Текст книги "Контра (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

Глава 35

Тем временем, в усадьбе князь Вельского-Самарского шла одна, весьма интересная беседа. В хозяйском кабинете сидели два человека, глава семейства Леонид Николаевич и его супруга, Екатерина Петровна. Говорил мужчина, а пышнотелая женщина его слушала. Правда она немного морщила своё округлое личико, и время от времени, обеими руками, растирала свои виски. Видимо её вновь мучала мигрень. Но князь не обращал на это никакого внимания и говорил:

– Да, да. Именно так, душа моя. На днях я переговорил с графом Мосальским-Вельяминовым и Юрий Владимирович пошёл мне на встречу.

– Я согласна с вашим решением. Но почему вы, перед его принятием, не посоветовались со мною.

– Полно те, Екатерина Петровна. Сватовство нашей дочери, дело давно решённое. Отсрочка была только по причине её несовершеннолетия. Была ещё одна препона, слухи о якобы тяжком недуге, появившемся у Александра после пережитой им пытки электричеством.

– Вот именно.

– Значит так, дорогая. На прошлой неделе мы отпраздновали шестнадцатилетие нашей Елизаветы. Это раз. Да и наш будущий зять, доказал что он абсолютно здоров, полностью вменяем и является прекрасной партией для нашей дочери.

– Но…

– Никаких но, солнце моё. Решение принято. И по возвращению Александра из под Царьграда, мы их обручим.

Тем временем, пока родители обсуждали дальнейшую судьбу своей дочери, Елизавета, уставшая от долгого вышивания, решила немного развеяться. Поблагодарив девушек за компанию, наша героиня покинула своих подружек по рукоделию и, уединившись в прохладной тени беседки, придалась другому, не менее любимому занятию. Девица читала очередной французский роман. Её взгляд неспешно скользил по строчкам и девушка, еле слышно, шёпотом, проговаривала текст. В какой-то момент, на её личике отразилась лёгкая тень непонимания. Лиза даже слегка "надула" губки, от чего стала похожа на обиженного подростка, каковым она, по сути, и являлась. Зашелестели книжные страницы, тонкий, можно сказать точёный пальчик "пробежался" по строкам и застыл на нужном месте.

Прошло ещё какое-то время, необходимое для прочтения нужного фрагмента текста, в правильности понимания которого возникли сомнения и девица, прикрыв глаза, улыбнулась. Книжка закрылась, и через какое-то мгновение, опустилась на колени юной княжны, благо закладка, в случае надобности, позволит без проблем открыть роман на нужной странице. И не надо быть физиономистом, чтоб понять, что девичьи грёзы унесли прелестную читательницу в те события, которые разворачивались на страницах французской книги. Эта юная особа ещё жила мечтами о добрых принцах, готовых ради любви к своей даме свернуть горы, и свершить великое множество подвигов. Хотя, взрослая жизнь уже убирала с глаз девушки ту розовую пелену, которая идеализировала окружающую её реальность, вот только девичья душа, по-прежнему цеплялась за детскую утопию как за спасательный круг.

Тот, кто давно повзрослел, может покрутить у виска, мол: "У изнеженной девки не все дома". – Но пусть он вспомнит свою юность или детство. И если этот человек скажет, что в детстве он был умнее, циничнее и прочее, прочее. Тот попросту врёт. Или у него не было юности, и эта личность с пелёнок являлась усталым старцем, не способным вознестись над миром на крыльях своей мечты.

Так что, оставим эту полемику и вернёмся к Елизавете. Она, отдыхая от рукоделия, традиционного занятия всех девиц, да и не только их одних, погрузилась в мир героини очередного романа, которая ждала своего возлюбленного с войны. Её "принц", ушёл добровольцем в дальние края, где поклялся защищать свободолюбивых аборигенов от коварного, злого соседа, и отважно перенося все тяготы страшных сражений, писал своей возлюбленной красивые, возвышенные письма. Ох. Сколько в этой переписке двух "любящих сердец" было тепла и чистоты. Сколько душевной теплоты и тоски из-за вынужденной разлуки. Только ради ознакомления с этими амурными посланиями, уже стоило купить и "зачитать до дыр" эту книгу. К этому стоит добавить наличие некого мелкого, завистливого процентщика, кстати, представителя воинственной народности, с которой бьётся храбрый Жанн. И этот коварный тип, ради присвоения капитала героини возжелал жениться на ней. Поэтому антигерой пытается всеми доступными ему средствами уничтожить союз двух сердец и ради этого плетёт всевозможные козни. Этот мерзавец не побрезговал очернить славного героя гнусной клеветой о его участии в "распутных оргиях", и прочих мерзких преступлениях, что причинило главной героине ужасные страдания.

Развязка этой драмы, со счастливым концом была уже близка. И княжна, в очередной раз нашла "подтверждение" того, что в её жизни всё происходит точно также. О том, что младший сын друга его батюшки, Александр, является её суженым, девушка знала с самого детства. Прямо как в модном романе. Также в детские годы он, временами, её обижал, что не удивительно, мальчики они все такие. Да и Сашка ещё не понял, что она, Лиза, является его судьбой. Но он, также как и храбрый французский юноша Жанн, добровольно отправился на войну. Огорчало только одно обстоятельство, молодой граф, не написал ей ни одного, даже короткого письма. Зато, в последнее время, про юношу ходило столько неправдоподобных слухов, которые на проверку таковыми и оказывались.

Как и следовало ожидать, высокий полёт девичьих грёз в скором времени покинул заоблачные выси, вернувшись к делам более приземлённым. Правильнее сказать, к более обыденным мечтаниям. Грёзы о коротких встречах, усиленном трепете сердечка, начинающегося как следствие "случайного" соприкосновения рук; торжественно трепетном обряде венчания – обязательно в главном соборе империи, пролетели как лёгкое облачко по небосклону, окунув сознание в состояние приятной неги. И…, плавно перетекли в составление планов устранения своего семейного "гнёздышка".

Елизавета живо представляла, как она войдёт в своё новое имение. Нет, не так. Её новоиспечённый муж, непременно внесёт её в их дом на руках, как это и положено делать влюблённому рыцарю. А затем, она, незаметно возьмёт бразды правления в свои руки – приводя уже свои владения к должному порядку. Всё будет устроено так, как положено, пусть муж занимается своими делами, считая, что всем управляет именно он. Ага, заблуждаться не вредно. У настоящей женщины, мужчина, о своём хомуте и не догадывается. Потому что она, где нежностью, где редкою слезою или случайной обмолвкой, начнёт плавно, незаметно, расширять свои полномочия. Нет, полностью порабощать Александра, Елизавета не собирается – матушкины "уроки домоводства" она усвоила отлично. Её суженый, будет решать свои главные, мужские проблемы, более не задумываясь о бытовых. А это… Думается что подслушивать то, что не предназначено для твоих ушей не комильфо, а мечтания особенно. Так что, оставим девушку за этим, столь приятным для неё занятием и перенесёмся в один из монастырей, стоящим под Царьградом.

Глава 36

Никто не обещал, что лечение должно быть: «Tuto, cito, jucunde»[47]47
  Безопасно, быстро, приятно (латынь).


[Закрыть]. Абсурдность этого утверждения, в плане «приятного» вкуса лекарств, подтверждалось повсеместно. Для этого, достаточно попробовать горькие отвары и не менее неприятные порошки, коими полковой медик пичкал Александра и его товарища по лечению, Ивана. Когда, после лекарского дозволения, обоих пациентов отправили в монастырь, в пытке называемой лечением, появилась некая, ничтожно малая частица радости. Однако, она ограничивалась покоем и тишиной монашеской кельи. К великой радости, здесь не было назойливых посетителей, стремящихся пожать руку создателю грозной «машины смерти». Всех этих господ, безмерно поражало количество вражеских трупов, лежащих перед позициями двух, необычных на вид «Туркомолок». Да, да. Именно так, солдаты, после боя, окрестили картечницы, да и офицерам, это название, также пришлось по нраву. Они утверждали, что оно как нельзя лучше передаёт суть работы этого механизма массового убийства людей, не то, что какой-то там пулемёт. Да-а, эти бравые господа, просто не могли представить, что нечто подобное, со временем, может быть применено и против них самих. А Александру было не до подобных откровений.

Однако вернёмся к монастырской умиротворённой тиши, и раненым, находящимся в этих стенах на излечении. Александру, по-прежнему приходилось пить горькие отвары, коими его усердно поил пожилой и до жути худощавый монах по имени Серафим. Единственное отличие от предыдущих микстур заключалось в том, что после их приёма хотелось спать. Чем граф и пользовался. Правда на его вопрос, не возникнет ли у него зависимость к этому пойлу, Серафим ответил: "На всё воля божья. Но от сей микстуры, ещё никто не пострадал. А вам, сын мой, надобно спать. Ибо только в крепком сне, у вас идёт излечение мозговой травмы. Но и не забывайте о молитве…". – Монотонное бормотание чернеца, действовало не хуже даваемого им успокоительного, поэтому Александр редко дослушивал его монологи до конца.

Вот так, теряясь в счёте прошедших дней, Сашка коротал время своего вынужденного "заточения" в монашеской келье, которая всё сильнее ассоциировалась с камерой одиночкой. Можно спросить: "А почему это происходило?" – Что здесь ответить? Только с не меньшей ехидцей изобразить неподдельное удивление: "А вы попробуйте, мой дорогой умник, заниматься этим интересным и весьма простым делом в коротких промежутках бодрствования. Когда в памяти отражаются одни и те же события: проснулся, поел, запив еду чаркой горькой микстуры; с помощью монаха привёл себя в порядок и сделал всё что необходимо, и в завершение, под его мерное бормотание уснул. И так раз за разом". – Мозг "закипит" от перенапряжения, пытаясь отличить короткое дневное пробуждение от утренней побудки, и так по несколько раз в сутки. Врагу такого не пожелаешь. Хотя нет. Было в этом нудном пленении одно "светлое пятнышко", можно сказать лучик света – письмо от матушки, которое прочёл всё тот же уставший от постоянных хлопот чернец. Из-за заторможённого состояния мозга, до конца осмыслить и запомнить это послание не получилось, но, общий смысл услышанного письма был более или менее усвоен. В частности, там писалось, что письмо написанное Сашей по его прибытию в полк получено, чему она была безмерно рада. А его брат Виктор, уже добрался до дома, он покалечен и по причине "потери" ноги, прибывает в состоянии сильного расстройства чувств. Также, графиня гордится и своим младшим сыном. Который добровольно отправился в полк, где служил его старший брат и своими действиями, не опозорил родовой чести. А далее, о событиях произошедших не так давно, мать узнала из писем, полученных от сослуживцев Виктора. В коих они не скупились на похвалу и восторг. Также, они, с восторгом, описывали тот злосчастный бой, в котором её Сашенька получил ранение.

Ознакомиться с родительским письмом лично, удалось только тогда, когда святые отцы, выполнявшие обязанности врачей, смилостивились и перестали поить графа своим "лечебным" отваром. Как только сонливость в некой степени перестала сковывать сознание, Саша, борясь с телесной слабостью, приступил к своим восстановительным тренировкам, постепенно их усложняя. Вот после одной из них, Серафим и отдал Александру матушкино послание. Только внешне, оно больше всего походило на увесистую бандероль, чем на ожидаемый почтовый конвертик. И не мудрено. В этом послании было не только письмо матери, но и штук пять столичных газет и один, увесистый светский журнал. Их объединяло одно, на их страницах были восторженные статьи о русской новинке – супер оружии прозванном русскими солдатами "туркомолкой", что само по себе говорило о его грозной эффективности. Авторы этих событий живо описывали ту баталию, как будто они сами, лично, присутствовали на передовой и видели, как падал сражённый свинцовым ураганом враг. По их словам, это действо более всего напоминало работу невидимой косы смерти. Буквально, в "Павловских ведомостях", это звучало так: "Подлые османы наступали, неся на кончиках своих штыков ненасытную смерть. Но вот, послышался частый как барабанная дробь, и одновременно громкий как небесный гром грохот. Это заработали механические картечницы – чудо рождённое русским гением, кои их изобретатель прозвал странным словом – пулемётом. Однако наше православное воинство, прозвало это оружие более точно – "туркомолка". И в самом деле, новое оружие оправдывало название данное народом, враги падали как покошенная трава. Супостаты валились сразу шеренгами, не успевая подойти на расстояние, необходимое для того, чтоб произвести эффективный ружейный выстрел. Обезумевшие турецкие военачальники посылали в наступление всё новые и новые роты. Однако это им не помогало, и новые роты янычар, "строили" вал из своих тел, этакий фундамент для увековечивания виктории русского оружия…" – Дочитывать до конца этот бред было невозможно и, Саша бросил это пустое занятие.

На второй день, после выше описанного события, Александра ждало ещё одно радостное событие. Когда он уже отчаялся найти Ивана, и заглянул в переоборудованную под больничные покои монашескую столовую, его окликнул кто-то, чьего голоса он не узнал: "Барин! Александр Юрьевич, доброго вам здоровья!" – Обернувшись на звук, молодой граф увидел своего боевого товарища, неуверенной походкой идущего к нему, бойца шатало, как пьяного. Парнишка, не смотря на своё состояние, постарался поклониться, что едва не закончилось его падением. Хорошо, что его поддержал незнакомый коренастый боец с культей вместо правой руки. Сам Сашка просто не успевал этого сделать, поэтому подбежав к гайдуку, ничего не придумал, как незлобно отчитать его: "Ты это чего же творишь, Ванька? Тебе не то, что по состоянию здоровья кланяться противопоказано, так и не уместно. Ты вольный человек и я, для тебя, больше не барин". – "Так-то оно так, Александр Юрьевич, но я вам кланяюсь не потому, а из вежества. Со всем уважением, так сказать. Вы мне как отец родной, знать это, для меня, не зазорно. Вот". – И возразить на такие слова, было нечем.

Сказать, что вынужденное заточение в монастыре было строгим, невозможно. Раза три, в этих тихих стенах, появлялись офицерские делегации из роты, в которой, до страшного ранения, служил Виктор. И да, по неизвестной причине, постоянным представителем офицерства в этой группе был подпоручик Ухтомский, худощавый, безусый, восторженный юноша с преждевременно посидевшей шевелюрой. Оказывается, он, в свободное время, досконально изучил устройство и работу пулемёта. Молодой князь, не чинясь, поучаствовал во всех регламентных работах по его обслуживанию и снаряжения новых боеприпасов. Как итог последнего, был немного раздосадован тому, что гильзы унитарного патрона не выдерживают множественных перезарядок. Их постепенно "раздувает", всё больше и больше. Эта деформация доходит до такой степени, что их приходится отбраковывать, так как они, больше не поддаются коррекции. Да и качество пуль, отлитых в полевых условиях, намного хуже тех, которые были привезены из Павловска. Все обратили внимание на то, что упала как дальность полёта пуль, так и другие их показатели. Но, даже не смотря на это, эффективность применения нового оружия, по-прежнему вызывает восторг у всех, кто видел итоги его работы.

За два дня до выписки, в гости к графу подпоручик прибыл в монастырь в гордом одиночестве. И может быть именно по этому, был более раскрепощён и словоохотлив:

– Граф, вы не представляете, – с восторженным блеском в глазах, говорил подпоручик, еле сдерживаясь, чтоб не начать усиленно жестикулировать, или выхаживать по тесной келье, – османы ещё дважды атаковали наши позиции, и мы, не понеся сильных потерь, отбились!

– А как мои люди? Что с ними? Надеюсь, в их рядах нет потерь?

– Не переживайте вы так? На их охрану выделили по взводу пехотинцев. Так что, бог миловал. Правда, двоих ваших подчинённых слегка зацепило, но на их здоровье это не отразилось. Наш служитель Асклепия их раны залечил и ваши бойцы, без труда, выполняют все свои обязанности.

– Ну, слава богу. Саша, я надеюсь, что мои люди не голодают? У них ещё есть деньги на закупку провизии?

– Но что вы, Александр Юрьевич? Как так можно? Ведь я ещё в своё первое посещение вам говорил, что господин полковник велел поставить ваших гайдуков на полное котловое обеспечение.

– Но ведь мы не входим в ваш штат.

– Не переживайте вы так. Наши проныры – интенданты оповещены о приказе командира полка, поэтому никто не голодает.

– Хорошо. Послезавтра я покидаю стены этой прекрасной обители, и возмещу вашему полку все траты.

– Не вздумайте так поступать. Иначе всех нас обидите.

– Но…

– Никакие но, не принимаются. Благодаря вам, то есть вашему изобретению, турки убрали с вала все свои орудия и мы забыли о таком бедствии как пушечном обстреле.

– Как это?

– Стоит им только "заговорить", как ваши пулемётчики начинают охоту на артиллерийскую обслугу. И османы сделали правильные выводы. Так что, уже их последняя, конная атака, прошла без артподготовки.

– И как? Надеюсь, что ваш полк не понёс сильных потерь?

– Потери? Они конечно были. Куда без них? Но зато! Они были настолько мизерными, что даже не верится что такое возможно. А от атаковавшей нас наёмной конницы, дай бог треть покинула поле боя. Ваши скорострельные картечницы и ружейная стрельба наших солдат, наносят сокрушительный удар по живой силе противника. Османы весь день и почти всю ночь, уносили своих покойников, да сжигали лошадиные трупы. И то, если бы не постоянный ветерок, то на наших и вражеских позициях, было бы нечем дышать. Там сейчас такой смрад стоит. Непонятно. Как ещё не началась эпидемия, от такого то большого обилия миазмов? Чудно всё это. Врач говорит, что эта напасть прошла стороной только благодаря новомодному веянию, длительному кипячению питьевой воды и частому мытью рук этим вонючим мылом.

– Ты забыл ко всему этому добавить оправление естественных надобностей только в специально оборудованном месте.

– Так это у нас давно ввели. Ещё когда батюшка нашего императора, издал указ об обязательном и надлежащем пищевом содержании его солдат. Тут это. – Ухтомский, неожиданно заговорил шёпотом. – Чуть не забыл вас предупредить. Османы про вас каким-то образом прознали и объявили на вас охоту. Так что, будьте осторожны и никуда без охраны не ходите.

Эта весть была настолько неожиданной, что Александр не сразу понял то, что ему сказал его тёзка. Поэтому он удивлённо посмотрел на гостя и в полном недоумении переспросил:

– Кукую охоту? На кого? На меня?!

– Да, да, Александр Юрьевич. Именно об этом я вас и желаю предупредить.

– Саша, хоть убейте, ничего не могу понять. С ваших слов получается, что турки открыли на меня охотничий сезон. Но почему?

– Чего тут непонятного? Всё очень просто. Благодаря результатам испытаний вашего нового оружия, вы стали весьма известной личностью – по мнению врага, виновником их разгромного поражения. О вас пишут не только в нашей прессе, но и на страницах зарубежных изданий. Вот, посмотрите сами.

С этими словами, Ухтомский подал рукою знак своему пожилому денщику, одиноко стоявшему немного поодаль и тот, торопливо подбежал к князю. Сделав это, служивый буднично "вытянулся в струнку". Было заметно, что по стойке смирно, боец вытянулся по причине многолетней привычки, не более того. Так как он не "пожирал" подпоручика глазами. Молодой офицер, с показной флегматичностью попросил у служивого пакет, который он дал тому перед поездкой в монастырь. Получив увесистый свёрток, поблагодарил бойца сдержанным кивком головы и протянул этот большой пакет Александру.

– Вот граф, держите. Когда я уйду, можете ознакомиться с грязными опусами наших былых союзников.

– Если судить по вашим словам, там не написано ничего хорошего.

– Увы, но вы правы. Другого, от этого зарубежного быдла и не следует ожидать. Вас, кстати, настолько невзлюбили, что называют не иначе как "Мистер смерть" или просто, "Мясник".

– Даже так? Весьма польщён их нездоровым вниманием к моей скромной персоне. Только как это связано с объявленной на меня охотой?

– Всё очень просто. В первых публикациях, вас выставили безжалостным гением. Немного погодя, если судить по этой писанине, общество потребовало осудить вас, за ужасное военное преступление. Причём потребовало самого жестокого наказания. Ну и как итог, османы пообещали за вашу голову весьма большую награду. Именно голову, наличие того, на чём она должна держаться, им совершенно не интересно. И цивилизованный мир это проглотил, то есть, отнёсся с пониманием, ни слова возмущения по этому поводу. Как будто мы вернулись в жуткое средневековье.

– Узнаю заграничных "друзей". Если в их руках нет самой "увесистой дубинки", а у потенциального противника она появилась, приравнять её использование к преступлению. А понятие человечности они трактуют так, как им удобно. Уверен, если в союзниках у этих господ будут каннибалы, то это будет восприниматься как маленькая гастрономические особенности данного этноса. Этакая национальная особенность "милых дикарей", не более того.

– Вот именно. У нас в полку только и говорят, что о надуманной шумихе вокруг вашего детища и его бесчеловечности. Бесчеловечнее вас, в мире, никого нет, как будто недавно, турки, не устраивали геноцид армянского народа. Штабс-капитан Овечкин, развил эту мысль ещё дальше. С его слов, по выдвинутому против вас обвинению: "Негуманное убийство солдат, без предоставления оным шанса на выживание в бою". – В первую очередь, надлежит осудить Испанию, Британию, Францию и прочих активных колонизаторов Америки. Так как они, использовали против армии аборигенов, вооружённых копьями, топорами и луками, огнестрельное оружие. Да и наличие на телах завоевателей железных кирас, лишали дикарей даже мизерного шанса на победу.

– Вот-вот. Значит то, что в начале этого вооружённого конфликта, напавшие на Россию турки имели более скорострельные и более точные ружья, это, по их мнению, нормальное явление. А то, что у нас появилось ещё более скорострельное и дальнобойное оружие, это уже преступление против человечества. Узнаю чванливую, западную цивилизацию с её "милым" убеждением: "Quod licet Iovi, non licet bovi"[48]48
  Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку (лат.).


[Закрыть]. Этой фразой, всё сказано.

Как время не растягивалось, ассоциируясь нашим героем с заторможённой черепахой, но, наступил долгожданный момент, когда монахи соизволили освободить Александра от заточения в своей тихой обители. К этому времени, ещё около десятка солдат окончили своё лечение, поэтому Сашка, без каких либо возражений, согласился подвезти их до города, тем более, пятеро из них были покалечены настолько, что это не позволяло им продолжить свою службу. Да что там говорить о службе, им самостоятельно добраться до Царьграда, и то было проблематично. А здесь такая удача, гайдуки решили встретить своего командира, как говорится, у монастырских ворот. За день до назначенного срока, переговорив с ним и узнав о решении графа взять попутчиков, бойцы пообещали нанять ещё несколько крестьянских повозок. Как они объяснили, по их мнению, это не что иное, как помощь братьям по оружию, ведь все они проливали свою кровь в борьбе с одним врагом. Так что, в прекрасное, тихое утро, к воротам обители подъехал небольшой караван, состоящий из четырёх скрипучих телег и восьми всадников его сопровождавших.

К удивлению приехавших караванщиков, стучаться в ворота не пришлось, не успела остановиться последняя повозка, как отворилась небольшая калитка, из которой выглянул привратник. К чести монахов стоит заметить, что хорошо смазанные петли открывшейся дверцы, не издали ни звука. Молодой, темноволосый послушник внимательно осмотрел гостей и поприветствовал их:

"Мир вам, добрые люди. Да хранит вас господь. Что вас привело в нашу обитель?"

"Здравствуйте, святой отец". – с почтительным поклоном отвечали ему гайдуки, ибо это были именно они.

"Невместно так ко мне обращаться, добрые люди. Ибо я ещё не принял пострига. – смиренно поправил мужчин юноша, не приняв их лесть. – Обращайтесь ко мне просто, брат Анисим".

"Прости брат Анисим, не со зла мы так сказали, оговорились. – ответил за всех высокий, крепко сбитый мужчина. – Мы прибыли встретить графа Мосальский-Вельяминова и тех, кто с ним поедет до Царьграда.

"Я вас понял, добрые люди. Подождите пока, я оповещу настоятеля о вашем приезде".

После этих слов, скупой на эмоции привратник прикрыл калитку. Так что, гостям только и оставалось что ждать. Признаться, по сравнению с тем, на что рассчитывали прибывшие к монастырским стенам люди, ожидание было не таким уж и долгим. Неожиданно дверка вновь открылась, и из неё, бодрой, торопливой походкой, вышел радостный Сашка, следом за ним двигался Иван и их, слегка смущённые попутчики. Да. Эта встреча боевых товарищей, была перенасыщена радостью и сопровождалась по-дружески горячими объятиями. Однако это не помешало людям весьма быстро загрузиться в телеги и отправиться в путь. Уже отъехав от обители метров на двести, скакавший рядом с телегой Александра Пётр, осмотревшись, дал приказ: "Стой!" – Увидев удивлённый взгляд графа, пояснил: "Александр Юрьевич, дорога идёт через глухой лес, да и со слов господ офицеров, Турка, за вашу голову, объявил большое вознаграждение. Так что мы осмелились не только прихватить с собою ваш трофейный палаш, но и зарядить все имеющиеся у нас пистолеты. Вон, посмотрите, у каждого из наших бойцов, на поясе, по османской сабельке прицеплено. Так что, и вы, Александр Юрьевич, вооружитесь. Бережёного, бог бережёт".

И в самом деле, Сашка весьма быстро нащупал в телеге, под сеном, два матерчатых свёртка, один с палашом, другой с парой револьверов. Так что, оба пистолета тут же перекачивали за пояс полевой формы, в которую был облачён граф, а холодное оружие "улеглось" рядом с ним, в зоне быстрой доступности. А Пётр продолжил отдавать команды: "Кучера, вооружить солдат пистолетами и пояснить, как следует с ними обращаться!"

И вновь, опережая вопрос молодого графа, пояснил: "Александр Юрьевич, вы не удивляйтесь. Тут это, я перед отправкой даров господ офицеров, их перебрал, чтоб как следует обиходить перед долгой дорогой. Вот. Смазывая тот арсенал ружейным салом, выбрал те пистолетики, коих было не по одной штуке. Вот. Зная о том, что Осман, на вас "точит зуб", я их придержал, а перед выездом сюда, зарядил. Правда, пришлось для каждого ствола вырезать из веточек это… как его? Шайблы…". – "Шаблон?" – "Во-во! Его самого! Ею тыкали в глину, высушивали, и лили пули. Столько отходов свинца, получилось, жуть как много"…

На вооружение попутчиков и их инструктаж, ушло минут двадцать, если не более. Сашка видел то разнообразие вооружения, подготовленное его людьми, и поражался "полёту" творческой мысли импортных инженеров оружейников. Здесь были одно, трёх и пяти зарядные пистолеты, разных форм и размеров. Были свои гиганты и карлики, уродливые и не очень. Так что об однообразии в вооружении турецкой армии, не могло быть и речи. Как говорится: "Стало на одно заблуждение меньше".

Вот, одной проблемой стало меньше, все бойцы были вооружены и в случае необходимости, готовы дать отпор любому, кто осмелится на них напасть. По крайней мере, тяжесть оружия, укрепляла уверенность в том, что случись нападение, солдаты смогут пустить бандитам кровь, да так, что им мало не покажется. И караван вновь запылил по дороге, под глухой перестук лошадиных копыт и тихую, тоскливую "песнь" поскрипывающих колёс. Через некоторое время солдаты, видимо возжелав хоть как-то скрасить свой путь, запели неизвестную для Александра походную песню. Точнее сказать, запел одноногий калека, но его поддержали его товарищи, и через пару минут, все пассажиры пели а капелла:

 
А ты дорога не пыли, А ты дрога не пыли,
Идти солдату не мешай, не осложняй ему ты жизнь.
А ты кручинушка тоска, его зря душу не тревожь,
Покинул он родимый край, чтоб не пущать в него врага!
А ты братишка ветерок, лети в родимые края
И донеси ты весть о нём, до всей евойной, до родни…
 

Как это ни удивительно, но и гайдуки подхватили эту немудрёную песню, а трое молодых солдат, из тех счастливчиков кого ранение не покалечило, не удержавшись, соскочили с повозок и стали пританцовывать. Служивые лихо притоптывали, «выписывая» ногами немудрёные «кренделя», а рыжий парень, чьё лицо украшали россыпи веснушек, вообще, с неожиданной лёгкостью пошёл вприсядку. Правда его задора надолго не хватило, и в скором времени, он, на манер своих друзей, продолжил отбивать ногами несложный ритм. Вот так, радуясь обретённой после монастырских стен свободе, они и достигли леса. Правда, в этот момент, уже никто не пританцовывал, а только сидя в телеге, с полной самоотдачей, одну за другою, пели новые песни.

Видимо и в этом мире права была поговорка: "Торговали – веселились, подсчитали – прослезились". – Беспечные путники не сразу заметили увесистое бревно, преградившее им дорогу. А когда они вынужденно перед ним остановились, то в лесу, прогрохотала серия несогласованных выстрелов. На счастье караванщиков, рядом с дорогой, лес тыл вырублен метров на десять – по обе стороны. И на этом пустыре, торчали только небольшие пеньки, за которыми было невозможно укрыться. Видимо это было сделано по требованию военной администрации, так как вырубка была свежей, а срубленные деревья вывезены. И только благодаря этим мерам, никто из людей не был ранен свинцовыми пулями, что нельзя сказать о конях. Трое убитых животных молча упали, одно даже придавило ногу своего седока. А вот единственный раненый конь, взвился на дыбы, сбросил своего всадника и помчался, нелепо подпрыгивая от боли в ране. И почти сразу после этого, разбойники покинули лес и с диким воплем, размахивая, кто ятаганом, кто дубинкой, помчались к дороге. Был среди напавших бандитов один щуплый господин в студенческом мундире. Его, в этой толпе, можно было и не заметить, если бы не одно но, он был вооружён револьвером, из которого палил прямо на ходу, и при этом, умудрялся размахивать сабелькой. Видимо по этой причине, он весьма шустро "высадил" весь боезапас: "В белый свет, как в копеечку". – Чем и привлёк к себе всеобщее внимание. Особо своим нелепым падением, споткнувшись о пень.

Александр же, заметил безумного стрелка так. Он, указывая револьвером на противника и отдавая приказ на открытие огня, услышал характерные хлопки выстрелов, и вспухающие облачка белёсого дыма, из которого выскакивал данный индивид, для произведения нового выстрела – на бегу. И, весьма неприятное падение, неизвестно, не убился ли нелепый стрелок. Правда, долго наблюдать за этим не удалось, так как после первого же ответного залпа, противника закрыла пелена порохового дыма. Следующие выстрелы уже производились на удачу. По принципу: "На кого бог пошлёт". – вся надежда была на то, что солдаты и гайдуки, смогут создать довольно плотную, губительную для нападавших ватажников пальбу. Нет, стрельба в слепую, не сильно то и помогла. Враг смог добраться до дороги, и с неистовой яростью набросился на обороняющихся. К несчастью, неизбежная при применении дымного пороха "пелена войны", сыграла на руку бандитам. И они, выскакивая из "тумана", смогли обагрить своё оружие русской кровью. Но и сами падали как тряпичные куклы, сражённые быстрыми росчерками острой стали.