Текст книги "Контра (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 48 страниц)

Однако, в слух было произнесено следующее: "И всё же, я настаиваю. Мне необходимо знать причину, побудившую вас на такой эмоционально несдержанный поступок".

"Причина в словах Ангелины, точнее в её "интересном положении". – прозвучал еле слышный ответ. – Вот уже несколько дней, она ходит сама не своя. Бродит как неприкаянная, потерянная какая-то. В последнее время она избегает встречаться со мною даже взглядом. Хотя, сколько себя помню, мы с нею всё время дружили. Вот я и потребовала от неё ответить что такого могло произойти. Вот… А ведь это я ей приказала вас утешить".

"И что такого страшного она вам сказала? Что в её рассказе могло вызвать такую бурную реакцию?"

"Она… Она… Она беременна, от вас".

"Ничего странного. Ангелина здоровая, взрослая женщина, старше вас на три года. И кстати, вы сами признаёте, что не имея возможность исполнять супружеский долг, вы сами мне её отдали. Чтоб я, в трудный для вас период, не искал утешение на стороне. А я, решив что вам так будет спокойнее, согласился с вашим предложением. Вот и всё. В чём вы меня обвиняете?"

"Не в чём я вас не обвиняю, но, я…, я просто такого не ожидала. Я даже не думала, что всё закончится именно таким образом. А когда услышала про её неожиданную беременность, то не успела опомниться, как уже стояла рядом с вами и орала как безумная. Даже не могла связать и пары слов. Наверное, после этого скандала, вы отныне меня призираете? Я, себя, да".

Что тут поделаешь. Люди всегда остаются людьми, и без разницы какие у них уши, цвет кожи или социальное положение. Не был Саша супергероем, способным одним махом избавиться от всех своих слабостей. Не был целеустремлённым лидером, умеющим идти намеченной дорогой, и даже по чужим головам, не думая об окружающих его людях. Да и его жена, ни капельки не соответствовала книжному эталону. Не являлась она этакой послушной, всё понимающей, преданной до последнего вздоха женщиной-соратницей, обладающей сверхмощным иммунитетом к всевозможным нервным срывам и способной без остатка "раствориться" в его делах. Лиза была простой женщиной, со всеми свойственными людям недостатками, пусть и воспитанной в древней дворянской семье. Вот только все люди сделаны из одного теста, не зависимо от их происхождения. Все они имеют одни и те же слабости и достоинства, объединяющие их со всем человечеством живущим под единым небом. Поэтому, придётся жить дальше, стараясь совершенствоваться и прощать слабость близких, и прочих, не сделавших тебе ничего плохого людей.

Приближался зимний, морозный вечер, и именно сегодня, должен был свершиться долгожданный акт возмездия, призванный покарать шайку бандитов, подрядившуюся на похищение Иакова. Именно поэтому, сегодня, Кац, после закрытия своей мастерской, направился не как обычно, на вокзал, как делал это постоянно, изо дня в день, а к одной, хорошо знакомой ему проститутке. Благодаря этой женщине, он обзаводился на эту ночь как официальным алиби, так и причиной, позволяющей не покидать приделов столицы. Пусть он не собирался принимать непосредственное участие в спланированных им силовых акциях, однако, всё рано, не желал покидать Павловск и для этого была своя, веская причина.

На негромкий стук в простенькую с облупившейся синей краской дверь среагировали очень быстро, почти сразу. Щёлкнул ригелем дешёвый замок и…, посетителей встречала хозяйка квартиры, женщина, с виду лет так тридцати, не меньше. Её скуластое лицо, уже несло первые признаки начавшегося увядания, серые, усталые глаза, смотрели на гостя и его провожатого немного отрешённо. Создавалось такое впечатление, как будто, появившаяся на лице улыбка существовала сама по себе, а очи, жили своей, отдельной жизнью.

"А-а, Авраам, здравствуй дорогой, проходи, гостем будешь! – с наигранной небрежностью поприветствовала женщина ювелира, немного посторонившись и пропуская его в квартиру. – У меня всё готово. С утра приходили твои мальчики и предупредили о твоём приходе. Так что, как ты и просил, на сегодняшний вечер и ночь, я абсолютно свободна. Вот только я должна "отчитаться" за эту ночь, перед "мамочкой", шелестящими купюрами, разумеется".

"Вот и чудненько, Региночка. Я знал, что всегда могу на тебя положиться". – широко улыбаясь, ответил Кац, одновременно перешагивая порог.

"Ты это сделаешь прямо сейчас, на пороге? – не удержалась от подначки хозяйка, одарив ювелира наигранным, показательно лукавым взглядом. – Или, для начала мы всё же дойдём до спальни?"

"О вэй’з мир! Всему своё время, красавица. Я уже старый, больной человек, намаялся за весь день, проголодался. Поэтому, Регина, для начала я желаю отужинать, естественно в твоей компании. Затем, с умным видом поговорить на всякие заумные, и до жути занудные темы, а там, глядишь, у нас дойдёт дело, и до спаленки".

С этими словами, ювелир кивнул молодому человеку в сторону кухни, давая таким образом безмолвный приказ, чтоб тот занёс туда большую корзину с продуктами и вином. После чего, дождавшись когда амбал покинет квартиру, озорно подмигнув Регине, снял свой головной убор, и шутливо шлёпнув проститутку по её мягкой "пятой точке", неспешно направился в небольшую, но уютную комнату, расположенную рядом со спальней.

Что далее происходило в той квартире, не столь важно. Так как, основные события должны были происходить намного позднее, и сразу в нескольких окраинных районах города, одновременно. И ещё, Кац, сознавая что всего лишь его каприз, но, всё равно, желал присутствовать при допросе местного "Ивана"[77]77
  Главаря, авторитета.


[Закрыть] и видеть своими глазами, как тот будет страдать. Это будет небольшим утешением тому, что именно по указу этого татя, было совершено нападение на его сына, именно его люди должны были совершить похищение. Да и произойдёт этот акт маленькой мести задолго до прибытия утреннего поезда, на котором Авраам обычно приезжает в столицу. А давать главарю лишнее время для того чтоб тот оправился от шока, ювелир не собирался.

Зимняя ночь, как ей и положено, была тиха и морозна. Уже несколько дней, с неба не падало ни единой снежинки и уличный снег, был утрамбован многочисленными прохожими до каменного состояния. Поэтому, три белёсых, низко пригнувшихся фигуры, скользили в этой тьме как приведения, беззвучно и почти не заметно. Город спал. Возле большого, двухэтажного, бревенчатого дома, кутаясь в тяжёлые тулупы, стояли два человека и коротая время, о чём-то мирно беседовали. Время от времени, они осматривались по сторонам, для чего, этим удальцам приходилось оборачиваться всем корпусом. Так как обзору мешали высоко поднятые воротники, позволяющие таким образом, хоть немного оберегать от обморожения уши и щёки. Да и вообще, дежурство было простой формальностью, так как этот окраинный район, был подконтролен именно этой шайке. Нет, тати никого из соседей не терроризировали, они просто присматривали за порядком, дабы не привлекать к своей "малине" лишнего внимания околоточных. Именно поэтому, расслабившиеся бандиты даже не заметили нападавших, они не успели никак среагировать на две "тени", синхронно и беззвучно атаковавшие их со спины. Единственное что ощутила жертва, что кто-то не обделённый силой, захватил голову, резко отвёл её назад и в сторону, да короткую боль в основании шеи, возле ключицы. Ещё был треск разрываемого лезвием нутра и обжигающая боль в груди. Это отточенная сталь, войдя в тело сверху вниз, достигла сердца. Ещё через несколько секунд, сознание татей начало стремительно угасать.

Пока двое убийц в белых балахонах оттаскивали свои бездыханные жертвы к снежным сугробам, громоздящимся возле забора, троица их подельников контролировала дверь. Всё, все боевые группы амбалов, уже окончили окружение бандитской "Малины" и были готовы к её штурму. Оставалось немного, дождаться условного сигнала. И тут, не смотря что весна ещё не наступила, сразу несколько котов заорали свою "мартовскую песню". Впрочем, продолжалось это на удивление недолго, и можно сказать, что обыватели не заметили эту неуместную для этого времени года несуразность.

Не заметили этого и лихие люди. Так как именно сегодня, точнее в этот момент, за закрытыми дверями решались весьма важные для них вопросы. А именно, получение положенной оплаты за их "нелёгкие труды": главарь был вынужден оправдываться, поясняя по какой причине, заказчик так и не получил сына одного известного на всю столицу жида, хотя людьми господина Вайта, для этого были созданы все условия. В этот перечень входила и стоявшая больших денег информация о том, что нужный человек собирается заночевать у новенькой, ещё не сильно потасканной продажной девки. Немало монет перепало и половому, за то, чтоб в еде этой проститутки появилось пусть неопасное, но при этом мощное слабительное средство. И…, всё это окончилось громким провалом. Так что представитель банка "Империя", говоривший с сильным акцентом, пусть немного и тушевался, боязливо косясь то на своих телохранителей, то на разгорячённых спиртными напитками и спором татей, но всё равно, требовал чтоб контракт был выполнен – полностью. И только после этого, будет произведена окончательная оплата. Но, на сей раз, все предварительные расходы должна понести провинившаяся сторона. Мол, сами виноваты. Однако наглый "Иван", не желал внимать голосу разума, и не признавал своей вины, ссылаясь на некоторые, не очень убедительные обстоятельства и потерю нескольких бойцов. Именно по этой причине, в той шумихе, когда боевик Каца Иннокентий, открыл незапертую входную дверь, для спорщиков это осталось незамеченным. Не мудрено, бандиты негодовали, кричали, как говорится: "Пытались взять горлом. Нахрапом". – И тать, должный со всем прилежанием присматривать за входом, позабыв обо всём, стоял к Кеше спиною, заглядывая в комнаты через небольшую щель приоткрытой двери. И за это любопытство, разбойник заплатил самую дорогую цену. Раздался лёгкий хлопок и свинцовая пуля, вошла в затылок нерадивого охранника. И всё равно, несмотря на применение бесшумного оружия, назвать начало проникновения в бандитское логово незаметным, было нельзя. Падая, бандит толкнул приоткрытую им дверь, которая пусть глухо, но хлопнула. Да и упавшее тело, потревожило стоявшую у стены хозяйственную утварь, которая валясь, шумно прогрохотала.

Пока рябой Иннокентий, вновь взведя курок своего револьвера, держал хлопнувшую дверь под прицелом, следовавший за ним Анисим, стремительным движением обогнул товарища, и мягко ступая по половицам, подбежал к поверженному врагу. После чего, схватил труп подмышки, и оттащил тело от двери. Сделал он это как нельзя вовремя. Так как в коридоре, неожиданно, появился новый персонаж, приземистый, широкоплечий тать со следами многодневной щетины на щеках. Точнее, в начале послышался его крик: "Сенька, с…чье ты семя, я же предупреждал тебя, стоя на стрёме, ни в коем разе не прикладывайся к горькой! А ты…!" – Затем, с шумом, грохотом, появился и сам крепыш и по инерции сделав пару шагов, увидев неизвестно почему находящегося в прихожей вооружённого незнакомца в белом одеянии, завопил: "У-у-у! У-у-убью!" – Анисим, оказавшийся в этот момент за спиной бандита, воспользовался тем что остался незамеченным, и резким ударом ноги захлопнул дверь. Затем, отработанным до автоматизма движением, рубанул противника по затылку коротким, стальным клинком, по форме похожего на немного укороченный на палаш. Послышался глухой удар, но череп выдержал, его не разрубило на две части, как об этом любят писать в некоторых романах, но, вроде как что-то даже хрустнуло и обильно полилась кровь, вперемешку с какой-то пахучей жидкостью. А тать сделав ещё пару неуверенных шагов остановился, подойдя почти вплотную к Иннокентию пошатнулся, после чего, упал безвольной куклой на колени и в бок.

"Всё мужики, – тихо, но так, чтоб расслышала вся его пятёрка, заговорил Иннокентий, – теперяча, берём дверь на прицел и ждём. Напоминаю. Главаря и его гостя берём живьём. С ними, хозяин желает пообщаться, лично".

Ответом была тишина, только пять фигур, замотанных в белые одежды так, что были видны только кисти рук и глаза, кивнули и заняв заранее оговорённые места, замерли возле входа. Они ждали начала активной стадии операции, сигналом к которой послужит шум поднятый лидерами. Первой в дом должны были ворваться три пятёрки, атакующие со двора окна и чёрный ход[78]78
  Второй, не парадный, более узкий выход, или лестница, обычно используемые прислугой.


[Закрыть]. И начало, не заставило себя долго ждать. Возмущённые возгласы спорщиков, после звона разбиваемых стёкол, сменились топотом и громкой бранью. Через пару секунд дверь распахнулась, на пороге появилась испуганная пьяная баба, в короткой рубахе и выглядывающих из под неё серых рейтузах, видимо представительница крышуемого бандой дома встреч. Хлёсткий боковой удар кулака в голову её остановил, и бандитка, полетела на пол. Один из бойцов пятёрки деловито добавляет бандерше «приятных ощущений», ударом ноги в живот и связывает пленницу по рукам, и ногам, используя заранее заготовленные верёвки. Пока это происходило, четверо боевиков, пригибаясь, почти гусиным шагом, держа в одной руке револьвер, в другой палаш, вбежали в комнату. В этой суете, хлопков их выстрелов слышно не было, только один за другим, стали валиться или оседать убитые тати.

Всё бы хорошо, но во входной двери, запоздало и без всяких мер предосторожности появился тот боец, который связал женщину, вошёл он в полный рост. Естественно, его появление было замечено сразу несколькими татями. Трое из обернувшихся преступников почти сразу погибли, так и не успев осознать что произошло. А вот четвёртый ватажник, перед тем как получить в лоб смертельную порцию свинца, успел резко выбросить в направлении замеченного чужака руку. И этого оказалось достаточным для того, чтоб нож вонзился в грудь допустившего оплошность амбала, по самую рукоять. Произошедшее не исправить, поэтому, уже четвёрка, продолжила отстрел бандитов, благо используемый порох, сгорая, не образовывал непроглядной пелены дыма. Так что, всё кто оборачивался, неизменно падали, получив пулю или даже две. Впрочем, число бандитов заметно сократилось, да и амбалы, больше не "сидели" на месте, они начали атаку, стремительно сблизившись на дистанцию клинча и вот, в ход пошли их палаши.

Для кого-то "прошла" вечность, для кого-то, считанные мгновенья, но по дому, один за другим прозвучали выкрики: "Чисто! Чисто! Чисто!" – После чего, предупреждая своих соратников о появлении, из комнат и узких коридорчиков, начали появляться люди Каца. Впрочем, из-за белых балахонов, местами порванных и обильно забрызганных кровью, спутать их с хозяевами дома было невозможно. Но все правила боя пишутся кровью, поэтому игнорирование этих так сказать прописных истин, чревато.

А в то же время, на улице, события развивались следующим образом. Вначале шум в уже известном доме усилился, затем, неожиданно были выбиты три окна на первом этаже и одно на втором. Из нижних, один за другим выпрыгнули семь человек, а из верхнего только один и надо сказать, что последний тать сделал это неудачно, то есть, оскользнулся, и то ли вывихнул, то ли сломал ногу из-за падения с большой высоты. Так что, коротко вскрикнув и прикусив губу, он пополз подальше от подвергшегося облаве строения. Ползущий и морщившийся от боли человек, не обратил внимание на то, что после приземления каждого из его подельников, слышался негромкий хлопок и очередной бандит валился на землю, тихо подвывая от боли. Ему было не до этого. Так что, прозвучавшие как-то спокойно, даже с лёгкой ленцой, слова: "Ну что красавчик, хватит червячком прикидываться, чую, отползал ты своё. Давай уже, подставляй под путы свои ручонки то, да смотри, не балу́й тута". – Вот только прозвучали эти тихие слова, как гром среди ясного неба.

И только обыватели, давно привыкшие к шумным соседям крепко спали и, не обратили на происходящее побоище никакого внимания. Они даже не оторвали своих голов от подушки, привыкнув к тому, что несмотря на сильный ночной шум, их здоровью и жизни ничего не угрожает.

Не стоит считать, что ночные акции возмездия, и в самом деле прошли никем не замеченными. Также, звучит нелепой сказкой то, что все обыватели беспробудно спали, а бдительные сторожа многих лавок, пекарен и прочих охраняемых мест массово ослепли и по этой причине ничего не видели. Бред. Да, это полный бред. Вот, можно озвучить один, или даже парочку примеров:

Первый, когда разгром уже известной бандитской "малины" подходил к своему логическому завершению, у одного из окон, выходящих к фасаду подвергшегося нападению дома, притаился весьма упитанный мужчина. На вид, ему было около пятидесяти лет, и он, немного сдвинув штору, наблюдал через незамёрзший участок оконного стекла за тем, как неизвестные люди, спешно грузили в несколько телег некое, выносимое из дома имущество. Так что крепыш, увлечённый процессом подглядывания, так и не заметил, как к нему подошла его, не менее откормленная супруга и несильно ткнув его в бок, поинтересовалась:

"Сеня, ты чего тут стоишь? Почему не спишь?"

"Раечка, тут это, соседей наших грабют". – не отрывая взгляд от окна, прошептал мужик.

"Это кого же? Башлыковых что ли? Или купчину Ухарева решили пощипать? – лениво, еле сдерживая зевоту поинтересовалась баба, всё ещё не веря, что подобное может произойти, тем более на её улице. – Так вроде напротив нас тати своё "гнездо свили", не в их интересах такое безобразие попускать. Хлопотно это для них".

"Как раз их и грабют. Вон, гляди, налётчики даже на смертоубийство пошли, прям на улице порешили тех, кто пытался от них убечь. Тока трупы, ноне, с глас долой в дом утащили".

Баба замерла. Не будь в комнате почти полной тьмы, в которой еле угадывались очертания её объёмного, пышного тела облачённого в белую ночную рубашку, то можно было заметить как сильно она побледнела и насколько вытянулось её лицо. А ещё через пару секунд, женщина закрыла безвольно открывшийся рот, и в сердцах отвесила мужу сильный подзатыльник, от которого, тот за малым не ударился лбом о стекло.

"Ты что, козёл душной, – зло зашипела Раиса на мужа, – совсем мозги потерял? Тебе жить надоело? Стоишь у окна, как мельница на продуваемом всеми ветрами холме. У татей тута свои дела, ночные, богомерзкие. Они их ночью делают чтоб частной люд их не видел. Не дай боже, тебя заметят да решат, что ты можешь стать опасным для них видоком. Никого же эти ироды не пожалеют Из-за тебя, всё наше семейство удавят. Живо топай в спальню. Чего же ты… посреди ночи по дому гуляешь? А?"

"Так это. Раечка. Я это, по малой нужде ходил. Да тут мне померещилось будто я что-то услышал. Вот. Глянул в окно, а там такое непотребство творится, Людёв как мух убивают. Вот". – пятясь, суетливо оправдывался Сеня.

"Ты-ты-ты. Ничего ты не видел. Понятно? Ничего ты не слышал. Ясно? И вообще, мы все крепко спали и не просыпались. О дочерях наших подумай, осёл ты вислоухий. Пусть эти ватажники друг друга хоть на части режут и орут на всю округу. Нас это никак не касается. Ты, меня, понял?"…

А вот и второй случай. Был среди "не заметивших" ничего странного ещё один человек. Который, по роду своей службы должен был забить тревогу. Это околоточный Егор Степанов, двадцати лет отроду. Он, как раз находился на ночном дежурстве и вышел на порог своего околотка, "подышать" свежим воздухом. Егор, только что раскурил трубку с дешёвым табаком и блаженно выпустив струю тёплого, сизого дыма, посмотрел в право, вдоль улицы. Благодаря слабой подсветке редких фонарей, точнее на его фоне, он заметил как улицу, вдали, одна за другой, пересекли несколько гружённых санных упряжек. Служивый замер, удивился, задумался. Он понимал что законопослушные горожане, во тьме ничего не перевозят, нечего им таиться. Но. Снегопада давно не было, а это значит, что небольшой санный караван, заметных следов не оставляет. Пока он оповестит старшего, пока тот даст команду, пока сослуживцы оденут шинели и кинутся на поиски, от злоумышленников и след простынет. А это значит, что он, вместе со своими друзьями будет вынужден долгое время бегать по тёмным улицам, так никого и не найдя. И делать это не просто во тьме, а по сильному морозу. Нет уж, пусть ищут дураков в другом месте. Лучше всего, сделать вид что он и не смотрел в ту сторону. Тем более в ночи не было слышно никаких звуков, обычно сопутствующих погромам и небосклон не подсвечивает зарево пожаров.

Так что, показательно отвернувшись, Егор, пусть уже без былого удовольствия докурил трубку, торопливо выбил о перила из неё пепел. После чего, зябко поёжившись, открыл дверь и поспешно шагнул в приятное тепло хорошо прогретого помещения. Морозная свежесть, это конечно хорошо, но, только при единственном условии, что выйдешь на неё ненадолго и не удалишься от тёплого очага на достаточно большое расстояние.

Что не говори, но этой ночью, Аврааму, выспаться было не суждено. Казалось, он только что прикрыл глаза. Как его разбудил тихий звонок колокольчика весящего у входной двери.

"Кого это принесла нелёгкая?" – подумал ювелир, открыв глаза и попытавшись высвободиться из объятий прижавшейся к нему во сне девки.

"Кого это принесла нелёгкая?" – Регина, с небольшим запозданием, не открывая глаз, сонным голосом, слово в слово озвучила мысли Каца.

"Это видимо ко мне, золотце. – ответил Авраам, освобождая правую руку из под лежащей на ней женской головки. – Пойди яхонтовая моя, уточни, мои ли это мальчики пришли, или нет".

Женщина тихо хмыкнула, и не испытывая ни капельки стеснения, неспешно вылезла из под одеяла; неспешно потянулась к весящему на спинке в изголовье кровати халату; встала с постели, и накинув его на голое тело; сонно шаркая по полу тапочками, вышла из спаленки. А ювелир, не дожидаясь её возвращения, начал одеваться. Было слышно как Регина поинтересовалась какому это нехорошему человеку по ночам не спится. Выслушав ответ, лязгнула увесистой щеколдой, затем клацнула замком, после чего, открыла дверь.

"Он там, в спальне. – недовольно пробурчала хозяйка квартиры – Эй-эй – эй угомонись. Нечего свои ручонки тянуть, за это ты мне не заплатил ни гроша. И вот ещё, не спеши так торопясь, позволь уважаемому Абраму одеться, не смущай его."

"Так может быть, пока хозяин одевается, ты всё-таки смилостивишься. А красавица? Возьмёшь и подаришь мне немного своей ласки?" – послышался молодой, насмешливый голос Михаила.

"Мишаня, коль ты глухой, я тебе ещё разик повторю. Ты ручонки то свои особо не тяни, если не желаешь их лишиться. За эту ночь Авраамом Марковичем оплачено, знать всё это, до самого утра, принадлежит только ему и без разницы, пользуется он в этот момент этим правом или нет. Уразумел, олух царя небесного?"

"Ой-ой-ой, какая ты Региночка недотрога. Тебя уже и пальцем нельзя тронуть".

"А ты приди ко мне завтра, как положено, после обеда, да оплати часик, другой, и трогай себе, сколько пожелаешь и где пожелаешь. А то все вы мужики такие, падкие на дармовщинку. Да и вообще, отойди от меня, вон какую стужу на себе принёс. Я даже вся замёрзла, стоя тут с тобою рядом. Бр-р-р, как со снеговиком обнялась"…

Шутливые препирательства окончились, когда из спальни вышел пусть одетый, но ещё до не конца оправившийся после сна ювелир и сказал:

"Региночка, золотце, я денежку положил на прикроватной тумбочке. Там и за ласковую ночку лежит, и отдельно, небольшая премия, за твой ясный ум. Как ты там говоришь: "Молчание это золото?" Мудрые слова, не только улучшающие, но и продлевающие людям жизнь. Только я от себя добавлю, что говорить можно только то, о чем тебя попросят, это тоже весьма прибыльное занятие. Всего тебе доброго, красавица".

Интересные у местных "жриц любви" дома. Вроде всё как у обычных людей. Здесь и парадный вход, и кухня, и спаленка, и зала, всё как у всех. Вот только "чёрный ход", имеет одну интересную особенность, к нему не выходит не единого окна. Так что, любой кто пожелает, может покинуть путану никем не замеченным. Чем, направляясь к утеплённым, крытым саням и воспользовался Кац.

В тайном подвале, на уже известном сладе, старого ювелира ждало сразу несколько новостей, многие из которых были вполне ожидаемы. Как и предвиделось, несмотря на сложившийся стереотип, что у лихих людишек нет проблем с финансами, трофеи в этом отношении были мизерными. Сказывался их разгульный образ жизни, из-за которого, в кармане вора, на долго не задерживался ни единый грош. Единственное, на блат-хатах было много дорогих вещей, тканей и разнообразных ювелирных изделий, особо это касалось разнообразного оружия. Небольшим исключением были три найденных ухоронки, ранее принадлежащие лично "Ивану". И то, они не оправдали ожиданий. Так что, в финансовом отношении, акция возмездия себя не оправдала. А вот в отношении пленных, и полученной от них информации, такого не скажешь. Само собою "Иван", он же вор Ефим Ершов, тот должен был своими страданиями заплатить за попытку похищения сына Авраама. Поэтому, пока что, его особливо не пытали – берегли на "закуску". А вот неожиданной "Вишенкой на торте", стал мистер Джонс, служащий доверенным менеджером у сэра Вайта. Его уже допросили, по "горячему". Как пояснил встречающий Каца Иннокентий, растягивая свои рябые щёки в довольной улыбке, иноземец, поначалу качал права, кричал на всех только на английском языке, пугая тем, что если его немедленно не освободят, то всех его похитителей ждут страшные кары. Какие именно наказания просыплются на головы русских варваров, Джонс не уточнял. Ему собственно и не дали этого сделать, вновь заткнув рот кляпом, надоел.

Как рассказывал рябой Кеша, гордясь тем, что был участников тех событий, сломить немца[79]79
  Иноземца.


[Закрыть] удалось пусть не сразу, но относительно быстро. Даже особо того не покалечив.

"Затем, после предварительной беседы с ка́том[80]80
  Заплечных дел мастер.


[Закрыть], – криво улыбаясь, говорил молодой амбал, – этот наглый немец приуныл. Был поражён тому факту, что наш кат на их а́нглийском языке говорит не хуже, чем он сам и, не сильно то и калеча организм, умеет причинять жуткую боль. Ведь он, супостат, по началу, корчил из себя истинного иноземца, говорящего на русском языке максимум десяток слов. Не удалось ему нас одурачить, «раскусили голубчика». Вот он и приуныл немного, перестал смотреть на нас как на грязь у его ног. Больше не стращает нас всевозможными карами, а ещё, воет как та белуха, стоит Фёдору только глянуть в сторону своих инструментов. Даже обмочился, зараза. Ну я, как было оговорено, слушаю, пишу протокол допроса, да из себя такого жалостливого умника строю, морщусь как будто мне непривычен вид чьих либо мучений. И временами, отрываясь от своих записей, полными ужаса и сопереживания глазами на этого Джонсона поглядываю. А так, прибил бы того гнуса, рука бы не дрогнула".

"Хочешь сказать что этот американец тебе поверил?" – изобразил искреннее удивление Авраам.

"На сто процентов в этом не уверен, но похоже что да. По крайней мере, жаждал чтоб это так и было. Ну не успел Федька, схватившись за брюхо, изображая неожиданно проявившиеся колики живота, да поспешно выйти, то есть закрыть дверь и тяжело топая сапогами, отбежать на десяток шагов, как этот немец начал искушать меня огромными суммами, по его словам: "Искреннюю, достойную такого героя как я благодарность за спасение такой важной особы как я". – Естественно, этот "дождь" благодати "прольётся" на меня только в том случае, если я на самом деле его освобожу и выведу отсюда. Представляете хозяин, это зажравшаяся морда пообещала увести меня в САШ и устроить там на высокооплачиваемую, и весьма престижную работу. Мол такие грамотные, умные люди как я, везде нужны. Тоже мне, нашёл дурака".

"Ну и как?"

"А что, почти уговорил. Я даже встал и сделал в его направлении несколько неуверенных шажков. Да тут на меня троекратный "пчих напал". Затем послышались тяжёлые, приближающиеся Федькины шаги, и я в испуге метнулся к своему столу. Еле успел сесть на своё место. Видели бы вы Авраам Маркович, как поник наш пленник, когда свобода "махнула" перед его носом своим хвостиком и "упорхнула". Я еле удержал свои эмоции, пришлось даже отвернуться. Ну а наш заплечных дел мастер, вернувшись, пристально так посмотрел в мои "мечущиеся глазки", "разозлился" на меня, естественно, и выгнал из пыточной, заменив на нашего вечно хмурого Стаса".

"Да. Если наш Стасик ночью приснится, то можно и не проснуться. – понимающе покачав головой, ответил Кац. – Не приведи господь увидеть его улыбку, да ещё сидя, будучи привязанным к пыточному креслу".

"Бог с ним и его страхами. Главное, что этот иноземец является настоящим кладезем информации. Он такое рассказал. О всех делишках мистера Вайта помянул, то есть до сих пор пишет мемуары о их совместных похождениях. В общем, Маркович, о такой удаче мы не могли и мечтать".

"Вот и ладненько. Как только наш "писатель" окончит своё "произведение" то сразу же принесите его труды мне, очень интересно, что там иноземцы задумали. И ещё, передумал я что-то смотреть на муки своих врагов, погорячился вчера. Пойду я, в строжке посплю. А что касаемо этого "Ивана", то мне он больше не интересен. Зачитайте ему приговор нашего суда и приведите его решение в исполнение. То же самое сделайте и с иноземцем, когда полностью "исповедуется", ну и я изучу его труды. Так, что ещё? Перелай Федьке, что я просил, чтоб пленные сдохли без лишних мучений. Всё".

Виктор, подал рукой знак, чтоб труженики, поголовно одетые в старую, но ухоженную солдатскую форму, не подымались со своих рабочих мест и, сдерживая эмоции, ею же, указал на этих работников. После чего посмотрел на Сашу и сказал:

– Вот брат. По моему уговору с господином полковником, у нас будут служить все эти изувеченные ветераны. И других, по мере возможности мы будем пристраивать.

– Викто́р, я конечно же всё понимаю. Что устраивать жизнь покалеченных воинов, дело богоугодное. Но мне, сейчас, нечем платить за их труд и когда она появится, не известно. А за дарма им работать не правильно, ведь они свободные люди – не крепостные.

– Алекс, по этому поводу не переживай. Все, кого ты видишь, как я уже сказал, народ служивый, привыкший бороться с трудностями. Все они дали своё согласие на то, что будут трудиться не покладая рук, делая всё это не для тебя, а во имя победы. И поэтому, согласны какое-то время служить тебе только за кров и пищу. Всё лучше чем спиться и побираться на паперти. Я знаю что говорю, не так давно сам, за малым "не покатился по наклонной".

– И…

– И поэтому, я отдал приказ обучить калечных отставников производству патронов и только после этого, заменил бывшими солдатами почти всех твоих школяров. Не смотри на меня так, видишь, у всех увечных солдатушек целы руки и поэтому они могут прекрасно работать сидя. Видишь?