Текст книги "Контра (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 48 страниц)

Глава 18

Сегодня, пробуждение Александра было особо тяжёлым. Виновато в этом было не только хмурое утро и низколетящие, тяжёлые, тёмные тучи, обильно извергающие на землю потоки по-летнему сильного дождя. Хмурое небо, не шло ни в какие сравнения с ночным кошмаром, всю ночь мучающего молодого человека. Во сне, раз за разом, он пронзал неизвестного бандита своей саблей. Благо в этом зациклившемся бою, он не чествовал треска разрезаемой клинком плоти, но от этого было не легче, так как на сей раз, убитый бандит, устремлял свой затухающий взгляд именно на него, заглядывая прямо в душу. И казалось, что тот вопрошал: «За что? ведь я не на тебя напал? Значит, ничем тебе не угрожал». – Просыпаясь в холодном, липком поту, молодой человек чувствовал, как бешено колотилось его сердце, как испуганная птица в клетке. Не находя себе места, он покидал кровать и начинал нервно измерять комнату шагами, боясь снова ложиться в постель. Но. Постепенно успокаивался, уставал, попадал в объятья успевшей немного остыть перины. По началу, казалось, что сон не шёл, но, каждый раз, после нежданного провала в царство морфе́я, следовало новое – шоковое пробуждение. И вновь, всё повторялось – как по лекалу. Всему виной был этот проклятый тать, не желавший отпускать своего убийцу и ставший для юноши его ночным проклятьем.

На сей раз, при последнем пробуждении, спальню освещал серый, неяркий свет, проникающий через замутнённое оконное стекло. Но, дверь в опочивальню резко отворилась и, на пороге застыл обеспокоенный Протас.

– Господи помоги и помилуй! – крестясь, как-то излишне старчески – хрипло, залепетал дядька. – Александр Юрьевич, что с вами? Вы так жутко кричали. Вам плохо?

– Нет Протас. Просто сон дурной приснился.

– Ой, барин, не успокаивай. Вон вижу, что не всё у тебя ладно, я хоть и старый пень, но на зрение покамест сильно не жалуюсь. Вон оно, вижу, как вас скрутило, выглядите так, что краше в гроб кладут.

– Не сгущай так "краски", дядька. Ещё скажи, что я всю ночь кричал.

– Не было такого. Но. Как вы своих девок, посреди ночи, из своей опочивальни выгнали, я тута, возле вашей двери примостился и всю ночь тута проторчал. Так что, я слышал, как вы несколько раз вставали, и до одури занимались ентой самой, шагистикой. Опосля успокаивались и ложились трохи вздремнуть. Но, пока вы не вскричали – как резаный, я не решался вас беспокоить.

– Всё Протас, замолчи. Мне сейчас не до твоих поучений. Так что иди, распорядись, чтоб мне приготовили кофе, но только без сливок и сахара.

– Так барин…

– Всё! Протас, иди и не отвлекай меня. Пока я буду делать утреннюю зарядку, ты проследи, чтоб мне приготовили кофе и несколько вёдер с колодезной водой. Отзанимаюсь и взбодрюсь, облившись студёной водичкой.

Зарядка, кофе натощак и ледяное обливание, возымели своё действие. Так что к завтраку, в пустой (если не считать прислуги) обеденный зал, Александр спустился бодрым, как огурчик. За окном всё утихло, дождь вроде как окончился, но выходить во двор не хотелось, тем более, Пётр, явившийся на доклад о проделанной ночью работе, заявил что, судя по приметам, непогода ещё покажет свой норов.

– Не сумневайтесь, Александр Юрьевич, – сидя в кабинете, на стуле и устало смотря на своего молодого барина впалыми от усталости глазами, говорил старший десятник, – хляби небесные ещё, до конца, не затворились. Сегоднячки, ещё не раз ливень умоет землицу.

– Но и бог с ними, зато смоет все следы нашего пребывания у соседей. Ты лучше расскажи мне, как вы запрятали наши трофеи.

– И то верно. Пусть льёт. А по поводу добычи, так мы её как уговаривались с вами, ховали в старом схроне, где по распоряжению былых хозяев, хранят древние иконы на рези. Всё делали ночью – никто не видел. Ну а телеги разобрали и пустили в употребление: дерево и всё что горит, употребили на растопку печей в кузне и кухне, а железо отдали ковалю[29]29
  Кузнецу.


[Закрыть] он его уже в дело пустил.

– Вот и добре.

Пётр, не ожидавший таких слов от барина, украдкой, удивлённо посмотрел на молодого графа. Но, решил промолчать, зная одну истину: "Лучше не замечать хозяйские причуды, крепче и полезнее будет сон, целее шкура и дольше жизнь".

– Да, вот что ещё. Что ты предпринял по поводу родни погибших бойцов?

– Всё сделал так, как вы и говорили. Послал мальцов к старостам, так что как только сойдёт грязь, они прибудут в имение. И будут трудиться на кухне, прачке или где вы ещё прикажите.

– На вашей кухне!

– Да-да. На нашей кухне, и нас же обстирывать и в случае надобности, ремонтировать нашу одёжу.

– А место, где им жить, нашёл?

– Не извольте беспокоиться. Дворня, как раз наводит порядок в трёх заброшенных хатах. И в старом флигеле, мои ребята мастерят кухню и прачку, за два, три, дня, управимся. А там печи, ещё немного выстоят и, можно их будет затапливать.

– Хорошо. Ещё один вопрос. В тех хатах, что стояли бесхозными, жить можно?

– Так они хоть и пустовали, но за ними постоянный пригляд шёл. Не можно допускать разор на усадьбе. Это, нам, старый барин крепко втемяшил[30]30
  «Вбил» в голову.


[Закрыть].

– У-у, смотри мне, всё проверю. – Александр, театрально погрозил Увельскому пальцем.

Вот так, в неспешных заботах прошли три дня. Ну а на четвёртый, когда подсохли дороги, появились представители правоохранительных органов (как их мысленно называл наш герой). По началу, всё вроде как шло хорошо, но после…

Но, обо всём по порядку. С утра, небо ненавязчиво хвасталось своею чистотой, радуя человеческий, и не только, глаз нежной глубиной своей синевы. И по этой красоте, как по парадной лестнице, солнце, неспешно взбираясь на небосвод, откуда нежило своим теплом двоих дворовых псов. Добродушные животные лежали посреди хозяйственной части двора и периодически сканировали обстановку, лениво шевелили ушами, как локаторами. Временами, животные вздрагивали, и начинали, остервенело выкусывать беспокоящих их блох. Эти мелкие, назойливые кровопийцы, самим своим существованием, мешали им придаваться блаженному безделью. Но вскоре, всё возвращалось на круги своя и псы вновь погружались в дрёму. Люди, хлопочущие по хозяйству, казалось, не замечали праздно разлёгшихся барбосов, даже вездесущие дети, пробегали мимо, спеша выполнить родительские наказы. Это позднее, когда придёт время, и позволят родители, мальцы начнут тормошить лохматых друзей человека, стараясь вовлечь их в свои игры.

Поближе к обеду, управился со своими делами и Александр. Он перечитал всю доставленную ему корреспонденцию, пообщался с управляющим, выслушав его жалобы о неизбежно возникающих мелких проблемах, дал согласие на меры по их устранению. А сейчас, дабы немного "размять" ноги, Саша решил обойти своё хозяйство самостоятельно, проконтролировать, вдруг мажордом что-то упустил, недосмотрел. И стоило ему только выйти во двор, как его внимание привлёк, неожиданно прозвучавший хохот. Как оказалось, это отдыхали гайдуки. Они, дружною компанией сидели на двух брёвнах, которые они давно облюбовали и использовали как скамьи. На этот раз, бойцы, отличавшиеся повышенной аккуратностью, были облачены в старую, сильно заношенную одежду, и были с ног до головы перемазаны глиной и известью.

"А-а-а га-га!" – снова "взорвались" смехом боевые холопы, при этом, продолжая дружно смотреть на рассказчика, низенького, худосочного и рябого мужичка. Который усиленно кривляясь, кого-то парадировал. Так что через несколько секунд, дружный, здоровый смех, вновь разнёсся над окрестностями. Что и побудило молодого графа, позабыв о первоначальных планах, направить свои стопы к отдыхающим.

Хозяина заметили, и без всякой команды все, без исключения, поднялись, снимая свои головные уборы.

– Здравия желаем, Александр Юрьевич! – Бодро, но немного в разнобой поздоровались гайдуки.

– Здорово, соколы мои ясные! Отдыхаете?

– Да мы это, уже всё сделали. Как вы и указали, сами, никого не привлекая. И кухня и прачка готовы, теперь, нужно выждать когда всё высохнет и можно будет допускать туда хозяюшек. – бодро отрапортовал десятник второго десятка Степан Гончар. – Желаете посмотреть?

– Нет. Всё это вы для себя делали. Случись что, себя и ругать будете.

Как раз, когда произносились эти слова, во двор вбежал мальчишка-пастушок, оглушая весь двор звонким криком: "Еду-у-ут! К нам конники и карета едут!…"

И правда. Не прошло и минуты, как во двор, на придельной для неё скорости въехала пролётка, в которой сидели два пассажира, как показалось Александру, оба чиновника были одеты в повседневную форму агентов сыскной полиции. А сопровождали их, трое нижних полицейских чинов, не очень умело сидящих в сёдлах. По крайней мере, так казалось со стороны.

Эта кавалькада, резво подкатила к ступеням главного входа, где, как это ни странно, уже стоял запыхавшийся управляющий. Причём, Аким стоял ровно, горделиво выпучив немного вздымающуюся после бега грудь и, смотрел на полицейских, без какого-либо проявления уничижительного подобострастия. Между ним, и парочкой следователей, чинно вылезших из экипажа, состоялась недолгая беседа, закончившаяся тем, что Феоктистов сын, указал рукою в сторону Александра. Судебные дознаватели развернулись в указанном направлении и замерли, видимо, чего-то выжидали. Не торопился к ним идти и молодой граф. Для начала. Он здесь хозяин, и, он занят своими, известными только ему делами, как говорится, занят хозяйскими хлопотами. Как он знал, по служебному наставлению, находясь на службе, эти господа должны быть вежливы и учтивы. И как того следовало ожидать, служители правопорядка, немного постояли, подумали. и… видимо приняв какое-то решение, соизволили неспешно подойти к Александру.

– Следователь уголовной полиции, Котов, Андрей Иванович. – представился высокий мужчина, с маленькими, коротко стриженными, ухоженными усами и немного рябым лицом. – Как же так получилось, что у вас погибли ваши люди?

– Нет, это я жду объяснений. До коих пор, рядом с моим имением, будет существовать это "змеиное гнездо?" Почему обнаглевшие тати грабят моих холопов, а ныне, даже начали убивать?

– Но позвольте!

– Не позволю! Я несу убытки! И желаю знать, когда вы наведёте порядок – призовёте эту банду к ответу?

Словесные препирания, не обещающие ничего хорошего, были весьма быстро прекращены и далее, в одной из изб, всё ещё ожидающих своих новых хозяев, определили место работы дознавателей. Где они и начали свою деятельность, опрашивая всех, кто мог хоть что-то сказать.

На следующий день, окончив со сбором информации у жителей усадьбы, полицейские, вместе с управляющим отбыли в селение, где жили родственники погибших девушек. Откуда, через день отбыли в столицу. Как они сказали старосте: "За подкреплением. Дабы, с его помощью разорить то бандитское логово".

А через неделю, в усадьбе снова появились дознаватели, уже в сопровождении десятка полицейских и десятка вооружённых армейцев – кавалеристов. И, дело о бандитах, приняло совсем другой оборот. Руководил этим безобразием какой-то высокий полицейский чин, который, по прибытию, даже не соизволил покинуть свою карету. Так и командовал оттуда, временами выслушивая рапорты своих подчинённых. Что было особенно странно, ведь человек, проведший столько времени в дороге, должен был выйти, "размять ноги".

Как Александру пояснил следователь Котов, предъявив соответствующие "бумаги", по мнению следствия, выходило так, что в соседнем имении, находящемся под казённым управлением, бандитов нет. То есть, они там бывали, но… Так что, у дознавателей, в свете недавно полученной информации, возникли "обоснованные" подозрения, что грабежом занимались люди графа. И для окончательной проверки этой версии, привезли крестьян. Трёх мужичков, которые могут опознать татей. Поэтому, графу надлежит не противиться ходу расследования, а добровольно предоставить всех своих холопов – на опознание.

Нехорошие предчувствия шевельнулись в душе Александра, но он счёл, что в данный момент, идти на конфронтацию с властями, ещё хуже. Поэтому все гайдуки, как и все проживающие при дворе холопы – мужского пола, были построены перед хозяйским домом, в несколько шеренг. И пока свидетели ходили, по рядам, выискивая знакомые лица, десяток полицейских обыскивал все постройки. Единственное, дом графа, осматривал только следователь Котов, и временами, на выбор, весьма тактично, требовал предъявить к осмотру то какую-либо комнату, то сундук.

И вот, когда с осмотром господского здания было покончено, и Александр вышел во двор, он застал следующую картину. Один из крестьян, мужичок в заношенных, и многократно чиненных лохмотьях, со вздыбленной, пакле видной бородкой, испуганно смотрел на шеренгу гайдуков. Рядом с этим, так сказать, свидетелем, стоял второй из дознавателей, серенький, неприметный чинуша. И этот служака, указывая рукою на командира второго десятка, покраснев от натуги, свирепо выпучив глаза, орал на крестьянина:

"Смотри внимательно сволочь! И не говори мне, что никого из этого сброда не знаешь! Иначе, я и тебя, упрячу на каторгу, как его соучастника! Ну! Смотри!"…

А вот другая пара свидетелей, в это время, внимательно осматривала телеги, хомуты и прочую утварь. И как следовало ожидать, ничего из отнятого у них татями имущества, так и не нашли. Но этого, Александр не видел. Перед ним развернулась сцена, усиленного давления на свидетеля.

Степан Гончар понял, что в данный момент, из него желают сделать "козла отпущения" и не выдержал, возмутился:

– Да что же вы делаете? Господин хороший? Ведь этот видак, и в самом деле со мною не знаком. А вы, тыча в меня, требуете: "Узнавай его сволочь! Иначе на каторге згно…"

– Молчать! – повалив Степана на землю сильной зуботычиной, ещё громче заорал следователь. – Тебе сволочь, никто слова не давал! По всем вам, отребье, давно каторга плачет! Висельники про…

– Отставить! – желая прекратить это безобразие, как мог громко и сурово, выкрикнул Александр. – Да как ты смеешь, мерзавец, бить моих людей? Ты знаешь, что этим не только нарушаешь устав своей службы, но и наносишь мне оскорбление!

– Да я!…

– Молчать! Сейчас я говорю! – прервал возмущённое объяснение хамоватого следователя, быстро приближающийся к нему граф. – Вижу ты, любезный, не знаешь что такое презумпция невиновности, алиби и этика служебного поведения! Так какого чёрта, тебя ещё держат на этой службе? Я обязательно подыму этот вопрос, перед твоим начальством! Будь в этом уверен!

Следователь, чьего имени Александр так и не запомнил, торопливо шагнул в сторону, так что между ним и графом, оказался окончательно стушевавшийся, испуганный крестьянин. И уже выглядывая из-за него, дознаватель, суетливо поглядывая на карету, дав голосом "петуха", выкрикнул:

– Стоять! Не смейте ко мне приближаться! Я человек государев, при исполнении своих служебных обязанностей!

– Да нужен ты мне: "Как зайцу стоп сигнал" – остановившись, с нескрываемым призрением ответил Саша. – Только руки о тебя марать. Мразь.

– Я при исполнении…

– Так исполняй. Только действуй как подобает – в рамках закона! А я, за тобою посмотрю, чтоб не баловал тут.

Идти на продолжение конфликта, было безумно, так как на графа были нацелены сразу несколько кавалерийских пистолей. Кавалеристы, трое, находившиеся ближе всех, чётко выполняли свои обязанности по охране следственной группы. И делая вид, что обстоятельство, его это ни капельки не беспокоит, молодой человек остановился в десяти метрах от зарвавшегося следователя и картинно, по-хозяйски скрестил руки на груди. Так что, на несколько секунд, во дворе воцарилась немая сцена, участники которой замерли как парковые статуи, исключая бегающих по двору кур и переминающихся с ноги на ногу коней.

Неизвестно, как долго бы это продолжалось, но, из кареты послышался голос кукловода (так, для себя, его обозначил Саша), пожелавшего и далее оставаться инкогнито:

"Господин Котов, право же, прекращайте этот балаган. Ваш коллега, на самом деле вышел за все рамки дозволенного поведения. Так что, предъявите графу все необходимые постановления, и выполните то, зачем мы сюда приехали. А вы, Александр Юрьевич, меня сильно удивили. Я, конечно же, слышал, что в последнее время, ваша речь не совсем соответствует принятым в обществе нормам. Но. Сегодня, я убедился, что это утверждение соответствует действительности".

"А вы кто такой?" – поинтересовался молодой граф, стараясь разглядеть пассажира кареты, скрывающегося в её недрах.

"Это не важно. Прощайте. И напоследок, позволю себе дать вам один совет: "Не препятствуйте служителям правопорядка выполнять свои обязанности" – Пусть они и переусердствовали в своём рвении выслужиться, но изменить что-либо не в ваших силах".

Кучер "ожил", щёлкнул кнутом и карета тронулась с места, сделав вокруг дома-усадьбы "круг почёта", неспешно скрылась из виду. Оставив молодого графа Мосальского-Вельяминова в полном недоумении: "Кто это был, и как понимать всё здесь, и сейчас происходящее?"

На этом "чудеса беспредела", показываемые Фемидой, не окончились. Из папки Котова, одна за другой, были извлечены пара бумаг. Из содержания оных, следовало, что все его десятники арестованы, по подозрению в бандитизме, ограблении, и как следствие, убийству курьеров, перевозивших весьма большую сумму денег, которая оценивалась как в бумажных облигациях, так и в золотых, и серебряных монетах. На самого Александра Юрьевича, на время проведения следствия, налагается домашний арест. Пусть на момент совершения вышеуказанного преступления, он находился в Павловске. Однако. Юридически, молодой человек уже являлся владельцем имения, пусть, по причине учёбы и последовавшей после её окончания болезни, так не вступившим в права обладания. Все эти документы были готовы ещё до приезда в имение, из чего можно было сделать вывод, что за неимением настоящих преступников, было решено назначить на их место первых подвернувшихся людей. Что и было сделано.

Глава 19

Сегодня, впрочем, как и всё последнее время, граф Мусин-Елецкий младший, откровенно скучал. Ему давно, до тошноты, приелась столичная жизнь, с её обязательными посещениями светских раутов[31]31
  Торжественный приём, званый вечер без танцев.


[Закрыть], где молодому человеку, согласно замыслу родни, надлежало оттачивать своё искусство светского общения и обзаводиться столь нужными в самостоятельной жизни знакомствами. По сравнению с ещё недавно проходившими студенческими, кнейп-абендтами, в коих он был постоянным участником, здесь была тоска, смертная. Ах, как хотелось молодому человеку вырваться на свободу, сделать «глоток свежего воздуха». Но. Ему приходилось улыбаться, делать не искренние комплименты, кланяться и вновь улыбаться. Со всем этим можно было смириться, если не одно обстоятельство. По искреннему убеждению, окончательно укоренившемуся в душе молодого человека, высшее общество Российской Империи, деградировало. А происходило это потому, что оно само изолировалось от всех остальных граждан империи и жило в своём замкнутом, отгородившемся от реальности мини мирке.

Как-то раз, не так давно, во время разговора со своим отцом, Михаил, не сдержал накопившихся в душе эмоций и высказался: "Отец, почему ты меня не понимаешь? Да там всё давно протухло! В этом, твоём высшем свете, нечем дышать! Со всех сторон смердит нафталином! Если не хуже". – Причём, молодой человек имел в виду не только великовозрастных представителей дворянства, но и их чад: неустанно кичащихся своим рождением – единственной их заслугой в этой жизни. Его более всего раздражали именно эти прожигатели жизни, хвастливо рассказывающие о своих любовных увлечениях, или "залихватских" похождениях, во время которых, они бывало, за день "спускали на ветер" баснословные суммы. И при этом, как само разумеющее, пренебрежительно, брезгливо, отзывались о тех, кто им прислуживал. Нет. Эти персоны небыли абсолютно безмозглыми "куклами", (что было самым омерзительным) многие из них могли похвастать отличным образованием – чаще всего, полученным за рубежом, и свободно владели несколькими языками, включая древнюю латынь (в отличие от родного). Там же, в Европе, их семьи были "счастливыми" владельцами недвижимости, где почти безвылазно проживали все домочадцы. Ну а главы семей, вынуждено "трудились", на высокооплачиваемом поприще "управления отсталой державой". Не сказать, что это явление имело поголовное распространение, но это имело место. И затмевало всё, что в этом обществе ещё не подверглось тлену. Но эта часть "элиты", была той "ложкой дёгтя в маленьком бочонке мёда". Ну а отец Михаила, тогда, после высказывания сыном наболевшего, ничего не ответил, только выставил из кабинета и наказал, как следует подумать над своими словами, и как он собирается жить на этом свете. Ну а если сын не одумается, то, как говорится, кроме него, никто в этом не виноват.

Вот и сегодняшний званый вечер, грозился стать очередным, нудным пунктом обязательной повинности, невыносимой мукой, не повстречайся Мише князь Шуйский. Как выяснилось, его товарищ тоже, находился здесь по воле своего отца, и "отрабатывал свой долг", не позволяя обществу забыть о своём существовании. Эта "случайная" встреча, "пролилась бальзамом" на усталые души обоих парней.

– Ты только посмотри на этих разукрашенных "павлинов", – поздоровавшись, тихо, чтоб не слышали окружающие его люди, проговорил Александр, не "снимая" с лица дежурную улыбку, – Вон как распушили перья, яркие, броские, а внутри голов этих кукол, пыльная, затхлая пустота. Противно смотреть, ей богу.

– И не говори.

– Кстати, Мишель, ты слышал главную тему, которую сегодня обсуждают эти бараны?

– Да. Вроде как возможную в скором времени войну с Турцией.

– Во-во. Эти ряженые горе "патриоты", на показ, разглагольствуют о предстоящих победах русского оружия. А половина из них, если их дети, по какой либо причине, на данный момент находятся в приделах империи, в срочном порядке отправляет своих сыновей на Европейские курорты. И причина у всех одна: "Дитятки экстренно нуждаются в "излечении" неожиданно пробудившихся, тяжких заболеваний". – Ну, разумеется, отбывают эти недоросли в сопровождении всего семейства чинуши "патриота" – чтоб болезному мальчику, было не так скучно лечиться.

– Знаю уже и об этом. – брезгливо скривившись, ответил другу граф Мусин-Елецкий. – Слышал и эти озабоченные перешёптывания в кулуарах. Всё развивается так, как это и положено по жанру, крысы бегут с корабля.

Дело в том, что конфликт с Турцией имел давние корни, с тех давних пор, когда под ударами Англии, Италии, Испании и России, пала Османская империя. Причина, незаконное владение безбожниками большей частью Испанскими и в меньшей мере Итальянскими землями. Ну и само разумеется, существовала угроза продолжения захвата европейских земель. В той далёкой войне, Россия освободила Болгарию, заняла Стамбул, вернув ему прежнее название Константинополь. Впрочем, перечислять многочисленные победы русского оружия в той войне можно долго, однако, своей доли в разделе имущества побеждённой державы, захотели и не столь успешно воевавшие на полях сражения союзники. И надо сказать, эти господа возжелали "откусить" весьма большой кусок отвоёванного "пирога". Так что, в долгом и трудном дележе, им были отданы многие земли, обильно политые кровью россиян. Однако – союзники. Но, России удалось отстоять владение Босфором, мраморным морем, и Дарданеллами. Казалось, всё это дела давно минувших лет. Но Британия, до сих пор не смирилась с тем, что Русские варвары, самолично владеют проходом из Чёрного моря, в Эгейское. Про постоянные козни сэров, вроде негласной поддержкой "несломленных повстанцев", можно не говорить. Но вот недавно, Британия, сговорившись с бывшими союзниками по той "победе", вернула государственную независимость той части Турецких земель, которыми они, владели. Но, а нежданно получившая независимость страна, решила в полной мере востребовать утерянные ею территории и с России. Странно, что в перечень территорий подлежащих возврату, не вошли испанские и итальянские земли.

"Кстати, – заговорщицки понизив голос, проговорил Александр, – я недавно узнал, что у турок, с недавних пор, в войсках, стало появляться новое стрелковое оружие, намного превосходящее наше. И поставляют его, наши милые друзья, островитяне. Так что. После первой же победы "османского оружия", поздравлю Английского короля с его великолепной викторией".

Увидев, как возмущённо вдёрнулась бровь Михаила, князь уточнил:

"Я надеюсь, что это поражение, подтолкнёт Русь к свержению её гнилой правящей верхушки. О, кстати, об отношении оной к своим верным холопам. Один известный тебе изменник нашим великим идеалам, Сашка, уже пострадал от любимой им власти. Той, которую он недавно так ревностно защищал. Поговаривают, его обвиняют в чужих грехах и в данный момент, он заточён в своём новом имении – под домашним арестом".

Делясь последней новостью о своём бывшем друге-соратнике, Шуйский проводил липко-похотливым взглядом гордо продефилировавшую мимо них юную девицу. Во взгляде этой прелестницы, буквально сверкали надменно игривые искорки, говорившие о том, что она открыта, для лёгкого, ничего не обещающего флирта.

"Ух, хороша чертовка. – забыв обо всём что только что говорил, Сашка, утробно проурчал эти слова, ну прям как майский кот, увидевший "загулявшую" кошку. – Как же так? Почему я её не знаю?"

Мгновенно позабыв о своей неприязни к окружающим его людям, князь Александр Шуйский внимательно осмотрелся по сторонам, и неспешно направился к хорошо знакомой ему женщине, вдовой, но моложаво выглядевшей графине. Та как раз, только что, поздоровалась с таинственной, но такой доступной на вид незнакомкой. И судя по тому, как эти две особы тепло поприветствовали друг дружку, как минимум, взрослая дама была вхожа в круг общения молодой товарки, или наоборот. И не надо было обладать даром провидца, для составления прогноза, что молодой повеса, учтиво попросит графиню Козимскую, как можно скорее представить его своей "подруге".

Михаил, зная об этой слабости Александра ни капельки этому не удивился, он воспринял такое поведение товарища как должное. Наоборот, в его голове мелькнула злорадная мысль, что другой Сашка, после того как обожжётся на почитании гнилого режима, одумается и вернётся в ряды прогрессивно мыслящей молодёжи. Однако первую эмоцию быстро сменила другая. Ведь его друг попал в беду, значит его, несмотря ни на что, нужно выручать. А через пару минут, не обращая внимания на окружающих его людей, молодой человек занялся обдумыванием своих дальнейших планов действий.

"Мне нужен хороший адвокат, – думал Михаил, – не просто хороший, а лучший. Так. Это, конечно же, господин Копенштейн. Михаил Альбертович. Он, разумеется, как специалист вечно занят службой, и за защиту незнакомого ему господина вряд ли возьмётся. Дела".

Пусть не сразу, но молодой человек вспомнил, как во время недавнего посещения его дома дальней родственницей по материнской линии, княжной Лопухиной Анной Иоанновной – фрейлиной императрицы, последняя, невзначай обмолвилась, что хорошо знакома с этим преуспевающим стряпчим. Поэтому, еле отбыв положенное по этикету время, молодой человек отбыл домой. И уже на следующее утро, у него состоялся приватный, важный разговор с матерью.

Не будем углубляться в сложные и скучные хитросплетения дальнейших метаний и переговоров молодого человека, скажем одно: "Своего он добился. Вышел на Михаила Альбертовича, и тот, как видимо вдумчиво "взвесив" все выгоды, кои он, в дальнейшем, может получить от "высоких" поручителей молодого человека, взялся за это дело. Не забыв и о финансовой составляющей этого дела".

Прошла долгая, томительная неделя ожидания первых результатов работы именитого стряпчего, во время которой Михаил в буквальном смысле этого слова – не находил себе места. Видя его метания, даже его отец перестал надоедать сыну своими нравоучениями. Если бы не ежедневные семейные трапезы, и лёгкие беседы не о чём, по их окончанию, то можно было подумать, что он попросту забыл о его существовании. Однако всё было не так. Граф был осведомлён обо всех проблемах, свалившихся на голову друга его отпрыска и, был рад тому, что его Миша, в этой ситуации, не остался сторонним наблюдателем. В свою очередь, Николай Юрьевич, привлёк к этому делу и небольшую толику своих "ресурсов", решив при этом, по максимуму сохранить своё инкогнито. Впрочем, стартом для этих действий было нормальное для любого родителя желание узнать, не влезает ли его наследник в какое-либо "грязное дело". Поначалу так и показалось, но, более или менее разобравшись, граф решил не "умывать руки," а предпринять ряд активных шагов. И в этом его решении не было ни капли альтруизма, только желание "держать руку на пульсе".

И вот настал день, когда в парадную дверь городского дома Мусин-Елецких, постучался невзрачный господин. Этот господин был серой, не запоминающийся личностью, несмотря на то, что был одет весьма дорогое платье гражданского служащего. Это было единственной деталью, которую мог запомнить любой человек обративший своё внимание на этого чиновника. Когда дверь отворилась и, смеривший оценивающим взглядом посетителя, мажордом поинтересовался, чего господину надобно, тот слегка притронувшись рукою к полю своей шляпы, еле слышно произнёс:

– Любезный, доложи графу Мусин-Елецкому, что его желает видеть Пётр Акакиевич Самарский, помощник господина Копенштейна. – заметив недоумевающий взгляд слуги, гость поспешно уточнил. – Я, собственно говоря, пришёл к Михаилу Николаевичу. Он меня давно ждёт.

– Хоть я о вашем визите и не предупреждён, но, всё равно проходите и немного подождите. Я о вас доложу.

– Благодарю.

К удивлению мажордома, молодой хозяин посетителю обрадовался и велел немедленно сопроводить того в гостевой зал. И гостя не заставили долго скучать. Молодой господин, до неприличия быстрым шагом ворвался в помещение, правда, вскоре быстро справился со своими эмоциями, и в дальнейшем, вёл себя подобающим образом. Но получившийся конфуз это не сгладило. А так как прислуга, уверена что она, всегда должна быть в курсе всех проблем и переживаний своих хозяев. То и старый управдом не устоял перед искушением, подслушать, о чём будет говорить гость. Стоило ему умело притворить дверь, не до конца, как через минуту, к увлекательному делу подслушивания, присоединилась пышнотелая повариха, последняя пассия любвеобильного мажордома.

Так что, уже этим вечером, вся прислуга, с охами и ахами, ну и соответственно с пусканием жалостливой слезы, слушала историю о невинных страданиях почти неизвестного им молодого господина, графа Мосальского-Вельяминова.