Текст книги "Контра (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 48 страниц)

– Всё ясно Виктор, и я рад что ты поступил именно таким образом. Но зачем ты позвал меня сюда? Уверен, не для того, чтоб показать трудящихся на нас служивых. Да и найти работу для освободившихся учеников, проблемой не является. Вон сколько в соседнем цеху, до сей поры тисков простаивает. Я уже даже начал подумывать, не зря ли я прежде времени на это столько денег выкинул.

Старший брат, ещё раз окинул взглядом всю линию производства боеприпасов для фронта. Обернулся к Александру и слегка кивнув в сторону выхода, предлагая выйти из цеха, тихо проговорил:

– Не все вопросы Саша, я могу решать самостоятельно. И траты лишние имеются. Вот, к примеру возьмём этот цех, по моему дозволению, наши солдатики, на свои гроши, заказали новый комплект оборудования. Того что придумано твоими людьми для снаряжения патронов к пулемёту. Да, я добавил своих денег и всё это готово, и давно установлено и порох имеется в достаточном количестве. Но тут же вылезла новая проблема, гильзы. Для них и твоя латунь есть, даже с избытком, но, не успевают наши кузнецы их штамповать. Говорят процесс этот небыстрый, необходимо дескать заготовки по несколько раз над огнём прокаливать, иначе ничего не получится. Вот и стоят все наши новые приспособы без дела. Признаю, не подумал и ввёл отставников в убыток.

– Всё ясно. Поспешил ты брат, но не такая уж это и беда. Смотри, вон тот небольшой цех возле кузни видишь?

– Да, вижу.

– Именно там, в ближайшее время должна быть смонтирована небольшая производственная "линия", способная решить твою проблему. Но есть одна проблема. У меня нет необходимого количества чугуна, потребного для изготовления нужного оборудования. Как и отсутствует необходимое количество работников, способных всё это быстро смонтировать и запустить. Как видишь, не все наши проблемы решают деньги и моё хозяйское слово.

– Ты хочешь сказать…

– Да, именно так. В последнее время, куда мы не ткнёмся, везде на нас повисают эти самые проблемы. Я делаю всё что могу, даже больше того. Мои мастера и ученики, каждую ночь, шатаясь как загнанные лошади, еле доползают до постели. А ведь эти мои привилегированные подмастерья ещё дети, которым ещё бегать, играть со сверстниками, да посильно помогать взрослым. Понимаешь, помогать, а не работать на износ.

– А ты?

– Что я?

– Сашенька, братец, посмотри на себя. Ведь и ты выглядишь не лучше, как с креста снят, в гроб краше кладут. Прости, не хотел говорить что твоя усталость так заметна. Да и руки твои почернели, как у заправского кузнеца.

– А-а-а, это? Так приходится и мне работать как обыкновенному мастеровому. В моём то, подаренном батюшкой поместье, тоже есть небольшое производство. На нём в основном и изготавливается всё то новое оборудование, которое вы здесь монтируете. Так что, Лиза уже жалуется что я её игнорирую, только во время завтрака с нею и видимся.

Не стал Александр рассказывать брату о кознях творимых зарубежными конкурентами, банкирами и местными господами революционерами. Эту проблему будут решать другие люди, амбалы Каца, и его гайдуки. А ему, Виктору, и без того, местных проблем хватает. Которые, он решает сам, по мере сил. Спасибо что его друг, граф Мусин-Елецкий, посильно помогает, пусть не бесплатно, но и не задирая цен на свою продукцию. Михаил регулярно поставляет столь необходимые чугунные отливки для изготовления станков. Как и прочие мелочи, такие как стальные болванки для валов и разнообразных шестерён и отливки для вытачивания роликовых подшипников. Жалко что по-прежнему, много этих заготовок уходит в отходы, по выбраковке. И вновь, встаёт вопрос о деньгах. Точнее о их хронической нехватке.

Елизавета сидела рядом с хорошо прогретой отопительной печью, в компании со старой кормилицей и своими девками. В её маленьких, ухоженных руках с невероятной быстротой мелькали железные вязальные спицы, слегка постукивая своими острыми концами, губки молодой женщины слегка шевелились, ведя подсчёт петелькам. Справа от Лизы сидела её подруга детства Ангелина и стараясь выглядеть бодрее чем есть, делала вид, что тоже увлечённо вяжет детские пинетки. Неожиданно, подружка сморщила страдальческую миму, побледнела, и отбросив своё вязание в сторону, зажав рот руками, стремительно выскочила из комнаты. Ангелинины подруги по рукоделию, включая и барыню, с сочувствием посмотрели ей в след, и не произнеся ни звука, вернулись к прежнему занятию. Токсикоз дело такое, неприятное, но никто из них, ничем не мог помочь несчастной. Единственное, хозяйка поместья, мысленно поблагодарила бога, что сея "чаша" её миновала, да подавила в себе подлую мыслишку: "Поделом девке, незачем ей было от чужого мужа беременеть". – Впрочем, укоры в свой адрес, мол сама же её в эту постель уложила, были тоже недолгими. Так как пожилая няня Полина, немного скрипучим от возраста голосом проговорила:

"Елизавета Леонидовна, родненькая, не мучали бы вы так себя и свою подругу детства. Отдали бы вы её замуж за справного человека. Пока не поздно То есть, её пузо не так заметно. Зачем вы её около себя немым укором держите? Или желаете чтоб бедное дитя байстрюком родилось?"

Эта женщина, кормилица, была единственной из прислуги, за исключением Ангелины, кто имела право так говорить со своею барыней, чем частенько и пользовалась. Так как именно она выкормила хозяйку своей грудью, одновременно со своей младшей дочерью, Пелагеей. Вот только молочная сестра воспитанницы, уже второй год как вышла замуж за молодого тиуна, кудрявого проныру Емельяна, успешно управляющего городским домом её бывших хозяев. И как говорили иногда бывавшие там холопы, родились у неё сразу две здоровенькие девчонки, сильно похожие на свою мать. Женщина тяжко вздохнула от осознания того, что этих внучек ей так и не доведётся увидеть. Поэтому, так и не дождавшись ответа своей повзрослевшей воспитанницы, подслеповато щурясь, вздохнула и…, в её узловатых пальцах, привычно замелькали отполированные за долгие годы использования деревянные спицы. Но молчала пожилая женщина не долго, не прекращая вязать детский чепчик, и не отрывая от него своего подслеповатого взгляда, она вновь заговорила:

"Тута это, намедни, старшой среди хозяйских гайдуков, Пётр, в столицу ездил, товар какой-то туда возил, да прибывшие по чугунке тяжёлые железяки забирал. Так сказывает, что вновь в Павловске продукты подорожали. Да ещё говорит, что на паперти нищих стало намного больше, все не помещаются, ужо за воротами подаяния просют. И более, они не так привередливы, как ранее. Сказывает что накупил он по указке хозяина для них пару корзин калачей, да курников, так вмиг то угощение разобрали. Налетели как голодные куры, которым просо бросили. И ещё. Вновь он привёз от туда с десяток отроков, годков так десяти-одиннадцати, больше нерусей, по виду. Это я уже сама видела. Детки то тощие, немытые, заросшие, в рванину какую-то укутанные. Так их в баньку сводили, обноски кои и вещами не назовёшь спалили, да обрили мальцам головы, налысо. Приодели, да в новое имение и отправили. Видать и их, к ремеслу приставят, бают трудовых рук то там не хватает. А то вон, стыдно даже сказать, наш Александр Юрьевич, как простой ремесленник в мастерской возится. Руки как у мастерового стали выглядеть".

"Полина, если ты чего не понимаешь, то молчи. – возразила Елизавета, только мельком одарив свою постаревшую кормилицу строгим взглядом. – Наш первый император, когда это было необходимо, тоже не гнушался чёрной работы. Вон, благодаря его трудам, у нас отличные судоверфи стоят и стольный град такой, что все иноземцы диву даются, до прибытия сюда, не ведая до этого что мы умеем так строить. Вот так-то".

"Бог с вами матушка, Елизавета Леонидовна. Я ни в чём нашего барина, вашего мужа, не попрекаю. Просто говорю о том, что из-за этой проклятой войны времена настают тяжёлые. А Александр Юрьевич, мало того что взвалил на свои плечи такую неподъёмную обузу, так продолжает её утяжелять. Мало что огромные ремесленные артели возводит, так ещё и в таком огромном количестве сирот привечает. И не знает в этом края. Это дело конечно богоугодное, но не надорвался бы".

"Умеешь ты няня в тоску вгонять. Право слово. И без тебя сердечко болит, и душа тоскует, а ты…, право слово. Лучше помолчи".

"Простите меня Елизавета Леонидовна, простите родненькая! Не обижайтесь вы на меня, дуру болтливую! Не слушайте меня, совсем я из ума выжила, не знаю что лепечу!" – отложив в сторону своё рукоделие, и прижав к груди руки, запричитала няня. Женщина корила сама себя за своё старческое слабоумие, мол нашла тему для разговора, а по её дряблым щекам, текли слёзы раскаяния, а губы мелко дрожали.

"Всё ты нянюшка правильно говоришь, только вот выводы не правильные делаешь. – с трудом поднявшись со своей скамейки, ответила Лиза. – Артели это детище моего мужа, вот он с ними так и тетёшкается. Как говорил наш император Павел Первый: "Видишь, что кроме тебя никто лучше не сделает, не чинись, сделай сам так, как тебе это надобно". – Вот Александр Юрьевич, следуя этому завету и не чурается чёрной работы, чтоб нашим детям и внукам можно было гордиться его нынешними успехами. А что про то, что сирот собирает и учит. Так и здесь он знает что делает, я верю в его правоту и ум. Он давно всем доказал, что глупцом не является. Вон, старшему брату какой протез придумал, никто из посторонних и не догадывается о том, что нога не настоящая. И ещё, пристроил к усадьбе новомодный генератор на паровой машине. Благодаря чему, сделал в этой комнате, как и в наших спальнях электрическое освещение. Да в отличии от наших глупых соседей Свирских, чьих холопов уже дважды током било, мой муж заставил все провода замотать, нет, не так. Как же это правильно звучит? За-и-золи-ро-вать тканью, пропитанной специально обработанным серой каучуком. И чтоб лампа светила или померкла, у нас, её трогать или как-либо крутить нет необходимости. Для этого, его ученики специальные выключатели придумали. Глупец до такого не додумается, а увидев, всё спишет на лукавого и применять в своём быту не станет. Между прочим, наш духовник, отец Никодим, все эти новшества осмотрел и сказал, что в этих делах, ничего от антихриста нет. Так и передайте той разине, что "шепчется за моей спиной и при этом постоянно крестится". А если ей не дойдёт через уши, то на конюшне есть более эффективное средство для включения ума, старые вожжи. Ну всё. Устала я с вами сидеть, пойду, немного прогуляюсь, свежим воздухом подышу". – Лиза, тяжеловатой, неспешной походкой вышла из комнаты. Её подруги по рукоделию, вставшие одновременно с хозяйкой, вновь присели на свои места, вернувшись к прерванному занятию. И никто из них не удивился осведомлённости барыни. Везде и всегда, во все времена, находились те люди, кто не мог жить, чтоб не донести на своего соседа.

Глава 50

«Тут это, э-э-э господин Вайт. Нашли мы вашего э-э-э, ну-у этого…, соотечественника. Э-э-э вот как-то так. – молодой, ещё безусый городовой, покрываясь красными пятнами смущения и с трудом подбирая слова, стоял перед иностранным банкиром, и мечтал только об одном, чтоб его неприятная миссия как можно скорее закончилась. – Э-э-э, значится это, на мистера Джонса, напали тати. Вот. Э-э-э, значится его похитили. Вот. Э-э-э если бы они его просто ограбили, то тогда бы э-э-э убили, прямо там – на месте, э-э-э где напали, стало быть. Вот. А здеся значится так не поступили. Э-э-э, мы его так сказать, нашли за городом. Вот. Он был связанным по рукам и ногам. Вот…»

"Мерзкие варвары! – из последних сил, сохраняя внешнее спокойствие, мысленно возмущался Сэм. – Я и без того знаю куда три дня назад, посылал своего человека. И между прочим, ваш господин полицмейстер, клятвенно утверждал, что моим людям, в столице, ничего не угрожает. Да и эта банда "прикормленная", среди других городских группировок находилась в неоспоримом авторитете. А что в итоге? Первое же порученное этой шайке задание, простое до примитива похищение молодого еврея, было с треском провалено. Была бессмысленно потрачена уйма моих денег. А то что произошло дальше, вообще абсурд. Посылаю к этим так сказать гангстерам своего подчинённого, и он попадает в "огонь" войны за контроль над территориями. В том что случилась эта беда, я узнаю намного раньше, чем меня оповещают эти жалкие аборигены, по недоразумению именующие себя полицией. И вот сейчас, с известием что нашли Джонсона, ко мне посылают именно этого замухрышку. Скорее всего, мой подчинённый мёртв, и никто из этих…, прикормленных мною трусов, не отважился появиться в моём доме. Иначе, я бы лицезрел толпу лизоблюдов, и эти высокопоставленные подхалимы, хвастаясь, ожидали положенных премиальных… Не понял? Что он говорит?! Этот хлюпик, боящийся "оторвать" взгляд от пола, утверждает, что моего человека убили? Что-о-о?! Нашли его связанное, окоченевшее тело на свалке? Что-о-о, оно частично обглодано бродячими собаками? Ну и что из того, что рядом с ним валялось тело того дикого главаря гангстеров, или как его ещё здесь называю "Ивана"? Пусть там валяются трупы хоть половины жителей этой варварской страны! Пускай эти местные шерифы роют землю носом, но найдут тех, кто в борьбе за территории, посмел убить моего парня! Хоть это они могут сделать? Тупорылые уроды! Хотя-а-а, они ли это сделали? Вот в чём вопрос".

Посланник принёсший горестную весть ушёл. И его счастье, что Вайт контролировал себя, точнее, ему хватило сил, сдержать руку, непроизвольно потянувшуюся к лежащему в потайной ячейке – под столешницей "сверчку"[81]81
  Сверчок – жаргонное название маленького, примитивного по конструкции пистолета. В отличии от «голливудских штампов» именно они использовались ковбоями при дуэлях; сдавались дуэлянтам в аренду владельцами салунов. Так как не у всех ковбоев имелись дорогие пистолеты, да и сама стрельбы из револьверов, была не из дешёвых удовольствий.


[Закрыть]. Как только за городовым закрылась дверь, Сэм дал волю своим эмоциям. Нет, он не стал кричать или бросать в стены разнообразные предметы. Хозяин кабинета встал из-за стола и начал яростно расхаживать по помещению, имитируя движение маятника.

"То, что необходимо продолжать проводить собственное расследование, это неоспоримый факт. Аборигенам доверия нет, никакого. – думал Сэм, чеканя тяжёлые шаги по деревянному полу. – От этих варваров хоть одна польза, нашли тело Джо. Всё. Сегодня же вечером, созываю всех своих парней, пусть озадачивают найденных ими агентов и выясняют следующее: Какая из городских банд заняла освободившиеся территории? Точнее их большую, нет, не так – лучшую, более доходную часть. Ещё. Пусть походят по забегаловкам, да выяснят чьи гангстеры в последние дни кутят с большим размахом чем обычно. Эти мерзкие твари, стоит им только урвать куш, как сразу же его пропивают. Такое впечатление что они живут последний день, или деньги невыносимо "жгут их руки". Когда всё это выясним, будет ясно, кого необходимо карать. Да и рассмотреть другие варианты, тоже не мешает. Этот граф, объект нашего повышенного внимания тоже не прост. Ой как не прост. Окончательно убедиться в этом, удалось после недавних событий…".

Ушло немногим более получаса, чтоб Вайт более или менее успокоился. Заперся в кабинете, достал из сейфа некоторые документы и начал писать отчёт, описывая всё то, что за последнее время произошло и что он намеревается в связи с этим предпринять. Зашифровав, и переписав шифровку на чистый лист, молоком американец сжёг черновик в большой каменной пепельнице, и устало потянувшись, встал из-за стола. Да. Кувшин свежего молока и самовар, всегда стояли на небольшом столе, возле окна. Поэтому, все аборигены были уверены в том, что хозяин просто обожает пить с ним чай. Но не это главное, пусть варвары заблуждаются и дальше. Оставив сохнуть лист с посланием, Сэм отпёр дверь, вернулся за стол, и позвонив в колокольчик, вызвал дежурного посыльного. Не прошло и трёх минут, как рыжеватый подросток, одетый в униформу, не обращая внимания на запах сгоревшей бумаги, стоял перед хозяином, и пожирая его преданным взглядом, ожидал распоряжений.

Время давно перевалило за полночь, город спал, почти повсеместно закутавшись в непроглядную тьму, как в тёплое одеяло. Небольшим контрастом этой тихой идиллии, в окне кабинета директора банка "Империя", узким лезвием бритвы светилась острая полоска света. Она рвалась на волю, одиноко пробивалась через неплотно задёрнутую штору, единственное, быстро теряла силу и бесследно растворялась в ночи. Сам же мистер Вайт, сидел за большим столом для совещаний, и внимательно слушал одного из своих соотечественников – изначально входящих в число наиболее приближённых подчинённых, можно даже сказать соратников.

"Именно поэтому, я предлагаю бить вначале по Кацу, точнее, по всей его семье. – говорил вольготно сидевший за противоположным концом стола юноша, можно сказать родственник шефа, племянник по линии жены, и без какого либо паритета во взгляде погладывая то на своего босса, то на двух других собеседников. – Распылять наши силы, пытаясь разом охватить всех наших фигурантов, в данном случае неразумно и глупо".

"Хорошо Майкл, я тебя понял. – ответил Сэм, строго смотря в глаза сидящему напротив его долговязому, блондину. – Только что именно ты предлагаешь? Не нужно озвучивать общих фраз, предложи нам конкретный план".

"Окей босс. Могу более детально изложить свои замыслы, те что хочу предложить тебе к исполнению. Думаю что все вместе мы сможем доработать его до совершенства. Первое, объект для нанесения первого удара это Кац, только он, и никто иначе. Впрочем, для массовки, чтоб скрыть истинную причину, "под нож" пойдут живущие рядом с этой жертвой соплеменники. Они по здешним законам просто вынуждены обитать компактно, в Водях. И этот городок, на наше счастье разделён на две неравных части. Это необходимая для нас управляемая масса – коренное население городка: угольщики, ямщики, и шорники, и прочий люд, представляющие основную часть горожан. И разумеется, сама еврейская слободка. Разница уровня жизни между двумя этими общинами всегда была существенной. Иудейская община, всегда была более зажиточна. Сейчас же, в результате затянувшейся турецкой войны, у значимой части горожан уровень жизни заметно ухудшился".

"Майк, мы это знаем и без тебя. Но как заставить этих аборигенов устроить еврейский погром? У нас нет времени ждать пока люди взбунтуются, или долго, упорно внушать им нетерпимость к соседу".

"А зачем нам это всё ждать? Предлагаю в эту субботу отправить туда нескольких наших агентов, из числа наших аборигенов. Оденем их под коробейников, дадим значительную сумму денег на кутёж, и немного ходовых товаров, для поддержания их легенды. Пусть они там немного поторгуют, а вечером, сразу в нескольких кабаках устроят грандиозную гулянку. Для этих варваров, это нормальное явление. А вот теперь, мы подходим к самому главному. Вместе с "купцами" прибудет невзрачно одетая группа поддержки – наши провокаторы. Их задача, в начале вечерней попойки разнести по округе весть, мол в кабаке гуляют удалые ухари, угощающие горькой всех желающих. А затем, незаметно выставлять на стол дополнительные бутыли с самогоном. Будут постепенно спаивать этот сброд, а когда народ будет достаточно "разогрет", заведут речи что эти пархатые жиды, в последнее время только и делают что наживаются на этой войне. Да прикидываясь пьяными орать: "Вы только посмотрите как они "кучеряво" живут!" – "Это они виновны во всех бедах!" – "Это они предатели – турецкие агенты, наживаются на крови наших людей, воруют всё то, что не доходит до нас!" – И так далее, и тому подобный бред. В этом случае можно нести всякую чушь, луче даже указать на то, что их мужей и сыновей на войну не забирают, потому что в этом есть жидовский заговор – извести народ русский. Благодаря такой накачке, мы сможем в тот же день направить всю эту толпу туда, куда нам необходимо. Пьяным стадом управлять легко. Ну а наши люди, проконтролируют, чтоб в числе погибших оказались все те, кто нам мешает. После чего, наш граф, без поддержки Каца станет более легкодоступной целью".

"Дельная мысль Майкл. Главное, что твой план почти не требует…"

Договорить чего не требует план Майкла, Сэм не успел. С жутким грохотом, треском слетала с петель дверь и в кабинет, неистово крича, ворвались люди одетые во всё чёрное, и слишком легко для зимы. Как они смогли незаметно для управленцев проникнуть в здание банка было непонятно. Но. То что эти бойцы имеют непосредственное отношение к проклятому графу было неоспоримо. Так как трое подчинённых Вайта, не растерявшись потянулись к оружию, всегда находящемся при них. Но, прозвучало несколько негромких хлопков, почти неразличимых в поднятом шуме и их тела, дёрнувшись, упали на пол. А самое страшное, непонятное до абсурда нереальное заключалось в том, что напавшие стреляли из револьверов почти беззвучно, и без ожидаемого в таких случаях, обильного выброса порохового дыма.

Впрочем, как следует обдумать и оценить увиденное Вайту не дали, сильный, но при этом, нанесённый как будто мимоходом удар по голове, выключил его сознание. Это был целенаправленный, отработанный долгими тренировками взмах дубинки, обмотанной толстым слоем материи и… иноземец обмяк, бесчувственной куклой. Точно так же, немногим ранее, были оглушены сторожа, которых сейчас увозили подальше от места их службы, так как их смерть не входила в планы напавшей стороны. Тем временем, к зданию банка, уже подъезжали гружёные мешками сани. С них снимали поклажу и уносили её в здание. А затем, туда начали грузить документы и прочие выносимые из банка ценности. В начале те "бумаги", доступ к которым был более или менее свободен. А тем временем, в подвале, гайдуки Александра уже пилили замки и решётки, а амбалы Каца, приступили к выносу тех сейфов, которые смогли сорвать с места и поднять. Все участники налёта действовали нагло, на грани дозволенного, потому что иначе было нельзя. Люди знали что на кону стоит их жизнь. Почти всех участников этой операции ознакомили с мемуарами некого немца Джона, из которых выходило, что иноземцы, давно всем им вынесли смертный приговор.

Ещё не успевшее войти в свои права утро, всполошило столицу разбушевавшимся пожаром. Само по себе, это не было чрезвычайным событием – зимой, пожары становились нередким явлением. Необычным в этом происшествии было следующее. Впервые за всю историю столицы, горел не жилой дом, и тот факт, что очаги возгорания были многочисленными, говорил о том, что это результат чужих злонамеренных действий. Была в этом происшествии ещё одна странность, в нескольких кабинетах, пожирающее строение пламя было необычайно жарким. Отчего, в них, обрушились каменные стены, а как немного позднее – при разборе пожарища выяснилось, местами оплавился и потёк кирпич внутренней кладки. Но для полной ясности, стоит рассказывать всё с самого начала и повествовать обо всём по порядку. Здание банка загорелось под утро, не задолго до проявления первых признаков рассвета. Далее началось такое-э-э. Проще говоря, всё что происходило было необычно, неправильно. Сторожей банка, которых поначалу посчитали погибшими, обнаружили связанными, и находились они в помещении ближайшего полицейского околотка. Единственное что смогли рассказать сторожа, впрочем, как и сами дежурные околоточные, что к ним, жутко и неразборчиво вопя, ворвались неизвестные в масках, оглушили, и на этом всё. Больше никто ничего не видел и не знает. Очнулись пострадавшие аккуратно связанными, лежали все рядышком и что самое страшное, с несколькими немного ошарашенными обывателями, имевшими неосторожность выйти на позднюю ночную "прогулку". Естественно, мещане тоже были искусно спутаны верёвками, а перед этим, естественно оглушены подлым ударом по голове. Была ещё одна странность, два вооружённых поста на выездах из города, били "захвачены" неизвестными татями. Правильно будет сказать так: "Дежуривших там служивых "спеленали", и перед тем как покинуть столицу, заботливо уложили в нескольких, угнанных у местных извозчиков, отапливаемых повозках". – Поэтому дознаватели, и не только они одни, недоумевали: "Откуда взялись такие заботливые налётчики?" – "Сколько и чего было похищено из сгоревшего банка?" – "Куда бандиты уехали из города?" – "Где их искать? И вообще. Покинули ли они город?" – Вопросы, вопросы, вопросы и нет на них никаких ответов. А "высокое" начальство беснуется, как будто его кто-то в одно место постоянно жалит. Оно и понятно. Плохо когда на подотчётной территории совершается такое громкое преступление, неизвестно как много золота, денег и других ценностей было похищено. А ещё хуже, когда ограбление сопровождается таким обилием странных поступков бандитов. Как бы мещане и прочий чёрный люд из них героев не сделали. Этаких защитников народа – борцов с ненавистными эксплуататорами и грабителями. Того и жди, что тати "сбросят" часть награбленного ими добра тем кто сильно нуждается в помощи, чтоб запустить соответствующие слухи. Справедливости ради, стоит сказать что так и произошло. Через несколько дней, почти все пекарни и харчевни, получили странный заказ. В подброшенном хозяевам послании говорилось: "Завтра вам, господин…(такой-то), необходимо… (выпечь или приготовить, в каждом послании, в зависимости от получателя говорился свой ассортимент продукции и его количество), после чего доставить его у храму… (снова, каждому исполнителю указывался свой адрес). И накормить там всех нуждающихся. Качество и количество продукции мы проконтролируем. И не приведи господь, попытаться нас обмануть. Оплата за вашу услугу прилагается, её более чем достаточно. Искренне ваш, Иван добрый". Когда служащие сыска допрашивали владельцев харчевен и пекарен, те предъявили сыщикам эти письма и не скрывали того, что эти подброшенные неизвестными лицами послания, лежали под увесистыми мешочками с серебряными монетами, то есть благотворительная акция была оплачена неким Иваном добрым. И всё – тупик.

И всё же. Хватит говорить о грустном, и необычном происшествии, произошедшем в стольном граде. Так как в полдень того же, суетного дня, в имение графа Мосальского-Вельяминова младшего, прибыл гонец из лавки ювелира и разбудил его владельца. Да-да, Александр, как и большая часть его прислуги изволил до сих пор почивать. Так как именно этой ночью, "абсолютно случайно", в его доме была устроена небольшая ассамблея. По официальной версии для всех приглашённых соседей, молодая супруга графа, Елизавета, убедившись что она окончательно устроила своё семейное "гнёздышко", позвала всех своих знакомых. Правда, молодая хозяйка наивно надеялась на то, что гости побудут до вечера, восхищённо поохают, мучаясь в корчах зависти осмотрят переделанное под её приглядом имение и разойдутся. Да не тут-то было. Планировалось одно, а благодаря некоторым усилиям её мужа, получилось совсем другое. Мало того, что гости предсказуемо долго собирались, затем, неспешно прогуливаясь, дружно восхищались новомодными вещами, как и подаваемыми им изысканными винами, и закусками. Так они и сами не спешили покидать преображённую усадьбу. Возможность так отдохнуть и лишний раз показать в обществе не только себя, но и великовозрастных детей, выпадает не так часто, чтоб не использовать её по максимуму. При этом они, тихо завидуя, занимались привычным для них делом, тщательно "перемывали хозяевам косточки". Ещё бы этим не заниматься. А далее, произошло ещё большее потрясение, "высокородных зевак", буквально на повал, сразил приглашённый Александром столичный оркестр – ведущие солисты и примы императорской оперы, значит хоть так, насмешливыми, тихими репликами и сплетнями, гости сочли что необходимо срочно "приземлить" этого выскочку. А затем, всех порадовала и рассмешила парочка небольших, наивных, грубовато-нелепых пьес домашнего театра. Всех веселила нарочито гротескная игра крепостных актёров и их забавные ляпы. Как и неудачные попытки экспромта, когда актёры смущались, терялись забывая спешно выученный ими текст. Впрочем, в этом дилетантском лицедействе тоже была своя притягательная изюминка.

Впечатлений от всего увиденного было море, поэтому, гости живо обсуждали увиденное, делились впечатлениями и не могли угомониться до самого утра. Они даже не обратили внимание на то, что гостеприимная хозяйка, незаметно их покинула, пожаловавшись парочке своих лучших подруг детства на плохое самочувствие. Главное, что после этого, Александр Юрьевич, вместе со своим старшим братом, продолжали всех удивлять всё новыми и новыми "чудесами" – утверждая что почти всё это сделано в империи, в основном нанятыми ими мастерами. А как ещё как не чудом назвать то, когда без излишних усилий включался и выключался свет электрических ламп. Кстати, все лампы были необычной конструкции и в отличии от импортных аналогов, светили ярче, да и срок их эксплуатации был более продолжительным. Что ещё? К этому можно добавить поражающее воображение обилие великолепных музыкальных шкатулок, которые поближе к вечеру привёз модный столичный ювелир Кац – самолично. Кстати, по тут же разлетевшимся слухам, он, засидевшись с тиуном графа допоздна, с дозволения хозяина остался в имении, и…, всё это время, продолжал общаться с нанятыми Сашей инженерами. Как стало известно, Авраам заказывал и обсуждал с ними изготовление новых, мудрёных механизмов для своих новых игрушек. Этим обстоятельством неприменении воспользоваться четверо глав семейств, пожелавшие пообщаться с мастером в приватной обстановке. Они возжелали заказать для жён и дочерей достойные их положения в обществе украшения. И не мудрено, ведь полученные сегодня музыкальные, искусно украшенные подарки, только раззадорили аппетиты осчастливленных гостей. Общаться пусть с именитым, но всё же евреем, открыто, никто из них не желал, поэтому приходилось просить хозяина поместья разрешить переговорить с ювелиром незаметно для окружающих – в кабинете. Что к их радости было дозволено.

И вот, гости разъехались, а у наших заговорщиков, пусть и "немного разорившихся" на этой ассамблее, появилось "железное" алиби – на всю ночь. Да и хозяйские гайдуки были у всех на виду, торча на видных местах, как истуканы. А то, что не все бойцы присутствовали на этом мероприятии. Так кому какое до этого дело? Главное, все видели ряженых парней, а кто именно изображал статуи, или прислуживал за столом, никому не интересно. Было много других забот более приятных чем присматриваться к каким-то холопам.

Что касалось прибывшего в полдень гонца. Так для всей дворни – гости давно разъехались, он привёз Аврааму весть о ночном происшествии и известие о том, что хозяйское имущество не пострадало. Так как здание банка ночных погорельцев, располагалось в другом конце города. А так, на самом деле, посланник прибыл чтоб передать опечатанный пакет и так, озвучить то, что нежелательно излагать на бумаге. И то, что удалось узнать о намерениях и размахе деятельности этих иноземных беспредельщиков, повергало в шок не только меня.