Текст книги "Башни Латераны (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Башни Латераны

Глава 1

Глава 1

В доме пахло свежей мукой и топлёным молоком. На столе, выскобленном и истёртом, стоял простой, но сытный завтрак – чугунок с густой овсяной кашей, в которой щедро плавился кусочек сливочного масла. Рядом стояла корзинка с надломленным мягким хлебом, от которого по всей комнате тянуло сдобой и похрустывающей коркой. Матушка выложила на глиняную тарелку ломтик овечьего сыра – такой позволяли себе не все в квартале. В медном кувшине поблёскивало молоко, ещё парное, с тонкой сливочной плёнкой.

– Нам бы еще чуть-чуть вяленого мяса – был бы пир, – улыбнулся отец, протирая свою ложку подвернувшейся тряпицей.

– С утра мясо есть – святая Матильда запрещает. Ты бы лучше радовался тому, что есть, старый ты ворчун. – толкает его в плечо матушка. Наклоняет чугунок и раскладывает кашу по тарелкам, первую порцию и чуть побольше – накладывает в отцовскую, сделанную из обожжённой глины.

– У многих и этого нет, – добавляет она чуть тише, накладывая порцию для Лео и его сестры: – Да и не каждая семья может своего ребенка в Академию пристроить…

Лео молча ел кашу, ощущая, с каким удовольствием она растекается тёплым по желудку. Для кого-то в городе обычный завтрак – чёрствый хлеб и разбавленное молоко, и хорошо если хлеба достаточно. Вон, взрослые говорят что времена нынче такие – суровые, когда неурожай, да еще и правители меж собой свару затеяли, а когда война, то поля пахотные никто щадить не будет, горят и деревни и поля с пшеницей да рожью, запасы в городских амбарах уменьшаются, цены на хлеб растут… это хорошо что отец у него зарабатывает много, почитай почти десять серебряных в месяц, можно себе позволить и вяленого мяса и колбасы по праздникам и вон, за учебу в Академии.

Каждый раз, когда Лео об этом думал, он испытывал какую-то неловкость, потому что если бы не оплата за Академию, то они, пожалуй, каждый день мясо могли бы есть. А тут – вон вся семья старается, мама шьет, отец плотником на верфях городских работает, а он даже файербол нормальный путем создать не может. Только и получается, что огонек малый на пальцах зажечь, а чтобы от тела отделить так никак. Он вздыхает, чувствуя угрызения совести.

– На самом деле, за это Академию сейчас всё больше бранят, – не унимается отец, – мол, туда теперь всякий лезет, а не только дети аристократов.

– А Королевский Указ есть – все одарённые должны учиться, – перебила матушка, кивнув на Лео: – Значит, и наш пусть учится. И ничего ты не сделаешь, Какого бы чина ни был. Вона, ежели наш выучится, да станет магикусом почтенным, поди не придется ему за полушку хлеба да пару медяков горбатиться.

Черный кот Нокс, прежде дремавший на подоконнике, встал, потянулся и одним плавным движением вскочил на лавку. Осмотрел обеденный стол, будто собираясь спорить за своё право на кусочек хлеба с овечьим сыром.

– Сколько этот кот у нас живёт? – вдруг повысила голос матушка. – почитай лет восемь уже, а все никак не помрет. Наглый такой… не дай бог снова на стол прыгнет – ужо я его поучу веником! Леонард Штилл, присматривай за своей скотиной!

Она строго глянула на Лео, а Нокс в ответ медленно моргнул и потёрся чёрной мордой о его руку.

– Ну маам! – тут же заныла сестренка рядышком: – Нокс такой милый! И красивый! И мышей ловит и даже крыс! Мальчишки на улице говорят, что не всякий кот крысу может задавить, а Ноксушка за раз может и десять!

– Я тебе говорила, чтобы ты с уличными мальчишками не водилась! – всплеснула руками матушка: – чтобы уму-разуму училась! Вон с соседскими девчонками играй, они так дружно в чаепитие играют, что смотреть любо-дорого!

– Они дурынды все! Только и разговору что о мальчишках и о принце Генрихе и о том какой он красавчик!

– Матильда Штилл! Еще слово и останешься без пирога вечером! – повышает голос матушка и Мильда опускает голову, не решаясь спорить. Тем временем Лео не тайком отламывает от своей порции кусочек хлеба и делится с Ноксом, который деликатно берет кусок в рот и спрыгивает со скамейки на пол, чтобы поесть в одиночестве.

– Вот вырасту – и я поступлю в Академию, – заявляет Мильда с убеждённостью, которой позавидовали бы все герцоги вместе взятые: – не буду о мальчишках да о свадьбе думать как эти дурехи. Буду магикусом, как старший брат!

– Поступишь, поступишь, кто ж тебе запретит, был бы талант. Вот через годик тебя проверим в городской ратуше, там и посмотрим. – улыбается отец. Но его улыбка быстро пропадает с лица, и он озабоченно, вздыхает. Чешет в затылке, глядя на матушку.

– На Лео ещё как-то наскребли, и то в долг, но если и тебе туда… – говорит он неуверенно.

– Справимся как-то. Мильда у нас талантливая. Ничего, справимся. – отозвалась мать, но усталость в её голосе была слишком очевидна.

Лео хотел было вставить слово, но решил промолчать. Он и сам знал, что больше половины плату покрывает Королевский Указ, а про то, где брать остальное – родителям лучше не напоминать.

После сытного завтрака Лео вышел из дому, закинув за плечо свою холщовую торбу с учебными принадлежностями и поплотнее запахнувшись в куртку – даже весенний утренний воздух у стен Вардосы отдавал сыростью и каменной прохладой. У самой калитки на него коротко глянул Нокс и, бесшумно скользнув по подворотне, занял привычное место чуть позади. Он всегда так делал, матушка ворчала что где такое видано, чтобы кот как собака за ним повсюду следовал, но матушка ворчала почти всегда, да и поделать с этим ничего не могла, так что все привыкли. Кот всегда был где-то рядом, умудряясь не привлекать к себе внимания и как-то просачиваться даже в закрытые помещения. Единственно куда он не мог попасть это Академия, но там магические щиты на входе стояли, так что оно и неудивительно. Впрочем, когда после учебы он возвращался домой, Нокс тут же появлялся рядышком, с довольной физиономией и хвостом, торчащим в небо трубой.

Улицы ещё были сырыми после ночного дождя, ближе к центру города деревянные мостки, брошенные через лужи, заменила собой каменная мостовая. Он прибавил ход, чтобы не опоздать к началу занятий.

– Слыхал? Наёмники в «Трех Башнях» объявились! Набирают рекрутов, говорят оплата золотом! – услышал он краем уха и остановился. Один горожанин, одетый в добротную куртку и штаны с подвязками – размахивал руками перед лицом у другого, который выглядел поскромнее – в холщевую робу с гербом ремесленной гильдии на груди.

– Да ну и катись они полем. – в ответ говорит его собеседник: – это золото чтобы заработать нужно кровушкой своей заплатить. Это ж наемники! Долго они не живут.

– Ты чего? У них оплата за каждый день! Каждый день получаешь оплату, даже если не войны нет и делать ничего не надо, представляешь? Сидишь себе на заднице, а денежки капают!

– Зато как начнут сызнова его величества Арнульф и Гартман меж собой спор вести, так тебя на первую линию пикинеров и бросят. Под огонь благочестивых магусов. – кивает ремесленник: – ты бы лучше в карты прекращал играть, и то толку было бы больше.

– Да ты ничего не понимаешь! – машет руками хорошо одетый горожанин: – это же Черные Пики! У них и потерь почти никогда не бывает! У них командиром Курт Ронингем, Полночный Волк! Они в золоте просто купаются!

– Да ну. – скептически качает головой ремесленник: – если они такие крутые зачем им такие неудачники как ты? И потом, если потерь у них не бывает, зачем они рекрутов ищут?

– Наверное хотят полноценную роту создать. – пожимает плечами хорошо одетый: – слышал я…

Но Леон уже не слушает разговор, он торопится дальше. Наемники в городе? Обычное дело несмотря на то, что город Вардоса стоял на окраине всех этих распрей за королевства, наемники не были такой уж редкостью. Но полноценная рота наемников, проводящая набор в свои ряды – это было интересно. Говорили, что самую быструю и блистательную карьеру можно сделать именно наемником, чего стоит только герцог Сальверио Мальдера, который начинал простым наемником, в копейном строю. Однако же и закончить карьеру будучи наемником тоже можно было очень быстро – в первом же бою прилетит фаерболл от магикусов и все, приплыли.

Так, краем уха выслушивая городские сплетни и переругивания лавочников с клиентами о дороговизне, он пошел дальше, ускоряя шаг. Не дай бог опоздает, он конечно же вышел пораньше, но все же.

Шагая по мостовой, Лео подошёл к самому сердцу Вардосы – площади Святого Рудольфа, где громоздилось лучшее здание города, кафедральная церковь выстроенная на деньги деда нынешнего правителя Вардосы, старого барона Хельмута. Громадные резные двери из чёрного дуба, обитые потемневшей медью, зияли полумраком, над входом днём и ночью горело вечное ламповое пламя. На гранитных ступенях ползали тени монахов, одетых в серые рясы; звон их колокольцев разносился по округе, сливаясь с дрожащими переливами органа из-под приоткрытых створок.

Пахло ладаном, воском и прохладным камнем; в нишах стен стояли статуи – одни с небесно строгими лицами, другие – грозные, со знаками защиты во вздёрнутых руках. Около церкви уже выстроились в шеренгу послушники – собирали подаяние на приют и ухитрялись ловко различать, где в длинной очереди крестится доброхот, а где жмёт кошелёк. Маленькая старушонка, торопясь, сыпала монеты ладонь подростка:

– Получи, сынок, помолись за мою внучку – чтоб росла крепкой и доброй…

– Слышал, – вполголоса шептал один послушник другому, – что новый серебряный дар из дома Лейхтгаузенов передали для алтаря…

– Ага, и отец Георгий грозится отслужить особый молебен во имя единства королей… – второго тут же одёрнули, и он спрятал улыбку, будто в церкви и шептать можно только о святых.

Лео задержался на ступенях всего на миг, впитывая холод и свет витражей, а потом поспешил свернуть к переулку. Но не успел он шагнуть к воротам Академии, как услышал нарастающий ритм копыт – резкий и угрожающий. По центральной мостовой с грохотом вылетела лакированная тёмно-зелёная карета, по бокам которой висел герб: золотая чаша с лазурным крестом – весь город знал, это кортеж Конрада фон Маршальта, правой руки городского магистрата и главы цеховой управы.

Четверо конных в тяжёлых плащах с мундштуками сопровождали карету. Один из них, высокий всадник в серебряном шлеме, махнул кнутом:

– С дороги! – голос его резанул воздух. Лео инстинктивно отпрыгнул на узкий деревянный настил вдоль фасада лавки, мешок ударился о влажную стену, а каблуки лишь чудом не соскользнули.

Всадники кортежа и карета пронеслись мимо под стук копыт.Брызги от копыт и грязь с мостовой окатили полы куртки Лео и он вполголоса выругался, испытывая досаду. Опять матушке лишняя забота, куртку стирать… а грязным в Академию ходить не след.

– Чтобы тебя пополам стукнуло и раздуло, – выругался старик с обочины вслед карете, но тут же спохватился и перекрестился на статую Архангела, будто боясь накликать беду.

Лео вздохнул и нервно поправил торбу. Здесь, в центре города, все было пропитано чужой властью – здание церкви и особняки вельмож казались неприступными, тяжёлыми, холодными. И даже лёгкий звон колоколов теперь казался не благословением, а невидимой чертой, которую нельзя было переступить простому ученику из ремесленного дома.

Он постоял немного, приводя в порядок себя и свои мысли, и двинулся дальше – к воротам Академии, туда, где начиналась другая, не менее суровая, но уже своя, школьная жизнь.

Кованые, украшенные замысловатыми узорами, с магическими символами, ворота Академии являли собой величественное зрелище. Над ними возвышался старинный герб города и филигранно вырезанные фигуры трёх древних магов, глядящих вдаль с вечно строгим выражением, будто осуждая нерадивых студизиосов.

У ворот уже толпились студенты. Некоторые, особенно первогодки из богатых семей, держались ближе друг к другу, изредка посматривая на простоватых учеников, как на что-то вроде городской суеты: с любопытством, но чуть снисходительно. Было видно, кто здесь аристократ, а кто, как Лео, прохожий меж двух миров: порой кто-нибудь поправит дорогую мантию или бросит небрежный взгляд на чужой вытертый воротничок.

Девушки из купеческих домов смеялись над чем-то своим возле колоннады, а несколько старших учеников лениво обсуждали последние городские новости, перемежая речь небрежными магическими терминами.

Лео прошёл под аркой ворот – магическая печать едва заметно вспыхнула, сканируя его, и привычно дрогнула в знак допуска. За воротами шум и суета стихли: здесь воздух казался чище, звуки глуше, а тени деревьев ― длиннее и строже. Двор Академии был выложен светло-серым камнем, посредине мерцал круглый фонтан с невидимой руной, из которой поднималась кристально чистая вода. По дорожкам спешили ученики ― некоторые носили тяжелые тома, другие щеголяли посохами или заученно повторяли заклинания шепотом.

У входа в главный корпус стояла небольшая группа – трое, все трое были облачены в дорогие одежды, их головы украшали шляпы с перьями, а один был в дорогом тёмно-синем плаще, накинутом поверх одежды. Это был Теодор фон Ренкорт, который последние полгода проходу ему не давал. Теодор выделялся из толпы студентов, его плащ была пошит из настоящего бархата с шелковым подбоем, по краю плаща шла золотая вышивка, а голову украшала роскошная шляпа с ярким пером птицы Рух. Да и стоял он величественно, выпрямив спину и надменно задрав подбородок, оглядывая всех вокруг так, словно бы они были его слугами или сервами.

Увидев Лео, Теодор вскинул бровь и, не изменив ленивой позы, повернулся к своим друзьям:

– До чего дошла городская Академия, достойные граждане вынуждены делить альма матер с отбросами. – сказал он нарочито громко: – какая жалость. Все-таки прав король Арнульф, уж слишком Гартман Четвертый мягок по отношению к простолюдинам. Эй, ты! А ну-ка подойди сюда! – он сделал повелительный жест рукой и в груди у Лео что-то упало и сжалось в предчувствии неприятностей. Он послушно подошел и опустил голову вниз, смотря себе под ноги.

– Скажи-ка мне, простолюдин, ты уже научился создавать огненный шар? – спросил его Теодор. Он сглотнул и отрицательно покачал головой, не осмеливаясь поднять взгляд.

– Какой ему огненный шар! – фыркает стоящий рядом приятель Теодора, носатый Герберт: – все что он может – это язычки пламени на пальцах сотворить, не больше! Ха! Бездарь!

– Вот, а вы, господин Химмель, говорите что Королевский Указ об обучении одаренных принес благо. – Теодор поворачивается к другому своему приятелю, тому, что повыше и в зеленом камзоле с вырезами: – а вот вам и пример. Толку его обучать, если он ничему так и не научился?

– Вы все время берете какие-то странные примеры, господин Ренкорт. – морщится его собеседник: – и среди простолюдинов могут быть таланты. Опять-таки вспомним герцога Мальдера или ту же магикус гранде Саломею Пронзательницу. Согласен что этот конкретный экземпляр не отличается талантами, но это как с добычей серебра – сколько пустой породы нужно перебрать чтобы гран серебра добыть? Короне нужны боевые магикусы, особенно сейчас… во время… эээ…

– Во время возможной войны между королями. – добавляет Теодор и кивает головой: – не смущайтесь, господин Химмель, говорите, как есть.

– Вот я и говорю что этот конкретный экземпляр подобен пустой породе, которую надлежит выбросить, но разрешить ему ходить в Академию было надобно. – продолжает его собеседник: – ведь и среди дерьма можно найти жемчужину. Этот конкретный ком навоза так навозом и остался, но пример Саломеи Пронзательницы и герцога Мальдера говорит нам о том, что надлежит искать таланты в самых неожиданных местах. Не нам критиковать Королевский Указ Его Величества Гартмана.

– Все еще лоялист. – качает головой Теодор: – ладно, господин Химмель, посмотрим как ты запоешь когда придет Арнульф со своей армией. Вот кто достоин быть королем всей Латераны. Гарман слабак, он в стране порядка не наведет, а вот Арнульф…

– А ты чего тут стоишь? – вдруг поворачивается к Лео собеседник Теордора: – подслушиваешь⁈

– Н-но… – Леон хочет сказать, что его не отпускали, его позвали и вот он – стоит, опустив взгляд вниз. Но понимает, что это будет не к месту. Он поспешно кланяется и отходит от троицы, которая продолжает разговор о высокой политике. Облегченно вздыхает, отойдя чуть подальше, сегодня Теодору не до него.

Лео поспешно отошёл от Теодора и его приятелей, стараясь слиться с толпой студентов. Сердце всё ещё колотилось от унижения, но хотя бы обошлось без новых издевательств. Он прижал торбу к боку и направился к дальнему углу двора, где обычно можно было переждать до начала занятий в относительном спокойствии.

И тут он увидел её.

Алисия стояла у фонтана в окружении двух подруг. Утреннее солнце, пробившееся сквозь облака, играло в её рыжевато-золотых волосах, превращая их в живое пламя. Она что-то оживлённо рассказывала, жестикулируя изящными руками, и её смех – чистый, искренний – долетел до Лео через весь двор.

Он замер, не в силах отвести взгляд. В своей простой ученической мантии, подпоясанной кожаным ремешком, она выглядела элегантнее всех разряженных аристократок. Зелёные глаза сверкали, когда она показывала подругам какую-то книгу – судя по переплету, новый трактат мастера Вильгельма о продвинутых боевых заклинаниях.

«Просто подойди и поздоровайся,» – приказал он себе. – «Скажи „доброе утро, Алисия“. Это же просто. Три слова.»

Но ноги словно приросли к каменным плитам двора. Вместо этого Лео прижался спиной к холодной колонне, делая вид, что изучает свои записи по теории энергетических потоков. На самом деле буквы расплывались перед глазами – он не мог сосредоточиться ни на чём, кроме её голоса.

– … и тогда я сказала магистру Рейнхольду, что его теория о концентрации огненной сущности устарела лет на пятьдесят! – Алисия закончила рассказ, и её подруги рассмеялись.

– Алисия, ты невозможна! – воскликнула Марта, пухленькая дочь торговца коврами: – Как ты смеешь так разговаривать с магистрами?

– А что такого? Если я права, то права. Истина важнее чинов и званий, – Алисия пожала плечами, и Лео почувствовал, как его сердце пропустило удар. Именно эта её смелость, эта независимость так притягивали его.

Вдруг она подняла голову, и их взгляды встретились через весь двор. Лео почувствовал, как кровь прилила к щекам. Алисия улыбнулась – легко, дружелюбно – и приподняла руку в приветственном жесте.

Паника захлестнула его. Что делать? Подойти? Помахать в ответ? Улыбнуться? Вместо всего этого Лео судорожно кивнул – слишком резко, слишком неловко – и тут же опустил глаза в свои записи, делая вид, что полностью поглощён учёбой.

– Это тот странный парень из ремесленного квартала? – услышал он голос второй подруги Алисии, Клары. – Который вечно сидит в библиотеке?

– Леонард Штилл, – ответила Алисия, и в её голосе не было презрения, только спокойная констатация факта. – Он очень умный, просто… застенчивый.

– Застенчивый? – фыркнула Клара. – Он просто чудак. Вечно бормочет что-то себе под нос, а на практических занятиях не может даже простейший файербол создать.

Лео сжался, стараясь стать невидимым. Конечно, они обсуждают его неудачи. Все в Академии знают, что он – худший практик на курсе.

– Зато в теории ему нет равных, – неожиданно возразила Алисия. – Помнишь, как он поправил самого архимага Густава на лекции по структуре заклинаний? Старик чуть от злости не лопнул, но признать пришлось – Лео был прав.

– И что толку от теории без практики? – Клара покачала головой. – В настоящем бою его убьют раньше, чем он договорит первую формулу.

– Не все рождены для боя, – тихо сказала Алисия, и что-то в её тоне заставило Лео поднять голову.

Она больше не смотрела в его сторону, но на её лице появилось задумчивое выражение, словно она размышляла о чём-то важном. Потом Марта потянула её за рукав, указывая на часовую башню.

– Пора на занятия! Магистр Бруно не потерпит опозданий на свой семинар по трансмутации!

Девушки заспешили к учебному корпусу. Проходя мимо колонны, за которой прятался Лео, Алисия на мгновение замедлила шаг. Их взгляды снова встретились – совсем близко, в каких-то трёх шагах.

– Доброе утро, Леонард, – сказала она просто, и уголки её губ чуть приподнялись в лёгкой улыбке.

– Д-доброе утро, – выдавил он, чувствуя, как горло сжимается от волнения.

Она кивнула и пошла дальше, догоняя подруг. Лео остался стоять у колонны, сжимая торбу так крепко, что побелели костяшки пальцев.

«Она со мной поздоровалась,» – ошеломлённо думал он. «Сама. Первая.»

Колокол пробил начало занятий, вырывая его из оцепенения. Лео встряхнул головой и поспешил к аудитории, где должна была начаться лекция.