Текст книги "Два лика одиночества. (СИ)"

Автор книги: Влад Вегашин

Глава II

ПУТЬ ПРЕДАТЕЛЬСТВА

– Спасибо вам, что приютили, – улыбнулась Арна, отпивая молоко из чашки. – К сожалению, нам не удалось договориться с хозяином постоялого двора о ночлеге за помощь в работах, а Гундольф еще не полностью оправился от ран, так что мы не могли ночевать под открытым небом.

– С этим старым хрычом еще никому не удавалось договориться, кроме как за звонкую монету, – усмехнулся Мантикора. – А рабочей силы за кружку эля – дерьмового, надо сказать, эля – у него хватает всегда. Вся деревня ждет не дождется, когда же его наконец демоны заберут на тот свет.

– Не стоит так говорить о живых людях, как бы они не были вам несимпатичны. – В негромком голосе Арны звучал даже не укор – слабый на него намек. Но Талеанису отчего‑то сразу стало нестерпимо стыдно…

Они сидели вчетвером на террасе, залитой мягкими лучами заходящего солнца. Мантикора, рыцарь‑Грифон Гундольф фон Кильге, орк по имени Орогрим и слепая девушка – Арна.

Когда трое путников вышли к его дому, полуэльф даже не нашел в себе сил удивиться. Только тень радости скользнула по его лицу, когда он понял, что они сами пришли – значит, его вина хоть немного, но уменьшится… Хотя какое, к Ярлигу, уменьшится? Талеанис мысленно обругал самого себя последними словами. Сколько уже можно искать оправдания предательству – тому, что не прощается?

Разговор шел плавно, неспешно. Арна рассказала несколько забавных историй, случавшихся с ней в странствиях, Орогрим, заметивший характерные шрамы на руках хозяина дома, спросил об их происхождении, что немедленно переросло в продолжительный ностальгический диалог… Только рыцарь весь вечер хмуро молчал, отделываясь общими ничего не значащими фразами.

Когда солнце село, Арна сослалась на усталость и пошла спать. Орк, разумеется, отправился вместе с ней, а Мантикора наконец‑то остался с Гундольфом наедине.

– Может, вина? У нас в деревне делают неплохое домашнее вино, не чета напиткам из замковых виноградников, но все же, – дружески улыбаясь, предложил Талеанис.

Фон Кильге неопределенно кивнул. Пользуясь возможностью, Мантикора расценил кивок как согласие и спустя две минуты выставил на стол узкогорлый кувшин и два высоких кубка. В одном из них на дне еще плескалась рубиновая жидкость, и полуэльф поставил ее себе. Ловким движением извлек пробку, закрывающую горло кувшина, и разлил вино по кубкам.

– Урожая прошлого года, – добавил он, закрывая кувшин.

 
Пробка выскользнула из пальцев и упала прямо под ноги Гундольфу.
 

– Ох, извините…

– Ничего, я сейчас достану… – Рыцарь наклонился…

И в этот момент Талеанис молниеносно поменял кубки местами, ставя перед гостем напиток, содержащий жидкость из флакона Маар‑си.

– Что ж, за знакомство!

И осушил кубок до дна, в глубине души надеясь, что Гундольф последует его примеру, и тихо проклиная себя за эту надежду…

 
Фон Кильге поставил на стол пустой кубок.
 

– Хорошее вино – для местного, конечно, – сдержанно похвалил он.

– Хотел бы я когда‑нибудь попробовать настоящего вина из подвалов Клюва… – мечтательно вздохнул Мантикора.

– Хотел бы я, чтобы мне еще представилась эта возможность… – Гундольф резко помрачнел.

– А как она может не представиться? – осторожно спросил Талеанис, интуитивно чувствуя, что напал на верный след.

– Я не знаю, как меня примут в родном замке, – на миг по лицу рыцаря скользнула тень сомнения – похоже, он и сам был удивлен своей откровенностью.

– Простите, если лезу не в свое дело, но почему? У вас какие‑то проблемы с вашим Орденом?

– О, да, у меня некоторые проблемы! – с ядовитым сарказмом воскликнул Гундольф. – Налейте еще вина, если не сложно.

Повторно осушив кубок, фон Кильге откинулся на спинку скамьи и тяжело вздохнул.

– Что ж, полагаю, вам будет интересно послушать историю о том, как глупого мальчишку, возомнившего себя великим героем, лишили всего, в том числе – лица и имени…

Все началось с того, что я имел неосторожность поспорить с графом де ла Маром, младшим магистром Ордена, о целесообразности и допустимости введения пошлины на вход в город, и о ее размере. В результате чего был отправлен к недавно поселившемуся на наших землях богачу с унизительной просьбой о займе Ордену… Этот странный человек, приехавший неизвестно откуда, купил себе один из самых дорогих особняков, привез с собой слуг, и, судя по всему, в деньгах не то что не нуждался – он мог есть золото, как иные едят хлеб. Он носил очень странный титул, князь‑герцог…

Деревянный кубок в руке Мантикоры хрустнул, глаза побелели от ярости. Но увлеченный своим рассказом Гундольф этого, по счастью, не заметил.

– Сперва меня долго держали в приемной, и только когда я уже готов был возмутиться, дворецкий проводил меня к своему господину. Услыхав мою просьбу, де Аббисс расхохотался – и предложил вдвое, а потом и втрое больше – и не в долг, а просто так. Но в обмен на то, что Орден Грифонов не будет вмешиваться в его дела и вообще интересоваться происходящим на территории нанятой им земли. Меня это насторожило…

Когда рыцарь закончил свой рассказ, Талеанис уже едва сдерживался, чтобы не предупредить его о том, что Левиафан за ним следит, что в Хайклифе фон Кильге наверняка ждет ловушка, что…

Но мысль о том, что малышка Лианна попадет в лапы безжалостного демона, мгновенно отрезвила полуэльфа. Немного помолчав, он заговорил.

– Не сочтите за дерзость, но… возьмите меня с собой? В этой деревне меня ничто не держит, а ваша история задела меня за живое. Тварь, подобная этому Левиафану, просто не должна существовать! Я хорошо сражаюсь и не буду лишним в вашей войне с князем‑герцогом!

 
Спокойно выслушав пламенную речь Мантикоры, Гундольф тяжело вздохнул.
 

– Я хотел бы, чтобы ты отправился вместе с нами. Но не уверен, что на это согласится Арна… впрочем, быть по‑твоему. Если она будет против – пойдем без них.

– А орк – он с ней?

– Да. Он ее кровный брат, или как там у них это называется.

Полуэльф уважительно присвистнул. Чтобы орк согласился стать побратимом человеку, и тем более – слабой женщине, этому человеку надо как‑то очень сильно в глазах орка отличиться… Все детство проведя среди зеленокожих, Мантикора хорошо знал их обычаи. Побратимство – это очень серьезно.

– Утром выступаем. Ты уверен в своем решении? – спросил тем временем рыцарь.

– Уверен. Когда вы спросите Арну, согласна ли она принять меня в свой отряд?

– Утром же. Не хочу ее сейчас будить – драться с Орогримом по пустякам – глупо. Так что давай выпьем еще по стакану и пойдем спать.

Как и всегда, Арна проснулась с первыми лучами солнца. Бесшумно встала, осторожно переступив через спящего на полу рядом с ее кроватью Орогрима, подошла к окну и, распахнув ставни, вдохнула свежий рассветный воздух, привычно вслушиваясь в эмоциональный фон спутников.

Орогрим спокойно спал. Ему снились рассветы в степи, прохладный ветер, кони и свобода быть собой среди своих. Арна улыбнулась, ощущая его светлую радость – пусть даже и во сне.

Гундольф уже встал и сейчас собирал вещи. Мысли и эмоции рыцаря были спутанными, неясными для него же самого. По нему сразу ощущалось – молодого Грифона что‑то гнетет, что‑то не дает ему покоя. Вслушавшись внимательнее, Арна почувствовала затаенный страх и глубокое недовольство самим собой, и еще – какую‑то непонятную неприязнь к хозяину дома, этому полуэльфу.

Сам Мантикора на ощущениях напоминал перетянутую струну на лютне, готовую лопнуть от любого неверного прикосновения. В его эмоциональном фоне преобладали мрачная решимость, готовность пожертвовать собственной честью ради чего‑то или кого‑то и панический страх. Страх не за себя…

Нахмурившись, Арна вслушалась глубже, постепенно переходя от считывания просто эмоций к чтению мыслей. Она очень не любила это делать, каждый раз ощущая себя воровкой, вторгшейся в чужое личное пространство и похищающей чужие мысли, самое сокровенное… но другого выхода Танаа сейчас не видела.

«Я не должен этого делать. Жизнь одного разумного не стоит тех сотен и тысяч жизней, которые он заберет… но она… я обещал защищать… но как я могу предать их? Почему именно я? А если потребовать вернуть ее, угрожая… Бред, чем я могу ему угрожать? И все же, они хотят его уничтожить… Как это могло произойти? Я спасу тебя, маленькая, чего бы мне это не стоило… я предатель, убийца, и мразь… Прости меня, госпожа моя… я слаб, и мною легко управлять… Я не должен… но я не могу позволить ей погибнуть… как мне поступить, госпожа моя? Не слышишь меня, и хорошо… если я погибну – позаботься о ней… как бы я хотел умереть… Нет, надо держать себя в руках. Надо, чтобы этот рыцарь взял меня с собой, тогда она останется жива… Лианна, прости меня… Мы будем жить, наша раса будет жить… Ты будешь жить! И мне плевать, сколько людей и эльфов заплатят за наши жизни – своими! Да, я лгу самому себе, и что с того? Она должна жить, она будет жить… Надо суметь расколоть этот отряд, девушка опасна для меня… не знаю почему, но мне так кажется… Держи себя в руках, Мантикора! Я должен ее спасти. И я готов заплатить любую цену за спасение ее жизни. Я спасу тебя, Лианна, я спасу тебя… Всех обману, убью, сделаю что угодно – но я спасу тебя… Ты будешь жить, и наша раса – тоже… Неважно, кем я стану, главное – ты… Прости меня, госпожа моя, но теперь я не могу быть твоим рыцарем. Ты не спасла ее, не защитила – и теперь это сделаю я. А цена… Цена за ее жизнь не может быть чрезмерно высокой. Надо пойти с отрядом. Лишь бы Арна не согласилась принять меня… Гундольф уже сожалеет о своем согласии, но он сдержит обещание. Он возьмет меня с собой, и Лианна будет спасена. Да. Но от Арны надо избавиться… В крайнем случае, если она что‑то заподозрит – зарежу ее ночью на привале. Этот ее орк спит чутко, но я умею двигаться совершенно бесшумно… Какая же я мразь…»

Вздрогнув, Арна отпрянула от окна. Неужели этот приветливый юноша‑полуэльф и правда готов их предать и отдать… кому? И неужели он действительно попытается убить ее, если они пойдут вчетвером? Но, Создатель, как же он ненавидит себя за эту готовность предать и как же он любит эту Лианну, что ради нее готов пойти против самого себя?

– Как я должна поступить в этой ситуации? – тихо спросила она себя. – Взять Мантикору с собой – подвергнуть опасности жизни Орогрима и Гундольфа, ведь никто не знает, что его заставят сделать, угрожая жизни его Лианны. Разделить отряд – опять же, рисковать жизнью Гундольфа, да и… слишком уж этого хочет тот, кто угрожает Талеанису… Оставить здесь? Нет, нельзя, нельзя… Как поступить, как помочь?

 
За спиной девушки, просыпаясь, завозился Орогрим.
 

– Что‑то случилось? – сиплым со сна голосом спросил он.

– Не знаю пока что, – Арна улыбнулась, оборачиваясь к брату. – Скажи, что твое чутье говорит насчет этого юноши, Талеаниса?

– Он хороший парень и воспитан в правильных, наших, традициях, – задумчиво ответил орк. – Но мне вчера показалось, что он чем‑то здорово встревожен и чего‑то боится. Хотя я не уверен…

– Ему очень больно, Орогрим… – тихо проговорила Арна, комкая в пальцах свою повязку. – Я не знаю пока, что происходит, но… мы должны взять его с собой. Только… Я могу надеяться, что ты серьезно отнесешься к моей просьбе не причинять ему вреда, чтобы он ни сделал и чего бы ни задумал?

Орк встревоженно вскинул голову и пристально вгляделся желтыми глазами в лицо Танаа. Помедлив секунду, он кивнул.

– Если ты так уверена, то я обещаю.

– Он собирается нас предать. Вернее, не нас, а Гундольфа. Я не поняла, кому и зачем, но собирается, больше того – он почувствовал во мне какую‑то опасность для себя и своей миссии и готов пойти на крайние меры, чтобы от меня избавиться. Подожди! Грим, ты обещал, что не тронешь его.

 
Орогрим сдавленно зарычал.
 

– Если он…

– Пожалуйста, дослушай меня… Он не по доброй воле собирается нас предать. Его возлюбленную, кажется, ее зовут Лианна, похитил какой‑то очень опасный враг. Наш общий враг, и его, и наш. Не думаю, что ошибусь, если предположу, что речь идет о Левиафане. Так вот, Талеанис действует не по своей воле. Он хочет любыми средствами спасти свою возлюбленную…

– Не ты ли говорила, что цель не оправдывает средства? – насупился Орогрим.

– Говорила, – Арна согласно кивнула. – Но я не чувствую в себе морального права бросить его в такой ситуации. Мы должны ему помочь. Помочь спасти Лианну, и при этом не предать себя…

– Ты сказала, он готов пойти на крайние меры. То есть, если придется, он готов убить тебя?

– Да, но…

– И ты еще хочешь ему помогать? Он сам вляпался в свои проблемы, вот сам пускай и разбирается! – зарычал орк, нависая на хрупкой Танаа. – Я обещал тебе, что не трону его, но и только!

– Грим, попробуй понять его… Если бы похитили кого‑то, дорогого тебе, и, угрожая его жизни, заставляли бы тебя делать что‑то, неприемлемое для тебя…

– Я бы не согласился! – тихо, но яростно ответил Орогрим. – Потому что если бы я согласился, то покрыл бы позором и имя того, кого похитили, и свое собственное.

Арна вздохнула. Ей очень не хотелось использовать этот аргумент, но брат не оставлял ей выбора.

– Орогрим, посмотри на меня. Пожалуйста, – негромко, но с нажимом проговорила она. – Посмотри мне в глаза и еще раз поставь себя на его место. Только представь, что у тебя похитили бы… меня. Представь, что я, абсолютно беззащитная и беспомощная, в руках твоего злейшего врага. И ты знаешь, что от страшной, лютой, мучительной смерти меня отделяет только одно – твое полное повиновение приказам этого врага. Нет, не отводи взгляда, смотри мне в глаза – ты знаешь, что я могу видеть, хоть и не так, как все. Посмотри мне в глаза и ответь – как бы ты поступил в этой ситуации?

Орк, тяжело дыша, молчал. Он с пугающей ясностью увидел внутренним зрением, как Арну, его единственную, его… его Арну будут…

– Прости, – глухо выговорил он, отводя взгляд и отступая на шаг. – Я понял. Легко судить других…

– Ты прости, что пришлось показать тебе такое… – прошептала она, делая шаг вперед и прижимаясь к широкой груди брата. – Но я и правда не могу бросить Талеаниса в такой ситуации. Я же почувствовала все то, что чувствует он…

– Значит, мы ему поможем.

– Я хотела спросить совета, как лучше поступить? Разделить отряд, как того хочет он, или все же пойти всем вместе? Я понимаю, что это некоторый риск для меня, но ты же знаешь – я хороший боец и смогу защитить себя, если что. Только, пожалуйста, рассуждай не с точки зрения безопасности для меня.

 
Орогрим задумался.
 

– Не стоит разделяться, – наконец сказал он. – Будет лучше, если ты постоянно сможешь отсекать его эмоции и мысли. Может, сможешь узнать что‑то важное, что поможет нам. Кроме того, если этот его враг – действительно Левиафан, то враг у нас общий.

– Вот и хорошо, – Арна улыбнулась. – Тогда выступаем все вместе.

К глубочайшему разочарованию и огорчению Мантикоры, Арна с радостью согласилась принять его в отряд. Ему очень, очень не хотелось причинять вред этой юной девушке, но жизнь Лианны была гораздо важнее… От Арны же волнами исходила опасность… для Левиафана. Талеанис кожей чувствовал скрытую в ней Силу, смертельно опасную для его «господина». И не сомневался, что в скором времени Маар‑си отдаст приказ убрать ее.

Около полудня группа из двух человек, орка и полуэльфа покинула дом Мантикоры.

Талеанис уходил с тяжелым сердцем. Его не покидало стойкое, болезненное ощущение, что он никогда не вернется сюда, никогда не увидит, как Лианна заводит в конюшню своего жеребчика, как она вдыхает аромат сиреневых кустов, как склоняется над грядкой, тихо шепча что‑то на эльфийском, как… как…

Орогрим был молчалив и мрачен, Гундольф – замкнут и погружен в свои мысли, иногда рыцарь бросал неприязненные взгляды в сторону нового попутчика – явно жалел о своей вчерашней откровенности и не понимал ее причин. Арна тоже молчала, перебирая струны лютни, и тихо что‑то напевая.

– Что вам удалось узнать от рыцаря? – исходящий из кольца голос Маар‑си казался приглушенным, словно париасец говорил сквозь шарф.

– Ничего интересного, кроме истории его знакомства с Левиафаном, – тихо отозвался Мантикора. Собеседник сказал, что их никто не услышит, но Талеанис не хотел рисковать понапрасну.

– Что он собирается делать теперь?

– Мстить, что естественно. Четкого плана у него нет – он собирается просто добраться до Хайклифа, а там смотреть по обстановке.

 
Из кольца раздался глухой смешок.
 

– Какой хороший и удобный план… Что ж, удачи ему. Что вы можете рассказать о его спутниках?

– Орк – хороший, очень хороший воин, но не более. Девушка… Умеет сражаться в рукопашную, несмотря на свою слепоту, но я не думаю, что представляет собой реальную опасность как боец.

– А не как боец? – незамедлительно уточнил Маарси, и полуэльф тут же пожалел о своей попытке сказать полуправду.

– Не знаю, я не маг…

– Вы врете, господин Талеанис, – печально проговорил париасец. – Это мало того, что просто нехорошо, так еще и опасно для госпожи Лианны…

– Не трогай Лианну! – Мантикора сжал кулаки, отчаянно жалея, что не может вот прямо сейчас дотянуться до проклятого Левиафанова помощника и медленно его задушить.

– Тогда просто скажите мне правду об этой девушке. Откуда она, как ее зовут, насколько она опасна…

– Ее имя – Арна. Она родом из Парнаса, из какого‑то там монастыря…

– Как называется монастырь?

– Дан‑ри. Нет, Дан‑ри – это долина, монастырь называется…

– Монастырь называется так же, господин Талеанис, – усмехнулся Маар‑си. – Благодарю вас, вы очень нам помогли. Свяжитесь со мной вечером, на закате.

– Хорошо…

– До связи, господин Талеанис. Спешу вас обрадовать – если вы хорошо справитесь с моим следующим заданием, я дам вам возможность пообщаться с госпожой Лианной. Всего вам доброго.

Париасец оборвал связь. Мантикора глухо выругался. Он был почти уверен в том, что Маар‑си не хуже его понял, какую угрозу представляет Арна для проклятого Левиафана, и что он приложит все усилия для того, чтобы устранить эту угрозу. Для начала – натравит на Арну самого Талеаниса.

 
Убрав перстень в карман, полуэльф вернулся к костру.
Поужинав, распределили дежурства: первое досталось Гундольфу, второе – Орогриму, а третье, предрассветное – Мантикоре, так что сразу после ужина он лег спать, подложив под голову свернутый плащ, благо ночь была теплая.
 
 
Арна подошла, как всегда, бесшумно.
 

– Грим, ложись. Мне все равно не уснуть сегодня ночью…

 
Орк окинул сестру тревожным взглядом.
 

– Ты уверена? Я уже немного поспал и еще утром посплю. Может…

– Я же говорю, мне не спится. А ты, я вижу, хочешь спать. Ложись, и спи. Дежурить я могу не хуже тебя, поверь…

– Знаю… – Он улыбнулся, сбросил с плеч плащ и постелил его на землю. – Хорошо, раз ты настаиваешь…

Спустя пару минут Орогрим уже спал крепким сном. А Арна, удостоверившись в том, что побратим уснул, негромко позвала:

– Талеанис! Я знаю, что ты не спишь. Не хочешь посидеть у костра, поговорить о чем‑нибудь?

Ругнувшись про себя, Мантикора поднялся и подошел к огню, встав напротив девушки. Меньше всего он сейчас хотел разговаривать, тем более – с ней.

– Садись рядом, если есть желание – с другой стороны от тебя лежит фляга с вином. Я вижу, ты не настроен на беседу… хочешь, я тебе просто сыграю на лютне? – спросила она.

Горячее марево, дрожащее над костром, немного смазывало черты лица Арны, странным образом делая ее похожей на… Лианну? Только черная повязка на глазах бросалась в глаза – словно бы подслушав мысль полуэльфа, Танаа сняла ее, но глаза не открыла.

 
И Талеанис, неожиданно для самого себя, ответил:
 

– Хочу. Сыграй мне…

Тонкие пальцы скользнули по грифу лютни, перебрали струны… Девушка немного подстроила инструмент двумя поворотами колков, глубоко вдохнула…

 
Есть высшее влечение души,
Тоска, неисчерпаемая в сердце,
Внезапное предчувствие вершин,
Где нет врагов и нет единоверцев,
И ты бредешь, купившись на соблазн,
Тропою исчезающего мая.
А в глубине твоих безумных глаз
Смеется бог, родясь и умирая.
 
 
Экстремум разноперых ностальгий –
Твое всепоглощающее кредо
Но кто прочтет упрямые шаги
В зигзагах запорошенного следа?
Маши мечом, иди через фронты –
А он пройдет проторенной дорогой.
Он станет богом, он сильней, а ты –
Искрой в глазах смеющегося бога!
 
 
Но что тебе сияющий Олимп?
Но что тебе все почести земные?
Когда в недосягаемой дали
Вершиной в небе дразнит ностальгия!
Она твоя заветная звезда,
В ней свет любви и голос судий строгих.
Отдай же все идущим по следам
Себе оставив только зов дороги…
 
 
Пылает в сердце вечный зов дороги,
О, высшее влечение души…
О, высшее влечение души! note 21Note21
  21


[Закрыть]
 
 
Лишь через несколько минут после того, как смолкла лютня, Талеанис отвел взгляд от ярко‑синих глаз Арны.
 

– Это не про меня, – через силу вымолвил он. – Я не хочу дорог и подвигов. Я хочу тиши своего дома, я хочу семью, я хочу быть мужем и отцом! Скажи мне, Арна… скажи, неужели я так многого хочу?

– Ты хочешь слишком малого, – серьезно проговорила она, чуть наклоняя голову. Пряди бледно‑золотых волос упали на лицо. – Но, возможно, ты желаешь невозможного…

– Тогда зачем – все? Зачем я живу, дышу, что‑то делаю? Зачем я иду с вами, если невозможно то, что является единственным смыслом для меня? – Мантикора говорил шепотом, но, казалось, что он почти кричит.

– Потому что нет ничего невозможного, – так же тихо ответила Танаа. – Все в наших руках. Все и всегда. Будущее – не предопределено, мы сами выбираем свои пути. Ты можешь выбрать, с кем ты – с ними, с нами или сам по себе. Нет, не надо опускать руку на меч – я не знаю о тебе ничего такого. Я не знаю, кто и как заставляет тебя идти против твоей же воли. Но я и правда хочу помочь тебе. И если это в моих силах – то помогу обязательно.

Быстро шагнув в сторону и вперед, Талеанис оказался рядом с Арной, а поскольку она сидела на земле – навис над ней.

– Если хочешь сделать для меня хоть что‑то, не вмешивайся в мои дела, – жестко бросил он. И закончил – уже мягче. – Я не хочу, чтобы ты погибла из‑за меня.

– Я не погибну раньше, чем совершу то, ради чего живу, – твердо, уверенно проговорила девушка, машинально перебирая струны. Ее внутренний взор, ее эмоциональная чувствительность, ее интуиция – все сейчас было направлено на полуэльфа.

 
Закрывается. Неумело, отчаянно – но закрывается.
 

– Для такой уверенности в том, что ты останешься жива, тебе надо бы держаться от меня подальше, – получилось грубее, чем он хотел.

– Тебе приказали меня убить? – абсолютно спокойно, как о погоде, спросила Арна.

 
Мантикора закашлялся.
 

– Нет… – И тут же поправился. – Пока еще – нет. Но…

– Вот когда прикажут – примешь решение. И если захочешь – придешь, и поговорим. Возможно, мне и правда удастся тебе помочь. А сейчас – извини, я хочу спать. Отдежуришь остаток ночи, раз уж проснулся.

– Ты настолько мне доверяешь? – поразился он.

– Тебе же еще не приказали меня убить. – Танаа негромко, печально рассмеялась. – Так что, отдежуришь?

– Отдежурю… – Сказать, что полуэльф был ошарашен подобным доверием – не сказать ничего. Что интересно, ему и в голову не пришло назвать это беспечностью – нет, она и правда просто ему доверяла…

Оставшиеся до рассвета три часа он провел в мучительных раздумьях. Как поступить? Что делать? Попросить ли у Арны помощи и попытаться вместе спасти Лианну из лап Левиафана? Или подчиниться приказу Маар‑си и убить девушку следующей ночью? Или…

– А что бы ты мне сказала, госпожа моя? – шептал он, сжимая в кулаке символ богини. – Что бы ты посоветовала своему неверному рыцарю, своему трусливому предателю? Что бы ты мне сказала, Дианари… и стала бы ты вообще со мной разговаривать?

Погода стояла великолепная. Светило солнце, но не пекло – просто ласково согревало. Чуть прохладный ветерок играл с плащами, шевелил волосы, освежал… Четверо путников шли по лесной дороге и весело беседовали на самые разные темы. Даже Гундольф включился в беседу и сейчас со смехом рассказывал забавные байки времен его обучения в Ордене.

Внезапно Арна гортанно вскрикнула и выбросила руку с растопыренными пальцами к небу, перекинув посох в другую руку. Набалдашник больно ударил Мантикору по ноге, но он этого даже не заметил – что‑то коротко укололо его в плечо, и мир вокруг завертелся, очертания предметов начали расплываться, таять…

Полностью сознания он не потерял. И, лежа на траве, странно‑отстраненно наблюдал сквозь дымку яда за течением схватки.

По дротику с отравой получил каждый, но только Талеанис и Гундольф выбыли из боя мгновенно. Орогриму дозы, рассчитанной на человека, явно было мало – он двигался гораздо медленнее, но сознание терять или даже просто падать и не собирался.

Нападавших было четверо. Люди и один эльф, двигались все слаженно и сработанно – сразу было видно, что сражаются вместе они не в первый раз. Что интересно – ни один не использовал заточенного оружия – люди держали в руках обитые войлоком дубинки, хотя на поясах красовались отнюдь не парадные мечи, а эльф сжимал в пальцах еще несколько дротиков – при том, что за его спиной виднелся мощный составной лук.

Орогрим поднырнул под удар одного из нападавших, резко обернулся – человек не ожидал от одурманенного орка такой скорости, а зря. Пальцы зеленокожего сомкнулись на запястье противника, Орогрим резко дернул – и человек, пролетев метра четыре, врезался в толстый, вековой ствол какого‑то дерева.

Увы, это оказалась единственная победа Грима на этот день. Свистнул дротик, за ним еще один – тройная доза уложила на траву и могучего орка.

Арна оказалась одна против трех противников. Нет, уже двух – эльф, оглушенный ударом посоха, тихо лежал, уткнувшись лицом куда‑то в область сапог Гундольфа.

Даже если бы оставшиеся нападавшие использовали нормальное оружие, а не свои дурацкие дубинки, у них все равно не было бы шансов. Все брошенные в нее дротики Арна либо отбила, либо поймала, а слепота совершенно не мешала ей в бою.

Лежа в полузабытьи и отстраненно наблюдая происходящее, Талеанис не смог не отметить, что случись между ним и Танаа открытый поединок – он не поручился бы за свою победу. Скорее, даже наоборот. Покойный Мальстин на фоне девушки из далекого монастыря казался ребенком, едва выучившим, с какой стороны надо браться за меч.

 
Спустя десять секунд все было кончено.
Арна быстро ощупала карманы и сумки нападавших, наконец нашла два каких‑то флакона. Открыла оба, понюхала по очереди, потом понюхала наконечник одного из дротиков – и, удовлетворенно кивнув, отбросила один флакон в сторону.
Со вторым же подошла к Орогриму, который, получив тройную дозу, отрубился полностью и теперь даже чуть похрапывал во сне, и влила несколько капель ему в рот.
В этот момент один из нападавших, эльф с луком, вдруг вскочил на ноги. Мантикора успел удивиться – как он оказался так близко, ведь падал футов на тридцать дальше? Эльф в три прыжка оказался рядом с Талеанисом, и выхватил из заплечных ножен меч – тот, который полуэльфу дал Растэн Чертополох и к которому Мантикора так привык, что уже и не замечал его. Скользнув взглядом по своей добыче, эльф довольно оскалился, рывком сорвал со спины Талеаниса ножны, оборвав ремешки, и бросился бежать.
Арна помчалась за ним, но эльф успел скрыться в кустах, а через пару секунд вновь показался – уже верхом. Что‑то дико прокричав, он пришпорил коня – тот сорвался с места в бешеный галоп. Меч Растэна, как и его ножны, похититель крепко сжимал в левой руке.
Танаа отбросила посох, который сейчас мог только помешать, и бросилась в погоню. В этот момент очнулся наконец получивший противоядие Орогрим.
Орк сориентировался мгновенно. Понять, что его отравили, труда не составляло, а поскольку на языке осел неприятный маслянистый привкус, чем‑то схожий с жидкостью в валяющемся радом флаконе, – значит, ему дали противоядие.
Зеленокожий быстро влил глоток омерзительного лекарства в глотку Гундольфу, вскочил, и, выразительно обведя рукой поле боя, побежал вслед за Арной.
Придя в себя, рыцарь напоил противоядием полуэльфа, потом они вместе связали оглушенных нападавших.
 

– Они что, хотят пешком догнать всадника? – усмехнулся фон Кильге, когда Талеанис рассказал ему, что видел, – сам Грифон лежал головой в другую сторону, и события схватки остались для него секретом.

– Мой учитель говорил мне, что на короткой дистанции человек способен обогнать лошадь, – припомнил Мантикора. – А орки достаточно выносливы, чтобы соперничать в этом с хорошим конем. Его может догнать Арна на первом рывке, а может вымотать Орогрим… Но я в упор не понимаю, зачем им понадобился мой меч. Похоже, нападали‑то именно ради него…

– А что это за меч? – полюбопытствовал Гундольф, с изрядной долей скепсиса отреагировавший на сравнение скорости и выносливости людей, орков, и лошадей. Разумеется, рыцарей, которые должны были сражаться в доспехах, не тренировали долго бежать на приличной скорости и при том сохранять боеспособность.

– Обычный длинный меч, – пожал плечами Талеанис. – Вообще‑то это бывший меч моего учителя, он отдал мне его перед тем как уйти. Велел передать тому, кого сочту достойным. Я не раз его рассматривал и даже показывал как‑то раз магу – ничего особенного, самый обычный меч. Ну чуток магии в нем есть – но это что‑то стандартное, вроде заклятия на прочность.

– Очень странно, – усмехнулся фон Кильге, внимательно разглядывая какой‑то небольшой предмет на ладони. – За обычным мечом эти ребята гоняться бы не стали.

Полуэльф непонимающе посмотрел на соратника. Гундольф вновь усмехнулся и протянул ему небольшой серебряный перстень‑печатку с рунической «XIII».

– Тринадцатый стол Имперской канцелярии. Он же – Тринадцатый департамент. Он же – Отдел особых расследований. И если уж их заинтересовал твой меч, то значит, это какой‑то совсем необычный меч.

Арна и Орогрим вернулись часа через два. Орк был зол, на его плече красовалась свежая повязка, пропитанная кровью. Танаа, против обыкновения, не улыбалась.

– Мы его почти догнали, – начала она, только подойдя к полуэльфу и рыцарю. – Он рывком немного увеличил расстояние и успел выстрелить – Орогрим обгонял меня, и эльф выстрелил в него. Грим упал, это дало беглецу время. Он активировал какой‑то артефакт‑портал и исчез, бросив товарищей, коня и все остальное.

– Я не удивлен, что у него есть подобный артефакт, – Гундольф протянул Арне кольцо. – Отдел особых расследований хорошо экипирует своих агентов.

– Отдел особых расследований… – Танаа удивленно приподняла бровь. – А что это такое?

Несколько секунд фон Кильге молчал, ошарашенный подобной неосведомленностью. Потом заговорил, тщательно подбирая слова:

– Мощная государственная служба. Очень засекреченная. О ее существовании знают все, о том, что именно она делает, не знает никто. Она занимается какими‑то очень важными, но опять же засекреченными расследованиями. Почти в каждой темной истории, особенно, если замешана какая‑нибудь древняя или запрещенная магия, фигурирует Тринадцатый департамент. Они берут на службу лучших из лучших, и оттуда не увольняются. В общем, серьезный отдел…