Текст книги "Контра (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 48 страниц)

"Да, да. Что, матушка уже очнулась? – послышался немного возбуждённый голос молодого хозяина. – Сейчас иду, Протас, помоги мне…".

"Не надо, сын. Моё самочувствие в полном порядке и я сама к тебе пришла. Надеюсь, ты допустишь мать в свои покои?" – хоть это и прозвучало как вопрос, но произнесено это было так, что воспринимался как предупреждение о намерениях.

"Конечно матушка, входите".

Молодая девка – рыжеволосая, на вид не старше семнадцати лет, та, что перед этим, стуком в дверь обозначила присутствие своей госпожи, весьма элегантным движением отворила дверную створку и изобразила почтительный книксен. Как и её подруга-сверстница, жгучая брюнетка, зеркально повторившая эти действия. Графиня же, не удостоив прислугу даже мимолётным взглядом, перешагнула порог.

Графиня сделала пару шагов, чтоб за ней могли прикрыть дверь и остановилась. Осмотрелась. В спальне её сына хоть и было чисто, однако порядком это, назвать было невозможно. Пусть кровать, в которой должен был лежать больной, застелена, и нигде не было видно пыли… Но кто посмел свернуть все прикроватные ковры? Далее. Поближе к ближайшему углу, возле кресла, которое должно нахохлиться не здесь, а в хозяйском кабинете, стоял небольшой столик, сделанный из бросового дерева. Было видно, что собран он был недавно, и не очень умелою рукою. В завершение ко всему, посреди спальни, стоял её сын, и находился он в неокрашенной, деревянной, подковообразной конструкции нелепого вида.

Заметив, что взгляд матери, застыл на непонятном устройстве, сын, еле заметно пожал плечами и ответил на её немой вопрос: "Это ходунки, матушка. С их помощью я могу самостоятельно передвигаться по комнате, восстанавливая утерянный из-за своей болезни навык".

"Протас, выйди". – Не глядя на воспитателя, сказала женщина. И только после того, как отставной солдат, поспешно, покинул хозяйскую опочивальню и за ним, почти бесшумно закрылась дверь, женщина позволила себе "скинуть" полагающуюся её положению маску.

По идее, оставшись наедине, должны были расслабиться оба человека. Однако позволить себе это, могла только женщина. Юноша наоборот, предельно мобилизовался. Пусть он знал как его предшественник, любимчик, обожал вот так, тет-а-тет, общаться с матерью, с младенчества делясь с ней своими детскими секретами. Но, знать о привычках того, чьё тело ты занял, и владеть ими – две разных, несовместимых вещи. Непроизвольно расслабившись во время беседы, можно перейти на привычное для себя построение речи, что выдаст чужака – с головою. Видимо именно поэтому, сын, на слова матери: "Cher ami…"[8]8
  Милый друг (фр.).


[Закрыть]. Поспешно ответил на том же языке: «Матушка, прошу прощения, но я не имею права прерывать свои занятия, даже тогда, когда у меня будет такое желание. От моего усердия и прилежания, зависит, насколько быстро я верну былую крепость своего тела. Так что, спрашивайте, а я буду говорить и заниматься».

Сказав это, юноша вспомнил, с какой телячьей нежностью, Александр смотрел на мать во время их, былых бесед наедине, и постарался проимитировать соответствующее моменту взгляд и миму. Судя по реакции Ольги Олеговны, это у него не получилось. Женщина насторожилась, и выглядела она, предельно обеспокоенной.

"Алёшенька, всё равно присядьте. Мне нужно с вами поговорить. И наш разговор, будет серьёзным…".

Пришлось Александру присаживаться на край своей кровати, давая матери (именно матери, пришелец из другого мира решил воспринимать эту женщину именно так, для ускорения вживления в эту реальность) возможность присесть в единственное кресло. И доверительная беседа матери, с любимым чадом, началась. Графиня с невероятным упорством выпытывала, что послужило причиной такого состояния здоровья у её кровиночки? Почему он, пошёл именно к этим шарлатанам, а не к проверенному годами семейному врачу? И почему не оповестил её о своей болезни? На оправдание, что юноша просто не желал того, чтоб весть о его болезни дошла до дому, вызвав ненужные переживания, женщина только отмахнулась рукой. Так что, к окончанию часового разговора по душам, Ольга Олеговна поняла, что за этот год, а быть может, благодаря именно борьбе с последствиями деяний британских шарлатанов, её сын сильно изменился. Одно непонятно, к добру ли это. Ведь она так любила своего милого, послушного малыша, который никого не спросив, взял и так резко повзрослел. И более, не нуждается в её постоянной опеке, а быть может и тяготится оную. А эти а́нглийские шаманы, ещё пожалеют о том, что покусились на её чадо. Уж она найдёт на них управу.

Выйдя из покоев сына, графиня снова была такой, какой её привыкли видеть все окружающие. Но немного припухшие веки, красноречиво говорили, что женщина недавно плакала. Однако это не помешало ей посмотреть на свою челядь так, что девушки, почти синхронно потупили взор.

"А ведь они, были только в моём услужении, – подумала графиня, придирчиво осмотрев свою прислугу, – значит, Юрий Владимирович их не трогал. А Сашенька, уже повзрослел…".

– Вы, обе, остаётесь прислуживать моему сыну. Да смотрите, чтоб я в вас не разочаровалась. Иначе, верну в имение и сошлю на самую грязную, и тяжёлую работу. Без права на реабилитацию.

– Не извольте беспокоиться матушка. Будем служить Александру Юрьевичу со всем усердием и прилежанием. – за двоих ответила рыжеволосая девица.

– Я не беспокоюсь. Знаю, что будете стараться. Особенно, скрашивая Александру Юрьевичу скуку его вынужденного заточения.

– Всё сделаем, матушка боярыня.

Однако, графиня Мосальская-Вельяминова, их уже не слушала. Она неспешно удалялась в свои покои. Но стоило ей увидеть гувернантку своего сына, она остановилась, и негромко окликнула её:

– Марта Карловна, подойдите ко мне.

– Да, Ольга Олеговна.

– Скажите. Каковы успехи моего сына в учёбе?

– Он усерден. Даже сейчас, не смотря на своё состояние, желая восстановить позабытое, он продолжает занятия. С моей помощью, разумеется.

– Прелестно. А где Аким? Почему наш мажордом, до сих пор не попался на мои глаза?

– Он сильно приболел. Так что, пока я выполняю его обязанности, под его контролем, разумеется. – увидев удивлённо приподнятые брови работодателя, немка поспешно пояснила. – У Акима сильный жар и прочее недомогание. Доктор велел, чтоб с ним, до полного выздоровления, никто не контактировал. Я к нему вхожу только в тканевой маске и после посещения, несколько раз в подряд, мою руки с мылом.

– Тогда всё понятно. Значит так, послезавтра, с утра, я уезжаю в имение. Ваньку я забираю с собою, здесь остаётся Митяй, Сашеньке нужен друг, а они вместе росли. Ещё. Обе мои девки, также будут жить здесь, отныне, они прислуживают только молодому хозяину. Чуть не забыла, замену Ивашке, я пришлю в воскресенье.

Глава 5

Время шло. Однако обещанная князем Шаховских аудиенция с канцлером, так и не состоялась, и Иосиф, вечерней порой, перед сном, терялся в догадках, что было тому причиной. Первой, самым рациональным объяснением было то, что Шимину дают понять, данный чиновник высокого ранга, занят государственными делами, и примет челобитчика, когда сочтёт это возможным. Пусть ждёт и прочувствует, кто он есть такой по сравнению с канцлером Лопухиным. Вторая из причин, то, что его, американского гражданина кинули и, получив деньги, никто не собирается выполнять своих обязательств, – была абсурдной. Никто, даже из представителей высшей правящей элиты любого государства, находясь в здравом уме, не пожелает сориться с банкирами, слишком тяжкие последствия такого обмана испытает обезумевший хитрец. А другие домыслы – не стоят даже внимания на них потраченного, они всего лишь дети затянувшегося ожидания и ночной тьмы, из разряда абсурда. Так что, оставалось только набраться терпения и ждать.

Вот Иосиф и ждал. Он не сидел затворником, а занимался делом – укреплял контакты с нужными людьми. Не известно, чем закончится его главный проект, но иметь свою агентуру, в этой державе, необходимо, облегчит проведение других операций. Тем более, полезно иметь "князьков" повязанных или деньгами, или пустяшным, не совсем законными делами. Ведь в положительном результате своей финансовой аферы, банкир уже сомневался. Надо сказать, что эти сомнения были не беспочвенны. Несмотря на опутавшую все ветви управления державы коррупцию, сама власть была сильной. И держалась она на императоре Александре третьем, Изяславовиче. Если судить по портретам и слухам, это был волевой самодержец, богатырского телосложения и самое главное, умный, человек. И если что-то находилось под его патронажем, можно было не сомневаться, Александр третий будет "гнуть" свою линию, где волевым усилием, а где, изворотливостью пронырливого политика, пока не добьётся успеха. И никто, в этих делах, ему не указ, ибо одним из любимых лозунгов самодержца был: "Veni, vidi, vici"[9]9
  Плутарх (лат.).


[Закрыть] – Пришёл, увидел, победил. Именно такая надпись, была на доске, которую несли во время прохождения по городу триумфатора – римского императора Юлия Цезаря.

И именно в тот день, когда Графиня Мосальская-Вельяминова, покинула своё столичное домовладение, банкир занимался своими делишками – обедал с полицмейстером Архиловым. Амбициозным, целеустремлённым чиновником, способным для достижения своей цели, пройтись по чужим головам. Хотя, с виду, это был тщедушный, низкорослый мужчина, незапоминающейся внешности, с ранней лысиной на голове.

– Так что вы хотите? – поинтересовался полицейский чин, когда счёл, что все формальности соблюдены и, можно переходить к деловым переговорам. – Зачем я вам понадобился?

– Мне нужна ваша помощь, Георг Андреевич.

– А почему вы решили, что каждый раз, когда вы ко мне обратитесь, я буду вам помогать?

– Но мне, вас, порекомендовал ваш лучший друг, профессор математики, Илларионов, Евгений Семёнович сказал, что только вы можете мне помочь в этом непростом деле.

Такая беседа с математиком была (правда по другому, весьма пустячному вопросу) и, учёный обмолвился о том, что если возникнут какие-либо трудности, то Иосиф, может негласно обращаться к их общему знакомому. Надобности в таком обращении, как таковой не было, преследовалась другая цель. Срастись с силовой структурой этой варварской империи, сделать это при помощи денег, уплаченных за разнообразные услуги. И это обращение, было очередным "червячком, насаженным на финансовый крючок".

– Хм. И какая проблема заставила вас обратиться ко мне? Ведь надомною есть более высокое и могучее начальство – например обер-полицмейстер Лауцскас Ольгерт Костович.

– Но это не тот случай. У меня, как у вас говорят: "Сущая безделица". Вы знаете, по какому делу я приехал в вашу империю. Так вот, пока я искал тех, кто сможет мне помочь. Нашёлся один нечистый на совесть коллежский регистратор, который меня обманул, можно сказать ограбил.

– Ха-ха-ха! – на удивление звонко захохотал полицмейстер. – Насмешили. Вас, природного жида, обвёл вокруг пальцев какой-то наш мелкий чинуша? Ха-ха-ха!

– Вот это то и обидно.

– И что вы хотите, Иосиф? Ха-ха-ха-ха! Чтоб я его арестовал и засудил?

– Нет что вы, я прекрасно понимаю, что доказательств вины, коллежского регистратора Абросимова Акакия Павловича у меня нет. Он очень ловко всё обставил. Но вот здесь, – Шимин положил руку на свою грудь, – остался очень горький, тяжёлый осадок обиды. Вы понимаете?

– Вот теперь, я совсем, ничего не понимаю. Чего же вы хотите от меня? Каких моих действий вы ожидаете? – Георг Андреевич, как-то резко посерьёзнел и снова говорил деловито пренебрежительным тоном.

– Незачем устраивать официальные разбирательства, кидать тень на уважаемых людей, под чьим подчинением служит этот презренный гой. Мне будет достаточно, чтоб этому чиновнику, объяснили, мол, есть определённые "рамки", за которые заходить нельзя. А в моей благодарности, можете не сомневаться.

Иосиф демонстративно полез в карман. Несмотря на то, что собеседники трапезничали в отдельном кабинете, где они были надёжно укрыты от посторонних глаз, чиновник протестующе махнул рукой и тихо проговорил:

– Отставить. Всё потом, господин Шимин, всё потом. – Значит так, завтра к вам подойдёт городовой Скляров, он сам вас найдёт и представится. Вот. Все волнующие вас вопросы оговорите с ним. И на будущее, все дальнейшие дела обсуждаете или с ним, или с теми, кому он вас в последующих встречах представит. На этом всё. Я пошёл. Честь имею.

Полицмейстер по-хозяйски неспешно, покинул ресторан, не удостоив вниманием согнувшегося перед ним полового. А Иосиф, расплатился за обед и довольный результатом беседы, направился в ближайший парк, для послеобеденной прогулки. К сожалению, он не догадывался, что коллежского регистратора Абросимова, уже приговорили к смерти. И погибнуть он должен был возле одного из притонов, на чужой территории. Исполнить этот заказ, должны были осведомители – "приручённые" бандиты. Этим деянием "убивались сразу несколько зайцев", американский банкирчик привязывался кровью – как-никак заказчик; на территории конкурента, происходило громкое убийство с ограблением, портящие показатели его работы. Впрочем, Иосиф не возражал и против такого варианта событий – крепче узы. А по поводу жертвы, так этот чиновник почти ничем не отличался от прочих своих собратьев, только был самым бестолковым. Вот и стал, именно он, жертвенным бараном должным крепко повязать продажного полицейского чина и американского гостя. Как говорится, ничего личного…

Уже через день после вышеупомянутого обеда, утреннюю тишину спящего города, пронзила беспокойная трель свистка. Прибежавшие на его зов городовые, увидели виновника переполоха – коренастого, бородатого дворника, который, увидев слуг порядка, перестал подавать звуковой сигнал, замахал рукою, с зажатой в ней метлою, протянув другую в направлении подворотни.

"Сюда, ваше благородь, сюда! – закричал мужичок. – Тута смертоубийство! "

"Ты чего несёшь, дурень! Не ори так!"

Прикрикнул на мужичка более молодой городовой, он бежал быстрее чем его запыхавшийся, более пожилой сослуживец. И был недоволен тем, что дворник, сильно громко кричит, грозя переполошить всю округу. Второй служитель правопорядка, уже не бежал, а медленно шёл, он был не только старше своего товарища, но и намного слабее здоровьем. Чтоб это понять, не было нужды особо присматриваться. Достаточно было увидеть с каким трудом, передвигались коротенькие ноги, одетые в нелепые шаровары и как короткая, тупая шашка, своей инерцией качала тщедушное тело стража порядка[10]10
  Только в 1857 г. был отменен набор на полицейскую службу ущербных здоровьем и прочих неблагонадёжных, так как служба в полиции была малооплачиваема и не престижна


[Закрыть].

Пока жители ближних домов могли наблюдать за трагикомедией – спешащий полицейский. Молодой и явно не страдающий ущербным здоровьем городовой, уже был рядом со служителем чистоты и негромко обратился к нему:

– Ну, братец, показывай, чего так всполошился.

– Да вот, значит. Выхожу я утром, двор мести, значится. А он лежит. И не шевелится.

– Кто лежит?

– Да вот. Он.

Дворник снова указал рукою на тёмную подворотню. Там, в её глубине, на земле, виднелось тёмное пятно.

– Ты хочешь сказать, там лежит человек?[11]11
  Раньше, слово человек, применялось только к представителям низшего сословия.


[Закрыть]

– Нет. Судя по одёже, это какой-то господин. Только водочкой от него, дюже сильно пахнет. Видать, они, где-то хорошо погуляли и заблудились. Знамо…

– Хватит. Помолчи. Я сам посмотрю. – с этими словами, молодой служитель порядка шагнул в сумрак подворотни.

На земле, в неудобной для живого человека позе, лежал мужчина. Рядом с покойником, лежал его головной убор, а вокруг головы, растеклась и успела засохнуть огромная лужа крови. Судя по костюму, если как следует приглядеться, можно определить что это вроде как коллежский регистратор. Какая нелёгкая сила занесла его в этот район города? Это вопрос, на который можно и так и не получить ответа. Так как свидетелей нет, и вряд ли они будут.

"Значит так, его убили ударом по голове, да и смердит от убиенного дешёвой сивухой. Странно, чиновник вроде как не из бедных, – подумал молодой городовой, выходя на освещённую утренним небом улицу, – а такую дрянь пил, надо будет об этом наблюдении доложить".

Следом, за молодым полицейским, как хвост, двигался его старший по возрасту сослуживец, признавая этим его лидерство. А тот, пользуясь тем, что все, беспрекословно, признали его старшинство, начал раздавать указания:

– Егор, ты это, постой рядом с убитым, да смотри, бди. Стало быть, чтоб его не обокрали.

– Хорошо.

– А ты, – обратился полицейский к дворнику, – пошли кого-либо в околоток[12]12
  Минимальная часть полицейского участка.


[Закрыть]. Да побыстрее…

Люди, они везде одинаковы, будь то сельчане, или горожане, все любят посудачить. Так что, всё шло своим чередом, к вечеру по всей столице поползли слухи, что рядом с неким домом встреч, был убит и ограблен вполне приличный с виду господин, статут которого разнился от коллежского регистратора до коллежского асессора. И якобы, его видели в компании некой особы лёгкого поведения, которая благополучно скрылась. И чем больше вечерний сумрак вступал в свои права, тем сильнее обрастало это происшествие новыми, холодящими душу подробностями.

Впрочем, в доме покойного коллежского регистратора Абросимова Акакия, тоже шептались. Нет не правильно. Тихо перешёптывались, кидая сочувственно удивлённые взгляды на раздавленную горем вдову. Которая только и делала, что еле слышно подвывала, смотрела отрешённым взглядом в только ей известную точку, и прижимала к своей груди, своего плачущего, годовалого первенца.

"Надо же, – шушукались как служанки, так и сердобольные соседушки, пришедшие "поддержать" овдовевшую хозяйку. – с виду то, был таким семьянином". -… "Такой тихий был, слова плохого не услышишь". -… "Да, да, оказывается, и пил, и по падшим девкам был ходок. Как не боялся подцепить какую-либо заразу?" – "Да, от них можно…". – "Господи, прости душу…" – "Вот те и тихоня. Как это говорится: "В тихом омуте…". И не говорите".

Тем же вечером, на центральной площади, к швейцару одного из престижных отелей столицы подбежал мальчишка, который утверждал, что ему поручили вручить записку одному из его гостей, а именно, господину Шимину, и тут же предъявил её. На предложение, оставить послание на рецепции или передать через беллмэна[13]13
  Bellman – Паж. Служащий отеля, подносящий багаж и выполняющий различные поручения гостей, парковка авто и т. д.


[Закрыть], наглец хитро улыбнулся и пояснил, что ему поручили передать ещё одну важную весть, только устно, за что ему обещано дополнительное вознаграждение, целых пять копеек. Такт что, уступать свой заработок, он никому не собирается. На суровый взгляд, и грозную отповедь одного из проходивших мимо служащих отеля, малец никак не отреагировал, только ловко увернулся от лёгкой, поучительной оплеухи белмэна, чем заслужил уважение швейцара, отставного капрала. Ну и как следствие, допуск к номеру клиента – в сопровождении худосочного пажа, вдруг, некий шустрый шельмец, решится что-либо прикарманить, ведь вокруг столько соблазнов.

Через несколько минут, когда, уважаемый постоялец, среагировав на учтивый стук в дверь, выглянул из своего номера, малец осведомился: "Дядечка, не вы ли являетесь господином Шимином?" – Выслушав перевод – утвердительный ответ, попросил: "А не скажите ли, господин хороший, ваше имечко?"

"Иосиф". – ответил удивлённый постоялец и недоумевая, посмотрел на пажа, выполнявшего роль переводчика, видимо ожидал от того пояснений.

Мальчишка задорно улыбнулся, засиял. С вызовом посмотрел на своего "конвоира" и после чего, задорно подмигнув адресату послания, выпалил:

"Вам письмо, господин Шимин. – достал из-за пазухи и протянул запечатанный, немного помятый конверт. – А на словах, передали: "Спуститесь в ресторацию, там к вам подойдёт некий ваш знакомец, господин Скляров". Так что дядечка, с вас пятак, за эту весть".

Мальчишка стоял, требовательно протянув ладошку и преданно, "поедал" глазами адресата послания. А тот, так и не обратив внимания на дорогой халат, предательски распахнувшийся, и продемонстрировавший гостям дорогие костюмные штаны и белоснежную шёлковую рубаху, спешно вскрывал конверт. Казалось, что этот богатый господин не слышит ни юного посыльного, ни его персонального переводчика. Впрочем, хитроватый почтальон, этому факту никак не огорчился, хотя соизволил продемонстрировать небольшое удивление. И не мудрено, ведь он, уже получил обещанную плату, а сейчас, решил немного увеличить свою удачу – в денежном эквиваленте. Однако эта самая удача, продолжала улыбаться Ванюше. Богатый еврей, которому почему-то дозволили не покидать город на ночь, улыбнулся, что-то сказал, только этого не понял даже учёный белмэн. Затем, сдержано улыбнувшись, вручил обоим гонцам по серебряному полтиннику. После чего, счастливые вестники, не сговариваясь, решили спешно удалиться, вдруг гость одумается и решит уменьшить размер их честно заработанных чаевых. Повезло. Шимин, получивший ожидаемую весть, на радости, соизволил немного осчастливить гонцов, принёсших это известие.

Банкир, прибывал в хорошем расположении духа даже тогда, когда неспешно цедил виски, сидя за отдельным столом, в изрядно надоевшем ему ресторане. А подошедший с двумя друзьями и представившийся полицейский Скляров, неожиданно облачённый в гражданское платье, только улучшил это настроение. Начнём с того, что у всех троих, как по заказу, были сплошь бандитские рожи, которые совершенно не соответствовали дорогим рубахам и кафтанам, одетым на этих, так сказать, купцов средней руки. Далее. Сидели они за столом ресторации немного напряжённо, явно были привычны только к посещению дешёвых харчевен. Это заметил и половой, несмотря на то, что эта троица оплатила свой вход, с опаской косившийся на новых посетителей. Ну и гвоздём программы этого забавного театра абсурда, был момент, когда один из этой эпатажной троицы, Ефим, тихо, так что его было еле слышно, доложил о выполнении некого щепетильного поручения. А именно: "Господин Акакий наказан, вину осознал и раскаялся настолько, что на данный момент покинул наш бренный мир, и давно беседует с ангелами небесными". – На возражение, что с данным чиновником нужно было всего лишь поговорить. Дабы он осознал, что нужно жить по чести (ключевое слово жить), последовали гримасы недоумения. Скляр кивал на своих спутников, а те, вяло оправдывались, что, дескать, нужно было точнее формулировать свои пожелания. Ибо, слово наказать, они воспринимают именно так, как они поступили с данным нехорошим человеком. А сейчас, извините, но ничего не переиграешь.

Может быть, спутники Скляра говорили что-то другое, ибо они не владели никакой иностранной речью, и общались с заказчиком, только через "полицейского", более или менее вразумительно говорившего на языке Гёте. По крайней мере, его можно было понять. А ещё, через день, выше упомянутый Ефим и как его только пропустили в зону отдыха столичной элиты, подошёл к Иосифу, отдыхающему на скамейке, в тени парковой аллеи и присев рядом с ним, незаметно, забрал плотно увязанный пакетик – гонорар за проделанную работу.