. Настоящий мужчина. Сейчас таких мало даже на Кавказе.

– Царедворцева я помню, – вставила Татьяна.

– Кроме того, – продолжал Никовани, – на днях я связался с одним человеком и попросил тебе помочь. Не хотел об этом говорить, но сейчас тебя нужно приободрить. Он большой специалист по экстремальным ситуациям.

– Кто этот человек?

– Надежный парень. Большего по телефону сказать не могу. Он сам с тобой свяжется. Но ты знай, что он рядом и готов в случае нужды оказать необходимую поддержку.

– А как я его узнаю?

– Не беспокойся – узнаешь. У него много имен, но тебе он представится Авакумом. Береги себя. Buena suerte!

– Adios!

* * *

Таня поднялась с дивана и прошла в ванную комнату. Когда она вернулась в кабинет, на журнальном столике в углу уже дожидался горячий кофе.

– Доброе утро, Татьяна Николаевна! – в двери показался телохранитель.

– Доброе утро, Саша. Ты не расскажешь, как я оказалась на диване?

– Я заглянул в кабинет, вы спали прямо в кресле. Вот я и перенес вас на диван.

– И я не проснулась?

– Ну, вы что-то говорили... Но не по-русски. Наверное, на испанском.

– Да? Раньше я во сне не разговаривала. И что же я сказала?

Саша пожал плечами:

– Нихт ферштейн.

– Не силен, значит, братец, в языках. У меня была назначена встреча, – неожиданно вспомнила Таня.

– Дворецкий от вашего имени перенес встречу на обед.

– Даже так? Ай да дядя! – удивилась Бачурина. – А что ты хотел?

– Ко мне пришел сменщик. Хочу представить его вам.

– Что же, я теперь постоянно буду под чьим-то присмотром?

– Мы постараемся лишний раз на глаза не попадаться.

– Договорились.

В кабинет вошла невысокая худощавая девушка. Рядом с массивным, накачанным Сашей она казалась особенно маленькой и хрупкой.

– Это Ирина, – представил сменщицу Саша. – Вы присматривайте за ней, Татьяна Николаевна. И не давайте в обиду.

Девушка лишь усмехнулась на слова телохранителя.

– Здравствуйте, – вежливо произнесла она. – Я буду временно исполнять обязанности вашего секретаря.

– Но у меня есть секретарь, – возразила Таня.

– Ну тогда помощника секретаря.

– Ира у нас не гордая, – усмехнулся Саша и серьезно добавил: – Между прочим, она мастер спорта по стрельбе из пистолета.

– Мелкокалиберного, – с улыбкой поправила Ира. – Настоящие мне не доверяют. Говорят, надорвусь.

– Прибедняется, – прокомментировал Саша. – А еще Ирина отлично владеет восточными единоборствами. В общем, ценный кадр.

– Доброе утро! Вы уже познакомились? – в кабинет вошел Тормис. – Извиняюсь, что без стука. Но у вас все двери открыты.

– Посты предупредили о вашем приближении, – Саша воспринял последнее предложение Тормиса как намек на собственную нерадивость.

– Знаю, – Ян указал на свое ухо, где, как и у всех телохранителей, скрывался наушник. – Взаимовыручка – это хорошо. Но не надо перекладывать свои обязанности на товарищей.

– Как обстоят наши дела? – спросила Бачурина, когда за молодыми людьми закрылась дверь.

– Прежде всего мне хотелось бы получить обратно досье.

Бачурина обернулась и вдруг заметила, что письменный стол абсолютно пуст – ни единого листа бумаги. Внутри все похолодело. Неужели досье похитили? Но ведь кабинет охранялся... Не может быть, чтобы Дима...

Тормис молча смотрел на Бачурину. Ему важно было увидеть реакцию женщины, оказавшуюся его начальницей.

– Распорядитесь никого не впускать и не выпускать из дому. Быстро. Без объяснений причин. Возможно, пока я спала... Следует допросить Сашу: видел ли он бумаги на столе, когда ночью входил в кабинет?

Она не впала в панику и не стала обвинять в краже телохранителя, предпочитая разобраться в ситуации.

– В этом нет необходимости. Это я приказал заглянуть к вам в кабинет и, если вы уснули, спрятать документы в сейф.

Бачурина почувствовала, как к лицу прилила кровь. Что себе позволяет этот охранник?! Но вскоре гнев сменился стыдом. Ведь ее предупреждали об особом отношении к досье. Она действительно допустила непозволительную безответственность.

– У меня для вас маленький подарок, – будто ничего не произошло, проговорил Тормис, меняя тему разговора. – Папка для деловых бумаг. По виду не отличается от обычной. А в действительности – маленький сейф. Было бы неплохо, чтобы все материалы, поступающие от меня, вы читали прямо отсюда, не доставая из папки.

– Почему? – Таня еще чувствовала некоторую неловкость, но одновременно была благодарна Яну за то, что он не стал читать ей поучений.

– При появлении неожиданного визитера достаточно просто захлопнуть папку. Открыть же ее можно, лишь набрав специальный шифр. Сейчас установлена дата вашего первого приезда в Ровск.

– Что сейчас в папке?

– Материалы на кандидатов в вашу команду. То немногое, что удалось наскрести на этот час. И краткий отчет о последних наблюдениях за Телком.

– За кем?

– За Гайнановым. Телок – кодовое имя, которое он получил в наших документах.

– Кажется, мне никогда не привыкнуть к вашей конспирации и секретности. Я тоже получила от вас какое-то прозвище?

– Кодовое имя.

– И какое же?

– До сих пор вы были "Лаской".

– Неплохо. Если только не обманываете. Я ожидала нечто вроде "Телочки". А вас как прозвали? – вкрадчиво спросила Таня, уже знавшая прозвище Тормиса.

– Наждак.

– Кажется, я понимаю, чем вы заслужили свое прозвище. С биографиями кандидатов ознакомлюсь чуть позже. И насчет досье... Вам удалось выявить, что за источники у Аркадия Константиновича в госбезопасности?

Вопрос был задан как бы между прочим, но Ян понимал, что она спрашивает неспроста. Это означало: не имеет ли адвокат с силовыми ведомствами более тесных связей, чем это допустимо при его положении. Одновременно графиня хотела проверить, насколько оперативно работает подчиненное ей детективное агентство. Девочка взрослеет на удивление быстро.

– Зотов свою информацию получает от знакомого в прокуратуре, – ответил Тормис. – Это специальный прокурор, с которым в случае необходимости сотрудничает контрразведка. Между прочим, он сказал, что силовики просят санкцию на обыск в доме покойного Петра Алексеевича. Возможно, он это сделал не без задней мысли.

– Значит, вы можете утверждать, что Аркадий Константинович не сотрудничает с контрразведкой?

– Ни с контрразведкой, ни с какой-либо иной спецслужбой, – заверил Тормис. – Хотя у него имеется достаточно знакомых среди силовиков. Но это – уже другая тема.

19

Бекас забрался на чердак и долго сидел у открытого люка, привыкая к темноте и вслушиваясь в тишину. Вроде все спокойно. Перед выходом на дело его начали терзать нехорошие предчувствия. Бекас вообще считал план Боксера полной бредятиной. Это ж надо – садануть из противотанкового ружья по окну. Да еще с расстояния в полтора километра. Стекло, даже бронированное, положим, не устоит перед пулей. Но что толку – ведь оно зеркальное. Попробуй угадай, кто там сейчас в кабинете и в кого попадешь. Полный бред. А попробуй, скажи это Боксеру – забуцает ногами до смерти. Крестный отец хренов! Хочет доказать, что способен на крутые дела, только вот творить эти дела намерен чужими руками.

Бекас положил в углу принесенный сверток и подполз к чердачному окну. Вынул из чехла бинокль и принялся рассматривать особняк на Богоявленской. Лишь бы не перепутать окна. Кабинет на втором этаже, четвертое окно справа. Окно выходит во двор, но с этой высотки его видно. Стрелять следует ровно в десять Бачурина в этот момент будет находиться в кабинете. Боксер утверждал, что пуля разрывная и достаточно одного выстрела, но Бекасу наплевать, он лишь нажмет на курок. А что там будет с Бачуриной, его не колышет. Это проблема Боксера.

* * *

В квартале от высотки, на которой засел Бекас, на колокольне реставрируемого собора устроился в засаде еще один мужчина. Он был одет в черную маску и черный комбинезон. У ног в футляре лежало противотанковое ружье Дегтярева, такое же, как у Бекаса, но усовершенствованное. Да и остальное снаряжение было не ровня тому, что имел уголовник. Не говоря уже о подготовке.

В отличие от Бекаса, снайпер в точности знал все детали покушения. Детали, о которых не подозревал и Боксер. Игра шла крупная и на дилетантов расчитывать не приходится. Хотя без их помощи не обойтись. Бекас своим выстрелом должен разнести стекло на мелкие кусочки, и тогда наступит очередь снайпера. Ему даже нет нужды стрелять именно в Бачурину: достаточно, чтобы пуля влетела в окно. Отравляющее соединение на основе цианида взрывом будет разбрызгано по комнате, обрекая всех присутствующих на смерть. А если повезет и снайпер увидит мишень собственной персоной, он не упустит шанса доказать свое мастерство.

* * *

Телефон внутренней связи отвлек Бачурину от чтения газеты. Звонил Тормис.

– Татьяна Николаевна, вы свободны?

– В каком смысле, Ян Эдуардович? Вы намерены предложить мне свою руку и сердце?

– К подобной жертве я еще не готов.

– Неужели вы шутите, Ян? – женщина улыбнулась. – Значит, сегодня снег пойдет.

– Снег на улицах лежит уже целую неделю. А на сегодня синоптики обещали потепление.

Бачурина взглянула в окно. На подоконнике действительно лежал снег. Как же она не заметила, что наступила зима? Что-то рано в этом году.

– Из-за вашей пленки на окнах я едва различаю время суток. Откуда мне знать, что творится на улицах? – И уже серьезно она добавила: – Если у вас что-то срочное – поспешите. В десять ко мне придет Рейн.

В этот раз Тормис пришел не читать лекции, а доложить о проделанной работе.

– Вот образцы, взятые из различных частей "Гольфстрима". Комиссия обнаружила на некоторых элементах двигателя нагар неизвестного происхождения. Экспертам не удалось идентифицировать вещество, поэтому в официальном отчете о нем не упомянули.

– Посмотрим, что скажут по этому поводу эксперты "Роллс-Ройса". Я сегодня же свяжусь с нужными людьми и скажу, по какому адресу отослать образцы.

– Хотите отправить их по почте? На мой взгляд, лучше командировать курьера. Нужно лишь придумать убедительную причину, по которой он едет за рубеж.

– Это по вашей части. Что еще?

Тормис достал из дипломата и положил на стол коробочку из прозрачного пластика, внутри которой виднелось нечто, напоминающее серебристую нить.

– Что это?

– Подслушивающее устройство. Одно из самых совершенных, которые мне доводилось встречать. Я даже не берусь указать все возможности этого жучка. Такой должен стоить целое состояние. Но, даже имея такие деньги, достать подобное устройство неимоверно сложно.

– А у вас он откуда?

– Обнаружили в стене позади вашего кресла.

– Здесь?! Но вы едва ли не ежедневно проверяете все помещения в доме. И, помнится, вы уже находили "жучки" в моем рабочем кабинете.

– Наши приборы оказались не способны засечь его излучение. К тому же последние недели прибор не действовал.

– Как же тогда вы обнаружили "клопа"? Когда?

– В ходе оперативных действий мы вышли на одну из ваших горничных. Честно говоря, совершенно случайно: заинтересовались личностью ее жениха.

– Хотите сказать, что одна из моих горничных шпионила?

– С некоторыми поправками можно сказать и так. Девушка лишь снимала информацию с помощью специального устройства и передавала своему жениху.

– Значит, все, что говорилось в этом кабинете, известно нашим противникам?

– Мы не знаем, какую информацию получал противник на протяжении двух или трех недель работы этой закладки.

– Что вы намерены предпринять? Установили наблюдение за "женихом"?

– Он исчез. Уехал на днях в длительную командировку. Будто предчувствовал что-то. Горничная получила от него письмо, в котором "жених" обещает в скором времени вернуться. Но с тех пор – ни ответа, ни привета.

– Опять тупик?

– Не совсем. У нас имеются некоторые зацепки, которые, возможно, выведут нас на шефов "жениха" окольными путями.

– Кто эта горничная?

– Вита Тимофеева.

Бачурина вспомнила живую симпатичную девушку, которая ей всегда нравилась.

– Ни за что бы не подумала. Что с ней теперь будет?

– Сейчас с Витой беседуют мои люди.

– Надеюсь, обойдетесь без излишеств? Как это называется: допрос третьей степени? "Горячая" обработка?

– Откуда вы этого нахватались?

– Прочитала в одном пособии для служб безопасности. Его приобрели по моей просьбе.

– Дайте и мне полистать на досуге.

– Хотите повысить квалификацию?

– Нет, посмотреть, какие еще глупости вы вычитали.

– Так уж и глупости.

– Нам нет нужды прибегать к крайним мерам. Ограничились психологическим воздействием. Девушка сейчас подавлена. Мы легко доказали, что тот, кого она считала женихом, всего лишь использовал ее. Уязвленное женское самолюбие и страх перед уголовным наказанием делают ее разговорчивой.

– А ее действительно можно привлечь к уголовной ответственности? По какой статье – шпионаж?

– Вита думает, что находится в руках правоохранительных органов. И мы не собираемся убеждать ее в обратном.

– Что вам удалось узнать?

– "Жених" подкатил к ней этой осенью. Вскружил голову и без труда завербовал. Вита передавала ему различную информацию. Всякую мелочь: расположение комнат, распорядок дня хозяев, ваши взаимоотношения. Затем "жених", который, кстати, представился сотрудником контрразведки, попросил установить подслушивающее устройство. И подсказал, каким образом это сделать. Незадолго до смерти Великого он покинул Ровск, объявив Вите, что его отправляют в длительную командировку. Затем ненадолго появился вновь. Чтобы уехать и больше не возвращаться.

– А он не может быть действительно из контрразведки?

– Не исключено. Хотя... Работа под чужим флагом – обычный прием в деятельности подобного рода.

Неожиданно Бачурина встала:

– Извините, что прерываю, Ян Эдуардович, – Татьяна попыталась улыбнуться, но улыбка получилась какой-то кривой. – Вы не обидитесь, если я вас покину на минутку?

Она торопливо вышла из-за стола и скрылась за дверью туалетной комнаты.

– Татьяна Николаевна, к вам доктор Рейн, – по громкой связи доложила секретарь.

Ян посмотрел на часы: без одной минуты десять. По Рейну можно сверять время.

– Пусть входит, – вместо хозяйки ответил Тормис.

– Добрый день, добрый день, – Рейн остановился посреди помещения и оглянулся: – Так-с, а где несравненная Татьяна?

Тормис указал на туалетную комнату.

* * *

Бекас выжидал до последнего. Он заранее решил взять в руки оружие в самый последний момент: если возникнут осложнения – тьху-тьху-тьху – пусть менты докажут, что это его ружье. Бекас боялся и с радостью дал бы стрекача прямо сейчас. Но когда до намеченного срока осталось всего пять минут – пополз к свертку, оставленному у люка. Развернул тряпки, извлекая оружие. Вставил в специально изготовленный зажим оптический прицел. Но зарядить ружье не успел.

Откуда-то из темноты вынырнули две темные фигуры, выхватили из рук оружие. Кто-то плеснул на Бекаса водкой, а бутылку с остатком сунули ему же в карман. Уголовник не успел сообразить, что происходит, как его подтолкнули к чердачному окну.

* * *

Витька Лыжник дожидался появления Бекаса за рулем старенького, но еще резвого «Фольксвагена-Гольф». Чтобы Витька заранее не мандражировал, ему не сообщили деталей предстоящего дела. Просто велели подогнать машину к определенному месту и ждать Бекаса. На место стрелка подвез другой кореш, который, высадив пассажира, тут же укатил. С помощью этих нехитрых предосторожностей Боксер надеялся избежать внимания случайных прохожих, жителей дома и бдительных старушек.

Насвистывая, Витек отбивал пальцами по баранке ритм мелодии и разглядывал сквозь лобовое стекло облака. Время от времени он посматривал на часы. Двигатель работал на холостом ходу, а нога водителя лежала на педали. Как только Бекас вскочит в машину, Лыжник даст по газам – и ходу.

Интересно, что может делать Бекас в высотке? Может, бомбит квартиру? Витек наклонился пониже, чтобы взглянуть на окна нависающей над ним громады, и услышал чей-то душераздирающий крик. Он успел увидеть падающего человека, молотящего по воздуху руками. В следующее мгновение тело ударилось об асфальт в каких-то трех метрах от "Фольксвагена". Витек ошалело уставился на труп. Не меньше минуты он рассматривал распластавшегося на проезжей части мертвяка, и ему казалось, что видит перед собой Бекаса. Лыжник, не отдавая себе отчета, открыл дверцу, будто собирался выйти из машины.

Это был Бекас. Витек узнал его. В панике Лыжник рухнул обратно на сидение и стал жать на педаль газа, не замечая, что двигатель успел заглохнуть.

Наконец машина рванула с места. На повороте незахлопнутая дверца распахнулась, но водитель не обратил на это внимание.

– Что произошло? Что случилось?! – у высотки стала собираться толпа.

– Мужика сбила машина.

– Я сама видела. На него наехала вишневая "девятка".

– Это была красная иномарка.

– Женщина, а вы разбираетесь в машинах?

– А причем тут машина? Она просто остановилась.

Дежурная милицейская группа, прибывшая к месту происшествия, в ходе недолгого разбирательства выяснила, что гражданин Бекасов Н.П., он же "Бекас", ранее судимый, будучи в нетрезвом состоянии упал с крыши высотного здания по улице Чкалова.

– Чего его понесло на крышу? – спросил один милиционер другого, осматривая чердачное помещение.

– Ты его спроси, – последовал ответ.

На чердаке обнаружили сумку с веревкой, стеклорезом и хирургическими перчатками.

– Там ниже живет семья художника Сафонина. Точней сказать, прописана. Сафонин вот уж второй год как купил более просторную квартиру, а эту держит для сына. Квартира практически постоянно пустует, – доложил инспектор, проводивший опрос жильцов.

– А, тогда картина ясная. Тут из Октябрьского района сообщили, что Бекас сидел как раз за квартирную кражу.

* * *

Человек выпил кофе, поставил чашку на стол и вышел на улицу. В мужчине, одетом в потертые джинсы и кожаную куртку, теперь никто бы не узнал того затянутого в черное снайпера, каким он был еще недавно.

Охотник не стал дожидаться намеченного часа. Шестым чувством почувствовал опасность. Напарник, наблюдавший за подходами к колокольне и контролировавший эфир, молчал. Значит, не видел угрозы. А может, добрались до него первого. Так или иначе, снайпер не стал дожидаться сигнала и поспешил вниз. Ружье он оставил на колокольне. Если попытка сорвалась, незачем пытаться повторять старый сценарий. Охотник потому и жив до сих пор, что не поджидает свои жертвы в подъездах и не признает устоявшиеся схемы. Какими бы удачными они ни были. А еще потому, что доверяет своей интуиции, чувству опасности.

Снайпер уловил сигнал тревоги, когда уже спускался по лестнице. Начни он отход только сейчас, шансы на спасение были бы минимальными. Но он успел. Опять успел. По подземным коммуникациям Охотник перешел в подвал соседнего дома, переоделся и вышел на свет Божий. Неторопливо выпил в забегаловке кофе, закурил и прогулочным шагом направился в сторону центра. Сейчас ему лучше всего оказаться среди толпы. Посидеть в ресторане, сходить на открытие выставки, туда, где тусуется много людей.

В прежние времена он, из глупого чувства долга, рискнул бы своей жизнью и выполнил задание. Тогда он руководствовался какими-то идеалами. Мальчишеский романтизм... И хотя идеалы оказались пустышкой, снайпер до сих пор любил вспоминать былые дни, гордился своим офицерским званием и боевыми наградами. Но в нынешней мирной жизни ему не нашлось места. Разве что убирать из жизни двуногих хищников по заказам таких же акул-толстосумов. Работенка, которой не приходится гордиться: вроде живодера, отстреливающего бешеных псов. Малоприятная работа. Зато за нее хорошо платят. Но деньги – это не то, за что умный человек способен отдать жизнь. И Охотник предпочел не рисковать. Он уже предпринял некоторые шаги на тот крайний случай, если придется прибегнуть к более изощренному способу устранения. Правда, для этого понадобиться приблизиться к жертве вплотную. Но можно использовать и смертника, не подозревающего о том, какая участь ему уготована.