Текст книги "Два лика одиночества. (СИ)"

Автор книги: Влад Вегашин

* * *

Император был в ярости. Его величество метал громы и молнии, разнеся глав столов Имперской канцелярии на Совете в пух и прах. Всех, кроме Здравовича, разумеется. Спокойная физиономия главы ООР, всем своим видом выражающая мнение ее обладателя, Лаарену III настроение не улучшила.

Он злился даже не на человека, который в одиночку уничтожил четырнадцать гвардейцев, покалечил еще семерых и украл прямо с эшафота двух преступников. Используя неизвестную магию, он навсегда лишил Силы члена Совета Магов и исхитрился уйти целым. Даже филеры Тринадцатого департамента потеряли его след через минуту погони, что уж говорить обо всех остальных…

Император был зол на своих людей. Один человек, выражаясь грубо, надрал зад легионерам, магам и ООР, после чего ушел безнаказанным. Даже ранить его никому не удалось.

– Мой Император, вы чем‑то раздосадованы? – раздался тихий голос за спиной Лаарена. Он резко обернулся, готовый выплеснуть всю накопившуюся ярость на самоубийцу, рискнувшего потревожить его в таком состоянии.

У стены стояла изящная, невысокая фигура в длинном плаще с глубоким капюшоном‑клобуком. Единственный человек, который мог сейчас хоть немного улучшить настроение Императора.

– Нет. Я просто в бешенстве, – почти через силу улыбнулся он.

– Я могу чем‑то помочь?

– Как раз ты и можешь. Садись.

Фигура быстрым движением отбросила капюшон, опускаясь на стул напротив Императора. Это была бледная, болезненно худая девушка с резкими чертами лица и запавшими, лихорадочно блестящими серыми глазами.

– Ты была вчера на площади Пяти Эшафотов?

– Естественно.

– Значит, видела, что там произошло.

– Вы хотите, чтобы я нашла человека, посмевшего вас оскорбить? – по тонким губам скользнуло подобие улыбки.

– Да. Но… Я поставил на уши всю городскую полицию. Никто и никогда не видел этого человека.

– Конечно. Его же не существует, – усмехнулась девушка.

– То есть? – Лаарен непонимающе уставился на нее.

– Он привлек мое внимание еще до того, как начался бой. Перед тем, как прыгнуть на эшафот, этот человек наложил на себя иллюзию.

– То есть ты знаешь, кто этот наглец?

– Да. Это молодой аристократ, недавно появившийся в Мидиграде. Его зовут Вега де Вайл, он живет в таверне «Пушистая наковальня» и еще вчера был замечен в компании одного из преступников, северянина, – спокойно проговорила она.

– Темная, как ты исхитряешься знать все лучше, чем Александр?

– Не преувеличивайте, мой Император.

Лаарен откинулся на спинку кресла, пытаясь сдержать клокочущую внутри ярость. Даже Темная, его личный экстерминатор, осведомлена обо всем лучше, чем он.

– Раз ты знаешь, где его найти, то задание будет проще, чем я думал.

– Мой Император, для вас имеет значение то, как он умрет? – спокойным, деловым тоном осведомилась Темная.

– Нет.

– Утром он будет мертв, – она змеиным движением поднялась на ноги, склонилась в глубоком поклоне.

После ухода Темной Лаарен погрузился в изучение докладов Эдерика фон Кассла, главы Седьмого стола.

Тихо скрипнула дверь, Император выругался про себя. Только один человек мог вот так, без стука, входить в его рабочий кабинет.

– Приветствую, мой Император, – вежливо поклонился вошедший.

– Добрый вечер, Александр.

– У меня есть задание для Темной. Вы не знаете, где она?

– Она выполняет мое задание.

– Какое?

Перо в пальцах Лаарена преломилось. Он ненавидел Александра именно за это. Кто бы еще посмел задавать ему вопросы, что за приказания он отдает…

– Я отправил ее преподать урок человеку, который нанес мне оскорбление.

– Ваше величество, мне кажется, вы принимаете вчерашнее происшествие слишком близко к сердцу, – холодно улыбнулся Здравович. – Надеюсь, урок будет для него не последним?

– Зря надеетесь, – ухмыльнулся Лаарен, глядя, как на бледном лице проступает недовольство.

– Что‑то мне подсказывает, что Темную ждет неудача, – Александр подошел к столу и остановился напротив Императора.

– Она еще ни разу не проваливала задание.

– Все когда‑нибудь случается в первый раз. Темную ждет неудача. Боюсь, вы отправили ее на верную гибель.

 
Лаарен вскочил, синие глаза сверкнули.
 

– Александр, вы забываетесь!

– Приношу свои извинения, мой Император. – Картинно взмахнув плащом, Здравович поклонился. – Позволите мне продолжить?

– Продолжайте.

– Этот человек пригодился бы Империи. Его уровень воина намного превосходит лучших из Легиона Жемчужных, и даже лучших из вашей личной гвардии.

– Причем здесь возможный провал Темной? Для нее не имеет значения, насколько умел и опытен объект.

– Интуиция, – вновь улыбнулся Александр. – В моем возрасте привыкаешь доверять предчувствиям.

– И предчувствие говорит вам, что Темная не вернется с задания?

– Да.

Лаарен опустил голову. Он давно уже понял, что предчувствиям главы ООР можно доверять, но как же тяжело было осознавать, что своими руками отправил на верную гибель родную сестру, единственного человека, которому мог полностью доверять…

Глава XIV

Левиафан де Аббисс

Огромный особняк на берегу Стремительной более походил на небольшой дворец. Безвкусно, аляповато, но дорого украшенный, он как нельзя лучше передавал суть своего прежнего владельца, барона из очень богатого рода, мягко говоря, не могущего похвастаться древностью.

Гундольф фон Кильге никогда не любил это мерзкое сооружение, своим видом до невозможности похабящее изгиб Стремительной, в излучине которой на высокой скале вырос молодой, но сильный, красивый и гордый город Хайклиф.

Но, увы, сейчас молодой город отчаянно нуждался в деньгах. И пришлось не снести выстроенный кем‑то двадцать лет назад уродливый особняк, а продать его неизвестному аристократу, вернее, его дворецкому – сам князь‑герцог Левиафан де Аббисс предпочел сохранить зримое инкогнито. Гундольф не очень понимал, как можно одновременно являться и князем, и герцогом, но лезть в хитросплетения чужих биографий ему не хотелось сейчас почти так же сильно, как выполнять приказ графа де ла Мара. Но что поделать, граф являлся младшим магистром Ордена Грифона, а фон Кильге мало того, что носил скромный титул баронета, так еще и был простым рыцарем.

Не стоило, пожалуй, говорить де ла Мару свое мнение относительно его последнего нововведения – налога на вход в город, подумал Гундольф. Промолчал бы – и сидел бы сейчас в замке, а не шел к этому князю‑герцогу с просьбой о займе ордену.

В последней войне с Сэйкароном Грифонам досталось больше всех, и Орден до сих пор не мог оправиться, тем более, что новый Император не слишком жаловал рыцарей‑магов, обосновавшихся в окрестностях Хайклифа. Казна Грифонов опустела еще во время войны, и необходимость срочно обучить новых рыцарей взамен погибших – а это более половины ордена – ничуть ее не наполнила. Вот и приходилось сейчас гордым Грифонам ужами вертеться, изыскивая способы найти хоть немного денег.

Граф де ла Мар справедливо решил, что страдающий отсутствием вкуса, но никак не золота аристократ, обосновавшийся в Хайклифе, не откажет в помощи Ордену, с которым ему теперь соседствовать. Но сам граф не пожелал идти на переговоры о займе и отправил провинившегося в его глазах Гундольфа.

Глубоко вздохнув, баронет решительно направился к тяжелым, окованным золотом дверям.

Безукоризненно вежливый дворецкий, встретивший его в холле, пояснил, что «Повелитель сейчас занят и не может вас принять, но если вы соблаговолите немного подождать…». Фон Кильге недовольно поморщился – его немного покоробило это «повелитель», все же это было обращение исключительно к Императору, но «соблаговолил». Ожидание растянулось на два часа.

Когда терпение баронета было уже на исходе – пусть даже титул его невысок, но принадлежность к ордену ставила его выше любого аристократа в землях Грифонов, – дворецкий вернулся и сообщил:

– Прошу прощения, Повелитель был занят. Он ждет вас. – И проводил Гундольфа в небольшой темный зал, освещенный только пламенем, пляшущим в камине.

Князь‑герцог де Аббисс стоял у высокого книжного шкафа, листая какой‑то массивный фолиант. Он был семи футов ростом, очень широкоплеч, одет в балахонообразный плащ с капюшоном, полностью скрывающим лицо.

– Добрый день, сир рыцарь, – прозвучало из‑под капюшона. Голос у Левиафана оказался хриплым, с ноткой рычания, сразу чувствовалось, что этот человек привык отдавать приказы.

– И вам того же, князь‑герцог. Я пришел от имени ордена рыцарей Грифона.

– Я догадался, баронет. Присаживайтесь, – де Аббисс сделал приглашающий жест в сторону кресла, стоящего у столика перед камином. На столике имелись два серебряных кубка и бутылка вина – Гундольф нервно сглотнул, когда увидел руну на крышке и понял, что ящик такого вина стоит немногим меньше, чем сейчас имеется в казне ордена.

 
Левиафан расположился во втором кресле.
 

– Даже деловые переговоры – а я не сомневаюсь, что вы пришли ко мне по делу – стоит вести под бокал хорошего вина. Не откажетесь?

Когда князь‑герцог разливал благородный напиток в кубки, Гундольф отметил, что его широкие, крупные ладони затянуты в перчатки.

– И что же Ордену требуется от меня?

– Вы, вероятно, знаете, что Хайклиф и окрестные земли испокон веков принадлежат рыцарям Грифона?

– Разумеется.

– Возможно, вы слышали о введенном три года назад налоге с дворян, чей титул выше виконта, которые избирают наши земли местом своего постоянного обитания?

– Баронет, мы с вами оба – взрослые, разумные люди. – Гундольфу показалось, что в слове «люди» проскользнул смешок. – Оставьте эти политесы вашим магистрам. Я прямо спрошу – сколько нужно ордену?

– Налог – полторы тысячи золотых, что следует из суммы вашего состояния, указанной в предоставленных вашим дворецким бумагах. И заем в шестьдесят тысяч имперских золотых корон.

– Всего лишь? Каков срок займа?

– Три года.

– Я дам вам сто тысяч на десять лет без процентов, – проговорил де Аббисс таким тоном, словно речь шла о сотне серебряных монет.

 
Гундольф поперхнулся вином.
 

– Я не ослышался?

– Нет, не ослышались. Но у меня будет одно условие.

– Какое? – спросил рыцарь, заранее согласный на почти любое условие.

– Орден не вмешивается в мои дела, не следит за тем, чем я занимаюсь, не пытается узнать, откуда я прибыл, и вообще, ведет себя так, словно бы меня не существует. – Левиафан пригубил вино.

Баронет едва не поперхнулся повторно. Нельзя сказать, что де Аббисс просил невозможного, но как только Гундольф передаст эти слова графу де ла Мару, как все свободные резервы ордена будут брошены на слежку за князем‑герцогом.

– Бумаги на названную мной сумму я передам вам перед уходом. Сто тысяч для ордена и еще пятнадцать – вам лично, – продолжал Левиафан, не обращая внимание на смятение баронета. – О том, чтобы Грифоны не совали клюв в мои дела, позаботитесь вы. Если вам все удастся, получите втрое больше.

Это было его ошибкой. Гундольф, с детства мечтавший стать рыцарем Грифоном, был безмерно счастлив, узнав о своих способностях к магии, ведь это делало мечту реальностью. Он благословил тот день, когда принес присягу Великому Магистру, и скорее бы умер, чем нарушил ее, а князь‑герцог предлагал ему именно предательство.

Червячок сомнения поселился в душе баронета. Но он понимал, что второго случая получить такой заем у ордена не будет, а потому сделал вид, что размышляет. В конце концов, можно и сделать вид, что он согласен на условия де Аббисса, взять деньги, а вернувшись в замок ордена, рассказать обо всем де ла Мару. Взятку Гундольф пожертвует в казну – лишние шестьдесят тысяч, которые не надо отдавать, будут весьма кстати – а за Левиафаном установят слежку.

– Возможно, мое условие кажется подозрительным, – говорил меж тем князь‑герцог, – но дело в том, что мои исследования, приведшие меня в Хайклиф – дело сугубо личного толка. И, возможно, я буду вынужден немного нарушить некоторые законы Ордена. Не беспокойтесь, баронет, ничего серьезного.

Гундольф уже готов был произнести «Я согласен», но интуиция и непонятное чувство подлога заставило его сконцентрироваться и произнести про себя заклятие, позволяющее определить природу сидящего перед ним существа – рыцарь уже сомневался, что Левиафан – человек, и был готов к любому результату.

Но увиденное магическим зрением превзошло все его ожидания. Перед Гундольфом сидел демон.

Более опытный рыцарь Грифон, наверное, не подал бы вида, что понял, кто перед ним, согласился бы на словах на любые условия, а, выбравшись из особняка, тут же доложил обо всем Великому Магистру лично. Но Гундольф был молод – ему едва исполнилось двадцать – и неопытен.

 
Зрачки рыцаря расширились, он вскочил, хватаясь за рукоять меча.
 

– Демон!

Левиафан поднялся на ноги, откидывая капюшон. Коричневато‑зеленая чешуя, костяные наросты вместо бровей и изогнутые рога полностью подтвердили догадку баронета.

– Демон, – рассмеялся князь‑герцог. – И что это меняет, юноша?

– Все!

– Не понимаю. Вам нужны деньги – я их дам. От вас требуется лишь оставить меня в покое и не совать грифоний клюв куда не просят. За сто – нет, двести тысяч Ордену и шестьдесят – лично вам. Если надо – могу дать больше. Золото не проблема.

– Никогда еще Орден рыцарей Грифона не заключал сделок с демонами, адово отродье!

Наверное, юный грифон искренне верил в свои слова и даже не подозревал, насколько он далек от истины… впрочем, это уже совершенно иная история.

Левиафан понял свою оплошность. Этот молодой человек принадлежал к почти вымершим сейчас «настоящим рыцарям без страха и упрека». Тем самым, которые могли носить любой герб и девиз, но их настоящим девизом всегда оставалось «Моя жизнь есть моя честь». Этого надо было ловить на его чести и, что всегда к этой пресловутой чести прилагается, честолюбии. Досадная промашка, надо будет на будущее учесть возможность подобных эксцессов, подумал демон. А этого рыцаря придется убить. Ничего, острый ум Левиафана уже выстроил иной план получения Грифонов в свои лапы.

– У тебя был шанс возвыситься, юноша, – почти с сожалением проговорил князь‑герцог. – Но ты его упустил.

Он вскинул руку, пальцы резко удлинились, разрывая перчатки и обращаясь в щупальца. Гундольф вскинул руки, пытаясь закрыться, но щупальца, легко обогнув незначительное препятствие в виде закованной в сталь плоти, впились в его виски.

 
Спустя несколько бесконечно долгих секунд рыцарь обмяк.
Левиафан некоторое время осмысливал вытянутую у юноши информацию, затем позвал дворецкого.
 

– Да, мой Повелитель?

– Найди мне Маар‑си.

– Что делать с этим, Повелитель? – дворецкий кивнул на тело фон Кильге.

– Брось в подвал. Он мне еще понадобится.

– Слушаюсь, Повелитель.

Гундольф очнулся от холода. Он всегда подозревал, что лежать на ледяном каменном полу со связанными за спиной руками крайне неудобно, но только сейчас понял, насколько.

Рыцарь заставил себя сосредоточиться на собственном теле, усилием воли погнал кровь по венам быстрее, пытаясь согреться. Когда ему это удалось, баронет осторожно пошевелил связанными запястьями, пытаясь ослабить веревку. Но связывали Гундольфа, когда он был без сознания, и теперь выбраться из пут было практически невозможно.

За тяжелой дверью, запирающей его камеру, послышались шаги. Вскинув голову, рыцарь прислушался. Тяжелую поступь Левиафана он узнал сразу, но спутник демона, передвигающийся почти бесшумно, ему известен не был.

Гундольф вновь дернулся, пытаясь освободиться. Эффекта не было. А в давно не смазываемой замочной скважине уже скрежетал ключ. Баронет затих, притворяясь, что еще не пришел в себя.

– Вот он, – раздался голос демона.

– Я вижу, Повелитель, – отозвался второй. Гундольфу очень не понравились интонации, с которыми он произнес «повелитель». Если в голосе дворецкого не звучало ничего, кроме рабской подобострастности, умело скрываемой за кружевами безукоризненной вежливости, то этот человек, преклоняясь перед своим Повелителем, сохранил самоуважение и уверенность в себе. Да и Левиафан обращался к нему не как к своему рабу, а как к ближайшему соратнику, хоть и находящемуся на ступень ниже по иерархической лестнице, но оттого не менее уважаемому.

Демон перевернул Гундольфа на спину. Его спутник подошел ближе и присел на корточки рядом с рыцарем. Молодой человек впервые в жизни возблагодарил Пресветлого Магнуса за длинные, пушистые ресницы, из‑за которых его жутко дразнили в детстве. Сквозь них можно было незаметно наблюдать за происходящим.

Над Гундольфом склонился невысокий, как и сам рыцарь, человек с короткими черными волосами, смуглой кожей и умными карими глазами на некрасивом лице. Уроженец Париаса. На вид человеку можно было смело дать от двадцати пяти до сорока лет.

– Грифон… Повелитель, в этом мире многое изменилось с тех пор, как ты был здесь. Почему ты не спросил у меня о Грифонах? Их, особенно вот таких молодых рыцарей, почти невозможно купить. Вот если бы ты сыграл на его честолюбии…

– Я уже понял. Ничего, Маар‑си, думаю, ты вполне сможешь занять его место.

– Конечно. Достаточно интересный материал.

– Согласен. Можешь приступать.

Карие глаза впились в Гундольфа. Сквозь ресницы юноша с ужасом увидел, как лицо Маар‑си медленно оплывает, словно лицо восковой статуи, к которому поднесли пламя факела. Несколько секунд – и на гладкой, лишенной черт коже начало вновь появляться лицо.

Рыцарь, затаив дыхание от ужаса, смотрел на длинноватый нос, красивые, хоть и резкие черты, серые глаза, шрам над бровью справа… Он часто видел это лицо в зеркале.

Полностью скопировав внешность Гундольфа, Маар‑си поднялся. До боли знакомым жестом отбросил за спину прядь длинных каштановых волос, размял пальцы.

– Мне понадобятся доспехи, сделанные как грифоньи.

– Возьми эти, – Левиафан кивнул на латы молодого человека.

– Не могу. На них наложена особая магия, а я не настолько безумен, чтобы имитировать Посвящение себя в рыцари Грифона, а потом пытаться обмануть этим доспехи. Этот парень – мелкая сошка, он практически не подвергается проверкам, и я предпочту ходить в фальшивых грифоньих латах, чем рисковать жизнью, влезая в настоящие.

– Хорошо, доспехи будут к вечеру.

– И меч.

– И меч. Повернись ко мне.

Пальцы демона вновь обратились в щупальцы, прижавшиеся к вискам париасца. Тот морщился, но терпел. Гундольф, не удержавшись, восхитился его выдержкой – он помнил, как это больно.

– Все, – сказал Левиафан, возвращая пальцам обычный вид и натягивая перчатку. Новую, прежняя порвалась, совершенно некстати отметил рыцарь.

– Неплохо, – заметил Маар‑си, пальцами массируя виски. – Забавная у паренька была жизнь. Зря, Повелитель, ты не поговорил о нем со мной. Ты бы только выиграл, если бы привлек этого рыцаря на свою сторону.

– Даже я иногда совершаю ошибки, Маар‑си. И я не хочу, чтобы ты и далее напоминал мне об этом досадном недоразумении. – В голосе демона слышалось недовольство. Кого другого он бы уже на части разорвал, подумал юноша.

– Прошу прощения, Повелитель, – поклонился париасец.

– Прощаю. Пойдем.

 
Скрипнув, закрылась дверь. Гундольф вновь остался один.
Он понимал – надо срочно бежать. Немедленно бежать, предупредить Орден, предупредить графа де ла Мара о демоне, или будет слишком поздно. Но как бежать?
Рыцарь прислушался к себе. И с удивлением понял, что его не отрезали от магии. Неужели Левиафан не понял, что он – маг? Хотя… Если верить словам Маар‑си, демон мало что знал о том, во что превратился этот мир с тех пор, когда он был здесь. Судя по всему, это было даже раньше основания Империи.
Так, доступ к магии у меня есть, размышлял Гундольф. Но что с того? На боевых заклинаниях мне не вырваться, от меча, который даже не отобрали, толку мало, что делать? Только если…
Идея, посетившая рыцаря, была безумна. Но это был единственный шанс.
Задача, которую поставил перед собой юноша, была не по силам большинству магов. Он должен был вспомнить заклинание седьмого круга, которое видел один раз в жизни, и воспроизвести его, не пользуясь при этом пассами. И все это притом, что самому Гундольфу был доступен лишь третий круг заклинаний.
Безумие, чреватое гибелью.
Но выбора не было.
Сперва он тщательно восстановил перед глазами разворот из книги, в которой было записано заклинание перемещения, вспомнил каждую руну и каждый символ. Оставалось надеяться, что вспомнил он все правильно. Затем пробежал строки глазами, преобразуя пассы в мыслеформы. Немного подумал – и преобразовал в мыслеформу все заклятие.
Выстроив перед мысленным взором структуру заклинания, Гундольф собрал всю свою Силу и рывком, как пловец, прыгающий в ледяную воду, напитал этой Силой контуры мыслеформы.
В глазах потемнело, рыцарь ощутил на губах что‑то теплое и соленое – от перенапряжения пошла кровь из носа. На мгновение ему показалось, что он не выдержит и умрет. Но внезапно каменный пол, на котором лежал юноша, исчез, и он с ужасом и восторгом понял, что падает.
Сильный удар вышиб дыхание. Гундольф со стоном покатился по мягкой траве. Рискнув открыть глаза, он успел увидеть, как перед ним возникает что‑то серое. Тут же в голове взорвался сноп разноцветных искр, и Гундольф потерял сознание.
 
 
 

Глава XV