Текст книги "Таких щадить нельзя (Худ. С. Марфин)"

Автор книги: Владимир Мильчаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

– Помогите! Товарищи! Помогите!

Из-за угла донеслись встревоженные возгласы людей. Тогда Жорка выхватил голыш из обессилевших рук Гриши и, ударив его камнем по голове, кинулся в темноту переулка.

Игорь, Тимур и Света долго сидели на крылечке в ожидании Гриши Молчанова. Домнушка сказала, что часам к девяти Гриша обязательно вернется. Но прошло и девять, и десять, а Гриши все не было. Уже давно стемнело. Трое друзей, переговорив обо всем, что было на душе у каждого, сидели молча. Мимо них пробежала встревоженная женщина. Через мгновение со двора послышался болезненный вскрик, а затем плач Домнушки.

– Там что-то случилось, ребята! – вскочил на ноги Игорь.

– Плачут? – тревожно сказала Света.

– Пойдем узнаем, – увлек Игорь друзей за собою.

Во дворе, вокруг плачущей Домнушки, собрались все жильцы дома. Женщина, только что вернувшаяся из города, азартно рассказывала:

– Лежит он в крови. И милиция уже тут, и «скорая помощь» приехала. Гришка совсем неживой. Не говорит и не стонет даже. Глаза закрытые, а сам белый, как известка.

– Про кого это она? – прошептала Света. – Неужели про Гришу Молчанова?

– Наверное, про него, – проталкиваясь вперед, ответил Тимур.

– Где это случилось? – перебил рассказчицу Игорь.

– В переулке за пивнушкой, – отозвалась та, – недалеко от кино. Зеленый такой переулок, тихий. Там и…

– Ребята, – предложил шепотом Игорь друзьям, – вы оставайтесь, может, Гришкиной маме что надо будет. А я к полковнику.

Тимур мгновение колебался, но испуганный взгляд Светы красноречиво говорил, что она никогда не простит, если сейчас ее оставят одну, и юноша, вздохнув, согласился.

– Иди, – кивнул он. – Потом зайди ко мне. Я ждать буду. Ладно?

– Ладно! – ответил Игорь уже на ходу.

18. АБДУКАДЫР МЕРГЕН НАШЕЛ СЛЕД

Несколько суток прошло с того дня, когда на восходе солнца Абдукадыр Мерген проводил в город Дмитрия Бубенца. Все эти дни старый охотник не имел ни минуты покоя. Он колесил по району, заглядывая в самые отдаленные, самые глухие уголки. Однако это не было беспорядочным, непродуманным блужданием. Если бы возникла необходимость нанести на карту путь Абдукадыра Мергена, то можно было бы убедиться, что старик действовал очень продуманно и методично. Первым делом он проверил все дороги, шедшие из долины в горы. Установив, что ни на одной из них нет нужных ему следов, что машина бандитов не скрылась в горах, старый охотник начал проверять все дороги, дорожки и даже временные проезды в районе. С каждым днем он все дальше и дальше отходил от гор, и все более и более мрачнело его лицо. Как большинство людей, много бывающих в полном одиночестве, Абдукадыр привык разговаривать сам с собою. Впрочем, это был скорее не разговор, а думы вслух.

– Плохо, совсем плохо, – сердито ворчал он, шагал по бесчисленным полевым дорогам. – Видно, я совсем стариком стал, очень глупым сделался. Столько дней ищу след врага и не могу найти. Наверное, эти потомки Иблиса сейчас пьют вино и смеются над старым охотником, который не может разыскать их проклятых следов. Бубенец в городе скорей разыщет след врага, чем я. Он молод, у него острый глаз, мои же глаза пора засыпать землей, как недавно засыпали землей глаза Искандера. Эх, Искандер, – горестно вздыхал старик, – Не тебе бы, а мне уйти туда, откуда никто не возвращается. Горько мне, мой Искандер, что я, да и все мы проглядели, что твоя нужная всему народу жизнь кончилась не от предела старости, не от болезни, а оттого, что так захотел враг. Горько мне, что к тебе смогла подкрасться гадина, и мы ее не заметили. Семка тоже совсем потерял голову. Ему сейчас особенно тяжело и горько. В народе все еще многие думают, что на тебя, Искандер, поднял руку твой боевой друг и товарищ, муж Семкиной дочери, моей и твоей любимицы. И многие в народе будут думать так, пока я, старый Абдукадыр, не найду, на чьей машине приезжал враг в «Счастливое».

Абдукадыр Мерген, когда оказывался близко к колхозу «Счастливое», заглядывал в дом Котовых. Обстановка там была невеселая. Семен Андрианович запил. Во всем доме прежнюю энергию сохранила только Екатерина Васильевна, правда, помрачневшая, с навеки теперь отпечатавшейся горькой складкой у губ. Женя, осунувшаяся и бледная, неслышной тенью бродила по дому, все время словно к чему-то прислушиваясь, кого-то ожидая. Екатерина Васильевна много раз в день провожала свою молчаливую, похудевшую дочь скорбным, сочувствующим взглядом, но не находила слов утешения. Время, только милосердное, но неторопливое время, могло излечить рану, нанесенную сердцу молодой женщины.

А в горнице, за столом, широко расставив кривые ноги кавалериста и опершись локтями о столешницу, глушил стакан за стаканом крепкую виноградную водку Семен Андрианович. Опустив седую кудрявую голову на ладони, он подолгу сидел неподвижно, перебирая в памяти прошлое. Потом с тяжелым, как стон, вздохом наливал из коренастого глиняного кувшина граненый стакан чуть дымчатой водки и медленно, словно отраву, выпивал. Оставив стакан, он брал со стола корочку хлеба, внимательно рассматривал ее и затем нюхал, глубоко и шумно втягивая воздух. И так час за часом уже несколько суток. Как свойственно людям, всю жизнь выпивавшим немало, но в меру, Семен Андрианович пьянел медленно, и длинный день кончался значительно быстрее, чем хмель окончательно овладевал старым конником. В течение дня в горницу несколько раз входила Екатерина Васильевна, сокрушенно качала головой, видя, что любимая закуска Семена Андриановича – соленые арбузы и холодная свинина – стоит нетронутая. Потом она снимала со стола опорожненный кувшин, ставила взамен его полный и молча выходила из комнаты.

Заглянул к Семену Андриановичу и председатель колхоза. Непьющий, немного суховатый, педантичный человек, он намеревался поговорить с Котовым о продаже конского молодняка, но, увидев состояние Семена Андриановича, только крякнул и сел против него на стул.

– Катерина! – негромко окликнул Семен Андрианович. – Стакан подай.

Наполнив поданный стакан водкой, Семен Андрианович молча пододвинул его к председателю и только после этого налил и себе. Председатель начал было говорить, что он не пьет, что Семену Андриановичу и самому это доподлинно известно, но тот даже не расслышал его слов. Подняв свой стакан и глядя поверх него своими глубоко ввалившимися глазами, Семен Андрианович заговорил негромко, но так, как будто бы с каждым словом сдирал бинты, присохшие к глубокой, незаживающей ране:

– Понимаешь, какое дело. Сашу Лобова убили. Братана моего… Александра Даниловича Лобова. И где убили?! В моем собственном доме. Не уберегли. И ничего теперь не сделаешь… Не воротишь! Пей! Может, полегчает.

Председатель, должно быть, поддавшись чувству глубокой тоски, звучавшей в голосе Семена Андриановича, выпил первый в своей жизни стакан водки и задохнулся.

Отдышавшись и откашлявшись, ой, почти ничего не видя, так как перед глазами все поплыло, еле выбрался из горницы.

А Семен Андрианович даже не заметил ухода председателя. Лишь на другой день протрезвился председатель. Придя в правление, он отдал категорический приказ:

– Котова ни под каким видом не беспокоить. Пусть отойдет помаленечку.

Когда же в горницу входил Абдукадыр Мерген, Семен Андрианович несколько оживлялся. В первый раз он даже предложил объездить на Урагане все дороги и найти нужный след, но старик запротестовал:

– Не надо, Семка. Это мое дело – след искать.

– Вот те на, – мрачно усмехнулся Семен Андрианович, – а я кто такой, по-твоему? Не разведчик?

– Ты раньше был разведчиком, – мягко уговаривал друга старик. – Я сейчас лучше тебя следы разбираю. Я не переставал быть охотником.

– Ты, конечно, следопыт, – с мрачной покорностью соглашался Семен Андрианович. – Только, когда ты их найдешь, сразу не объявляй всем. Извести одного меня. Мы с тобою вдвоем с этим гадом-шофером всерьез поговорим. Он нам, как миленький, все расскажет.

Старый охотник на мгновение смутился. Ведь майор из города говорил: самим ничего не делать, а только известить его и продолжать слежку. Но перспектива самим «всерьез» поговорить с шофером увлекла старика, и он согласился.

– Конечно, Семка, – кивнул он. – Он у нас шалтай-болтай делать не посмеет.

– Не позволим, – буркнул Семен Андрианович. – Это сейчас чекисты с бандюгами очень вежливыми стали. На «вы» разговаривают. А мы по-конноармейски с ним поговорим.

Но разговор по-конноармейски не состоялся. След нужной ему машины Абдукадыр Мерген обнаружил ранним утром километрах в пятидесяти от «Счастливого». Он четко отпечатался на влажной лёссовой почве дороги, ведущей с полей большого хлопководческого совхоза.

Абдукадыр пустился по следу. Но километра через три-четыре след вышел на центральное шоссе и здесь явственно повернул не к хлопкозаводу, а в город. После недолгого размышления старик пустился по следу в обратном направлении и через час был на полевом стане одного из участков совхоза. Заспанный весовщик сообщил Абдукадыру, что здесь действительно работала автоколонна из машин, мобилизованных в городских организациях, но вчера вечером она перевыполнила на несколько десятков тонн полученное задание и сегодня на рассвете ушла в город.

Старый охотник заторопился в районный центр. На его счастье, почта не была еще отправлена. Потребовав себе листок бумаги и конверт, он тут же, у барьера, в почтовом отделении написал Кретову подробное письмо. Старик очень волновался: непривычные к карандашу руки с трудом выводили замысловатые буквы арабского алфавита. Беспокоясь, что Кретов может неправильно прочесть название совхоза, Абдукадыр вторично написал его в конце письме крупными печатными буквами русского алфавита. Довольный результатом своего единоборства с карандашом и бумагой, Абдукадыр заклеил конверт, попросил одну из сотрудниц почты надписать адрес по бумажке, оставленной Кретовым, сличил его и только после этого сдал письмо заказным.

Выйдя из помещения почты, Абдукадыр Мерген по привычке торопливо зашагал по улице районного центра, но вскоре остановился и задумался. Куда он спешит? Все последние дни он был в состоянии чрезвычайного напряжения, вначале радостного, а затем… Вначале он готовился к совместной с Искандером охоте. Обошел места, где они должны были охотиться, проверил оружие и, наконец, встретил Искандера. Затем последняя ночь перед охотой, а наутро – черная весть о гибели Искандера. Когда прошли первые оглушающие часы, он кинулся искать след убийц. Сегодня поиски увенчались успехом. Что же ему делать сейчас? На охоту? Но идти одному в те места, где он рассчитывал бродить с Искандером… Не будет удачной и радостной охоты. Абдукадыр Мерген стоял, думая над тем, куда же теперь направиться, и вдруг почувствовал, что устал. Страшно устал. Сказались десятки километров, пройденные им в последние дни, да и более чем почтенный для охотника возраст. И Абдукадыр решил отправиться домой отдохнуть с тем, чтобы на другой день пойти в «Счастливое» и рассказать о результатах поисков Котову.

«Может, мы с Семкой съездим в город. Попросим майора показать нам тех иблисов, которые убили Искандера», – размышлял Абдукадыр, шагая к родному колхозу.

Но до дома он не дошел. Усталость все больше связывала движения старика. Свернув на полевой стан соседнего колхоза, он улегся в тени карагача, около весело журчащего арыка. Старого охотника знали во всех уголках района. Дежурившая на стане повариха притащила к арыку целую гору одеял и подушек. Через минуту была готова мягкая постель, Абдукадыр с удовольствием вытянул на ней усталое тело и крепко заснул.

Лишь на рассвете следующего дня Абдукадыр Мерген смог продолжать свой путь в «Счастливое». Утренняя роса обильно покрывала кусты хлопчатника, траву и даже деревья тутовника. Легкое дыхание ветерка, струившегося с гор, приносило сюда свежую прохладу ледников, аромат плодов, созревающих в подгорных колхозах, и острый запах кизячного дыма. Вдыхая полной грудью этот привычный ему с детства букет, Абдукадыр Мерген шел напрямик через поля, перешагивая через арыки, осторожно раздвигая мокрые кусты хлопчатника.

Пересекая одну из полевых дорожек, Абдукадыр неожиданно остановился. С минуту он внимательно вглядывался в колеи, затем присел на корточки. Сомнения не было. Перед ним снова след этой проклятой фашины. И совсем свежий. Абдукадыр Мерген выпрямился, внимательно огляделся вокруг и направился по следу машины. Дорога привела его в колхоз «Вперед». Старый охотник слыхал, что последние годы дела в колхозе шли неважно. К руководству колхозными делами пробрались жулики, любители чужого добра. За год-два они основательно разворовали богатства колхоза – и угодили за тюремную решетку. Но знал Абдукадыр Мерген и другое, что сейчас во главе колхоза стоит энергичный коммунист, недавно демобилизованный из армии офицер.

«Неужели в колхозе «Вперед» свили себе гнездо убийцы Искандера? – раздумывал старик, идя по улице колхозного поселка. – Неужели новый председатель ничего дальше своего носа не видит? Почему же вчера в совхозе мне сказали, что это были городские машины? Выходит, я обманул молодого чекиста, послал ему фальшивую весть. Ой, Абдукадыр, искать след зверей легче, чем след худого человека. Сейчас смотри в оба, не промахнись еще раз».

Выйдя на площадь поселка, Абдукадыр Мерген увидел обшарпанную полуторку, стоявшую у домика колхозного правления. Шофера к машине не было. Значит, он зашел в правление. Делая вид, что его совсем не интересует машина, Абдукадыр прошел мимо и присел на ступеньки крыльца правления. Да, действительно, это та самая машина. Зоркие глаза старика рассмотрели необычный рисунок протектора левого заднего колеса машины. Абдукадыром овладело состояние, похожее на то, которое испытывает каждый охотник, почувствовав, что крупный и опасный зверь, за которым он долго следил, вот здесь, всего в нескольких шагах. Сняв закинутую за спину двустволку, Абдукадыр положил ее поперек колен, не зная, что предпринять, если полуторка окажется не колхозной, и сейчас уедет.

Через открытые окна дома доносились голоса. Абдукадыр Мерген прислушался:

– Что же это за порядки?! – негодовал хрипловатый голос. – Разве так можно жить?!

– А только так и можно жить, дорогой, – отвечал ему спокойный низкий голос. – Иначе нам с тобой не по пути.

– Значит, уходить из колхоза? – угрожающе спросил хрипловатый.

– Пока что мы ограничились штрафом, – ответил спокойный, – а повторится такое дело, не ты уйдешь, а мы тебя выгоним.

– Выгоните?! – возмутился хрипловатый.

– Да. И еще в газетах напечатаем, чтобы весь район знал, за что пьяницу и жулика Хамракула из колхоза выгнали.

«А-а, это новый председатель шоферу Хамракулу рамазан устраивает», – догадался Абдукадыр, ожидая что вот сейчас, неверное, Хамракул покажет свой норов скандалиста. Но к его удивлению, этого не произошло. Хамракул сбавил тон, и до Абдукадыра донеслось только его невнятное бормотание, зато председатель, заканчивая беседу, проговорил:

– Вернешься из города – машину на ремонт, а после этого посмотрим, как правление решит.

Хлопнули двери, послышались шаги, и на крыльцо вышел красный и злой Хамракул, парень лет тридцати в потрепанной, измазанной мазутом гимнастерке и еще более грязных брюках. Увидев сидящего на ступеньках Абдукадыра, Хамракул подозрительно покосился на него и, буркнув что-то, что одновременно могло обозначать и «здравствуйте» и «иди к черту», прошел к своей полуторке. Взяв заводную ручку, он сердито постучал ею по скатам машины. Затем, швырнув ручку в кузов, Хамракул вытащил из-под сидения насос и принялся подкачивать задние скаты. Абдукадыр Мерген, наблюдая за Хамракулом, старательно взвешивал, следует ли ему мчаться на почту и снова писать Кретову или постараться захватить Хамракула самому. Мысль о письме Кретову была забракована. Старый охотник решил не сходить со следа, и все сделать самому. Закинув двустволку за спину, он подошел к Хамракулу, с руганью и пыхтением работавшему у насоса.

– Добрый день, сынок, – ласково поздоровался Абдукадыр с шофером.

– Если заработаю, так будет добрый, – покосился на старика Хамракул. – Без денег добра не бывает.

– Может быть, и заработаешь, – добродушно улыбнулся Абдукадыр. – Ты случайно не в город едешь?

– В город, – буркнул Хамракул.

– Подвезешь меня до города?

– На поллитровку подкинешь? – недоверчиво посмотрел на охотника Хамракул.

– А сколько это? – не зная стоимости водки, решил уточнить Абдукадыр.

– Эх, ты! – с искренним сожалением проговорил Хамракул. – Даже цены водки не знаешь. Ну, с закуской это в тридцатку обойдется.

– Ну, это дорого, сынок.

– Найди подешевле, – усмехнулся Хамракул. – Отсюда до шоссе восемь километров, а до шоссе машины нигде не найдешь. Вот и посчитай, дорого ли я запросил.

– Ну, ладно, – согласился старик. – Вези за тридцатку.

– Так ты что, так с ружьем и поедешь?

– Конечно. Курки заедают, – на ходу нашел уловку Абдукадыр, – мастеру хочу показать.

– Ну, мне до этого дела нет. Езжай хоть с пушкой, – милостиво разрешил Хамракул. – Только вот что, отец, здесь садиться нельзя. Увидит председатель – ругани не оберешься. Выйди за поселок и подожди на дороге у мостика. Я мигом!

В тех случаях, когда появлялась возможность подработать, Хамракул проявлял чрезвычайную поворотливость. Едва Абдукадыр Мерген вышел из колхозного поселка, как позади заворчал мотор и полуторка, подняв клубы пыли, дребезжа расхлябанным кузовом, притормозила около него. Хамракул торопливо открыл дверь кабины:

– Садись! Быстрее!

Абдукадыр забрался в кабину, и грузовик, распустив густой шлейф пыли, понесся вперед. Шофером Хамракул оказался лихим. Из всех скоростей он признавал только третью, а летя на третьей скорости, не признавал ни ухабов, ни ненадежных мостов. Грузовик в его руках визжал, гремел, дребезжал и даже крякал, но послушно мчался вперед. В то же время Хамракул ни на минуту не умолкал. Уже на первых километрах пути Абдукадыр знал, что от новых порядков в колхозе прямо дышать невозможно, что прежний председатель хоть, как говорят, и был жуликом, зато сам жил и другим жить давал. Хамракул приводил десятки случаев, когда он мог бы заработать, и неплохо заработать на машине без всякого ущерба для колхоза, и как все эти благоприятные случаи не использовались им ввиду козней нового председателя.

Абдукадыр Мерген слушал злобные сетования Хамракула, иногда поддакивал ему, соображая, как бы потоньше выспросить водителя, давно ли он ездит на этих покрышках и где он был в ту ночь, когда убили Искандера. Поразмыслив, он решил не затрагивать вопрос о ночных поездках. Пусть этим занимается майор Кретов. А вот о покрышках спросить можно, только похитрее, чтобы этот пьяница ни о чем не догадался. Старик долго примеривался, как бы начать разговор на интересующую его тему, но ничего подходящего придумать не мог. Уже перед самым городом, увидев стоящий на обочине шоссе грузовик и шофера, потеющего над накачкой баллона, Абдукадыр решил, что повод найден.

– Плохая нынче резина пошла, – тоном знатока сказал он, кивнув на стоящий грузовик. Хамракул, бросив взгляд на баллон, лад которым возился шофер, возразил:

– Нет. Резина неплохая, да мало ее. До полного износа ездим.

– А у твоей машины все в порядке? Не встанет?

– Не беспокойся, отец. Хоть до Москвы катить можем.

– Главное, чтобы задние скаты ее спустили, – авторитетно подчеркнул Абдукадыр Мерген.

– Не спустят, – успокоил Хамракул и вдруг, насторожившись, покосился на Абдукадыра.

– А чем тебе мои задние скаты не понравились?

– Узор на одном колесе у тебя очень уж замысловатый, – не показывая своей заинтересованности, апатично ответил старик.

– Узор такой, какой и должен быть, – все еще подозрительно косясь на Абдукадыра, ответил Хамракул. – Это трофейный баллон, заграничный. – И затем, чтобы окончательно убедить старика, добавил: -Яна этом баллоне уже шестой месяц езжу. Ни разу он меня не подводил.

Абдукадыр Мерген ликовал. Значит, это та самая машина. То, что вчера он видел такой же след на дорогах совхоза, Абдукадыр объяснил склонностью Хамракула к ночным поездкам налево.

Уже под вечер, миновав многоверстное кольцо садов, машина покатилась по асфальту городских улиц.

– Где тебя высадить, отец? – спросил шофер старика. Абдукадыр Мерген назвал адрес, оставленный ему Кретовым.

– На улицу Лахути? – недовольно проговорил Хамракул. – Не по пути мне, ну да уж ладно. Довезу. Только ты деньги мне сейчас незаметно отдай. На остановке рассчитываться нельзя. Мильтон придерется.

Старик расплатился. Хамракул небрежно сунул деньги в карман, вглядываясь в номера домов, чтобы не проехать нужного номера. Вдруг он забеспокоился.

– Слушай, отец, – спросил он. – Тебе какой номер надо? Старик повторил адрес.

– Постой, постой, – тревожно заерзал на сидении Хамракул. – Ты не в уголрозыск едешь?

– Какой уголрозыск? – искусно удивился Абдукадыр. – Там никакого уголрозыска нет. Там мой знакомый живет.

Тем временем машина подкатила к управлению милиции.

– Стой! – крикнул Абдукадыр Мерген. – Приехали.

– Куда приехали? – зашипел Хамракул. – Это милиция.

– Стой, говорят тебе, – горячился Абдукадыр. – Здесь мой знакомый живет! – отворив дверцу машины, он готовился выскочить на дорогу.

– Одурел ты, что ли?!. Здесь не живут, здесь сидят, – уверял его перепуганный Хамракул.

Воспользовавшись растерянностью Хамракула, старик неожиданно выдернул ключ из машины. Мотор заглох, Абдукадыр выскочил из кабины.

– Слезай! – приказал он Хамракулу.

– Зачем слезать? – всполошился тот. – Ты совсем с ума сошел!

– Слезай, – вскинул двустволку Абдукадыр. – Сейчас с тобой мой знакомый разговаривать будет.

– Возьми свои деньги! – выкинул из кармана бумажки Хамракул. – Подавись ими! Отдай ключ… я уеду.

– Слезай, слезай, – упрямо твердил Абдукадыр.

От ворот управления к машине бежали милиционеры.

– В чем дело, граждане? – осведомился, подбежав первым, сержант милиции Бабаев. – Кто вы такой, отец?

Увидев милиционеров, старый охотник закинул ружье за плечо и с достоинством отрекомендовался:

– Я Абдукадыр Мерген. Не слыхал про такого? Спроси у майора Кретова, он тебе расскажет. А этого… Ой! Шайтан, стой! Держи его, это бандит.

Пытавшегося удрать Хамракула задержали. Шагая в сопровождении милиционеров и Абдукадыра в глубь двора, он горячо доказывал сержанту Бабаеву:

– Это ошибка, граждане милиционеры. Не меня надо брать, а Степку. Все это Запрометов делал. Я тут не при чем. Этот старый ишак все перепутал, – зло указал он на спокойно идущего неподалеку от него Абдукадыра.