Текст книги "Контра (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 48 страниц)

– Ты это что аспид удумал? А? Решил выкупить девку и "осчастливить", чтоб она с тобой жила только из чувства благодарности за то, что ты ей даровал вольную?

– Нет, Александр Юрьевич, совсем не так. – сбивчиво, торопливо, как будто боясь что его прервут, заговорил Митька. – Она мне сама сказала, что я ей давно глянулся. Правда, произошло это не сразу. Первое время, как я здесь появился, она меня побаивалась. После привыкла, но стеснялась ко мне подойти. А когда я получил вольную, вообще постаралась обо мне забыть. Да только это не возможно. Вот мы, после вашего убытия на войну, с ней и начали встречаться, по ночам. Но она, всё рано боится, что из-за неё, я лишусь своей воли. Сами знаете эти наши законы. Вот мы и решили, что я с тобой поговорю и предложу такой выход. Не откажешь?

– Ну, если это обоюдное решение, то это всё меняет. Согласен я. Вот…

– Обоюдное оно, обоюдное, и будь уверен, в этом. И не смотри на то, что Агафьюшка перестарка, она меня любит.

– Ну да, ну да. Семнадцать лет девке, а она уже перестаркой стала, бедные женщины. А по поводу её вольной грамоты ты не переживай, я её завтра же выпишу, на всю её семью, оформлю как положено. А там, немного погодя, и вашу свадебку сыграем, чтоб всё как у людей было, со сватовством и всем прочим. Только ты переговори с её родичами, чтоб они сразу не уходили. Тем более у меня двое Фросиных мальцов в обучении к "хлебному"[51]51
  В смысле хорошего заработка.


[Закрыть] ремеслу приставлены.

Казалось, услышав, что его проблема весьма удачно решена, человек должен радостно "запрыгать", или начать метаться как птица в клетке, или ещё каким-либо способом выразить свои эмоции. Но друг Александра по учёбе, сидел всё также тихо, можно сказать, понуро. Впрочем, с этим парнем, по-другому и не могло быть. Несколько лет совместного с барчуком "обучения" не могли не сказаться на неустоявшейся мальчишеской психике. Так что, уже на второй или третий год, Митька подсознательно старался быть как можно незаметнее, вдруг повезёт, и его минует участь получения незаслуженного наказания. Вот таким образом и "срослись" в одном человеке две противоположности, с одной стороны, видный парень, да ещё с запоминающимся изуродованным лицом, а с другой, неприметный юноша, по жизни умудряющийся быть невидимым для окружающих. Правильнее будет сказать так, что встретив Митяя впервые, от него невозможно отвести свой боязливый взгляд, далее, какое-то время, молодца продолжают побаиваться все окружающие его люди. Но немного к нему привыкнув, обыватели перестают замечать этого молодого человека. И как Агафья умудрилась наперекор сложившемуся правилу обратить на него своё внимание, непонятно. А быть может, всё объяснялось намного проще, без разнообразных гипотез относительно высоких чувств, девка, понимая, что её время проходит, ухватилась за Митьку, как утопающий за соломинку. Однако чужая душа потёмки и как оно было на самом деле, каковы были мотивации тех, или иных действий, и поступков. Неизвестно.

Впрочем, на сегодняшний вечер, сюрпризы не окончились. После лёгкого ужина, Саша вышел к "народу", собственноручно поставил на праздничный стол несколько бутылок неплохого сухого вина. Когда им наполнили всю стеклянную посуду, сказал тост за здравие всех собравшихся, осушил свою чарку, выслушал ответный тост, после чего направился в мастерскую. Там, не смотря на то, что ещё было относительно светло, как раз горел огонёк, и была приглашающе распахнута створка двери. Вот граф и направил свои стопы в том направлении.

В мастерской трудилось три человека, Сенька Игнатов и двое его подмастерьев учеников. Тут был и дядька Протас, который сидел на скамеечке возле входа и с флегматичной ленцой попыхивал табаком, забитым в новую глиняную трубку. Прошедшего рядом с ним графа он как будто и не заметил, даже бровью не повёл. Зато мастер, увидев своего работодателя, остановившегося на пороге и неспешно оглядывающего всё помещение, учтиво поклонился, а затем, слегка похлопал по плечу парнишку, обрабатывающего напильником какую-то бронзовую заготовку, зафиксированную в тисках с местами облупившейся шаровой краской. После чего, что-то тихо сказал обоим отрокам, они согласно кивнули, почти синхронно. Затем повернулись, поприветствовали поясным поклоном Александра и направились к выходу. И учитель, уже вслед уходящим мальчишкам, произнёс: – "Вы далече отсель не уходите, постойте чуток возле мастерской, отдохните маленько и подумайте над моими замечаниями. А когда понадобитесь, я вас позову. И дверь-то, на улицу, прикройте". – "Угу. Ага". – В разнобой ответили юнцы, стараясь выглядеть при этом не по возрасту чинно и важно. А ведь это не было обыкновенной "игрой на публику", просто по привычке, ребята подражали манере поведения своих учителей.

Дверь закрылась с лёгким стуком. А мастер, выждав несколько секунд, к чему-то прислушиваясь, повернулся к Александру и еле слышно заговорил:

– Здравствуйте хозяин. Тут такое дело, Александр Юрьевич, оружейный мастер Лукьян Сомов, неожиданно решился уволиться со службы. И представляете, говорит, что ему с нами не интересно стало.

– Знаю. Мне уже доложили об этом.

– Так тут это. С этим мастеровым не всё чисто, как может показаться. Я о своих догадках уже с Дормидонтом поговорил, чтоб он за этим лиходеем приглядел, да повнимательнее.

– Это ты правильно сделал. Только ты и мне ответь не один вопрос: "Что тебя в этом вполне житейском деле так насторожило?" – Мастера люди свободные, хотят, нанимаются в артель, работают, не хотят, уходят из неё.

– Ну, не знаю, как и начать. Это дело дюже запутанное.

– А ты начни с самого начала.

– Про то, что этот Лукашка гнилой человечек, знают все. Вот только чтоб насколько гадостный, никто даже не догадывался. Вороватый он мужик, оказывается, дюже вороватый. Зараз скажу почему я так считаю. Помните, я вам говорил, что у нас стал пропадать заказанный вами инструмент. Там одна вещ исчезла, в другом месте другая, вроде как мелочь, а я, всё равно насторожился. А ведь всё этот мерзавец, он ведь и свой инструмент в пропажу записал. А главное как кручинился то по этому поводу, как бегал по цехам, утверждая, что его циркуль имел особую метку. И он его обязательно сыщет.

– И что, нашёл?

– Нет. Зато на днях, мы сами все недавние пропажи обнаружили.

– Как это вышло?

– Так ведь по моей просьбе, ваши гайдуки за ним наблюдали. Особенно после того, как этот тать начал крутиться возле вот этой мастерской. Именно здесь мы исследовали ваши пулемёты на степень износа деталей их механизмов…

Сашка слушал, и чувствовал, как на него накатывает волна трудно контролируемой ярости. Хотелось сорваться с места и как можно быстрее понестись к Лукашкиному дому. Кулаки уже предвкушали, как они будут впиваться в бока этого мерзавца. Казалось, что даже пальцы ощущали, как они сомкнутся на горле нечистого на руку мастерового и стиснут гортань с такой силой, чтоб ощутить хруст ломаемого хряща. Сенька замолчал и сильно побледнев, замер, изобразив парковую статую. Видимо все негативные эмоции графа отразились на его лице.

"Вы это чего удумали? Александр Юрьевич, кормилец, не стоит так сильно психовать из-за предательства этого мерзавца. – Обеспокоенным, слегка дрожащим от испуга голосом заговорил мастер. – Не стоит это дело до смертоубийства доводить".

Александр слышал эти слова. Старался совладать с нахлынувшими на него эмоциями, но совладать с разбушевавшимися нервами было нелегко. Так как в груди клокотало яростное пламя праведного гнева, требуя выхода. Не помогала и дыхательная гимнастика: быстрый вдох и медленный, очень медленный выход. И казалось, что от всех этих усилий нет никакого эффекта. Но вот, послышался лёгкий, еле уловимый скрип дверных петель, и неторопливые, шаркающие шаги уставшего человека. Он, вошедший человек, приближался, и спокойно, ласково, как бывалый психотерапевт во время своей работы, заговорил:

"Сашенька, мальчик мой, успокойтесь. Вы у меня сильный юноша, и не такие беды смогли пересилить, вы сможете обуздать свой гнев. Вы всё сдюжите. Вспомните свою матушку, как она, в такие моменты, могла усмирять не только себя, но и вашего батюшку. Ведь его тоже, как и вас, на войне взрывом приложило, причём с ним, произошло это неоднократно, только давно это было. Но всё равно, она помогала ему совладать со своей боевой яростью. И вы сможете её сдерживать. Я верю в вас".

Протас подошёл вплотную к своему барчуку, то, что это был дядька, не было никаких сомнений, и слегка приобнял воспитанника за плечи. Как это ни странно, но это помогло, пусть медленно, но эмоции начали утихать, сердце замедлять свой взвинченный до придела ритм и с глаз "спала кровавая пелена ярости. А через пять минут, уже не хотелось никого убивать".

– Ну что сынок, успокоился? – Тихо поинтересовался дядька, всё также прижимая к себе своего воспитанника.

– Да Протас, спасибо. Уже отпустило.

– Вот и добре. Может быть, на сегодня, ну все эти дела. Как говорят: "Утро вечера мудренее".

– Нет, дядька. Выслушаю все эти тяжкие вести сегодня и точка. Иначе всю ночь буду маяться догадками, что ещё этот поганец успел натворить.

– Кхек-кхек. Да почитай больше ничего. – прокашлявшись, с лёгкой хрипотцой заговорил Игнатов. – Как только мы заметили, как Лукашка где не положено своим дрянным "носом роет", так я и предложил проверить его на вшивость. Я велел одному из моих учеников выкинуть на свалку одну из учебных деталей, только сделать это на виду у татя. Ну, из тех сложных безделиц, что вы для наработки отроками должных навыков придумали. Те, кои спецом льют из дрянного железа. Мы её ещё немного доработали, чтоб своею формой на некую мудрёную запчасть походила.

– И что из этого получилось?

– Как только наблюдавший за округой малец доложил, что этот тать подошёл к мастерской, я устроил Проше разнос по поводу того, что нельзя столь важную деталь пулемёта делать из бракованной отливки. Да громко так бранил, с чувством. Да и Проша натурально ойкал, мол, я его в гневе за ухо тягаю. Затем, мой ученик, натёр своё ушко до красноты, ладошкой, да вынес деталь на кучу металлолома, где и бросил.

– И Лукьян её подобрал?

– Нет Александр Юрьевич, не сразу. А только после того, как я стал по новой ругаться. Только уже бранил по поводу того, что невместно секретные детали в общую железную кучу выкидывать. Они, дескать, должны под надлежащим контролем плющиться молотом и только после этого отправляться на переплавку. Ну, всё как мы обычно делаем.

– И что, успел наш "шпион" найти свой "подарок"?

– Ага. Я уж думал, что сорву свой голос, пока он сыщет, да как сорока польстится на блестящую безделушку. То есть "сворует" эту деталь и убежит. Да и после этого, я двоих мальцов, два дня заставлял кучу железа с места на место перекладывать. Зато, той же ночью мы проследили, где у нашего иудушки схрон оборудован. Так что отныне, за тем местом постоянно приглядывают наши люди. Издали.

Больше никаких новостей, ни плохих, ни хороших, не было, отчёт о слабых местах в механизме нового оружия было решено перенести на два дня позже, когда Александр вернётся в своё имение. Дело в том, что он желал навестить родительский дом, и проведать покалеченного брата, заодно, передать ему переданные оказией письма от боевых товарищей-однополчан. Да, оставалось ещё одно неотложное дело, с утра, рассчитать хитроватого Лукашку, пусть в тот же день и уходит, да поторопить его с этим делом – час на сборы, не более. А коли вернётся к своему тайнику, то на этот случай гайдуки должны схватить татя, особо с ним не церемонясь и посадить в сырой подвал, пусть там дожидается возвращение хозяина. Кстати, если кормить лишь хлебом и водой, да не выпускать на прогулки, получиться весьма хорошее место, для гадания относительно своей дальнейшей судьбы.

Глава 38

Уже который день, Михаил Скляров не находил себе места, его мучали нехорошие предчувствия. А быть может, это было банальным проявлением обыкновенного страха. Целую неделю, он и двое его помощников работали на конспиративной квартире, выдавая приходившим к ним людям определённые денежные суммы и инструктируя получателей этого богатства. И это были не привычные по их службе деловые люди – Иваны[52]52
  Криминальные авторитеты.


[Закрыть] или их шестёрки. То были личности весьма известные, в определённых кругах, а этих господ они не знали. Всё кто появлялся, предъявляли визитки некого адвоката Петровского, из Москвы, эти гости были одеты как преуспевающие господа из высшего общества, да и общались меж собою так, как подобает таким людям. Но всё равно, на душе копился, давил на неё, неприятный осадок.

А казалось. Что может быть проще? Впусти посетителя, возьми у него визитку, выслушай кодовую фразу, ответь выученным отзывом и проводи посетителя в большую комнату – зал. Как только соберётся вся группа, раздай конверты, и прочитай заученную наизусть инструкцию. Вот и всё.

Но на деле, всё оказалось не столь лёгким делом. Вот и сейчас, Михаил встал, чувствуя на себе взгляды десяти человек и прокашлявшись, бесстрастно, как пономарь, заговорил:

"Господа. Все вы получили конверты с деньгами. Напоминаю, это, не ваш гонорар, а средства для достижения определённой, поставленной для каждого из вас цели".

"Но позвольте…". – Возмутился молодой человек с внешностью человека, которому можно безоговорочно доверять. Впрочем, это можно было сказать про всех собравшихся здесь людей. Откуда они здесь появились, и по каким критериям эти господа были отобраны, было неизвестно. По этому поводу можно было только догадываться, однако заниматься игрой в угадайку не было никакого желания.

"Не позволю! – ответил городовой, одетый не как положено по статусу, в свой голубой мундир, а как обыкновенный мещанин. – С этих денег вы должны оплатить вход в зал назначенной для вас ресторации. Кстати, появиться там вы обязаны в строго определённое время и делать заказ строго утверждённых блюд. Можно заказать что-либо ещё, но как дополнение к тому списку. И если вас умудрятся обслужить без осложнений, сполна рассчитаться за свой обильный обед".

"А если я не успею в ресторацию к определённому времени? Или случится ещё какой-либо форс-мажор?" – Вновь вставил своё слово молодой мошенник на доверии. Да, да, именно мошенник на доверии, здесь, они все были таковыми. И самое неприятное заключалось в том, в каждой группе был свой ушлый говорун, а иногда и не один и не два.

"В таком случае, вы обязаны вернуть все выданные вам деньги и уплатить немалую неустойку за срыв доверенного вам дела. И ещё. Если вы вздумаете удариться в бега, то эти деньги уплатит тот, кто вас порекомендовал. Как после того он будет возвращать свои деньги и что от вас после этого останется, нас совершенно не интересует".

"Вот так и получается, – не унимался молодец, – господа чудят, искушают нас деньгами, придумывая заведомо трудно вы полнимые условия работы. А мы значит, за всё это отвечай своими головами. Нечестно как-то".

"Мне всё равно, чем вы там рискуете, а чем нет. Я, как и вы, человек нанятый для исполнения одноразового контракта, об этом думать не обязан. Моя задача выдать вам конверты, да так чтоб к моим рукам не единого казначейского билета не прилипло. Да напомнить вам о ваших обязательствах и предупредить об ответственности. А что там будет происходить во время и после акции, меня уже не касается. Советую и вам, как и я, честно исполнить свою службу и жить спокойно, да при деньгах".

Очередные посетители ушли, а "хозяевам" конспиративной квартиры только и осталось, что навести порядок да достать из тайника новые запечатанные конверты. После чего, ожидать сбор очередной группы, для разнообразия гадая, что удумал этот взбалмошный американский банкир. Но это его деньги и пусть господин чудит, сколько ему вздумается. Главное что он щедро за это расплатился, настолько щедро, что даже до низов дошла толика выплаченного им гонорара. И на удивление она оказалась весьма немаленькой. Нет никаких сомнений в том, что господин Архилов, и те, кто стоит над ним, не удовлетворились только тем, что уплатили только им, и запустили свои жадные ручонки в долю, выделенную заказчиком для младших чинов.

Как это часто происходит, если множество людей к чему-либо готовятся, то настаёт день, когда их труды воплощаются в жизнь. Только, не всегда исполнители имеют возможность знать, каковыми будут конечные результаты их упорного труда и не разочаруются ли они в конечном результате. Хотя, в первое время, всё идёт именно так, как они предполагали. Именно таким образом начинали развиваться события в стольном граде Павловске. Хотя, обо всём по порядку.

Вот уже третий день, во всех ресторанах, с момента их открытия, нет, не так, через час, или два после такового, начинали "разгораться" скандалы, поводом для которых были обвинения в "неподобающем обслуживании" клиентов. И это стало неразрешимой проблемой. Так как даже усиленные подсобными работниками повара, не справлялись с обилием долгих в исполнении заказов. Что и стало главной причиной неприятностей, посыпавшихся на головы рестораторов, как из рога изобилия. А претензии были таковыми, то быстро приготавливаемые блюда подавались остывшими, то чрезмерно, по мнению скандальных посетителей, задерживалась их смена, то ещё нечто подобное. В итоге, возмущённые клиенты, с большим шумом покидали зал, обещая засудить рестораторов за испорченный отдых. И так происходило повсеместно. Не обошлось и без "длинных носов" вездесущих, пронырливых газетчиков, которые "крутились под ногами", и как с цепи сорвались, описывая эти "ресторанные войны", не скупясь на язвительные комментарии. По их словам выходило так, что в России всё настолько плохо, что даже состоятельным господам негде пообедать, а о черни, вообще говорить нечего. Как не странно, но эту чушь начали активно муссировать в народных массах и самое интересное, перепечатывалось в иностранной периодике. Как будто в мире нет более интересных событий и грандиозных проблем. На третий день "битвы", несколько рестораторов капитулировали, они предпочли не открывать свои заведения, для уменьшения своих убытков. Что только подлило масло в огонь, подтолкнув некоторых мастеров острого слова и пера к созданию новых "газетных уток".

Само по себе, это противостояние "общепита" и его клиентов, раздутое прессой по принципу увеличения мухи до размеров немаленького слона, точнее сказать мамонта-переростка. Сама по себе, эта война была абсурдной нелепицей, однако за ней, с нездоровым интересом, наблюдали многие обыватели. Впрочем имели место некоторые душещипательные факты, не далее чем вчера, в одном из ресторанов, половой напал с кулаками на своего обидчика. А произошло это так. Загнанно суетящегося меж столов юношу весьма обидными словами оскорбил, после чего толкнул один "недовольный" клиент, да сделал это с такой силой, что парень не удержался на ногах, и упал на только что сервированный им стол, распаров руку осколком от раздавленного бокала. Счастье что рана оказалась не опасной. Вот работник зала и сорвался. После этого инцидента, парня упрятали в кутузку, а горожане начали гадать, как быстро и главное где, произойдёт нечто подобное. Поговаривают, что даже заключались пари, с немалыми ставками. И многим были известны адреса, где можно побиться об заклад. И надо же такому случиться, ни с того, ни с чего, поползли слухи, что во всём этом безобразии виновны зловредные господа жиды. Кто был умнее, смеялись над этой нелепицей, воспринимая её как неудачный, низкопробный каламбур. Кто-то, или по скудости невеликого ума, или с утра, основательно подавив его остатки алкоголем, поддерживал этот бред. Но и вновь, пресса не осталась в стороне, возвещая, что столичный люд винит в этих бесчинствах никого иного, как сынов Израилевых, мол, народ не обманешь, и он, об этом шепчется повсеместно. Да-а. А как известно: "Дыма без огня не бывает". – Итогом этому стало то, что иудеев обвинили ещё в том, что цены на продукты и прочие товары первой необходимости поползли вверх именно благодаря их зловредной деятельности. Что в свою очередь, спровоцировало и ставшую надоедать "ресторанную войну".

На пятый день абсурда, творимого при полном попустительстве полиции, заговорили о том, что евреев необходимо приструнить. И в ту же ночь, неожиданно, начались массовые погромы, налётчики громили всё, что хоть в какой-то степени принадлежало "детям израилевыми", не брезгуя при этом, попутно, заниматься банальным грабежом. И снова, пресса не осталась в стороне, с невероятной скоростью напечатав экстренные выпуски посвящённые ночным событиям. Поражало то, как оперативно были "выданы на-гора" соответствующие статьи о творимом варварстве. При этом всё это было незамедлительно, со "скоростью света отредактировано", набрано и незамедлительно напечатано. В этой супер скоростной гонке за сенсацией не подкачали и их зарубежные коллеги, с невероятной скоростью перепечатавшие некоторые статьи о жутких еврейских погромах и сопровождающих их многочисленных жертвах. И откуда они только появились, если каждую ночь евреи проводили вне приделов столицы. Да и сами статьи шли с небольшими такими комментариями, такими как: "А что вы хотите? Что ещё можно ожидать от этих агрессивных русских варваров? Да-да, от этих дикарей иного ожидать и не стоит. Вот именно, они намного кровожаднее наших неугомонных бунтовщиков, шотландцев".

На этом фоне, никто не обратил внимания на то, что в "ночь возмездия", именно так её прозвали в прессе, было совершено нападение на десяток иноземных гостей, только что прибывших в столицу, и покинувших вокзал, дабы сесть в экипажи, зафрактованные встречающим их чиновником. И надо же, они оказались геологами, приглашёнными русской академией наук, для проведения исследовательской работы по прокладке дальневосточной ветки железной дороги. Пусть эти господа не были похожи на обвинённых во всех бедах евреев, ну ни капельки, но на них набросилась толпа разъярённых горожан, до этого мирно бродившая неподалёку. И эта, мгновенно "вскипевшая праведным гневом" толпа, истошно вопя: "Бей жидов!" – Аккуратно, но при этом весьма основательно "намяла бока" опешившим закордонным спецам. Что послужило причиной экстренного бегства пострадавших на родину, пока не них снова не напали и на этот раз не покалечили. "Забегая вперёд" нужно сказать, что об этом инциденте, Лопухин узнал только из газетных статей прессы. И был наш канцлер сильно взбешён тем, фактом, что про это ЧП вообще имело место быть. И главное, Олег Игоревич не мог взять в толк. Почему он узнал о том, что пострадали столь нужные для государева дела специалисты из газет, а не из доклада чиновников, ответственных за приём и безопасность этих долгожданных и весьма дорогих, во всех смыслах, гостей?

Думается, не стоит убегать вперёд, не описав хотя бы одно событие местной "Варфоломеевской ночи", правильнее сказать, её Павловский вариант. Как при любых волнениях, на их волне образовалась своя "пена", те, кто пожелал "пошалить", под шумок. Заодно, подправить за счёт пострадавших своё благосостояние. Так что, никто не удивился, узнав, что было ограблено несколько домов зажиточных мещан. Впрочем, эти события "украсились" стрельбой из новомодных револьверов, правда, происходило это не везде, да и не в этом суть. Например, притчей во языцех, стали события произошедшие в доме одного германского пивовара. Сухопарого баварца, двадцать лет назад переехавшего в Россию и открывшего в столице свой маленький бизнес. Здесь, этому семейству, удалось отбиться от грабителей без серьёзных потерь, но всё это получилось вопреки, а не благодаря действиям немного скуповатого главы семейства.

А получилось это так. Адольф Кох, был разбужен истошным лаем дворового пса и вскриком человека, судя по отборной ругани, укушенного за ногу верным дворовым охранником хозяйского имущества. Так что не было никаких сомнений, в дом лезут грабители. Сон, как рукой сняло. Пивовар ещё сидел на постели, пытаясь осознать происходящее и не видя во тьме спальни ни зги, а его супруга – Марта, уже нащупала спички и зажгла свечу. Вскоре, в коридоре послышался испуганные голоса его детей и их осторожные, и одновременно торопливые шаги. Они, в смысле дети, приближались к его опочивальне. Но события, разворачивающиеся на улице, шли своим чередом, к тому моменту как отворилась дверь, в которую протиснулась испуганная мордашка маленькой Эльзы, старый кобель, которого звали просто – Пёс, неистово и жалобно визжал, убиваемый незваными гостями.

К этому моменту, в спальне было относительно светло, благодаря усилиям хозяйки, помимо свечи, горело несколько масленых светильников. Так что, вид испуганной жены, детей, готовых в любой момент разреветься, визг погибающей собаки, подвигли Адольфа к активным действиям. Тем более Марта, дрожащими от страха руками, подала ему шкатулку с недавно купленным в лавке Каца револьвером и картонную коробочку с патронами. Именно так, крупными буквами, и было написано "ПАТРОНЫ". А мелкими буквицами было отпечатано пояснение, что это новшество позволяет ускорить и сильно упростить зарядку данного оружия. А бумага, в которую был собран патрон, пропитана неким веществом, что позволяет ей гореть не хуже пороха. Всё это, глава семьи прочёл и выучил ещё в день покупки пистолета, а сейчас, вспоминая инструкцию, он начал заряжать оружие. Время для этого ещё было. Пусть пёс уже смолк, что могло означать только одно, его убили, но добротные, крепкие двери, ставни на окнах, и мощные засовы на какое-то время способны задержать ночных татей. Вот и снаряжал пивовар револьвер, вставляя "сигарку" с пулей в камору барабана, только делал это не очень-то шустро и как-то неуверенно. И это действие совпало с моментом, когда заплакала белокурая Эльза. Девочка долго куксилась, морща своё милое личико и как итог, разревелась. Младшую поддержали и две старшие сестрички, так что из-за их рёва, стало неслышно брани доносившейся со двора. Благо, налётчики, ещё не ломились в дверь.

"Марта! Немедленно уйми детей!" – сорвался на жену пивовар раздражённый тем, что вопреки ожиданиям, заряжать оружие оказалось не таким уж простым делом.

Пышнотелая женщина, чью полноту не скрывала просторная ночная рубашка, кинулась к детям, что-то им шепча и стараясь обнять сразу всех, одновременно. Только её старший сын, тринадцати летний Фриц, немного от неё отстранился, сделав небольшой шаг в сторону. Пусть его испуганный взгляд и метался по комнате, перемещаясь с отца на закрытые ставни, и обратно. Однако он, старался выглядеть как можно воинственней и в данный момент, худосочный подросток, чурался материнской опеки. Может быть, на это и обратили бы внимание, немного позже, но в спальне прозвучал новый, возмущённый окрик:

– Марта, где банка с ружейным салом?! Живо неси её сюда!

– Адольф, оно, это самое сало жутко воняло, и я, вчера, вынесла его в сарай.

– Что? Да как ты могла? Как и чем прикажешь отстреливаться от бандитов? Ведь в этой чёртовой инструкции ясно прописано: "После снаряжения барабана и прессовки заряда, установить капсюля и замазать каморы ружейным салом". – Всё. Нам конец. И всё это благодаря твоей глупости, женщина, из-за твоей дурной прихоти я не могу привести свой пистолет в боевое состояние.

Тут оживился Фриц, со словами: "Папа, прошу вас, дайте мне свой револьвер!" – Отрок кинулся к родителю и, попытавшись взять пистолет, залепетал: "Маменька, пожалуйста, принесите с кухни сливочное масло". – "Но оно топлёное, – ответила женщина, удивлённо посмотрев на своего сына, – да и успело сильно подтаять, я его забыла отнести на ледник". – "Ничего, и такое сгодится. Папенька, ведь и его можно использовать вместо ружейного сала". – "Неси его сюда, женщина. Живо!" – Поддержал сына Адольф.

Пока испуганная женщина, не обратившая внимание на то, что на ней по-прежнему не одето ничего кроме ночной рубахи, даже не заметила, что белый чепец из-за развязанных завязок остался на кровати, бегала за маслом, револьвер был снаряжён. А во входную дверь уже ломились, стараясь её выбить. Какое-то время ушло на то, чтоб глава семейства смазал каморы барабана, и приказал своим домочадцам оставаться в спальне. Пока он одобрительно кивнул сыну, заметив в его руках топорик для разделки мяса, входная дверь предательски затрещала. Так что Адольф еле успел добежать до коридорной двери, распахнуть её и, зажмурившись, наведя револьвер по принципу: "У ту степь" – сделать три выстрела. Послышался чей-то истошный крик, полный боли и отчаяния. Затем были ещё какие-то возмущённые возгласы, вопли, и, если судить по ним, нападавшие отступили. Что там происходило, хозяин не видел. И не потому, что он по прежнему боялся открыть глаза, даже если бы он это сделал, то пороховое марево, заполнившее коридор, не позволяло что-либо разглядеть.

Спасло нерусских подданных российской империи чудо, иначе не скажешь. Начиная с того, что единственный сын пивовара догадался заменить ружейное сало топлёным маслом, что вывело немца из ступора в который он впал. Ведь Адольф искренне считал, что без безоговорочного исполнения всех параграфов инструкции, пользоваться оружием нельзя. Как и то, что его стрельба в слепую оказалась на удивление результативной. Пусть от резкого нажатия на спусковой крючок ствол пистолета водило из стороны в сторону, но, как это ни странно, все пули нашли свою цель. Двоим нападавшим они угодили в голову, а одному, именно заводиле-атаману, в сочленение лобковых костей. Так что вид двух взорвавшихся затылков и скрючившийся, вопящий главарь, резко остудили наступательный порыв налётчиков. А когда раненый Герасим вскрикнув в последний раз смолк и обмяк в руках его подельника, попытавшегося оттащить того в сторону, страх, и чувство самосохранения, заставили татей обратиться в бегство. Впрочем, в эту ночь, в этом доме, никто так и не сомкнул глаз. А девочки, ещё долго просыпались по ночам, испуганно вскрикивая и дрожа от страха. И это не смотря на то, что, что родители сделали всё, чтоб дети не увидели убитых этой ночью бандитов.

Все эти события последних дней, прозванные "ресторанною войной", как и "ночью возмездия", отвлекли общественное внимание от других, не таких шумных событий, которым можно назвать обыкновенным рейдерским захватом и не как иначе. Здесь не бушевали громкие скандалы и "добры молодцы", с пудовыми кулаками, не избавляли своих жертв от "лишних, или жмущих" зубов, однако, для последних, от этого было не легче. Так что, смена владельцев нескольких предприятий прошла как-то тихо, буднично и не заметно. Вот, например, можно упомянуть об "отжатии" семейного дела купца первой гильдии Артёма Аричкова, а именно, "Вагоностроительной артели Аричков и сыновья". В общем-то, успешное, бурно развивающееся производство, которое давно переросло в завод и с недавних пор, приносящее своим владельцам стабильный доход, неожиданно сменило владельцев.