Текст книги "Башни Латераны (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

В этот момент в зал вошёл юноша. По лицу и походке его можно было узнать – коллега Лео в Академии, магикус со старших курсов, тонкий посох под мышкой, аккуратная чёрная мантия с бирюзовым подбоем.

– Могу ли я присоединиться к вашей роте? – немного слишком громко спросил он, смущённо сжимая ремень посоха.

– Кто таков, – лениво отозвался Ронингер, – к каким магиям предрасположен? Круг магии какой?

– Огонь. Первый круг, изучаю второй. В Академии учился два года, могу заклинание огненного шара… иногда молнию… если не устал…

Наёмники переглянулись, и рыжий наемник ехидно ухмыльнулся:

– Первый круг… Ты бы пирожки мамкины сперва высрал, благородный дейн.

– Но… я же магикус! Я быстро учусь! – выпрямил спину молодой маг.

Курт Ронингер взглянул на него испытующе и вдруг стал серьёзен:

– Здесь тебе не школа, малыш. Наёмник не просто бьётся за золото, он кровь свою проливает. Либо кровь, либо мочу с дерьмом, а зачастую и то и другое. Того, кто самый слабый, первого и убивают. Учёба твоя хороша в Академии, да в аудитории перед девками хвост распушить. А в нашем деле главное – выдержка и страх не показывать. У нас каждый второй думал, что у него хватает силы. Каждый второй давно под холмом, и даже крест над ним не поставили. Куда ты прешь, с Первым Кругом-то?

Остальные за столом согласно кивнули, кто-то – с насмешкой, а кто-то – с сожалением.

– Не обижайся, магикус, – буркнул рыжий, – найдёшь свою роту. Или дождись, когда второй круг добьёшь, может станешь толком бойцом – тогда приходи. А лучше с Третьим…

Магикус кивнул, смущённо попятился и удалился, сжав кулаки. В таверне ещё несколько минут делали вид, что рассуждают о магических дуэлях, но Лео же слышал главное: сюда не берут слабых и случайных. Здесь наёмник – не байка для балаганов, а тот, кто получит своё золото только если останется в живых.

Он ещё немного постоял в полутени, вдыхая смесь дыма, острого пива, жаркого лука и горячего хлеба, подошел к хозяину таверны, к старому Клаусу из Нибени и спросил насчет работы.

– Ты же Штиллов сынок. – нахмурился Клаус, опираясь на отполированную до блеска деревянную стойку: – в Академии же обучался?

– Батька на верфи покалечился. – ответил Лео, опустив голову: – денег за учебу платить не хватает.

– Вот оно как. – трактирщик грустно крякнул и полез почесать затылок: – ладно, приходи завтра с утра, только раненько, как только топить печь начнем, так и приходи. Там и посмотрим на что годишься.

– Спасибо, дейн Клаус! Я вас не подведу! – обрадовался Лео: – вот увидите!

– Увижу, увижу. Повезло тебе что Маришка в деревню уехала, у плиты помочь некому. Ну и не думай, что много платить буду, времена нынче такие что не разбежишься. А отцу своему привет передавай… – махнул рукой трактирщик.

Глава 4

Глава 4

Неделя пролетела как один длинный, бесконечный день, слившийся в череду одинаковых рассветов и закатов. Лео просыпался теперь задолго до петухов – в четвёртом часу утра, когда весь город ещё спал, а над черепичными крышами висела предрассветная мгла. Нокс провожал его в таверну, скользил по утренним улицам черной тенью, мягко ступая лапками по деревянным мосткам.

Трактир «Три Башни» встречал его тёмными окнами и тяжелым запахом вчерашнего эля и прогорклого масла, запахом, который никак не выветрить и не вывести, въевшийся в деревянные лавки, столы, в сами стены заведения. Лео тихо проскальзывал через служебный вход, стараясь не разбудить постояльцев, спящих на втором этаже, и спускался в полуподвальную кухню. Там его уже ждала огромная печь – чёрная, закопчённая, с тремя топками и чугунными дверцами, похожая на спящего дракона с большим, открытым зевом.

– Ну что, магикус, – бурчал появившийся следом повар Вильгельм, массивный мужик с руками как окорока, – покажи своё еще разок искусство. Все дрова сбережем… хорошо когда Дар есть, давай разжигай печку, а я пока мяса с ледника достану.

Лео кивал и принимался за работу. Сначала выгребал золу – серую, мягкую, ещё тёплую от вчерашнего жара. Потом укладывал дрова: снизу тяжелые, массивные поленья для долгого горения, сверху – сосновые щепки для быстрого розжига. И вот тут начиналось его маленькое чудо.

Он клал ладони на поленья и закрывал глаза. Тепло собиралось где-то глубоко внутри – не в пальцах, как учили в Академии, а в самой груди, возле сердца. Оттуда оно растекалось по рукам медленной, тягучей волной. Никакого огненного шара, никакого луча – просто ровное, глубокое тепло, которое проникало сквозь металл прямо в дрова.

Сначала начинали тлеть щепки. Потом занимались поленья – не взрывом пламени, а постепенно, словно сама древесина вспоминала, что когда-то была живым деревом под солнцем. Через несколько минут печь гудела ровным, сильным огнём, а Лео отступал, вытирая пот со лба. На всё про всё уходило в три раза меньше дров, чем обычно.

– Господин магикус, как всегда, в ударе. – насмешливо замечал Вильгельм, засучивая рукава: – Ладно, хватит стоять столбом. Бери котёл, будем кашу варить. Наёмники с утра жрут как не в себя, а у нас этих оглоедов полно.

Мясная каша – главное блюдо таверны. В огромный медный котёл сыпали ячмень, заливали бульоном от вчерашних костей, добавляли нарезанную требуху, лук, морковь и репу. Всё это должно было томиться часами, превращаясь в густую, сытную массу, от которой шёл пар и запах на всю округу. Лео научился мешать её длинной деревянной лопаткой, следить, чтобы не пригорела, вовремя подливать воду.

Параллельно жарилось мясо – свиные рёбра, куски баранины, иногда, если был такой заказ – цельную курицу могли пожарить, но для того нужно было чтобы огонь был медленным и томным, постепенно тушку прогревал. Если на обычный огонь такое поставить, то сгорит снаружи, а внутри будет сырым. Вильгельм орудовал ножом с невероятной скоростью, а Лео подавал, относил, подкладывал дрова, следил за огнём. К семи утра кухня превращалась в настоящее пекло – жар от печи, пар от котлов, дым от жаровен.

Где-то к этому времени подтягивалась и зевающая Маришка, тертая девка из Буженовы, деревеньки на юге от Вардосы. У нее было приятное округлое лицо с веснушками, полные, белые руки и зеленая юбка с оборками. Все еще зевая, она тащила ведро с водой в общий зал, протирала столы и стулья, подметала пол и выбрасывала мусор. Они с Лео сперва не шибко и ладили, но потом Маришка все же сменила гнев на милость, признав, что с его появлением ей самой легче стало, ведь после утренней растопки и готовки он помогал ей со столами.

– Эй, ученик! – рявкал Вильгельм. – Хлеб не забыл? Живо неси из пекарни, пока свежий!

Лео выскакивал на улицу, жадно глотая прохладный утренний воздух, и бежал через два дома к пекарне мастера Отто. Там уже стоял в воздухе одуряющий запах свежей выпечки, такой, что казалось вдохни воздух всей грудью да обеими ноздрями и наешься от пуза. Там же ждали корзины с караваями – чёрный хлеб для простых постояльцев, белый – для тех, кто платит серебром, сладкий и мягкий, такой что можно есть прямо булками. Обратно приходилось идти медленнее, балансируя с тяжёлыми корзинами.

К этому моменту таверна оживала. Первыми спускались наёмники и приезжие торговцы – сонные, хмурые, с похмелья. Усаживались за длинные столы в общем зале, стучали кружками по дереву, требуя эля и еды. Лео носился между кухней и залом, разнося миски с кашей, куски мяса на деревянных досках, кружки с пивом и элем.

В зале тем временем уже шли неторопливые беседы, постояльцы и гости насытившись первыми порциями каши, запив это темным элем от винокурни дейна Куниша – начинали разговаривать. Это означало что первый утренний штурм кухни они выдержали. Лео помогал Маришке убрать со столов и как только она исчезала на кухне чтобы вычистить остатки еды и вымыть посуду – он оставался в зале за стойкой, вместо Клауса, который с появлением помощника стал позволять себе вставать позже, к обеду.

Лео же стоял за стойкой, помогая с редкими заказами с утра и слушая, о чем говорят в таверне. А в таверне говорили о многом.

– Говорят, Арнульф уже под Зильберштадтом стоит с двадцатью тысячами! Одних только тяжелых рыцарей две тысячи и тысяча магусов не меньше Пятого Круга! – гудел толстый купец в расшитом кафтане, размахивая кружкой так, что пена летела на соседей. – Гартман-то наш благочестивый едва пятнадцать тысяч насобирал, да и те – половина ополченцы!

– Чушь собачья! – перебил его худой наёмник с обветренным лицом. – Я из-под Зильберштадта только что. Никакого Арнульфа там и духу нет. Зато граф Освальд открыто за него выступил – даже знамёна поменял, гарнизоны усилил. Говорит, не пустит войска Гартмана через свои земли.

– Знамена поменял? Серьезное дело… – крутит носом его собеседник: – так же можно и в немилость впасть, коли старик Гартман Четвертый победит. Даже благородный дейн может эдак титула лишиться и земель…

– Кто в это верит? Гартман Благочестивный страну удержать в кулаке не сможет. Это ж нужно всех благородных дейнов к ногтю прижать, а у него почитай у самого в семье проблемы, он же Изольду даже не в состоянии обуздать, недаром шепчутся что наследный принц Генрих на него вовсе не похож. Ежели ты в собственном семействе не в состоянии порядок навести, как ты страну удержишь?

– А Херренштадт? – встрял молодой парень в кожаном доспехе. – Барон Эггерт вроде как нейтралитет держит?

– Как же, нейтралитет! – фыркнул первый купец. – Он просто выжидает, чья возьмёт. Молодой, хитрый, как лис. Небось думает, когда обе армии друг друга потреплют – сам чего-нибудь урвёт. Да и армии у него путем нет, почитай своих людей человек сорок, остальные наемники… вон как эти.

За соседним столом трое наёмников из «Чёрных Пиков» обсуждали совсем другое, не обращая внимания на своих соседей.

– В прошлом месяце под Валленхофом видел, как магикусы Арнульфа работают, – говорил коренастый пикинёр с перевязанной рукой. – Выстроили нас терцией – три ряда пик впереди, алебардщики по флангам. А магикусы – позади, за третьим рядом. Как начали огненными шарами кидаться через наши головы – думал, сами сгорим к чертям! Но знатно ударили, на нас почти две сотни «Крылатых» перло во всеоружии, шлемы начищены так что блестят, пики над плечами, крылья во все стороны – я уж думал все, конец нам настал. Сам понимаешь, под ударом «Крылатых» в первой линии стоять… но ничего, выстояли. Старого Януша правда конь растоптал в кашу, мозги из шлема так и полезли.

– Это что, – отозвался его товарищ, здоровенный детина с рыжей бородой. – Я когда еще в Железной роте служил, так у нас магикусы прямо в строю стояли. Между пикинёрами. Как противник на пятьдесят шагов подходит, так они залп дают, а потом уже назад отходят, а мы прикрываем. Так Маришек из третьего отряда, магикус Второго Круга чего-то там в своих заклинаниях попутал и как шарахнет огненным шаром прямо в спину первой линии! Народ в стороны раскидало, кто-то с перепугу тоже огня добавил… пока что да к чему разбирались – нас уже кавалерия смяла, насилу ноги унес. Кабы от Железной роты что осталось, так Маришка вздернули бы не разбираясь, да только и его там посекли и почти всех наших. Рыцарь ежели оружный на коне да с палашом в руке занесенным – куды против него попрешь без строя? Дрогнули, разбежались – все, пиши пропало.

– Кто же так делает? – вмешался третий, постарше, с седыми висками: – Правильные командиры магикусов на флангах держат. Чтоб по вражеской кавалерии работали, когда та в обход пойдёт. Видел я, как один магикус Третьего Круга целую конную сотню молниями разметал. Правда, потом сам от истощения помер – перестарался. Ни к чему все эти новомодные построения, когда там сперва ударят, потом в строй же и отступают, али когда над головами у своих палят или вона была еще придумка у герцога Освальда когда пикинеры в первую атаку на коленях стоят и пики на колено кладут, остриями к врагу, а уже после того как маги отстреляются прямой наводкой – поднимаются. В пылу боя порой как тебя зовут забываешь, обязательно кто-нибудь в спину огненным шаром ударит али еще чего… Неет, боевой строй он как топор должен быть – простым и сильным! Чтобы сломаться было нечему.

У окна сидела компания горожан – ремесленники и мелкие торговцы. Они обсуждали дела поближе.

– Слыхали? Наш Хельмут опять с городским советом сцепился! – шептал тощий сапожник: он требует новый налог на оборону ввести, а муниципальный совет против. Говорит, и так казна не безразмерная.

– Да он просто своих наёмников жалеет! – возразил краснолицый мясник: – «Чёрным Пикам» платить надо, да и остальным тоже, вот он и хочет эти расходы на город переложить. Налог – это конечно худо, но ежели Арнульф или Гартман к стенам подойдут – что делать будем? Долго ли вольный город Вадос вольным городом останется? У нашего города привилегии еще с Третьей Войны выправлены, да только кто сейчас слушать будет.

– Тише ты! – одёрнул его третий. – Стены слышат. Вон, стражник городской в углу сидит, всё слушает да на ус мотает.

Разговор перескочил на более безопасную тему.

– А про младшего Линдберга слышали? – понизив голос, спросил сапожник. – Дочку кузнеца Франца обрюхатил! Теперь старший Линдберг бегает, откупается. Пять золотых предложил, чтоб девка молчала.

– Пять золотых! – присвистнул мясник. – За такие деньги я бы и сам родил!

За стойкой захохотали, но смех быстро стих, когда в дверях появился человек в сером плаще с капюшоном. На груди у него виднелся серебряный медальон с символом Святой Катедры.

– Церковник, – прошипел кто-то.

Человек прошёл к стойке, не обращая внимания на внезапно стихшие разговоры.

– Эля, – коротко бросил он Лео. – И хлеба.

Пока Лео наливал, купец за дальним столом не удержался:

– Правда, что Церковь графа Мальтенского анафеме предала?

Церковник медленно повернулся.

– Граф Мальтенский отрёкся от истинной веры и впал в ересь некромантии, – сухо произнёс он. – Великий Понтифик вынес справедливое решение. Всякий, кто укроет еретика или окажет ему помощь, разделит его участь.

– А что он такого сделал-то? – не унимался купец.

– Пытался воскресить мёртвого сына, – ответил церковник и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

В таверне повисла тяжёлая тишина. Лео почувствовал, как у него похолодели руки. Некромантия. Воскрешение мёртвых. Он невольно вспомнил ту ночь с Ноксом и поспешно отвернулся, делая вид, что протирает кружки.

– Вот дурак-то граф! – наконец прервал молчание рыжий наёмник. – Все знают, что мёртвых трогать нельзя. Против природы это.

– Ага, – поддакнул его товарищ. – Хотя поговаривают, в старые времена некроманты целые армии мертвецов поднимали. Представляете – идёшь в бой, а против тебя покойники встают!

– Байки всё это, – отмахнулся ветеран. – Настоящих некромантов уже лет сто как не осталось. Церковь всех выжгла. Да и слава богу – нечего с мертвяками якшаться.

Лео стоял за стойкой, механически протирая одну и ту же кружку, и чувствовал, как внутри всё сжимается от страха. Если бы они знали, что рядом с ними стоит тот, кто может поднимать мёртвых… Что бы они сделали? Сдали бы Церкви за награду? Или сами бы на месте прикончили?

Церковник допил свой эль, оставил медяк на стойке и вышел, так и не сняв капюшона. Как только дверь за ним закрылась, таверна снова ожила.

– Мрачные они какие-то стали в последнее время, эти церковники, – проворчал купец. – Раньше хоть улыбались иногда.

– Война на носу, вот и мрачнеют, – философски заметил сапожник. – Когда короли дерутся, простому люду только молиться и остаётся. Хотя церковникам-то что, больше молятся – больше денег будет. Их-то поди никто не тронет.

Разговоры потекли дальше – о ценах на зерно, которые опять поползли вверх, о новой городской страже, которую барон набирает, о странных огнях, которые видели над старыми руинами к северу от города. Лео слушал вполуха, автоматически наливая эль и подавая хлеб, но мысли его были далеко.

Ближе к полудню, когда первая волна посетителей схлынула, в таверну потянулась другая публика – городские зеваки, мелкие ремесленники на обеденном перерыве, стражники после ночной смены. Разговоры стали живее, голоса громче, а сплетни – сочнее.

– А я вам говорю – третья уже девка пропала! – надрывалась прачка с красными от работы руками. – Дочка портного Ганса, та что с рыжей косой. Вышла вечером за водой к колодцу – и как сквозь землю провалилась!

– Может, с парнем каким сбежала? – предположил подвыпивший извозчик.

– Да какой парень! Ей всего четырнадцать было! – возмутилась прачка. – И корзину у колодца нашли, опрокинутую. Нет, тут дело нечисто. Вон, цирк этот бродячий как раз неделю назад за городскими стенами встал… срам один! Небось оттуда все и идет, ересь и непотребство всякое! Говорят, там девка совсем голая выступает, наверняка демонам душу продала да мужикам нашим головы морочит теперь!

– Чего сразу цирк-то? Был я там третьего дня, – вмешался молодой подмастерье: – ходил на представление – такие чудеса показывают! Бородатая женщина есть, силач, который подкову руками гнёт, а ещё фокусник – настоящий магикус, говорят! Огонь глотает и изо рта выпускает! И девка там которая гимнастка вовсе не голая, на ней одежды такие, что плотно к телу прилегают, чтобы фокусы всякие делать, гибкая она как змея.

– Змея и есть! – подхватила прачка: – своими гибкостями моему Стешику всю голову заморочила, он туда уже седьмой день ходит на нее зенки свои бесстыжие пялит! Она поди демонические ритуалы по ночам творит, жаб в кипятке варит и потом слюной на души праведные морок наводит! Вот и пропадают наши девки! Поди она еще в их крови купается и…

– Бабьи сказки, – отмахнулся стражник у стойки: – а девки эти небось к любовникам сбежали. Весна же на дворе, кровь играет. А ты бы язычок прикусила с такими-то обвинениями, была бы в силе Святая Инквизиция – они бы сперва тобой заинтересовались, да на правеж поставили. Знаешь что за лжесвидетельство бывает?

– Дак а я чего? Я ничего! – тут же дает попятного прачка: – я не видела ничего, это я только что люди на базаре судачат говорю. Сама-то я цельными днями белье стираю, мне и головы поднять некогда.

За угловым столом расположилась компания студентов Академии – судя по потрёпанным мантиям и красным глазам, прогуливали занятия после вчерашней попойки.

– Слыхали, Теодор фон Ренкорт вчера на дуэль Маркуса вызвал! – возбуждённо шептал тощий парень с прыщавым лицом. – Прямо во дворе Академии!

– Да ладно! – не поверил его приятель. – Магистры же запретили дуэли после того случая в прошлом году, когда тот третьекурсник огненным шаром в Башню зарядил! Скандалу было! Церковники приходили к ректору, ругались.

– Так они ночью за городом встречались! У старой мельницы! Я сам видел – Теодор такой огненный вихрь создал, что Маркус аж на задницу сел от страха!

– А из-за чего подрались-то?

– Да из-за девки, из-за кого ж ещё! Той рыжей, Алисии. Маркус при всех сказал, что она с ним на весеннем балу танцевать будет, а Теодор услышал…

Лео почувствовал, как внутри всё похолодело. Алисия. Из-за неё дрались. Он сжал тряпку так, что костяшки пальцев побелели. Сглотнул, помотал головой, достал из-под стойки тряпку и быстро протер полированную деревянную поверхность, стараясь не думать ни о чем.

У дверей расположились двое торговцев, только что вернувшихся с дороги.

– В Проклятых Землях опять неспокойно, – говорил один, отряхивая дорожную пыль с плаща. – Ехали мимо заставы Чёрного Камня – там гарнизон утроили. Солдаты говорят, по ночам странные звуки слышат, будто кто-то под землёй копает.

– Демоны, не иначе, – перекрестился второй. – Говорят, они там гнёзда свои восстанавливают после последней войны.

– Да какие демоны! – встрял бывалый наёмник. – Я те земли вдоль и поперёк исходил. Обычные твари там водятся – волки мутировавшие, да пауки размером с телегу. Противно, но не более того.

– А костяные поля видел? – спросил торговец. – Где кости так и торчат из земли, белые такие, будто вчера обглодали?

– Видел. И что? После любой большой битвы такое остаётся. Природа потом своё возьмёт, затянет всё травой.

Тем временем прачка переключилась на более приземлённые сплетни.

– А вы слышали про жену пекаря Отто? Застукала его с той молоденькой помощницей прямо в пекарне! На мешках с мукой!

– Да что вы! – ахнула её соседка. – И что дальше?

– А что дальше – скалкой его огрела так, что он три дня с повязкой на голове ходил! А девку ту взашей выгнала, теперь та в «Золотой лилии» работает, если понимаете, о чём я…

– Понимаем, понимаем, – закивали слушательницы.

За стойку ввалился здоровенный кузнец Франц – тот самый, чья дочь связалась с сынком Линдберга.

– Эля мне, парень! Большую кружку! – рявкнул он Лео. – И чтоб полная была а не как в прошлый раз!

Пока Лео наливал, кузнец повернулся к залу.

– Если ещё раз увижу этого щенка Линдберга возле моей Гретхен – голову откручу! – прогремел он на всю таверну. – Пусть папаша его богатый хоть золотом обложится!

– Успокойся, Франц, – миролюбиво сказал сапожник. – Пять золотых – хорошие деньги. Дочке приданое будет.

– Приданое! – взревел кузнец. – Да она теперь с брюхом! Кто её замуж возьмёт?

– Найдётся жених, – философски заметил стражник. – За пять золотых и не на такое согласятся.

В дверях появилась Маришка, которая сложила полные белые руки на груди.

– Лео! – крикнула она. – Вильгельм зовёт, мясо довезли, разделывать надо!

Лео с облегчением оставил стойку – обычно он с удовольствием слушал все эти сплетни, но сейчас ему стало тяжело. Наверное из-за слухов про Алисию и дуэли из-за неё. Он представил, как она танцует на весеннем балу – в красивом платье, с распущенными волосами, смеётся… И танцует не с ним. Никогда не с ним. Даже в его мыслях.

Спускаясь в подвал, он услышал, как кто-то из студентов рассказывает:

– … а потом магистр Морау как заорёт: «Если ещё раз кто-то попытается вызвать демона в учебной аудитории, я лично его к демонам и отправлю!» Вы бы видели лицо того первокурсника!

Кто-то из приятелей студизиоса засмеялся дребезжащим смехом.

В подвале, разделывая свиную тушу под руководством Вильгельма, Лео думал о том, что где-то там, за стенами таверны, продолжается другая жизнь. Жизнь, где студенты дерутся на магических дуэлях из-за девушек, где аристократы соблазняют простолюдинок, где в Проклятых Землях, может быть, и правда просыпается древнее зло.

А он стоит по локти в крови и жире, режет мясо для тех, кто может позволить себе жить той, настоящей жизнью. И единственная его тайна – способность, за которую его сожгут на костре быстрее, чем он успеет сказать «матушка!».

Нокс, который весь день просидел в углу подвала, наблюдая за работой хозяина, вдруг поднял голову и посмотрел прямо на Лео. В янтарных глазах мелькнуло что-то похожее на понимание. Или Лео это только показалось.

– Эй, не спи! – рявкнул Вильгельм. – Рёбра отделяй аккуратнее, не порть мясо!

Лео встряхнулся и вернулся к работе. День был в самом разгаре, а впереди ещё ждал вечерний наплыв посетителей, когда сплетни польются рекой вместе с элем, и он снова будет стоять за стойкой, слушая о чужих жизнях и мечтая о своей – той, которой у него никогда не будет.